Текст книги "Советник (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Я усмехнулся и изучал зеркало заднего вида, вытаскивая телефон. Мне нужно было, чтобы Вадим был в курсе ситуации. Он ответил на первом же звонке.

«Вадим. Я хотел предупредить тебя, что мое дерьмо выходит из-под контроля».

«Да, я знаю, мой друг. Я смотрю новости. Репортеры ведут себя так, будто это ты на суде. Понятия не имею, откуда они взяли всю эту чушь, которую несут».

«Учитывая, что эти ублюдки были за пределами моего офиса, а мне нужно было быстро убежать, я еще не слышал, что они сказали».

«Они поднимают старые дела, преступников, которые продолжали совершать другие отвратительные деяния. Я не понимаю, как они получили то, что казалось важной, личной информацией».

Я рассмеялся, хотя ничего смешного в этом не было. «Ты же знаешь, какие они цепкие».

«Да, но это другое».

«Еще одна разница заключается в том, что и ирландские, и мелкие итальянские группировки знают о моих планах».

Он усмехнулся. «Мы знали, что это произойдет. На самом деле, я вообще не против. Уверяю тебя, румыны и армяне уже прыгают от страха перед альянсом».

«Они должны, но мне не нравится, что меня ставят в такое положение, мой друг. Это не сулит ничего хорошего для бизнеса».

«Позаботься о сегодняшнем дне, а завтра поговорим. Все идет именно так, как мы хотим».

«Именно это я и собираюсь сделать. Скоро поговорю с тобой». Я закончил разговор, услышав, как он продолжает смеяться, прямо перед завершением звонка.

«Вадим интересный», – тихо сказала Рафаэлла рядом со мной.

Я продолжал смотреть в три зеркала, довольный тем, что пока никто не догадался, что мы сбежали. «Хороший друг».

«Я не знала, что у людей в мафии есть друзья. Разве это не опасно? Я не думаю, что у отца есть хоть один человек, включая его Капо, с кем он когда-либо выпивал».

«Уверяю тебя, его знакомый считается доверенным лицом. Ни один человек не может хранить такие темные секреты, которые мы храним в одиночку».

«Значит, ты уже убивал, как и мой отец».

Меня обеспокоил ее тон, не обвиняющий, а грустный. «Не спрашивай того, чего не хочешь знать».

«Я всю жизнь прожила в этом мире, Александр. Если бы какой-нибудь человек, обычно человек из мафии, стоял передо мной и говорил, что он никогда никого не убивал или что ему не нравилось это делать, играя в Бога, я бы рассмеялась и назвала его наглым лжецом. Мой отец делал все, что мог, чтобы скрыть уродство от своих детей, но я была той любопытной девочкой, которой нужно было узнать больше. Я подслушивала разговоры, в том числе и с моей матерью, которая часто обвиняла его в убийстве. Единственное, что я могу сказать достойного об этом человеке, так это то, что, за исключением прессы, он никогда не лгал о том, каким монстром он является».

«Может, я не так уж и хорош», – сказал я ей. По крайней мере, она не пришла в мой мир наивной. Как это было грустно?

«Чушь. У тебя две разные стороны, поэтому я считаю, что ты продолжаешь играть роль адвоката. Может, тебе и не нравится отнимать жизнь у человека, и я предполагаю, что ты убивал только плохих людей, но ты прекрасно понимаешь, что это необходимость в твоей работе».

Женщина была гораздо более интуитивна, чем я предполагал. Это делало ее опасной по нескольким причинам. Мы приближались к зданию суда, и я знал, что дела пойдут наперекосяк. Впервые за все время, что я помню, я с нетерпением жду, когда этот день закончится. Ее слова тяжело звучали в глубине моего сознания, и не только то, что она сказала.

«Я буду с тобой откровенен, Рафаэлла. Я совершал поступки, которые большинство людей посчитали бы отвратительными, обычно из-за моей преданности моему Пахану и Братве. Однако я всегда был безжалостным человеком. Я был занозой в заднице студента-юриста, потому что я бросал вызов всему. Мои профессора ненавидели меня. Каким-то образом я всегда находил лазейку или неточности в постановочных делах, которые нам предлагалось разыграть. Я нехороший человек. Я никогда не говорил обратного. Однако я никогда не причинил бы женщине боль намеренно, по крайней мере, не так, как ты считаешь, я способен».

