Текст книги "Гибель химеры (Тайная история Погорынья)"

Автор книги: Павел Клюкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Послушай, княже, – горячий шепот так и проникал в душу, – лучше синица в руках. Промедлим, дождемся с Волыни Мономашича с ратью. Пусть Святополковы сыновья крест целуют твоему отцу быть в любви и помощь ратную при нужде давать. А более для Полоцка и не надобно, или… все же?.. – лях в упор взглянул в глаза Брячислава, покрывшегося алым румянцем. Потому как тайные замыслы (при удаче!) были головокружительно велики – оторвать Пинск и Туров от Киева, сделав Святополчичей владельцами дреговичских земель и подручниками Полоцка. Но это стало бы возможно только в случае перехода пинских упрямцев на полоцкую сторону. К чему пока не было даже и намека. А тут еще этот лях, так и лезущий прямо в душу, к сокровенному!-

Пойми, Брячеславе, промедлить сейчас – все истерять!

– И снова ты прав, черт возьми! – от удара кулаком по столу один из кубков опрокинулся, образовав на столе кроваво-красную лужицу. – Эй! Кто там есть?

И кинул спешно вбежавшему холопу:

– Пусть трубят вызов, хочу теперь же говорить с Пинскими…

Глава 5. Припять. Вторая половина сентября 1125 года

– Ляхи, – уверенно констатировал Руальд. – Никаких сомнений, ляхи. По одеже, да и по оружию видать. Две лодьи, стало быть, всего десятков семь-восемь будет.

– Пусть себе плывут, – Тороп, полулежавший на травянистом пригорке, перевернулся на спину, широко раскинув руки, и уперся взором в бездонную синь неба. – Эх, лепота! Так бы лежал и лежал, да вот только дела, будь они неладны…

– А ляхи нас здесь нипочем не найдут, – немного погодя продолжал он, – даже если специально искать будут. Потому мы Коробий остров с Ольгимунтом и выбрали.

– Если я правильно считаю, то до встречи с Маргером два дня осталось, – подошедший Снорри был на удивление хмур, что, впрочем, имело свое прозаическое объяснение. – А пива уже НИ КАПЛИ НЕТ!!! И жрачка…

– Коль тебе обед не по нраву, то сготовь сам, а мы поглядим, насколько еда с приправой висами вкуснее обычной будет, – привыкший к терпеливому ожиданию в засадах Руальд слегка потешался над запальчивостью скальда. Не слишком, конечно, чтобы обидчивый Снорри не принял добродушные подначки за оскорбление, чреватое вызовом на поединок.

– А что? И сготовлю! Настоящему хирдманну все по плечу!

– Сготовь, сготовь! Тогда и поверим, что ты не только слова в пряди связывать мастак!

– Я же сказал – сготовлю! Давай сюда дрова и припасы! И двух помощников! Я в одиночку кормить такую ораву – не нанимался!

– Руальд, выдели ему двух человек, – Тороп с усмешкой взглянул на расходившегося Снорри. – А ты бы, сладкоголосый наш скальд, устроил поединок на котлах и вертелах со своим собратом, что у Чупры в ватаге обретается. Кто сготовит вкуснее, да кто висой приправит позатейливее.

– А что победитель получит, о хитромудрейший из хевдингов?

– Ладно, по такому случаю выставлю заветную баклажку румского. Для особого дня берег, но…

– Так то ж совсем другое дело… И что я сразу стал в тебе такой влюбленный? – всю хмурость Снорри мгновенно как ветром сдуло. – Руальд, где там мои помощники?

* * *

Зародился в дальнем краю

Ершишко-плутишко,

Худая головишко,

Шиловатый хвост,

Слюноватый нос,

Киловатая брюшина,

Лихая образина.

Предстоящая «битва на котлах и вертелах», как сразу окрестил состязание скальд, вызвала немалый ажиотаж среди зрителей. Многие вызвались помогать двум сказителям-«кашеварам» в их хлопотах.

Первым предстояло показать свое искусство противнику Снорри – тому самому, встреченному в городской корчме. Которого никто не звал по имени, а исключительно по прозвищу – Смыком. Что, впрочем, было неудивительно – тот почти никогда не расставался со своим трехструнным товарищем. Вот и сейчас, пока добровольные подручные потрошили пойманную на утренней зорьке рыбу, он развлекал слушателей негромкой мелодией, сопровождаемой размеренным речитативом.

