Текст книги "Робкая (ЛП)"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17

Уилла

– Что ты думаешь? – я спросила папу.

Он вздохнул.

– Я думаю, тебе просто нужно набраться терпения. Я не согласен с его реакцией, но я понимаю.

После того, как Джексон выгнал меня из бара прошлой ночью, я пришла домой лишь для того, чтобы часами ворочаться с боку на бок. Я не спала, потому что прокручивала всё снова и снова. Ничего не имело смысла, поэтому утром первым делом я пошла к маме и папе, чтобы выпить кофе и посоветоваться.

– Я не сделала ничего плохого, – мне было всё равно, что сказал Джексон, я не флиртовала с тем парнем в баре. Я даже не умела флиртовать.

– Нет, не сделала, – папа похлопал меня по колену, – но Джексон оборонялся, милая. Встреча с матерью далась ему нелегко, и я понимаю, почему он так отреагировал на неё. Дай ему шанс осознать, что он облажался.

Меня не удивило, что папин совет состоял в том, чтобы дать Джексону поблажку. Папа был самым понимающим человеком на планете.

Мы сидели за обеденным столом, глядя в большую раздвижную стеклянную дверь, которая выходила на задний дворик. Мама была на кухне и мыла посуду после завтрака. Она сбежала после того, как мы поели, оставив нас с папой наедине для разговора.

Она всегда так делала. Она позволяла папе вести трудные разговоры, потому что результат всегда был лучше. Я любила маму, но её прямолинейный подход обычно просто доводил меня до слёз. Мне нравилось, что она это понимала. Когда случалось что-то действительно важное, она всегда принимала участие. Она позаботилась о том, чтобы папа знал её позицию и мнение.

Но она оставляла подачу на его усмотрение. Она признала, что мы с папой были родственными душами.

– Спасибо, папа.

– В любое время, – он потягивал кофе, глядя через наш двор на детскую площадку.

Пошёл ли Джексон домой прошлой ночью? Что он чувствовал, когда проходил мимо? Колебался ли он, желая прийти и извиниться? Или это был конец?

Мои глаза наполнились слезами при одной лишь мысли об этом.

Я была так зла на него. Как он мог обвинить меня во флирте с другим мужчиной? Разве он не видел, как сильно я забочусь о нём? Разве он не видел, что в моих глазах был только он, и это длилось годами?

Мне хотелось кричать во всю глотку. Мне хотелось бить кулаками по столу, потому что это было так несправедливо.

Но я этого не сделала. Я молча сделала ещё один глоток кофе и тупо уставилась на двор.

Джексон, возможно, плохо обошёлся со мной прошлой ночью, но это не изменило моих чувств к нему. Если бы он постучал в мою дверь прямо сейчас, я бы немедленно простила его. Если только он не сделает что-то по-настоящему гадкое или злобное, я всегда буду рядом с ним.

Но я не собиралась преследовать его.

Если он всё ещё хотел меня – мяч был на его стороне. Я заслужила извинений. Шмыгая носом, я вытерла глаза насухо и сосредоточилась на детской площадке. Этим утром было холодно, и трава была покрыта белыми кристаллами. Я изучала замороженные лезвия как раз в тот момент, когда по тротуару на дальней стороне игровой площадки появился мужчина.

Мужчина в зелёной клетчатой рубашке, потёртых джинсах и чёрных ботинках, в том же, в чём он был прошлой ночью.

Я выпрямила спину, наклонившись вперед, наблюдая, как идёт Джексон.

Папа тоже заметил его, потому что его поза совпадала с моей.

Джексон шёл мимо детской площадки, устремив взгляд на тротуар. Его руки были засунуты в карманы джинсов. Его плечи и шея были напряжены.

Он вёл себя так, словно старался не смотреть на мой дом. Словно он заставлял себя переставлять одну ногу за другой и гипнотизировать взглядом цемент.

Искушение, должно быть, овладело им, потому что примерно на полпути он кинул взгляд на мой дом. Сделав ещё два шага, он снова оглянулся.

Моё сердце колотилось, когда я наблюдала за его нерешительностью. Шаг. Взгляд. Ещё один шаг. Ещё один взгляд.

Остановится ли он? Пойдет ли он домой и позвонит мне «завтра или когда-нибудь ещё»?

