Текст книги "Принимающий удар (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

17

НОВА

– Как все прошло? – спрашивает Брук, когда я отвечаю на звонок по пути из галереи.

– Хорошо и плохо, – я тяжело выдыхаю, пока иду по Весь 24. – Он просил забрать мои работы этим летом, возможно, для целой выставки.

– Это фантастика!

Никогда раньше со мной никто серьезно не говорил о моей карьере и будущем. Галерея была маленькой, но красивой, а выставленные экспонаты поразили меня.

– Но он занимается только спортивным искусством. Я думаю, мне бы хотелось расширить сферу деятельности, – я натягиваю воротник, чтобы защититься от ветра.

– Бренд – это все. Ты можешь закрепиться в этой нише, Нова, а потом делать все, что захочешь.

Такая возможность захватывает.

Когда я росла, мне казалось, что я видела мир, переезжая с места на место в трейлере. Теперь я понимаю, что видела лишь его часть: пейзажи и маленькие городки, а не стиль и богатство, которые я увидела с тех пор, как впервые приехала в Денвер на свадьбу сестры.

Это не лучше, просто по-другому.

Я сверяюсь с картой, чтобы понять, как мне добраться до места нашей встречи.

– Ты направляешься в «Нейман Маркус»? – спрашивает она.

– Да. Я буду там через пять минут.

Когда я подхожу к Брук, она обнимает меня.

– Здесь работает одна из девушек из моего женского общества.

Она представляет меня, и другая женщина протягивает мне руку, демонстрируя огромный бриллиант.

– Ого, ты помолвлена? – спрашивает Брук.

– Ммм. Встречаешься с кем-то особенным?

Брук откидывает волосы.

– У меня есть куча парней, которых я проверяю, – она окидывает взглядом несколько стоек и манекенов и жестом показывает на кучу предметов. – Мы хотим примерить это.

– Боюсь, у нас только одна VIP-гримерка.

– Мы поделимся.

Нас проводят в отдельную гримерку размером со спальню.

– Думаешь, она бы носила это кольцо на лбу, если бы могла? – спрашивает Брук, затаив дыхание.

Мои губы изгибаются.

– Кажется, она им гордилась. Ты можешь купить себе такое же, если захочешь.

– Я не хочу остепеняться. Быть привязанной к парню навсегда – мой кошмар. Но меня сводит с ума то, как некоторые девчонки превозносят себя над другими людьми, – она вздрогнула. – А что насчет тебя? Вы с Клэем, кажется, начинаете сближаться. Хоть я и не самая большая болельщица за отношения, но никогда не видела, чтобы он прилагал столько усилий.

Мое сердце замирает, и я оглядываюсь на подругу.

– Правда?

– О да. То, как он смотрит на тебя. Как он ищет тебя, когда ты не рядом с ним.

Я влезаю в платье и смотрю на свое отражение.

– Он хочет рассказать о нас всему миру.

– А ты не хочешь?

Я обдумываю это.

– Хочу. Но, может быть, я привыкла к уединению? Мне нравится, что наши отношения – это наше дело, и никого больше не касается. На днях я закончила рисовать пораньше и зашла повидаться с ним после игры. Там была очередь людей, желающих сделать селфи и получить автографы, желающих просто быть рядом с ним. Если мы выйдем в свет, это будет большое событие. Не только для друзей и семьи, но и просто потому, что это Клэй.

– Когда отношения публичны, люди лезут в них, но это не значит, что они знают, что между вами на самом деле, да и не должны знать.

Я думаю о том, как заставить его смеяться и улыбаться.

Мне нравится, как усердно он работает, как добр к тем, кому нужна помощь, особенно когда никто не смотрит.

Я начала представлять себе будущее с ним, не только ночи и дни, но и дни рождения и годовщины.

– Чего ты боишься? – спрашивает Брук.

Мой взгляд встречается с ее.

– Я влюбляюсь в него.

Она медленно и широко улыбается.

– Очевидно.

Меня охватывает шок.

– Это очевидно для тебя или для него?

– Для меня, потому что я умнее твоего парня для секск.

Я тянусь к молнии и опускаю ее вниз.

– Так если ты не романтик, почему ты за наши отношения?

– Потому что ты – моя подруга, и я хочу, чтобы все любили тебя так же сильно, как и я. К тому же, эти парни привыкли все контролировать, и забавно наблюдать, как они заботятся.

