Текст книги "Принимающий удар (ЛП)"

Автор книги: Пайпер Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

4

КЛЭЙ

– Я сказала, никаких подарков, – упрекает Хлоя, когда подарки скопливаются на столе в «Майл-Хай».

– Да, но ты не это имела в виду, – говорит Джей.

Хлоя шлепает его, и он улыбается.

Дни рождения не стоят того, чтобы их праздновать, по крайней мере, когда они мои. Еще один год под солнцем, когда мое тело напоминает мне, что я не тот, кем был раньше.

Но сегодня не мой день рождения, так что праздновать проще.

На этой неделе мне не помешало бы отвлечься от беспорядочных чувств, которые преследуют меня повсюду с тех пор, как я узнал, что Нова вернулась.

Расстояния отсюда до Бостона было недостаточно, чтобы я перестал думать о ней.

То, что она живет со мной в одном городе, сводит меня с ума.

Хлоя сказала, что собирается сегодня вечером куда-нибудь с друзьями, но мы с Майлзом ее друзья, а Джей находится в зоне друзей/бывших парней, так что к этому моменту собралась вся команда. Итак, мы подкараулили ее в пабе.

– Что за черт? Я думала, мы рано придем! – входит Брук.

– Вы рано. Меня похитила куча спортсменов, – говорит Хлоя.

– Не притворяйся, что это не твоя ночная фантазия, – говорит Майлз.

Она бросает на него взгляд.

– Если бы у меня был гарем, то я предпочла бы хоккеистов.

Джей вздрагивает.

– Они воняют, Хлоя.

– Странные суеверия, – добавляет Майлз.

– Без зубов, – дополняю я.

Она смеется, но у меня сжимается в груди, когда вижу, как Мари и Нова входят в дверь следом за Брук.

На Нове леггинсы, черные ботинки и свитер под курткой. Она смеется, пока не видит меня, и ее улыбка исчезает.

Достаточно сложно притворяться перед всем миром, что она мне безразлична. Заставить ее поверить в это – еще одна пытка.

За столом с комфортом размещаются восемь человек, а нас шестеро, но пятеро из нас – крупные. С моей стороны Атлас сидит внутри, Майлз – посередине, а я – возле выхода. Напротив нас Мари устраивается рядом с Новичком, сильнее втискивая Хлою между ним и Джеем.

– Нова, садись сюда. Я принесу стул, – Майлз перелезает через меня, оставляя пустое место в центре лавки.

– А я где сяду? – спрашивает Брук, пока Майлз хватает один стул, затем второй.

– Миледи, – он протягивает один, а Брук опускается на сиденье.

Глаза Новы встречаются с моими.

Я привык держать чувства в себе, но теперь мне приходится смотреть ей в глаза и делать вид, что она не та, о ком я думаю каждую ночь.

Она не хочет садиться рядом со мной, но избегать этого еще более неловко.

Я без слов пересаживаюсь, и Нова опускается на соседнее место, оставляя между нами как можно больше места, чтобы она не выпала из-за стола. Итак, примерно дюйм.

Ее легкий цветочный аромат врывается в мои ноздри, как тогда, когда она соскользнула с лестницы и напугала меня до смерти. Подхватив ее на руки, я, возможно, спас ее розовую головку, но это испортило мою жизнь.

Я переживу следующий час, не дыша. Без проблем.

– Могу я предложить тебе выпить? – Майлз спрашивает Нову.

– Конечно, спасибо.

Майлз направляется к бару быстрее, чем я когда-либо видел на поле.

– Мне кока-колу, – кричит Брук ему вслед.

Джей достает маленькую коробочку и протягивает ее.

– С днем рождения, Хлоя.

Она удивленно смотрит на него.

– Не стоило.

Она разворачивает коробку, и оказывается, что это дорогие часы.

– Они прекрасны, Джей.

Майлз возвращается с напитками и протягивает бокалы Нове и Брук. Нова улыбается ему, а я скрежещу зубами.

– А вот и от меня, – Новичок протягивает небольшой завернутый прямоугольник.

Хлоя разрывает бумагу и открывает книгу.

– «Семь мужей Эвелин Хьюго». И она подписана? – продолжает она, открыв книгу, ее губы приоткрываются от восторга.

