Текст книги "Плеймейкер (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

14

КЛЭЙ

На протяжении двух дней я забираю тренера и отвожу его в лагерь «Кодиак». Играть приятно, хоть и не в полную силу.

Слухи распространяются. Видео, которое парень снял в первый день, попадает в интернет. Вскоре куча сотрудников и выпускников лагеря «Кодиак» оказываются у поля в десять утра, когда мы с тренером подъезжаем.

Хорошо, что можно отвлечься от Новы.

Встреча с ней на днях у Брук, посиделки рядом с ней, прикосновения к ней – все это повлияло на меня. Я должен был убраться оттуда к чертовой матери или поддаться искушению.

Нельзя сказать, что искушение не вернулось, когда я лежал в постели той ночью. Я сделал то, что сделал бы любой парень, пытающийся сохранить спокойствие. Слушал старые голосовые сообщения и просматривал ее социальные сети, пока не сдался и не подрочил на единственную женщину, которую я когда-либо по-настоящему любил.

В последние несколько дней я снова начал чувствовать себя человеком. Как будто я оттаиваю после долгой зимы. Но она ушла. Она выдохлась. И все это до сих пор причиняет боль. Не в смысле обиды, гордости и ожогов.

А по-настоящему, честно, ранимо:

– Я не смог стать тем, кто ей нужен.

В прошлый раз я надавил на нее. Может быть, поэтому она поехала за мной в Лос-Анджелес. Я не повторю эту ошибку.

На третий день, когда прошло уже двадцать минут, один из детей все еще сидит на скамейке, вместо того чтобы играть. Директор лагеря упомянул, что у этого ребенка в последнее время были тяжелые времена.

Я подхожу и хватаю свою бутылку с водой, используя напиток как предлог, чтобы встать рядом с ним.

– Ты спишь? – спрашиваю я.

Он моргает и смотрит на меня.

– Нет, я не сплю.

– Я имел в виду, спишь ли ты? У тебя такой вид, будто ты не спишь, – его глаза серые и усталые, как будто он намного старше своих лет.

– Я все время думаю о том, как меня забрали у отца, – говорит ребенок. – Я больше с ним не живу.

– Почему это?

– Он с кем-то встречается. Это было предписано судом, поэтому я и нахожусь в приемной семье.

– Сколько тебе лет?

– Четырнадцать.

Я провел рукой по волосам.

– Знаешь, работа твоего отца заключается в том, чтобы присматривать за тобой, а не наоборот.

Я протягиваю руку, и он берет ее, присоединяясь к игре.

Я все еще думаю об этом, когда мы возвращаемся к тренировкам.

Дети особенно слабы в обороне, позволяя мне добраться до края для удара.

– Это было лениво, как… – я замолчал, услышав тявкающий звук. В следующее мгновение маленькая мохнатая фигурка проносится между моих ног с огромной скоростью. – Вафля?

Он танцует, счастливо дыша, его мохнатое тело облачено в майку «Кодиакс».

– Помедленнее, Чемпион, – окликает меня знакомый голос.

Я смотрю в сторону корта. Новичок, Майлз и Атлас. Это выбивает из меня дух, и я не могу винить в этом корт.

– Что ты здесь делаешь? – я спрашиваю.

– Вафле захотелось отлить. Видимо, он нашел идеальное место.

Собака жадно обнюхивает мой ботинок, и я ухожу с дороги.

– Даже не думай об этом. Я тебя замочу, – предупреждаю я его, и он скулит.

– Давай устроим настоящую игру, а? – предлагает Майлз. – Как бывшие со-командники.

Он стягивает с себя футболку и выходит на площадку, и тут же раздаются крики.

Я хочу напомнить им, что я здесь не для этого, но потом чувствую это – намек на огонь, который давно копится внутри меня. Впервые за несколько месяцев я почувствовал соревновательный драйв. Майлз бьет меня кулаком, и я тоже стягиваю с себя футболку.

– Поехали, – говорю я, приплясывая.

Я вспоминаю свой разговор с Новой, когда мы играли в видеоигру. Я выбираю людей, которым понравится играть вместе. Эта искренняя простота меня зацепила.

