Текст книги "Алекс"

Автор книги: Пьер Леметр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– У вас нет никаких доказательств!

Тома Вассер вскочил с места. Он почти кричал. Камиль улыбнулся. Вассер утратил хладнокровие, это был хороший знак.

– Сядьте, – с подчеркнутым спокойствием произнес Камиль. – Я же сказал «мы полагаем», это всего лишь гипотеза. Я знаю, что вам нравится это слово.

Выждав несколько секунд, он продолжал:

– Впрочем, коль скоро уж мы заговорили о доказательствах – у Алекс они нашлись бы, поскольку ее юность отнюдь не была безоблачной. Ей пришлось бы всего лишь повидаться с вашей женой. Девочки могут, не стесняясь, рассказывать друг другу всякое… и даже показывать Если бы Алекс хоть на секунду продемонстрировала свои половые органы вашей жене – в семье Вассер наступил бы нешуточный разлад, не так ли? И вот – опять же, это только наше мнение, – вывод напрашивается такой: она планировала улететь из страны на следующее утро, но у нее не хватало денег, всего двенадцать тысяч наличными. Поэтому она позвонила вам, чтобы попросить еще.

– В сообщении, которое она мне оставила, ничего об этом не говорилось. И потом, откуда бы я взял деньги посреди ночи?

– Возможно, она хотела попросить вас найти для нее деньги, в которых она нуждалась, чтобы обустроиться за границей. И не слишком затягивать с этим. Побег – дело дорогостоящее… Но мы к этому еще вернемся, я уверен. Итак, в тот вечер вы вернулись домой уже за полночь. И что же вы делали?

– Я поехал в то место, которое она мне назвала.

– По какому адресу?

– Бульвар Жувенель, дом сто тридцать семь.

– И что там было, в доме сто тридцать семь по бульвару Жувенель?

– Ничего.

– Как это – ничего?

– А вот так, ничего.

Луи, не дожидаясь распоряжения Камиля, мгновенно оказался за компьютером и вбил адрес в строку поисковика на сайте, где можно найти все городские здания и маршруты. Через несколько секунд он сделал Камилю знак приблизиться.

– Надо же, – покачал головой Камиль, – действительно ничего… Дом сто тридцать пять – офисные помещения, сто тридцать девять – чистка одежды, сто тридцать семь – бывший бутик, ныне закрытый. Здание выставлено на продажу. Вы думаете, Алекс хотела купить бутик?

Луи, невольно улыбнувшись, перешел к перечню зданий на другой стороне улицы. Через пару минут по его лицу стало заметно, что ничего интересного не обнаружилось.

– Разумеется, нет, – раздраженно отозвался Вассер. – Но я так и не узнал, чего она хочет, потому что она не пришла.

– Вы не пытались ей позвонить?

– Я звонил, но она отключила телефон.

– Да, это правда, мы проверили. Она отключила телефон три дня назад и с тех пор не включала. Очевидно, в связи с отъездом. И сколько времени вы пробыли в том месте, возле бутика, выставленного на продажу?

– Я оставался там до полуночи.

– Вы терпеливый человек. Это хорошо. Когда любишь кого-то, готов многое терпеть, это всем известно. Вас там кто-нибудь видел?

– Не думаю.

– Досадно.

– Досадно для вас – это ведь вы хотите что-то доказать, а не я.

– Ни для вас, ни для меня – попросту досадно. Это порождает темные пятна, создает сомнения, вызывает подозрение о вымышленной истории. Но не важно. Допустим, я вам поверил, и этот инцидент исчерпан. Вы не дождались Алекс и вернулись домой.

Тома ничего не ответил. Если бы за его мозговой деятельностью следил сканер, сейчас наверняка было бы заметно, как усилилось мельтешение нейронов, стремящихся выстроиться в наиболее удачную конфигурацию.

– Итак? – настойчиво переспросил Камиль. – Не дождавшись Алекс, вы вернулись домой?

Мозг Вассера, мобилизовавший все свои ресурсы, все же не нашел ни одного удачного решения.

– Нет, я поехал в отель, – наконец ответил Вассер.

Он произнес это с решительностью человека, бросающегося в холодную воду.

– Ну надо же! – произнес Камиль, слегка ошеломленный. – Так вы знали, в каком отеле она поселилась?