Джейден сужает глаза.

– Она недавно выложила в своих социальных сетях книгу Тейлор Дженкинс-Рейд. Я обратил внимание, – говорит Новичок.

– Если ты будешь так внимателен на поле, то будешь делать по десять результативных передач за игру, – говорит Джей.

– Да ладно, это твоя работа, – Новичок ухмыляется.

Джей не выглядит счастливым от того, что двадцатилетний парень флиртует с его бывшей. Не могу сказать, что я его виню.

Брук передает Хлое завернутую коробку.

– Это от меня и Новы. Так как мы соседи по квартире, поэтому делаем совместные подарки.

– Вы что? – ворчу я.

– Нова живет у меня, – беззаботно говорит Брук.

Мои руки сжимаются в кулаки под столом. Поскольку и так было недостаточно жестоко, что она работает со мной под одной крышей днем, теперь я знаю, что она и ночью живет рядом.

Хлоя открывает подарок и поднимает брови, рассматривая маленький фиолетовый предмет размером с ее ладонь.

– Это вибратор.

– Самый лучший вибратор, – объясняет Брук, как будто она дарит секс-игрушки каждый день. – Разные скорости, вибрации – очень крутая штука. У него даже есть приложение, чтобы можно было управлять им дистанционно, что значительно упрощает отношения на расстоянии.

Майлз нахмурился.

– Но это же не…

– Не член? Самая лучшая его часть.

– Правда? – Майлз с усмешкой спрашивает Нову.

Нова смеется.

– Женщины лучше умеют доставлять себе удовольствие, чем парни нам.

Я делаю глоток своего напитка, как будто не помню, как она выглядела, трогая себя на койках в лагере Кодиак, ее кожа блестела от озерной воды и пота.

Брук кивает.

– Игрушки – отличный способ исследовать разные ощущения и понять, что тебе подходит. Можно найти множество способов использовать их с партнером или даже в одиночку!

– Когда у тебя день рождения, Нова? – спрашивает Майлз.

– Весной.

– Ты хочешь вибратор, часы или книгу? Я записываю, – он ухмыляется.

– Если бы мне нужен был вибратор, я бы пошла и купила его. До весны слишком долго ждать, чтобы оставаться без удовлетворения.

Группа взрывается. Джей смеется, а Брук хлопает в ладоши от восторга.

Что за хрень?

Нова держит оборону в сердце команды – моей команды – как будто это ее команда, а меня как будто не существует.

Майлз наклоняется.

– Если я могу помочь в этом деле…

Она улыбается в свой напиток.

– У меня есть твой номер.

Я всегда думал, что лиге нужно больше качественных защитников. Жаль, что мы останемся без одного, когда Майлз умрет примерно через пять чертовых секунд.

У меня нет проблем с тем, что женщина берет все в свои руки. Это здорово и сексуально, и, наблюдая за тем, как Нова делает это, я получил достаточно, чтобы продержаться до матча всех звёзд. Но если эти руки принадлежат кому-то другому…

– Я серьезно. Если хочешь поэкспериментировать, я за, – продолжает Майлз, не обращая внимания.

Мой мозг в секунде от взрыва, и, клянусь, я слышу, как тикают часы.

– Ты не в ее вкусе, – говорит Мари Майлзу. – Нове нравятся хорошие мальчики.

Я кашляю.

– Моя сестра права, – говорит Нова, переводя взгляд на меня и ерзая на стуле. – Мне нравятся мужчины, которые открыты для чувств. И у которых есть место рядом с их раздутым эго.

Раздаются крики.

Чушь собачья.

Одно дело, когда она думает, что я покончил с этим, что мне все равно, пока это помогает ей жить своей лучшей жизнью. Смотреть, как она смеется с моими друзьями, как к ней пристает мой товарищ по команде, как она ведет себя так, будто у нас с ней никогда ничего не было – это не для меня.

Я напрягаюсь, наклоняясь вперед, чтобы опереться локтями на стол, и при этом сбиваю нож для масла на колени Новы.

– Прости, – бормочу я.

Я тянусь за ним, но она оказывается быстрее, придвигается ближе ко мне и берет с другой стороны.

Моя рука ложится ей на бедро.

Нова резко вдыхает.

