Текст книги "Каменный век. Борьба за женщин (СИ)"

Автор книги: Петр Гордеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

   В облаке пыли, обливаясь потом, хрипя от надрывного дыхания, топтались, кружились на одном месте два мускулистых богатыря и, остервенело крича, низвергали друг на друга свои огромные палицы.

   Вожак опять начал теснить юношу, но тут вдруг неловко отразил один удар, и собственная дубина сильно отпружинила ему по лицу. Он упал, но оглушен не был и, лежа, продолжал отбивать удары.

   Стараясь не упустить удачный момент, Ловчее Рыси наседал теперь на него с удвоенной силой. Толпа вокруг, словно взорвалась. В ее реве не было слышно даже перестука палиц. Еще сильнее она зашумела, когда Медведю все же удалось, загораживаясь от ударов палицей, вначале встать на колени, а потом на ноги.

   После этого, словно сговорившись, противники остановились, чтобы перевести дух. Оба сильно устали. Медведь отхаркнул с кровью выбитые зубы. Из носа и рта его шла кровь. Светлые усы и борода сразу обагрились. Глаза выпучились от ярости и изумления.

   Увидев кровь врага, молодой охотник почувствовал прилив сил. К тому же он заметил, что вожак дышит тяжелее, чем он. Воодушевленный ощущением своего преимущества и, не желая дать противнику отдохнуть, Ловчее Рыси снова завязал бой.

   Медведь начал пятиться. Но это продолжалось недолго. Удары его неожиданно потяжелели и так ощутимо, что юноша снова был вынужден быстро отступать. Он делал отчаянные попытки остановить врага, но безуспешно. Эти попытки лишь быстрее обессиливали его самого.

   Вожак теснил Ловчее Рыси ко входу в пещеру, справа от которого было много камней. Юноша не видел их и вдруг споткнулся. Все зрители сразу ахнули и подались вперед, ожидая, что следующий удар вожака завершит поединок. Однако тут же из их уст вырвались крики восхищения. Недаром этого юношу прозвали Ловчее Рыси! Надо было быть ловчее даже рыси, чтобы так ловко увернуться от удара. Не решившись попытаться лежа отразить палицу противника, зная, что это все равно ему не удастся, наш герой резко, неуловимо для глаза отпрянул в сторону и мгновенно вскочил на ноги. Дубина вожака со страшной силой обрушилась на один из камней, на которых только что лежал юноша, и брызнула в разные стороны мелкими щепками, однако не сломалась. Раздосадованный Медведь взревел и снова бросился на противника.

   Ловчее Рыси оказался в крайне невыгодном положении: солнце слепило ему глаза и, отступая, приходилось то и дело оглядываться на громоздящиеся сзади камни, чтобы опять не споткнуться. И тут он уперся спиной в раскаленную солнцем шероховатую стену скалы. Отступать теперь было некуда. А вожак неумолимо наседал и удары его стало отбивать еще труднее, так как достаточно замахнуться палицей мешала скала и в каждый ответный удар приходилось вкладывать все силы. Особенно устали плечи и спина. Они нестерпимо болели. Снова юношей овладел панический смертельный страх, и чем больше он поддавался ему, тем уставал еще быстрее.

   И когда Ловчее Рыси окончательно обессилел и чувствовал, что вот-вот не успеет или не сумеет отбить какой-нибудь из ударов вожака, или палица будет выбита из его рук, вдруг к ним подскочил Белый Ястреб и крикнул:

   – Стойте! За кого дерутся Медведь и Ловчее Рыси?! Большелобой давно нет здесь! Большелобая бежала в лес!

   Оба противника были поражены этим известием и сразу опустили палицы.

   – Где Большелобая? – прохрипел Медведь и устремил на Белого Ястреба бешеный взгляд.

   – Большелобая – там! – Белый Ястреб махнул рукой в сторону тропы, ведущуей с площадки в лес.

   Медведь сразу бросился туда. Ловчее Рыси – за ним.

   Едва они сбежали в лес, растущий на склоне горы, как сразу увидели хорошо заметные следы, идущие от тропы вправо. Они явно только-только появились здесь. Поэтому охотники, даже не наклоняясь к земле, учуяли исходящий от них запах Большелобой, хотя едва-едва уловимый. Соперники свернули вправо.