Остановись, Джексон. Просто остановись.

Слёзы вернулись, когда он продолжал идти. Он не собирался останавливаться.

Он почти дошёл до угла школы, где должен был исчезнуть из виду, когда замедлился, снизив свою скорость примерно в половину. Он сделал ещё два шаркающих шага, прежде чем совсем остановиться. Он тяжело вздохнул, прежде чем повернуться на пятках и ступить на траву.

С моих губ соскользнул тихий вздох облегчения, и у меня на глазах навернулись слёзы.

Папа положил руку мне на плечо и слегка сжал его. Затем, не говоря ни слова, он встал и вышел из столовой.

Джексон быстро пересёк площадку. Чем ближе он подходил, тем быстрее, казалось, он шёл, и к тому времени, когда он пересёк наш задний двор, он бежал трусцой.

Прежде чем он добрался до лестницы, ведущей в мою квартиру, я открыла раздвижную стеклянную дверь и вышла наружу. Я закрыла её за собой, скрестив руки на груди, чтобы спрятать ладони. Дерево террасы холодило мои босые ноги, а свежий воздух пускал мурашки по моей коже, несмотря на мой объёмным свитер и толстые джинсы.

– Я здесь, – окликнула его я.

Взгляд Джексона оторвался от гаража, и он повернулся ко мне, немедленно зашагав в новом направлении. Он не замедлился, когда добрался до террасы и взбежал по ступенькам, оказавшись невероятно близко ко мне.

Его грудь врезалась в мою, и его руки крепко обхватили меня, удерживая меня от падения.

В тот момент, когда я оказалась в его объятиях, слёзы вернулись.

Джексон ничего не говорил, пока я плакала в его рубашку; он просто обнимал меня, прижимаясь щекой к моим волосам. Я почувствовала его извинения в его сильных руках и бешено колотящемся сердце. Я чувствовала их, когда с каждым новым вдохом он становился расслабленнее и напряжение покидало его спину.

Это было лучшее прости, которое я когда-либо испытывала, даже лучше, того, которое он написал мне в записке.

Я зарылась в его рубашку, обнимая его за талию. Мои всё ещё холодные руки скользнули под свободный край его клетчатой рубашки и в задние карманы джинсов.

Мы долго стояли там, держась друг за друга, пока позади меня не открылась дверь и папин голос не прорвался сквозь тишину.

– Вы двое, заходите внутрь. На улице холодно. Джексон, хочешь кофе?

– Не откажусь, – сказал Джексон над моей головой. – Спасибо, Нейт.

Я продолжала крепко обнимать Джексона, даже когда папа вернулся в дом. Но дверь оставалась открытой впуская холод в помещение, поэтому я неохотно отпустила его.

– Мне жаль, – руки Джексона легли мне на плечи, удерживая меня в плену. – Мне очень жаль. Я облажался и вёл себя как мудак.

– Да, это так, – я вздохнула. – Но я понимаю. На тебя слишком многое свалилось.

– И всё же мне жаль, – Джексон отпустил меня и оглядел с ног до головы. Когда его взгляд упал на мои босые ноги, он нахмурился. – Чёрт. Ты, наверное, замёрзла. Пошли.

Мне не было холодно – не в объятиях Джексона – но я не стала спорить, когда он схватил меня за руку, чтобы затащить внутрь. Как раз в тот момент, когда он закрывал за нами дверь, мама и папа вернулись в столовую, каждый с двумя кофейными чашками.

Папа передал одну Джексону, а мама дала мне мою, затем папа указал на стол. – Сядьте. Нам нужно обсудить это.

Джексон искоса взглянул на меня, нерешительно выдвигая стул. Его глаза были налиты кровью. От него пахло баром и бутылкой текилы. Сев, он потёр затылок, пытаясь избавиться от неровности.

Единственным объяснением того, что он был в той же одежде и шёл домой этим утром, было то, что он спал в баре.

Может, я больше и не злюсь на него, но и не сочувствую ему. Он мог бы спать в моей тёплой, мягкой постели, но предпочёл иной вариант. Если его решением было напиться вместо того, чтобы обсуждать свои проблемы, то он заслужил это похмелье.

Хотя я всё равно помассирую ему шею позже.

