Текст книги "Плеймейкер (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

7

НОВА

– Можешь попросить Тайлера Адамса расписаться на моих сиськах? – требует Брук через громкую связь.

– Его жена пригласила меня. Это было бы неловко, – я припудриваю щеки в ванной. – Кроме того, как бы я вообще это сделала?

– Ты права. Заставь его расписаться на своих сиськах и пришли мне фотографию.

– Не выйдет, – говорит Клэй, проходя мимо двери и застегивая рубашку.

Мои губы кривятся, когда я смотрю ему вслед.

Впервые за несколько дней я слышу, как он шутит.

Недели?

С тех пор как мы приехали в Лос-Анджелес, между нами все было не так, как раньше. Клэй пытался доказать мне, что так не будет, но я была уверена, что смогу сделать это место домом для нас.

Но чем больше я старалась, тем больше он отдалялся.

Победа в чемпионате Лос-Анджелеса, казалось, только еще больше загнала его под воду. Он замкнулся, превратившись из тихого в смиренного, а из сварливого в отстраненного.

Он не может успокоиться с тех пор, как закончился сезон. Я бы хотела, чтобы он обратился к психотерапевту, но с тех пор как мы переехали в Лос-Анджелес, он так и не нашел ни одного в штате.

Может быть, я поступаю неправильно, пытаясь сохранить его связь со старыми друзьями и товарищами по команде.

Может, нам нужно было завести новых друзей вместе?

– А еще я видела, как твоя сестра вчера ходила на ланч с Хлоей, – продолжает Брук, возвращая меня к действительности. – Она выглядела круглой и счастливой.

– Отлично. Я все еще надеюсь, что успею приехать туда к родам.

– Когда она должна родить?

– Через две недели.

– Тебе лучше поторопиться, – предупреждает Брук. – Она выглядит готовой взорваться.

Я кладу трубку, убираю косметику и распушаю волосы.

Полчаса спустя мы паркуемся на пышной, извилистой улице в Хиллз.

– Эй, – говорю я Клэю, когда беру сумочку и выхожу из машины, – если кто-нибудь спросит о твоих планах на следующий год, что мне ответить?

Он слегка напрягается, это почти незаметно.

– То же, что и всегда. Ничего окончательно не решено.

Я хочу, чтобы все было решено окончательно. Тем не менее Клэй сказал мне, что перезвонил своему агенту. Я чувствую, что все налаживается и, возможно, мы поворачиваем за угол.

Сейчас мы идем по дорожке к огромному белому дому, окруженному высокой зеленой изгородью.

Клэй одет в джинсы, белое поло и «Джорданы», его татуировки неяркие на фоне загорелой кожи. Он выглядит как калифорниец. Я в белом сарафане и босоножках на танкетке, а волосы уложены волнами.

Музыка доносится из задней части дома или изнутри – или из обеих. Клэй берет меня за руку и ведет за собой.

Когда мы подходим к входной двери, Энни уже там, широко раскинув руки.

– Нова! Ты здесь!

Она выглядит непринужденно круто в сером трикотажном платье без бретелек, облегающем ее тело, собранном высоко на одном бедре и задевающем пальцы ног с другой стороны.

– Девушка с Барре! – блондинка, Элли, кричит изнутри.

– Добро пожаловать, – если Энни и напугана огромным парнем, который является Клейтоном, она этого не показывает. – Тайлер где-то здесь.

Мы следуем за ней внутрь, где несколько десятков человек уже общаются, несколько танцуют, у каждого в руке напиток. Энни пробирается сквозь толпу к темноволосому парню в костюме Хенли. Ее рука ложится ему на плечо, и она что-то шепчет ему на ухо.

Он оглядывается, темные глаза пронзают нас обоих.

– Даже не думай о сиськах, – рука Клэя крепче сжимает мою талию.

Энни жестом подзывает нас и представляет своего мужа, Тайлера.

– Роуз сегодня осталась с моим папой и мачехой, так что здесь только взрослые. Боже, как мне нужна ночь только для взрослых, – смех Энни звучит как звон колокольчиков на праздничном концерте. – Могу я предложить вам обоим выпить?

Мы соглашаемся, и она приносит пиво для Клэя и спритцер для меня. Мы разговариваем с Тайлером и Энни, и они знакомят нас еще с несколькими друзьями: звездой реалити-шоу, британским магнатом индустрии развлечений, его женой, которая является всемирно известным диджеем, и его братом, профессиональным футболистом. Эш – футболист – и Клэй начинают разговаривать о разнице между профессиональным спортом в Великобритании и США.

