Текст книги "Гранатовые поля (ЛП)"
Автор книги: Перри Девни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
3 РАУНД
7. ФОСТЕР
У меня было дерьмовое настроение.
– У тебя дерьмовое настроение.
Голос Джаспера наполнил салон моего пикапа.
– Я просто лучик чертова солнца по сравнению со вчерашним днем.
Или позавчерашним. Или позапозавчерашним.
Всё три дня, прошедших с тех пор, как я выбежал из дома Талии, я постоянно скалился.
– Я так понимаю, дела с твоей девушки идут не очень хорошо, – сказал Джаспер.
– Что-то вроде этого, – пробормотал я.
Я сказал ей, что уезжаю, но это было гневное заявление, сделанное в моменте. Я ни за что на свете не оставил бы Куинси. Не после всего того, через что я прошел, чтобы попасть сюда.
И не после этого поцелуя.
– Я слишком сильно надавил.
Мои руки расслабились на руле, когда я въехал в город.
Это было осознание, к которому я пришел после пребывания в бешенстве в течение трех дней. Я ворвался бульдозером в жизнь Талии, и вместо того, чтобы дать ей время пережить шок, только усилил давление.
Я давил на себя так же сильно из-за того, что приближается, из-за того, кто бриближается. Числа на календаре сменялись слишком быстро.
– Она злится, – сказал я Джасперу.
– Не могу винить её за это.
Да, и я не мог винить Талию.
– Я должен заставить её вспомнить, что у нас было.
– И как ты собираешься это сделать?
– Черт его знает, – я усмехнулся. – Есть идеи?
– Ты должно быть и правда в отчаянии, если спрашиваешь у меня совета по поводу женщин.
Я усмехнулся.
– И то верно.
Мы с Джаспером были знакомы уже несколько лет. Он начал приходить в спортзал примерно через год после переезда Талии. Он был хорошим бойцом и спарринг-партнером, но в чем он преуспел, так это в тренировках. Ни один человек на земле не давил на меня так, как Джаспер. Нанять его было самым простым решением в моей жизни.
Но когда дело касалось женщин, Джаспер был скорее из парней на одну ночь. Он был женат совсем недолго в свои двадцать с небольшим лет, до того, как мы познакомились. Он не говорил о своей бывшей. Он не говорил о том, почему они развелись. Но что бы ни случилось, это заставляло теперь его сторониться всего, что напоминало отношения.
Больше всего Джаспер был привязан к моей карьере.
– Как дела в спортзале? – спросил Джаспер.
– Идут полным ходом. Ринг приехал сегодня утром.
Бригада доставщиков занесла его на открытое пространство спортзала и установила. Я заказал его в тот день, когда купил здание, и заплатил целое состояние за ускоренную доставку, учитывая, что обычное время выполнения заказа составляет три месяца.
Пустота спортзала была заполнена. Маты прибыли вчера вместе с тяжелыми грушами. Беговую дорожку привезут завтра. Мой список дел уменьшался.
Скоро я смогу сосредоточиться на подготовке к этому бою в марте.
– Прошло всего одиннадцать дней, – сказал Джаспер.
– Правда? – одиннадцать? Я посчитал в уме. – Кажется, что дольше.
– Наверное, потому что ты не спишь нормально. Я ведь прав?
– Возможно.
Сон был роскошью. Просто было слишком много работы, которую нужно было сделать. Но интерьер спортзала теперь был окрашен. Прощай оранжевая стена. Я вывез остатки мусора, и мусорный контейнер больше не стоял у входа. Квартира была чиста и некоторое время послужит домом.
Я надорвал задницу, чтобы успеть всё сделать вовремя.
– Что дальше? – спросил он.
Я вздохнул, остановившись на перекрестке перед поворотом на Мэйн-стрит.
– Ещё пару дней, чтобы закончить. Мне нужно снова сделать уборку. И пополнить запасы в холодильнике.
Новая стиральная машина и сушилка были установлены вместе с холодильником. Отсутствие сна, изнурительные дни стоили того.
– Снаружи дом нужно перекрасить, а большинство окон рано или поздно придется заменить. Но до весны этого вполне будет достаточно, – я зевнул.
– Отдохни немного, – сказал Джаспер. – От тебя нет никакой пользы, если ты не будешь стоять твёрдо на ногах.