– Не думаю, что нам стоит ходить вокруг да около, – сказала мама. – Уилла рассказала нам о том, что вчера произошло с твоей матерью.

Джексон бросил на меня взгляд.

– Да?

Упс. Наверное, мне следовало получить разрешение, прежде чем рассказывать историю его жизни своим родителям. Я рассказала им только потому, что мне нужно было, чтобы они поняли всю историю, прежде чем спрашивать их совета. Тем не менее, это была не моя история, чтобы ею делиться.

Прежде чем я успела извиниться перед Джексоном, заговорил папа.

– У нас в семье нет секретов.

– Без обид, Нейт, – парировал Джексон, – но мы не семья.

Лицо папы посуровело.

– У тебя есть чувства к моей дочери?

– Да, – немедленно ответил Джексон.

– Тогда ты часть этой семьи, и когда у кого-то из нас трудные времена, мы обсуждаем это.

Джексон осёкся, зная, что папа говорил обо мне. Его плечи ссутулились, когда чувство вины за прошлую ночь придавило его.

– Я думаю, тебе нужно поговорить со своей матерью, – заявила мама. – Разберись с этим и покончи раз и навсегда. Выясни, почему она здесь, и тогда ты сможешь диктовать, что будет дальше. Прямо сейчас у неё есть сила, потому что она застала тебя врасплох. Ты должен ответить ей тем же.

Прямой подход мамы, возможно, не всегда срабатывал, когда она давала мне советы, но, похоже, Джексону это подходило.

Она была младшей версией Хейзел и собиралась стать для него мамой-медведицей.

После того, как Хейзел проведёт свои пять минут с матерью Джексона, моя мама будет следующей на очереди.

– Я не знаю, должен ли я встречаться с ней или нет, – признался Джексон. – Из того, что она здесь, не выйдет ничего хорошего.

– Может быть. А может, и нет, – папа пожал плечами, – но я бы встретился с ней не из-за того, что ей нужно что-то сказать. Я бы встретился с ней, потому что тебе это нужно. Это может быть твоим шансом обрести немного покоя. Ты заслуживаешь этого.

– Может быть, – пробормотал Джексон. – Я подумаю об этом.

– Как ты думаешь, она уехала из города? – спросила я.

Он покачал головой.

– Тея написала мне сегодня утром и сказала, что видела её машину около мотеля.

– Наверное, ей что-то нужно, – пробормотала мама. – Есть какие-нибудь идеи, что это может быть?

– Деньги? – предположил Джексон. – Может быть, она думает, что у меня есть что-то.

– Есть ли какой-нибудь шанс, что она хочет загладить свою вину? – спросил папа.

Джексон уставился на свою кружку. Это заняло у него несколько мгновений, но он пробормотал

– Нет.

Мне было больно слышать это, но он был прав. Если бы эта женщина хотела извиниться за то, что бросила своего сына посреди Нью-Йорка на произвол судьбы, это было бы первое, что сорвалось бы с её губ вчера.

– Я ненавижу её, – прошептала я.

Взгляды всех ща столом были устремлены на меня, вероятно, потому что я ни разу за свою жизнь не произносила этих слов. Мама и папа научили меня не ненавидеть. Неприязнь, хорошо, но не ненависть.

Но это было правдой. Я ненавидела мать Джексона, и я даже не знала её имени.

– Как её зовут? – я спросила Джексона.

– Мелисса.

– Мелисса, – повторила я. – Я ненавижу её.

Я ненавидела её за всё, что она сделала, чтобы сломить дух Джексона. Я ненавидела её за то, что она бросила его. Я ненавидела то, что из-за неё он никому не доверял. Она была виновата в том, что он закрыл своё сердце.

Рука Джексона легла на моё колено.

– Может быть, твоя мама права. Может быть, мне стоит встретиться с ней лицом к лицу. Выясни, чего она хочет. Тогда мы все сможем отпустить её. Навсегда.

Беспокойство в его глазах было не за себя, а за меня, потому что он не хотел, чтобы его бремя сломило меня.

– Ладно. Это решено, – мама встала из-за стола. – Джексон, ты завтракал? Ты выглядишь так, словно тебе нужно немного жирной пищи. Я приготовлю тебе омлет.

– Спасибо, Бетти.

Папа тоже встал, схватив кофейную кружку Джексона.

– Я принесу тебе ещё.

