Текст книги "Нок-Сити (ЛП)"
Автор книги: Пенн Кэссиди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Пенн Кэссиди
Нок-Сити
О НОК-СИТИ
Они называют меня Ангелом Нок-Сити, но это все ложь. Камеры видят то, что хотят видеть, пока мой отец распространяет полуправду и опасную пропаганду.
Дарклинги опасны. Чудовищны. Нечестивы. Они представляют угрозу для людей повсюду, и их необходимо уничтожить, несмотря на десятилетия мира.
Но что происходит, когда девушка с плаката Нок-Сити обнаруживает, что она одна из чудовищ, которых все боятся? Я могу рассказать вам, что происходит.
Хаос. Страх. Война.
Я думала, что смерть – мой единственный выход. Сладкое, темное забвение. Но я ошибалась. Выход может быть только через комнату цепей, крови и жажды… секса, боли и предательства. Мой выход из этого ада может оказаться в руках самых опасных существ, которых когда-либо знал Нок-Сити.
Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.
Над книгой работали:
Alexis, Mia Rose Jett, Ksenka, EI7
ПЛЕЙЛИСТ SPOTIFY
https://open.spotify.com/плейлист/399AVc6tHpGzfE2i6OjVqh?
si=Vc3vFrgqRCqeKazHvmYxSQ
ПРОЛОГ
– Просто скажи, что тебе нужно знать, – сказала я, задыхаясь. – Ты ведь для этого меня сюда привел, верно? – Спустя несколько часов я все еще была привязана к стене.
Должно быть, в какой-то момент я заснула, потому что, когда пришла в себя, один из мужчин в капюшоне стоял в центре комнаты и смотрел на меня, скрестив руки на груди. Мне стало интересно, как долго он был здесь, наблюдая за тем, как я сплю. В очередной раз я поразилась его размерам. У него были широкие плечи и мощные руки.
– Ты понимаешь, что у меня есть все причины презирать его, верно? – Я с сомнением посмотрела на него. – Возможно, даже больше, чем у тебя.
Он издал что-то похожее на раздражение или фырканье, покачав головой. Я почувствовала легкое удовлетворение от того, что мне вообще удалось добиться от него хоть какой-то реакции. К моему удивлению, он сказал:
– Я в этом сильно сомневаюсь, мисс Харкер.
Я мрачно усмехнулась.
– Мисс Харкер? Немного формально для ситуации с заложниками, тебе не кажется?
Его плечи слегка опустились, и я представила, что он ухмыляется под этой маской. Я испытывала свою удачу с этими ребятами, но чем дольше они держали меня здесь, тем больше я думала об этом объективно. Я действительно не думала, что они хотели причинить мне настоящую боль ради самой боли. Они нуждались во мне для чегото и просто использовали наиболее эффективный способ достижения этой цели.
– У Райана Харкера есть кое-что мое, и я хочу это вернуть. – Наконец сказал мужчина.
Хорошо…Я этого не ожидала.
– Что у него есть?
– Прямо сейчас это не имеет значения.
– Думаю, имеет. – Отрезала я, внезапно разозлившись еще больше, чем раньше. – Ты похитил меня, связал, как животное, и выпил кровь без моего согласия. Ты не думаешь, что я, по крайней мере, заслуживаю знать почему? Ты знаешь мой самый большой секрет. Я думаю, что имею на что-то право.
Мужчина подошел ближе, делая медленные, обдуманные шаги. Я почувствовала, как мой желудок сжался, когда он приблизился на расстояние вытянутой руки, нависая надо мной, как тень. Я могла видеть свои сердитые карие глаза в отражении зеркальной маски. Я выглядела бледнее, чем когда-либо, и под глазами были темные круги – без сомнения, результат потери крови.
– Скажите мне, мисс Харкер… – Он подошел ближе, и я почувствовала себя неловко. Подумала, слышит ли он, как колотится мое сердце. Рукой в перчатке он провел по моей щеке, спускаясь к ключице. – Жажда крови уже началась? – У меня перехватило дыхание, когда он прищелкнул языком. – Тяга может быть… сильной, мягко говоря.