– Будет сделано, босс. Скоро увидимся.
– Пока.
Джаспер будет здесь на следующей неделе, готовый надрать мне задницу и привести в боевую форму.
Я бросил телефон на пассажирское сиденье, а затем заехал на парковку возле кофейни.
Небо было синим, безоблачным. Послеполуденное солнце отражалось от рождественских гирлянд, развешанных над дорогой. Двое мужчин, оба стоявшие на стремянке, разматывали гирлянды из сосновых бантов, обвивавших фонарные столбы.
Рестораны, офисы и розничные магазины выстроились по обеим сторонам Мэйн. У гостиницы «Элоиза», самого высокого здания в городе, на кирпичном фасаде висел большой венок, который, вероятно, скоро будет снят. А в ювелирном магазине по соседству с кофейней женщина снимала красные и зеленые украшения с зимнего волшебной инсталяции на своей витрине.
Я буду скучать по праздничным украшениям. Надеюсь, в следующем году я приеду сюда, чтобы увидеть их снова.
Заглушив пикап, я высунулся наружу, и меня обдало прохладным горным воздухом с хвойным ароматом. Моё настроение мгновенно улучшилось.
– Хороший день, не правда ли?
Мужчина, припарковавшийся рядом с моей машиной, опустил подбородок, отпирая дверь своего внедорожника.
– Несомненно, – я кивнул в ответ, затем вышел на тротуар, наполняя легкие свежим воздухом, пока застегивал пальто.
Как бы ни было солнечно, всё равно было ахереть как холодно. Но, по крайней мере, вид из окна не разочаровывал. Раз уж мне пришлось отказаться от скалистых и засушливых гор Мохаве, я не смог бы найти лучшей замены, чем возвышающиеся пики цвета индиго с белыми шапками, которые окружали Куинси.
Снег был убран с тротуаров, но все крыши были накрыты белым одеялом. Это только сделало полдень ярче.
В старой части города Куинси трудно было быть угрюмым.
Меня привлек визг детского смеха. Я проследил за звуком и увидел знакомое лицо.
Это был мужчина, которого я видел в больнице, когда пришел искать Талию. Он был в холле с беременной женщиной, вероятно, его женой.
На руках у него был маленький мальчик с румяными щечками. Оба были одеты в одинаковые черные шапочки.
На мальчике были ботинки, дутые штаны и ярко-зелёное пальто. Он извивался, чтобы его отпустили, и в тот момент, когда ботинки коснулись земли, он уже бежал к тому же пункту назначения, что и я.
К «Кофе у Иденов».
В спортзале у меня закончился кофе, и, зевнув в десятый раз подряд, я решил заскочить в город. Но вместо продуктового магазина я зашел сюда. У сестры Талии была огромный ассортимент выпечки, и мой желудок заурчал.
Мужчина улыбнулся своему ребенку и открыл дверь, чтобы они оба могли войти внутрь.
Кто он? В нем было что-то более знакомое, чем просто то, что я видел его в больнице.
Я направился к зеленому зданию.
На двери магазина золотыми буквами было написано «Кофе у Иденов». По краям окон с черными панелями было немного изморози и запотевания. Перед входом стояла раскладная меловая доска, и кто-то белыми печатными буквами написал ежедневное фирменное блюдо – латте со вкусом Сникерса и бейгл с клюквой.
Ароматный кофе и запах сладкой ванили встретили меня, когда я вошел внутрь, над головой звенел колокольчик.
В первый раз, когда я пришел сюда, остановившись в отеле «Элоиза», я ожидал чего-то западного. Деревенского. Но стены были выкрашены в тот же зеленый цвет, что и снаружи здания. Здесь царила модная и современная атмосфера, похожая обстановку в каком-то модном кафе, которое можно найти в большом городе. Вдоль стен стояли деревянные столы и стулья, несколько из них были заняты сегодня днем.
Мужчина и маленький мальчик стояли у стойки. Ребенок прижался к стеклянной витрине, его рукавички не давали ему оставлять отпечатки пальцев, когда с его головы сняли шапочку, обнажив наэлектризованный беспорядок светлых волос.
Милый парень.
– Привет.
Лайла выскочила из-за угла и обогнула его. На ней был зеленый фартук, спереди испачканный мукой. Эта же мука была у неё на носу.