– Парень без эго недостаточно хорош, – говорит Майлз, не обращая внимания.

– А что, если он просто скромный? – возражает Хлоя.

Джей ухмыляется.

– В сексе или баскетболе такого не бывает.

Группа продолжает говорить, но я сосредоточен на ней. На ее мягкости. Ее тепле через леггинсы.

Я должен отстраниться, но не делаю этого. Неделями не прикасаясь к ней, сейчас я не могу заставить себя остановиться.

Нова сжимает нож в одной руке, а другой тянется за своим напитком, костяшки ее пальцев белеют, когда она делает большой глоток.

– Ну же, Клэй, поддержи меня, – шипит Джей.

Я опираюсь свободной рукой о спинку кабинки.

– Похоже, у тебя все отлично получается, – моя рука поднимается выше.

Бедра Новы сжимаются, задерживая мои пальцы.

– Это не эгоизм, потому что, прежде чем ты достигнешь этого, ты обязан убедиться, что ты лучший, – встревает Майлз.

Еще дюйм.

Она прикусывает губу, ерзая на стуле.

Они все заняты этой темой, но я думаю только о ней.

– Вот именно, – соглашается Джей. – Ты должен высоко держать голову и знать, что ты заботишься о деле. О всех делах.

Теперь я прикасаюсь к ней.

У Новы перехватывает дыхание, и она издает сдавленный звук. Черт, она горячая. И влажная.

Я потираю костяшки пальцев взад-вперед. Ее глаза встречаются с моими, полные возбуждения и гнева в равной мере. Нова отпихивает мою руку и отходит к бару, оставляя нас смотреть ей вслед.

– Она выпила сегодня три капучино, – сообщает Брук, а остальные пожимают плечами.

Я жду две минуты, прежде чем отправиться за ней, пробираясь по коридору между туалетами.

Потрогать ее в момент безумия в баре? Не лучший мой ход, но я из кожи вон лез. Никогда не мог держать себя в руках рядом с ней, и, думаю, кое-что не изменилось.

Я планирую извиниться, но когда Нова выходит из туалета, она хватает меня за запястье и тащит в темную как смоль кладовку.

– Что, черт возьми, это было? – спрашивает она в темноте.

– Уронил нож.

– Он не упал в мое нижнее белье.

Моя грудь вздымается.

– Вы с Майлзом были в одном коктейле от того, чтобы снять номер.

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к тебе.

– Имеет, когда ты мокрая из-за меня, – я тянусь к выключателю и щелкаю по нему. – Однажды ты сказала мне, как сильно тебя возбуждают эти пальцы, – продолжаю я, поднимая руку. – Можешь опробовать их снова, если сомневаешься в своей памяти.

Ее глаза расширяются голубым огнем, розовые волосы рассыпаются по плечам.

– Мое тело больше не командует мной, и я ничего не должна мужчине, который закончил все в письме так же, как это сделал мой бывший.

Она бросает в меня слова, словно нападая, при этом она выглядит раненой. Не обвинение на ее лице, а боль, которая скрывается под ним, выводит меня из себя.

Я хотел дать ей возможность самой сделать выбор, понять, что ее достаточно. Вместо этого я дал ей еще один повод поверить, что это не так.

Каким же чертовски бессердечным я, должно быть, выглядел.

– Ты не хотел меня тогда. Сейчас я не твоя, – продолжает она, ее голос дрожит на грани. – Если тебе нужна эта рука, чтобы играть в баскетбол, ты дважды подумаешь, прежде чем снова прикасаться ко мне.

Она разворачивается и направляется обратно к выходу, позволяя двери захлопнуться за ней.

5

КЛЭЙ

– «Юта» – это «шлифовальные машины» в защите, – тренер показывает на экран в темной комнате кинотеатра. – Посмотрите на них.

Мы просматриваем запись игры на нашем командном собрании, и я откидываюсь назад, вытягивая ноги на сиденье перед собой. «Юта» технична, но не так физически развита, как «Лос-Анджелес». Именно поэтому вместо того, чтобы просматривать матчи, мой мозг переключается на вопрос, не обитает ли некая розововолосая принцесса в коридоре в нескольких сотнях футов отсюда.

Теперь, когда я знаю, как сильно я ее ранил, я не могу думать ни о чем другом. Она под моей кожей, в моей крови, в моем мозгу.