Отвернувшись, я крепко сжала рот. При упоминании о жажде крови я почувствовала жжение в деснах, напоминающее мне о последнем разе, когда я чуть не потеряла контроль. Я вспомнила дикое чувство отчаяния в той толпе на улице Ру. Я вспомнила свои глаза в зеркале в ванной, затуманенные черным и красным, крошечные паутинные вены, извивающиеся по моей коже. Я была монстром. Расстроенным. Замученной жаждой.
– Вот она… – Его большой палец коснулся моего горла, и он положил ладонь мне на шею. Я тяжело сглотнула, когда он приблизил свое лицо. – Ты когда-нибудь позволяла себе это, Сиренити? – Он произнес мое имя так, словно знал меня, и, клянусь, моя киска запульсировала. Теперь мои клыки были полностью выдвинуты. – Нет, ты бы этого не сделала, не так ли? Только не Ангел из НокСити.
– Убери от меня свои руки. – Процедила я сквозь зубы, пытаясь скрыть свои клыки. Несмотря на мою бледность, я знала, что мои щеки стали алыми. Я не была смущена. Мне было стыдно. От силы, которую его слова оказали на мое тело, меня затошнило.
– Почему бы тебе не сказать мне, чего ты на самом деле хочешь, маленькая дампирша? – проворковал он, и голосовые связки затрещали, посылая дрожь по моему телу. – Ты знала, что дампиры могут выжить, питаясь кровью как людей, так и вампиров?
Мое сердце болезненно сжалось. Нет, я этого не знала. С чего бы мне знать?
Я могла представить, что сейчас он ухмыляется под маской, зная, что завладел моим вниманием. Он слегка попятился, но вместо того, чтобы уйти, демонстративно медленно стянул перчатки. Были видны сильные бледные руки, на каждом пальце по особому кольцу со странными, незнакомыми символами, выгравированными на них. Я узнала только один, хотя уверена, что такая мысль не приходила ему в голову. Я уставилась на символ Ковена Ноктюрнов на его среднем пальце. Это была форма перевернутого креста со змеей, свернувшейся в центре. Я была права. Я точно знала, кто был моим похитителем.
Я зачарованно наблюдала, как он превратил указательный палец в коготь. Его ноготь удлинился до смертельного острия, и он поднес его к противоположному запястью.
– Говорят, первый глоток вампирской крови для дампира слаще амброзии. Говорят, это лучше, чем самый лучший трах в твоей жизни, и даже больше. – Я чувствовала его пристальный взгляд до костей, когда он добавил: – Не хочешь проверить эту теорию?
ГЛАВА 1
ЕГО улыбка была слишком широкой. Белые зубы сверкнули на полуденном солнце, как в рекламе зубной пасты. Золотистые волосы, светлая, персикового цвета кожа и морщинки от смеха вокруг этих мерцающих голубых глаз насмехались надо мной. Мой желудок скрутило, угрожая вылить его содержимое на спину отцовского костюма от Армани за четыре тысячи долларов. Мысленного образа было почти достаточно, чтобы вызвать улыбку на моих губах. Почти.
На улице было слишком светло, и у меня уже щипало в глазах. Солнце окрашивало мою кожу в розовый цвет, а во рту еще никогда не было так сухо. Я ненавидела гнетущую летнюю жару. Мне не нравилось потеть, щуриться и неловко ерзать, зная, что облегчение придет еще не скоро. Мамина рука в моей была единственным, что удерживало меня на месте, хотя мне хотелось вырвать свою и вытереть ладонь о свое дорогое платье. Я чувствовала прикосновения ее бриллиантовых колец к своей коже и капельки пота на ее ладони.
Ее безмятежная улыбка была такой же фальшивой, как и вежливое выражение моего лица. Толпа наблюдала и ждала, вежливо смеясь каждый раз, когда сенатор Райан Харкер, мой отец, отпускал несмешную шутку. В этой толпе были в основном люди – сюрприз, еще раз сюрприз, – но иногда было трудно сказать наверняка. Мне показалось, что я заметила нескольких оборотней в конце толпы раньше, но поросшее травой пространство перед ступенями музея было слишком заполнено людьми, чтобы различить кого-либо.
