Текст книги "Плеймейкер (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Команда одерживает победу, но внутри команды нет такого волнения, как при победе Денвера. Это больше похоже на то, что ожидания становятся реальностью.

Или, может быть, в Лос-Анджелесе нет такой химии.

Пока.

Пока нет.

На следующий день я отвлекаюсь от рисования, чтобы включить телевизор. Я только что посмотрела несколько минут игры «Денвера» с «Бостоном» на востоке, когда в дверь вошел Клэй.

– Выглядит неплохо, – комментирует он, переходя к дивану и целуя меня в макушку.

– Да? Я подумала, что в следующий раз мне стоит поработать над садами. Им нужно больше цвета. Это напомнило мне, что нужно сделать прическу, – я нашла несколько мест, где можно освежить свои розовые пряди.

Клэй порылся в своей спортивной сумке и достал конверт.

– Что это? – спрашиваю я, когда он передает его. Разорвав его, я обнаруживаю черную кредитную карту с моим именем.

– У меня есть кредитная карта.

– Да, но это на мой счет. Не спорь, – начинает он, прежде чем я успеваю возразить.

– Ты можешь пожалеть об этом. Когда в последний раз ты давал женщине доступ к своему банковскому счету? – поддразниваю я.

– Никогда, – серьезность на его лице заставляет мою грудь сжаться.

– Спасибо, – пробормотала я. – Я постараюсь не изображать Джулию Робертс и не скупать все Родео Драйв.

– Если это заставит тебя улыбнуться, я хочу, чтобы ты это сделала.

Ого.

Он бросает взгляд на телевизор.

– Почему ты это смотришь?

– Я хотела узнать, как дела у наших друзей, – говорю я, когда он садится рядом со мной, заставляя массивный диван прогнуться под его весом.

На экране Денвер сосредоточенно сражается. Джей и Новичок, Майлз и Атлас, плюс новый парень, который пришел в рамках сделки с Лос-Анджелесом.

– Новичок трижды добирался до линии штрафного броска с тех пор, как я включила телевизор, и все они у него получились.

– Да ну? – я слышу веселье в голосе Клэя, когда его губы касаются моего уха.

Я тоже улыбаюсь.

– Ммм. И Майлз был хорош. Джей все еще пытается придумать схемы с новым парнем.

– Понятно, – Клэй рассеянно обхватывает меня за талию. – Думаешь, ты знаешь о баскетболе все?

– Кое-что, – соглашаюсь я, и он усмехается. – Странное ощущение – наблюдать за ними со стороны. Когда ты в последний раз разговаривал с ребятами?

– На гала-бале.

У меня открывается рот.

– Ты ни с кем из них не разговаривал? Даже по смс?

Он качает головой и направляется к нашей комнате.

– В конце концов, это бизнес.

Он уехал на Восточное побережье на две игры, когда я позвонила Мари.

– Как ты себя чувствуешь?

– Мне все еще хочется сыра. Я виню в этом ребенка.

Я смеюсь.

– У меня есть снимки с УЗИ. Хочешь посмотреть?

Мой рот открывается.

– Конечно!

Проходит минута, прежде чем мой телефон зажужжал, и я поспешно нажимаю на черно-белое изображение.

– Боже мой. Ребенок просто идеален.

Она фыркает.

– Это боб. Ты еще ничего не видишь.

– Нет, я вижу. У него огромный мозг. И еще большее сердце, – настаиваю я, пока она смеется. – И все будут его очень любить.

Мар на минуту замолкает, но в конце концов вздыхает.

– Я надеюсь на это. Как у вас с Клэем дела?

– Мы притираемся к новому месту. Я бы никогда не сказала этого Клэю, но я скучаю по Денверу.

Вечером после игр звонит Клэй, и мы разговариваем в течение часа. Я спрашиваю его о каждой игре, но он переводит разговор на то, что я делаю, или на город, в котором он находится, или как дела дома. В итоге мы занимаемся сексом по телефону, и я засыпаю, мое тело гудит от оргазма и пространства рядом со мной.