Когда они скрылись на кухне, Джексон развернулся на стуле. Он взял моё лицо в ладони и нежно поцеловал меня в лоб.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не злишься на меня, хотя я этого заслуживаю. За то, что так волновалась из-за моей матери, что была готова бороться с ней вместе с Хейзел.

– Я никогда раньше не дралась, но думаю, что могла бы победить.

Он усмехнулся.

– Я бы поставил на тебя свои деньги.

Мы оба знали, что это полная чушь. Никогда в жизни я не была жестокой. Но я бы не отказалась от шанса ударить мать Джексона по лицу – или, по крайней мере, кивнуть, когда Хейзел скажет несколько не очень приятных вещей.

– Мне жаль, что я без спроса всё рассказала родителям, – сказала я ему.

– Я понимаю. Ты была расстроена, и тебе нужно было поговорить. Я просто не привык делиться.

– Я знаю.

– Но я рад, что ты это сделала, – он прижался своим лбом к моему. – Я чувствую себя довольно хорошо, когда семья Дун находится на моей стороне. И я думаю, что твоя мама права. Я должен сделать это на своих условиях. Я не хочу продолжать ждать, пока она снова появится.

– Ты, эм… хочешь, чтобы я пошла с тобой? – я хотела быть рядом с ним, но я также поняла бы, если бы он хотел сделать это в одиночку.

– А ты бы пошла?

Я кивнула.

– Я здесь.

– Спасибо, малышка, – он снова поцеловал меня в лоб. – Может быть, мы сможем пойти туда днём. Сначала мне нужно вздремнуть. Я чувствую себя дерьмово.

– Мне бы тоже не помешало вздремнуть. Я почти не спала прошлой ночью.

– Это моя вина. Прости.

Я похлопала его по ноге.

– Всё в прошлом. После завтрака мы немного поспим, а потом проснёмся и начнём день с чистого листа.

– Звучит как план. Хотя куда-нибудь туда нужно вписать душ.

Я подмигнула.

– Я уверена, что мы могли бы это устроить.

Жаркая искра появилась в его глазах.

– Я так чертовски сильно хочу поцеловать тебя прямо сейчас.

– Тогда сделай это.

– Не раньше, чем я найду зубную щётку, – проворчал он.

Я хихикнула.

– Ты знаешь, что я была пьяна только один раз?

– Как? – спросил он.

– Мои друзья всегда говорили мне, что, когда ты просыпаешься с похмелья, ты чувствуешь себя так, словно кошка нагадила тебе в рот. Я не понимала этого, пока не выпила слишком много на вечеринке на первом курсе и не отключилась.

– Отключилась? – уголки его губ опустились. – Мне не нравится мысль о том, что ты выпила так много, что потеряла сознание.

– Мне тоже.

Потому что в ту ночь, когда я напилась, на Лейтон напали. Может быть, я могла бы предотвратить это, если бы не пила джангл джус в течение часа. Может быть, на её месте была бы я. Мы снова и снова прокручивали ту ночь, не получая никаких ответов. В конце концов, мы договорились оставить это в прошлом, и ни у одной из нас не появлялось желания снова напиваться.

– Это была моя единственная вечеринка, – сказала я Джексону. – С тех пор я не пила слишком много.

– Думаю, это верное решение. Я чувствую себя как смерть, – простонал он.

Я погладила его по заросшей щетиной щеке.

– Я заставлю тебя почувствовать себя лучше.

– Ты уже сделала это, – быстрым движением он выдернул меня из кресла и усадил к себе на колени. Затем он уткнулся лицом мне в шею, а его руки крепко обняли меня.

Я закрыла глаза и положила голову ему на плечо, пока он дышал мне в волосы. Я не знаю, как долго мы так просидели, но я почти заснула в его объятиях, когда услышала своих родителей.

– Просто оставь их, – прошептал папа.

– А как же завтрак? – прошептала в ответ мама.

– Уилла позаботится о нем.

Так я и сделаю.

Глава 18

Джексон

Разыскать мою мать было нетрудно. Как и написала Тея в своём сообщении, мамин зелёный седан стоял на стоянке у мотеля.

Машина была в сотню раз красивее, чем та, которую я помнил из детства. Но я думаю, что после избавления от ребёнка, расходы сокращались, и можно было позволить себе автомобиль поновее.