   Следы Большелобой вели вдоль склона через бурелом. Затем спустились в густо заросшую лесом лощину. Охотники умели хорошо бегать в трудно проходимых девственных лесах. Из-за своего слишком массивного телосложения Медведь терял скорость, и юноша быстро оставил его позади.

   Наш герой долго бежал, преодолевая мучительную усталость. Даже на самой тяжелой охоте он не бывал так изнурен, как после поединка с вожаком. Уже наступил вечер. Вдруг в глазах пошли круги, ноги свело, и он, потеряв сознание, упал на землю – силы оставили его.

   Пришел в себя, когда кругом уже было темно. Ночевать пришлось на дереве, на развилке ветвей: ночной лес кишел хищниками, а это было более-менее безопасное место. Несмотря на то, что ложе было крайне неудобным, измученный усталостью Ловчее Рыси спал как убитый.

   Едва забрезжил рассвет, он проснулся от холода, спрыгнул на землю и пошел искать Большелобую. Однако следы ее затерялись и ему пришлось вернуться в становище.

   Он надеялся увидеть здесь Большелобую. И действительно, куда ей идти? Пищи настоящей, то есть, мяса, она не может добывать. На одних ягодах и кореньях долго не проживешь. Хищников кругом великое множество. Защититься от них она не умеет. Да и сил для борьбы с ними у женщины недостаточно. А вокруг – никого, кто бы мог помочь. Не будет же она все время на деревьях сидеть. Да и на деревьях-то не так уж безопасно -

  рыси превосходно лазают по ним. Кроме того, одиночество давит мучительной тоскою. Любой человек стремится к обществу других людей, и живет среди них, даже если жить ему с ними плохо. Такие мысли вселяли надежду в юношу. Но Большелобую он не нашел ни перед пещерой, ни в пещере, ни в ближайших окрестностях. Это лишило его надежды и привело в горчайшее уныние.

   Еще не была доедена позавчерашняя богатая добыча. Ловчее Рыси поспешил подкрепить силы пищей и вновь отправился на поиски Большелобой. Немногим позже с этой же целью покинул становище и вожак. Спустя некоторое время после его ухода пошли искать чужеземку еще четверо охотников. Правда, их намерения отличались от намерений нашего героя и Медведя. Каждый понимал, что, если приведет в племя Большелобую, то не сможет отстоять ее в борьбе с вожаком и Ловчее Рыси. Поэтому они хотели лишь изнасиловать и убить чужеземку.

   Но найти ее не удалось никому. Дольше всех искал Ловчее Рыси – вернулся в становище он лишь через восемнадцать дней. Все решили, что она или погибла, или отважилась отправиться в дальний опасный путь к своим соплеменникам.

  4

   Поначалу Ловчее Рыси, долго в одиночку скитавшегося по дремучим горным лесам, где постоянно приходилось быть в напряжении, ожидая нападения хищников, бороться за жизнь, окружение сородичей обрадовало и даже несколько отвлекло от тяжелых мыслей, а мысли его по-прежнему были о Большелобой: он продолжал переживать ее потерю.

   Ссор с Медведем пока больше не случалось.

   Наконец Ловчее Рыси решился идти к Большой воде. Так люди называли море. Он знал, что на побережье его живут сородичи Большелобой. Наш герой надеялся там найти ее.

   Начиналась осень. Лес все гуще пестрел желтеющей листвой. Ночи уже были очень холодные. Люди теперь жгли костер, не снаружи, а внутри пещеры, причем не один, а несколько. В современной литературе есть явное заблуждение насчет найденных археологами в пещерах неандертальцев следов нескольких кострищ. Появилось предположение, использованное даже в художественной литературе, что якобы уже тогда семьи имели свои очаги. По всей видимости, неандертальцы оказались умнее нас, современных людей, раз мы могли предположить такое. Они понимали, что более-менее равномерно обогреть обжитое пространство в пещере можно только несколькими небольшими кострами, потому что один, пусть и большой, нагревает лишь часть его, тогда как остальная часть этого пространства остается холодной или недостаточно нагретой. К тому же не всегда удавалось приносить с охоты крупную добычу. Часто приносили и среднюю, и мелкую. А несколько туш или тушек жарить одновременно на одном костре вряд ли удобно.

