Текст книги "Алекс"

Автор книги: Пьер Леметр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

21

Самой кровожадной оказалась не черная крыса с рыжими подпалинами, а другая – здоровенная серая. В прямом смысле – ей нравился запах и вкус крови. Она передралась со всеми остальными за право быть первой. Она была самой свирепой, самой наглой.

Для Алекс последние несколько часов стали не чем иным, как непрерывным сражением за свою жизнь – каждую минуту, каждую секунду. Ей пришлось убить двух врагов, чтобы привести в бешенство остальных. Разозлить их, распалить. Заставить с собой считаться.

Первую крысу она пронзила насквозь длинной острой щепкой – своим единственным оружием, и, чтобы добить ее, придавила босой ногой и держала до тех пор, пока крыса не издохла. Крыса дергалась как безумная и дико верещала, пытаясь извернуться и укусить Алекс. Та визжала еще громче своей жертвы. Крыса билась в судорогах, словно огромная мохнатая рыба. Остальные твари, страшно возбужденные, наблюдали за поединком. Когда крыса наконец испустила дух, они, видимо впечатленные, притихли. Ее последние мгновения были ужасны – она уже не могла двигаться, лишь вздрагивала, истекая кровью, и хрипела. Ее глаза вылезали из орбит, ноздри дрожали, вздернутая верхняя губа обнажала передние зубы, все еще готовые укусить. Наконец, увидев, что крыса мертва, Алекс выпихнула ее из клетки.

Это было объявлением войны, и остальная крысиная стая прекрасно это поняла.

Что до второй крысы, то Алекс пришлось выжидать, пока та подойдет достаточно близко, привлеченная запахом крови. Она принюхивалась, ее усы лихорадочно трепетали, она была явно возбуждена, однако вместе с тем проявляла некоторое опасение и держалась настороже. Алекс терпеливо ждала, даже мысленно подзывала ее: ну, давай, давай же, тварь, иди сюда, иди к мамочке… Наконец, когда крыса оказалась на расстоянии вытянутой руки, Алекс схватила ее сквозь щель и в то же мгновение вонзила щепку ей в шею. Крыса судорожно изогнулась, пытаясь вырваться, но Алекс одним рывком наполовину втащила ее в клетку. Это резкое движение сломало крысе хребет. Она не переставая визжала целый час, прежде чем умереть. Все это время щепка оставалась в ее теле.

Теперь у Алекс не осталось оружия, но уцелевшие крысы об этом не знали и не решались приблизиться.

Она придумала для них съедобную приманку.

Она смешала кровь, струившуюся по ее руке, с остатками воды, высунула руку в щель и смочила этой смесью веревку, которая удерживала клетку. Воды не хватило, и дальше она принялась смачивать веревку одной только кровью. Крысам это явно нравилось. Когда кровь свернулась и перестала течь, Алекс отломила от края доски другую щепку, поменьше первой, – такой она не смогла бы убить ни одну крысу, особенно крупную, но, по крайней мере, эта щепка годилась на то, чтобы проколоть себе вену на руке или ноге – а только это сейчас и требовалось. Иногда боль была такой сильной, что Алекс уже не различала границы между реальным и воображаемым. Она не знала точно, сколько потеряла крови, но перед глазами у нее все плыло. Конечно, сказывались и усталость, и истощение…

Снова расцарапав слегка подсохшую ранку, она просунула руку в щель и намочила свежей кровью веревку.

Кажется, веревка уже пропиталась насквозь…

Крысы, обступив стальное кольцо с веревкой на некотором расстоянии, застыли в нерешительности, не зная, стоит ли приближаться. Тогда Алекс убрала руку, и они тут же устремились к веревке. Отталкивая друг друга, они грызли ее, наслаждаясь вкусом крови. Они буквально впали в эйфорию.

Алекс поняла, что теперь, после того как она дала им попробовать свою кровь, их уже ничто не остановит.

Они совершенно обезумели.

22

Шампиньи-сюр-Марн.

Дом из красного кирпича на берегу реки. Сюда звонил Трарье незадолго до того, как похитить свою жертву, – это был один из его последних звонков.

Женщину звали Сандрина Бонтам.

Когда Луи подъехал, она как раз закончила завтракать и собиралась уходить на работу. Ей пришлось туда позвонить, чтобы предупредить о задержке. Луи был настолько любезен, что взял трубку у нее из рук и сам поговорил с ее патроном, объяснив ему, что речь идет о «полицейском расследовании крайней важности», и пообещав, что попросит одного из своих людей доставить свидетельницу на работу, «как только это будет возможно». Ее слегка ошарашил такой неожиданный поворот событий.