Я не хотел объяснять владельцам мотеля, зачем мне нужен номер комнаты Мелиссы Пейдж, поэтому я припарковал свой грузовик на стоянке и подошёл к двери прямо перед её машиной. В это время года в мотеле было довольно пусто, и даже если я постучу в несколько неправильных дверей, это стоило того, чтобы жители города не узнали кем была моя мать.

Глубоко вздохнув и бросив взгляд на Уиллу, я постучал в дверь. За ней раздалось шарканье и какое-то бормотание, прежде чем она распахнулась.

– Джексон, – мама оглядела меня с ног до головы, прежде чем проделать то же самое с Уиллой. – Наконец-то решил поговорить со мной?

Я сделал шаг назад и скрестил руки на груди. Краем глаза я видел, как Уилла сделала то же самое. Её защитная полоса сейчас была шириной в милю, и мне это чертовски нравилось. Это было почти так же хорошо, как тогда, когда её родители назвали меня семьёй этим утром.

Я никогда не стану официальным членом семьи Дун, но как и в случае с моими приёмными семьями у меня была возможность наслаждаться этим ещё какое-то время. Для меня этого было достаточно. Они были намного лучше, чем женщина, стоящая передо мной.

– Что нужно сделать, чтобы заставить тебя уйти и больше никогда не появляться?

– Просто предположил, что мне что-то нужно? – она нахмурилась. – Что, если я хочу остаться?

– Тебе не будут рады.

Её лицо опустилось, как будто ей было больно, что я не обнял её, не поцеловал и не сказал: Привет, мам, я скучал по тебе!

Она стояла там, выглядя как жертва, заставляя мой гнев взыграть. Чувства, которые я годами прятал глубоко под землёй, вырвались на поверхность. Я скрестил руки на груди, крепко прижимая кулаки. Я не доверял себе, когда в моей крови было столько ненависти. Единственное, что удерживало меня в спокойствии – это Уилла и моё желание получить ответы на некоторые вопросы.

– Судя по всему, выследить меня не так сложно, – сказал я ей. – Ты могла бы найти меня давным-давно. Но вместо этого ты бросила меня с чёртовой незнакомкой, не оглядываясь назад.

– О, пожалуйста. – Она отмахнулась от меня. – Моя сестра, твоя родная тётя, точно не незнакомка. Не веди себя так, будто я тебя бросила. Ты был со своей семьёй, в то время как мне нужно было позаботиться о некоторых вещах.

Я усмехнулся.

– Да. Я был с семьёй. Неделю. Потом эта семья тоже бросила меня. Когда ты уезжала, чтобы позаботиться о своих вещах, ты хоть раз посмотрела назад, в зеркало заднего вида? Не могу вспомнить. Я помню, что твоя сестра – моя родная тётя – не оглянулась. Ни разу. Тётя Мари даже не вышла из машины, когда высаживала меня у социальной службы. Нет. Просто подъехала к обочине и сказал мне не забыть свой рюкзак.

Я ждал, надеясь, что на лице мамы промелькнёт удивление или раскаяние, но этого так и не произошло.

– Я не знала, что она так поступит.

– Нет, – сказал я сквозь стиснутые зубы. – К тому времени тебя уже давно не было. Итак, вернёмся к моему первоначальному вопросу. Что, чёрт возьми, тебе нужно, чтобы навсегда покинуть Ларк-Коув и мою жизнь?

Потому что тогда я мог бы забыть обо всё этом.

Я бы забыл о том испуганном маленьком мальчике, который весь день стоял у здания социальной службы, пока, наконец, социальный работник не вышел на улицу, чтобы спросить, не потерялся ли он.

Я не был потерян, просто брошен. Потерянность пришла позже, когда я переезжал из одной семьи в другую, так ни разу и не найдя дома. И всё потому, что этой женщине нужно было позаботиться о каких-то вещах.

– Забудь об этом, – отрезал я. Она не сожалела. Ей было всё равно. Сегодня я не получу никаких ответов.

На данный момент она была мертва для меня.

– Пойдем, Уилла, – я повернулся, чтобы уйти, но остановился при звуке нового голоса.

– Мама?

Я застыл, когда Уилла ахнула. Не было никаких сомнений, откуда доносился этот голос и к кому он обращался.