– Нет. Но поскольку она звонила оттуда, я просто набрал этот номер – он сохранился в списке входящих звонков.

– Хорошая идея. И что же?

– Никто не отвечал. Потом меня автоматически переключили на автоответчик отеля.

– Какая жалость. И тогда вы вернулись домой.

На сей раз возникло ощущение, что оба мозговых полушария Вассера буквально завибрировали. Он закрыл глаза. Что-то подсказывало ему, что в динамике допроса нет ничего хорошего, но он не знал, как лучше всего поступить.

– Нет, – ответил он наконец, – я поехал в отель. Он был закрыт. И на ресепшене никого не оказалось.

– Луи?.. – полувопросительно сказал Камиль.

– Да, отель закрывается в половине одиннадцатого вечера. Позже клиентам нужно набрать код, чтобы войти. Его им сообщают после регистрации.

– И тогда, – сказал Камиль, обращаясь к Вассеру, – вы вернулись домой.

– Да.

Камиль обернулся к подчиненным:

– Вот так оборот! Арман, у тебя, кажется, какие-то сомнения?

На сей раз Арман не стал вставать с места:

– У меня свидетельства двух человек, месье Лебуланже и мадам Фарида.

– Так-так… Но ты уверен?

Порывшись в бумагах, Арман ответил:

– Да, извини, я немного ошибся. Фарида – это не фамилия, а имя. Мадам Фарида Сартауи.

– Извините моего коллегу, месье Вассер, – у него вечные проблемы с иностранными именами… И кто же эти люди?

– Постояльцы того самого отеля. Они вернулись к себе в пятнадцать минут первого ночи.

– Ну ладно, ладно, хорошо! – наконец взорвался Вассер. – Хорошо!

60

Ле-Гуэн ответил после первого же гудка.

– На сегодня все, – сообщил Камиль.

– Что у вас?

– А ты сейчас где?

Ле-Гуэн замялся. Это означало: у женщины. Это означало, что Ле-Гуэн влюбился – иначе он с женщинами не спал, это не в его стиле, а следовательно…

– Жан, я тебя уже предупредил: я больше не буду у тебя свидетелем. Ни в коем случае. Ни за что!

– Я знаю, Камиль, не волнуйся. Я устою.

– Я могу на тебя положиться?

– Абсолютно.

– Здесь я за тебя всерьез опасаюсь.

– Какие у тебя новости?

Камиль посмотрел на часы.

– Его сестре понадобились деньги, она ему позвонила, он поехал к ней в отель.

– Хорошо. Дальше он уперся?

– Ничего, расколется. Теперь это только вопрос терпения. Я надеюсь, что судья…

– На сей раз его реакция была безупречной.

– Хорошо. Ну тогда лучшее, что можно сделать в данный момент, – это немного поспать.

И была ночь.

Три часа утра. Это было сильнее его, и в этот раз он не стал сопротивляться. Пять ударов, и ни одним больше. Соседи прекрасно относились к Камилю, но все-таки доставать молоток и стучать им в три часа утра… Первый удар застал их врасплох, второй разбудил, третий озадачил, четвертый разозлил, пятый заставил в ответ постучать в стену кулаком… но шестого не последовало, все смолкло. Теперь Камиль мог повесить автопортрет Мод на гвоздь, вбитый в стену гостиной. Гвоздь держался хорошо, Камиль тоже.

Он собирался перехватить Луи на выходе, когда все разъезжались по домам, но это ему не удалось – тот успел уехать раньше. Видимо, как раз для того, чтобы уклониться от разговора. Завтра они снова увидятся. Что он скажет Луи? Камиль решил положиться на интуицию и сориентироваться уже по ситуации. Во всяком случае, он оставит себе картину, поблагодарит Луи за его щедрый жест и попытается как-то компенсировать такой подарок. Или лучше не надо?.. Эта история с восемнадцатью тысячами евро не выходила у него из головы.

С тех пор как он стал жить один, Камиль не задергивал шторы на ночь – он любил, когда по утрам спальню заливал солнечный свет. Он прилег, Душечка вскоре запрыгнула на кровать и улеглась рядом. Но заснуть так и не удалось. Остаток ночи он провел на диване в гостиной, прямо напротив автопортрета матери.