«Непреднамеренно?»

Теперь мне пришлось рассмеяться. «Я не гожусь в бойфренды».

«Я позволю себе не согласиться. Когда ты позволяешь своей защите падать, ты становишься просто невероятным».

Она не смотрела на меня, ее челюсти были сжаты.

Я потер челюсть. «Ты слышала, что мы в новостях».

Ее фырканье также было пронизано горечью. «О, да. Жасмин в административном зале? Она убедилась, что я знаю, и она как бы угрожала мне».

Теперь я был тем, кто ощетинился. «Что?»

«Не беспокойся об этом. С такими женщинами я справлюсь. Однако она намекнула, что ты падешь, и когда это произойдет, это будет тяжело».

Я не знал, о ком она говорит, но я обязательно выясню.

Когда она наклонилась вперед, прижав пальцы ко рту, я понял, что ситуация станет опасной. «Черт».

Черт, это было не совсем правильно.

Собралась огромная толпа. Черт, там были люди с плакатами, нарисованными густой красной краской, которые настаивали на виновности Тиллмана.

«Что бы ни случилось, не высовывайся и не отвечай на вопросы».

«Не волнуйся. Я не наивна».

Нет, она была многим, но не наивной. Как только я повернул за угол, я понял, что мою машину узнали. Я направился обратно к специальному входу и прошипел. «Блядь, дерьмо. На этой территории должна быть охрана».

Она ощетинилась, но ничего не сказала, хотя ее кожа побледнела.

«Нам нужно попасть в здание суда как можно быстрее». К тому времени, как я заглушил машину, схватил портфель и мы оба выбрались на тротуар, толпа уже наступала нам на пятки. Это будет тяжелый день.

Я взял ее за руку и повел к ряду дверей. По крайней мере, охранник открыл их, ожидая нас. Я никогда не сталкивался с такой ужасной реакцией на дела, над которыми работал раньше.

«Он убийца. Ты тоже убийца».

«Ты связан с мафией. Как ты смеешь быть человеком закона».

«Ты женишься на принцессе мафии? Пытаешься захватить мир?»

«Он заслуживает смерти».

«Скоро ты понесешь наказание».

Господи. Репутация может быть улучшена или разрушена в мгновение ока с помощью неправильных новостей.

Ужасные колкости и обвинения заглушили все, чего пытались добиться репортеры. Их поглотила толпа. Я втолкнул Рафаэллу внутрь, потратив секунду на то, чтобы осмотреть толпу.

Мне не понравилось то, что я увидел.

Внезапно меня охватило очень плохое предчувствие. Может, это все-таки был день Х.

ГЛАВА 19

Рафаэлла

Два часа.

Именно столько времени потребовалось, чтобы перестать дрожать от всех ужасных слов, сказанных до того, как мы вошли. К счастью, у входа в зал суда не только была выставлена охрана, но и судья очистил помещение от всех ненужных людей.

Пока я продолжала трястись, Александр был спокоен как огурец. Он заставил все казаться слишком легким. Да, я поняла, что он много раз подвергался огромному давлению в своей карьере, но угрозы были ужасающими. Я вернулась мыслями к тому, что сказала Жасмин. Были ли ее слова предупреждением?

По крайней мере, сидя рядом с ним, я могла уловить проблески абсолютного света. Часть моральной распущенности, которая у меня все еще была, подталкивала меня к тому, что он обходит закон ради своего клиента, но, по правде говоря, большая часть меня была в благоговении. Я понятия не имею, смогу ли я когда-нибудь поступить на юридический факультет, но если мне повезет сдать экзамен на адвоката, я хотела бы быть такой же беспощадной, как он.

Я была в восторге от того, что была в его команде, и испытывала эйфорию, видя, как побледнело лицо прокурора в тот момент, когда он понял, что проиграл.

Я даже почувствовала гордость, что было нелепо, учитывая обстоятельства, но какие бы ужасные вещи ни были сказаны, Александр был потрясающим адвокатом.