Я медленно повернулся лицом к маме как раз в тот момент, когда из комнаты вышел мальчик. Но это был не просто мальчик. Это был её ребенок. Какого чёрта? У неё был ещё один ребенок? Она оставила меня на произвол судьбы, когда мне было девять, и потом родила ещё одного сына. Мальчик стоял рядом с мамой, глядя прямо на меня, прежде чем прошептать, – Это он?

Мама обняла его за плечи.

– Да. Это твой старший брат, Джексон.

– Привет, – парень улыбнулся так, словно всю свою жизнь ждал встречи со мной.

Я уставился на него с отвисшей челюстью. Было ли это причиной, по которой она появилась? Чтобы познакомить меня с моим младшим братом?

Я понятия не имел, сколько ему лет, может быть, одиннадцать или двенадцать, как некоторым детям в лагере Уиллы. Что я точно знал, так это то, что его джинсы были на десять сантиметров длиннее, а размер его толстовки больше бы подошёл мне, чем ему. Почему на нём была такая мешковатая одежда? Разве мама не могла позволить себе одежду его размера?

Он совсем не был похож на неё или на меня, если уж на то пошло. Единственное сходство, которое у меня было с ней – это светлые волосы и голубизна глаз. У него не было даже этого. Его кожа была темнее, как будто его отец был афроамериканцем. Его глаза были насыщенного карего цвета, а вьющиеся чёрные волосы были коротко подстрижены.

Мой сводный брат.

Парень шагнул вперёд, подальше от мамы, и протянул руку.

– Я Райдер.

Райдер? Всё становилось только лучше.

– Райдер? – фыркнул я, игнорируя ребёнка и свирепо глядя на маму. – Ты, чёрт возьми, шутишь? Ты назвал его Райдером? Ты забыла, что уже использовала это в качестве моего второго имени?

Мальчик вздрогнул, но я продолжал смотреть на маму. Она пожала плечами, глядя на меня с полным безразличием. Я ненавидел её. Господи, чёрт возьми, я ненавидел её. Напряжение на тротуаре было удушающим, делая прохладный осенний воздух тяжёлым и обжигающим.

Парнишка переминался с ноги на ногу, а его вытянутая рука медленно опускалась вместе с его взглядом. Но прежде, чем он успел отпрянуть, Уилла подошла и поймала его руку, возвращая рукопожатие, которое предназначалось мне.

– Эм… Привет, Райдер. Я Уилла.

Он неуверенно улыбнулся ей, когда они пожали друг другу руки, но затем снова посмотрел на меня большими карими глазами, полными надежды. Я узнал эту надежду – когда-то у меня был такой же взгляд.

После того, как мама и тётя бросили меня, я мечтал о том, чтобы кто-нибудь встретил меня с распростёртыми объятиями. Мне нужен был кто-то, кто принял бы меня. Но люди в первой приёмной семье почти не обращали на меня внимания. Они продержали меня всего месяц. В следующем доме было то же самое, хотя меня продержали там два месяца. Третьи позволили мне остаться на неделю.

И каждый раз, когда я собирал свой рюкзак, надежда угасала.

Я бы не хотел лишать этого парня, поэтому я протянул руку.

– Привет, Райдер. Я Джексон. Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – он пожал мне руку с лучезарной улыбкой, а затем отпустил её. – Мама рассказала о тебе.

О чём? Она даже не знала меня. Я посмотрел поверх его головы и увидел, что мама выглядит скучающей.

– Ты поэтому пришла? – я спросил у неё. – Для воссоединения семьи?

– Райдер, дай нам с Джексоном минутку, – мама отошла подальше на тротуар, кивнув Райдеру, чтобы он вернулся в номер, – и закрой дверь.

– Хорошо, – пробормотал он. Он одарил меня ещё одной улыбкой, прежде чем войти внутрь и закрыть дверь.

– Сколько ему лет? – спросил я маму, прежде чем она смогла заговорить.

– Двенадцать.

– Двенадцать, – повторил я, качая головой. После того, как я провёл всё своё детство, нуждаясь в матери, она нашла в себе силы стать матерью для кого-то другого.

– Так это из-за него ты пришла, чтобы найти меня?

Она кивнула.

– Нужно, чтобы ты взял его на некоторое время.