Несмотря на то, что они были близнецами, любой дурак мог отличить её от Талии.
А может, я просто слишком долго имел слабость к Талии.
– Как мой маленький Дрейк сегодня? – Лайла взяла ребенка на руки и поцеловала его в щеку. – Хочешь, чтобы твоя тетя приготовила для тебя что-нибудь особенное?
Подождите. Его тетя? Значит, этот человек должен быть...
Твою мать. Как я мог упустить это? Это должно быть брат Талии. Гриффин или Нокс. Я никогда не встречал ни одного из них, но Талия показывала мне фотографии давным-давно. Вот только на фотографиях у него не было бороды. Они все были моложе.
Но у него были такие же темно-каштановые волосы, как у Талии. И когда он улыбался своему сыну, те же ярко-голубые глаза искрились. Он тоже был похож на Харрисона.
Может быть, мне стоило зайти в продуктовый магазин. Я не был уверен, что у меня хватит сил справиться с разгневанным старшим братом.
Но рано или поздно это случится, поэтому я пожал плечами и отошел от двери. Когда я заходил в последний раз, Лайла была занята. В больнице я разговаривал с этим парнем всего минуту.
Думаю, мне повезло, что он не допрашивал меня в тот день. Или не ударил меня по лицу. За то, что я сделал с Талией, я заслуживал двух синяков под глазами.
Но это было неизбежно. Я хотел её, и мне придется доказать всем, что я её достоин. Что в этот раз всё будет по-другому. И поскольку последние три дня были отстойными, ещё один ситуацию не поменяет.
Сильно хуже, чем сейчас, моё настроение вряд-ли станет.
Мои ботинки стучали по полу, привлекая внимание Иденов.
Лайла улыбнулась и передала мальчика, Дрейка, его отцу.
– Привет. Добро пожаловать. Что я могу Вам предложить?
В её взгляде не было ничего, кроме честного вопроса. Никакого оскала или презрения. Ничего, что говорило бы о том, что она плюнет мне в кофе.
Хорошо.
– Американо, пожалуйста. Двойной.
– Здесь или на вынос?
Я бросил на неё косой взгляд. Это всё? Она просто примет мой заказ?
– Эээ... на вынос.
– Будет сделано, – она кивнула и обогнула стойку, немедленно приступая к работе.
– Вы Фостер Мэдден, – мужчина сдвинул ребенка в сторону, чтобы у него была возможность протянуть мне руку. – Я видел Вас в больнице на днях.
– Да, – я напрягся, пожимая его руку.
Сейчас начнётся
– Нокс Иден. Приятно познакомиться. Я фанат.
Фанат?
– О, эм, спасибо?
– Смотрел Ваш бой прошлым летом, – Нокс усмехнулся. – Был очень рад, когда Вы победили. Терпеть не мог другого парня.
Бой, в котором я нокаутировал своего противника, крикливого засранца из Лос-Анджелеса, в первом раунде.
– Да, он конечно интересный человек.
– Похоже, он не усвоил свой урок. Недавно я видел его интервью, он всё ещё говорит о матче-реванше.
Он хотел поговорить о бое? Серьезно?
– Что привело Вас в Куинси? – спросил он. – Вы же сейчас остаётесь в старом спортзале на Нижней Кларк-Форк-Роуд, верно?
Подождите. Что происходит?
– Извините, – Нокс не понял моего замешательства. – Сплетни маленького городка. Кто-то новый переезжает в город, и все об этом говорят. Вы искали мою сестру. Талию.
Окей. Наконец мы влипли.
– Да, искал.
– Не знал, что вы знакомы.
Что. За. Нахуй?
Он узнал обо мне из сплетен? Не от Талии. Из сплетен маленького городка. Он не был в курсе того, что я знаю его сестру? Да, я знал его сестру. Она была любовью всей моей гребаной жизни.
Моя голова закружилась, как будто я был ослеплен ударом справа. Нокс, её брат, понятия не имел, кто я такой, кроме того, что я профессиональный боец ММА.
– Колледж, – сказал я, собрав всё силы, чтобы не взорваться.
– Вот Ваш кофе, – Лайла поставила бумажный стаканчик на стойку. – Что-нибудь ещё?
– Нет, спасибо.
