Текст книги "Гибель химеры (Тайная история Погорынья)"

Автор книги: Павел Клюкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Ты, Рати, выпей кружечку ещё, да сразу, не растягивай. И мясца вот пожуй, с орешками, я как раз согрел, – произнёс Снорри тоном заботливой мамочки и протянул в сторону Ратобора вертел с разогретым мясом. – Набегался сегодня поди.

Ратобор хмыкнул и оторвав взгляд от огня, посмотрел на собеседника.

– Что уставился?! Пей быстрей и забирай жрачку! У меня рука устаёт! – прикрикнул нурманн ворчливо и добавил опять «мамочкиным» тоном. – Уроню же, с земли грязное кушать придётся! Да и остынет!

Ратобор ухмыльнулся и, утвердив кружку на земле, медленно налил себе сидра из бочонка. Так же неторопливо, все еще держа взглядом протягивающего закуску Снорри, не отрываясь выпил. Затем, поставив кружку на место, подхватил устремившийся к земле вертел.

– Благодарствую! – Ратобор закинул в рот кусок и принялся методично жевать.

– И тебе добра и удачи, сотник. – Произнёс скальд, насаживая на вертел новую порцию, – Щаз ещё по кружке примем, и совсем хорошо станет. А там и разговор заведётся…

Не говоря ни слова, повторили. Третья выпитая потянула за собой слова.

– Вот скажи, Сотник – слово «сотник» Снорри произнёс так, будто это имя – ну скажи: чем ты занимаешься? Чем Хорь занимается? Тороп? А?!

Ратобор глотнул сидра и неспешно поставил кружку.

– Тороп… – начал Ратобор, но Снорри не дал ему закончить фразу:

– Тороп! Да что Тороп! – скальд хватил своей посудиной об землю – До Торопа мне дела нет!

И замолк, уставившись на огонь костра. Ратобор с изумлением воззрил на Снорри. За все время пребывания скальда в землях боярина Журавля командир «рысей» неплохо изучил повадки нурманна. Тот мог расплескать корчагу браги, мог разбить гусли, в том числе и об чью-нибудь голову, мог рубить своим «заговорённым» мечом скотину и брёвна, но творились эти безобразия исключительно с пьяни, в хмельном угаре и кураже. Пары кружек яблочной бражки было для такого явно недостаточно. Трезвый же, Снорри всегда отличался выдержкой и здравомыслием.

Возникла неловкая пауза. Один из собеседников изучал поднятую с земли кружку на предмет дальнейшей пригодности, другой медленно цедил сидр из своей.

– Тороп… – проворчал Снорри и опять замолк.

Ратобор отставил пустую кружку и взял кусок мяса. Коротко глянул на затихшего скальда и произнёс:

– Ты спрашиваешь: «Чем мы занимаемся?». Крепость к осаде готовим, как мне кажется. Или нет? Что сказать хочешь – говори сейчас.

Снорри, не отрывая взгляда от испачканной кружки, заговорил:

– Я смотрю и вижу муравейник, на который бык нагадил. Суета, беготня, круглое носим – углатое катаем. «Ой, что это, ой, куда это!» – передразнил он непонятно кого. – Хорь мешки с бочками считает, Ратобор пентюхов меч держать учит, Тороп из Мастеровой Слободы носу не кажет. Все при деле! Все делом заняты!! Только дело никто не делает!!! – постепенно голос Снорри сорвался на крик. – Начальники, тролль вас употреби!!! Совсем разум потеряли…

Скальд успокоился так-же внезапно, как и взвился.

– Нельзя так! Нельзя. Хорь не понимает, Тороп неизвестно чем занят. Так ТЫ возмись! – Снорри прекратил вертеть в руках кружку и наклонился к Ратобору – Рати, сейчас Воин должен во главе стоять. А не страж или прознатчик. Тебе бразды брать надобно. Иначе беда будет. Подул лёгкий ветерок, и со стороны крепости стали слышны звуки усталой ругани. «Хорь всё не угомонится, – подумал Снорри, – темень уже, так нет, „давай-давай“, прям, завтра нагрянут. С телегами и челнами!» И ухмыльнулся своим мыслям. «Ну, сотник, что молчишь? Что ты там разглядываешь?»