Долго ли, коротко, надоело

Ершишку-плутишку

В своем мелком домишке,

Собрался с женою и детишками,

Поехал в озеро Ростовское,

«Здравствуйте, лещи,

Ростовские жильцы!

Пустите ерша пообедать

Хлеба-соли вашего отведать».

Лещи судили-рядили,

И все ж ерша к ночи пустили.

Ерш, где ночь ночевал,

Тут и год годовал;

Сыновей поженил,

А дочерей замуж повыдал,

Прогнал лещов,

Ростовских жильцов,

Во мхи и болота,

Пропасти земные.

Кухонная работа на поляне спорилась, а вездесущий Смык успевал не только давать короткие указания помощникам – разжигать посильнее костер, тащить котел, да чистить улов, но и удерживать внимание слушателей, привлеченных невиданным доселе зрелищем «поварского сказа». Хохот стоял на весь островок. Да и как было не потешаться над изображаемыми в лицах судьями-щуками и толстым брюхатым княжьим советником «рыбой Сом с большим усом». Еще больший восторг у собравшихся вызывали плутни маленького ерша, успешно улизнувшего от неприятелей:

Отвечал тут Ёрш таковы слова:

«Ах ты, рыба-семга, бока твои сальны!

И ты, рыба-сом, бока твои кислы!

Вас едят князья и бояра,

Меня мелкие людишки —

Бабы щей наварят

И блинов напекут,

Щи хлебают, похваливают:

Рыба костлива, да уха хороша!»

Говорит Белуга-рыба:

«Окунь-рассыльный,

Карась-пятисотский,

Семь молей, поняты?х людей!

Возьмите ерша».

А ерш никаких рыб не боится,

Ото всех рыб боронится,

Да наутек пускается,

Из Днепра в Припять-реку,

А из Припяти в Горынь.

А вся рыба за ним бежала

Да нам в сеть попала.

Лишь Ерш один мал был -

Потому и проскочил.

Назад оглянулся,

Сам себе усмехнулся:

«Вчера рыба-семга

На ерша злым голосом кричала,

А сегодня вон в уху попала».

– Вот в эту самую уху и попала, – под общее дружное одобрение заключил Смык, орудуя в котле большой поварешкой, – а теперь братцы, подставляйте мисы, мы сейчас всех ершовых супротивников и попробуем!

Впервые Снорри не знал, как ему ответить столь достойному сопернику. Конечно, сготовленная им каша с мясом, упревавшая на медленном огне, не уступала по вкусу смыковой ухе. Но вот ничего похожего на сказку про ерша у него в запасе не было. Но не зря говорится – сильный с достоинством не только побеждает, но и проигрывает! Скальд одобрительно похлопал Смыка по плечу, признавая чужое первенство:

– Леса еле лезла,

Ловля длилась долго,

Сам я еле сладил

С рыбой – жирной семгой.

Прежде же я – помню —

Плавал не бесславно,

Копья в кровь макая

На пиру, на навьем.

Громкий крик одного из ратников, оставленных в дозоре на оконечности острова, прервал «состязание». По его взволнованному докладу выходило, что три лодьи уверенно идут по протоке в сторону острова. Точного числа плывущих дозорный назвать не мог, но что они вооружены разглядел неплохо. Опас, во всяком случае, поиметь следовало.

Это хорошо понимал и Тороп, и Руальд, и Чупра. Несколько коротких команд, и спустя малое время вместо расслабленной беззаботной толпы на поляне стоял готовый к бою отряд. Лучники, в их числе Снорри разглядел и своего недавнего соперника по кулинарному искусству, рассыпались вдоль берега, беря под контроль места возможной высадки. А латники, среди которых выделялся могучим ростом здоровяк Хагни, наоборот, сомкнулись в единый кулак, готовые всей силой ударить по врагу.

Несколько минут длилось напряженное ожидание. В тревожной тишине слышался лишь плеск воды да скрип уключин. Казалось, само время остановило свой бег, готовое в любой момент рвануться вперед, подгоняемое яростным звоном стали.