Я достал из кармана бумажник и протянула ей двадцатку.
Как Талия могла не рассказать обо мне своей семье? Мы были вместе больше года. Она была самым важным человеком в моей жизни. Все в моей жизни знали о Талии. Друзья. Мои родители. Арло.
Но она не рассказала своему брату? Своей сестре-близняшке?
Они ведь не прикидывались дурачками?
Талия разозлила меня той ночью. Она чертовски разозлила меня после того поцелуя. Но это? Это была ярость. И мне было пиздец как больно.
Неужели я действительно так мало значил для неё, что она держала меня в секрете от своих родных?
– Прошу, – Лайла протянула мне сдачу.
Дверь звякнула за мной, когда я взял купюры. Мне нужно было убраться из этого магазина. Убраться подальше от всех с фамилией Иден.
Не веря в то, что могу что-то произнести, я опустил пару баксов в её банку для чаевых. Затем поднял свой кофе в знак прощания с Ноксом.
– Увидимся, – сказал он.
Я повернулся, готовый убежать, когда красивое лицо остановило меня на моем пути.
Талия смотрела на меня широко раскрытыми голубыми глазами, которые метались между мной, её братом и сестрой. Сегодня она была не в медицинской форме. Она была в джинсах и сером пальто с мехом на капюшоне. Сапоги доходили до щиколотки, а сверху гормошкой собрались толстые кремовые носки.
Она была одета по-зимнему. Её волосы волнами рассыпались по плечам. Её щеки были такого же розового оттенка, как и губы.
И это была женщина, которая держала моё сердце в своих руках.
Все это время я думал, что причина, по которой она не вышла замуж, заключалась в том, что, возможно, просто возможно, я достаточно для неё значил. Достаточно, чтобы она помнила меня. Достаточно, чтобы ни один мужчина не мог сравниться со мной.
Вот только она не позаботилась даже назвать своему брату моё имя.
Дрейк издал радостный вопль и заерзал на месте, а затем бросился прямо к ногам Талии.
Она подняла его и поцеловала в щеку.
– Привет, малыш.
В другой день, в другое время их образ вместе заставил бы меня улыбнуться. Это было то, о чём я мечтал когда-то. Семья с ней.
Но сегодня у меня было дерьмовое настроение.
И Талия была тому причиной.
Поэтому я не потрудился поздороваться или даже натянуто улыбнуться. Я обошел её и направился к двери.
Холодный воздух обжег мне нос, пока я шел к своему пикапу. Я уже держал ключи в руке, когда голос позвал меня по имени.
– Фостер.
Я замедлил шаг, стиснул зубы и посмотрел ей в лицо. Черт бы побрал эту женщину. Несмотря на то, что я был зол, один её вид заставлял моё сердце замирать.
Её руки были засунуты в карманы пальто, когда она остановилась на тротуаре.
– Я думала, ты уезжаешь.
– Нет, – я поднес кофе ко рту и сделал глоток.
– Оу, – Талия опустила взгляд на свои ботинки. – Что ты им сказал?
– Кому? Твоему брату? Не много. Но полагаю, не больше, чем то, что ты рассказала ему, – невозможно было скрыть разочарование в моем голосе. Моя кровь была такой же горячей, как кофе в моей руке. – Он понятия не имеет, что мы были вместе, не так ли? А Лайла?
Она тяжело сглотнула.
– Нокс знает, что я встречалась с кем-то в колледже и что у нас ничего не вышло.
– С кем-то, – я был просто кем-то. Мне пришлось заставить себя расслабить руку, чтобы не раздавить стаканчик в кулаке. – Ты даже не сказала ему моё, блять, имя.
– Я сказала Лайле. И моим родителям.
– Точно. Забыл о твоем отце. По крайней мере, он знает достаточно, чтобы прийти в спортзал и устроить мне взбучку за появление в Куинси.
– Что? Когда?
– Разве это имеет значение? Ты позаботилась о том, чтобы рассказать ему о плохом. Но ты не потрудилась поделиться хорошим.
Год, который мы были вместе, был лучшим временем в моей жизни. Я лелеял каждое воспоминание. Я проигрывал в голове бесчисленные моменты. Просто, чтобы держать её рядом. Чтобы убедиться, что она всегда будет моей первой мыслью.