– Я должна признаться: мне тоже нужно было немного побыть с девушкой, – доверительно говорит мне Энни, наклоняясь ко мне. – Мой папа был в гостях, так что они с Тайлером все время разговаривают о делах. В нем слишком много тестостерона, а Роуз еще недостаточно взрослая и шумная, чтобы поддержать меня, – она подмигивает и тянет меня во внутренний дворик, где есть бассейн и потрясающий вид на Западный Голливуд.

Энни Джеймисон удивительно приземленная для человека, у которого за пределами кухни океан на 270 градусов. Она мне уже нравится.

– Я понимаю, каково это – быть окруженной мальчиками, которые работают, – говорю я. – Я оставила большинство своих друзей в Денвере, когда мы приехали на работу к Клэю.

Она сочувственно кивает.

– Появляется возможность, и у тебя нет времени на раздумья. Ты прыгаешь или падаешь. Тебе никогда не говорят, что даже если ты говоришь «да», это еще не все, чем может показаться на первый взгляд.

Я делаю глоток своего напитка, глядя на закат.

– Тебе можно так говорить?

Она разражается смехом, прикрывая рот рукой.

– Господи, Нова, хорошо, что я не пью шампанское. У меня бы пузырьки из носа шли неделями, – когда смех стихает, она отвечает: – Ты права. Когда ты получаешь все, что хочешь, тебе нельзя говорить ни слова. Даже если то, что ты хотел, не так хорошо, как ты думал.

Я обвожу взглядом вечеринку и замечаю Клэя, разговаривающего с Тайлером и магнатом индустрии развлечений. Харрисон, кажется, так его зовут.

– Ну и как ты справляешься? – спрашиваю я.

– Нужно заводить друзей. С такими, с кем ты можешь быть честен, – ее взгляд останавливается на темноволосой женщине, пробирающейся сквозь толпу.

Маленькая королева. Ди-джей. Она играла однажды вечером в Денвере, когда мы все куда-то ходили.

Энни обхватывает шею женщины и притягивает ее к себе.

– Скажи мне, что ты снова не трахалась с Гарри в гардеробной в холле.

– Я думала, что это только для вас с Тайлером, – пробурчала женщина, скользя взглядом между нами. – По крайней мере, на вечеринках.

Энни вздохнула.

– Как ты об этом узнала?!

– Все об этом знают.

Энни смеется и снова поворачивается ко мне.

– Мы с Рэй ходили в школу вместе. И Эль тоже.

– Нова, – говорю я, протягивая руку.

Рэй берет ее с тайной улыбкой.

– Мальчики развлекаются, – она смотрит на них. – Татуированый. Он с тобой?

– Да.

– Хорошо. Они только что начали говорить об американском футболе. Они будут заняты какое-то время.

Я пью еще, наслаждаясь своими новыми друзьями.

– Вы с Харрисоном вместе? – спрашиваю я.

Она поднимает руку, на ее пальце красуется огромный желтый бриллиант.

– Он клянется, что да. Я не давала согласия.

– Рэй – единственная, кто мог держать Гарри в узде, – сообщила мне Энни. – Чем больше эго, тем больший истребитель эго нужен.

– Значит ли это, что Тайлер скромный? – они обмениваются взглядами, и я продолжаю говорить. – Потому что ты кажешься очень милой, я имею в виду.

Энни ухмыляется, ее золотые глаза сверкают.

– Этот человек готов за ней ползать. На самом деле, я думаю, он правда ползает, – говорит Рэй.

– А как насчет тебя и Клэя? – спрашивает Энни.

Благодаря атмосфере, царящей между нами, и алкоголю я чувствую себя в безопасности, рассказывая им правду – по крайней мере, часть ее.

– Когда «Лос-Анджелес» выиграл чемпионат, я думала, что все будет легко.

– Но это было не так, – заканчивает Энни.

Я качаю головой.

– Раньше мы постоянно разговаривали. Но такое ощущение, что он вычеркнул меня из своей головы. Я бы хотела, чтобы он решил, чем хочет заниматься в следующем году, – я улыбаюсь, понимая, что слишком много открываюсь. Даже если эти женщины сдержанны, это вечеринка, а я веду себя подавленно. – По крайней мере, я могу работать где угодно, так что если он выберет другую команду, я буду готова.

– Нова – художница, – объясняет Энни Рэй. – И очень талантливая.

Энни достает телефон и переходит в социальные сети.

Просмотрев несколько моих фотографий, Рэй говорит: – Она должна сделать твою премьеру.

Золотые глаза расширяются.