Я построил исключительную карьеру, будучи эгоистичным ублюдком, но когда дело касается ее…

Я ненавижу жить в мире, где она считает меня мудаком.

Я не проживаю свою жизнь, сожалея о том, что я сделала, но я не могу не задаваться вопросом, не ошибся ли я с ней.

С нами.

– Мы хотим попасть в плей-офф. Нам нужно взять у «Юты» три очка из четырех.

Плей-офф. Я стараюсь не загадывать так далеко вперед, потому что, если все пойдет по плану, я не буду в форме «Кодиаков», но возбужденный гул, разносящийся по комнате, невозможно игнорировать.

Харлан обещал вытащить меня, но пока что я все еще здесь, в окружении парней, которые хотят побеждать в этом городе – ради этого города.

Поднимается рука. Новичок.

– Мы справимся с ними. Они будут помнить о нас до конца жизни.

Майлз кричит и бьет кулаком Новичка.

– Уэйд, – кричит тренер, и все головы поворачиваются ко мне. – Ты много раз играл с «Ютой». Есть какие-нибудь рекомендации?

– Я смогу обойти их защитников. Центр на шаг медленнее.

– А что насчет остальной команды?

Я делаю паузу.

– Не могу ничего сказать.

Позже, когда я выхожу из зала, тренер хватает меня.

– Мне нужно, чтобы ты вырос наконец. Ты привык играть только за себя, но взрослые игроки играют за всю команду.

Я качаю головой.

– Следующий этап моего взросления – это держать трофей лучшего игрока в финале.

Он ругается.

– Ты не доберешься туда без четырех других парней. В этой игре не только звезды, Уэйд. Кто-то должен взять на себя ответственность за команду.

– Это твоя работа, старина.

– А что будет, когда меня не станет?

Усмехаюсь я.

– Ты переживешь всех нас в этой лиге.

После тренеровки, мои мышцы напряглись, а легкие горели. Я беру полотенце и вытираюсь, наблюдая за тем, как Новичок делает выпады по всему залу.

Я никогда не стану лидером, который нужен тренеру. Я слишком сосредоточен на своей собственной игре.

Но в молодом парне, надрывающем задницу на другой стороне площадки, я вижу частичку себя.

– Против него твой прием не сработает, – говорю я Новичку, называя одного из защитников команды соперника. – Он не даст тебе и шанса. Лучшее, что ты можешь сделать, это попытаться переключиться на четверку или пятерку.

Его брови поднимаются, дыхание сбивается, когда он повторяет движение.

– Думаешь, я не справлюсь с ним?

Неважно, что думаю я, важно, что думает Новичок. Что он намерен делать. А в его глазах неуверенность.

Может, я и не знаю, как исправить ситуацию с Новой, но это я могу исправить.

– Ставлю пять тысяч, что он тебя сделает, – говорю я.

Новичок ухмыляется, не обращая внимания на мои усилия.

– Я тебе это докажу.



НОВА

Нет лучшего компаньона для рисования, чем Лиззо. Она – лучший друг, о котором я даже не подозревала, что нуждаюсь.

Пока она играла в моих наушниках, я дважды нарисовала линию горизонта. Это та часть стены, которая будет самой величественной, но и самой простой. Отдельные компоненты неодушевлены – у зданий нет души, пока они не заполнены людьми, – в то время как с другими частями фрески будет сложнее разобраться. Недостаточно, чтобы мазки были точными. Они должны казаться живыми.

Столкнувшись с Клэем на вечеринке Хлои, я испытала сильные эмоции.

Мне до сих пор становится жарко, когда я думаю о том, как он скользнул своей огромной рукой по моему бедру, как будто мое тело принадлежало ему в полной власти.

Жарко от гнева. Не от возбуждения.

Я поклялась, что не буду возбуждаться от него. Это было частью сделки, которую я заключила с собой, когда подожгла его майку.

Больше никаких фантазий о Клэйтоне Уэйде.

Не планировала рассказывать ему, как сильно он меня обидел, но на его лице мелькнули шок и сожаление, когда я это сделала.

Ну, я с этим смирилась. Клэй привык получать то, что хочет, когда хочет, и так же быстро отбрасывать это в сторону.