Теперь я почувствовала себя оцепеневшей.

Был последний свидетель и заключительные слова, но это, казалось, продолжалось несколько часов. Может быть, на самом деле два.

И прокурор был чертовски хорош, допрашивая женщину, «найденную» в качестве свидетеля, до такой степени, что я бы расплакалась. Но когда Александр снова перешел дорогу, он умудрился заставить ее выглядеть ангелом. Я понятия не имею, как это возможно, учитывая, что мне было очевидно, что она лжет сквозь зубы о том, что была с конгрессменом Тиллманом. Некоторые люди просто хорошие актеры.

Меня шокировало, что вердикт все еще ожидался в любую минуту. Было уже больше четырех, присяжные совещались часами. Часы ожидания и беспокойства. Часы голодания. Мы не рискнули выйти из-за страха подвергнуться нападению толпы. Альтернативная версия слова, которое я знала совершенно иначе. Тьфу.

«Перестань волноваться. Скоро все это закончится», – сказал Александр со стула рядом со мной. Он, казалось, чувствовал себя комфортно, откинувшись назад, словно он был владельцем здания. Тем временем я сидела на краешке своего сиденья, изо всех сил стараясь не слушать болтовню немногих оставшихся в зале суда. Я только надеялась, что репортеры и те, кто несли плакаты с пикетами, заскучали.

«Я не знаю, как можно расслабиться».

«Мы сделали все, что могли, осталось только ждать. Кроме того, ты никогда не позволяешь команде противника видеть, как ты потеешь». Он наклонился вперед, когда сделал последнее заявление, что заставило меня почувствовать себя невероятно виноватой.

Я делал все возможное, чтобы выглядеть расслабленной.

Прошло еще десять минут.

Еще пятнадцать.

Меня тошнило.

Когда внезапно появился судебный пристав, все встали, не получив никаких указаний. Я не знаю, почему я об этом подумала, но до сегодняшнего дня я никогда не ступала в зал суда. Моего отца арестовывали однажды, даже перед большим жюри. Однако он полностью оградил свою семью, запретив нам даже смотреть телевизор в этот период времени.

Конечно, его оправдали. Теперь, когда я стала старше, я поняла, что это означало, что большое жюри либо подверглось угрозам, либо было подкуплено. В тот момент я была довольно наивной, предполагая, что мой отец невиновен.

Я онемела изнутри, когда присяжные вошли в комнату, обвиняемый выглядел слишком уверенно даже на мой вкус. Когда судья наконец направился к скамье, я была почти уверена, что потеряю сознание.

Александр, похоже, знал и помог мне сесть на стул, положив руку мне на поясницу. Я знала, что задерживаю дыхание, отчего у меня сильно кружилась голова, но это было лучше, чем кричать.

Слова разнеслись эхом, когда судья задал правильные вопросы, и главный присяжный поднялся на ноги.

Однако как только был зачитан первый приговор, вообще ничего не было слышно, настолько громкими были крики.

Я услышала достаточно.

Не виновен.

По всем пунктам обвинения.

В конце концов, Александр победил.

Я оглянулась через плечо, заметив, что по крайней мере десять человек сидели в своих телефонах. Они даже не должны были их включать. Это означало неприятности. Теперь я могла видеть только заголовки.

Я пока не могла двигаться. Я сидела тихо, пока Александр пожимал руку своему клиенту. Но когда я подняла глаза, мужчина смотрел на меня с вожделением. Боже мой, мне нужен был душ.

К тому времени, как Александр закрыл свой портфель и был готов уйти, уладив несколько административных вопросов, зал суда уже опустел.

Я все еще заламывала руки, а он, казалось, был весь в улыбках. По крайней мере, я чувствовала, что в нем есть напряжение, которого я не ожидала. Я думаю, что сцена ранее этим утром тоже его расстроила.

Конгрессмен будет иметь свою собственную толпу линчевателей, ожидающую его снаружи. Даже несмотря на то, что его поддерживают восемь членов семьи, этот человек должен был беспокоиться.

Александр намеренно дождался, пока все уйдут, и сделал глубокий вдох, как только они ушли. Он повернулся ко мне лицом, одарив меня более профессиональной улыбкой. «Сегодня ты отлично поработала. Из тебя получился идеальный помощник, и я надеюсь, ты не обидишься на это».