– Какую премьеру? – спрашиваю я, смущаясь.

– Эй снимается в фильме, который выходит в следующем месяце. Предполагалось, что это будет небольшое инди-шоу, но оно получило восторженные отзывы. Им нужна коллекция портретов актеров для премьеры.

– Ты бы идеально подошла, – настаивает Энни. – Режиссер уже пытался собрать все вместе, но кое-что не получилось.

– Звучит невероятно. Я буду благодарна, если вы предложите мою кандидатуру.

– Я не выдвигаю тебя, – говорит Рэй, пока Энни набирает текст на своем телефоне. – Через двадцать четыре часа в твоем почтовом ящике будет письмо.

Пять минут спустя мой телефон пикает от предложения.

Моя грудь расширяется от надежды. Это для меня, это в моих силах, и Клэй тут ни при чем. Мне кажется, что я наткнулась на крошечную жемчужину, которую не искала.

И тут приходит еще одно сообщение.

Харлан: Мари рожает.

У меня сводит живот.

Я немедленно пишу ответное сообщение.

Нова: Боже мой! Как у нее дела? Ты направляешься в больницу?

Харлан: Уже там. Сейчас тужусь.

Я иду в туалет и натыкаюсь на фигуру на выходе.

– Эй, – Клэй ловит меня.

Я смотрю на него снизу вверх, навеселе.

– У Мари схватки.

– Черт. Еще рано.

То, как он это произносит, бьет по мне, как плохая нота.

– Всего несколько дней, – отвечаю я. – Мне немного грустно, что я не смогла быть там.

– Ты могла бы поехать.

У меня открывается рот.

Кто-то идет по коридору в ванную, и я шагаю через открытую дверь в комнату для гостей. Клэй следует за мной, наполовину закрывая ее за нами.

– Мне нужно было быть рядом с тобой, – говорю я тихо, чтобы мой голос не разнесся по коридору.

Его хмурый взгляд говорит о том, что со мной трудно.

– Я взрослый мужчина, Нова. Тебе не нужно нянчиться со мной.

– Я не няньчусь. Мы решили, что будем жить здесь.

– Возможно, это было ошибкой.

Мое горло сжимается, разочарование борется с беспомощностью.

Я привыкла терпеть ощущение, что все решает мир. Бывают моменты, как в случае с переездом в Лос-Анджелес, когда приходится смириться с этим. Но сейчас все по-другому.

Шторы в спальне задернуты, чтобы уберечь ее от перегрева на солнце. Создается впечатление, что этот разговор секретный.

– Ты уже несколько месяцев не хочешь открыться, что с тобой происходит, – говорю я, нарушая молчание. – Я знаю, что тебе больно, но ты и раньше получал травмы. Это совсем другое.

Клэй проводит обеими руками по волосам.

– Я не заставлял тебя приезжать в Лос-Анджелес.

– Я знаю. Я думала, что мы сможем быть счастливы здесь, – шепчу я, потянувшись к его запястьям. – Ты получил все, что хотел. Команду. Победу. Наследие. На первой домашней игре сезона тебе вручат трофей с твоим именем. Если ты знаешь, что сделает тебя счастливым, скажи мне. Откройся мне.

Он отстраняется, расхаживая по комнате позади меня. Все еще близко, но вне досягаемости.

– Мне не нужна помощь. Мне нужно правильное предложение.

Он упомянул, что есть несколько потенциальных предложений и команд, но не уточнил деталей. Это первый раз, когда он ведет переговоры о контракте с тех пор, как мы вместе, и, наверное, я думала, что буду принимать в этом более активное участие.

– Что думает Ди? – спрашиваю я.

– Она просто хочет получить деньги.

Клэй теребит рукой волосы, его взгляд устремлен куда угодно, только не на меня. В последнее время это вошло у него в привычку, и я ненавижу это. Но когда его внимание возвращается к моему лицу, я почти жалею, что это произошло.

– Проблема не в том, что я несчастлив, а в том, что счастлива ты, – говорит он. – Тебе здесь нравится. Ты можешь заниматься своим искусством, заводить друзей, и это никак не вяжется с тем дерьмом, что творится у меня в голове. Ты – яркая и радужная, а я – буря, и ты пытаешься сделать из меня того, кем я не являюсь.

Такое ощущение, что он дал мне пощечину. Правда об этом задевает меня настолько сильно, что я делаю шаг назад.

Когда мой телефон зажужжал, я подняла его, чтобы выключить звук, но изображение на экране, сопровождающее текст, заставило меня открыть рот.