Я бросаю ей футболку, и она ловит ее, смеясь.

Чем больше я об этом думаю, тем больше мне это нравится.

Я скажу Клэю, что не против объявить о нас, чтобы он не беспокоился о давлении на меня. Я ему доверяю.

– Не уверена, что у нас будет время после завтрашнего возвращения. Он отправляется в очередное путешествие.

Брук усмехается.

– Тогда давай вернемся пораньше.



– Ты не видел Клэя? – спрашиваю я Новичка у раздевалки «Кодиакс».

Он машет рукой в сторону поля.

Мы с Брук вернулись в рекордные сроки. С момента нашего разговора я думаю только о встрече с Клэем.

Моя грудная клетка напряглась так сильно, что кажется, будто сердце вот-вот вырвется из-под ребер.

После полета, я приняла душ и поехала на стадион, решив, что найду там Клэя.

Я иду по извилистому коридору к полю, мысленно повторяя все, что хочу сказать.

Когда я дохожу до конца туннеля, то слышу голос Клэя, тихий, но настоятельный.

– …нужно поговорить о нашей сделке.

– О сделке, в которой я согласился перевести тебя в Лос-Анджелес? – вклинивается голос Харлана, такой же напряженный, но с нотками разочарования.

Я останавливаюсь, не обращая внимания. Должно быть, это связано с тем, из-за чего они ссорились на Рождество.

– Ты не выполнил свою часть сделки, – говорит Харлан.

– Я не виноват, что она вернулась.

Волоски на моей шее поднимаются.

– Нет, но ты должен был держаться от нее подальше, когда она вернулась.

Мое сердце замирает.

Я не могу поверить в то, что слышу.

Мне хочется бежать, но я не могу заставить себя сделать это.

Вместо этого я выхожу в коридор.

Они оба поворачиваются ко мне лицом. У Клэя шокированное выражение лица, у Харлана удивленное и виноватое.

– От кого ты должен был держаться подальше? – спрашиваю я так уверенно, как только могу.

– Нова. Я думал, ты в Нью-Йорке, – говорит Клэй, но Харлан прочищает горло.

– Ты. Он должен был держаться от тебя подальше.

Нет.

– Почему? – мой голос дрожит.

– Потому что так было бы легче для всех, – снова Харлан.

Я поворачиваюсь к нему, мои руки сжимаются в кулаки по бокам.

– Мы должны были стать семьей. Я доверяла тебе, а ты манипулировал мной.

Его челюсть сжимается.

– Нова, это не то, что…

– Мари всегда так поступала, когда росла, но, по крайней мере, она была моей сестрой. Кто ты такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?

Он не отвечает.

– И ты, – я поворачиваюсь лицом к Клэю, намереваясь обрушить на него весь свой гнев. Но при взгляде на него эмоции нахлынули на меня волной. У меня загораются глаза, я кручусь и выбегаю из здания.

Клэй идет за мной по пятам.

– Нова. Нова, подожди.

Он догоняет меня у входных дверей, его кроссовки намокли из-за снега. Я смотрю на него, не скрывая слез, которые жгут мне глаза.

– Это не то, что ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, что я думаю? – я делаю дрожащий вдох.

– Позволь мне объяснить.

– Что ты заключил с Харланом какую-то сделку, которая затронула мои чувства и твою карьеру?

У него перехватывает горло, а выражение лица превращается в маску страдания и обиды.

– Я сказал тебе, что паниковал в ту ночь из-за нас. Это была правда.

– Значит, ты пошёл у меня на поводу и решил, что между нами всё кончено, не посоветовавшись со мной.

– Когда ты так говоришь, это звучит плохо.

Мои глаза расширились.

– Это я виновата, что звучит плохо?!

Клэй проводит руками по лицу.

– Мне жаль.

Следующий вздох болезненный. Я хотела сказать ему, что готова к публичности, а теперь кажется, что все, что у нас было, было построено на лжи. Наконец-то я почувствовала, что мы на равных, а он все это время обращался со мной как с ребенком.

– Я тоже.

Я ненадолго закрываю глаза, как будто это может заблокировать бушующие во мне эмоции, но когда я открываю их, вся обида, разочарование и гнев выплескиваются наружу.

– Ты думаешь, что знаешь все лучше всех. На поле и за его пределами. Но не тебе решать, что лучше, Клэй.