Голос моего отца был скрипучим, и от него у меня скрутило живот. Он даже не был похож на самого себя там, наверху. Он казался счастливым, даже жизнерадостным, но все это было уловкой. Он был харизматичным и обаятельным, когда хотел. Настоящий американец, у которого весь мир на ладони – та самая ладонь, которую я до сих пор ощущала на своей щеке, словно она обжигала мышцы. Мой визажист проделал замечательную работу, прикрыв отметину для меня. Его студенческое кольцо задело мою левую щеку, порезав слишком глубоко, чтобы назвать это царапиной. Женщина просто цокала, но я видела смятение в ее встревоженных глазах каждый раз, когда она была вынуждена придержать язык ради своей работы. Перед камерой я, вероятно, казалась мягкой, безупречной, выщипанной и отполированной до блеска – всем тем, чем я должна была быть для его обожающих фанатов.
Я пропустила всю заключительную часть его речи, мои глаза были устремлены в пустоту. Откровенно говоря, мне не нужно было его слушать, чтобы понять, о чём он говорил. Это была обычная риторика. Он всегда говорил одно и то же, и люди просто слушали его. Я могу представить, как он сейчас произносит те же самые слова – о том, что люди являются высшей расой, а дарклинги – людьми второго сорта и угрозой для всех благочестивых людей. Обычная ненависть и злоба, ничего нового. Мне приходилось стоять здесь и улыбаться, хотя каждый раз, когда он начинал говорить, меня тошнило.
Внезапно я снова обратила внимание на происходящее. Люди хлопали моему отцу, повторяя его имя, словно поклонники какого-то культа. Трудно было определить, как долго я находилась в своих мыслях, но в последнее время это случалось всё чаще. Иногда я ощущала, что теряю связь с реальностью, особенно когда приходилось изображать преданного члена семьи Харкер. Мои глаза расфокусировались, а разум блуждал, но через некоторое время я приходила в себя, обычно для того, чтобы увидеть, как мой отец смотрит на меня своими мерцающими глазами, которые обещали боль, когда камеры были выключены.
Мама сжала мою руку, прежде чем отпустить. Она отошла от меня и присоединилась к отцу на подиуме, положив нежно руку ему на плечо. Сегодня она выглядела безупречно. Портрет красивой человеческой домохозяйки. Белокурые волосы, которые она передала мне, струились по ее плечам легкими волнами. Ее облегающий кремовый костюм был отутюжен и идеально сочетался с туфлями-лодочками от Prada телесного цвета. Безупречная. Идеальная. Элоди Харкер была само совершенство.
Мой отец небрежно обнял ее одной рукой, но я могла сказать, что его пальцы впились в ее бедро достаточно глубоко, чтобы позже оставить синяк. Хорошо, что ее стилист большую часть времени одевал ее в брючные костюмы, потому что пресса пришла бы в неистовство при виде черно-синих ног, которые, я знала, она прятала под этим шелком и кашемиром. Жаль, что где-то по пути она потеряла самообладание, но эта мысль подразумевала, что оно у нее было с самого начала, что было сомнительно.
Теперь была моя очередь. Пришло время еще немного поиграть в притворство. Сыграть роль, которую он от меня ожидал. Я бы это сделала. Ради нее я бы это сделала. Я подошла к нему с другой стороны, нацепив на лицо фальшивую улыбку. Сегодня я даже показала несколько зубов, чтобы немного поиздеваться. Мышцы вокруг моих губ напряглись и горели, снова ведя проигранную битву. Его рука обняла меня за плечи, и это было все, что я могла сделать, чтобы сдержать дрожь внутри. Эта рука была похожа на слизь, покрывающую мою теперь уже сильно загорелую кожу. Его пальцы впились в мой бицепс, надавливая достаточно сильно, чтобы заставить меня улыбнуться еще ярче. Это было предупреждение – изображай любящую, безупречную дочь-ангела, в которую влюбится весь мир. Притворись, что мы были идеальной нуклеарной семьей.