Допрос Вассера стал, конечно, нелегким испытанием, но это было еще не все.

Нечто, зародившееся в его душе той ночью, в бывшей мастерской матери в Монфоре, а после захлестнувшее его полностью, когда он увидел в номере отеля безжизненное тело Алекс Прево, – теперь ясно предстало перед ним.

Это дело позволило ему избавиться от чувства вины за смерть Ирэн и покончить с долгами в отношениях с матерью.

Образ Алекс, маленькой некрасивой девочки, не давал ему покоя, вызывая слезы на глазах.

Ее неуверенный детский почерк, ее жалкие безделушки, вся ее история разрывали ему сердце.

При этом в глубине души он сознавал, что он такой же, как все остальные персонажи в ее жизни.

Для него она тоже лишь орудие.

И он воспользовался ею.

В течение семнадцати последующих часов Вассера трижды препровождали из камеры в кабинет для допросов. Дважды с ним беседовал Арман, затем к нему присоединился Луи. Они уточняли детали. Арман попросил назвать точные даты визитов в Тулузу.

– Двадцать лет прошло, так какая теперь разница? – прорычал Вассер.

Арман адресовал ему почти извиняющийся взгляд, словно говоря: я человек подневольный, делаю что велено.

Вассер подписывал все, что от него требовалось, признавал все, чего от него хотели.

– У вас нет ничего против меня, ровным счетом ничего, – повторял он.

– В таком случае, – отозвался Луи, сменивший коллегу, – вам нечего опасаться, месье Вассер.

Время тянулось медленно, но все же часы проходили один за другим. Вассер видел в этом доброе предзнаменование. В последний раз его вызывали, чтобы выяснить даты его встреч со Стефаном Масиаком в ходе его служебных поездок.

– Делать вам нечего, – прокомментировал Вассер, подписывая протокол.

Он посмотрел на настенные часы. Им нечего ему предъявить.

У него уже отросла щетина. Он не брился, разве что умылся на скорую руку.

Его снова вызвали на допрос. Теперь настала очередь Камиля. Войдя в кабинет, Вассер первым делом взглянул на настенные часы. Восемь вечера. День выдался долгим.

У Вассера был победоносный вид – он явно готовился к триумфу.

– Ну что, капитан? – спросил он, широко улыбаясь. – Кажется, скоро мы расстанемся. Вы ведь не будете об этом сожалеть?

– Ну почему же скоро?

Вассера отнюдь не следовало считать примитивным существом – он, как всякий извращенец, отличался повышенной восприимчивостью. Улавливал все оттенки настроения собеседника, словно с помощью каких-то невидимых антенн. И сейчас он сразу же почувствовал, что ветер переменился. Это было заметно – он ничего не сказал, но слегка побледнел и нервно закинул ногу на ногу. Он ждал. Камиль долго смотрел на него, не говоря ни слова. Это напоминало игру в гляделки, где проигравшим считается тот, кто первым отведет взгляд. Зазвонил телефон. Арман встал, подошел к нему, снял трубку, сказал: алло, я вас слушаю, в следующую минуту поблагодарил собеседника и снова положил трубку на место. После чего Камиль, так и не оторвавший взгляд от Вассера за это время, просто сказал:

– Судья только что удовлетворил нашу просьбу о продлении задержания еще на двадцать четыре часа, месье Вассер.

– Я хочу его увидеть, этого судью!

– Увы, месье Вассер, трижды увы! Судья Видар сожалеет, но он не сможет встретиться с вами, он слишком загружен работой. Нам с вами придется посотрудничать еще какое-то время. Надеюсь, вы не слишком огорчены?

Вассер преувеличенно резко покачал головой. Разумеется, он был в бешенстве. Презрительно фыркнув, он спросил:

– Ну а потом что? Я не знаю, что вы сказали судье, чтобы он разрешил продлить заключение, не знаю, какую ложь вы изобрели, но все равно – не сегодня, так еще через сутки вам придется меня освободить. Вы…

Он помолчал, подыскивая слово, и наконец договорил:

– …жалки.