Но сражаться не пришлось. Шедшая первой лодья ткнулась в песчаный берег. И первое, что бросилось скальду в глаза – знакомая фигура в доспехе работы журавлевых оружейников. Маргер! Ятвяжский вождь, демонстрируя силу и ловкость, как был – в полном доспехе – одним прыжком преодолел оставшуюся полосу воды. Едва он утвердился на твердой земле, как Тороп с Руальдом поспешили ему на встречу:

– С благополучным прибытием. На Припяти сейчас неспокойно и мы опасались твоей задержки.

– Но ты, побратим, прибыл на два дня раньше, – Руальд в свою очередь обнял прибывшего. – И как раз к обеду.

Десятки ратных единым духом вытянули лодьи на светлый песок. Второй котел, до которого, наконец-то, дошла очередь, быстро опустел. Пока вновь прибывшие сосредоточенно подкреплялись, Снорри, перекинувшись парой слов с Маргером, вытащил на поляну пузатый бочонок. Чем вызвал радостное оживление собравшихся. Пиво!

Ковши с пенным напитком заходили вкругорядь. Сам же скальд, махнувший чару стоялого меда, кивком подозвал своего недавнего соперника. Тот, понятливо кивнул и, единым духом осушив протянутый кубок, взял в руки свой инструмент, приготовившись подхватить мотив.

 
Много песен знаем мы со Смыком. (Да-да!)
Все они поются с громким криком. (Да-да!)
Но расскажем вам, ребята,
Во боярских, во палатах, —
Вот какие были там дела.
 

За стуком ложек да шумом разговоров немудрящая песенка Снорри не сразу привлекла внимание. Но постепенно установилась напряженная тишина, прерываемая лишь звоном струн, голосом скальда, да взрывами хохота, сопровождавшими особо ядреные выражения. И певцы стали специально повторять каждый куплет, поддерживаемые все большим и большим числом подпевающих голосов.

 
Раз пришёл к нам Корзень-воевода
С шайкой татей и лихого сброда.
«Вы отдайте Погорину,
Так угодно господину,
Так вам князь и передать велел!»
 
 
Прибыл от Нинеи к нам посол,
Глупый и упрямый, как осёл.
Говорил, что Лисовиньи
Будут земли Погорынья,
Лис уж разговор об этом вёл.
 
 
Приходил к нам грек Илларион.
«Отдай свою землю, – молвил он.
А не то отцы святые
До поганых шибко злые,
Превратят всю Журь в один костер!»
 

Как-то само собой получилось, что конец песенки все встретили на ногах. И над неприметным островом, затерявшемся среди множества похожих островков на Припяти, слитный хор десятков мужских голосов грянул:

 
Корзню Журавля ответ таков:
«Фига с маслом, дырка от портков!
Мы сломали греку шею
Х… забили на Нинею!
Сунулись – и вас мы о…ем!»
 

Часть 3

Глава 1

Конец сентября 1125 года. Ратное – Княжий Погост.

Поднятая по тревоге Младшая стража приближалась к Ратному. Михайла, рассчитывая добраться побыстрее, велел идти одвуконь, пересаживаясь с одного коня на другого с таким расчетом, чтобы строевые кони пришли в село хотя бы относительно бодрыми. И к своему стыду убедился, что «хотел, как лучше, а получилось – как всегда». Конная колонна, обремененная заводными лошадьми, шла неторопливой рысью, и ее никак не удавалось ускорить. К тому же отроков Младшей Стражи с большой натяжкой можно было назвать хорошими всадниками. По этой причине добраться к полудню, как рассчитывал боярич, никак не удалось. И лишь к паужину, потратив на сборы и дорогу почти вдвое больше времени, чем ожидал Мишка, Младшая Стража подходила к Ратному.

Впрочем, Алексей, ехавший рядом, не особо переживал по поводу невысокого темпа марша, видимо опытный воин имел свое мнение о необходимой скорости движения. А вот Мишке лишние часы показались чуть ли не вечностью – больно уж тревожные вести принес ранним утром гонец от воеводы Корнея.

