Текст книги "Грязные связи (ЛП)"
Автор книги: Пэм Годвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Глава 4.
Кэси
Кейтлин Бэскел пялилась на меня, сидя у противоположного конца директорского стола для переговоров. О, этот взгляд. Он был наполнен отвращением, будто я сидела в ободранных кроссовках после того, как целый день преследовала Колина, словно банковский охотник за головами из Аутер Драйв Бич. Я выпрямила спину, сидя в твердом кожаном кресле, и выдавила милейшую улыбку. Она не всегда смотрела на меня так, будто хотела отправить меня обратно в школу-интернат. Иногда взгляд ее темно-синих глаз становился теплым и одобряющим.
Так ведь?
Хотя кого я обманывала? Моя мать была расчетливой сукой.
Она пригладила свои выкрашенные в рыжий цвет волосы и, в очередной раз, от скуки стала водить своей подвеской по линии челюсти. Опустила пальцы на ручку кресла и начала барабанить по нему в нетерпении, надув щеки и выпустив воздух. Она сделала это еще раз, будто я стала причиной таких раздраженных выдохов.
– Хватит приносить проблемы, Кэси.
По моему затылку пробежал жар из-за напыщенного взгляда мужчины, которого я заметила боковым зрением. Я только что столкнулась с ним взглядом.
Сложила руки на столе.
– От меня нет проблем, мама. Я всего лишь констатирую факты, которые ты отказываешься признавать.
Ее губы сжались в тонкую бледную линию.
– Колин…
– Он не пытается оклеветать полицию Чикаго.
Она со злостью выпустила воздух через нос, но мышцы на ее ботоксном лице едва ли дернулись.
– Брать интервью у офицера со славой любителя покопаться в дерьме на нашемканале, это… – продолжила я.
– Дэниэл Вьятт уже двадцать лет на службе в полиции.
– …самый простой способ поднять рейтинг, – перебила я, когда она откинулась назад и сжала челюсть. – Не упоминая уже о подъеме, который передача спровоцирует среди наших спонсоров.
Вот он – скрытый смысл этой встречи. Каких бы союзников наши родители ни завели на протяжении этих лет, они контролировали все в «Тренчент Медиа».
Я уставилась на женщину, сидящую напротив меня, чья хрупкая фигура была одета в брючный костюм из последней коллекции Шанель. Бриллиант на ее пальце стоил больше, чем она могла бы потратить за всю свою жизнь. Что, черт возьми, она получала от спонсоров? Особые поблажки? Популярность в своих вальяжных клубах? Влиятельность и внимание?
От нее несло жадностью и гнилым нутром. Проблема была в том, что я не могла доказать тот факт, что взятки, хищения или еще что-нибудь незаконное связывало ее с этими спонсорами. Они приказали мне привести в порядок документы под их бдительным присмотром, чтоб у них было правдоподобное оправдание. Их еле заметные манипуляции, типа смены направления шоу Колина или исчезновение цифр из финансовых отчетов, казались чем-то в рамках закона.
Это было законно, но в тоже время – беспорядочно и двусмысленно, будто куски одного большого секрета, в который меня не посвятили. Я чувствовала, что это неправильно, и, разумеется, я им не доверяла. Усталость давила на мои плечи. Боже, как же мне не хотелось вести с ней этот разговор в восемь утра.
Моя утренняя доза витаминов и кофе не подействовала нужным образом, и мне постоянно хотелось подавить зевок или желание просто распластаться на столе и уснуть. Интересно, маме бы это понравилось?
Когда прошлой ночью я залезла в свою постель после гонки, я так и не смогла уснуть. Мой мозг находился в постоянном встревоженном состоянии, а тело было натянуто, как струна, желая чего-то, к чему я так и не смогла прикоснуться. Я становилась такой жалкой. Прежде, чем я смогу поспать сегодня вечером, мне предстоит пережить пять встреч и один оценочный отчет.
