Текст книги "Советник (ЛП)"
Автор книги: Пайпер Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 7
Рафаэлла
Когда-то давно я любила дом отца, бегала вверх и вниз по лестнице, играла в прятки. Даже мой отец несколько раз присоединялся, делая вид, что меня невозможно найти. Я никогда не забуду, как часто он заставлял меня летать, кружил меня, словно я была королевой мира.
По какой-то причине у меня на сердце было тяжело, когда я вошла внутрь. Место было тем же самым, мои мать и отец украшали его по полной программе к разным праздникам, любовь моей матери к свежим цветам осталась. В доме всегда стояли красивые вазы.
Это было хорошее воспоминание, которое у меня было с ней, которых стало меньше и из-за того, что мы отдалились друг от друга. Мы собирали цветы в разных садах вместе, даже полевые цветы в дикой природе. Она также дала мне любовь.
Не было никаких признаков моего брата или сестры, оба все еще жили дома. София была в том возрасте, когда она могла рискнуть выйти на улицу самостоятельно, но у нее не было того духа, который был у меня. Плюс ко всему, у меня было ощущение, что наш отец был еще более суров с ней. Деньги были важны в этом городе, наши целевые фонды были хорошо налажены. Пройдет немного времени, прежде чем я смогу получить свои, которые, как я знала, были последней связью моего отца со мной. Это, вероятно, сильно его беспокоило.
Я расправила платье, прежде чем направиться в столовую. Не знаю почему, но от вида всего двух столовых приборов у меня по коже побежали мурашки. Не то чтобы вся семья обычно была вместе, за исключением особых праздников, таких как Пасха и Рождественский ужин, но где была моя мама? Может быть, я не хочу знать.
Я нашла отца в его кабинете, он потягивал напиток, стоя перед окном. По крайней мере, он пока не заметил меня, сосредоточенно размышляя. Я ненавидела тот факт, что нервничаю рядом с ним, но мой инстинкт подсказывал мне, что что-то было ужасно не так.
Как только я сделала еще один шаг в комнату, его тело напряглось. «Ты опоздала на десять минут».
«Метро задержалось».
«Тебе не нужно ехать на этом чертовом метро», – рявкнул он. «Сколько раз я тебе это говорил?» Он был раздражен больше обычного, еще одна причина, по которой мне следовало нервничать.
«Папа. Я тебе уже много раз говорила, что мне нужно самой строить свою жизнь».
Его глубокий выдох был еще одним признаком того, насколько он был недоволен моим выбором. Я не была уверена, чего ожидать, когда он обернулся, но я сразу поняла по презрительному взгляду на его лице, что он не одобряет то, что я надела. Мои волосы все еще были в том же пучке, хотя я сняла очки. Ему не нужно было видеть, на какие ухищрения я пошла, чтобы скрыть, кто я такая.
Тот факт, что снаружи было вдвое больше солдат, чем обычно, был еще одним явным признаком того, что что-то не так.
«Тебе не нужно все время выглядеть безвкусно, Рафаэлла».
«Я пришла с работы. Ты потребовал, чтобы я немедленно приехала. Ты не помнишь?»
Он указал на меня пальцем, что было ново. Также было легче увидеть, насколько он зол. Но я не была уверена, что его ярость из-за того, что я не вписываюсь в образ Бернарди, была причиной того, что его рука дрожала.
«Не смей мне перечить. Я все еще твой отец».
Вздохнув, я попыталась придержать язык. Спорить с ним никогда не приводило ни к чему хорошему. Когда он был в своем «настроении», было легче подчиниться. Я направилась к его бару, заметив открытую бутылку вина. Учитывая, что моя мама пила белое, а папа предпочитал скотч, мне было более чем любопытно, был ли у него ранее гость.
«Я не хочу спорить, папа. Очевидно, у тебя была другая причина настаивать, чтобы я пришла на ужин».
«Сядь, Рафаэлла».