«Я не чувствую. Я просто чувствую себя немного… грязной».

Я видела, что он думал о том, что сказать. «Мы идем домой. Мы откроем бутылку вина и расслабимся. Я закажу еду, чтобы мы могли наслаждаться друг другом без беспокойства. Договорились?»

Кивать было всем, что я могла сделать. Мое сердце все еще колотилось, и я знала, что отчасти это было из-за страха, который я чувствовала в глубине своего живота. «Я удивлена, что ты не отправил одного из своих солдат отвезти нас».

Он рассмеялся и схватил свой портфель. «Меня не раз обвиняли в том, что я в Братве. Конечно, это правда, но я всегда старался разделить эти два бизнеса».

«Понятно». Я наконец встала на трясущиеся ноги. Может, я не создана для этого. Он вывел меня из зала суда, его рука крепко лежала на моей спине. Слава богу, это потому, что ему пришлось толкать меня по заднему коридору. Когда мы достигли двери, охранник бросил на нас обоих взгляд.

«Связались с полицией», – сказал мужчина. «Там творится беспредел. Хотелось бы мне сделать больше».

Александр вздохнул и вытащил свой брелок. «Не знаю, что ты можешь сделать, Боб. Там должны были быть дополнительные охранники».

Боб оглянулся через одно плечо, потом через другое. «Кто-то их отозвал. В последнюю минуту».

"Кто?"

Мужчина развел руками. «Не знаю, но было много счастливых людей из-за этого».

Александр не просто ощетинился; я могла достаточно прочесть его мысли, чтобы понять, что он был в ярости. Даже то, как его рука сжимала брелок, было явным признаком того, что он обеспечит полет голов.

"Я ценю информацию, Боб. Передай Нэнси привет от меня".

Боб улыбнулся. «Обязательно. Кстати, идет дождь. Будьте осторожны».

Отлично. Дождь в придачу. Может, у меня появится еще один повод принять душ. Казалось невежливым делать это из-за дела, которое только что выиграл мой... жених. Я не могла смириться с этим термином. Это было так далеко от всего, чего я хотела в своей жизни.

Боб кивнул нам обоим и не только открыл дверь, но и вышел на платформу, что было рискованно для бедняги.

Толпа была еще хуже, чем утром: почти каждый крик называл Александра убийцей.

Пока он проталкивался сквозь толпу, я вцепилась в него, как какой-то беспризорный ребенок. Я определенно не могла быть знаменитостью. Шторм был настолько близок к ярости, насколько я видела за долгое время, лил дождь, но это не помешало нескольким упорным репортерам пробраться сквозь толпу.

«Господин Семенов. Что вы можете сказать семье Эмили Портер?» Женщине, которая была убита.

«Господин Семенов. Почему вы допустили судебную ошибку?»

Вопросы сыпались быстро и яростно, Александр зарычал, прежде чем очень громко сказать «без комментариев». Мы почти дошли до машины, когда раздался еще один вопрос, который я никогда не забуду.

«Мисс Бернарди. Вы не только помощница господина Семенова, но, как я понимаю, вы его невеста? И вы дочь одного из самых известных криминальных авторитетов в городе. Что вы можете сказать в свое оправдание?»

Еще одна волна тошноты и гнева пронеслась сквозь меня. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не возразить. Что не должно было меня удивить, но я знала, что в тот момент, когда в голове Александра и во всей его системе переключился выключатель, он был настолько зол, что электричество, которое он излучал, зашкаливало. Я ожидала, что люди почувствуют это в соседнем округе.

Неожиданностью стало то, что он ударил мужчину-репортера в лицо. «Какого хрена ты смеешь? Мисс Бернарди не имеет ничего общего ни с тобой, ни с кем-либо еще. Убирайся с глаз моих».

Репортер кричал, что у него сломан нос, и я чувствовала, что нас фотографируют со всех сторон. Я могу только представить себе новостные программы в шесть и одиннадцать часов вечера.

Но по мере того, как со всех сторон сыпались новые вопросы, он крепче сжал мою руку и почти потащил меня к машине.