Мы немного играем два на два, дети кричат. Майлз и я против Новичка и Атласа. Адреналин бьет по моим венам, соперничество уступает место удовольствию.

– Меня не возьмешь, – дразню я Новичка.

– Смотри на меня. Я кое-чему научился в межсезонье.

– Не все из нас играли в гольф, – говорит Атлас.

Туда-сюда, вверх-вниз по площадке. Пасы. Плетение. Блокирование. Броски.

– Ты тренировался, – говорю я Новичку, когда мы все, запыхавшись, останавливаемся и направляемся к краю площадки. – Возможно, мне придется посмотреть, как ты играешь в этом году.

– Потому что конец прошлого года был дерьмовым, – Новичок хватает два полотенца и бросает мне одно.

Я осматриваю горизонт, холм рядом с озером, горы вдалеке.

– Нова смотрела каждую игру.

Улыбка Новичка исчезает.

– Ни хрена себе. Ну, в этом году я не буду смотреть, как ты играешь.

– Почему?

– Потому что ты должен вернуться и играть с нами, – говорит Майлз.

Я смеюсь.

– Ты шутишь.

Но парни только смотрят друг на друга.

– Неа.

Это безумная идея. Возвращение.

– Ты слишком привязан к Лос-Анджелесу? – спрашивает Атлас.

Я качаю головой.

– Без тебя схемы работают по-другому. Кайл – бомбардир, но он не следит за тем, где находятся остальные, – говорит Майлз, и Атлас кивает.

– Ты распределяешь пространство на площадке. Ты видишь пробелы в нападении, а также в защите.

Ладно, моему эго это не противно.

– Тренерский штаб придумает схемы. Харлан заполнит пробелы, – говорю я им.

– Да, верно. Они столько всего могут сделать, – говорит Атлас.

– Давай сыграем на это, – решает Новичок. – Один на один. Первый до десяти. Мы выигрываем – ты возвращаешься.

Это безумие. Нет никакого способа обеспечить это, но это для гордости.

Я провожу рукой по волосам, задевая концы.

– До десяти.

Из толпы зрителей доносятся крики, и мы занимаем свои позиции.

Последние несколько дней я играл, но это было безопасно. Теперь же есть ставки.

Мы начинаем. Тяжело.

Новичок хорош, стал лучше с тех пор, как я видел его в последний раз, но я отталкиваюсь.

Забрасываю мяч в его сторону.

Еще один мой.

Туда-сюда, по одной.

У меня есть шанс сделать победный бросок. Я бью, и он отскакивает от обода. Новичок хватает его и перебрасывает в другую сторону. Я медлю с шагом, но бегу за ним, притормаживая, чтобы посмотреть, как он бросает мяч в кольцо…

Шелест.

Ни единого звука ни от одного ребенка, ни от кого-либо из моих бывших товарищей по команде. Даже тренер притих в своем кресле.

– Это десять, – тихо говорит Новичок.

Реальность доходит до меня. Я проиграл.

В этом нет ничего принудительного. За исключением того, что все здесь снимают на камеру, и, помимо правил лиги, у меня есть свои собственные стандарты.

И это имеет значение.

Даже когда больше ничего не имеет значения.

– Мне нужен контракт, – слышу я от себя.

Майлз кивает.

– Тебе лучше поговорить с Харланом.

Блядь. Я действительно это делаю?

Наверное, да.

15

НОВА

Ничто не сравнится с ощущением, когда ты отдаешься своей страсти.

После премьеры я начала несколько работ, но так и не закончила ничего нового. Я почти закончила, а потом не могу заставить себя завершить работу, как будто она не может быть плохой, если я не объявила ее законченной.

Хотя Энни сказала, что ей понравились работы, я не могу заглушить крошечный голосок, который говорит, что я подвела ее в каком-то неясном смысле.

Неизвестный номер высвечивается на дисплее вызова, пока я рисую в гараже. Харлан и Мари предложили мне комнату в доме, но мне нравится иметь отдельное от остального дома пространство.

Я выключаю музыку, чтобы ответить.