Его приказ был темным, его глаза пронзали мои. Мне было так неуютно, как никогда раньше. Да, я слышала от Софии, что бизнес моего отца принял странный оборот. Она не могла предоставить никаких подробностей, потому что, как две дочери семьи, мы никогда не были посвящены в аспекты его бизнеса. То, что мы узнали за эти годы, включая то, что он был безжалостным дикарем, мы нашли в Интернете.
Мы не были глупыми. Мы рано узнали, что он был мафиозным доном, лидером старой школы, родившимся на Сицилии. Хотя мы никогда не посещали страну, где он родился, исследование, которое я провела в итальянском городе, указало на кровавое прошлое. Мне никогда не приходилось задумываться о его мире. Я родилась в империи, где солдаты защищали мою семью любой ценой, следуя за нами или возя нас, как шоферы. Я также знала, что мой отец был ответственен за убийства доброй дюжины людей. Это я подслушала из его спора с моей матерью давным-давно. Мне пришлось напомнить себе, что он родился в мафии; он не выбирал, кем или чем он будет.
Я по-настоящему поняла и оценила свободную жизнь только тогда, когда переехала.
Но видеть его таким взволнованным было неприятно.
Я придвинулась ближе к его столу, стараясь удержать бокал вина неподвижно. Как только я села, он потратил несколько секунд, чтобы снова изучить меня, прежде чем сделать то же самое. Он вытащил из стола папку из манильской бумаги, держа ее закрытой, после того как положил ее прямо в центр. Мой отец также был занудой, требуя почти идеальной организации в своем доме и особенно в своих рядах. Я могу поклясться, что для мужчин, которые работали на него, даже был определенный дресс-код. Они всегда носили костюмы. Я никогда не видела ни одного из них в чем-то другом.
Еще более безумным было то, что я знала, что у папы было несколько законных предприятий, в настоящее время он ремонтировал итальянский ресторан, но он никогда не говорил об этом. Он никогда не приводил домой друзей. И я даже не знала, работала ли у него хоть одна женщина. Если бы я не любила его так сильно, я бы назвала его шовинистической свиньей.
Когда он начал говорить, мне потребовалось несколько секунд, чтобы по-настоящему вслушаться в то, что он говорит. «Рафаэлла, ты знаешь, я сделал все, что мог, был чутким к твоим довольно... нелепым потребностям. От твоей скульптуры до настояния на том, чтобы ты заняла какую-то должность стажера, я сделал все возможное, чтобы поддержать тебя как эмоционально, так и финансово».
Он не спросил меня, правильно ли это. Он просто сделал заявление, его обычный метод ведения дел. Я все равно немного взяла бразды правления, рано усвоив, что нужно иметь стержень рядом с моим отцом, иначе этот человек будет вытирать о тебя ноги.
«Я знаю это, папа. Я достаточно взрослая, и мне давно пора было жить своей жизнью». Ну, это не очень ему понравилось, его губы внезапно сжались. «Я независимая женщина, которая ничего не делает, кроме как строит жизнь, которую мне нужно прожить». Почему бы не отбросить осторожность?
Он помедлил несколько секунд, откинувшись на спинку стула. Было легко сказать, что он кипит, но где-то в глубине своей большой, толстой головы он знал, что я права.
«Тебя не воспитывали независимой, хочешь ты в это верить или нет. Тебя воспитывали как принцессу мафии, женщину, которой суждено стать больше, чем ты сама».
Ладно, я начинаю нервничать. Он никогда не бросал мне в лицо фразу «принцесса мафии». Это всегда было в шутку, со смехом в голосе и улыбкой на лице. Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать свой гнев. «Чего ты хочешь, папа?»
«Первое правило в твоей жизни – почитать свою семью. Это то, что я подробно объяснял твоему брату и сестре вместе с тобой на протяжении многих лет».
Да, это так. Я не сделала ничего, кроме как кивнула. Требовались лояльность и полное уважение к его положению. Я слышала о его жестокости по отношению к людям, которые, как он считал, опозорили его.