В течение нескольких дней я рисовала в своей студии. Я так привыкла рисовать фреску каждый день, что мне кажется странным, что я не уделяю этому внимания. Деньги от комиссионных лежат на моем счете, но после гала-бала интерес был ограничен. Если я хочу сделать карьеру в этом деле, мне нужно продолжать работать.

Во время утренней прогулки меня остановил рекламный щит современного танцевального представления. После обеда я отправилась на него в одиночестве и была поглощена искусством.

В течение следующих трех дней я рисую танцовщицу. Я черпаю из своей памяти и из дополнительных изображений, которые нахожу в Интернете. Когда солнечный свет проникает в мою студию, я рисую и раскрашиваю, и мое сердце наполняется так, как не наполнялось с тех пор, как я приехала в Лос-Анджелес.

Брук приезжает погостить на выходные, пока Клэй в разъездах, и мы отправляемся поужинать, пройтись по магазинам, на Хантингтон-Бич и посмотреть шоу.

Когда мы выходим из театра, я говорю: – Могу я спросить тебя о твоем брате?

– Скучаешь по Денверу настолько, что хочешь встречаться с ним вместо этого? – сухо отвечает она.

Я смеюсь.

– Нет, я имею в виду то, что произошло, когда ушел Клэй. Я не ожидала, что это вызовет такой раскол. Клэй говорит, что это всего лишь бизнес, но я в это не верю.

Более того, я ему не верю. Что для него в этом нет ничего личного. Клэй скучает по тем парням. Возможно, он даже чувствует ответственность за то, что произошло. Но он не хочет говорить со мной об этом. Мы проводим наедине больше времени, чем когда-либо, но он еще большая загадка.

– Джей понимает, как работает лига. Он в ней столько же, сколько и Клэй. Но это странная система. Как влиятельный человек, я сама решаю, с кем работать, когда и за сколько. Я выбираю своих партнеров и могу прекратить сотрудничество по любой причине. Если я устала, я могу сделать перерыв. Но как профессиональный спортсмен, они платят тебе достаточно денег, и ты перестаешь быть человеком. Ты бог, но ты также и товар. Редкий, дорогой, как бриллиант. Все вокруг поклоняются тебе, но все дело в том, чтобы получить от тебя максимум, пока ты не израсходован – больше очков, больше признаний, больше денег. Люди покупают и продают тебя, торгуют тобой и выставляют напоказ, ожидая, что ты будешь благодарен, потому что это делается по правилам соглашения с игроками, и в конце концов у тебя остается дом в Малибу и три бывшие жены.

Я вскидываю бровь.

– Это очень конкретный пример.

Мы идем по улице, сквозь толпы хорошо одетых калифорнийцев, с солнечными очками на головах и сандалиями на ногах.

– Для моего брата на первом месте стоит преданность, а на втором – работа. В его карьере были случаи, когда он мог добиться успеха за счет кого-то другого, но он этого не сделал. Были шансы заработать больше денег и продать душу, но он этого не сделал, – говорит Брук. – Когда мы были детьми, наша мама всегда говорила: «Все это не стоит того, если ты не можешь жить с самим собой». Он принял это близко к сердцу.

Мы останавливаемся на углу, ожидая, пока переключится светофор.

– Хотелось бы, чтобы Клэй смог наладить отношения с ребятами.

– Из-за расстояния это сложно.

– Но они приедут в город на следующей неделе.

Меня осеняет идея, и я ухмыляюсь подруге.

Глаза Брук сужаются.

– Что ты планируешь?

5

КЛЭЙ

– Первая игра против Денвера, – кричит Нова, садясь в машину воскресным утром.

– Я не должен есть блины. Если они надерут мне задницу, это будет на твоей совести.

Нова предложила сходить на поздний завтрак перед игрой, чтобы помочь мне расслабиться.

Я ждал этой игры с тех пор, как приехал в Лос-Анджелес. Она обещает быть напряженной. Так всегда бывает после крупного обмена. Игроки с обеих сторон хотят доказать, что их новая команда победит.

– Противоречивая ситуация. Если ты выиграешь сегодня, то сезон для Денвера закончится.