Его снова привели на допрос. Однако его почти ни о чем не спрашивали. Камиль решил, что для его изматывания это будет самая подходящая тактика. Минимум внимания. Эффект очевиден. Однако самое трудное – вынужденное безделье. В таких случаях каждый пытается сосредоточиться на чем только может. Вассер наверняка представлял свой триумфальный выход – вот он надевает пиджак, плотнее затягивает ослабленный узел галстука, торжествующе улыбается полицейским, произносит на прощание что-то саркастическое – уже сейчас он придумывал, что именно…

Арман совершил захватнический набег на двух новых стажеров с третьего и пятого этажа и вернулся с полными охапками сигарет, ручек и прочих мелочей. Это заняло немало времени. Таков его способ отвлечься.

В середине дня началась какая-то странная чехарда. Камиль время от времени пытался поговорить с Луи наедине по поводу картины, но каждый раз что-то мешало. Луи постоянно куда-то звонил, что-то выяснял. Камиль чувствовал, что между ними возникла неловкость, напряженность. Печатая отчеты и в перерывах поглядывая на часы, он думал о том, что эта история с подарком чертовски осложнит их отношения. Да, конечно, он поблагодарит Луи – а дальше что? Ну, может быть, сделает ответный ценный подарок. А потом? В поступке Луи ощущалось нечто покровительственно-снисходительное. Чем дальше, тем сильнее Камиль убеждался в том, что Луи хотел преподать ему некий урок, подарив картину.

Около трех часов дня они наконец-то остались в кабинете одни. Камиль больше не раздумывал. Он должен поблагодарить Луи. Без всяких предисловий он так и сказал:

– Спасибо, Луи.

Но все-таки нужно добавить что-то еще.

– Это…

И тут он осекся. По искреннему недоумению на лице Луи он в один миг понял свою ошибку. К этой истории с картиной тот не имел никакого отношения.

– Спасибо за что? – спросил он.

Камиль поспешно сымпровизировал:

– За все, Луи. За твою помощь… за все.

Луи слегка растерянно кивнул. Он к этому не привык – они никогда не говорили друг другу ничего подобного.

Камиль пытался найти убедительные слова, чтобы его оплошность осталась незаметной, – но понял, что сказал именно то, что думал. Он сам удивился этому неожиданному признанию, которого совсем от себя не ожидал.

– Это расследование… оно для меня стало в каком-то смысле возрождением. Хотя, конечно, я по-прежнему не самый приятный в общении тип…

Присутствие Луи, этого загадочного человека, которого он знал так хорошо и о котором по сути ничего не знал, неожиданно взволновало его – пожалуй, даже сильней, чем подаренная картина.

Вассера снова привели на допрос – выяснять очередные детали. Камиль поднялся в кабинет Ле-Гуэна, коротко постучал и вошел. На лице комиссара читалось, что он приготовился услышать плохую новость. Камиль тут же успокаивающим жестом вскинул вверх обе ладони, давая понять, что все в порядке. Они поговорили о ходе допросов.

Камиль уже сделал все, что нужно. Теперь оставалось только ждать. Потом Камиль упомянул о продаже материнских картин.

– Сколько? – ошеломленно переспросил Ле-Гуэн, услышав сумму.

Камиль повторил. Эта сумма казалась ему все более и более абстрактной. Ле-Гуэн скорчил восхищенную гримасу.

Об автопортрете матери Камиль не стал упоминать. Немного поразмыслив, он догадался, кто его прислал. Он вспомнил о друге матери, который организовывал аукцион. Должно быть, тот получил свой небольшой профит и решил отблагодарить Камиля, подарив ему одну из картин. Вот так, абсолютно заурядно, все разъяснилось. Но именно; поэтому Камиль чувствовал облегчение.

Он сделал звонок, оставил сообщение и вернулся в свой кабинет.

Шли часы.

Он все решил заранее. Итак, в семь вечера.

Наконец этот момент наступил. Было ровно семь.

Вассер вошел в кабинет. Сел. Его взгляд сразу же невольно обратился на настенные часы.

Он выглядел очень уставшим. Он почти не спал за последние сорок восемь часов – сейчас это стало особенно заметно.

61

– Видите ли, – сказал Камиль, – у нас есть некоторые сомнения относительно смерти вашей сестры. Сводной сестры, простите.