«Хорошо. Я рад, что ты понимаешь свое положение в семье, и я не отношусь к этому легкомысленно». Он отвел взгляд на несколько секунд. «Я принял решение, в конечном счете, которое будет хорошо для этой семьи».
«Решение?» Меня охватило чувство слабости.
«Да, пришло время тебе внести свой вклад в эту семью, принять то, для чего тебя готовили».
"О чем ты говоришь?"
«Не надо, Рафаэлла». Он прошипел мне, снова впервые. «Это важный контракт, который закрепит твое место в истории семьи». Наконец он открыл папку, вынув группу бумаг, скрепленных вместе.
"Что это такое?"
«Это контракт, который ты должна подписать. Я уже подписал, а значит, твоя подпись – не более чем формальность». Он подвинул его через стол, положив рядом ручку.
Я уже не просто кружилась. Я была уверена, что меня вырвет прямо здесь.
Не женственно так поступать.
Честно говоря, мне было все равно. Теперь мои пальцы дрожали, когда я взяла контракт, изо всех сил стараясь не дать слезам навернуться на глаза. Влага взяла верх, соль обожгла мне глаза и мешала читать, не говоря уже о том, чтобы понимать, что я читаю. Я перевернула страницу на вторую и третью, все еще борясь со своими эмоциями. Он не мог быть серьезен. Не может быть.
«Я признаю, что имя человека, за которого ты собираешься выйти замуж, еще не определено, но, как минимум, меня заверили что, вторая сторона будет иметь элитный социальный статус, достойный твоей руки и сердца».
Брак.
Подождите-ка. Я не расслышала. «Я не понимаю».
«Чего тут не понятно? Ты выйдешь замуж за представителя Братвы. Тем самым, коварная война, начатая между двумя сторонами, подойдет к концу. Утомительный акт битвы, пролитие крови на улицах прекратятся, союз пойдет на пользу обеим сторонам».
«Просто из любопытства. Что лично ты получаешь от этого ужасного контракта?» Я не могла поверить, что вообще могу говорить. Мне было все равно, расстрою ли я его или посчитают ли мой вопрос нелояльным. Это не имело значения. Моя жизнь имела значение.
«Достаточно». Он стукнул кулаком по столу. «Ты делаешь это ради своей семьи. Теперь подпиши этот чертов контракт. У тебя будет некоторая автономия в отношении событий, происходящих вокруг предстоящей свадьбы, но не возлагай слишком больших надежд. Идея в том, чтобы просто указать путь в будущее».
Путь в будущее. Я снова взглянула на контракт, пустое место, где должно было быть вписано имя, вызвало у меня холодную дрожь. Пока я сидела тихо, мой разум нуждался в размышлениях о хороших временах, которые я разделила с отцом и всей моей семьей. Был смех и обычные занятия, как в любой семье.
Я помню, когда я была совсем маленькой, он сажал меня к себе на колени, его любимое кресло всегда стояло перед камином. Он читал мне любую книгу, которую я хотела, обычно одну или две, которые я предпочитала слушать снова и снова. Он был оживленным, вел себя так, будто чтение для его маленькой девочки было важнее всего остального в жизни.
Я помню его смех на днях рождения и то, как он любил наряжаться Баббо Натале, итальянской версией Санта-Клауса.
Шок был непрерывным, реальность того, что он предлагал, вытягивала из меня все силы.
«Обрати внимание, что вам необходимо будет произвести на свет наследника в течение года. Это позволит сохранить союз на долгие годы вперед».
Мой отец продолжал рассказывать подробности, которые я не могла выносить, не говоря уже о том, чтобы жить с ними. Я никогда не повышала голос на отца и старалась изо всех сил не полностью игнорировать его желания. Моя мать учила меня, что компромисс всегда в моих интересах, но в этом грязном контракте не было ничего, что позволило бы мне найти золотую середину.