Я поставила локти на стол и наклонилась вперед.
– Гости Колина, которых он приглашает на интервью, относятся к обеим сторонам медали. Только так он сможет сохранить честную репутацию передачи.
Еще одно фырканье с ее стороны. Он встала с места, хватая планшет и телефон.
– У меня нет на это времени.
Ну конечно, у нее нет времени. Миссис «мне нужно поцеловать еще несколько задниц и испортить еще несколько жизней». Откуда у нее время на владелицу сети, которая стоит миллионы? Она посмотрела на место во главе стола, где молчаливо сидел еще один участник нашей встречи.
– Трент.
Отец Колина поднял подбородок, но не отвел своих глаз от меня, отчего мое лицо онемело, будто по нему били.
– Дальше я сам разберусь, Кейтлин.
Все внутри меня превратилось в лед. Нахер все это. Я вскочила на ноги и собралась последовать за матерью.
– Сядь. На место.
Его команда прогремела по конференц-залу, отчего у меня подогнулись колени. Таким же тоном он кричал, когда застал своего сына в постели с мужчиной.
Я опустилась назад в кресло, надеясь на чудо из всех чудес – на то, что какой-нибудь из инстинктов подаст искорку надежды в холодном сердце моей матери.
Она застыла в дверях, глядя на меня глазами цвета сапфира, которые были холодным отражением моих собственных. Ее взгляд спустился по легкому шерстяному платью, в которое я была одета, и уголки ее губ дрогнули.
– Если хочешь достичь в чем-нибудь успеха, начни с одежды.
Какого хера? Я пробежалась пальцами по вороту платья на ключицах, провела ладонью по ровной материи цвета индиго и потянула за край на коленях. На мне было скромное платье от Армани, и это классика, мать вашу!
Дверь закрылась за ней со щелчком автоматического замка, запирая меня с мужчиной, который находится в самом конце списка тех, с кем бы я хотела остаться наедине.
Он встал, держа одну руку в кармане элегантных серых брюк, и стал приближаться с безразличием, от которого у меня немели плечи и замерзали уши. Трент скользнул пальцами по спинке стула, когда проходил мимо него, а острый взгляд его глаз орехового цвета был пристально сфокусирован на мне. Нервы были на пределе, и ногти впивались в ладони. Так стыдно было ощущать себя маленькой девочкой, у которой все валится из рук в его присутствии. Как, например, когда я разлила пунш на его белый ковер, или отколола Колину зуб теннисной ракеткой. Или когда вошла, пока Трент вдалбливался своим членом в мою няню.
Когда он подошел ко мне сбоку, легкие распирало под ребрами от паники, хотя я ровно и размеренно дышала.
Он наклонился, словно хищник во время охоты, и развернул мое кресло к себе.
– Как обстоят дела с моим сыном? – Трент костяшками пальцев заскользил по моему колену. Я дернулась, и он схватил меня за бедро под краем юбки, впиваясь пальцами так сильно, что запросто мог оставить синяки. – Он… удовлетворяет тебя?
Мой желудок скрутило в узел от его насмешливого тона. Я схватила его запястье и дернула от себя, но наши силы были неравны. Он был отлично сложен, и очень молодо выглядел в свои шестьдесят пять, с густыми белыми волосами, гладкой кожей, и едва заметными морщинами в уголках его желтоватых глаз. Он, наверное, потратил целое состояние на пластические операции, слуховой аппарат и персональных тренеров.
Я хотела отвернуться от него, потому что от его вида меня тошнило. Но его взгляд внушал такой страх, что я чувствовала себя беспомощной. Он считал, что заставил меня вступить в безвыходный брак с геем, и предполагал, что в этом отчаянии меня можно будет привлечь красивой внешностью.
Горло обжигало, словно кислотой. Я терпела его наглые прикосновения с тех пор, как у меня только начала появляться грудь, и мне нравилось думать, что мне удастся когда-нибудь отвадить его.