Но это было не так. Вовсе нет. Нам не хватало одного. Отсутствие Шона было для меня тяжёлым бременем. Даже по прошествии почти полных двенадцати месяцев я чувствовала, как мои пальцы тянулись к моему старшему брату, мне не терпелось схватить его за руку и сжать. У нас с Шоном был кодекс. Это было то, что мы придумали, когда были маленькими, и наши родители хотели, чтобы мы держали рот на замке в присутствии их друзей-политиков. Одно пожатие за то, что я здесь. Два пожатия в знак того, что это глупо, три пожатия в знак того, что я люблю тебя.
Мои глаза так сильно жгло, что мне приходилось притворяться, что это отблески заходящего солнца. Я так сильно скучала по Шону, что иногда мне становилось плохо. Даже хуже, чем ощущение отцовской хватки на моем плече. Мы махали и улыбались толпе тупых человеческих фанатиков. Большинство из них держали таблички с нашей фамилией. Харкер в сенаторы. Снова, хочу заметить. Он был сенатором штата много лет и всегда баллотировался без сопротивления. Мне казалось, что нет конца этому безумию. Он был любимым голосом людей в Нок-Сити и на прилегающих территориях нашего родного штата. Это было последнее место на Земле, над которым этот человек должен был иметь какой-либо контроль. Если бы только эти улыбающиеся овцы знали, что скрывается за этой зубастой ухмылкой.
Однако они были такими же, как он, те, кто стекался на эти мероприятия – люди, которые думали, что миру будет лучше без дарклингов. Фанатики, как мне нравилось их называть. Расисты, которые не заслуживали улыбок, которые они носили, или удобной работы и роскошных домов, оплаченных кровавыми деньгами. Мой отец был иконой для этих людей и человеческих кварталов, раскинувшихся по всему штату. Райан Харкер был их лидером, и, в свою очередь, в каком-то смысле я тоже. Мое лицо было расклеено по брошюрам, плакатам, телевидению и социальным сетям, прямо там, рядом с улыбающимся тираном.
Его пальцы начали впиваться в мою руку еще сильнее, чем раньше, и его ногти стали острыми, впиваясь в мою чувствительную к солнцу кожу. Я должна была продолжать улыбаться, притворяясь, что все идеально. Притворялась, что не хочу меняться местами с Шоном каждый божий день.
Когда наше время истекло, охрана увела меня со сцены. Я шла быстро, но все еще послушно, стараясь избегать ненужных прикосновений. Иногда эти парни становились немного неаккуратными, и вот уже двенадцать месяцев мое самообладание было на пределе. Нас с мамой провели по задней части музея, где проходила пресс-конференция, и запихнули в лимузин под вспышки фотокамер, в то время как мой отец остался позировать для фотографий. Я привыкла к этому. Слава. Отсутствие уединения. Большую часть времени я механически повторяла заученные движения, словно лишенная чувств кукла. Моё тело выполняло их, словно по приказу.
Радостные возгласы резко стихли, когда дверца лимузина закрылась. Фальшивая улыбка сползла с моего лица, и я немедленно полезла под сиденье, туда, где меня ждал встроенный холодильник, и быстро опрокинула в себя три здоровых глотка густого, насыщенного вина, которое позаботилась припрятать там ранее. Моя мать просто смотрела отсутствующим взглядом, ее водянисто-зеленые глаза были такими же мертвыми, как моя душа. Сладкое блаженство разлилось по моим венам. Я откинула голову на подголовник, сбросив туфли на каблуках, и закрыла глаза.
– Тебе повезло, что твой отец не может видеть тебя прямо сейчас.
– Он не мой отец. – Резко открыв глаза, я уставилась на мать. – Ты позаботилась об этом. – Это был удар ниже пояса, но она того заслуживала. Может быть, с моей стороны было неправильно винить ее. Может быть, было глупо злиться на тот факт, что я была жива. Если бы у нее никогда не было этого романа, меня бы сейчас не существовало.