   Было жаль прошедшего лета, страшно перед надвигающейся зимой и радостно, что сейчас самая сытная пора – пора созревания всевозможных вкусных плодов и зерен, пора особенно обильной охотничьей добычи. Люди становились плотнее телосложением, еще более сильными.

   Ловчее Рыси решил, что это самое удобное время для дальнего трудного пути, в который собрался. Правда, он понимал, что, пока будет идти к Большой воде, его непременно застанут уже почти зимние холода, а обратно уж точно придется возвращаться зимой, но об этом думать не хотел.

   За два дня до утра, в которое намеревался отправиться в путь, вечером, он сидел на камне возле тропы, ведущей среди елей и сосен вверх по склону горы к пещере и думал о Большелобой. Пещеры не было видно за деревьями. Тропа исчезала в сумраке леса. Каждый вечер теперь он проводил здесь наедине со своими мыслями.

   Сверху из-за деревьев раздавались плач детей и крики разъяренных взрослых – охотники только что вернулись с удачной охоты и начался дележ добычи. Сегодня Ловчее Рыси, как обычно в последние дни, не повезло на охоте, но, поглощенный переживаниями, он не замечал голода и не спешил принять участия в пиршестве.

   Внезапно сзади послышался шорох. Юноша вздрогнул и сжал в руках копье, лежащее на коленях. Однако тут же почувствовал запах человека. Он успокоился и даже не стал оборачиваться, решив, что послышались шаги какого-то отставшего от остальных охотника. Вдруг тот, кто подходил к нему, вскрикнул женским голосом, и в следующий миг Ловчее Рыси оказался в сильных страстных объятиях Большелобой. Он ахнул и весь напрягся, словно остолбеневший, от неожиданности, даже не отвечая на ее объятия, затем дико заорал от радости и обхватил женщину своими мощными ручищами. Грубо и страстно он стал обнимать и гладить ее в безумном восторге, но тут, как бы опомнившись, начал ласкать ее нежно и осторожно. В порыве страсти он ласково покусывал ее лицо, шею, плечи. Наверное, в те времена это и было поцелуем. Вдруг он увидел, что женщина без набедренной повязки (блуждая долго одна по лесу, Большелобая выбросила ее за ненадобностью). Голова его закружилась, и он пришел в еще большее возбуждение. Они сами не заметили, как опустились на траву.

   Он страстно, не веря своему счастью, ласкал ее упругое сильное тело. Она тихо нежно простонала. Он поглядел на ее красивое с закрытыми глазами лицо, светлевшее на фоне рассыпавшихся на траве черных волос, и на какое-то мгновение замер, пораженный тем, что эта, так любимая им, недоступная всем женщина, сейчас находится в его полной власти. Невольно он стал ласкать ее еще нежнее. Она все более страстно отвечала на его ласки, нежно постанывая, и вдруг с поразительной силой обняла его и отдалась ему в диком восторге.

   Когда наконец они оба пришли в себя от первой ошеломившей их близости, женщина воскликнула:

   – Большелобая так любит Ловчее Рыси! Пусть Ловчее Рыси и Большелобая всегда будут вместе!

   Ловчее Рыси стиснул любимую в объятиях. Прижался лицом к ее лицу и прошептал с трепетом:

   – Большелобая – жена, Ловчее Рыси – муж. Ловчее Рыси всегда будет защищать Большелобую.

   – Большелобая чуть не умерла. Большелобой было так плохо. Но Большелобая вспомнила, что есть Ловчее Рыси. Большелобая пошла к Ловчее Рыси.

   – Зачем Большелобая ушла, когда дрались Медведь и Ловчее Рыси? – спросил юноша.

   На лице женщины появилось выражение боли. Она заплакала:

   – Большелобая вспомнила, что Ловчее Рыси убил Лежащего Зубра. Большелобой стало больно. Большелобая убежала.

   Юноша вскочил на ноги и закричал:

   – Ловчее Рыси не убивал Лежащего Зубра!