Но его настойчивость только увеличивала обороты, и он все чаще начал распускать руки. Походы на работу превратили меня в комок нервов и напряжения, и пробудили во мне страх перед этим офисом. Я еще сильнее дернула его руку, но он всего лишь пробрался пальцами выше по моей ноге. Он хотел борьбы, и я видела это в его блестящих глазах, но отказывалась играть по его правилам. Вот что было смешным: он придумал контракт, который запрещал мне изменять Колину, и сам же пытался заставить меня нарушить его.
Я отпустила его запястье. За годы работы здесь я избегала его, как только могла, но он был частью моей семьи, моим работодателем. Он был мстительным настолько, что, не моргнув глазом, мог причинить мне боль или даже убить, если бы я отказалась делать так, как он хотел.
И все же, у меня были свои пределы. Я бы никогда добровольно не раздвинула ноги перед этим мужчиной. Мой желудок сводило каждый раз, когда он приближался ко мне, как раз от того, что я не желала терпеть его рядом. Тысячи раз я угрожала ему тем, что подам на него в суд за домогательство, если он тронет меня хоть пальцем.
Но как долго это удержит его от меня? Остановит ли его что-нибудь? Мои родители уж точно нет.
Трент Андресон и «Тренчент Медиа» – вот чему они были и будут преданы. Они заключили брак между своими сыном и дочерью, будто принадлежали к эпохе феодализма, а это гарантирует им покровительство и защиту короля.
Как только его палец коснулся кожи между моими стиснутыми коленями, перед глазами всплыла картинка кастрации, отчего мне захотелось выпрямить спину и вздернуть подбородок.
– Если ты хочешь, чтобы Колин внес правки в сегодняшний эпизод, можешь сам ему об этом сказать.
– Это я приберегу для тебя, – второй палец присоединился к первому, и я почувствовала капельку пота между грудей.
– Если не уберешь свои руки, пожалеешь об этом.
Это была пустая угроза, но я не собиралась бороться с ним слезами и криками, которых он хотел.
– Наивная девчонка. Ты забываешь, кто я, и кто мои друзья.
В этом он ошибался. Я помнила. Его влиятельные друзья были причиной, по которой я не последовала за своим инстинктом и не воплотила в жизнь сцены убийства, которые представляла в своей голове. Хотя назвать его друзей влиятельными было громким заявлением. Я частенько подслушивала отрывки разговоров Трента и моего отца в гостиной после обеда. Втайне от всех, они с моим отцом заводили дружбу с известными директорами всемирных компаний, бывшими американскими президентами, нефтяными магнатами и членами королевских семей. Они все собиралась в тайных местах для хорошей выпивки, секса с рабынями в ошейниках и странных ритуалов, во время которых обсуждали планы на будущее мира. Слухи. Гребаные слухи без единого доказательства. Я знала, что лучше не вмешиваться в это дерьмо.
Сделав глубокий вдох, я сжала и расслабила пальцы. Мои выступления против гребаного эго, которое живет в Тренте, не спасет Колина от тюрьмы. Но также не остановит наших родителей от манипуляций его передачей.
Я закрыла глаза, и выплюнула слова, которых он так ждал.
– Я поговорю с Колином о сегодняшнем эпизоде.
Его руки исчезли с моих бедер, поправляя на мне ткань платья.
– Знаю, что поговоришь.
Он выпрямился и стоял надо мной в своем костюме от Армани, как воплощение первобытной власти и таинства, рожденный обводить людей вокруг пальца.
– Есть еще одно дело, для которого мне нужна ты.
Я встретилась с его холодным взглядом, сохраняя на лице незаинтересованное выражение, хоть все внутри меня кричало от страха. Эти разговоры за закрытыми дверями побуждали меня сопротивляться, защищаться, делать что-то, что не заставит меня думать о том, что я соучастник. Но осознание последствий приковывало меня к моему креслу.