Вассер никак не отреагировал. Он пытался понять, что это значит. Сказывалась усталость. Он обдумывал этот вопрос и те, которые, вероятнее всего, последуют за ним. Он был спокоен. К смерти Алекс он никоим образом не причастен. Это было буквально написано у него на лбу. Он глубоко вздохнул, расслабился, скрестил руки на груди. По-прежнему не произнес ни слова. Только в очередной раз взглянул на часы. Затем спросил, без всякой связи с прозвучавшей ранее фразой Камиля:

– Срок моего задержания заканчивается в восемь вечера, так?

– Я вижу, смерть Алекс вас совсем не волнует.

Вассер поднял глаза к потолку, словно в поисках вдохновения. Можно подумать, что он сидит за столом не на допросе, а в ресторане, где ему предстоит сделать выбор между двумя видами десерта. Кажется, он и вправду не знал ответа на этот вопрос. Слегка пожевав губами, он сказал:

– Отчего же, ее смерть меня огорчает. Сильно огорчает. Вы же знаете, семейные связи – очень прочные… Но что вы хотите… С людьми, подверженными депрессии, такое случается…

– Я говорю сейчас не о смерти как таковой, но о том, что послужило ее причиной.

Он понял и кивнул:

– Снотворное, да, это ужасно. Алекс говорила, что у нее проблемы со сном, что без этих таблеток она не может сомкнуть глаз.

Последнюю фразу он подчеркнул особенным образом – чувствовалось, что даже сейчас, даже в таком вымотанном состоянии, он едва сдерживается, чтобы не отпустить какую-нибудь сальную шуточку по поводу этого «не может сомкнуть глаз». Но потом он добавил уже другим, преувеличенно озабоченным тоном:

– Но все же, что касается медикаментов, она могла бы найти что-то получше, чем обычное снотворное. Она ведь медсестра, ей нетрудно достать любые надежные средства…

Помолчав немного, словно раздумывая, он добавил:

– Я не знаю, каким именно образом снотворные таблетки вызывают смерть… наверное, начинаются конвульсии, судороги?..

– Если организм вовремя не избавить от этих таблеток, – ответил Камиль, – человек впадает в глубокую кому и утрачивает защитные рефлексы – в частности, дыхательных путей. Он извергает рвоту, она заполняет легкие, человек задыхается и умирает.

Вассер не удержался от гримасы отвращения. Фу… Захлебнуться собственной блевотиной – нет, такую смерть никак нельзя считать достойной.

Камиль кивнул в знак того, что понимает такие чувства. Глядя на него, вполне можно предположить – если не обращать внимания на слабую дрожь пальцев, – что он вполне разделяет мнение Тома Вассера. Он поднял голову от лежавшего перед ним досье, перевел дыхание и произнес:

– С вашего позволения, мне хотелось бы вернуться к вашему визиту в отель. В ту ночь ваша сестра умерла. Итак, вы приехали туда вскоре после полуночи?

– У вас же есть свидетели. Вам следовало обратиться к ним.

– Что мы и сделали.

– И что же?

– Они назвали время двадцать минут первого.

– Ну, пусть будет двадцать минут первого, я не против.

Вассер откинулся на спинку кресла. Его регулярные взгляды на часы более чем красноречивы.

– Итак, – снова заговорил Камиль, – вы вошли следом за ними, и это показалось им вполне естественным. Обычное совпадение – просто еще один клиент возвращался в отель в это же время… Свидетели сказали, что вы остановились у лифта. Поскольку сами они жили на первом этаже, они ушли к себе и вас больше не видели. Итак, вы поднялись на лифте.

– Нет.

– Вот как? Однако…

– Нет, а что? Куда бы вы хотели, чтобы я пошел?

– Именно этот вопрос мы себе задавали, месье Вассер. Куда же вы пошли?

Вассер нахмурился:

– Послушайте, Алекс мне позвонила, попросила меня приехать, зачем – не сказала, а после не явилась сама! Я поехал к ней в отель, но на ресепшене уже никого не застал, и я не мог выяснить, в каком номере она живет. Чего бы вы хотели? Чтобы я начал стучать поочередно во все двести номеров? «О, извините, пожалуйста, я просто ищу свою сестру!»

– Сводную сестру.