– Так устроена лига.

– Но иногда это отстой.

Я качаю головой. Ее простое заявление напоминает мне, что она моложе меня и ей не нужно держать лицо для прессы. Я ценю это и завидую этому.

Последние пару недель были сложными, но она была моей опорой. Нова обустраивает наш новый дом, держит все в порядке, когда я здесь, а не там, напоминает, где мой дом, когда я не уверен, где он.

Я сворачиваю на парковку ресторана для позднего завтрака и занимаю место. Я нажимаю на тормоза сильнее, чем нужно, когда вижу, что внутрь заходят четыре знакомые фигуры.

Джей, Майлз, Новичок, Брук…

В груди все сжалось.

– Что ты сделала? – спрашиваю я вполголоса.

– Они твои друзья, – настаивает она. Ее рука сжимает мою.

Я поворачиваюсь, чтобы вглядеться в ее выражение лица, эти широко раскрытые голубые глаза и полные, умоляющие губы.

– Это ребята, с которыми я играл, – поправляю я. – У меня новая команда, и именно на ней я должен сосредоточиться.

– Это чушь, – ее спокойный ответ заставляет меня моргнуть. – На матче всех звезд ты сказал мне, что у тебя есть друзья по всей лиге. Не позволяй вражде разлучать вас.

Обида и отвращение к себе берут вверх. Я не сказал ей, что связался с Джеем на неделе обмена.

Он не ответил.

Наверное, потому что винит меня в том, что произошло. Он верит слухам, что все это время это был мой план.

А разве не так?

Это всегда было моим планом. Я заслуживаю того, что Джей думает обо мне. Я был тем, кто хранил секреты, тем, кто ставил себя превыше всего. Но я не могу сказать Нове ничего из этого, потому что, произнеся это вслух, я только сделаю это дерьмо более реальным, заставлю себя усомниться в принятых мной решениях.

– Они знают, что я приду? – я спрашиваю.

– Нет. Я попросила Брук заказать столик на поздний завтрак. Но я уверена, что они будут счастливы, когда узнают.

Через окно я вижу, как они садятся, улыбаются и смеются.

Часть меня хочет пойти туда.

Но я нахожусь в нескольких часах от игры, которая определит наше место в плей-офф. Пара месяцев отделяет меня от того, чего я всегда хотел: шанса на чемпионство.

Я не могу тусоваться с «Кодиакс».

Рука Новы ложится мне на плечо, ее прикосновение легкое, но настойчивое.

– Пойдем, Клэй. Всего на час.

– Мне нужно выиграть игру. Ты остаешься или уходишь?

Ее лицо искажается, выражение наполнено растерянностью и разочарованием.

– Я бы хотела позавтракать со своими друзьями.

Она выгибает бровь, и я раздраженно выдыхаю.

– Я догоню тебя позже.

Она выходит из машины, и я уезжаю.

Ничто не окрыляет меня так, как победа. Огонь соперничества, трепет победы – все это напоминает мне о том, почему я работаю до изнеможения. Моя награда – это не только триумф. Это ясность, которая приходит вместе с ним. Черно-белое осознание того, что ты поступил правильно.

Начало игры в час дня. Арена, как всегда, заполнена, с примесью фанатов «Денвера». Во время разминки я бросаю взгляд на свою бывшую команду. Джей не встречает моего взгляда, но Майлз кивает мне. Новичок улыбается.

– Твоя девушка угостила меня обедом, – кричит он, когда я бросаюсь к нашей корзине, мяч со свистом пролетает через сетку.

Конечно, она это сделала. Я провожу рукой по волосам и поворачиваюсь к нему.

– Только тебе?

– Было бы грубо, если бы она не предложила это и другим парням.

Я качаю головой и отмахиваюсь от предложенного мяча от одного из наших тренеров.

Новичок подходит и бьет меня кулаком.

– Слышал, ты стал лучше бросать штрафные, – говорю я.

– С твоим уходом у меня их стало гораздо больше.

Мои губы дергаются. Может, встреча с ребятами окажется не такой уж плохой, как я думал, и мы сможем остаться друзьями.