В течение последней недели я каждое утро пораньше работала над горизонтом, который станет основой для первой части фрески. Приятно ощущать прогресс.

Я снимаю наушники и опускаюсь на пол, чтобы передохнуть, когда слышу свое имя.

– Нова.

Я поворачиваюсь, вытирая лоб.

– Здравствуйте, мистер Паркер.

– Джеймс, – говорит он. – Как там моя стена? Мне нужна фотография, чтобы показать заинтересованным сторонам.

– Скоро, – говорю я.

Джеймс смотрит на часы, а затем снова встречает мой взгляд с улыбкой.

– К пяти успеешь?

У меня сводит живот, когда понимаю, как быстро придется закончить работу, чтобы она была презентабельной для фотографии.

Его тон намекает на то, что если я не закончу к этому времени, то это повлечет за собой последствия для меня лично. Я прочитала бумаги так тщательно, как только могла, но кто знает, может ли он задержать мою зарплату или даже уволить и начать работу с другим художником?

– Конечно, – говорю я, стараясь звучать уверенно.

В голове крутится мысль о том, сколько еще времени понадобится, чтобы закончить этот участок фрески и при этом не испортить ничего другого.

Моя спина уже болит от сгибаний и разгибаний. Я рассеянно потираю бедро, прикидывая, что еще предстоит сделать.

Три часа спустя я все еще растягиваюсь, мои мышцы жалуются. Сколько себя помню, я ни разу не останавливалась на туалет или что-то еще.

Какого черта я обещала сделать это сегодня?

Есть одно место, которое достаточно высоко. Возможно, мне понадобится новая лестница, но компания не откликнулась на мою просьбу, и у меня нет времени искать их.

Батарейки наушников садятся, и я бросаю их в сумку у подножия лестницы. Даже Лиззо устала работать.

Я упираюсь лбом в лестницу и прижимаю ладонь к лицу.

– «Мыслитель». Это знаменитая статуя.

От голоса Клэя у меня перехватывает дыхание.

Он явно закончил тренировку, на нем верблюжий свитер «Виттон» и джинсы. Темные линии, проступающие из-под оттопыренных рукавов, заставляют меня сжимать бедра.

– Не думала, что ты фанат Родена.

– Я видел большинство его работ, но мне больше нравится «Поцелуй».

Я настороженно смотрю на него.

– Потому что это романтично?

– Потому что это трагично. Дворянка, которая влюбилась в младшего брата своего мужа. В «Аду» Данте они были приговорены скитаться по аду за свои грехи.

Ладно, меня совсем не интересуют познания Клэя в искусстве.

Я еще раз пытаюсь потянуться, но не могу. Вскрикнув от разочарования, я опускаюсь.

– Что случилось?

– С нами? – недоверчиво спрашиваю я.

– Нет, я имею в виду прямо сейчас.

Хочется сказать ему, чтобы он убирался отсюда, но меня пугает требование хозяина и я не знаю, как лучше поступить.

Я киваю в сторону стены.

– Джеймс хочет, чтобы я сегодня закончила, чтобы он мог показать некоторым членам правления прогресс. Мне нужно закончить эту часть, – указываю на верхний угол. – И я уже сломала два ногтя, что отстой, потому что мы с Брук сделали маникюр только вчера.

Я протягиваю руку, как будто сломанные ногти – доказательство того, что во мне что-то сломано.

Клэй смотрит между мной и стеной.

– Иди сюда.

Я напрягаюсь.

– Если ты не спустишься оттуда, – он кивает в сторону лестницы, – я не смогу подняться.

Что?

Он имеет в виду…

О.

– Ты не сможешь, – говорю я прямо. – У тебя нет правильной техники.

– Я хорошо владею руками.

Теперь я вспоминаю, как он прикасался ко мне. Что было бы, если бы я не убежала?

Я отгоняю эти мысли.

– Ты не слушаешь, – утверждаю я. – Ты делаешь все по-своему, и если ты не сделаешь по-моему, ты все испортишь.

– Это же небо. Как я могу его испортить? А если испорчу, ты его закрасишь.

Ладно, технически он прав.

Я бросила на него взгляд.

– Я удивлена, что ты признаешь возможность того, что ты можешь облажаться.