– У меня сейчас нет на это сил, Сиренити. – Она ущипнула себя за переносицу ухоженными пальцами, закрыв глаза. Вот так просто я перестала ощущать гнетущую тяжесть ее неуместного осуждения.
– Никто не просил тебя говорить, мама. – Усмехнулась я, делая еще два глотка сладкого красного вина, прежде чем снова закрыть глаза. Я хотела пить. Так чертовски хотелось пить, что в горле пересохло, как будто я пожевала ватные шарики. Я знала, что мне нужно что-то еще, кроме этого вина. Я знала это, но не обращала на это внимания.
Я не понимала, почему она была такой стервой, когда мы были одни. Мне было двадцать четыре года, черт возьми. Я могла бы напиться до смерти, если бы захотела, и никто не смог бы меня остановить. Иногда я думала, что это был бы лучший способ уйти из жизни. По крайней мере, я могла бы контролировать себя.
Но это была лишь очередная ложь, которую я себе внушала. Я не могла напиться. Не то чтобы у меня было много практики. Ещё двенадцать месяцев назад я была хорошей девочкой с отличными оценками, красивым парнем и множеством друзей. Это была совсем другая жизнь.
Это было всего лишь смутное мгновение ока, прежде чем мы подъехали к фасаду нашего особняка. Высокие черные ворота были окружены кирпичом и кустарником, за которыми возвышалось чудовище с белой колонной. Райан Харкер старался изо всех сил, и это было трогательно. Он был такого высокого мнения о себе, но для меня это было просто безвкусицей и убожеством. Я всегда ненавидела этот дом, даже до всех тех плохих дней. Иногда мы с Шоном притворялись, что живем в Белом доме. Мы бегали по ухоженным лужайкам, безжалостно смеясь и поддразнивая друг друга, в то время как наша охрана отчаянно пыталась загнать нас обратно внутрь. Столько воспоминаний хранило это место… Но не все из них были счастливыми.
По всей территории были разбросаны высокие фонари стадиона, оснащенные яркими ультрафиолетовыми лампочками, которые включались каждый вечер в половине седьмого. Мой отец сделал их из закрученных декоративных столбов из кованого железа, чтобы сделать их более привлекательными для компании и средств массовой информации, но я не могла избавиться от ощущения, что застряла в какой-то тюрьме. За всю историю основания города не было ни одного нападения вампиров. По моему мнению, он был просто придурком.
Я не стала ждать, пока водитель откроет мне дверь. Я выскочила и помчалась к дому прежде, чем он успел выйти из машины. Меня так достало, что меня возили повсюду и наблюдали за каждым мгновением моей жизни, что у меня никогда не было возможности побыть одной. Я попыталась забраться внутрь до того, как кто-нибудь последует за мной, но в ту секунду, как я открыла входную дверь, то врезалась в твердое тело.
– Эй, притормози. – Карсон положил руки мне на плечи, и я почувствовала резкий запах одеколона, исходящий от его пиджака. Я подавила рвотный позыв. – К чему такая спешка, куколка?
Ладно, вот теперь я действительно была готова заткнуться. Я ненавидела, когда он меня так называл. Карсон Бэджли – человек, золотой мальчик, любитель льстить всем и выпускник Гарварда. К сожалению, он также был моим парнем.
Карсон обнял меня за плечи, и дуновение свежего воздуха, в котором, к счастью, не было запаха Версаче, коснулось моих ноздрей, притупляя резь в глазах.
– Давай нальем тебе чего-нибудь выпить. Ты выглядишь так, будто тебе это нужно.
Я издала негромкий звук подтверждения. Он меня раскусил, мне действительно нужно было выпить чего-нибудь покрепче. Два, а может быть и десять стаканов. Черт, просто подключите меня уже к капельнице и покончим с этим. Не похоже, что это что-то даст. Алкоголь, казалось, растворился в моей крови, прежде чем успел подействовать. Еще одно маленькое преимущество моего… состояния. Я знала это, потому что проверяла более чем достаточно раз с тех пор, как убили Шона, чтобы быть уверенной. Согласно моим мысленным подсчетам, я должна была умереть от алкогольного отравления несколько месяцев назад.