Вкус отвращения во рту был хуже, чем после похмелья. Моя мать была отвратительна. Просто отвратительна.

Она выследила меня после всех этих лет, чтобы оставить ещё одного своего ребёнка.

– Ты хочешь, чтобы я забрал его? – спросил я. – Ты серьёзно?

– Ты его единственная семья, и он хороший ребёнок. Он не доставит тебе никаких хлопот.

Нахлынуло воспоминание о том дне, когда она оставила меня у тёти Мари. Мама говорила то же самое обо мне.

– Итак, ты пришла, чтобы оставить его мне. Он знает? – не поэтому ли он смотрел на меня так, словно я был его спасением?

Мама покачала головой.

– Подумала, что будет лучше рассказать ему всё вместе.

– Ну да, конечно, – сухо сказала Уилла. – Ты всегда ставишь потребности своих детей на первое место.

– Это не твоё дело, – огрызнулась на неё мама.

– Почему? – спросил я, прежде чем Уилла успела ответить. – Мне нужна причина, по которой ты оставляешь его здесь.

– Это и не твоё дело. Но либо ты забираешь его, либо он остаётся один.

Какой у меня был выбор? Она загнала меня в угол, взвалив всё это на мою совесть, чтобы, если Райдер войдёт в систему, я чувствовал себя виноватым.

– Ты грёбаная сука, – эти слова были катарсисом.

Мама закатила глаза.

– Теперь ты говоришь, как твой дедушка.

– Жаль, что мне не удалось с ним встретиться. Думаю, у нас было бы много общего.

– Ты возьмёшь Райдера или нет? – она начинала нервничать, румянец заливал её щёки.

– Как ты вообще нашла меня?

Она пожала плечами.

– Это было не так уж сложно. Наняла парня, чтобы он отследил тебя в интернете по твоему номеру социального страхования.

Потому что ей нужно было где-то оставить моего брата. Держу пари, у неё был полный рюкзак для Райдера, точно такой же, как был у меня.

– Отдай мне ребёнка. Отдай мне его барахло. И убирайся к чёртовой матери из Монтаны.

Она усмехнулась, зная, что выиграла. Не говоря ни слова, мама вернулась в номер мотеля, закрыв за собой дверь.

– О, Джексон, – Уилла подошла ко мне. – Не могу поверить, что это происходит.

Я обнял рукой её за плечи, удерживая её.

– Я тоже.

Я приехал в мотель, чтобы поставить точку, и мне это не удалось. Вместо этого, у меня появился двенадцатилетний младший брат, который будет жить со мной неопределенное время.

– Я не знаю, что ещё можно сделать, – прошептал я. – Если я не возьму его, тогда…

– Ты должен забрать его. – Все тело Уиллы сотрясалось от ярости. – Тебе нужно увезти его от неё. Она токсична.

– Что мне делать?

Я ничего не знал о воспитании ребёнка. Я работал в баре. Кто будет присматривать за ним, когда моя смена заканчивалась в три часа утра? Кто будет помогать ему с домашним заданием по математике? Кто будет следить за тем, чтобы он правильно питался?

Чёрт возьми, прошлой ночью я спал на бильярдном столе. Я не был готов нести ответственность за другого человека. Это была одна из причин, по которой я не хотел иметь собственных детей. Я не был тем парнем.

– Мы что-нибудь придумаем, – заверила меня Уилла.

– Да, – пробормотал я. У меня не было выбора. Я бы не позволил ребёнку, не говоря уже о своём брате, пройти через тот же ад, через который прошёл я.

Дверь номера снова открылась, и я отпустил Уиллу. Лицо Райдера побледнело, а глаза расширились, когда он вышел за дверь с рюкзаком, перекинутым через плечо. Мама стояла прямо за ним, выкатывая дешёвый чёрный чемодан. Глаза Райдера были полны отчаяния, когда он стоял на тротуаре. Бедный малыш. Не было никаких сомнений, что мама только что сбросила на него бомбу.

– Похоже, ты останешься со мной на некоторое время, – я похлопал его по плечу. – Ты не против?

Он пожал плечами и посмотрел на свои теннисные туфли. У него были большие ноги, и, вероятно, он будет высоким, когда вырастет.

– Уилла? Не поможешь Райдеру погрузить его вещи в грузовик?