   Он упал на четвереньки, начал есть землю, в кровь искусал свои руки, уверяя, что не виновен в смерти ее мужа. В Племени горного барса люди еще не умели клясться, но то, что делал сейчас наш герой, было похоже на клятву. Большелобая сказала, что верит ему и стала успокаивать его. Молодой охотник опять что есть сил обнял любимую.

   Большелобая рассказала, что в первые дни после смерти мужа была так потрясена горем, что не могла все хорошо обдумать и решила, что убийца – Ловчее Рыси. Она допустила такую мысль только потому, что в тот страшный день только он и Лежащий Зубр охотились вне группы охотников, все остальные люди племени все время тогда были на виду у других. Поэтому оставалось подумать лишь на него. Со слезами и ужасом в глазах Большелобая призналась, что ей даже пришла в голову чудовищная мысль – исполнить долг мести и убить Ловчее Рыси. Она долго мучилась, не в силах решиться на это: Ловчее Рыси ей давно уже очень нравился, и, если б она не любила мужа, то из всех мужчин выбрала бы только его, а равнодушие и пренебрежение, с которыми к нему относилась, ведь были лишь показными. Когда она с ножом подкралась к нему ночью, то наперед знала, что не убьет его. Однако какой-то внутренний голос неотступно призывал ее покарать убийцу. И все же рука так и не поднялась для удара. Тут-то ей и стало окончательно ясно, что она любит Ловчее Рыси.

   Только любовь к нему и заставила ее вернуться сюда уже после того, как она проделала немалый путь, идя к своим сородичам.

   – Ловчее Рыси и Большелобая должны уйти отсюда, – сказала женщина.

   – Зачем? – удивился Ловчее Рыси.

   – Здесь плохие люди. Ловчее Рыси убьют из-за Большелобой.

   – Ловчее Рыси никто не убьет. Ловчее Рыси – самый сильный! – ударил себя кулаком в грудь молодой охотник.

   – Уйдем отсюда, – заплакав, стала умолять Большелобая.

   Ловчее Рыси согласился. Он сказал:

   – Есть пещера. Там будут жить Ловчее Рыси и Большелобая.

   Глаза женщины просветлели.

   – Всегда где Большелобая – там Ловчее Рыси. Ловчее Рыси – сильный. Ловчее Рыси будет рядом с Большелобой! – воскликну юноша.

   Почти вся листва уже пожелтела, наполовину опала. В лесу стало непривычно просторно, светло, весело, неуютно. Земля пестрела, усеянная желтыми и коричневыми палыми листьями. Опавшие листья усыпали и заросли хвойного подлеска, отчего он тоже стал пестрым. Ели и сосны ярко выделялись темно-зеленой хвоей на фоне желтой листвы берез, осин и кленов. Холодный воздух был насыщен приятным запахом прели.

   Высоко над лесом возвышались четыре рядом стоящих массивных скалы. На одну из них по крутым корявым уступам вела едва приметная глазу тропинка. Она взбиралась на небольшой выступ, за которым в стене скалы чернел высотой в рост человека неширокий вход в пещеру. Здесь жили Ловчее Рыси и Большелобая.

   С выступа открывался живописный вид – огромная, сплошь поросшая лесом равнина, уходящая далеко к синеющей во весь горизонт гряде гор. Дух захватывало перед величием этой красоты.

   Днем Ловчее Рыси охотился. Большелобая в его отсутствие обрабатывала добытые мужем шкуры, шила из них одежды к зиме, поддерживала огонь в костре, которому можно было позволить потухнуть только до тлеющих углей, чтобы не идти за огнем к сородичам: ни она, ни Ловчее Рыси не успели научиться навыкам добывания огня, которыми владели некоторые их соплеменники. По решению умной кроманьонки, они специально в светлое время суток давали пламени гореть лишь едва-едва. Легкий дымок от костра собирался под сводами пещеры и обычно незаметно или почти незаметно выходил наружу. К этой мере прибегали, чтобы кто-нибудь из людей не догадался об их присутствии здесь: молодая чета опасалась как чужаков, так и соплеменников, которые иногда охотились и в здешних местах, хотя они находились на расстоянии четырех дней пути от становища, если идти без задержек на охоту.