Там фотография крошечного розового ребенка, зажатого в руках моей усталой, улыбающейся сестры.

Я жажду быть с ними, улыбаться, смеяться и ласкать ребенка. В то же время я сокрушаюсь, что упустила шанс быть рядом.

Мари: Она здесь:) Что мне теперь делать?

Ее слова – приглашение и спасательный круг.

Я не осознавала, как много в своей жизни я откладывала в последние месяцы, ожидая, пока Клэй примет решение, к которому он не приблизился.

В которое, похоже, он не намерен меня посвящать.

Боль в груди усиливается, пока не становится трудно дышать. Я поднимаю лицо, чтобы увидеть бесстрастное выражение лица Клэя.

– Может быть, нам стоит сделать перерыв, – слышу я свой голос.

Я ожидаю, что он притянет мое лицо к своему, будет целовать меня до тех пор, пока я не смогу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Или скажет, что невозможно отстраниться от того, с кем ты клялся, что ты один и тот же человек.

– Перерыв от чего? – его голос такой тихий, что я почти думаю, что мне это почудилось.

Это я поднимаю проблему, которая стояла между нами неделями, месяцами, но почему-то я чувствую себя более беспомощной, чем когда-либо.

– От нас? От того, что мы притворяемся, что все хорошо, хотя на самом деле это не так? От того, что мы каждый день проходим через одну и ту же схему и живем в неопределенности?

Я бы приняла сердитого Клэя. Черт, я бы даже приняла обиженного Клэя, потому что это означает, что я все еще могу причинить ему боль.

Когда он кивает в сторону двери, ожидая, что я уйду первой, я понимаю, что не получу ни того, ни другого.

И это больнее всего.

8

НОВА

– Ты ей нравишься, – Мари опускается на стул во внутреннем дворике за домом.

Я вздыхаю.

– Она мне нравится.

Я устраиваю Эмили у себя на коленях, нежно покачивая ее так, как, я поняла за последние две недели, она любит.

– Оставь ее себе, – предлагает моя сестра.

Я удивленно оглядываюсь и вижу Мари, которая наблюдает за происходящим с полуулыбкой на лице.

– Ты так говоришь только потому, что не спала прошлой ночью. Кроме того, я крутая тетя. Я буду красить ей волосы, водить на вечеринки и делать с ней все то, что ты не разрешаешь.

– Нет, пока ей не исполнится хотя бы шестнадцать, – говорит Мари.

– Десять, – шепчу я.

Эмили смотрит на меня своими большими голубыми глазами. Она такая красивая, с идеальными пальцами, ногтями и темными волосами.

– Я уже могу сказать, что у нее решимость Харлана. И мое упрямство, – говорит Мари.

– Это одно и то же.

Она высовывает язык.

Сегодня великолепный осенний день, ветерок шелестит среди деревьев и теребит мой свитер, а Эмили уютно укуталась в одеяльце. Я бы хотела, чтобы мы могли оставаться так часами, все втроем.

Я поднимаю Эмили и прогуливаюсь по дворику.

– Ты хочешь детей? – спрашивает моя сестра.

Я прикусываю губу.

– Может быть. В нужное время и с нужным человеком.

– Но не с Клэем, – она цепляется за дело с точностью хирурга.

Я оглядываюсь через плечо на Мари, поправляющую ребенка у меня на руках.

– Хватит сложных вопросов.

Мы с ним не разговаривали, за исключением пары сообщений, с тех пор как я уехала. Я сказала, что мне нужен перерыв, и он это понял. Слишком понял.

Мари фыркает.

– Понимает ли он, как ему повезло? На каждого талантливого игрока, который надрывается, приходится дюжина таких же хороших игроков, которые не добиваются успеха. Которые никогда не сыграют в финале чемпионата. Харлан убил бы за то, что есть у Клэя. Ему нравится быть менеджером, но он скучает по временам, чтобы был игроком. Это утешительный приз.

– Клэй сейчас не знает, в чем счастье.

Она пожимает плечами.

– Он эгоист, а такие парни не меняются. Не надо меня ненавидеть, – она поднимает обе руки. – Я говорю это как человек, который на твоей стороне. Ты бы не вернулась, если бы между вами все не развалилось в Лос-Анджелесе.

– Не развалилось, – поправляю я, хотя не совсем понимаю, что именно поправляю. – Нам обоим нужно пространство.

– И как надолго?

Пока я не узнаю человека, в которого влюбилась.

Пока я не пойму, что мне делать дальше.