Может, она провела эти годы, проигрывая только конец.
Моя вина. Это была моя вина. Но, черт возьми, как же было больно.
– Ты меня стыдилась?
Потому что я был бедным. Необразованным. Потому что я зарабатывал на жизнь кулаками.
– Что? Нет.
Я хотел ей верить.
– Тогда почему?
Она колебалась.
– Это сложно объяснить.
– Да, – пробормотал я. – Наверное.
Я оставил Талию на тротуаре и забрался в свой грузовик. Мне стоило больших усилий не смотреть на неё, пока я отъезжал.
– Блять, – я стукнул кулаком по рулю, когда свернул с Мэйн.
Проклятье, как бы я хотел, чтобы Джаспер был здесь. Потому что сегодня мне больше всего на свете нужен был бой. Что угодно, чтобы заглушить боль и отвлечься от реальности.
Я терял её. Я терял её снова и снова.
А может, она и изначально не была моей.
8. ТАЛИЯ
Фостер был очень зол. Когда я сопоставляла наши грехи друг против друга, его грехи перевешивали мои в десять раз. Он не имел права злиться. Так почему же это чувство вины не проходило? Оно мучило меня уже три дня.
– Ладно, выкладывай, – сказала Лайла, как только закрыла замок на входной двери кофейни. – Кто был тем горячим парнем?
– Кое-кто из прошлого, – я вздохнула, теребя тряпку, которой протирала столы. – Это сложно объяснить.
То же самое я сказала Фостеру на тротуаре. Это прозвучало так же банально и жалко, как и в первый раз.
– Ты не хочешь говорить об этом, да?
Она подошла к столу, взяла один из стульев и развернула его.
– Не совсем.
Она нахмурилась, но не стала выпытывать у меня подробности, пока мы молча работали над закрытием магазина.
Я закончила вытирать столы и расставлять стулья, пока она работала за прилавком, чистила эспрессо-машину и перетаскивала непроданную выпечку в холодильники.
Свет за окнами быстро угасал, пока не наступила темнота, и сквозь стекло не начал пробиваться свет уличных фонарей.
Лайла убиралась на кухне, а я подметала и мыла пол, и вдвоем мы быстро справлялись с этой рутиной.
Отчасти я завидовала Лайле, что она владеет этой кофейней. Она сама устанавливала часы работы. Её выбор был её собственным. Здесь была свобода, которой у меня никогда не было на позиции врача. Не то чтобы я могла представить, что буду заниматься чем-то другим в своей жизни. Но это делало такие моменты особенными. Я никогда не жаловалась на уборку кофейни, складывание белья в «Элоизе», мытье посуды в «Костяшках» или перегон коров на ранчо.
В моей семье было много предпринимателей, и так было на протяжении многих поколений. Ранчо было самым крупным предприятием, но имя Иденов было расклеено по всему городу. Если мы не владели каким-либо бизнесом в настоящее время, то, скорее всего, кто-то из наших родственников владел им в прошлом.
В последние годы мама и папа очень старались выйти на пенсию, продав некоторые из своих инвестиций. Давая возможность каждому из нас, их детей, вступить в дело.
Только мы с Матео не занимались бизнесом. Мой младший брат в данный момент работает пилотом, но я надеялась, что он найдет свой путь домой.
Монтана притягивает нас назад.
Я приняла решение прожить свою жизнь здесь, рядом с родителями, братьями и сестрами, бабушками и дедушками, тетями, дядями и кузенами.
А теперь и с Фостером.
Он остается в Куинси. Я отказывалась признать облегчение, которое почувствовала, когда он сказал мне, что не уезжает. Я также не позволяла себе представить ту обиду на его лице, когда он спросил меня, стыдилась ли я его.
Никогда. Мне никогда не было стыдно за то, что я люблю Фостера. Но я должна была рассказать о нём всем. Я должна была честно рассказать о нашем разрыве.
Лайла вышла из кухни с полотенцем в руках.
– Я закончила на кухне. Что ещё нужно закончить здесь?
– Ничего, – но вместо того, чтобы взять пальто, чтобы мы могли пойти ужинать, я перевернула один из стульев и плюхнулась на него. – Тот парень? Это Фостер. Мужчина, с которым я встречалась на последнем курсе университета.