Я медленно встала, злее, чем когда-либо в жизни. Мне было трудно поверить, что это правда, или что моя мать это одобряет. С другой стороны, моя мать была всего лишь овцой, всего лишь женщиной в его королевской империи.
Я знала, что то, что я собираюсь сделать, лишит меня моего трастового фонда, но я отказываюсь принять такой предосудительный и грязный союз.
«Нет. Я этого не сделаю». Я перебила его посреди разговора. Жаль. Ему нужно было знать об этом прямо сейчас. Кровь на улицах Нью-Йорка меня не волновала.
Он втянул воздух, медленно поднимая голову в мою сторону. Я могу сказать, что я шокировала его, вероятно, впервые в жизни. Когда он поднялся на ноги, я увидела, как из его ушей идет пар. Феномен был реальным. Я ожидала, что он закричит, но я быстро поняла, что даже мой отец все еще может меня шокировать.
Он ударил меня с такой силой, что меня отбросило на пол, область под одним глазом кричала от ослепляющей боли. Мой отец никогда меня не бил. Это было унизительно, не такое уж тонкое напоминание о том, что в этом доме меня считали не более чем собственностью.
Он не пришел, чтобы заключить меня в свои объятия, и я знала, что он не будет извиняться. Он стоял, глядя на меня сверху вниз, уперев руки в бедра.
Все еще находясь в шоке, я собрала все силы, чтобы подняться на ноги и ухватиться за край его стола.
Он хрустнул шеей, и этот звук невозможно было спутать ни с чем.
«Я больше не знаю, что сказать о тебе, Рафаэлла, кроме того, что ты – разочарование».
«Я разочарование? Теперь ты пресмыкаешься перед русской мафией, а мне говоришь о этом?» Когда он поднял руку во второй раз, я была уверена, что следующий удар собьет меня с ног.
Он резко остановился, согнул и согнул пальцы, прежде чем отдернуть руку.
Как и прежде, он засунул руки в карманы и повернулся лицом к своему любимому окну.
«Ты отказываешься?» – снова спросил он.
«Сто процентов».
Его выдох был резким и лишенным эмоций. Для него это был просто бизнес. Ему было все равно, что он испортит мне жизнь. Это меня больше всего огорчило.
«Тогда у меня не будет другого выбора», – сказал он, и меня внезапно осенило, что София уже не ребенок. Он мог навязать ей этот кощунственный брак, заключенный в аду.
Я затаила дыхание, ожидая, когда упадет следующая туфля.
«Мне понадобятся все солдаты, которых я смогу получить, поскольку насилие станет ужасающим. Теперь я буду вынужден потребовать, чтобы Каспиан стал частью моей армии». Он позволил словам задержаться, зная, что я внезапно побледнею.
Каспиану едва исполнилось шестнадцать, он выглядел гораздо моложе своего возраста и, казалось, был тем типом ребенка, который хотел бы больше заниматься империей моего отца. Я обожала Софию и сделала бы все, чтобы защитить ее, и я сделала бы то же самое для своего брата; он был детской душой с золотым сердцем. У него также были проблемы, что-то, что продолжало время от времени сбивать его с пути. Его бы съели заживо, если бы его бросили в мир моего отца.
Когда лукавая улыбка скользнула по лицу моего отца, я ответила ему еще более агрессивно, крича, сотрясаясь всем телом. «Как ты смеешь думать, что можешь обращаться со своими детьми как с товаром? Как ты смеешь натравливать их друг на друга? Я тебя ненавижу».
«Ненавидь меня сколько хочешь, Рафаэлла. Это ничего не меняет. В бизнесе, как и в удовольствиях, нужно жертвовать ради блага всей семьи. Часто приходится делать трудный выбор. Я справедливый человек, так что выбор полностью за тобой».
Струйка крови скользнула мне в рот, медно-сладкий привкус напоминал мне, каким жестоким он мог быть. У меня не было выбора. Никакого. Моего брата убьют через несколько месяцев. Парень был прирожденным ученым, которому суждено было создать что-то удивительное для человечества. А София была молода и внешне, и по отношению, но ей еще не дали шанса на жизнь.