– Конечно, – она практически вырвала ручку чемодана из рук моей матери. Затем, бросив прощальный взгляд, она направилась к грузовику.

Райдер немного подождал, затем последовал за ней. Он даже не повернулся, чтобы попрощаться с мамой. Он не удостоил её ни словом, ни взглядом. И он не казался удивленным, просто… разочарованным.

Сколько раз она уходила от него раньше? Я вспомнил, что годы, проведённые с ней, были полны нянек и соседей. Может быть, наше время с ней не так уж сильно отличалось. Бьюсь об заклад, она пообещала ему веселую поездку у его брата точно так же, как она обещала мне веселую поездку моей тётей.

Мама ничего не сказала, когда Райдер ушёл, и уж точно не пообещала вернуться. Вместо того, чтобы смотреть, как её ребёнок уходит, её глаза были прикованы к моему грузовик, и жадная ухмылка расползлась по её губам.

Она собиралась попросить у меня денег. Стопроцентно.

– Убирайся из города, – я придвинулся ближе, рыча на неё сверху вниз. – Сейчас же.

– Мне нужны деньги.

Эта сучка была такой предсказуемой. Мне была ненавистна сама мысль о том, чтобы дать ей хоть один чёртов цент, но, если это избавит Ларк-Коув от неё, и заставит её держаться подальше от нас с Райдером, мне было всё равно. Я вытащил свой бумажник из заднего кармана и вытащил пачку наличных, которые я туда засунул. Это были чаевые за десять дней – около пятисот баксов. Я планировал занести их в банк в Калиспелле на этой неделе.

Вместо этого я ткнул ими ей в грудь.

– Я никогда больше не хочу видеть твоё лицо.

Она взяла деньги и сунула их в карман джинсов.

– Мне нужно больше денег, если ты не хочешь, чтобы я возвращалась.

Я шагнул ещё ближе, заставив её немного отступить.

– Это всё, что ты когда-либо получишь. Ты больше не увидишь меня. Ты больше не увидишь его. Ты мертва для нас. Поняла? Если я снова увижу твоё лицо, тебе не понравится то, что произойдёт дальше. Я не испытываю к тебе любви, дамочка. Но я переполнен яростью.

Угроза стёрла часть её высокомерия. Она отступила ещё дальше, ещё раз посмотрев на меня, прежде чем войти в номер мотеля и хлопнуть дверью.

Сделав вдох, я опустил плечи. Я заставил себя досчитать до пяти, затем подошёл к грузовику и забрался на водительское сиденье. Уилла сидела на переднем сиденье, и её выражение лица было переполнено беспокойством.

Я потянулся через консоль и взял её за руку, заглядывая в заднюю часть. Райдер смотрел в окно, подальше от мотеля и маминой машины.

– У тебя всё есть? – спросил я его.

Он пожал плечами.

– Полагаю.

Происходило ли это на самом деле? Два часа назад мы с Уиллой лежали, свернувшись калачиком, в её постели. Два часа назад я был просто барменом, которому повезло, что у него была девушка, которая простила его после того, как он повёл себя как придурок.

Теперь я был кем-то вроде псевдо-родителя для ребёнка, с которым познакомился менее пятнадцати минут назад.

– Ты голоден? – спросила я Райдера.

Он снова пожал плечами.

– Я голодна, – сказала Уилла.

– Ты всегда голодна. Райдер, ты хочешь увидеть, как Уилла запихивает в рот целую пиццу? Она сможет сделать примерно за три минуты.

Она улыбнулась, соглашаясь с моей попыткой поднять настроение.

– Скорее, десять.

Райдер не засмеялся и не ответил. Он просто опустил голову, ещё больше поворачиваясь к окну. Одна из его рук скользнула вверх, чтобы вытереть нос.

Я открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но продолжал молчать. Мне было нечего сказать. Поэтому я посмотрел вперёд, бросив последний взгляд на дверь номера моей матери в мотеле. Затем я завёл грузовик и задним ходом выехал со стоянки.

Ещё до того, как я выехал на шоссе, Уилла отправила сообщение. Она вызывала подкрепление. Тея уже была в баре. Хейзел, скорее всего, скоро будет там. Поэтому я сосредоточился на дороге, проехав несколько кварталов до бара, где я мог найти помощь.