– Серьезно? – Лайла обогнула стойку, опустив другой стул, чтобы сесть рядом со мной. – Я была занята и не запомнила его имя, когда он разговаривал с Ноксом. Он великолепен.
– Я знаю, – простонала я.
С возрастом Фостер становился только сексуальнее. Все было бы намного проще, если бы он не был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.
– Почему он здесь? Думаешь, он хочет возобновить отношения?
– Он здесь… – из-за меня. Чтобы загладить вину. Поговорить. Может быть, чтобы попросить прощения. Он не сказал, что хочет попробовать снова, но тот поцелуй той ночью было невозможно игнорировать. – Не ситуация, а какой-то кошмар.
– Вы расстались, потому что ты переехала, верно? – спросила она. – Если он теперь живет здесь, может быть, на этот раз время будет подходящим.
– Он сломал меня, – прошептала я.
– Что значит «он сломал тебя»? – она села прямее. – Что случилось?
История наших отношений вырвалась у меня изо рта, как будто она ждала годами, чтобы её выпустили на свободу. К тому времени, когда я закончила, на лице Лайлы было столько же боли, сколько и на лице Фостера.
– Ты никогда не рассказывала мне ничего из этого, – сказала она.
– Не очень-то легко обсуждать, как твой парень женился на твоей лучшей подруге.
– Соседке по комнате в колледже, – поправила она. Лайла всегда называла Вивьен соседкой по комнате, а не лучшей подругой, потому что на это звание было присуждено её ещё в утробе матери. – Я понимаю, что об этом нелегко говорить, но ты должна была мне рассказать.
– Прости.
– Нокс тоже не знал о Фостере. А кто-нибудь знает?
– Папа знает. Фостер должен был помочь мне переехать, но после разрыва планы изменились. Папа приехал, чтобы помочь мне с транспортировкой вещей. Я была очень расстроена. Он знает, что произошло, а ты знаешь, что у него нет секретов от мамы.
– В отличие от тебя, – Лайла скалилась. – Я злюсь на тебя.
– Не ты одна, – пробормотала я.
– Мы не скрываем друг от друга такие вещи, – она вскочила со стула, стащила с прилавка банку со средством для мытья стекол и тряпку. Она принялась за работу над витриной – витриной, которую я уже вытерла, – удаляя невидимые отпечатки пальцев и пятна, пока стекло не начало скрипеть.
– Прости, Лайла.
Она вздрогнула, глаза пылали.
– Я всё тебе рассказываю. Ты не просто моя сестра, ты моя лучшая подруга. Ты помогаешь мне переживать плохие дни. Ты даже не дала мне возможности быть рядом в твои.
– Я...
– Тихо. Сейчас я говорю, – она начала ходить туда-сюда по кофейне. – Ты великолепна. Ты невероятный врач и помогаешь стольким людям. Но ты не умеешь позволять кому-либо помогать тебе. Неужели так трудно не быть идеальной?
Ауч.
– Я не идеальна. Далеко не идеальна.
– Я знаю, что ты не идеальна. Ты ни черта не умеешь готовить. Что ты, конечно же, никогда не признаешь. Ты никогда не признаешься в том, что чувствуешь на самом деле. И вот сейчас ты здесь, проработав всю неделю в больнице, убираешься в моем кафе.
– Я непротив.
– Дело не в этом, и перестань меня перебивать, – она подняла палец. – Мне не нужно, чтобы ты помогала мне убираться. Но я знаю, что ты хочешь, поэтому я тебе разрешаю. Улавливаешь разницу?
Я держала рот на замке.
– Это был реальный вопрос, на который ты должна ответить.
– Да, – на моём лице появилась улыбка. – Я должна была рассказать тебе о Фостере давным-давно. Я обещаю рассказать тебе в следующий раз, когда мужчина разобьет мне сердце.
Не только потому, что я должна опираться на свою сестру, но и потому, что для Лайлы было важно, чтобы у нее была возможность помогать мне в мои плохие дни.
– Спасибо, – она кивнула. – Так что ты собираешься делать с Фостером?
– Игнорировать его?
Она рассмеялась.
– Одинокая женщина не игнорирует мужчину, который так выглядит.
– Боже, – я опустила лицо в руки. – Я не знаю. Я не знаю. Он поцеловал меня три дня назад, и я не могу перестать думать об этом.