Чистенькая, немного чопорная, она выглядела смущенной. На вид лет двадцати пяти – двадцати шести. Она сидела перед Камилем на краешке дивана из «Икеи», а он представлял себе ее лицо через двадцать лет, через тридцать… Это оказалось так легко, что ему даже стало грустно.

– Этот господин… Трарье, – говорила она, – сначала несколько раз звонил сюда, потом вдруг явился сам. Он меня напугал.

Но сейчас ее больше пугала полиция. Особенно этот человек, похожий на гнома, который командовал остальными. Его более молодой коллега позвонил ему, и всего через двадцать минут он был уже здесь. Быстро, ничего не скажешь… Хотя оставалось непонятным, зачем он так спешил, – судя по виду, он ее почти не слушал. Он бродил из комнаты в комнату, задавал какие-то бессвязные, случайные вопросы, затем заглянул в кухню, поднялся на второй этаж, спустился, – и все это время явно нервничал. Казалось, он нюхает воздух, словно ищейка. С самого начала он заявил: «Нельзя терять время!» – но то и дело перебивал ее. Она даже не понимала, в чем дело. Пыталась как-то собраться с мыслями, но под градом сыплющихся на нее вопросов это получалось плохо.

– Это она?

Гном протянул ей карандашный рисунок. Портрет, вроде фоторобота, – раньше она видела такие только в кино или в газетах. Она сразу же узнала Натали. Но сейчас та выглядела несколько иначе – не такой, какой она ее запомнила. На рисунке Натали была симпатичнее, чем в реальности, к тому же более стильной и, главное, вовсе не такой толстой. И более… чистой. Прическа тоже другая. Даже глаза изменились – в жизни они у нее голубые, но на черно-белом рисунке кажутся светлее, чем на самом деле. Словом, это она… и не она. Полицейские, конечно, ждали однозначного ответа, и Сандрина, после некоторых колебаний, подтвердила – да, это Натали.

Натали Гранже.

Оба полицейских переглянулись. Гном скептически произнес. «Гранже, значит…» Тот, что помоложе, взял мобильник и вышел в сад позвонить. Вернувшись, он лишь молча покачал головой, в ответ на что гном кивнул, словно говоря: «Так я и думал».

Сандрина рассказала, что Натали работала в лаборатории на улице Планэ, в Нейи-сюр-Марн, в самом центре города.

Молодой полицейский тут же отправился туда. Примерно через полчаса у гнома зазвонил мобильник – Сандрина была уверена, что это он, звонит шефу с докладом. Лицо гнома во время разговора хранило скептическое выражение, он лишь раз за разом повторял: понятно… понятно… ясно. Неприятный тип. Он действует ей на нервы. Причем скорее всего он это чувствует, но ему наплевать. Телефонный разговор, видимо, его разочаровал. В ожидании своего коллеги он вновь принялся засыпать ее вопросами о Натали.

– У нее… всегда были сальные волосы.

Такие вещи, конечно, не стоило рассказывать мужчине, даже полицейскому, но Натали и в самом деле была жуткой неряхой: не убиралась в комнате, не вытирала со стола, даже оставляла в ванной использованные тампоны… фу, гадость! Они жили под одной крышей совсем недолго, но несколько раз успели из-за этого поссориться.

– Думаю, мы так или иначе не ужились бы, – добавила Сандрина.

Какое-то время назад она дала объявление о том, что ищет соседку, чтобы разделить с ней арендную плату. Натали отозвалась, приехала посмотреть дом. Поначалу она произвела хорошее впечатление – в тот день она не выглядела запущенной, видимо, постаралась привести себя в порядок. Ей понравились сад и комната с мансардной крышей – она нашла это романтичным. Сандрина не стала говорить, что в летнюю жару мансарда превращается в пекло.

– Там никакой термоизоляции, понимаете…

Гном рассеянно смотрел на нее. Иногда его лицо становилось совершенно неподвижным, словно фарфоровым. Его мысли явно блуждали где-то далеко.

Натали сразу же внесла задаток. И в первый раз, и потом она всегда расплачивалась наличными.

– Дело было в начале июня. Я хотела поскорее найти соседку, потому что мой друг уехал…

На лице гнома мелькает раздражение – он явно не настроен выслушивать подробности личной жизни Сандрины. Его не интересует ее дружок, который появился ниоткуда, поселился у нее, какое-то время вешал ей лапшу на уши о великой любви, а потом внезапно свалил в неизвестном направлении, даже не предупредив. Можно подумать, что внезапные отъезды ей на роду написаны: сначала этот тип, потом вот Натали… Она подтвердила дату отъезда Натали – 14 июля.