– Я хочу, чтобы ты занялась этой подпольной гонкой. Найди все, что сможешь о гонщиках, датах, картах каждой гонки, и доложи мне.
Что? Зачем ему… Боже, он знал о моем участии в них? Ноги так и зудели, чтобы убраться отсюда. Я сопротивлялась этому порыву, впиваясь каблуками в пол.
– Я… я не… – хватит заикаться, тупица. – Я даже не знаю, с чего начать.
Была ли ложь в этих словах? Я все также держала голову прямо и просто смотрела на него, медленно и естественно моргая.
Он развернулся и прошел вдоль стола.
– У тебя точно есть, кому приплатить. Воспользуйся своими ресурсами.
Я резко сглотнула и выровняла дыхание, пока он повернулся ко мне спиной.
– Кому есть дело до шайки безответственных байкеров?
Хватая свой телефон со стола, он развернулся ко мне лицом и провел пальцем по экрану. А потом еще раз. И еще раз.
Нажал на экран.
Трент уставился в свой телефон, и потом снова провел по нему пальцем.
Вот черт, ему уже надоело разговаривать? Я скрестила руки на груди, а затылок начал болеть от напряжения.
Его палец замер в движении.
– Начальнику полиции есть дело.
Скрытое подозрение закралось в мое сердце, хотя это и не впервые после всего того дерьма, что слетало с его уст.
Я прикусила внутреннюю часть щеки. Прямо сейчас я могла выложить ему все, что у меня было по гонкам, поведать ему всю информацию, потому что я уже была вовлечена в гонки под прикрытием. Когда он узнает все, лишь вопрос времени.
Мой желудок скрутило в узел от этой мысли. Глупая реакция, но к неизвестному байкеру я питала больше уважения, чем к своим собственным родителям.
– Почему ты просто не позвонишь одному из своих друзей, чтоб он нарыл что-нибудь для тебя? Уверена, что они являются вип-инвесторами всей сети.
Он не поднял головы, но его взгляд исподлобья теперь пронзал меня.
– Мои друзья не поддерживают примитивных интересов простых потребителей.
Он что, действительно это сказал? Я прикусила язык. Учитывая мой примитивный интерес к Неуловимому, пожалуй, мне стоит чувствовать себя оскорбленной. Но, бл*дь, если бы я крутилась в кругу таких, как Трент Андерсон, я бы сочла его комментарий комплиментом.
Он сунул телефон в карман.
– Если хочешь повышение, ты посмотришь в свой контракт, и сделаешь, как я сказал.
Он нажал кнопку под столом, чтобы открыть дверь. Трент легкой походкой прошел к двери, даже не обернувшись на меня.
Отпустил меня, словно я здесь уборщица.
Мужчина исчез за углом, и я с трудом выдохнула. Моя работа была далеко не низшего ранга. На следующей неделе я стану генеральным директором компании «Форчен 500». Если Колин и я продолжим плясать под их дудку, не разведёмся, и если я не изменю ему. Я вздохнула. Если нас не поймают. Боже, мне нужно было это повышение – титул, ради которого я пыхтела на этой работе все это время. Бакалавр в области управления и организационного развития в Йеле. Диплом бакалавра по аудиту и экономике в Джорджтауне. Двадцатичетырёхчасовой рабочий день и ни единого отпуска за пятнадцать лет. Мать вашу, я заслужила эту должность! На следующей неделе Трент передаст мне бразды правления в компании, и власть над всем конгломератом окажется у меня в руках. Превратить компанию, которую создали наши родители из саморазвивающейся компании в непредвзятый, внушающий доверие источник новостей, было моим самым большим вдохновением. Я могла это сделать, но настоящая причина моего желания этой власти была не в этом.
Что на самом деле управляло каждым моим вдохом, так это возможность лишить юридической силы контракт, который связывал нас с Колином. В каждом контракте была лазейка.