Я устала и просто хотела лечь спать до того, как мой отец вернется домой, избавив себя от его кулаков и нотаций. Держа туфли в одной руке, я прихрамывала рядом с Карсоном. Он протянул мне стакан с янтарной жидкостью. Мне было насрать, что это было, я просто проглотила содержимое, мгновение спустя вытирая губы тыльной стороной ладони, пока Карсон наблюдал за мной с едва скрываемым вожделением в голубых глазах.
– Хочешь поговорить об этом? – спросил он, хотя его голос уже звучал скучающе и незаинтересованно.
– Заткнись, Карсон. – Господи, его голос уже действовал мне на нервы.
Поставив свой стакан на стойку бара, я схватила его за красный галстук и потащила за собой. Он пришел без вопросов, не потрудившись отругать меня за то, что я так с ним разговаривала. Прямо сейчас у него на уме было одно, и это было моим единственным спасением. Карсон Бэджли обладал почти таким же вспыльчивым характером, как и мой отец, и ему очень нравилось демонстрировать этот темперамент всякий раз, когда он решал, что ему не нравится то, что слетает с моих губ. Что становилось все более и более частым по мере того, как я понимала, что мне все равно.
В моем распоряжении было целое крыло особняка, спасибо богу за небольшие милости. Раньше я делила его с Шоном, до… до худшего дня в моей жизни. По большей части, наши родители оставляли нас в покое, когда мы выросли. У моего отца никогда не находилось на нас времени, а моя мать большую часть времени была просто рассеянной и пьяной. Хотя нам это нравилось. Но теперь пустота и закрытая дверь спальни моего брата просто издевались надо мной каждый раз, когда я проходила мимо нее.
Практически пинком распахнув дверь, я втолкнула Карсона в свою спальню, заперев нас в темноте. Экономка включила камин, так что было приятно и тепло, и Карсон уже развязывал галстук, который я распустила. Он знал, что произойдет – это была единственная причина, по которой он удосужился зайти. После дерьмового дня, который у меня был, мне нужна была разрядка, и Карсон был лучшей отдушиной на данный момент. Я не любила его, ни в малейшей степени. На самом деле, он мне едва ли даже нравился. Я встречалась с ним только потому, что его отец был личным помощником моего отца, и это было ожидаемо.
Повезло, Карсон оказался настоящим праздником для глаз. По крайней мере, это я должна была признать, даже если у него вместо мозгов был обычный грецкий орех. Высокий, широкоплечий, блондин с искусственным загаром. У Карсона было красивое тело для воплощения куска черствого хлеба. Вы бы никогда не догадались об этом по бесконечному количеству коричневых костюмов, которые он носил.
– Иди сюда, куколка. – Его улыбка была широкой и развратной, но я проигнорировала свое отвращение в пользу этой растущей потребности внутри меня.
– Я сказала, заткнись, Карсон. – Темная вспышка чего-то жестокого промелькнула в его глазах, но я отложила это на потом.
Быстрым толчком в грудь он легко повалился на мою кровать. В считанные секунды мое практичное темно-синее платье с запахом было снято через голову, обнажив ярко-малиновый кружевной бюстгальтер и ничего больше. Сквозь темноту я увидела, как Карсон оценивающе оглядел меня с головы до ног. Я знала, как выгляжу. Я осознавала, насколько привлекательна для мужчин и всегда была ухоженной. С юных лет меня заставляли делать лазерную эпиляцию, и мои светлые волосы оставались длинными и касались бедер.
Я была всем, о чем Карсон мечтал в женщине, так что я использовала это в своих интересах, даже если иногда я бы все отдала, чтобы поменяться телами с бродягой на улице. Все, что угодно, лишь бы выбраться из этого ада, который я сейчас называю своей жизнью. Хотя я была уверена, что вызываю у него отвращение до глубины души, Карсон все еще пускал слюни на мое тело каждый раз, когда мы оставались наедине – на тело, которое я когда-то считала обычным, человеческим. С каждой неделей я менялась все больше и больше, и знала, что он это видел. Они все видели. Я чувствовала это каждую секунду каждого дня с момента аварии. С тех пор, как эта кровь коснулась моего языка, монстр, живущий внутри меня, начал просыпаться.