Вассер стиснул зубы, затем глубоко вдохнул, после чего продолжал, словно не расслышал этих слов:

– Я прождал ее в машине черт знает сколько времени, до отеля, в котором она остановилась, было две сотни метров, – в такой ситуации любой поступил бы, как я! Разумеется, я поехал в отель, надеясь, что найду ее в списке постояльцев – или как там это называется. Но когда я приехал, на ресепшене уже никого не оказалось, все ушли. Я сделал все от меня зависящее, но больше ничего не мог. Поэтому я вернулся домой. Вот и все.

– То есть, по сути, вы действовали необдуманно.

– Ну, считайте, что так. Недостаточно обдуманно.

Камиль в притворном замешательстве покачал головой.

– Ну и что это меняет? – раздраженно спросил Вассер.

Он повернулся к Луи и Арману, словно призывая их в свидетели.

– А? Что это меняет?

Те не шелохнулись, лишь пристально смотрели на него.

Тогда его взгляд вновь обратился на часы. Время шло. Он успокоился. Даже улыбнулся.

– Ну хорошо, – сказал он, вновь обретя уверенность в себе. – Допустим, это ничего не меняет. Разве что…

– Да?

– Разве что, если бы я ее нашел, ничего этого не случилось бы.

– То есть?

Вассер с добродетельным видом соединил ладони.

– Думаю, я бы ее спас.

– Но – увы, это все же случилось. Она мертва.

Вассер развел руками – ничего не поделаешь, судьба… Затем снова улыбнулся.

Камиль собрался с силами.

– Месье Вассер, – медленно произнес он, – если уж говорить начистоту, наши эксперты сомневаются в самоубийстве Алекс.

– Сомневаются?..

– Да.

Камиль немного подождал, словно давая собеседнику полностью осознать смысл произнесенной фразы.

– Мы скорее полагаем, что вашу сестру убили и что убийство постарались замаскировать под самоубийство. Причем достаточно топорно, если уж хотите знать мое мнение.

– Что означает этот бред?

Всем своим существом Вассер выражал удивление.

– Ну, во-первых, – начал Камиль, – Алекс по натуре не из тех людей, которые склонны кончать жизнь самоубийством.

– Не склонны?.. – машинально повторил Вассер, нахмурившись.

Казалось, он не вполне понимает смысл этих слов.

– Авиабилет в Цюрих, дорожные сборы, заказ такси на утро – все это, может быть, и не столь важно, однако у нас есть и другие основания для подозрений. Например, ее затылок разбит о край раковины в ванной комнате. Несколькими ударами подряд. Вскрытие выявило повреждения черепа на затылке, свидетельствующие о жестокости ударов. Мы полагаем, что кто-то проник в ее номер. Кто-то несколько раз ударил ее головой о край раковины… с невероятной жестокостью.

– Но… кто же?

– Ну, если уж начистоту, месье Вассер, мы полагаем, что это были вы.

– Что? – Вассер вскочил с места. Он почти кричал.

– Я бы посоветовал вам сесть на место.

Не сразу, но Вассер все-таки сел. На самый краешек стула. Готовый в любой момент снова вскочить.

– Речь идет о вашей сестре, месье Вассер, и я понимаю, до какой степени все это мучительно для вас. Но если бы я не боялся задеть вашу чувствительность, показавшись чересчур официальным, я сказал бы, что люди, которые собрались покончить с собой, выбирают какой-то один метод. Они бросаются в окно или вскрывают себе вены. Порой они прибегают к членовредительству или глотают снотворные. Но не то и другое сразу.

– Какое отношение я имею ко всему этому?

Он уже не спрашивал про Алекс, его интересовали более насущные вопросы. В его голосе ощущалось недоверие, смешанное с негодованием.

– То есть?.. – удивленно переспросил Камиль.

– Каким боком это меня касается?

Камиль адресовал Арману и Луи беспомощный взгляд человека, который уже отчаялся быть понятым, затем снова повернулся к Вассеру:

– Но… это напрямую вас касается из-за отпечатков пальцев!

– Каких еще отпечатков? Что…

В этот момент зазвонил телефон, но Вассера это не остановило. В то время как Камиль снял трубку и произнес «алло», он повернулся к Арману и Луи:

– Какие там еще отпечатки?!