Он тянется ко мне, как будто это самая естественная вещь в мире. Как будто это его право – прикасаться ко мне, и он может все исправить, если мы будем ближе. Часть меня тоже этого хочет, поэтому я заставляю себя отступить.

Его руки опускаются по бокам, в темных глазах светится страдание, пока он борется со своим самообладанием.

– Я не ожидал увидеть тебя перед отъездом в поездку. Я не хочу потерять тебя из-за пустяка. Позволь мне пригласить тебя куда-нибудь сегодня вечером. Мы можем поговорить об этом.

Да.

Я ненавижу, когда между мной и людьми, которые мне небезразличны, возникают барьеры.

Вот как все это началось – желание быть в хороших отношениях с моей сестрой

Но…

Это мой старый шаблон. Я не хочу уступать, быть тем, кто прогибается просто потому, что у меня это лучше получается. Я хочу постоять за себя.

– Похоже, ты уже достаточно наговорился за нас обоих, – говорю я и иду в сторону улицы.

На этот раз он не идет за мной.

18

НОВА

– Нова.

Я поворачиваюсь и вижу Джеймса Паркера, стоящего позади меня в спортивной куртке и джинсах, его худощавое лицо напряжено.

Я снимаю наушники.

– Привет.

Последние несколько дней я с головой ушла в работу над фреской.

Уже занимаюсь парнями на поле. Это не буквальное исполнение, стиль подразумевает энергию, скорость и связь.

Я не видела Клэя с тех пор, как поймала его и Харлана в коридоре. Он писал мне несколько раз, но я не чувствую, что готова к разговору.

Сосредоточиться на своем творчестве сложно, когда речь идет о человеке, в которого я влюбилась и с которым не разговариваю, но я стараюсь забыть об этом.

– Я все еще работаю над третьим элементом, – говорю я Джеймсу. – Если с фреской возникнут проблемы…

– Проблема не в том, как выглядит стена, а в том, что есть утечка. Ты ее допустила.

Мои брови взлетают вверх, когда я вспоминаю фотографию недельной давности.

– Я не делала этого.

– На гала-концерте нас ждет большое открытие. В нашем контракте было прописано, что работа останется в тайне.

– И я соблюдала это условие, – заверила я его. – Это мог быть кто угодно. У всех игроков и персонала есть доступ к стене.

– Всех их проинструктировали не делиться фото, и ни у кого из них нет мотива делать это. Я был более чем щедр, пересмотрев условия нашего соглашения.

Я уверена, Клэй сказал бы, что это справедливо, но неважно.

– Я понимаю, что этот гала-вечер много значит для вас.

– Это больше, чем просто много. «Кодиаки» идут к успеху, никто не думал, что они выживут в лиге. С тех пор как я их купил, я превратил их в конкурентособную команду.

– Я уверена, что все в организации хотят добиться успеха.

Он нахмурился.

– Это я все устроил.

– Вы тоже забиваете голы? – шучу я.

Он не улыбается.

– Все в этом здании работают по моему приказу. Когда они перестанут меня устраивать, их уберут. Я не хочу, чтобы мы оказались в таком положении. Ты понимаешь?

Его слова подействовали на меня как ведро ледяной воды на голову.

Я расправляю плечи и смотрю ему в глаза.

– Да. Да, думаю, что понимаю.

Мне начинает казаться, что этот гала-концерт нужен даже не команде, а ему.



Мари поднимает глаза от плиты, на которой готовит.

– Передай мне пармезан.

Я протягиваю ей тертый сыр, и она бросает кучу, потом еще.

– Я думала, молочные продукты под запретом? – спрашиваю я, удивляясь.

– Честно говоря, в последнее время мне их очень хочется.

– Джеймс был таким придурком, – говорю я, отмахиваясь от наполовину наполненного бокала вина.

– Харлану он тоже не очень нравится, – признается она.

– Я так и поняла. Но я ожидала, что ты скажешь что-то вроде: «Деньги заставляют мир крутиться, Нова».

Она наклоняет голову, протягивая руку за своим вином.

– Я так не говорю.

– Ты немного преувеличиваешь.

Ее глаза закатываются, и я нахожу улыбку.

– Джеймсу скучно, и он пытается где-то оставить свой след. Его семья попала в заголовки благодаря своей деловой хватке, и он тоже хочет видеть свое имя в газетах.