– Алло?

– Нова.

– Да? – голос знакомый, но я не могу его определить.

– Это Рэйган Мадани. Маленькая королева, – продолжает она, как будто я не знаю, кто она такая. – Энни дала мне твой номер.

– Отлично, – это все, что я могу сказать от удивления.

– На следующей неделе я выступаю в клубе в Денвере, и я подумала, что ты могла бы мне помочь. Я хочу фреску за сценой. Уменьшенную версию того, что ты сделала для «Кодиак». Но у меня есть график.

Маленькая королева – это огромное дело, и тот факт, что она вспомнила обо мне и обратилась лично, просто поразил меня. Было бы здорово, если бы денег поступало больше. К тому же, это отличная реклама.

– Я могу тебе перезвонить?

– Вечером.

Отключившись, я осматриваю гараж.

На премьере было отстойно, когда люди при мне пренебрежительно отзывались о моей работе.

Смогу ли я рискнуть еще раз?

Дверь в дом открывается, и Мари заходит в гараж.

– Привет. Ты не видела мое зимнее пальто? – она хмурится и подходит к куче мусорных баков Rubbermaid в углу огромного гаража.

– Ты засунула туда свое пальто? – спрашиваю я, не веря.

– В прошлом году я была так рада, что зима закончилась, что больше никогда не хотела его видеть, – признается она. – Что у тебя нового?

– Ну… Мне только что позвонила одна крупная музыкальная продюссерша и предложила работу в ее предстоящем шоу.

– Вау, – Мари моргнула.

– Я не знаю, стоит ли мне это делать. Это появилось в последнюю минуту, но я хочу быть уверена, что она будет довольна.

– Если это в последнюю минуту, то, похоже, ты окажешь ей услугу, – заметила Мари.

– Ты права. Просто трудно снова выставлять себя на всеобщее обозрение.

Улыбка моей сестры исчезает.

– Знаешь, я спустилась вниз и увидела, что Харлан смотрит вот это, – она протягивает свой телефон.

На нем – видео, на котором несколько парней играют в мяч на знакомом фоне. Только через минуту я понимаю, что это одна из площадок в лагере «Кодиак». И один из играющих – Клэй.

У меня замирает сердце, когда я наблюдаю, как он пробирается сквозь толпу к корзине, собираясь сделать бросок.

Минуту спустя он делает бросок. Когда он бежит обратно, я вижу улыбку на его лице, а Майлз похлопывает его. Он играет впервые за несколько месяцев.

– Это хорошо, не так ли? – тихо говорит Мари, и я, моргая, смотрю на нее, возвращая телефон.

– Это хорошо.

К нему возвращается его обаяние. Может быть, мне тоже нужно немного этого.

Моя сестра срывает крышку с мусорного ведра и роется в нем.

– Ахах! Нашла, – она триумфально поднимает пальто.

Она направляется к дому, останавливаясь на лестничной площадке, чтобы оглядеться.

– Скоро здесь станет холодно. Тебе стоит зайти в дом и поработать.

Но я уже набираю сообщение Рэйган Мадани.

Клуб гудит, музыка отдается в моих ботинках.

– Ты могла бы предупредить меня, что собираешься это сделать! – кричит Брук, обнимая меня обеими руками.

– В жизни должны быть сюрпризы, – отвечаю я, мотая головой взад-вперед.

Ранее сегодня я записалась к парикмахеру, чтобы перекрасить свои блеклые светлые волосы в неоново-розовые.

Это придало мне новый оптимизм и энергию, даже когда мы с Брук уже выпили по три бокала в клубе.

За диджейской стойкой крутится Маленькая королева.

Мое искусство служит фоном: три абстрактных панно с закрученными золотыми цветами. Создавать их было так приятно, и я так горжусь собой за то, что сделала это.

Теперь она показывает средний палец в сторону одного из VIP-столиков. Несколько бизнесменов в темных костюмах заполняют столик, один из них на голову и выше остальных.

Брук смеется.

– Это Харрисон Кинг? Я думала, они женаты.

Он поднимает бокал в ее сторону, и она смотрит ему вслед.