– Уэйд! – зовет один из тренеров. На этот раз я хватаю мяч, когда он посылает его в мою сторону.

– Тебе же лучше, – предлагаю я.

Новичок качает головой.

– Я бы не стал заходить так далеко.

Его полуулыбка заставляет меня снова почувствовать себя виноватым.

В начале игры представляются стартеры «Кодиаков», затем наши стартеры. Я встаю в линию напротив Майлза. Мяч поднимается вверх, и наша команда получает его.

Наша звездная мощь превосходит их по силе. Это становится ясно в первые пять минут, когда мы забрасываем мячи в корзину один за другим.

В какой-то момент я смотрю на трибуны, где Брук и Нова аплодируют бок о бок в разных футболках, и чувствую укол сожаления. У них это выглядит так просто. Наверное, так и есть, когда дружба – это все, что у тебя есть, и между вами нет ни спорта, ни верности.

Кайл, парень, которого обменяли на меня, останавливается рядом со мной.

– Теперь я понимаю, почему ты так долго продержался в Денвере, – говорит он, проследив за моим взглядом на Нову и Брук. – Ты знаешь всех горячих девчонок.

Соперничество команд отошло на второй план, я сосредоточился только на мужчине передо мной.

– Этот рот доставит тебе неприятности.

– Я имел ввиду ее.

Мои руки сжаты в кулаки по бокам.

Я не очень люблю давать людям преимущество, но мне хочется думать, что я стал лучше благодаря влиянию Новы. К тому же я нахожусь на баскетбольном поле, за которой наблюдают миллионы. Мои возможности ограничены.

– Ты знаешь, что это сестра Джея.

Он поднимает обе руки.

– Виноват, – Кайл кажется удивленным, как будто он думал, что ведет светскую беседу, но когда он видит, как серьезно я отношусь к его словам, в его глазах появляется хищный блеск злости.

Во второй четверти происходит перестановка, и «Денвер» вступает в игру. Мы играем туда-сюда, боремся за каждое владение мячом, за каждое очко. Я стараюсь больше отбирать мяч, но и Кайл тоже. В итоге это становится битвой между нами, а не между командами.

И «Денвер» постепенно отыгрываются.

Во втором тайме я говорю себе вернуться к делу. Мы сосредотачиваемся и снова начинаем увеличивать преимущество.

Когда Джей получает жесткий фол от Айзека, никого не оказывается рядом, чтобы помочь ему подняться. Поэтому я протягиваю ему руку. Он вынужден взять ее, но не говорит ни слова.

Я был в защите, когда Кайл наклоняется ко мне и говорит:

– Кажется, я передумал. Я бы взял их вместе или по отдельности. Эти розовые волосы будут очень хорошо смотреться в моей руке.

Я бью его.

Мои костяшки пальцев ударяются о его щеку, да так сильно, что я слышу треск.

Весь стадион взрывается вздохами и криками. Кайл снова наваливается на меня, и я сильно падаю на колено.

Боль прокатывается по голени, пронзая ее, как раскаленный нож. Когда я поднимаю глаза, Нова и Брук смотрят на меня, закрыв лица руками.

– Ты выбываешь из игры! – объявляет судья, когда я лежу на спине, уставившись на свет.

Я наблюдаю за происходящим из процедурной комнаты, пока наш главный спортивный тренер прощупывает мое колено и звонит, чтобы назначить снимки.

Лос-Анджелес побеждает.

Мы выходим в плей-офф, получив преимущество в борьбе с соперниками по первому раунду.

Денвер выбывает.

Победа не так приятна, как я надеялся.

ЛОС-АНДЖЕЛЕС ВЫИГРЫВАЕТ ЧЕМПИОНАТ, А УЭЙД НАБЛЮДАЕТ ЗА ПРОИСХОДЯЩИМ

После победы в Западной конференции «Лос-Анджелес» обыгрывает «Майами» и одерживает решающую победу. Звезда Клэйтон Уэйд наблюдал за происходящим со скамейки запасных, получив повторную травму колена.