Вчера вечером в Ратное добрались полсотни беглецов с Княжьего погоста, два дня назад еле избежавшие попадания в полон к неведомым находникам. Сам боярин Федор, уехавший в Туров с половиной своей дружины, отсутствовал уже месяц. Как поведал погостный ратник Кондратий, нападавших, среди которых якобы заметили ляхов и нурманнов, было больше двух сотен. Они атаковали на рассвете с двух сторон – от торга, что примыкал к полуночной стене и от речных ворот, захватив сторожевой десяток врасплох. И лишь начавшийся грабеж богатого селения позволил части дружинников с прибившимися семьями погостных жителей избежать попадания в полон. Добравшись к исходу вторых суток в Ратное, беглецы принесли весть об опасности воеводе. Корней же, после недолгого совета с Аристархом и десятниками, вызвал Младшую Стражу, которая в полном составе выдвигалась теперь на подмогу.

Примерно в версте от села на дороге показался одинокий всадник. Как оказалось, дед послал ратника из десятка Егора поторопить подкрепление.

– Здрав будь, дядька Арсений!

– Здорово, Михайла… ого! Изрядно!

Подъехавший одобрительно повел глазами вдоль рядов Младшей стражи, показавшейся из-за поворота. Зрелище, как думалось Мишке, было весьма впечатляющим – сто десять отроков в начищенных доспехах, на горячих жеребцах.

Ну и как вам мои ребята, сэр Фокс? Орлы! Хорошо, что недавно подождали отставших и построились. Сразу совсем другой вид! Если бы только не безбородые лица. В остальном, поглядишь – почти настоящая латная конница. Конечно, юношескую угловатость доспехи полностью скрыть не в состоянии, а покачивающийся над строем сулицы не очень походят на лес копий, но вид все равно – весьма и весьма! Ну и ладно, что отроки, для форсу, упирают сулицы тупым концом не в стремя, а в специально притороченную к седлу ременную петлю. Зато на черных щитах, взятых «на руку», так и светится красным Лис, держащий в лапах золотой православный крест. Все, как и задумывалось!

Для Мишки слова Арсения прозвучали, прямо-таки, песней, даже жалко стало, когда ратник перешел на деловой тон.

– Ладно, недосуг мне, слушай внимательно. Тебя, наставников и Дмитрия воевода Корней ждет у себя в усадьбе, там уже все десятники собрались, кроме Луки и Игната, царство ему небесное.

– А где Лука?

– В усадьбе своей, он еще и почти весь свой десяток уволок – родня же… Что-то еще… да, отец Михаил тебя видеть хотел, но это потом, сначала ты к деду, а остальные пусть размещаются… вот с конями забота: куда ж девать-то стольких? И кормить еще…

– Придумаем что-нибудь. Овес у нас с собой в тороках, на пару дней хватит, ну и обоз еще подойдет, хотя и небольшой…

– Ну и ладно. Все, поехал я!

– Тронулись и мы? – Мишка проводил взглядом припустившего наметом Арсения и повернулся к подъехавшим наставникам. – А Стерва с Дмитрием командовать оставим. Пусть за нами в Ратное поспешают.

– Не за нами, а прямиком в учебную усадьбу.

– Погоди, дядька Алексей, я думал как через Пивень переправятся, и провести Младшую стражу через село строем и с песней – пускай ратнинцы на нас посмотрят.

– Нашел время красоваться! – встрял в разговор Глеб.

– Да я не для красоты!

Мишку взяла досада – опытный воин, а не понимает таких простых вещей.

– Пойми ты, Глеб, люди в тревоге, надо их приободрить. А еще Младшую стражу, сам ведь знаешь, недолюбливают. И тут увидят, как сотня самострелов к ним на подмогу пришла, да не просто так, а уверенно, стройно, весело с песней. Глядишь, и хоть немного, отношение к нам в лучшую сторону переменится.

Он говорил и с недоумением замечал, как кривятся лица наставников в недобрых усмешках.

– Ищи дураков…

– Не горячись, Глеб, – старший наставник вскинул руку, останавливая готовое сорваться крепкое словцо, – молодой пока боярич у нас, учить его и еще да учить. А ты, Михайла, подумай сам – не простое ведь поселение, воины во многих поколениях! У каждой бабы – либо муж, либо брат, либо сын – ратник. Неужто они не поймут, что отроки, а не взрослые воины на подмогу пришли? А не дай бог кому-то втемяшится, что плохи совсем дела, если Корней всех мальчишек на подмогу вызвал, тогда что? И пойдут языками чесать, да смущать остальных! Варвару не знаешь что ли? Да и другие не отстанут. И вместо того, чтобы к бою готовиться, придется колготу бабью успокаивать. А надо нам оно?