– Так и есть, – говорю я, прикусывая щеку.

– Вкуснятина. Мне всегда было интересно, как супружеские пары сохраняют страсть в отношениях.

Я помню, как читала в СМИ, что у его семьи, бизнеса были проблемы с ее прошлым. Но мне не кажется, что у них проблемы.

Брук покачивается вместе со мной. Она одета в короткий черный джемпер и туфли на высоченных каблуках. Ее глаза сверкают. Бордовая помада и косы, спускающиеся по спине, придают ей шик.

Я поднимаю камеру и наклоняю ее к себе, поправляю свой серебристый топ на бретельках, чтобы приподнять грудь и свести ее вместе для максимального декольте, и взбиваю свои недавно покрашенные волосы.

Щелчок.

– Ты горячая штучка. Есть множество парней, которые хотели бы переспать с тобой, – замечает Брук. – У тебя так долго был перерыв. Тебе не кажется, что тебе стоит перестать ждать?

Я опускаю взгляд на свой телефон.

Нова: Видела, как ты играл в мяч в лагере «Кодиак». Как ощущения?

Ворчун: Как будто я чертовски заржавел:)

Мы переписывались всю прошлую неделю, с тех пор как я вернулась из Лос-Анджелеса. С ним приятно разговаривать. Да, даже так, как будто мой мир никогда полностью не вращался вокруг своей оси, когда мы не сообщали друг другу о наших днях и не поддразнивали друг друга.

Брук забирает телефон из моих пальцев, и я хватаюсь за него, но она его убирает.

– В чем проблема? – перекрикивает она музыку.

Я тяжело выдыхаю.

– Проблема в том, что я все еще с ним, – кричу я в ответ.

С того дня я могу думать только о Клэе. Он по-прежнему единственный человек, с которым я хочу разделить все взлеты и падения. Тот, по чьей улыбке я скучаю в конце долгого дня.

Я пересматривала видео с его игрой в лагере «Кодиак» десятки раз. Моя реакция – это нечто большее, чем дразнилки, которыми я делилась с Клэем.

Возбуждение обволакивает меня, как шелковый канат, опутывая меня. Он выглядит хорошо, и я точно знаю, как приятно ощущать каждый дюйм этого тела на себе.

Брук протягивает мне телефон с полуулыбкой.

– Тогда почему ты здесь, со мной? Девушка должна где-то получить свое.

Я забираю телефон и смотрю на текстовый разговор с Клэем.

Как будто я вызываю его из воздуха, приходит сообщение.

Ворчун: Где ты сегодня? Опять играешь в мой аватар?

Нова: Если бы.

Я нажимаю на фотографию, которую сделали мы с Брук, – сексуальную. Под влиянием импульса я прикрепляю ее к текстовому сообщению и, прежде чем у меня сдадут нервы, нажимаю «Отправить».

Выпьем за то, чтобы проявить себя во всей красе.

Мы продолжаем танцевать, и я начинаю задумываться, не было ли это глупой идеей, когда получаю ответ.

Ворчун: Не могу винить себя.

Меня обдает жаром.

Я определенно флиртую с Клэем.

И он флиртует со мной.

Ворчун: Я скучаю по этому

Нова: Баскетбол или быть со мной?

Ворчун: Да

Черт возьми.

– Итак, я должна тебе кое-что показать, – Брук обхватывает меня за шею. – Перерыв или нет, но ты не можешь позволить этой красотке пропасть.

Она ведет меня через зал к бару, где я поднимаю взгляд, и моя улыбка тает.

Майлз.

Новичок.

Клэй.

Ряд массивных, привлекательных мужчин с моим любимым в центре.

Я могу отступить, а могу последовать совету Брук и оседлать эту волну предвкушения.

Я вклиниваюсь между двумя из них. Я наступаю на низкие перила вокруг основания барной стойки и поднимаюсь так, что моя задница оказывается на краю.

– Привет, мальчики. Майлз. Новичок, – мой голос заглушает музыка, но они понимают, о чем я.

– Я больше не новичок.

– А как они тебя называют?