– Она в общем-то и прожила здесь недолго – вскоре после того, как переехала сюда, она встретила того парня, и, само собой…

– Что – само собой? – раздраженно переспросил гном.

– Ну, она собиралась жить с ним, это же естественно, нет?

– Ах вот что…

Все тот же скептический тон. Он не добавил «и всего-то?» – но это явственно звучало в его интонациях. Сразу видно – этот тип ничего не смыслит в женщинах.

В этот момент вернулся молодой полицейский – звук сирены Сандрина услышала еще издалека. Он по-прежнему делал все очень быстро и четко, хотя со стороны казался небрежно-расслабленным. Такое впечатление создавалось благодаря его элегантности. Сандрина с самого начала заметила, что одежда у него самых лучших марок, а обувь, по приблизительным прикидкам, стоила вдвое больше ее месячной зарплаты. Ее сильно удивило, что полицейские, оказывается, так хорошо зарабатывают, – судя по тем, которых она видела по телевизору, ей бы такое и в голову не пришло.

Оба полицейских провели короткое совещание – Сандрине удалось расслышать только, как молодой сказал: «Никогда не видели» и «Да, он тоже туда заходил…».

– Меня здесь не было, когда она уехала, – я гостила у тети, в…

Гном пришел в еще большее раздражение от этих пояснений Сандрины. Ясно, что все идет не так, как он рассчитывал, – но ведь не по ее вине!.. Он вздохнул и слегка помахал рукой, словно отгоняя назойливую муху. Мог бы, по крайней мере, быть повежливее… Его молодой коллега дипломатично улыбнулся, словно тоже хотел сказать: не отвлекайтесь по пустякам, сосредоточьтесь… Затем показал Сандрине фотографию.

– Да, это Паскаль, – кивнула она. – Тот самый дружок Натали…

На сей раз у нее не возникло никаких сомнений. Фотография, сделанная на сельской ярмарке, была слегка размытой, но этот человек – совершенно точно Паскаль. Когда его отец явился к ней месяц назад, он тоже искал Натали, а не только своего сына, – и он показал ей эту самую фотографию. Сандрина дала ему адрес лаборатории, где тогда работала Натали. После чего он исчез, и она о нем больше не слышала.

Достаточно взглянуть на фотографию этих двоих – и сразу все становится ясно. Паскаль ни умом, ни красотой не блещет. А одет так, что невольно возникает вопрос: на какой барахолке он нашел эти ужасные шмотки? Ну а Натали, хоть и толстая, все же красивая. Если бы захотела, вполне могла найти себе кого получше. Потому что Паскаль – он в общем-то… ну как бы это сказать…

– Слегка придурковат, – продолжил за нее полицейский.

Ну, она бы все же назвала его «простодушным». Бросалось в глаза, как он восхищался своей Натали. Он заходил сюда два или три раза, но никогда не оставался на ночь. Сандрина даже сомневалась в том, что они спят вместе. Когда он заходил, было заметно, что у него разве что слюни не текут от возбуждения, когда он смотрит на Натали. В его глазах вяленого судака читалось только одно желание: как можно быстрее оказаться с ней в постели.

– Хотя нет, – подумав, добавила она, – один раз он все же остался. В июле, как раз незадолго до того, как я уехала к тете.

Однако никаких звуков, свидетельствующих о занятиях любовью, она не слышала.

– Хотя я спала внизу, прямо под ними, – добавила она.

И тут же прикусила язык, невольно проговорившись, что специально подслушивала. Она покраснела и замолчала, но мужчины все поняли: слышать она ничего не слышала, но ей очень хотелось услышать. Кто их знает, как они это делали… может, стоя… А может, и вообще ничего не было, потому что Натали ему отказала. Что и неудивительно…

– Когда я вернулась… – начала она, перейдя к теме отъезда Натали.

Гном все схватывал на лету – ростом он, конечно, не вышел, зато уж мозгов ему не занимать. Итак, когда она вернулась, то обнаружила на кухонном столе плату за два месяца, в холодильнике – запас продуктов на месяц, а в комнате Натали – оставленные ею вещи…

– Вещи? – тут же встрепенулся гном. – Какие вещи?