– И как оно?
– Помнишь, когда нам было по пятнадцать, и ты первый раз поцеловалась?
Лайла прошла к своему стулу и села на него с мечтательной улыбкой.
– Джейсон Палмер.
– Я заставила тебя рассказать мне все подробности той ночи, – мы пробрались в сарай, чтобы никто не слышал нашего разговора. Я была любопытна, взволнована и немного ревновала. Лайла всегда была более смелой с мальчиками. – Ты сказала мне, что это было лучше, чем радуга.
– А я люблю радугу, – она грустно улыбнулась мне. – Этот поцелуй с Фостером был не просто хорошим.
– Он был лучше, чем радуга.
– О боже. Как твоя сестра, я обязана ненавидеть его за то, что он сделал с тобой. Но как твой лучший друг, я поддержу тебя в любом твоем решении. Что ты собираешься делать?
– Попросить его уехать? – я пожала плечами. – Я не могу. Уже слишком поздно.
Лайла потянулась ко мне и положила свою ладонь поверх моей.
– Слишком поздно для радуги?
– Радуга исчезла в буре. В буря Фостера и Вивьен.
– Тогда, может быть, ты сможешь получить какое-то завершение. Он хочет объясниться. Что плохого в том, чтобы позволить ему попробовать?
Что плохого? То, что я влюблюсь в него. И он снова сломает меня.
Несколько мгновений мы сидели молча, пока я не встала и не поставила стул на стол. Потом мы вместе пошли в «Костяшки» и тихо поужинали. Когда Лайла начала зевать во время десерта, я подала знак, чтобы принесли чек.
– Я люблю тебя, – сказала я, обнимая её, пока мы стояли между моим джипом и её машиной в переулке за кафе.
– Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Лайла ехала по Мэйн в одном направлении, а я поворачивала в другом. Но когда я выехала на улицу, ведущую в мой район, я продолжала ехать прямо, пока не оказался на Нижней Кларк-Форк-Роуд, идущей вдоль темного изгиба реки к выезду из города.
Может быть, Лайла была права. Возможно, мне нужно было покончить с Фостером. Может быть, тогда боль и разочарование уйдут. Может быть, тогда я смогу по-настоящему забыть.
И, черт возьми, мне и самой было что сказать.
Фостер был зол на меня. Но он не имел права злиться.
С каждым километром моё сердце всё сильнее колотилось. Мой собственный гнев разгорался до тех пор, пока моя хватка на руле не стала пугающе крепкой. Свет в спортзале струился сквозь окна в ночь. Я припарковалась, выпрыгнула из машины и поспешила внутрь, не давая себе шанса переосмыслить этот визит. Охладить свои эмоции.
Тепло ударило мне в лицо, когда я шагнула внутрь.
Тренажерный зал был совсем не таким, как в начале недели. В центре помещения находился приподнятый боксерский ринг. Маты и юбка вокруг основания были ярко-синего цвета. Черные канаты тянулись из угла в угол. А в центре ринга, в одних шортах, стоял Фостер.
Его тело, его рельефные мышцы блестели от пота. Его грудь вздымалась от тяжелых вдохов.
Желание разлилось у меня между ног. Моё влагалище сжалось. Блять. Прийти сюда сегодня вечером было ошибкой. Он был слишком соблазнителен.
Наблюдать за его тренировками всегда было так интересно. Во время его боев я сидела на краю своего кресла, надеясь, что он победит. И панически боялась, что он проиграет.
Но в те ночи, когда он выигрывал – а это было почти всегда – мы не успевали выехать с парковки, как я затаскивала его на заднее сиденье его пикапа и срывала с него одежду.
– Чего ты хочешь, Талия?
Голос Фостера был острым как бритва.
Я хотела смотреть на него и ничего не чувствовать. Хотела иметь возможность разорвать нашу фотографию на сотни кусочков. Хотела спать по ночам, чтобы его лицо не преследовало меня во снах.
Хотела, чтобы он перестал злиться на меня, потому что, черт бы его побрал, он не имел права злиться на меня.
Направившись к рингу, я взобралась на его край. Затем нагнулась и проскользнула между канатами, пройдя прямо в его личное пространство.
– У тебя нет права злиться на меня, – я ткнула пальцем в его голую грудь и не встретила ничего, кроме твердых мышц.