Видите ли, генеральный директор «Тренчент Медиа» может не только управлять советом директоров из своего кресла, но и назначать и увольнять членов этого совета директоров. Трент подумал об этом, и включил пункт об аннулировании данной возможность в наш с Колином брачный контракт на двадцать одну страницу.
Он, наверное, думал, что я законченная идиотка или слишком бесхребетная, чтобы попытаться обмануть его, потому что этот нахлобученный придурок никогда даже не удосуживался проверить последний параграф контракта. Он даже не знал, что мы слегка перефразировали так, чтобы этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы при необходимости доказать несущественность этого пункта.
Мне нужно было кресло генерального директора, чтобы я могла назначить себя главой совета директоров. Чтобы могла убрать его с моего пути. Убрать всех их. Отнять у них права, как они украли их у меня. Без своей власти в «Тренчент Медиа» они не страшны нам с Колином, и, может мы получим назад нашу свободу.Поженимся с теми, с кем хотели.
Простая мысль об этом заставила мое сердце быстрее качать кровь.
Но до этого, мне придется играть по правилам Трента, и исполнять роль послушной невестки.
Я выудила телефон из сумочки, и набрала номер по пути в свой офис.
– Утро доброе, любовь моя, – голос Колина приласкал мой слух, словно шелк. – Все в порядке?
Его отец угрожал ему. Колин знал о том, что Трент выкупил улику, которая привязывала его к нераскрытому делу об убийстве. У него не было алиби, не было доказательств, и не было защиты. Это все, что он знал из того, что я сделала для наших родителей, и что я собиралась сделать.
Я ненавидела хранить от него секреты, но не делала этого с целью предать его доверие. Если в «Тренчент Медиа» узнают о том, что компания вовлечена в аморальные методы ведения бизнеса, его незнание его защитит. Это то, что моя нечестность могла ему гарантировать. Безупречное незнание.
– Да, – я попыталась вложить улыбку в свой голос. – Все в порядке. Просто думала о твоем эпизоде сегодня, посвященному жестокости полиции. Помнишь Дэйва О'Нила?
– Леон, мать твою, что ты творишь? Кэси, погоди секунду, – из трубки послышался визг шин. – Почему ты не свернул туда? Мы сейчас в пробке застрянем!
Судя по внезапной тишине, он прикрыл динамик рукой, и прокричал что-то водителю лимузина. Я ухмыльнулась. Боже, из него был отвратительный пассажир. Из трубки снова послышался треск, и Колин произнес.
– Дэйв О'Нил? Коп, который прикрыл тебя, когда ты возвращалась с гонки пару месяцев назад?
В ту ночь меня остановил патруль. Я попыталась улететь с места происшествия на скорости 150 миль/час (прим. перев. – 241 км/час). Меня засек полицейский по имени Дэйв О'Нил, и мне пришлось дать взятку за то, чтобы он отпустил меня, не указывая моего имени в рапорте.
– Да. Я типа должна ему, и он хочет стать звездой твоей передачи «С точки зрения Андерсона».
– Ты хочешь, чтобы я взял интервью у него вместо Дэниэла Вьятта? – голос Колина стал ниже, а слова зазвучали, будто с предостережением.
– Я думаю, команда по гриму нарисует ему прекрасные усы, – я шагнула в своей офис, и заперла за собой дверь.
– Очень смешно, – вздохнул Колин. – Не знаю, Кэси. Я вообще ничего не знаю об этом парне, а у меня всего лишь несколько часов, чтобы написать сценарий.
Я разузнала все об офицере О'Ниле после ночи, когда он меня поймал. Пятеро детей, ни одного нарушения закона, ни одного выстрела в человека за все время работы в полиции. Такого паиньку полицейского с распростёртыми объятьями приняли бы в партию правых.