– Да я…

– Вот и говорю, что не подумал. Тебе больше впереди Младшей Стражи покрасоваться хотелось. Но есть и еще одно – кони. Ежели две сотни лошадей в Ратное ввести, то в селе ни проходу, ни проезду не будет. А их еще расседлать да обиходить надо. А потому сделаем так. Возьми с собой три десятка, повеличайся, дело молодое, – Алексей снисходительно усмехнулся, глядя на покрасневшего Мишку, – а остальных Стерв с Дмитрием пусть в учебную усадьбу ведут, там размещаются да коней обустраивают. А как дальше быть – у воеводы Корнея узнаем. Все понял?

– Понял. Спасибо, дядька Алексей, за науку!

– А раз все хорошо понял – то командуй, боярич!

– Господин воевода! Младшая стража, числом сто десять отроков, по твоему приказу явилась конно и оружно!

– А еще песенно! – подкусил Аристарх. – Так орали, что чуть крышу… – уловив нетерпеливое движение Корнея, он не стал продолжать, а лишь криво ухмыльнулся.

В маленькой горнице, куда прошли Мишка с Алексеем, больше никого не было, а у деда на лице явственно отразились признаки недовольства и даже злости.

– Задержались почему? И почему только сто десять? – жестко вопросил воевода. – Должно быть больше!

– Шестеро в походе погибли, пятеро от ран не оправились, трое больны, Матвей, Кузьма и двое отроков, которых он себе в оружейное ученье взял, приедут с обозом.

– А задержались потому, Корней Агеич, – невозмутимо выдержал тяжелый взгляд сотника Алексей, – что отроки в седле держаться не обвыкли. И вины их в том нету. Это Мефодий, торчин который, сызмальства в седле, а большинство всего месяц назад на боевого коня сели. Однако ж доехали все, и ни зашибленных, ни отставших.

– Ладно, – махнул рукой Корней, – давайте думать, как дальше быть, да с чем мы к десятникам выйдем?

Мишка, видя, что дед слегка расслабился и подобрел, решил, что более подходящего момента, пожалуй, не представится. Надо было «ковать железо, пока горячо» и он выпалил «служебным» тоном:

– Господин воевода, дозволь доложить диспозицию?

– А? – рассеяно отозвался тот.

– Чего-чего доложить? – «перевел» вопрос сотника Аристарх.

Не отвечая, Мишка извлек из сумки свиток выделанной лосиной кожи и раскатил его на столе.

– Вот, господин воевода, чертеж Ратного и прилегающей земли. Здесь село, – принялся объяснять Мишка, тыкая пальцем в чертеж – вот кладбище, поворот дороги на Княжий погост…

Рисунок был сделан крупно, толстыми линиями – чтобы деду не приходилось напрягать зрение, Мишка не пожалел трофейных чернил.

– Враги могут подойти только отсюда, по дороге, – продолжал объяснять Мишка – через лес не полезут, потому что места им незнакомые. Если оставить в селе одну полусотню, то вместе с девками Листвяны получится семьдесят стрелков. Ляхов они к тыну не подпустят, шутка ли, семьдесят выстрелов за раз! Остальных отроков можно разделить на две части по тридцать стрелков. Одну половину поставим в лесу левее оврага, другую половину в лесу к западу от Ратного. Тогда получится, что по ляхам будут бить сразу с трех сторон, выкосим, как траву! А тех, кто назад кинется, вы встретите. Получается что-то вроде загонной охоты – вы загонщики, мы стрелки.

В горнице повисло молчание. Мишка был готов к тому, что его предложение будет отвергнуто – все трое здесь военные профи, привыкшие к тому, что исход боя решается в рукопашной схватке, а лучники – лишь вспомогательная сила. Ну, а уж о такой штуке, как огневой мешок, и вообще слыхом не слыхивали. К тому же, предложение исходило от мальчишки, которому даже не предложили сесть.

Единственное, что, по расчетам Мишки, не давало отвергнуть его предложение «с порога» – любопытство. До сих пор никому из присутствовавших не приходилось смотреть на будущее поле боя с высоты птичьего полета. Все молча разглядывали чертеж, мысленно сравнивая его со знакомой до мелочей картиной. Первым подал голос Алексей – у Рудного воеводы проклюнулся профессиональный интерес:

– Так, а расстояния какие?