– Бразды брать, говоришь? Дружине Гуннар старшим был, на Горке Хорь распоряжается, Торопа нелегкая принесла… Кто я? Сотник, сотни не имевший… Пять воинов моя сотня. Да трое новиков! – Ратобор резко повернулся к Снорри. – А было – три десятка «рысей»! А из тех, кто с Журавлем ушел – неизвестно вернется ли хоть один!! Сотня… Ха, Сотник! – Ратобор налил сидра и залпом опустошил кружку. – Да и что толку-то? Ну, приму старшинство, а что поменяется-то?! За Болото сходить и ратнинских пощипать? А кого слать-то? Девятеро нас всего, даже с помощью конных из Эриховой полусотни у болота кровь пустить, да пленника захватить не смогли… Разве что из староселов охотников набрать… – тихо закончил сотник и уставился куда-то на реку.

– Рати, а ведь ты не просто со мной согласен, но и уже сам обо всём этом думал, – констатировал Снорри.

– Ну и? – буркнул Ратобор, не оборачиваясь.

– И?! – Снорри возмущённо махнул кружной – Не «И», а с Торопом поговорить, да со стариками оставшимися! Сам завтра же пойду!

– Ну и пойди.

– И пойду!

– И пойди.

– И пойду! Прям сейчас и пойду, допью, что в чаше и пойду! – Снорри в глоток опорожнил кружку и впился зубами в кусок мяса – фы фоко ффё не выфей!..

– Не выфью, не томись, – усмехнулся Ратобор.

Снорри прожевал кусок, отточенным движением плеснул сидра в обе кружки и, оценивающе глядя на Ратобора, произнёс:

– Нет, сегодня поздно уже, спят старички, утомились за день, на хоревы мельтешения глядючи. Завтра, по свету отправлюсь!

– Да, долгий путь начинать надо по свету, на восходе! – Ратобор улыбнулся.

– Да и по свету! и старость уважить надо! – Снорри вызывающе подбоченился – И браги попить хочу! А то пока ходить-рядить буду – ты всё выпьешь, думы воеводские обмышляя!

Оба расслабленно усмехнулись.

– Решено: поутру со стариками поговорю, а потом с Торопом. Коль тот присоветует, да старшие хирдманы слово скажут – Хорь упрямиться не посмеет. Останется Горку стеречь, за стенами сидючи. И ему спокойно, и тебе помех меньше. За это надо выпить! – и Снорри повелительно поднёс пустую кружку к Ратобору.

В отблеске костра засветилась тугая переливчатая струя сидра. Старый скальд вдруг весь преобразился и, глядя восхищённым взглядом на струящийся золотистый луч, продекламировал:

 
–  Вклад огня Муспелля
В сокровище Идунн
Дал напиток славный —
«Кровь снадобья Асов»
С ним к Владыке Битвы
Мы проводим павших.
И с ним на драккАр
Нас уложат потомки. [1]1
  В скальдической поэзии очень широкое применение имеют устойчивые иносказания – кённинги (типа «конь моря»= корабль). Ниже даны пояснения этим иносказаниям.
   Вклад огня Муспелля (из огня огненной страны Муспелль по легендам боги вылепили Солнце и звезды, соответственно «Вклад огня Муспелля» = солнечный свет)
   В сокровище Идунн (Идунн – богиня молодости, жена бога поэзии-первого скальда Брагги, владела молодильными яблоками)
   Дал напиток славный -
   Кровь снадобья Асов (снадобье Асов – эти самые молодильные яблоки, «Кровь снадобья Асов» = яблочный сок)
   С ним к Битвы Владыке (Владыка Битвы – Один, провожают к нему – в Валгаллу)
   Мы проводим павших.
   И с ним на драккАр
   Нас уложат потомки


[Закрыть]
 

Разливающий хмельное Ратобор поощрительно повёл бровью. Тогда Снорри, тряхнув копной своих седых, а может просто выгоревших на морском солнце волос, выпалил скороговоркой:

 
– Истут винум, бонум винум,
Винум генератум,
Регит винум куриарум протомониозум
 

– Эээ… – от изумления Ратобор чуть не перелил через край, – Ты что спел-то?

– А, так, песня такая есть, вино славят.

– Кто?

– Хм, – Снорри насмешливо глянул на собеседника, – те, кто поёт, ясен пень!

Ратобор поставил бочонок наземь и глядя с прищуром на скальда, задумчиво произнёс:

– Я вот давно дивлюсь – как тебя до сих пор не убили?

Нурманн откинулся на свёрнутую вальком попону, и нахально скосив на сотника блекло-серые глаза, сказал:

– А у меня меч заговорённый. И сам я весь неожиданный. Как понос во время пира!

Ратобор хохотнул, мотнул головой и, подняв кружку, кивнул Снорри.

– Ну, певун, ну развеял ты думы мои! – продолжая улыбаться, сотник поднёс к губам кружку. – Понимаю, пошто тебя Боярин терпит!

– Сасанычу-то весть послать надо. А то вдруг в суматохе забыли!