УЭЙД ПРОПУСКАЕТ ЛЕТНЮЮ ЛИГУ БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ОБЯЗАТЕЛЬСТВ НА СЕЗОН

Клэйтон Уэйд не вписался и покидает «Лос-Анджелес». Также звезда не взял на себя обязательств перед другой командой. Уэйд берет заслуженный перерыв, или же происходит что-то еще?

ДО НАЧАЛА ПРЕДСЕЗОНКИ ОСТАЛСЯ МЕСЯЦ, А КЛЭЙТОН УЭЙД ЕЩЕ НЕ ТРЕНИРОВАЛСЯ НИ С ОДНОЙ КОМАНДОЙ

Уже почти наступило время баскетбола, но Клэйтона Уэйда фотографируют только на поле для гольфа. Каковы его планы? Болельщики, составляющие свои команды мечты, хотят знать об этом почти также, как и настоящие спортивные руководители.

6

НОВА

Сентябрь

– Расслабься. Посмотрим, сколько ты сможешь вытерпеть.

Напряжение в моих бедрах усиливается, но я стараюсь не сопротивляться этому.

Мои глаза закрываются. Я выдыхаю и наклоняюсь еще ниже, задевая носом колени.

В классе станка полно нетерпеливых учеников, готовых делать все, что скажет подтянутый инструктор средних лет.

– Ниже, детка, – шепчет женщина со светлыми волосами рыжеволосой женщине рядом со мной.

Рыжеволосая женщина фыркает.

– Представь, что есть линия, соединяющая твое сердце с ногами.

– Есть. Это называется кровеносный сосуд, – снова блондинка.

На этот раз плечи рыжеволосой женщины покачиваются, и из нее вырывается смех. Она поворачивается ко мне и ухмыляется, когда ее ярко-голубые глаза встречаются с моими. Она кажется мне смутно знакомой, но именно веселье на ее лице заставляет меня прикусить щеку.

– Если вы собираетесь нарушать порядок на занятии, боюсь, нам придется попросить вас уйти, – мы все выпрямляемся, когда женщина, ведущая занятие у станка, делает жест группе. – Все в порядке?

Ее взгляд останавливается на мне, и я пожимаю плечами.

– Я подумала, что это забавно.

Подведенные карандашом брови учительницы поднимаются на лоб, когда она указывает на дверь.

– Вон! Вы все трое.

Мы неслись в раздевалку, опустив головы, молчаливой шеренгой.

В моем шкафчике на телефоне появилось одно новое сообщение.

Ди: У меня на столе предложения, и я использовала все возможные отговорки. Пожалуйста, используй любую магию, которая у тебя есть. Я умоляю тебя.

Я и не подозревала, что ситуация вышла из-под контроля.

Я начинаю быстро набирать сообщение Клэю, но меня прерывают.

– Извини, это была моя ошибка, – говорит мне рыжеволосая женщина, и я поднимаю взгляд.

Она бледная и веснушчатая по сравнению с обычно загорелыми людьми, которых я привыкла узнавать в Лос-Анджелесе, но поразительно красивая. Она и ее подруга выглядят примерно моего возраста, может, на несколько лет старше.

– У нас еще есть полчаса. Как думаешь, кофе окажет такой же укрепляющий эффект, как и барре? – продолжает она.

– На мозги, – уточняет блондинка, и они обе смеются.

Мои губы тоже подергиваются.

– Я Энни, – говорит рыжая, – а это Эль.

– Нова, – я убираю волосы с лица и опускаю телефон.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам? – спрашивает Энни. – Самое меньшее, что мы можем сделать, это угостить тебя выпивкой после того, как тебя выгнали с барре.

Это лучше, чем пытаться решить, что делать с тем фактом, что до начала сезона осталось несколько недель, а у Клэя нет контракта и, очевидно, он не разговаривает со своим агентом.

Мы втроем направляемся в соседнее кафе. Вездесущее солнце палит вовсю, и я достаю из сумки солнцезащитные очки и надеваю их на лицо. Это инстинкт после нескольких месяцев, проведенных здесь.

– Здесь самый лучший латте. Я бы продала свой аппендикс за него, – говорит Энни, придерживая дверь, чтобы я вошла первой.