– Я не публиковала фотографии. Ты же не думаешь, что Джеймс сделал это сам?

– Нет. Тот факт, что это вышло без его ведома, разозлил его, но, вероятно, еще больше разозлил тот факт, что его имя ни разу не было упомянуто.

– Тогда, должно быть, это сделал кто-то другой, вероятно, в качестве шутки.

Когда Мари пригласила меня на ужин, я сразу же согласилась.

– У меня есть хорошие новости, – говорю я. – Один галерист в Нью-Йорке хочет устроить выставку моих работ.

– Правда?!

– Ммм… Я не была уверена, что соглашусь, но, судя по тому, что говорит Джеймс, мне нужно начинать продумывать свои дальнейшие действия.

– Тебе никогда не нравились ультиматумы. Когда нам было шесть или семь, ты бегала голышом, и мама с папой сказали тебе одеться к ужину, или купаться в озере все время, пока нас не будет, а мы заберем тебя после. Ты нырнула обратно, даже не оглянувшись.

– Это имело неприятные последствия. Несмотря на то, что там был спасатель, мама пошла за хот-догами, и всем вам пришлось остаться на пляже и есть на одеяле.

– Это было весело, – говорит она, ухмыляясь. – Что заставило тебя перестать быть той девушкой?

– Много чего, – я делаю большой глоток вина. – Мама и папа умерли. Ты всегда делаешь правильные шаги. Мне стало казаться, что я не помогаю, идя своим путем. Поэтому я старалась плыть по течению, а не создавать волны.

Она хватает меня за руку.

– Ты можешь делать волны со мной.

Я улыбаюсь.

Мари смотрит на мой почти пустой стакан.

– Нам нужна новая бутылка, – настаивает она, хотя к своей она едва прикоснулась. – Можешь сходить за ней?

– Какую взять?

– Любую, что тебе понравится.

Я спускаюсь в погреб и выбираю наугад две красного вина.

– Мар, я захватила запасной вариант на случай, если она из монастыря пятнадцатого века и хранится для вашего с Харланом первенца…

Я замолкаю, когда вижу, как она стоит над островом, уставившись на мраморную поверхность, с деревянной ложки капает на пол.

Она поднимает мой телефон.

– Нова. Кто это?

Ворчун: Я чертовски по тебе скучаю. Не могу уснуть без тебя.

У меня сводит желудок.

– Пожалуйста, скажи мне, что это не один из игроков Харлана. Майлз любит пофлиртовать, но тебе лучше знать, что…

– Это не Майлз. Это Клэй.

Ее рот открывается.

– Нова. Он мудак.

Я ставлю обе бутылки вина на остров и делаю вдох.

– Он хороший парень. Ты его не знаешь, не так, как я. Все знают только то, что он сам рассказывает СМИ в интервью.

– У тебя не самый лучший послужной список для суждений.

– Брэд тебе нравился, – я переворачиваю одну из бутылок и снова ставлю ее.

– Значит, ты спишь с ним.

Я расправляю плечи.

– Я люблю его.

Она резко вдыхает.

– Нова… Не говори так.

– Ты думаешь, я не знаю, что у меня на сердце? – в моем голосе слышится раздражение.

– Я думаю, когда дело касается твоего сердца или твоей головы, сердце всегда побеждает.

– Ты влюбилась в Харлана и вышла замуж через 6 месяцев отношений, – возражаю я.

– Но я знаю его вдоль и поперек. Это было продуманное решение.

Приходит еще одно сообщение.

Ворчун: Мы с Харланом поговорили. Он обещал держать все в тайне столько, сколько тебе нужно.

Глаза Мари сужаются.

– Харлан знает?

Черт возьми.

Ее лицо бледнеет от шока или ярости – не знаю точно.

– Мы не храним секретов, Нова. До тебя у нас их не было.

Такое чувство, что она дала мне пощечину.

– Я знаю, ты расстроена, Мар, но это не моя вина.

Я хотела сблизиться со своей сестрой, а теперь своим присутствием здесь я все усложнила.

Когда я думаю, что хуже уже быть не может, раздается звук двери в гараже.

– Привет.

Харлан.

Мари протопала мимо меня к своему мужу в фойе. Его костюм сидит безупречно, но он выглядит усталым – пока не видит ее, и у него в глазах появляются морщинки.

– Рад тебя видеть.

– Как давно ты знал о Клэе и Нове?