   Проводив на охоту мужа, совсем недолго женщина могла спокойно переносить разлуку с ним. После полудня она уже начинала томиться тревожным ожиданием. Если уже смеркалось, а он все не возвращался, тревога ее становилась невыносимой. Она забрасывала все свои дела и способна была только на то, чтобы подкладывать время от времени в костер хворост. Укутавшись в медвежью шкуру, она выходила на выступ перед входом в пещеру, где, стояла, вглядываясь в редкие пространства среди колышущихся деревьев, тревожно шумящего под нею леса, в надежде разглядеть идущего человека. Глубоко дыша и раздувая ноздри, она старалась сквозь сильный смешанный запах хвои и прели опавших листьев, среди всевозможных других едва ощущаемых запахов уловить запах мужского пота, такой приятный и любимый, запах безумно любящего ее юноши, в могучих страстных объятиях которого она забывала обо всем на свете.

   Когда он подходил к подножию скалы, она сбегала ему навстречу и помогала затаскивать наверх добычу, а если он приходил без нее, то брала его руку себе на плечи и помогала взбираться на скалу.

   Однажды, когда она встретила его, он по ее виду сразу понял, что случилось что-то страшное. В огромных глазах ее был ужас. Никогда еще Ловчее Рыси не видел Большелобую такой испуганной. Сжав возлюбленную в объятиях, почувствовал, что она даже дрожит.

   – Что случилось? – взволнованно спросил он, сбрасывая с плеч добычу.

   – Ловчее Рыси не видел...? Не видел? – проговорила она прерывистым, явно выражающим сильный страх голосом.

   – Что не видел? Где?

   – Там..., там, – стала говорить она тихо, едва ли не шепотом, словно боясь, что кто-то ее услышит и указала рукой в глубину леса, почти туда, откуда вышел Ловчее Рыси.

   – Что там? Кто?

   – Там..., там ... Лежащий Зубр.

   – Лежащий Зубр...?! Не может быть. Лежащий Зубр?

   – Лежащий Зубр ходит – Большелобая видела.

   Ловчее Рыси остолбенел и уставился на женщину в сильнейшем изумлении. При этом в глазах его был ужас. Он невольно оглянулся в сторону, в которую указала Большелобая. Из лесной чащи на него повеяло жутью. Дыхание так перехватило, что он не сразу смог заговорить снова. Наконец произнес:

   – Но..., но... Лежащий Зубр спит в земле. Крепко спит. Проснуться не может.

   – Да, Большелобая знает – Лежащий Зубр мертв. Но Лежащий Зубр ходит, как живой – Большелобая видела. Большелобая хворост собирала. Вдруг видит – человек идет. Большелобая вначале подумала – Ловчее Рыси возвращается. Вдруг глядь – это Лежащий Зубр. Большелобая успела спрятаться. Лежащий Зубр не заметил Большелобую – глядел в другую сторону. Большелобая смотрит из кустов. Лежащий Зубр подходит ближе. Большелобая смотрит, – и правда, Лежащий Зубр. Лежащий Зубр стал сворачивать. Скрылся среди деревьев. Большелобая лежала. Долго лежала. Встать не могла. От страха.

   Обычно, когда Ловчее Рыси узнавал, что Большелобая одна ходила в лес, то сильно огорчался и ругал ее за легкомысленное пренебрежение опасностью, которая подстерегает в лесу на каждом шагу, и вновь запрещал ей это делать: в пещере она была в гораздо большей безопасности, так как по очень крутому подъему туда могли забраться только человек, горный барс или рысь. Сейчас же даже не обратил внимания на новое нарушение его запрета – так был ошеломлен тем, что Большелобая видела Лежащего Зубра.

   – Лежащий Зубр мертв – почему Лежащий Зубр ходит, как живой? – спросил он.

   Большелобая испуганно-недоумевающе пожала плечами.

   Ловчее Рыси стал спиной к скале – лицом к лесу и некоторое время с ужасом всматривался в чащу. Наконец сумел овладеть собой. Сжал в руке палицу и грозно потряс ею. Хотел рявкнуть: «Ловчее Рыси не боится Лежащего Зубра!», но промолчал.