– Новичок, – хором говорят Майлз и Клэй.

Я ухмыляюсь, а Новичок пожимает плечами.

– Ты заслужишь имя, – предлагает Майлз. – Когда мы скажем.

Я нахожусь выше уровня глаз Клэя, и это полное потрясение. На нем черная рубашка с закатанными до локтей рукавами и расстегнутым воротом, обнажающим столько соблазнительных мышц, кожи и чернил.

Его пристальный взгляд пробегает по мне от губ до пальцев ног такой горячей линией, что мне хочется проверить, нет ли ожогов.

Позади меня женщины кричат, а парни показывают на кодиаков.

Бармен хлопает меня по спине, настоятельно предлагая оторваться от барной стойки.

Руки Клэя находят мои бедра, и он наклоняется ко мне через колени, чтобы поговорить с барменом.

– Ей хорошо там, где она есть.

Парень отступает.

– Красивые волосы, – говорит Клэй, выпрямляясь. Его рука не убирается с моего бедра.

– Спасибо, – я кручу прядь в пальцах. – Слышала, ты играешь.

– Он грубоват по краям, но это пройдет, – говорит Майлз.

Клэй обрывает его предупреждающим взглядом.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Мне хотелось побыть дома, но какая-то цыпочка присылает мне фотки.

Я скрещиваю ноги, и моя юбка поднимается.

– Проклятые Кодашьяны. Она президент твоего фан-клуба или что-то в этом роде?

Клэй медленно обводит взглядом мое тело.

– Я президент ее фан-клуба.

В моем организме все гудит от возбуждения – и от него.

Никто никогда не заставлял меня чувствовать, что я что-то значу просто потому, что существую.

Я тянусь к его рукам, чтобы притянуть его ближе, мои пальцы впиваются в мышцы, как будто я могу оставить свои собственные знаки под вихрями чернил.

– Я рада, что ты здесь, – это полукрик, полушепот возле его уха.

Лицо Клэя поворачивается к моему.

– Насколько рада?

Это вызов и поддразнивание.

Музыка пульсирует через стойку, масса тел извивается на заднем плане, и все это говорит о том, что нужно жить сегодняшним днем. Не беспокоиться о завтрашнем дне.

Я наклоняюсь вперед и хватаю его за шею, притягивая к себе. Невозможно сказать, нашли ли мои губы его губы первыми или его губы нашли мои. Да мне и не важно. Я целую его так, будто мы единственные люди в комнате.

Единственные люди на планете.

Он горячий, твердый и такой знакомый, что какая-то часть меня в глубине души замирает от узнавания. Он на вкус как зависимость, от которой я поклялась избавиться, но теперь не могу представить, как без нее обойтись.

– Черт, – выпаливаю я, отрывая рот.

Я соскальзываю со стойки и пересекаю комнату, спотыкаясь, иду по коридору к одному из туалетов. Захлопываю за собой дверь и облокачиваюсь на раковину, разглядывая свое отражение.

Я вся в поту и с широко раскрытыми глазами.

Что я делаю?

У нас должен был быть перерыв, на который мы оба согласились.

Даже если я призналась Брук, что не готова превратить перерыв в расставание, все слишком запутано.

Я рада, что он снова общается с ребятами и тренером и что он взял в руки баскетбольный мяч. Но изменилось ли что-нибудь для нас на самом деле?

Только здесь, с ним, под музыку и его близость, видя его с другими парнями, теряя себя в его улыбке, я не могла устоять.

Мне нужно взять себя в руки.

Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Я приоткрываю ее на дюйм, и он заполняет все пространство.

Клэй протискивается внутрь, захлопывает дверь и закрывает ее за собой.

– Ты последовал за мной сюда? Что между тобой и туалетами? – требую я, когда его тело прижимается к моему.

Он игнорирует меня.

– Скажи мне, насколько ты пьяна.

– Не настолько, – смотрю на него сквозь полуопущенные ресницы.

Мы одни, музыка звучит по ту сторону двери. Его внимание переключается между моими глазами и ртом.

Мысль о том, что я должна отступать, исчезает из головы.