– Это вряд ли можно назвать жертвой. Никому не нужен аппендикс, – возражает Эль.

– Мою печень?

– Она тебе самой нужна.

– Мне нравится это место, – говорю я. – Иногда я здесь рисую.

– Ты художница? – спрашивает Эль, когда мы выстраиваемся у прилавка за другой парой беседующих женщин с маленькими собачками на руках.

Впервые за долгое время кто-то спрашивает меня об этом.

Я достаю телефон и показываю им свою ленту в социальных сетях. Энни прокручивает ее, расширив глаза, а Эль медленно кивает.

– Это потрясающе, – говорит Энни, просматривая посты танцоров, спортсменов, играющих детей. – Ты для этого и занималась барре, чтобы изучать танцоров?

– Энни – танцовщица. Настоящая, – соглашается Эль, и Энни закатывает глаза. – И певица, и актриса, и писательница.

– Эль преувеличивает.

Мы заказываем напитки, Энни достает кредитную карту, прежде чем я успеваю предложить заплатить, как вдруг в моем сознании мелькает ее лицо.

– Ты – Энни Джеймисон.

Она дочь одной из самых больших рок-звезд, которых когда-либо знал мир, и замужем за еще одной рок-звездой. Она также пела национальный гимн на одном из матчей плей-офф в Лос-Анджелесе в этом году.

– Я слышала, что ты была великолепна на Бродвее. Надеюсь, ты когда-нибудь вернешься?

– У меня перерыв в выступлениях, так как моей дочери исполнилось два года. Я почти скучаю по тем дням, когда у меня было восемь выступлений в неделю.

Мы смеемся, пока бариста готовит наши напитки.

– У меня нет детей, но у моей сестры со дня на день должен родиться первый ребенок. Девочка, – волнение захлестывает меня, когда я вспоминаю снимки УЗИ, которые присылала мне Мари. От первой, на которой была изображена крошечная, трудно различимая форма, до последней, которая была настолько отчетливой, что я представляла, как протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее, и она обхватывает мой палец крошечным кулачком. – Это трудно, потому что она в Колорадо. Я все еще надеюсь приехать на роды, но у нас тут все запуталось.

Я понятия не имею, где мы будем жить, пока Клэй не определится со своими планами.

– В твоей ленте было много баскетбола. Ты, наверное, фанатка, – говорит Энни.

– Мой парень баскетболист.

– За команду играет?

– За Лос-Анджелес.

Энни понимающе кивает, берет свой напиток и направляется к угловому столику у окна, повернувшись спиной к улице. Может быть, чтобы получить солнечный свет или уединение.

Эти двое напоминают мне моих друзей в Денвере. На них не производят впечатления люди, которые «значимы», либо потому, что они тоже значимы, либо потому, что им просто наплевать на ярлыки и количество подписчиков. Это радует, потому что мне трудно защититься от таких людей.

– Было так здорово, когда они выиграли в этом году, – говорит Энни. – Я немного слежу за ними, и время от времени мы сидим в одной из лож. Кто из них твой парень, если мой вопрос корректен?

– Клэйтон Уэйд.

Они обмениваются взглядами.

– Наверное, было тяжело наблюдать за победой его команды со стороны. Но он все равно чемпион.

– Верно. Хотела бы я знать, где он будет в следующем году, – говорю я.

– У него нет контракта?

Я качаю головой, чувствуя себя глупо.

– Переговоры – это всегда тяжело, – любезно говорит Энни.

Мы переехали сюда ради баскетбола, но Клэй не говорил со мной о своей карьере после чемпионства.

Я потягиваю свой латте – он вкусный – и стараюсь не обращать внимания на беспокойство, которое вот уже несколько недель преобладает в моем желудке.

Энни берет в руки телефон, набирает на нем текст, а затем с размаху нажимает на кнопку.

– Вот. Я одна из твоих миллиардов подписчиков, – она ухмыляется. – Мы с Тайлером устраиваем вечеринку в эти выходные. Тебе стоит прийти. Там меньше упражнений, чем в барре-классе, но я могу пообещать потрясающие напитки. Некоторые из них немного крепче, чем те, что здесь, – она постукивает по стенке своей кружки.