Мне придется защитить их любой ценой.
«Хорошо, отец. Я соглашусь на твою отвратительную просьбу, но у меня есть одно условие».
«Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования».
«Я так не считаю».
Он рассмеялся, как будто получал от всего этого удовольствие. «Продолжай, конечно. Позволь мне выслушать твои требования».
«У меня есть одно, и он будет включен в контракт. Ты позволишь и Софии, и Каспиану жить так, как они хотят, без вмешательства».
В его глазах отразился гнев, но он кивнул. «Изменение будет сделано быстро, и ты подпишешь контракт».
Ему не нужно было этого говорить.
«Или иначе...».
ГЛАВА 8
Александр
Всё было почти готово к завершению суда. Я отказался позволить ему продолжаться дальше. Когда Джейкоб злорадствовал, ведя себя так, будто он уже победил, мое терпение полностью лопнуло.
Я провел все утро до полудня, убеждаясь, что все в порядке. Еще пара дополнительных вещей, и я буду чувствовать себя в безопасности. Плюс, я хотел, чтобы всем управляла Рафаэлла. Какой лучший способ познакомить ее глубже с бизнесом, который она, казалось, хотела?
Конечно, каждый наш разговор был кратким, но в конце концов ее бдительность спадет. Или я на это надеялся.
Когда дверь открылась, я поманил ее поближе, улыбнувшись. Да, я мог быть медведем, но я ценил достойную помощь, когда мог ее найти.
«Вы хотели меня видеть, сэр?» – спросила она, ее тон был по-прежнему резким, но чрезвычайно профессиональным.
«Верно. Ты определенно на что-то натолкнулась со своей находкой. Я подумал, что дам тебе понять, где мы находимся. Убедить присяжных, что новый свидетель был с конгрессменом Тиллманом, будет довольно сложно, но я верю в свои навыки».
«Я уверенна, что так и есть».
Как только она села, я почувствовал, что что-то не так, в основном потому, что половина ее лица была повернута в другую сторону. В тот момент, когда она потянулась через стол за папкой, я покачал головой.
«Посмотри на меня, Рафаэлла».
«Да, сэр».
«Нет, ты повернулась в другую сторону. Посмотри на меня».
Она сделала это нерешительно, все еще отводя от меня взгляд. Сначала я заметил, что на ней было больше макияжа, чем раньше, но он не мог скрыть припухлость под глазом или синяк.
«Что, черт возьми, произошло? Кто тебя ударил?»
«Не беспокойся об этом», – прошептала она. «Это было просто разногласие».
Я чувствовал, что она больше ничего мне не скажет, и это разозлило меня еще больше. Насилие часто было необходимо, даже убийство мужчин, которые осмелились предать Братву, но женщины никогда не заслуживали того, чтобы их били. Я обошел стол с другой стороны, очень нежно положил палец ей под подбородок и поднял. Господи. В ее глазах были слезы. «Кто это с тобой сделал? Ты можешь поговорить со мной». Я хотел сказать ей, что был бы рад убить этого ублюдка, но сомневался, что она поймет.
«Это не имеет значения».
«Для меня имеет. Парень?»
По крайней мере, она смогла фыркнуть. «У меня нет парня».
«Тогда кто? На тебя кто-то напал?» Девчонка поехала на чертовом метро, ради всего святого. Ее могли ограбить.
Но моя интуиция подсказывала мне, что это больше связано с домашним насилием. Да, я знал, что это не мое дело, и я не какой-то крестоносец, но если бы я узнал личность ответственного человека, этот ублюдок получил бы серьезный урок.
«Пожалуйста, просто оставь это, мистер Семенов. Я в порядке. Я займусь этим». Она взяла папку и вышла из моего кабинета, прежде чем я успел ее остановить.
Я швырнула ручку на полстола, злясь, что не могу помочь.
На данный момент.
***
Дважды за два дня.