Луи в ответ состроил сочувственную гримасу, как человек, который сам не понимает, о чем речь, и тоже хотел бы это выяснить. Арман был всецело поглощен тем, чтобы, высыпав на листок бумаги табак из трех окурков, смастерить из них одну полноценную сигарету, и не обращал внимания на происходящее вокруг. Он даже не взглянул на Вассера.

Тогда последний снова повернулся к Камилю, который, рассеянно глядя в окно, по-прежнему сжимал в руке телефонную трубку, слушая, что ему говорит собеседник. Вассер буквально впивал молчание Камиля, а оно все тянулось, тянулось бесконечно. Наконец Камиль положил трубку и взглянул на Вассера с таким видом, словно хотел сказать: так на чем бишь мы с вами остановились?..

– Какие еще отпечатки? – снова спросил Вассер.

– Ах да… Ну, во-первых, отпечатки Алекс.

Вассер едва не подпрыгнул на месте.

– Ну и что там с отпечатками Алекс?

В самом деле, Камиля не всегда легко понять.

– В ее номере, – продолжал Вассер, – само собой, должны остаться ее отпечатки, это же естественно, разве нет?

Он рассмеялся – преувеличенно громко. Камиль несколько раз хлопнул в ладоши, выражая полное одобрение этому мнению.

– Именно! – воскликнул он, перестав аплодировать. – Должны остаться! Но они практически отсутствуют!

Вассер почувствовал, что здесь кроется какая-то проблема, но не мог ясно понять, в чем ее суть.

Камиль, придя ему на помощь, заговорил преувеличенно любезным тоном:

– Видите ли, мы нашли очень мало отпечатков пальцев Алекс в ее номере. Вот в чем дело. Мы полагаем, что кто-то захотел стереть собственные отпечатки и заодно стер и ее отпечатки тоже. Не все, но почти… Некоторые могли быть вполне красноречивы, если бы сохранились. Например, на дверной ручке. До этой ручки дотрагивался тот, кто вошел в номер Алекс…

Вассер слушал, уже не зная, куда оборачиваться.

– Ведь по логике вещей, месье Вассер, тот, кто хочет покончить с собой, не будет стирать собственные отпечатки пальцев – это же бессмысленно!

Слова и образы сплетались в единое хаотичное месиво. Вассер судорожно проглотил слюну.

– Вот почему, – заключил Камиль, – мы полагаем, что в номере Алекс на момент ее смерти находился кто-то еще.

Он помолчал, давая Вассеру время осмыслить эту информацию, но, судя по лицу последнего, это давалось ему с трудом.

Камиль продолжал с интонацией терпеливого учителя:

– Бутылка виски, обнаруженная в номере, также вызывает много вопросов. Алекс выпила больше половины. Алкоголь усиливает воздействие снотворного, так что смерть была гарантирована. Так вот, бутылка тщательно протерта, на ней обнаружены микроволокна хлопчатобумажной майки, которая валялась тут же, на кресле. Что любопытно – отпечатки пальцев Алекс, которые все же остались на бутылке, словно расплющены – как будто кто-то, держа ее руку в своей, с силой прижимал ее пальцы к стеклу. Без сомнения, уже после ее смерти. Чтобы заставить нас поверить, что она держала эту бутылку сама. Что вы на это скажете?

– Но… мне нечего на это сказать. Откуда я знаю, как там все происходило на самом деле?

– Да нет же, месье Вассер! – воскликнул Камиль. – Вы должны это знать, потому что вы там были!

– Ничего подобного! Я не был в ее номере! Я же вам уже говорил – я вернулся домой!

Камиль сделал небольшую паузу. После этого подался вперед, наклоняясь к Вассеру, – насколько это позволял ему рост.

– Если вас там не было, – заговорил он очень спокойным тоном, – как тогда объяснить, что мы нашли отпечатки ваших пальцев в ее номере, месье Вассер?

Вассер застыл на месте. Камиль снова откинулся на спинку стула.

– Именно потому, что мы нашли ваши отпечатки, мы и предполагаем, что это вы убили Алекс.

Вассер открыл рот, но первый же звук, который он собирался произнести, застрял где-то между животом и горлом, словно блуждающий тромб.

– Это невозможно!.. – наконец прохрипел он. – Я не был в ее номере! Где вы нашли мои отпечатки?