Моя грудь расширяется от надежды. Такое ощущение, что я не могу найти ритм со времен чемпионата. Вообще с тех пор, как мы сюда переехали. Перспектива новых друзей заряжает энергией.

– Спасибо за приглашение. Я поговорю с Клэем.

– Если он не захочет, – Энни откидывает волосы, – ты все равно должна прийти.

КЛЭЙ

– Я уничтожу тебя, – сообщаю я парню, стоящему рядом со мной.

– Невозможно. Ты не сможешь это сделать.

Я выстраиваю линию броска, следя за целью. Сместить вес. Отвести назад. И замах.

Треск.

Мяч для гольфа устремляется к горизонту.

Три моих спутника наблюдают за дугой мяча. Он приземляется в центре фервея.

– Если тебе нужна запасная работа, вот она, – Тони, предприниматель в области программного обеспечения, хлопает меня по бицепсу.

Мы садимся в наш гольф-кар, я – на водительское сиденье, двое других парней – на пассажирские. Наши кэдди присматривают за сумками, пока мы едем к фервею.

Мы заканчиваем играть и говорим о летних каникулах. Похоже, все провели их в Греции или в своих домах у озера.

– А ты? – спрашивает меня один из них.

– Ты шутишь? Он на каждом рекламном щите в городе, – заявляет Тони.

С тех пор как мы выиграли чемпионат, я заключаю как никогда много рекламных сделок.

Иронично, ведь в постсезоне я не набрал ни одного очка. Но восприятие людей важнее правды.

– Может, сфотографируемся? – спрашивает Тони, когда мы заканчиваем наши восемнадцать лунок.

После того как я соглашаюсь и попадаю в кадр, он снимает кепку, поворачивает камеру телефона к нам и щелкает.

– Я пришлю тебе смс, – обещает он.

Мой телефон жужжит в десятый раз.

– Тебе нужно ответить? – спрашивает Тони.

– Нет.

Но когда я смотрю на телефон, это Нова.

Нова: Ди написала мне сообщение о твоем контракте.

Блядь. Ди такая настойчивая.

Клэй: Она не должна тебя беспокоить.

Нова: Похоже, она выполняет свою работу. Во сколько ты будешь дома?

Клэй: Не уверен. После будет ужин.

Я сижу за круглым столом, веду светскую беседу, которую раньше ненавидел, и пью до тех пор, пока кайф не поселится в глубине моего мозга.

Я уже на третьей кружке пива, когда ко мне подходит знакомое лицо.

– Привет, чувак. Как дела? – он один из молодых парней из команды Лос-Анджелеса. Я хлопаю его по спине, и он делает то же самое со мной. – Это был безумный сезон, верно? Не могу дождаться, когда получу свой трофей. Держу пари, ты мечтал об этом неделями. Я знаю, что мечтал.

Когда я сплю, мне ничего не снится. В этом-то и проблема.

Я держу приветливое лицо, веду себя как чемпионом. Но ничего из этого не ощущалось так, как должно было. Не было ни прилива удовлетворения, ни удовлетворения от того, что я достиг мечты всей своей жизни.

Я добрался до вершины горы и ничего там не нашел. Только крепнущее с каждым днем убеждение, что я этого не заслужил. И я понятия не имею, что с этим делать.

Направляюсь к дверям, не попрощавшись с организаторами. Моя машина остается на парковке, пока я сажусь в лимузин, и он уезжает.

Тони прислал мне фотографию. Когда я смотрю на нее в первый раз, она меня поражает. Он выглядит комфортно в своем зеленом поло. На мне солнцезащитные очки и черное поло, на руках – татуировки.

Это тот, кто я сейчас?

Есть варианты – команды, которые подписали бы со мной контракт, если бы я хотел остаться в игре, даже если мое колено не восстановится. Но мне ненавистна идея быть чем-то вроде одолжения, наследием, единственным вкладом которого является некая аура чемпионства, как несвежий одеколон, который плохо выдерживается.