«К черту это дерьмо», – пробормотал он. Я определенно никогда не видела его таким злым, и это заставило меня понять, что я не хочу быть рядом с ним на плохой стороне. Никогда. Тот факт, что он пришел на мою защиту, разрывал часть моего сердца. Я не была уверена, быть ли польщенной или подавленной, учитывая его собственнические наклонности.

Внезапно мы оба остановились, услышав странные звуки. Не просто крики ненависти или крики репортеров, пытающихся привлечь наше внимание. Было определенно что-то еще. Что бы это ни было, это мгновенно стало нервировать.

За годы своей жизни на этой земле я слышала выражение «вырывающийся наружу ад». Я также слышала, как некоторые говорили, что ты знаешь, когда должно произойти что-то плохое. За несколько медленных секунд я почувствовала и то, и другое…

Сначала Александру нанесли два удара в лицо. Ему нужно было всего лишь нанести два своих, и кровь брызнула на мой хороший костюм и блузку. Я была был в шоке, дрожа всем телом.

Но волосы на моих руках встали дыбом, и я поняла, что что-то было ужасно неправильно. Как в замедленной съемке, как будто нас засасывало в вакуум. Я сразу поняла, что Александр потянулся за оружием, когда взглянула на крышу здания через дорогу. С пустыми руками он оттолкнул ближайших людей в сторону, заорал и бросился на меня всем телом.

Но…

Хло пок ! Хло пок ! Х лопок !

***

Александр

«Чёрт возьми!» – рявкнул я и ударил кулаком по стене.

«Тебе следует успокоиться, мой друг, – сказал мне Вадим. – Вот тебе выпивка. Выпей, пока не разбил телевизор».

Он знал, что я был взбешен не только из-за дерьма, которое говорили на разных новостных станциях. Я выхватил стакан из его рук, чуть не вылив часть содержимого.

Услышав о предсмертном опыте, Николай тоже примчался. Мы втроем стояли в моем кабинете. Я ругался на телевизор, но мой гнев был направлен на то, что я потерял бдительность, не имея при себе оружия. Я держал его в машине, но прошло пятнадцать минут, прежде чем мне удалось посадить сильно потрясенную Рафаэллу на пассажирское сиденье. Не было никаких шансов, что снайпер остался где-то поблизости.

Полиция не была столь охотно готова выполнять свою работу. Хуже того, Мэтт Тиллман не подвергся нападению. Что-то в глубине моего сознания подсказывало мне, что я совершил ошибку, освободив его.

«Её чуть не убили», – сказал я, выключая телевизор и оборачиваясь.

«Ты спас ее», – заявил Николай.

«Была угроза, гребаные дополнительные охранники таинственным образом ушли. И какая-то цыпочка в моем офисе угрожала Рафаэлле. Мне нужно выяснить, кто она, черт возьми, такая. Плюс этот чертов новостной репортаж. Из-за него наш брак кажется ужасным».

Я мерил шагами комнату, пытаясь понять, что я упускаю.

«Ты думаешь, что все это подстроено?» Николай был тише обычного.

«Да. Кто бы это ни был, он пошел за нами, когда я позволил ей съездить за одеждой, ради всего святого». Я никогда в жизни не чувствовал себя таким раздраженным. И беспомощным. Это не сулило ничего хорошего никому.

«К чему, черт возьми, мы пришли? – выпалил Вадим. – Нам нужно докопаться до сути происходящего, чтобы это не разрушило все».

Николай потер челюсть и вздохнул. «Смотри, Сергей и Максим все еще там, вместе с моими двумя Капо и десятками солдат, но кроме нескольких гильз от мощного оружия, ничего нет. Никаких признаков злоумышленника, так как здание было на реконструкции, строительная бригада ушла на день. Я проверил камеры в близлежащих предприятиях, но ни одна не направлена на крышу. У нас есть уши на улице, мы предлагаем оплату за любую информацию о стрелке, но, похоже, кто бы ни был этим парнем, он загнал наших информаторов в тупик».

«Никто не взял на себя ответственность?» – снова рявкнул я. В случае убийства высокопоставленного члена преступного синдиката почти всегда кто-то ликующий приписывал себе заслугу. Возможно, потому что этот придурок не добился успеха, он оставался в тени.