– Нова, прошла минута, – его голос настолько низкий, что кажется, будто он вырывается из его тела. – Если ты ждешь, что я закрою тебе рот, то будешь разочарована. В последнее время я не в лучшей форме.

– Но ты стараешься, – я поднимаю руку, чтобы убрать волосы с его лица. Он мягче, чем я помню. – Момент – это все.

Его брови сходятся вместе.

– Кто тебе это сказал?

– Ты.

Клэй ругается под нос. Мягко, как обещание или молитва.

Это единственное, что есть в нем мягкого.

Он хватает меня за бедра и поднимает, обвивая мои ноги вокруг своих бедер и упираясь спиной в дверь. Она дребезжит на петлях, когда он прижимает меня к дереву.

Он жесткий и требовательный, как будто с момента нашего прикосновения прошли годы и он считал каждый день.

Его поцелуи зажигают меня. Я прикасаюсь к нему везде, куда только могу дотянуться, расстегиваю верхние пуговицы на его рубашке, чтобы прижаться губами к его гладкой, покрытой татуировками коже.

Он перекладывает меня на туалетный столик, задирает мою юбку, сдергивает с меня стринги, чтобы погрузить в меня два пальца.

Я хватаюсь за его плечи, а моя спина выгибается, чтобы принять его.

– О, Боже.

Это быстро. Он начинает отстраняться, но я хватаю его за запястье, чтобы удержать его на месте.

Моя голова откидывается на зеркало, когда он входит в меня, находя ритм.

Он всегда выбирает ритм.

– Посмотри на меня, – приказывает он.

Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня. Пот стекает по моей шее, когда мои бедра покачиваются навстречу ему, удар за ударом.

– Я бы последовал за тобой куда угодно.

Клэй опускается на колени, подтягивая мои бедра к краю раковины и скользя языком между моих бедер.

Музыка, пот, крошечное пространство и огромное тело Клэя переполняют меня.

Мои пальцы впиваются в его волосы, дергая так, будто я надеюсь контролировать его. Это.

Это не имеет значения, потому что он знает, чего хочет.

Впервые за несколько месяцев он здесь, со мной, полностью. Его тело, его разум, его душа.

Кровь стынет в моих жилах, когда его пальцы соединяются с губами. Я не могу сдержать стон, но он достаточно громкий, чтобы никто не услышал.

Костяшки пальцев белеют на раковине позади меня, когда я выгибаюсь в его руках. Наслаждение от его лизания, от его огромных пальцев, проникающих внутрь меня, нарастает, пока не заглушает все остальное.

Ничего не слышно, не видно, не пахнет. Есть только это чувство, сконцентрированное глубоко в моей душе.

Я – художник, но он – чертов мастер.

Наслаждение и потребность сжимаются до тех пор, пока не превращаются в одну пульсирующую точку.

Я рассыпаюсь вокруг него, прижимаюсь к нему.

Он стонет, его пальцы впиваются в мою кожу, а я срываюсь от наслаждения. Я разбиваюсь об него, как волна о берег.

Проходят секунды или минуты, прежде чем сознание возвращается. Каким-то образом он стоит на ногах. Мой лоб упирается в его грудь, и стук его сердца вторит моему.

Как моя юбка оказалась у меня на груди?

Я тянусь за ней, когда Клэй говорит.

– Сделка на столе. Никто не знает. Даже мой агент, – я поднимаю глаза и вижу, как он проводит большим пальцем по влажному рту. – Это на один год. В Денвере.

Мир останавливается.

– Средний рынок. Команда неплохая, но я ушел при дерьмовых обстоятельствах.

Я прикусываю губу, адреналин снова просачивается в мои вены и смешивается с алкоголем, возбуждением и разрядкой.

– Ты собираешься подписать?

Клэй прислонился спиной к противоположной стене. Его ноги касаются моих.

– Я не знаю, смогу ли я довести их до победы.

Глубоко в моей груди чиркает спичка, крошечный мерцающий огонек прячется между ребер. Честность его заявления согревает меня больше, чем его присутствие, больше, чем выпивка или духота клуба.

– Тогда научи их, как побеждать самим.