– Здесь полторы сотни шагов, здесь двести, здесь от семидесяти до сотни. – Заторопился Мишка, опасаясь, что его перебьют. – Помнишь, мы прошлой зимой вешки в снег втыкали, чтобы длину отметить? Если сейчас точно так же сделать, то не ошибемся мы в расстояниях, будем стрелять точно!

– На сколько, говоришь, твои самострелы бьют? – продолжил расспросы Аристарх.

– Доспех пробиваем на пятидесяти шагах, на сорока – уверенно, а бездоспешного можем убить или ранить и на сотне шагов.

– Угу, а как часто можете стрелять?

– На медленный счет от двенадцати до пятнадцати могут все, а опричники умеют быстрее. Под Яругой на нас галопом конники шли, половина в полном доспехе, мы начали стрелять со ста шагов и, пока они до нас добрались, выбили равное себе число конников, остальных десяток Егора добил. Там у меня одни опричники были…

Сказал, и осекся, вспомнив произошедшее всего седьмицу назад…

– Мишаня, Мишаня! – запыхавшаяся Красава подлетела почти вплотную и перешла на быструю скороговорку. – Бабуля велела сказать, что сейчас она придет посмотреть, как отроки стрелы в цель мечут. Только она не одна придет, а с гостем, а меня послала упредить, чтобы ты встретил и в грязь лицом не ударил бы.

– Что ж за гость такой важный? Боярин какой?

– Певец словутный, Немейустом кличут. Не знаю, правда ли, говорят, самого Вещего Бояна перед князем Олегом Святославичем превзошел… Сейчас он от княгини туровской проездом, а я тебя ищу-ищу…

Картина, открывшаяся на стрельбище Академии, радовала глаз. Степанов десяток с сорока шагов уверенно всаживал стрелу за стрелой в ростовые соломенные мишени. Нинея удовлетворенно кивала головой при каждом удачном выстреле и что-то негромко говорила высокому худощавому мужчине.

– Здрав будь, боярыня! – Михайла, не скупясь, отвесил поклон. – Как моих отроков находишь?

– Душа радуется, даже вот решила перед гостем дорогим похвастаться! – Нинея повела рукой в сторону мужчины, который сдержанно наклонил голову, приветствуя боярича.

Тот ответно кивнул и поинтересовался:

– Ну и как ему стрелки наши?

– Для ближнего боя, как сейчас вот на сорок шагов, успешно весьма. Хотел бы еще посмотреть, стрелять вдаль – на сотню шагов хотя бы, обучены ли ребятишки? – звучный музыкальный голос говорившего действительно завораживал, заставлял «неметь уста» у слушателей. Притороченный же к седлу серого в яблоках жеребца колчан давал понять, что и стрельба гостю не в диковинку.

– Серапион, Петр к стрельбе по конному со ста шагов приготовиться! – громко прокричал Мишка, подходя на выбранную дистанцию и вызывая свои лучшие кадры.

– Вспоминайте, как целились у Яруги, – добавил он пацанам вполголоса, чтобы не услышал гость, – и все получится!

– Я помню! Надо в голову всадника целить, чтобы попасть в коня! – Серапион, опустившись на колено, поторопился первым поразить мишень, но стрела упала, не долетев до конного чучела почти два десятка шагов.

– Раззява! Позабыл все на свете! – рассержено прошипел Петр, в свою очередь припадая на колено. – Мы же тогда на два пальца выше целились!

Однако и его болт миновал соломенную фигуру – да к тому же намного выше цели.

Оба незадачливых стрелка готовы были плакать от досады, когда гость подошел к ним, на ходу доставая из колчана тугой степной лук из турьего рога. Скинув на траву подбитый волчьим мехом плащ, мужчина на мгновение замер и…

Трижды хлопнула тетива по кожаной перчатке и пацаны разразились восторженными воплями – все три стрелы поразили цель – одна голову, другая грудь чучела, а еще одна «коня».

– Дай! – повинуясь властному голосу незнакомца, Серапион протянул ему свой самострел. – И три стрелы!

Первые два болта приезжий старательно выстрелил по ближней мишени. Мишка даже злорадно хмыкнул про себя – оба выстрела были «на грани», едва задев чучело каждый раз. Но это ничуть не обескуражило стрелка, повернувшись к «коннику» он уверенно поразил мишень прямо в центр «туловища».