Вадим пригласил меня сегодня выпить, а это, скорее всего, означало, что мне следует закрыть офис, готовясь к войне, или у него были новости другого рода.
Хоть мне и хотелось выпить, мне было не до праздников.
Рафаэлла умудрилась избегать меня весь оставшийся день. Я пошел к Шанне, чтобы убедиться, что один из моих сотрудников не был таким глупым, но она ничего не знала о том, что произошло.
Когда я вышел из своего Ferrari, гнев остался. Я застегнул куртку, по привычке огляделся по периметру и направился к входной двери. Мне не пришлось утруждать себя стуком, экономка открыла ее с улыбкой на лице. Я также услышал музыку, что было не ненормально, учитывая любовь Кэролайн ко всем жанрам.
Едва я успел войти, как она поприветствовала меня и бросилась ко мне, словно я был давно потерянным другом.
«Так приятно тебя видеть, Александр. Прошло слишком много времени». Она поцеловала меня, как делала всегда, и ее глаза загорелись.
«У Вадима хорошее или плохое настроение?»
Она рассмеялась и отстранилась. «Хорошее. Он даже принес мне цветы. Конечно, я спросила его, кто его любовница».
Теперь я рассмеялся. Хотя Вадим никогда не считался самым романтичным мужчиной в мире, он обожал свою жену. Не было ни единого шанса, что он когда-нибудь изменит ей. «Я не думаю, что тебе стоит беспокоиться, милая Кэролайн. Тебе удалось обвести его вокруг пальца».
«Ты так думаешь?» Она подмигнула.
"Я знаю."
«Ну, я надеюсь, что однажды ты сможешь найти этого особенного человека. Я готовлю ужин, немного поздно, но Вадим был занят. Пожалуйста, оставайся, если хочешь».
«Не знаю. Мне еще много работы предстоит сделать».
«Знаешь, как говорят: одна работа и никаких развлечений…»
По крайней мере, эта женщина могла заставить меня улыбнуться. Я подождал, пока она не промелькнула по коридору, прежде чем сделать глубокий вдох и направиться в сторону сигарной комнаты. Ему приходилось вести больше дел в темной среде, чем где-либо ещё. Это давало ему чувство уединения.
Как и ожидалось, Николай уже ждал.
«Ты опоздал», – сказал Вадим, тут же наливая мне виски.
«Это дело – заноза в моей заднице». Я заметил, что он был удивлен, судя по искре в его глазах. «Ненавижу защищать политиков. Они лгут».
«Ну, я дам тебе еще кое-что, чтобы немного подумать. Это то, что политики делают лучше всего. Однако, их легко держать на поводке. Он будет тебе должен, если ты добьешься успеха». Вадим протянул мне напиток и указал на один из стульев.
«Он будет мне должен не один раз», – пробормотал я.
Вадим казался озабоченным.
У меня было чувство, что мне нужно продолжать стоять. «Что случилось?»
«Я последовал твоему совету и организовал встречу с Лучано Бернарди».
Даже Николай, казалось, был удивлен. Почему у меня было такое чувство, будто я опоздал на вечеринку? Встреча ничего не значила, когда дело касалось итальянца. Он был законченным лжецом. С другой стороны, таким же был и мой русский друг.
«Как он отреагировал?» – спросил я, осушая добрую половину своего напитка.
«О, он не был слишком рад или горел желанием соглашаться, но я помог ему понять, что эта встреча – лучший способ не попасть в тюрьму». Вадим ухмылялся, как всегда, когда одерживал верх.
«Я рад это слышать. Это значит, что ты планируешь передать его знаменитый груз копам?» Мне понравилось, когда он мыслил креативно.
«Скажем так, это один из способов предотвратить войну».
Николай все еще посмеивался. «Ты бы видел его лицо. Он пыхтел и сопел, как будто был готов взорваться».