Пока дело не было сделано.

Николай только покачал головой.

«Блядь!» На этот раз я швырнул напиток в стену, и стакан разбился.

Я видел, что Вадим придержал язык. Когда он заговорил, его голос был на удивление спокоен. «Мы собираемся использовать все ресурсы, чтобы найти этого придурка, но я дам тебе совет. Отправляйся в дом на Брайтон-Бич».

Буря продолжала бушевать снаружи, ветер завывал. Он был прав, но у меня не было желания уезжать сегодня вечером. Не только потому, что было темно, но и потому, что даже пока мы говорили, бригада репортеров околачивалась у ворот, пытаясь пробраться внутрь. Один даже осмелился попытаться перелезть через стальные столбы. К счастью, Иван остановил его, сбросив мужчину с территории.

Их будет больше.

Известность этого дела была ошеломляющей. Я никогда не ожидал такой реакции. Конечно, не помогло то, что конгрессмен Тиллман подстрекал прессу разговорами о свободе и своих правах. Бла-бла-бла. Я сказал этому человеку заткнуться и вернуться к своей жизни, но он был таким же королем драмы, как и любой другой человек, которого я когда-либо знал.

«Этого недостаточно». Я был к себе строже, чем к кому-либо другому, но как я мог быть таким тупым? Пули просвистели мимо, попав в машину трижды. Не то чтобы мне было насрать на «Мерседес», но быть застигнутым со спущенными штанами – это было чем-то, чего я никогда раньше не испытывал.

«Пока что это необходимо. Возьми с собой несколько человек. Ты же знаешь, что многие из наших охранников живут на Брайтон-Бич. Если это какой-то другой преступный синдикат, они были бы глупы, если бы пришли на нашу территорию». Вадим был прав, но мне от этого не стало легче.

«Хорошо». Я вытащил свое оружие, проверяя магазин в пятый раз с момента возвращения домой. Мне приходилось быть бдительным все время в этот момент.

«Езжайте на пляж», – повторил Вадим.

«Да, утром. Рафаэлла наконец-то отдыхает. Она ненавидит штормы. Она ненавидит эту жизнь». Черт, в этот момент я тоже.

Единственное, что хорошо в поездке на Брайтон-Бич, так это то, что там уже была установлена лучшая из доступных систем безопасности. Это был подарок от моего деда, но Вадим и Николай использовали его несколько раз. Может быть, возвращение в этот район пойдет на пользу моей душе.

Насчет Рафаэллы я не был так уверен.

Вадим похлопал меня по спине. «Иди к ней. Видно, как сильно ты о ней заботишься».

«Да, я знаю. Она видела меня и в лучшем, и в худшем проявлении. Она – крепкая женщина».

«Женщины всегда сильнее мужчин», – сказал Николай.

По крайней мере, он мог позволить мне легкую улыбку. «Да, они такие». Я был благодарен, что сделал выбор отойти от юридической фирмы. Я был Капо в душе, Советником, и обе должности считались почитаемыми. Пришло время мне занять больше своего законного места.

«Приятно видеть, что кто-то может тебя укротить и не сходить с ума от того, как вас двоих заставили быть вместе. Я с первой минуты понял, что ты к ней питаешь слабость». Теперь Вадим ухмылялся. Я понял, что сегодня вечером я ничего не смогу сделать, чтобы обострить ситуацию и найти этого гребаного сукина сына, но я не был готов ослабить бдительность.

Но я все равно нехотя посмеялся. По крайней мере, они меня поддержали.

«Она особенная». Когда я сказал эти слова, я действительно имел их в виду. Я не был парнем, который любит отношения, но рядом с ней все было возможно. Все.

Лишь бы мы были живы.

«Ты уверен, что ирландцы не предъявили права? Армяне?»

Вадим выдохнул, вероятно, устав от моих повторяющихся вопросов. «Нет, но само собой разумеется, мы тоже за ними присматриваем».

Список был длинным.

И мой гнев только усиливался.

В какой-то момент я достигну точки кипения, и тогда на улицах хлынет кровавый дождь.