Карсон уже вытаскивал свой член. Он еще даже не снял брюки, но мне было все равно. Мне больше ничего не было нужно, только эта твердая длина, которую он сжимал в своей ладони. Последние лучи солнечного света пробивались сквозь мои занавески, освещая комнату осколками солнечных лучей, пробивающимися сквозь тени и мерцающий свет камина. На члене Карсона было предэякулят, и он большим пальцем обвел набухшую головку. По мне прокатилась дрожь, которую я не смогла подавить.
Его член был огромным. Это была одна из главных причин, по которой я до сих пор не порвала с этим ублюдком. Я ненавижу звучать так поверхностно, но у девушки есть потребности. Учитывая, что мой отец был тем, кем он был, мои перспективы были ничтожны, и это был только вопрос времени, когда подробности моей грязной правды всплывут наружу. Единственным, что скрепляло этот фарс, была абсолютная потребность Райана Харкера сохранить лицо и устроить шоу. Если бы мир узнал, что прекрасная и совершенная Элоди Харкер отказалась от своего брака… Что ж, мне действительно не хотелось думать об этом прямо сейчас.
Забравшись на кровать, я не стала утруждать себя тем, чтобы сделать ему минет. Вокруг него была целая армия женщин, готовых отсосать ему. Я уже была влажной. Наклонившись, я потерла свой клитор взад-вперед, нажимая достаточно сильно, чтобы волны удовольствия прокатились по моему позвоночнику. Хриплый стон сорвался с моих губ, и я услышала ответный стон Карсона. Он мог ненавидеть меня, но ему нравилось то, что заставляло его чувствовать мое тело. Так что я снова использовала это в своих интересах, но ненавидела себя за это. Я ненавидела себя за многое и с таким же успехом могла бы добавить ненависть к траху в список.
Опустив бедра, я скользнула киской по всей длине его члена, чувствуя, как тепло разливается по мне. Голова Карсона запрокинулась, грудь быстро поднималась и падала. Несколько проклятий наполнили комнату, когда я начала двигаться в устойчивом ритме, который, знала, сводил его с ума. Когда я, наконец, была готова, я приподнялась и обхватила рукой основание его члена, затем скользнула им внутрь себя, пока он не достиг конца. Какое-то время я сидела с закрытыми глазами, наслаждаясь этим полным, теплым ощущением. Я потянулась назад и слегка погладила его яйца, проводя острыми ногтями по чувствительной коже, что побудило его бедра оторваться от кровати, ударяя меня туда, где я в нем нуждалась. Это было совсем не для его удовольствия. Это было для меня. Я подумала обо всех тех случаях, когда этот мужчина пытался запугать и принизить меня, вкладывая каждую унцию ненависти в то, как я трахалась с ним. Это был единственный способ, которым я могла продолжать.
Снова наклонившись вперед, я начала двигаться. Я не была медленной или мягкой. Я трахала себя на его члене, как будто он был всего лишь игрушкой. Он был моим дилдо – теплым, мясистым членом, на котором я подпрыгивала. Он мог быть кем угодно, и это ничего бы не изменило, но он был тем, с кем я застряла. Моя тяга к физическим прикосновениям неуклонно росла с каждым днем, вплоть до того, что я действительно начала получать удовольствие от секса, даже с тем, кого ненавидела. Просунув руку между бедер, пока трахала его, я яростно потерла свой клитор, нуждаясь в жгучем освобождении, которое это принесло бы мне.