Он аж подскочил. Но, увы, Сандрина почти ничем не могла его порадовать – всю одежду Натали она выбросила. Во-первых, все эти вещи велики ей на два размера, во-вторых, такие уродские, что она в любом случае не стала бы их носить. Сохранила она немногое – например, увеличительное зеркало, с помощью которого можно разглядеть мельчайшие дефекты кожи вроде угрей и черных точек и избавиться от них – но об этом полицейским знать не обязательно. Она перечислила остальное: электрическая кофеварка, заварной чайник в виде коровы, рекуператор, книги Маргерит Дюрас – у Натали было чуть ли не полное собрание Дюрас, похоже, она ничего другого и не читала…

– Натали Гранже… – задумчиво произнес молодой полицейский. – Это ведь имя одной героини Маргерит Дюрас…

– Вот как? – переспросил гном. – Из какого романа?

– Он так и называется – «Натали Гранже». По нему даже сняли одноименный фильм.

Гном хлопнул себя по лбу, словно желая сказать: «Ну и дурак же я!» – но, как показалось Сандрине, на самом деле он так не думал.

Затем гном спросил о рекуператоре. Сандрина давно о нем мечтала – из-за частых дождей в доме было сыровато. С крыши площадью в несколько десятков метров непрестанно лились потоки воды… Она говорила об этом и агенту, сдавшему ей дом, и домовладельцу, но проблема все никак не решалась. К тому же это такой экологичный прибор… Гном опять занервничал – лишние подробности ему ни к чему.

– Натали купила его незадолго до отъезда. Я обнаружила его, когда вернулась. К нему прилагалась записка от Натали – там говорилось, что она извиняется за внезапный отъезд и оставляет мне этот рекуператор – вроде как в виде компенсации. Ну или просто сюрприза.

Слово «сюрприз» гному понравилось.

И вот теперь рекуператор стоял на углу дома, недалеко от окна, выходящего в сад. Гном отодвинул муслиновую занавеску. Устройство, напоминающее пластмассовый мини-бассейн зеленого цвета, к которому тянулись с крыши оцинкованные водосточные трубы, выглядело не слишком впечатляюще – сразу видно, что дешевка. Но не это сейчас интересовало полицейского. Больше не слушая объяснений бывшей соседки Натали, он схватил мобильник и, набрав нужный номер, произнес одну-единственную фразу:

– Жан, кажется, я нашел Паскаля Трарье.

Еще через час Сандрина снова позвонила на работу, и снова молодой полицейский побеседовал с ее патроном вместо нее. На сей раз он говорил уже не о «полицейском расследовании крайней важности», а о «проведении экспертизы». Это звучало двусмысленно, учитывая место работы Сандрины, – она, как и Натали, тоже работала в лаборатории. Они были коллегами, но о своей работе Натали предпочитала не говорить: «Когда я выхожу с работы, я забываю о ней до следующего утра».

Буквально через четверть часа все здесь перевернули вверх дном – сад оцепили полицейские, бригада экспертов в защитных костюмах, напоминающих скафандры, перемяв все цветы, притащила туда свое оборудование: прожектора, чемоданчики, какие-то чехлы. Затем они с большими предосторожностями принялись сливать воду из рекуператора в отдельный резервуар, следя за тем, чтобы она не разлилась и не впиталась в землю.

– Я знаю, что вы найдете, – сказал им гном, – я в этом полностью уверен. Сейчас я бы хотел немного вздремнуть.

Он попросил Сандрину показать ему бывшую комнату Натали. Зайдя туда, он сразу завалился на кровать – полностью одетым, даже не разулся. Она так и знала…

Молодой полицейский остался с экспертами в саду.

Он был очень хорош собой, и потом – эта элегантность, эта дорогая одежда и обувь… Не говоря уж о манерах!.. Сандрина попыталась завести с ним личный разговор – о том, что этот дом слишком уж большой для одинокой женщины, и прочее в таком духе, – но без особого успеха.

Тогда она решила, что он, скорее всего, гомосексуалист.

Техники опустошили рекуператор, переместили его, затем разрыли землю на освободившемся месте. Долго копать не пришлось – труп лежал неглубоко. Он был завернут в рулон плотного полиэтилена из тех, что можно купить в любом магазине типа «Все для дома».

От ужаса и изумления Сандрина едва удержалась на ногах. Полицейские отвели ее в сторону со словами: «Вам не стоит здесь оставаться, мадемуазель», – она вернулась в дом, но тут же подошла к окну – в конце концов, смотреть из окна ей никто не запрещал, и вообще она у себя дома. Но что ее окончательно подкосило, так это зрелище, представшее ее глазам, когда полиэтилен полностью развернули. Она сразу же убедилась, что это Паскаль.

Она узнала его кеды.