   Затем повернул к Большелобой лицо и снова спросил:

   – Лежащий Зубр мертв – почему Лежащий Зубр ходит, как живой?

   Женщина таинственно-испуганным голосом тихо, почти шепотом проговорила:

   – Наверно..., наверно... призрак.

   Ловчее Рыси тоже думал так.

   Как видим, неандерталец Ловчее Рыси и кроманьонка Большелобая знали о явлениях, связанных с потусторонним миром. Надо заметить, что к тому времени у неандертальцев уже более ста тысяч лет существовала довольно сложная, развитая система тотемических культов – первейшая языческая религия. Но Племя горного барса было одним из самых отсталых неандертальских племен. Его верование только начало складываться, хотя процесс этот уже шел не одну тысячу лет. У родного племени Большелобой религиозные воззрения тоже находились на самой начальной стадии формирования, что, однако, говорило о довольно высокой развитости этого племени, ибо у многих кроманьонских кланов еще не появилось вообще никаких религиозных представлений. Верование Племени горного барса и верование родного племени Большелобой были в основном очень близки и настолько примитивны, что ни то, ни другое еще не имело даже обычного служителя тотемического культа – шамана. Религиозное чувство преимущественно проявлялось в страхе перед душами убитых людьми животных. Эти страхи отразились в древнейшем жанре устного творчества – сказках о животных, повествующих в основном о жестокой мести душ животных охотникам. Была и вера в существование душ усопших людей. К ним относились с почтением, но и с не малым страхом. Вера эта нашла выражение тоже в страшных сказках. Они рассказывали о блуждающих по свету фантомах, представляющих большую опасность для живых людей. Таких сказок было гораздо меньше, чем тотемических, но все же они были. Имелось и некоторое представление о мире ином – как о некоем подземном пространстве, сумрачном, населенном душами людей и животных.

   Какой бы страх ни испытывал сейчас Ловчее Рыси, его одолевало в то же время сильнейшее любопытство: столько раз он слышал о призраках и неужели сейчас упустит возможность увидеть приведение? Еще никто из ныне живущих его сородичей не видел фантома, а он увидит. В то же время ему хотелось похвастать перед любимой женщиной отвагой. Поэтому он ударил себя кулаком в грудь и сказал:

   – Ловчее Рыси не боится Лежащего Зубра. Ловчее Рыси пойдет туда. Ловчее Рыси победит Лежащего Зубра.

   О нет, конечно, он не собирался сражаться с Лежащим Зубром, тем более с его фантомом. И в мыслях не было. Какой там: у Ловчее Рыси даже ноги ослабели от страха, да и голос прозвучал как-то неуверенно и отнюдь не громко. Нет, он просто подкрадется и посмотрит из укрытия, хотя бы краешком глаза. А когда вернется, скажет, что бой не состоялся, так как Лежащий Зубр струсил и убежал. Любимая восхитится его, Ловчее Рыси, необычайной смелостью и будет его любить еще больше. А Лежащий Зубр будет посрамлен в ее глазах. Пусть хоть сейчас, после своей смерти.

   – Нет! – Большелобая вцепилась пальцами, словно когтями, в плечи мужа. Потом крепко обняла его и прижалась к нему. – Нет, не ходи туда! Призраки сильнее людей!

   Ловчее Рыси очень обрадовался, видя, как Большелобая боится за него. Впрочем, уже были случаи, убеждающие его в том, что она по-настоящему беспокоится за него, по-настоящему любит его. В душе он восторжествовал над Лежащим Зубром. Ведь сейчас Большелобая была на его, Ловчее Рыси, стороне, боялась за него, а не за Лежащего Зубра. Не столь уж сообразительный неандерталец, каким был наш герой, не понимал, что это слишком сомнительный реванш.

   Чтобы она отпустила его, Ловчее Рыси поспешил заверить ее, что не станет вызывать призрак на бой, что только посмотрит на него, хорошо прячась в кустах, и близко подкрадываться не будет. Она наконец расцепила объятия, но отпуская его, все же умоляюще сжала на груди руки и проговорила:

   – Не ходи.