Я мог бы объявить о своей отставке, но это будущее еще более мрачное.

Забор распахивается, и лимузин подъезжает к дому. Темно, внешние фонари у ворот не горят.

– Давайте я высажу вас у… – Лимузин резко останавливается на полпути к двери. – Простите, мистер Уэйд. Кажется, я въехал в ваш сад.

Невозможно перепутать звук шин по газону, когда он снова съезжает на асфальт и объезжает участок с цветами, которые Нова посадила перед домом этой весной.

Я не готов войти.

В одиночестве мне не нужно лгать о том, что я чувствую.

Делать это на людях – одно дело, а притворяться перед Новой – совсем другое.

– Подождите секунду, – говорю я водителю, когда машина плавно останавливается.

– Все в порядке, мистер Уэйд?

Я не отвечаю.

Я люблю Нову и раньше не мог дождаться нашей встречи. Теперь я не уверен, что помню, как чего-то ждать с нетерпением. Я словно отделен от мира стеклянной стеной.

На полках мини-холодильника стоят маленькие бутылочки с алкоголем, и я беру одну.

– Мистер Уэйд, мне неловко просить, но можно мне взять автограф? Это для моего сына.

Надежда в его голосе заставляет меня приостановиться. Я ставлю бутылку обратно на полку и беру кепку и маркер, которые он передает.

Выйдя из машины, я волочу ноги по подъездной дорожке и набираю код входа в дом.

В гостиной горит свет. Я направляюсь в ванную, когда вижу, что дверь в ее студию приоткрыта.

Внутри Нова рисует за мольбертом. Из колонки Bluetooth в одном из углов льется тихая музыка.

У нее светлые волосы, побледневшие от солнца, и скрученные в беспорядочный узел на голове. Розового цвета не осталось, и я пытаюсь вспомнить, когда это произошло.

Ее серое хлопковое платье доходит ей до колен. Голые ноги и ступни загорели за лето на улице.

Нова сосредоточена на своем мольберте, но она тоже покачивается.

Я представляю, как она поднимает на меня глаза, хватая меня так, как она это делала.

Я подхожу к ней.

Переворачиваю ее на руках, несу к стене и прижимаю к ней.

Ее ноги обхватывают мою талию. Она тянется к моему ремню, расстегивает его и брюки. Мы снимаем их, и я протискиваюсь между ее ног, проникая внутрь до упора. Ее спина выгибается, и она тихонько стонет.

Никто из нас не произносит ни слова.

На мгновение это все.

На мгновение этого достаточно.

Словно почувствовав мое внимание, она поднимает глаза от мольберта.

– Привет.

Я моргаю, стоя в дверях.

– Удивлен, что ты не спишь.

– Я не могла уснуть, – она вытягивает руки над головой, показывая пятна краски на руках и шее.

Вокруг нас повсюду холсты, в основном с изображениями танцоров.

– Баскетбол тебе больше не интересен, – замечаю я.

– Значит, нас двое, – мое тело напрягается, и в то же время ее глаза расширяются. – Прости. Я просто имею в виду, что сейчас сентябрь, и мы понятия не имеем, что ты будешь делать в следующем году. Где ты будешь играть или…

– Я со всем разберусь, – мой голос звучит грубее, чем я предполагал, но я чувствую, что он так же отсоединен от меня, как и все остальные части моего тела.

– Как прошел турнир?

– Мы собрали много денег, – я чувствую пустоту. – Как прошли занятия по барре? – спрашиваю, пытаясь вспомнить ее расписание.

– Хорошо. У меня появились друзья, которые пригласили нас на вечеринку в эти выходные. Хочешь пойти? – спрашивает она.

Вечеринка.

Я только что провел весь день в окружении других людей. Но она хочет – это видно.

– Да, конечно.

Она выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но не делает этого.

– Лимузин наехал на одну из клумб, – наконец продолжаю я.

Ее лицо искажается.

– Маргаритки?

– Может быть, – я поднимаю плечо. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

На полпути к выходу я оглядываюсь…

Но она уже снова рисует.