Я почувствовала покалывание во рту, когда закружилась на его члене. Уставившись на хрустальную люстру, свисающую с потолка, я почувствовала, как кожа вокруг моих глаз стягивается, зная, что они меняют цвет. Если бы я посмотрела вниз прямо сейчас, Карсон смог бы увидеть, как я теряю контроль. Он увидит, как чудовище внутри меня покажет свое истинное лицо. Он закончит трахать меня, но я заплачу за это позже. Мои зубы горели, а во рту пересохло. Я знала, что мне нужно, но не могла принять это, не потеряв свой слабый контроль. Поэтому я взяла кое-что другое вместо этого.
Карсон начал брыкаться, поэтому, используя ноги, я нависла над ним, согнув колени. Карсон схватил меня за бедра, вбиваясь в меня, пока я продолжала тереть свой набухший клитор. Он начал сильно кончать. Я чувствовала, как он струится внутри меня, заполняя меня и капая повсюду. Это было влажно, грязно и чертовски восхитительно. Я растворилась в блаженстве, представляя, что подо мной кто угодно, только не Карсон. Притворяясь свободной женщиной, которая может делать все, что ей заблагорассудится. Он продолжал, пока в следующий момент я не последовала за ним в экстаз. Мой оргазм пронзил меня, как огонь, быстрый, грубый и горячий. Именно так, как мне было нужно от него прямо сейчас. Между нами не было любви или привязанности, просто два тела трахались для нашего собственного эгоистичного удовольствия.
Выйдя из кайфа через несколько мгновений, я скатилась с Карсона, который тяжело дышал. Я была вся в сперме, и внезапно почувствовала себя отвратительно. Теперь, когда в голове прояснилось, я хотела избавиться от этого. Его ошеломленные глаза блестели, а выражение лица казалось удовлетворенным. Почти сразу же я захотела, чтобы он ушел. Я должна была чувствовать себя ужасно из-за того, что использовала его таким образом. Я должна была чувствовать себя сукой, худшей девушкой в мире. И, возможно, так оно и было, но мне было уже все равно. Кроме того, он этого не заслуживал. Он не заслуживал ни меня, ни моей киски, ни моего сердца, ни моей руки в браке, которую он все еще считал своей.
– Черт возьми, куколка. – Выдохнул он, проводя рукой по своим растрепанным светлым волосам.
Я прикусила язык, всерьез задаваясь вопросом, понимает ли он, как сильно это имя взбесило меня. Он называл меня куколкой с того дня, как мы встретились в четырнадцать лет, когда он сказал, что я похожа на фарфоровую куклу, и это имя вроде как прижилось. В то время, когда моя жизнь не была такой испорченной и я видела в нем просто красивого мальчика с милыми ямочками на щеках и красивыми глазами, я была польщена. Так вот, это имя просто напомнило мне о том, кем я была на самом деле – хрупкой.
– Сиренити?
Ах да. Он все еще был здесь.
– Я немного устала. – Выдохнула я, свешивая ноги с кровати, прежде чем быстро направиться в свою ванную. Включив душ, я позволяю пару наполнить комнату, глубоко вдыхая, пока вода нагревается.
Руки обвились вокруг моего живота, и подбородок Карсона опустился мне на плечо, заставляя все мое тело напрячься.
– Хочешь компанию? – тихо спросил он.
– Нет, спасибо. – Я пожала плечами, стараясь, чтобы это движение выглядело непреднамеренным, но никто из нас не был глупым или невежественным.
– В чем твоя проблема? – Он отстранился, развернув меня так, что я оказалась лицом к лицу с ним. Мы были почти одного роста.
– Я же сказала тебе, что устала. – Закатывать глаза было не совсем умно, но я ничего не могла с собой поделать. Я устала… и у меня кружилась голова, мое тело взывало о пище, которую я отказывалась ему давать. Я никогда не привыкну к этому ощущению пустоты и, вероятно, просто продолжу искать способы удовлетворить эту потребность.
– Чушь собачья. – Усмехнулся он, скептически оглядывая меня.
– Отвали, Карсон.
– Значит, вот оно как? – Горькая усмешка на его губах заставила меня встать дыбом. – Трахни меня, а потом отвали, да? Как всегда. – У него вырвался горький смешок. – Знаешь, может быть, у твоего отца правильная идея, иногда избивать тебя…