   Ловчее Рыси пошел вглубь леса. Передвигался по нему привычной охотничьей походкой, позволяющей идти почти неслышно, а когда требовалось, то совершенно неслышно. При этом внимательно вглядывался в чащу, чутко ловил каждый доносящийся из нее звук, каждый запах и бросал на землю взгляды, высматривая следы. Вскоре вспомнил, что слышал, что призраки не имеют ни запаха, ни следов. Тем не менее продолжал внимательно осматривать пространство между основаниями деревьев, ибо боялся не заметить следы хищника. Он знал, что охотник всегда представляет для него желанную добычу и нужно постоянно сохранять бдительность. Ловчее Рыси заметил следы лани, потом – лося. Это вызвало у молодого охотника досаду. Действительно, за короткое время ему случайно попались следы двух животных, имеющих вкусное мясо, тогда как полдня сегодня никак не мог выследить какое-нибудь животное столь же пригодное для людской пищи и вынужден был довольствоваться собакой. Причем добыл ее с большой опасностью для себя. Он сделал засаду у останков съеденного волками лося. Как и предполагал, скоро здесь появились собаки, которые по своей привычке, доставшейся им от ближайших родичей – шакалов, часто следовали за волчьими стаями или крупными хищниками. Неожиданно появившись из кустов, Ловчее Рыси поразил одного пса дротиком, затем отбивал палицей от него других собак, желавших переключиться с обглоданных костей на свежее мясо своего собрата, которому повезло меньше, чем им, или на мясо человека.

   Итак, наш герой продолжал с большой осторожностью продвигаться по лесу. Вдруг он резко остановился, пораженный увиденным. Даже мгновенно забыл о призраке. А увидел он следы человека, большие следы, такие, как у него самого. Но это, конечно, не его следы: эти следы явно свежие, а он сегодня не проходил здесь в направлении, в какое они вели. Кто здесь прошел? Чужак?! В следующий миг явилось другое предположение, которое казалось более вероятным – вожак. Здесь вожак! Он ищет Большелобую! Догадался где они живут. А может, по следам нашел. Возлюбленная в опасности! Надо скорее возвращаться, чтобы защитить ее. Может, Медведь уже там! Уже хватает ее, чтобы увести с собой! Может, он сейчас насилует ее!

   Все же прежде, чем побежать обратно, Ловчее Рыси, подчиняясь обычной привычке охотника, нашедшего свежие следы, опустился на четвереньки, чтобы обнюхать их: запах порой позволял узнать больше, чем видели глаза. То, что сказал сейчас запах, потрясло его еще больше, чем даже сообщение о призраке и предположение о том, что здесь объявился Медведь. Это был запах Лежащего Зубра..., живого Лежащего Зубра! Ловчее Рыси вскочил на ноги и некоторое время стоял, ошеломленный. «Лежащий Зубр жив?! Большелобая видела не призрак, а живого Лежащего Зубра! Не может быть!» – мысленно воскликнул он и пошел по следу. Нет, пока не увидит своими глазами, он не поверит.

   Следы привели в особенно дремучий лес. Здесь местами они терялись. Приходилось с трудом брать след заново. Выручали отлично усвоенные охотничьи навыки. Ноги ступали по мягкому настилу из опавшей листвы. Хорошо, что она была слега влажной, иначе даже бы такому хорошему охотнику, каким был наш герой, не удалось бы идти совершенно неслышно.

  Но вот в чаще стало светлеть. Можно было подумать, что приближается поляна. Ловчее Рыси знал, что это не поляна, потому что лес поблизости от того места, где нашел прибежище с Большелобой, был ему уже хорошо знаком. Между стволами деревьев показалось довольно обширное пространство, где было много поваленных деревьев: бурелом значительно проредил лес.