Он смотрит между нами, выражение его лица напрягается.

– Может, мне стоит уйти, – бормочу я.

Харлан говорит первым.

– Может, и стоит.

19

КЛЭЙ

Неделя проходит в суматохе перелетов, тренировок и стадионов других команд. Спустя две выездные игры мы возвращаемся в самолет, направляющийся в Денвер.

Мы проиграли обе игры.

В самолете черное, как смоль, небо наводит на худшие мысли.

Майлз смотрит видео на своем телефоне, украдкой поглядывая на меня.

– Что? – я ворчу, выхватывая телефон у него из рук.

Это ролик о том, как я поссорился с тренером после третьей четверти, когда он кричал на меня за мою игру. Не потому, что мои показатели были на нуле, хотя и это было так, а потому, что я не помогал своей команде проводить схемы, чтобы удержать нас в игре.

Микрофоны на видео улавливают его комментарии.

– Мне все равно, если ты не можешь забросить мяч. Спустись на землю, раздавай передачи и заставь этих ребят попотеть.

И мои.

– Мне слишком много платят за то, чтобы я просиживал всю ночь.

– Тебе слишком много платят, чтобы ты этого не делал.

Вместо того чтобы подчиниться, я встал лицом к лицу с тренером и выложил ему все начистоту.

Я был расстроен из-за Новы и потерял голову, выплеснув все на того, на кого не должен был.

Он усадил меня на скамейку запасных в четвертом периоде.

Но это не помешало мне наорать после того, как микрофоны исчезли.

– Тебе легко говорить нам, что мы должны делать, вести себя так, будто у тебя есть ответы на все вопросы, – выдавил я из себя. – Ты сам сказал, что ты не больше, чем пешка между Джеймсом и Харланом. Любой из них может щелкнуть пальцами и уволить тебя. Да, ты очень смелый.

Я ожидал, что он оштрафует меня на месте.

Вместо этого он замолчал и вышел. После игры, в раздевалке, я сообщил Хлое, что не собираюсь выступать перед СМИ.

– Тебя не приглашали, – бодро ответила она.

Мы с Новой не разговаривали несколько дней, и это было чертовски ужасно.

Я написал полдюжины сообщений, чтобы узнать, как она, но она не ответила.

Мне не нравится, что она узнала, но важно, как она узнала. Я планировал рассказать ей о своей сделке с Харланом. Но только после того, как придумаю, как рассказать Харлану – и всем – о нас.

Моя голова откидывается на кожаное сиденье. Эмоции когтями впиваются в мою грудь, проникая под ребра, в те места, которые я не могу защитить ни самолюбием, ни репутацией, ни молчанием.

Ей больно, и я не могу это исправить.

Не тогда, когда она не отвечает на мои сообщения.

Не тогда, когда я нахожусь в самолете за тысячу миль от нее.

Мне нужно, чтобы она поняла, что я не пытался манипулировать ею.

Год назад я хотел только одного – чтобы мое колено не болело.

Оно здорово уже несколько недель.

Так почему же мне кажется, что моя жизнь рушится?

– Я облажался, – говорю я.

Майлз подается вперед, оглядывая самолет. Остальные члены команды ведут беседы один на один, или спят, или смотрят видео, или слушают музыку.

– Ребята дадут тебе еще один шанс, – говорит он.

– Я беспокоюсь не о парнях, – признаюсь я.



На следующий день мы тренируемся с помощником тренера, когда Майлз окликает:

– Где тренер?

Я бросаю взгляд на часы в углу спортзала. Не в его стиле опаздывать.

Я направляюсь к трибунам и достаю телефон из сумки. Сообщений нет. Я набираю его контакт.

Раздается звонок.

Снова.

Включается голосовая почта.

– Тащи сюда свою задницу, старик, я делаю твою и свою работу. Ты захочешь сделать снимок, такое больше не повторится, – я отключаюсь и возвращаюсь к тренировке.

Это не извинение, но уже половина дела.

Я перешел черту с тренером. Выместил на нем все дерьмо, в котором он не был виноват. Я заглажу свою вину сегодня.

Джейден и помощники тренера проводят с командой несколько тренировок, а я наблюдаю за ними.

Через несколько минут подбегает Новичок и смотрит мимо меня.

– Клэй.

Голос за спиной мне знаком, а вот имя – нет. Харлан никогда не называет меня Клэем.