– На пластмассовой трубочке со снотворным, которое использовала ваша сестра. Вы забыли их стереть. От переизбытка чувств, я полагаю.

Голова Вассера судорожно подергивалась туда-сюда, словно у петуха. Внезапно он воскликнул:

– Я вспомнил! Я видел раньше эту трубочку! С розовыми таблетками… Я выхватил ее у Алекс!

Смысл его слов был довольно туманным. Камиль нахмурился. Вассер буквально захлебывался слюной, он пытался излагать свои соображения связно, но перевозбуждение и страх ему мешали. Он закрыл глаза, сжал кулаки и сделал глубокий вдох, пытаясь сконцентрироваться.

Камиль подбадривающе кивнул, словно хотел ему помочь.

– Когда я видел Алекс…

– Так-так…

– …в последний раз…

– Это когда?

– Не помню… недели три назад… может, месяц…

– Хорошо.

– Она достала эту трубочку с таблетками…

– Ах вот что. Где это было?

– В кафе, недалеко от моей работы. Оно называется «Модерн».

– Очень хорошо. Расскажите, пожалуйста, подробнее, месье Вассер.

Он шумно выдохнул воздух. Свет в конце туннеля снова появился. Так-то лучше. Сейчас он все объяснит, и им придется признать справедливость его доводов. Нельзя строить обвинение на таком шатком основании. Он попытался заговорить, но горло у него сжалось. Наконец он произнес, нарочито отчетливо выговаривая слова:

– Около месяца назад Алекс попросила меня о встрече.

– Ей нужны были деньги?

– Нет.

– А что?

Вассер не знал. В сущности, она так и не сказала, зачем он ей понадобился, – их свидание было коротким. Алекс заказала кофе, он – пиво. И почти сразу после этого она достала эту самую трубочку с таблетками. Вассер спросил ее, что это. Он и сам признавал, что тогда вышел из себя.

– Видеть, как она глотает всякую дрянь…

– Да, понимаю. Вас беспокоило здоровье вашей сестры.

Вассер сделал вид, что не заметил саркастической нотки в этих словах. Он решил на это не отвлекаться – ему слишком хотелось разъяснить это недоразумение и наконец-то выйти отсюда.

– Я выхватил у нее эту трубочку – вот тогда там и остались мои отпечатки!

Странно, но на лицах полицейских не читалось понимание. Они молчали и, кажется, ждали продолжения. Как будто он еще не все сказал.

– Что это было за снотворное, месье Вассер? – спросил наконец Камиль.

– Я не разглядел названия! Я открыл эту трубочку, увидел розовые таблетки, спросил у Алекс, что это, – и все!

На лицах полицейских проступило облегчение. Ну вот и еще одна непонятная деталь наконец-то прояснилась.

– Хорошо, – кивнул Камиль, – теперь я понимаю. Но дело в том, что таблетки, которых наглоталась Алекс, чтобы покончить с собой, были голубыми. Не розовыми.

– Ну и что?

– Это означает, что речь идет о другой трубочке.

Вассер вновь впал в ярость. Он замотал головой, тряся указательным пальцем в воздухе – «нет, нет, нет!». Наконец он смог заговорить:

– Вам не удастся этот трюк! Не удастся!

Камиль поднялся.

– Подведем итоги, с вашего позволения.

Он заговорил, одновременно загибая пальцы:

– У вас имелся серьезный мотив для убийства. Алекс вас шантажировала, она уже вытянула из вас двадцать тысяч и, без сомнения, хотела потребовать больше, чтобы иметь возможность спокойно уехать за границу. У вас очень хлипкое алиби. К тому же вы солгали вашей жене по поводу телефонного звонка. Вы собирались встретиться с Алекс в безлюдном месте, где никто бы вас не увидел. Вы не сразу признались, что, не дождавшись ее, поехали к ней в отель. Впрочем, у нас есть два свидетеля, которые это подтвердили.

Камиль помолчал, давая Вассеру возможность оценить масштаб проблемы.

– Но при всем при том у вас нет ни одного доказательства!

– У нас есть как минимум мотив, отсутствие алиби и ваше пребывание на месте преступления. Если добавить сюда тот факт, что Алекс с силой ударяли головой о раковину, а также стертые отпечатки ее пальцев и сохранившиеся – ваших, то все вместе – это не так уж мало…