Он посмотрел на мои ботинки и на снежные хлопья на них. Его челюсть сжалась.
– Сними ботинки. Это совершенно новый ринг.
Мои ноздри раздувались, но я нагнулась, сняла один ботинок, чтобы перебросить его через канаты, затем другой. Каждый из них с грохотом упал на бетонный пол. Без них я была немного ниже ростом, поэтому встала на носки и снова ткнула в него пальцем.
– Ты виноват. А не я. Так что ты не можешь на меня злиться.
– Ты не потрудилась рассказать обо мне своей семье, – он положил руки на свои узкие бедра. – Мы были вместе целый год. Признай это. Ты беспокоилась о том, что скажет папочка, когда ты приведешь домой такого парня, как я.
– Да пошел ты, – я ударила обеими ладонями в его грудные мышцы, надавливая изо всех сил. Он даже на сантиметр не сдвинулся. – Как ты можешь говорить мне такое? Как ты можешь думать, что мне было стыдно за тебя? Да пошел ты на хуй, если думаешь, что меня когда-либо волновали деньги.
– Потому что они у тебя были! – он раскинул руки. – Ты, блять, спрятала меня, Талия. Ты спрятала меня.
– Я любила тебя, – я снова толкнула его со всей силы. – Мне был двадцать один год, я жила в Лас-Вегасе, в полутора тысячах километров от дома. Мои родители знали твоё имя. Все знали, что я встречаюсь с парнем. Но нет, я не вдавалась в подробности своей личной жизни со своими братьями.
– Отговорки, Талия. А как же твоя сестра?
– Она знала достаточно. Я не знала, что с нами будет. Я не знаю, почему я не сказала ей, ясно? Это было не для того, чтобы причинить тебе боль. Или чтобы спрятать тебя. Я уезжала, и мы никогда не говорили об этом.
– Мы говорили об этом.
– О, правда? Когда? Я переезжала в Сиэтл, а ты только и говорил: «Мы во всём разберемся», – я швырнула эти воздушные кавычки прямо ему в лицо.
– Мы бы разобрались.
– Это было до или после того, как ты женился на Вивьен?
На этот раз, когда я надавила, я приложила все свои силы. Я отдала ему семь лет гнева и разбитого сердца. И на этот раз ему пришлось сделать шаг назад, чтобы сохранить равновесие.
– Я любила тебя 437 дней, – я не дала ему пространства. Я подошла к нему вплотную, сжав кулак. – Ровно один год, два месяца и одиннадцать дней.
Прошло охренеть как много времени с тех пор, как я дралась. Но мы были на боевом ринге. И, черт возьми, я хотела этого боя. Поэтому я попыталась ударить его в нос.
Он заблокировал мой джеб запястьем.
– Какого хера?
– Я думала, ты сказал, что у тебя скоро будет бой, – я нанесла ещё один джеб, мышцы на моей руке напряглись. – Тебе нужна была моя помощь, разве нет? Ну, вот, пожалуйста.
– Талия, завязывай.
– Нет.
На этот раз я нанесла удар правой рукой, целясь ему в почку.
Он отбил его локтем, отступая назад и обходя ринг.
Но я просто продолжала следовать за ним, нанося бессмысленные удары, которые никогда не успевали коснуться его кожи.
– Я ненавижу тебя за то, что ты выбрал Вивьен.
Ещё один удар.
– Я ненавижу тебя за то, что ты не любил меня так, как я любила тебя.
Ещё один удар.
– Я ненавижу тебя за то, что тебя, блять, так трудно забыть.
Слеза стекала по моей щеке, когда я наносила следующий удар. Мои глаза наполнились слезами, Фостер расплывался, но я продолжала ударять.
– Мне было стыдно за тебя? Я бы всё для тебя сделала.
– Талия, остановись.
Он схватил меня за руку, но я вырвала её, и на этот раз, когда я ещё раз ударила, бесконтрольно и со всей злобой и силой, он позволил моему кулаку столкнуться со своей грудью.
Боль пронзила мою руку, костяшки пальцев резко заболели.
– Чтоб тебя.
– Черт.
Фостер схватил мою кисть, совершенно не обеспокоенный тем, что я сильно ударила его, и раскрыл мои пальцы, осматривая на предмет повреждений.