Я выпрямляюсь, мгновенно настораживаясь. Что-то не так.

– Что случилось?



Больница – это масса коридоров, спешащего персонала и пищащего оборудования. Мои шаги обгоняют медсестру, ведущую нас внутрь.

Джей, Майлз и Атлас смотрят на меня пустыми глазами. За ними – ряд помощников тренера.

Я ненавижу больницы. Моя младшая сестра провела в ней слишком много времени, и я ничего не смог для нее сделать. Я бросился в свою игру, потому что жить с мыслью, что я ни на что не влияю, было невыносимо.

Мы все ждем час.

Два.

Харлан приходит с усталым видом.

– Спасибо, что пришли. У нас нет всех подробностей, но мы понимаем, что машина тренера съехала с дороги и врезалась в дерево сегодня поздно вечером. Врачи считают, что это могло быть следствием сердечного приступа, но в результате он получил значительные травмы. Я понимаю, как много тренер значит для вас. Ему было бы приятно узнать, что вы здесь.

– Он узнает, как только выйдет, – настаивает Джей.

– Это произойдет не скоро. А пока вам следует пойти домой и отдохнуть, – говорит Харлан.

По очереди ребята уходят. Сначала Майлз, потом Атлас. Новичок. Джейден. Тренерский штаб тоже.

Я продолжаю расхаживать по комнате. Все еще в толстовке поверх тренировочной майки, плюс шорты, на ногах кроссовки.

– Ты не увидишь его сегодня вечером.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с Харланом.

Он кладет руку мне на плечо, но я отдергиваю ее. Я обращаю внимание на свое колено, на шрам на нем.

Харлан уходит и через минуту возвращается с выцветшим голубым полиэстером, сложенным в руках.

– По крайней мере, наденьте это, чтобы не замерзнуть.

Харлан оставляет мне медицинскую форму. Я бросаю ее на стул и прохожу кругами по палате. Люди замечают меня, но медсестрам все равно.

Я здесь не знаменит. У меня нет власти.

Я возвращаюсь на пост медсестры.

– Позвольте мне увидеть его.

– Вы не можете его увидеть, мистер Уэйд, – она хмурится.

Я провожу рукой по лицу.

– Мне нужно его увидеть.

Она начинает спорить, но другая медсестра прочищает горло.

– Вы можете войти.

Я вхожу в комнату, полную пищащих аппаратов. Он лежит на кровати, повсюду подключены трубки и мониторы. В кои-то веки он спокоен.

Стула нет, поэтому я беру один из коридора и заношу его в палату.



НОВА

Последнюю неделю я хожу по стенке.

В буквальном смысле.

Фреска поглощала все мои минуты бодрствования.

Но когда Брук пришла домой потрясенная и рассказала мне о тренере, я не могла усидеть дома.

Двадцать минут спустя я в больнице. Благодаря эмоциональному порыву медсестры наконец впускают меня.

Клэй сидит на крошечном стульчике для посетителей у постели своего тренера.

В постели человек, который всегда выглядел бодрым и энергичным, неподвижен и бледен.

Гнев и предательство, которые я испытывала, кажутся незначительными по сравнению со сценой, разыгравшейся передо мной.

Я кладу руку на плечо Клэя.

– Привет.

Он не отвечает.

Я начинаю отстраняться, но рука Клэя накрывает мою.

– Привет.

– Как он? – спрашиваю я.

– Не очень, – слова едва слышны.

– Как давно ты здесь?

– С тренировки. Харлан пытался заставить меня уйти, – когда он убирает руку, я скучаю по ней.

– Харлан прав, – уже за полночь.

– Это моя вина, – продолжает он, словно не слыша меня.

Мои руки обхватывают мое тело. Только сейчас я понимаю, что не надела пальто перед тем, как прийти.

– Ты не был за рулем.

– Нет, но я устроил ему ад в тот день.

– Твои слова не довели его до сердечного приступа и не заставили свернуть с дороги. Никто не обладает такой властью. Даже Клэйтон Уэйд.

Он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.

Я все еще расстроена из-за него, но ситуация уже знакома. Клэй, похоже, намерен остаться здесь на всю ночь, а это никому не поможет.

Я принимаю ответственное решение.

– Мы уходим. Дай мне свои ключи.

Я протягиваю руку, и после долгого раздумья Клэй лезет в карман и передает ключи.