«Давление сделает с тобой то же самое. И это все?» Я уже подумывал о том, чтобы выпить еще. Я почти пошел в квартиру Рафаэллы, но знал, что это будет уже слишком. Не то чтобы меня это волновало раньше, но было очевидно, что женщина пока не знает, на что я способен. Зачем лопать ее пузырь? К тому же, нажимать на ее кнопки было не самой лучшей идеей.
Он перевел взгляд с Николая на меня. «Я полностью принял твой совет и предложил договорный союз. Ну, предложил – это не то. Я потребовал».
Выдохнув, я направился обратно к бару. Для этого мне нужен был еще один бокал. «Брак. Старшая дочь?»
«Да. Конечно, ее там не было, и он не очень хотел рассказывать мне о ней», – сказал Вадим. «В свою очередь, я сказал ему, что еще не решил, кто войдет в ослепительный мир Коза Ностры. Он понял, о чем я говорю. Он все еще пытался сохранить превосходство, чего, как ты мог ожидать, я не допущу». Он переместился за компьютер, печатая на клавиатуре одной рукой, а напиток оставался в другой.
«Значит ли это, что он тебе что-то прислал?» Я подошел ближе.
«Просто схематичная картинка, чтобы доказать, что она существовует, так как я сомневался в этом». Он нажал «Печать» и все еще смеялся. «Теперь мне просто нужно решить к завтрашнему вечернему собранию, кто возьмет на себя эту ответственность».
«Есть идеи?» Я взглянул на Николая, который вскинул руки.
«Я уже сказал тебе, что у меня нет времени. Дэмиен занимает меня».
«Как там этот парень?» – задавая вопрос, Вадим подвинул фотографию по столу.
«Он приспосабливается. Хотя у него все еще случаются истерики. Это был тяжелый путь, и я не готов иметь ребенка. Не говоря уже о жене, которую я даже не знаю». Мальчика подбросили к порогу его дома, и новость о том, что у него есть сын, шокировала.
Я взглянул на фотографию и вздохнул. На фотографии была вся семья, включая Лучано. По крайней мере, информация, которую я узнал о его детях, была точной. Только было нелегко сказать, как на самом деле выглядит старшая девочка. «Он не мог прислать фото получше?»
«Я думаю, это был его способ сохранить часть превосходства. Она будет на этой встрече, так что мы узнаем раз и навсегда, водит ли он нас за нос».
Что-то в этой фотографии меня чертовски встревожило, но, скорее всего, это было из-за того, что я доверял Лучано не больше, чем Вадим. «Ну, это должно оказаться интересным».
«Особенно, когда ирландская мафия узнает о нашем союзе». Николай поднял бокал. «За будущие начинания».
«Действительно», – подтвердил Вадим.
Мне пришлось рассмеяться. К счастью, Вадим меня послушал.
Может быть, мы все жили бы на пару лет дольше.
***
В глубине моей головы осталась грызущая мысль. Она нарывала во время ужина, не раз загоняя меня в туман. Хотя я наслаждался компанией, чего обычно не случалось, картинка продолжала крутиться в моем сознании.
Вот почему я поздно вернулся в Манхэттен, единственный в офисе. То, о чем кричал мой внутренний голос, казалось невозможным, но за эти годы случались и более странные вещи. Я попытался решить, что делать, и понял, что мне нужно узнать все, что я смогу, о своей помощнице. Я включил настольную лампу, включив компьютерную систему, что заняло секунды. Ее документы должны были быть введены в систему. Когда я не смог их найти, меня пронзила еще одна вспышка гнева.
Шанна была занята, наши последние нанятые работники – всего шесть человек. Я, конечно, не мог винить ее за отсутствие у меня терпения.
Я направился в отдел кадров, войдя прямо в кабинет Шанны. Хотя она часто поручала своему помощнику заниматься вводом данных, единственное, что она предпочитала делать сама, – это вносить информацию о новых сотрудниках. Не все могли видеть личные данные. Это было бы нарушением различных государственных и городских законов.