   Ловчее Рыси раздвинул заросли подлеска и сразу увидел... Лежащего Зубра. Он стоял около маленькой елочки перед огромным корнем поваленной вековой сосны, над прямым очень толстым стволом которой торчали большие ветви лежащей рядом столь же старой березы. Далее было много нагромождений бурелома, за которыми снова вставал мощным несокрушимым строем рослый смешанный лес. Казалось, Лежащий Зубр остановился, решая вопрос идти ли вперед или обойти это кладбище великанов. Через несколько мгновений он стал обходить бурелом. И пошел прямо почти в сторону Ловчее Рыси. Тот притаился, а потом отполз немного назад. Но и этого ему показалось мало: отполз еще и спрятался за широкий ствол огромной сосны, хотя не сомневался в надежности и первоначального укрытия. Сидя, привалился спиной к стволу. Сердце бешено колотилось. Давно он не испытывал такого страха. Даже тот страх, который когда-то удерживал его от единоборства с Лежащим Зубром был ничто в сравнении с тем чувством, которое охватило его сейчас. Возможно, такой сильный ужас он испытал потому, что слишком неожиданно было то, что увидел, и потому, что иначе как выходца из могилы воспринимать Лежащего Зубра не мог. Неужели это он?! Неужели, и правда, жив?! Да, значит, жив. Но кого же тогда они похоронили?! Как кого?! Лежащего Зубра! Конечно, Лежащего Зубра. Разве он, Ловчее Рыси, не видел, как хоронили Лежащего Зубра?! Разве он не видел, как кладут Лежащего Зубра в могилу, как его закапывают землей?! Видел. Он, Ловчее Рыси, стоял на краю могилы и своими глазами видел, как его закапывают землей. Он специально подошел тогда ближе, чтобы насладиться радостью при виде исчезающего навсегда под землею своего самого ненавистного врага. Правда, радости почему-то он не почувствовал: ничего кроме омерзения, страха перед ужасающей картиной смерти не было. Он помнит, как черные комья земли падали на разбухшее, обезображенное разложением, страшно-белое тело. Но..., но земля падала не только на труп! Она падала и на цветы, на траву. Да, да, вот в чем причина того, что Лежащий Зубр вдруг ожил! Эти же растения специально и кладут всегда при погребении. Они же целебные! Людям так хочется, чтобы они исцелили спящего мертвым сном, чтобы он проснулся и встал. Вот в чем причина! Но..., но разве такое бывает?! Разве когда-нибудь он, Ловчее Рыси, видел, чтобы кто-нибудь встал из могилы? Нет, никогда не видел. Он хоть и живет недолго, но видел уже много мертвых, видел много похорон сородичей, особенно детей. Но никогда, никогда не видел, чтобы кто-нибудь хоть чуть-чуть глаза приоткрыл... Да, но если на его коротком веку ни разу не случалось пробуждения от мертвого сна, то это еще не значит, что такого не может быть. Ведь, наверное, такое было раньше, еще до него. Иначе бы не стали класть всем в могилу эти цветы и травы. Все теперь понятно! Лежащий Зубр исцелился, вышел из могилы, пришел в племя, узнал, что Большелобой нет там, что она исчезла и пошел искать ее. К такому выводу мог прийти только темный ум суеверного первобытного человека.

   Ловчее Рыси вскочил на ноги. Нет, он не отдаст ее! Она теперь его, только его женщина, и он никому не ее отдаст! Дикий, животный страх, который только что смял все его существо, превратил в какое-то ничтожество, готовое хоть в землю зарыться, лишь бы спастись, мгновенно исчез. Наш герой готов был ринуться сквозь заросли подлеска, чтобы сразиться с Лежащим Зубром, но вовремя удержался от этого. Удержался потому, что дней тридцать общения с кроманьонкой оказались небесплодными для его неандертальского ума, обладающего, кстати, весьма неплохими возможностями: частые продолжительные разговоры, когда приходилось много хорошо думать, чтобы улавливать смысл высказываний собеседницы, хорошо подумать прежде, чем отвечать на многие ее вопросы, послужили отличным упражнением для мышления. Поэтому он быстро сообразил, что неразумно затевать сейчас поединок с Лежащим Зубром. Да, он ищет Большелобую. Ну и пусть ищет. Он, Ловчее Рыси, тоже искал, но разве нашел? Попробуй, найди в таких дебрях пропавшего человека? Откуда Лежащему Зубру знать где Большелобая? В своих поисках он забрел сюда случайно. И прошел мимо пристанища Большелобой и Ловчее Рыси. А раз собирается перебраться через бурелом, то идет чуть ли не совсем в противоположную сторону. Вот пусть и идет.