– Пять минут разговора с ним, и великий Колин Андерсон сможет определить даже какой зубной пастой он чистит зубы и какая его любимая спортивная команда.
Он простонал, но десять минут спустя я убедила его сменить интервьюера. Я положила трубку и опустилась в кресло перед своим столом. Все внутри меня казалось напряженным и ледяным. То, что было мне так чуждо, становилось все ближе и ближе. Я манипулировала своим лучшим другом. Снова.
Каждый раз, когда я это делала – обманывала его, помыкала им, или делала то, что говорили родители – что-то ломалось внутри меня. И еще один кусочек той меня, которая угасала, предупреждал о появлении чего-то, кого-то, кого я презирала.
Разница была в том, что я любила Колина. Тяжело поверить в то, что его собственные родители питали к нему такое же чувство. Какие родители отправят своего сына в тюрьму? Своего единственного сына? Наследника целой империи? И это те же самые люди, которые лелеяли его карьеру, гарантировали его знаменитость в компании и повысили его в должности для того, чтобы он продолжил эту карьеру.
Все основывалось на контроле. Они контролировали его также, как и меня.
Зазвонил рабочий телефон, и на экране высветилось «Ресепшн». Я нажала кнопку приема вызова.
– Дженна?
– Ваша встреча на девять часов вот-вот начнется.
Я выпустила весь воздух из легких.
– Сейчас буду на месте.
Прихватив ноутбук и телефон, зашагала к двери.
Тринадцать часов спустя я шла, волоча ноги, по лофту к своей спальне, и раздевалась на ходу. Обнаженная и истощенная, я распустила волосы и уставилась на пустую кровать.
Будто по щелчку пальцев, ощущение холода внутри меня вернулось. Мне было жутко оставаться одной, было жутко влюбиться в мужчину, в которого мне было не дозволено влюбляться. Мне было жутко полюбить того, кто мог бы полюбить меня, потому что я хотела этого больше, чем чего-либо на свете.
И, пялясь на кровать, шатаясь от усталости, я не могла сделать этого. Не могла забраться в пустоту и убедить себя, что все в порядке. Не сегодня. Мне нужно было что-то… настоящее. Объятия? Теплое тело?
Колин.
Я развернулась и быстрым шагом направилась в другую сторону лофта, ощущая холодный воздух на коже.
Он, наверное, спал. Я всего лишь проберусь к нему под одеяло, и обниму его. Может, переплету наши ноги. Ему нравилось спать одному, но он не прогонит меня. Колин никогда бы не отвернулся от меня.
Дверь была открыта, а его спальня едва освещена светом из окон. Я заползла на кровать, и замерла, пялясь в темноту.
Простыни прикрыли широкую фигуру по центру матраса. Две темноволосые головы покоились на подушке, а тела были прижаты друг к другу. Их груди двигались в такт дыхания друг друга.
Глаза начало жечь от слез. Откуда взялись эти е*аные слезы? Я смахнула их со щек и попятилась из комнаты. Замерла, ухватившись за ручку двери и ощущая, как дрожали колени.
В чем была моя проблема? Это что, шок? Он никогда раньше не позволял мужчинам оставаться с ним на ночь. Никто из нас не позволял. Но я сказала ему продолжить отношения, и я была за него рада. Правда, была. У моего лучшего друга был шанс на… что-то большее.
Тогда почему я чувствовала себя так, будто мне в грудь вцепились когтями, начиная раздирать плоть и драть меня на куски?
Я заставила себя выпрямиться, посмотреть на комнату и принять реальность, которую видела перед собой. Но когти все впивались, впивались и впивались в мою грудь, создавая жгучий комок в горле. Может быть, это была ревность? Не к Сэту или Колину, а к тому, что у него было? Мужчина, которого он мог обнять, к которому мог прижаться, и с которым мог проснуться утром.
Боже, я – не друг… Я – эгоистичная, никчемная мразь.