У нее на столе лежала стопка бумаг, и я легко нашел бумагу Рафаэллы. Мне показалось интересным, что я колебался. Часть меня не хотела подтверждать то, что я уже подозревал.
У меня была копия фотографии, которую Вадим распечатал, и я вытащил ее, положив рядом с файлом Рафаэллы. Нам не нужны были фотографиииз наших недавних наймов, но мне нужно было сосредоточиться на изучении как можно большего количества деталей. Вероятно, моя помощница скрывала свою личность, в том числе и своим консервативным нарядом.
В этом не было необходимости, девушка использовала свою настоящую фамилию.
Осознание заставило меня рухнуть на стул Шанны, притянув фотографию еще ближе. Ее гребаный ублюдок-отец ударил ее. Почему? Потому что она не хотела быть его марионеткой? Я не мог быть злее, чем был в тот момент.
Мне нужно было принять решение, и первое, что нужно было сделать, – настоять на том, чтобы присутствовать на встрече с Бернарди. Второе – убедиться, что этот союз не изменит ее образ жизни. Она заслужила успех, достигнутый благодаря всей проделанной ею тяжелой работе.
Я вытащил телефон и набрал номер Вадима.
«Тебе сегодня меня мало?» – он уже казался сонным.
«Во сколько завтра встреча?»
«Семь. Зачем тебе?»
«Потому что я иду с тобой».
Вадим пошевелился, шум отдался в телефоне. «Что-то случилось?»
«Да, много. Поговорим завтра. Мне нужно заняться самоанализом».
«Это на тебя не похоже, приятель».
«В этом тебе придется мне поверить. То, что сейчас происходит, не в интересах девушки».
Он издал какой-то звук, и я только надеялся, что он не скажет, что девушка была просто собственностью, потому что я бы сошел с рельсов. «Ты правда думаешь, что я когда-нибудь позволил бы этой девушке вступить в отношения с кем-то, кто посмел бы относиться к ней без уважения? Ты же меня знаешь».
Я уже переместился к окну в офисе Шанны, глядя на город. Хотя я и с нетерпением ждал переезда в город, когда родители рассказали мне об этом, и в детстве я считал, что это лучше, чем французский тост, были и времена, когда я его ненавидел.
Было слишком много игроков, слишком много людей, которым нравилось наступать на других. Но когда это делал отец? Неприемлемо.
«Я знаю. Просто это сложно. Поверь мне?» – спросил я, зная ответ.
«Конечно. Я заеду за тобой. Как насчет этого?»
«Хорошо. Предлагаю тебе оставить Николая».
«Ладно. Есть причина?»
«Потому что все может обернуться ужасно».
«Хорошо, но тебе придется рассказать мне, что, черт возьми, происходит».
«Да, конечно. Мне нужно убедиться, что я прав». И что я знаю, какого черта я делаю. Я оставался в офисе Шанны еще несколько минут, обсуждая различные мысли, бродившие в глубине моего сознания.
Подталкивание Рафаэллы только загонит ее еще дальше во тьму. Плюс, я должен был быть на сто процентов уверен, что я прав в своих предположениях. Мой гнев созрел, но последнее, что мне было нужно, было бы невнимательно отнестись к встрече. Слишком много людей могли бы пострадать.
Или хуже.
Я включил свет Шанны, все еще не уверенный в лучшем варианте. Но я вошел в административный этаж, где слишком много сотрудников имели кабинки. Я нашел стол Рафаэллы достаточно легко, включив свет под верхней полкой. Вся область была освещена. Не было ничего, на что можно было бы пойти. Она принесла растение.
Вздохнув, я уже собирался сдаться, когда решил проверить ее ящики. Она принесла какие-то закуски, поэтому перевернутая рамка с фотографией казалась не на своем месте.
Когда я взяла фотографию в руки, я понял, почему она спрятала ее перед уходом на целый день.
Это был еще один дымящийся пистолет. Картинка была гораздо ближе, яснее и похожа на ту, что я держал в руке.
И у меня не было никаких сомнений, что это одна и та же женщина.