Когда столпившиеся вокруг него эксперты убрали полиэтилен, они все одновременно наклонились над трупом, указывая друг другу на что-то, чего Сандрина со своего места не могла разглядеть.

Она открыла окно, чтобы услышать, о чем они говорят.

Один из них сказал:

– Нет-нет, это не могло вызвать таких сильных разрушений.

В этот момент гном спустился со второго этажа и почти бегом устремился в сад. Приблизившись к группе людей, он в свою очередь наклонился над телом, затем снова выпрямился. По его лицу было заметно, что он потрясен увиденным.

Затем он произнес:

– Я согласен с Бришо – скорее всего, тут не обошлось без кислоты.

23

Это была веревка старого образца – прочная пеньковая веревка внушительной толщины, не чета тем синтетическим и гладким, из которых сейчас делают корабельные снасти. Само собой – чтобы гарантированно удержать такую клетку…

Крыс теперь собралось около дюжины. Некоторых Алекс уже узнавала – они появились в самом начале. Были и новенькие. Она не знала, откуда они взялись, – их словно кто-то предупредил. Они тут же переняли стратегию остальных. Окружение.

Три или четыре вцепились в доски у самых ног Алекс, еще две или три – в боковые доски с противоположной стороны. Она догадывалась, что в какой-то момент, который крысы сочтут подходящим, они набросятся на нее сразу со всех сторон. Но пока что-то их удерживало. По-видимому, энергия Алекс. Она не переставала кричать на них, дразнить их, провоцировать, обзывать – и они чувствовали, что в ней еще остается воля к жизни и сила к сопротивлению, что она готова сражаться. Внизу, на полу, уже валялись две убитые ею крысы. Это заставляло остальных быть осмотрительнее. Они постоянно чувствовали исходящий от веревки запах крови, то и дело приподнимались на задние лапки и возбужденно принюхивались.

Они лихорадочно толкались вокруг веревки и поочередно грызли ее. Алекс не знала, как именно, но каким-то образом они договорились об очередности и не нарушали ее, не дрались, чтобы оттеснить друг друга.

Впрочем, какая ей разница. Она нанесла себе очередную рану – в нижней части икры, возле щиколотки. Там виднелась обильная кровью жилка. Труднее всего оказалось отогнать крыс от веревки, чтобы как следует намочить ее кровью.

Сейчас веревка уже почти в два раза тоньше. Между Алекс и веревкой как будто происходило соревнование – кто не выдержит первым.

Алекс не переставая трясла и раскачивала клетку – это усложнило бы крысам задачу, если бы они вдруг решили наброситься на нее. К тому же она надеялась, что из-за тряски веревка быстрее порвется.

Чтобы все получилось так, как она рассчитывала, клетка должна упасть не плашмя, а углом об пол, тогда доски треснут или сразу сломаются. Поэтому она продолжала раскачивать клетку, прерываясь лишь на короткое время, чтобы отогнать крыс и снова смочить веревку кровью. Когда одна из крыс начинала грызть веревку, Алекс старалась держать остальных на расстоянии. Она страшно устала и умирала от жажды. С тех пор как разразилась та страшная гроза, продолжавшаяся едва ли не сутки, она перестала чувствовать некоторые участки своего тела – они будто онемели.

Большая серая крыса проявляла особое нетерпение.

Вот уже почти час, как она не приближалась к веревке, предоставляя грызть ее всем остальным. Когда подходила ее очередь, она ее пропускала.

Очевидно, с некоторых пор ее больше интересовала не веревка, а что-то другое.

Она смотрела на Алекс, то и дело испуская резкий пронзительный визг.

И вот впервые за все время она просунула морду в щель между двумя досками и зашипела.

Зашипела совсем как змея, вздернув верхнюю губу и обнажив передние резцы.

То, что отпугивало других, на нее не действовало. Алекс кричала, вопила – все впустую. Крыса не шевелилась, намертво вцепившись когтями в дерево, чтобы удержаться, несмотря на то что клетка ходила ходуном.

И все это время она пристально смотрела на Алекс.

Алекс тоже не отрывала от нее взгляд.

Как влюбленные, которые целуются, неотрывно глядя друг другу в глаза.

– Ну иди сюда, – свистящим шепотом произнесла Алекс, судорожно улыбаясь. Она крепко уперлась руками и ногами в противоположные стенки клетки и затрясла ее изо всех оставшихся сил. Не прекращая улыбаться и по-прежнему глядя на крысу, сидящую у нее над головой, она снова заговорила, с трудом переводя дыхание: – Ну… иди сюда… дорогуша… У меня… для тебя… кое-что есть…