В какой-то степени мне хочется, чтобы он бросился ко мне и сказал, что я была права, он знает, чего хочет, и мы можем быть счастливы. Потому что, когда он чего-то хочет, он этого не упустит.

Он не согласился на разрыв, но и не пытался меня остановить.

Я могла бы быть более расслабленной, но, черт возьми, мне все еще интересно, что происходит у него в голове. Я просто делаю это на расстоянии, а не вблизи.

– Оставайся столько, сколько захочешь, – продолжает Мари, когда я не отвечаю. – Нам нравится, что ты рядом.

До того, как я уехала из Лос-Анджелеса, были времена, когда мне казалось, что я живу с незнакомцем. Только это было еще больнее, потому что незнакомец был тем, кого я любила. Но я не смогла сделать его счастливым, как ни старалась.

Здесь я нужна. Я важна. Я имею значение.

Приглашение Мари приятно, но в то же время я не могу прятаться здесь вечно.

Могу ли я?

Мне нужно работать над портретами, которые я обещала студии Энни Джеймисон. Тем не менее, я могу начать работу здесь.

– Мне нужны мои вещи для рисования из Лос-Анджелеса. Я могу съездить за ними. Или попросить Клэя прислать их.

– Попроси кого-нибудь другого прислать их за тебя. Тогда тебе не придется иметь дело с его настроением.

Я прикусываю губу. Я действительно чувствую себя лучше с тех пор, как приехала сюда. Более расслабленной, более приземленной.

Я бросаю взгляд в сторону дома.

– Когда Харлан обычно возвращается с работы? Я могла бы приготовить ужин.

– Он что-нибудь принесет. И он стал приходить домой пораньше, чтобы быть с ней. Он скучает по ней, когда не рядом.

С тех пор как я приехала сюда, мне удается избегать разговоры наедине с ним. Хотя наши с сестрой отношения стали более стабильными, я все еще чувствую себя преданной из-за того, как Харлан обращался с Клэем.

Как по команде, появляется мужчина, о котором идет речь, с пакетом еды на вынос.

– Ты принес тако! – Мари вздыхает. – Я люблю тебя. И теперь я знаю, что ты любишь меня.

– Любовь – это говяжий фарш и тортильи домашнего приготовления? – спрашивает он.

– Сегодня – да.

Харлан подходит к жене и целует ее в лоб, а затем снова поворачивается ко мне.

– Давай я тебе помогу, – я передаю Эмили ее отцу и беру пакет, после чего следую за ним внутрь.

– Тяжелый день? – спрашиваю я, чтобы что-то сказать.

– Мы приводим в порядок состав на этот год. Пытаемся заполнить пробелы и справиться с ожиданиями.

– Ты имеешь в виду ожидания Джеймса.

Он перекладывает Эмили на одну руку, хватает бутылку вина и откупоривает пробку. Он достает из буфета два бокала. Легкость его движений напоминает мне, что когда-то он играл. Он слажен и грациозен для парня, который сейчас ходит на работу в костюме.

– Я сожалею о том, что произошло с обменом. Я действительно пытался уговорить Клэя остаться. У Джеймса были свои идеи, – Харлан пододвигает ко мне полный стакан. – Но, похоже, все сложилось к лучшему. Клэй получил свой титул.

– Я не уверена, что это было к лучшему, – я делаю глоток вина, который танцует на моем языке. Харлан никогда не станет моим близким другом после того, как он повел себя с Клэем и со мной, но мне нужно его мнение. – Он не подписал контракт. Он не хочет играть. Я волнуюсь за него.

Мой шурин баюкает ребенка на руках, не обращая внимания на вино.

– Ты права, что беспокоишься. Еще в колледже, после того как всплыла правда об отношениях его девушки с другим мужчиной, он играл в Финале четырех как машина. Сначала я подумал, что, возможно, он необычайно хорошо справляется. Но позже стало ясно, что это не так.

Я не претендую на многозадачность. Все мое внимание приковано к Харлану.

– На церемонии он ни разу не улыбнулся. Он замкнулся в себе. Мы не видели его несколько недель. Он отгородился от команды, от своих друзей. Он не позволял никому быть рядом с ним.

Я думаю о том, что происходит сейчас.

– Что помогло ему выбраться из этого?

Харлан вздыхает.

– На это я не могу ответить. Жаль, что не могу.

Я ставлю тарелки на остров так сильно, что они громко звенят, прежде чем открыть пакет с едой.

– Тебе следовало стараться усерднее.

Эмили шевелится, и Харлан качает ее на руках, прежде чем посмотреть на меня.

– Так не работает, Нова. Он должен хотеть спастись сам.