Я веду его к выходу из больницы. Обычно, проходя через оживленное здание, люди фотографируют Клэя, но сегодня все, мимо кого мы проходим, либо больны, либо работают.

Слава не может превзойти болезнь.

Мы доходим до парковки, и Клэй кивает в сторону, где стоит его внедорожник.

– Я умею водить, – говорит он.

– Мне все равно на что, по-твоему, ты способен, – огрызаюсь я.

Его глаза удивленно расширяются, но когда я обхожу водительское сиденье и сажусь, он пересаживается на другую сторону.

Заскочив в его внедорожник, я сдвигаю сиденье на фут вперед и настраиваю зеркала.

– Мне очень жаль, – его голос наполняет темноту.

– Извинись перед тренером, когда он проснется.

– Я имею в виду за сделку с Харланом. Прости, что заставил тебя думать, будто я не доверяю тебе выбирать самой.

Слова оседают на мне, проникая под кожу. У меня нет времени защищаться от них, и нет никакой защиты от неприкрытых эмоций в его голосе.

– Сегодняшний вечер не о нас.

Я отвожу его домой.

На дорогах темно и тихо. Я не включаю радио.

Когда мы подъезжаем к зданию, ворота гаража поднимаются автоматически. По памяти я ориентируюсь на место рядом с лифтом.

Мы поднимаемся вместе, и я украдкой смотрю на него в свете люминесцентных ламп.

Я никогда не видела его таким.

Он всегда был сильным.

А сейчас он страдает.

Я знаю, каково это, когда кто-то вырывается из твоей жизни без предупреждения. В один момент ты разговариваешь с ним, смеешься, споришь или дискутируешь, а в следующий момент его уже нет.

Вот почему я не позволю ему справиться с этим в одиночку, что бы между нами ни было.

Широкий коридор украшен изысканными дорогими светильниками. Клэй забирает свои ключи и отпирает дверь. Свет включается автоматически, открывая знакомое, красиво оформленное пространство. Фойе ведет в отделанную белым гранитом кухню, а с другой стороны – в просторную гостиную с диванами и огромным телевизором.

– Ты голоден? Хочешь пить?

Он качает головой.

Я рассматриваю, во что он одет. Его колено выглядит опухшим.

– Тебе следует приложить к нему лед.

– Позже.

– Хотя бы прими душ.

Клэй стягивает с себя толстовку, а вместе с ней и майку.

От злобного фиолетового пятна у меня перехватывает дыхание.

– Что случилось?

– Не знаю.

Я провожу по нему пальцем. Он кажется сильным, но он тоже человек.

Я прохожу через его дом к главной спальне и ванной комнате. Свет включается, когда я вхожу внутрь. Я дохожу до душа и поворачиваю ручку.

Позади меня он стоит неподвижно, его взгляд устремлен на стену. Я начинаю пробираться мимо него, но он хватает меня за запястье.

– Не уходи, – его большой палец поглаживает точку моего пульса. Его великолепные темные глаза полны страха, вины и сожаления. – Я знаю, что не заслуживаю этого. Но я не могу смотреть, как ты уходишь. Не сегодня.

Он обнимает меня, крепко прижимая к своей груди. Мое сердце бьется между нами, глаза застилают слезы.

За все время, что мы вместе, он ни разу не обнимал меня. Если это вообще можно назвать объятиями. Он словно цепляется за скалу, чтобы его не унесло в море.

Я знаю, каково это – терять людей и винить себя. Я хочу удержать его здесь как можно дольше.

– Я забочусь о тебе. Так чертовски сильно, – шепчет он мне в шею. – Ты хотела вернуть сестру и начать все с чистого листа. Я – громоотвод и беспорядок. Лучший вариант для тебя – держаться от меня подальше.

Его слова выбивают меня из колеи. Я знаю, что он верит в то, что помогал, даже если это был хреновый способ сделать это.

Татуировки, обвивающие его руки и грудь, могут быть веревками, связывающими его.

Я не готова отпустить это, но и отступить от него тоже не могу. Все труднее сохранять бдительность, даже если мое сердце будет разбито.

– Я не хотела держаться от тебя подальше, – шепчу я у его обнаженной груди. Мои пальцы впиваются в гладкую кожу его спины.

Клэй сглатывает так сильно, что я это чувствую.

– Я тоже.

Это не твоя вина, – хочу сказать я ему.

Но вместо этого я показываю ему.