– Так, а теперь ты, – палец говорившего уперся в грудь Петра. – Стрелять будешь стоя в полный рост, а целить на палец выше лошадиной головы! Понял ли?

Отрок весь красный от свалившейся ответственности только напряженно кивнул и каким-то деревянным движением поднял самострел.

– Нет, не так! – от громкого возгласа опричник дернулся, как от оплеухи. – Дыши ровнее и руки мягче! Один, два, бей!

В напряженной тишине щелчок тетивы прозвучал особенно громко. Петр замер, опустив самострел, боязнь позорного промаха сковала все тело. Едкий пот заливал глаза, но он не решался поднять взгляд. И лишь когда десяток глоток исторг радостный вопль, он осмелился взглянуть на «учителя». Ответом ему была одобрительная усмешка, спрятавшаяся в короткой, но уже тронутой сединой бороде.

– Слыхал я, что отличились вы в прошлом бою. Так это не выучка, а удача вам стрелять помогала. Каждый стрелял, кто во что горазд, однако ж – попали в цель! Вот только в зернь с судьбой играть не след. Не забывайте, что везет тому, кто сам везет!

– Здрав будь, боярыня! Здрав будь и ты, воевода! – он поудобнее устроился в седле. – Может, еще свидимся!

– Так, ладно… – Аристарх прервал его воспоминания, – …ну, а если ляхи от тына шарахнутся в лес, где твои ребята будут? Грудь в грудь вы со взрослыми воями не совладаете.

– А я вот сюда – Мишка ткнул пальцем в чертеж – поставлю десяток разведчиков и два десятка опричников под командой наставника Стер… Евстратия. Их в лесу не поймаешь, скорее сам голову сложишь. А если в другую сторону сунутся, то там же вы будете, ну а на крайний случай, можно в бурелом уйти, там такие дебри – всю Сотню спрятать можно.

Мишка отвечал на вопросы Аристарха с Алексеем, а внутри все пело – получилось! Если заинтересовались, расспрашивают, значит, сразу не отвергли, а потом могут и согласиться! Единственное, что тревожило, это дед, сидящий молча, с насупленным видом. Да еще Алексей поглядывал как-то странно, и, кажется, сердито.

– Так, значит. Все, что ты сейчас говорил, внучек, наплевать и забыть!

– Но, деда!

– Цыц! – Корней пристукнул кулаком по столу. – Слушай, что я говорить буду! Все ты, Михайла, здорово разобъяснил, так что ворогам и деваться некуда, кроме как под ваши самострелы лезть…

– Не все, – прервал воеводу старший наставник. – А если с полудня ударят?

– Так ведь, дядя Алексей, дорога-то с Княжьего одна всего!

– Это по-твоему одна всего! Но у неприятеля еще лодьи есть, а потому он и по Пивени до нас добраться может!

– А главное, – заставил всех умолкнуть повелительный жест воеводы, – не учел ты, что нельзя нам ворога близко подпускать вообще. Почему, спрашиваешь? Аристарх, скажи, сколько у нас за тыном копен жита?

– Треть того, что убрали, еще не обмолочена. В овинах, что за тыном стоят, – помрачнел староста, проникнувшись всей серьезностью положения. – А сена – так вообще почитай, что и не свозили в село. Правда, половина стогов за рекой.

– Вот и гляди – что будет, коли запалят все вороги? Дело – проще некуда. И так с последним полоном еле-еле до нови дотянем! Сожгут, так всю скотину придется забить, да самим зимой с голоду пухнуть! Кони падут, а из безлошадного – какой ратник? Так что допускать ляхов сюда никак нельзя. А потому – будем бить недруга, где он нас не ждет. В Княжьем погосте.

– Не нравится мне эта задумка, – вопреки Мишкиным предположениям против высказались не Фома с Егором или погостные десятники, а Леха Рябой. Хотя, казалось бы, уж ему, пожалованному в воеводские бояре, сам Бог велел во всем поддерживать деда. Впрочем, надо отдать справедливость, резон в словах Рябого был. – Налетим изгоном, отроки из самострелов проредят врага, а Сотня добьет… Больно просто все! А там ведь тоже не дураки, раз по Припяти прошли, да мимо Давид-городка проскочили. Да и лодей у них, может, и не две совсем…

– Вроде мы всех, кто убежать смог, опросили, – подал голос один из погостных, – всего две было.