Мышца на его челюсти дергается.

– Я часто лажаю, Нова.

Это не извинение, но в словах есть намек на смирение.

Пристальный взгляд Клэя опускается на аэрограф в моих руках.

– Мы сделаем это по-твоему. Расскажи мне.

Я не хочу, чтобы он был частью моего искусства, навсегда стал частью этой инсталляции, которая принадлежит мне.

Но есть и другой вариант – не завершать этот этап.

Итак, я осторожно спускаюсь, отходя в сторону и протягивая аэрограф. Наши пальцы соприкасаются, когда он берет его. Клэй делает три шага вверх по лестнице, затем еще два, не останавливаясь. Он уже выше меня.

– Твое колено… – начинаю я.

– Я могу играть в баскетбол и могу стоять на лестнице.

Он наклоняется к указанному углу, и мое сердце подскакивает к горлу. Это была плохая идея. Он все еще может все испортить. Или упасть, пораниться и быть бесполезным для команды.

Я должна найти работников и попросить их о помощи.

Но он уже прикидывает площадь для покраски.

– Действуй медленно, – говорю я. – Не дави, а слегка надавливай. В начале кажется, что цвет не выходит, но это не так.

Лицо Клэя напрягается, как при анализе защиты, которую нужно пробить.

Синий туман падает на стену, и у меня перехватывает дыхание.

– Двигайся, – быстро говорю я. Мне следовало начать с этого. – Плавные мазки, ничего резкого.

Он делает то, что я говорю, и насыщенный цвет заливает стену. Я продолжаю направлять его своим голосом.

– Неплохо, – признаю я.

Уголок его рта приподнимается.

– Тебе нравится говорить мне, что делать.

– Только когда ты слушаешь.

Низкий звук из его горла может быть приглушенным хихиканьем, и, черт возьми, от этого у меня не болит в груди.

Не похоже, что я ему безразлична.

Он из кожи вон лез, чтобы убедиться, что я это знаю.

Может, он не понимал, как сильно обидел меня, когда разорвал отношения, и теперь чувствует себя виноватым за это.

Когда я смотрю, как он работает, как тщательно прорабатывает каждый штрих, это успокаивает меня.

Я вспоминаю, как хорошо было быть с ним. Он первый человек, который по-настоящему поверил в меня как в художника.

– Остановись, – рявкаю я после десяти или пятнадцати минут, в течение которых я направляла его.

Он смотрит вниз, недоумевая.

Я осматриваю стену во всей ее красе.

– Думаю, это все.

Клэй опускается и протягивает аэрограф.

Мы стоим слишком близко, и я делаю неуверенный шаг назад.

– Не мог бы ты передвинуть лестницу?

Он легко переносит ее на дюжину шагов в сторону, прежде чем вернуться.

Я критически осматриваю стену, когда поднимаю взгляд и замечаю капельки синего на его дорогом свитере.

Мой желудок сжимается.

Не задумываясь, я хватаю его за руку и тяну за ткань, чтобы проверить, не является ли пятно обманом света.

Не повезло. На половине его предплечья засыхает аква-туман.

– О нет…

Однажды на белой рубашке Брэда появилось пятно от краски. Он был раздражен неделями, и это, вероятно, стоило часть того, что носит Клэй.

– Эй, – он приподнимает пальцем мой подбородок и заставляет меня посмотреть на прямой нос, темные глаза и твердые губы, которые я так часто видела в своих мечтах. – Мне плевать на свитер.

Внезапно я вспоминаю, как мы смеялись на Красных скалах, бегая по ним. Ту ночь, когда он обнял меня у себя дома после испорченного девичника.

Мое внимание возвращается к стене.

Я поднимаю телефон и настраиваю фильтры так, чтобы свет освещал каждый дюйм зданий, неба, облаков и птиц.

Я делаю снимок, изучая изображение с той же интенсивностью.

Эта часть неба неровная, или это просто свет?

Я поднимаю палец, указывая на стену.

– Вот здесь. Мне, наверное, следует исправить…

– Нова, – он хватает мою руку в воздухе, сжимая ее в своей. – Это прекрасно.

Мой желудок вздрагивает. За мгновение до того, как я отстраняюсь, его пальцы ощущаются как множество вещей.

Вины среди них нет.