– Не всего две было, Кондраша, – дед явно заинтересовался доводами своего подручного, – а они всего две видели. Но ведь сами же говорили, что с нескольких сторон неприятели ударили. Эти ж тоже должны были на чем-то приплыть? Навряд на конях через Морочно болото шли. А ты, Леха, говори, чего именно про лодьи думаешь?

– Так это…,– Рябой заметно воодушевился поддержкой воеводы, – они ведь могут и к нам по воде припожаловать! Пока мы на конях по сухопутью туда – те на лодьях сюда!

– Это ты верно меня уел, опас поиметь стоит! – признавая правоту своего подчиненного Корней, к удивлению Мишки, совсем не выглядел обескураженным. Наоборот, он будто ждал именно этого возражения. – Тогда так, Леха… э-э, боярин Рябой! У тебя же жена огневская? И старшую дочку, ты, помнится, тоже туда замуж выдал?

– Еще и племянницу тоже, а что?

– А то, что в Огневе у тебя два зятя и полсела родни! Я вам какой наказ давал, когда в воеводские бояре верстал? Первый год на обустройство, на второй год повинны вы иметь под рукой два десятка, на третий год… в общем, помнишь. Так?

– Так. Но года-то еще не прошло.

– Поедешь в Огнево, предложишь тамошним мужам с нами в поход пойти. В лодьях по реке. С долей в добыче не обидим. Сердца у них на ворога, конечно, нет, до их мест, по всему похоже, не добрались, но на добычу польститься должны. А нам того и нужно – путь неприятелям по реке перекроют. Потому возьмешь свой десяток, и прямо сейчас ступай, чтобы завтра с рассветом могли отплыть.

И все остальные тоже идите – готовьтесь. С утренней зарей выступаем!

О-го-го, сэр! Похоже лорд Корней решил заявиться на правый берег Случи во главе дружины численностью под три сотни. И пусть теперь кто-то из тамошних бояр попробует назвать его худородным! Сами-то, наверняка, сидят, запершись в усадьбах, и трясутся… а тут – воевода Погорынский весь из себя, в алом корзне и во главе войска из четырех боярских дружин! Кхе, едрена-матрена!

И ведь как хитро повернул! Вроде не сам подмогу вызывает, а уступая необходимости обезопасить Ратное. Теперь у него и кроме Младшей Стражи еще одна сила под рукой будет. Что тут сказать?! Только восхищенно аплодировать его сиятельству, графу Корнею!

Весь остаток дня прошел в суматошных сборах. Только теперь – с помощью Алексея и прибывшего с обозом Ильи – уяснил Мишка простую, раньше как-то проходившую мимо сознания истину: война – это не столько бои и сражения, сколько долгие марши, портянки да сухари, фураж и ночлег. Надо было в первую голову перепроверить, а при необходимости и подковать лошадей. Спихнув эту заботу на Кузьку с его помощниками, боярич почти сразу же попал в плен к Илье. «Начальнику транспортного цеха» Академии требовалось непременно выяснить продолжительность похода да поголовье взятых с собой коней.

– Да что ты ко мне пристал, Илья? Мне-то откуда знать? Все равно, как воевода решил, так и будет!

– То есть, как почему пристал? Михайла Фролыч, ить ты есть начальный человек всей Младшей Страже! Понимать должон, что не просто так спрашиваю! – едва не плакал бывший обозник от непонятливости боярича и взывал к Рудному воеводе. – Алексей, как по батюшке не упомню, объясни хоть ты, сделай милость! Если не буду знать, сколь всего припасу брать надлежит, то всем от того только хуже содеется!

– Правда твоя, Илюха, но не горячись, сейчас я растолкую все надлежащим образом, – старший наставник повернулся к Мишке. – Ты у нас считать мастак, так давай складывать. Хлеба у нас в день уходит…

– На всю Академию примерно двадцать пудов муки получается, – «зам по тылу» ориентировался мгновенно, – но там кроме отроков, что сейчас в походе, еще артельщики, девки, что под рукой Анны Павловны ходят, да холопы. Думаю на ребятишек пудов десять всего…