– Мудрый ты какой, прям, в корень зришь! – ухмыльнулся Ратобор. – А то без тебя не разумели, совета великого скальда ждали-печалились!

– А что, ты вестника послал? И как, водой или посуху? – Снорри, приподнявшись на своем месте, пристально уставился на Ратобора.

– Гмм, я – нет, но Хорь-то… – тот запнулся и растерянно посмотрел на скальда. – Дык, должен Хорь гонца послать! Он же!.. – и умолк, ошарашенно глядя на руку, сжимающую кусок мяса.

– Ага… Он же, мы же… А вот так беды и случаются, – Снорри назидательно воздел вверх указательный палец. – Ты врага пощипал да за новиков взялся, Хорь добро прячет да крепость новит, Тороп…хм… ну Тороп – скальд запнулся – Рати, а Тороп-то мог послать! Он на то и Тороп, везде его нос поспевает! – задумчиво почесывая кончик носа, Снорри покивал головой. – Нет, Тороп тож не послал, лодьи не уходили, и с тороками никто не выезжал. Ха, вы-то мечетесь, суетитесь, а боярин и знать не знает, что дома приключилось! Ох, начальники! – Снорри ехидно хмыкнул и потянулся к закуске. – Ох, Журавль вас употребит! Ох, будете девичьи песни петь у боярина в терему!

Скальд от души потешался.

– Да уж, быка в горнице и не заметили, – в замешательстве произнёс Ратобор и, поведя плечами, добавил:

– А, один бес, не сейчас же вестника посылать! Утром снаряжу. Эй, мастер Хельгерсен, мудрец нурманский, подставляй свою чару, пить будем.

Ночь давно уже простёрлась над всей Туровской землей. В самом Турове, уткнувшись носом в русую макушку доброй вдовушки, спал Никифор. Храпел в своих покоях в Ратном, засунув бороду под одеяло, боярин и воевода Погорынский Корней, во Христе Кирилл, во Перуновом братстве Корзень. Спали утомлённые, счастливые и перемазанные кабаньим салом Анна и Алексей. Валялся в тяжком хмелю Бурей, во Христе Серафим, отравляя перегаром мошку и домочадцев. Дёргал во сне голой пяткой Сучок, нашедший себе пристанище в гнезде аиста. Спал Михаил Лисовин, в роду Ждан, во Перуне – Окормля.

Не спал только сотник Хорь. Его угораздило выбрать для ночлега Речную башню. Сон и так не шел, а тут еще с поречного холма доносилось вольно и раскатисто:

 
«Во славном вольном граде
Новогороде,
Возле пристани Волхова
Реки.
Соходились да славны молодцы
Удальцы-ушкуйники,
Новгородския!»
 

Хорь перевернулся на другой бок, сплюнул от злости. Сон никак не шел. Приподнявшись и засунув в уши катуши пакли, начальник стражников снова повалился на ложе, прикрыл глаза и попытался заснуть.

День начинался… Нет, лучше бы он не начинался вообще. Снорри попытался приподнять голову и со стоном уронил ее.

– Воды… Кто-нибудь… Ну, хоть глоток воды, отродья тролля, – пересохшее горло так и не смогло справиться со своей работой, издав какой-то жалкий сип.

– Вот выпейте, мастер Снорри, сейчас полегчает, – о, за эти слова он был готов отдать даже проход по мосту Бьерфрост в покои повелителя Асгарда.

Маленькая, но сильная женская рука приподняла голову скальда и поднесла к его губам ковш с пивом. С трудом сделав первый глоток, Снорри вдруг почувствовал, что силы медленно, но верно возвращаются к нему.

– Сколько же Ратобор принес вчера, неужели полный бочонок? – эта мысль была первой, что пришла на ум. Следом за ней возникло подозрение:

– А я ночью ничего не свершил, не приведи Хеймдаль?

– Нет, нет, кроме песен, – ничего от вас с господином Ратобором слышно не было.

– А ты-то кто? – наконец он соизволил обратить внимание на спасительницу. Лет тридцати пяти, высокая, полноватая, с приятным округлым лицом, она поддерживала его за плечи, помогая сесть поудобнее.

– Милолика я, холопка господина Хоря. Он велел найти тебя, мой господин, и попросить прийти к нему. Они с господином Торопом с утра о тебе говорили.

– О-ох, сейчас, встану, – Снорри, перевернулся на живот, приподнялся и, наконец, утвердился на ногах.

 
От ворот Нифльхейма
О, запястье липы,
Ты спасла отважно
Вкусившего меда.
Без тебя шумела б
До сего бы часу
Лишь игра валькирий
В основаньи шлема. [2]2
   От ворот Нифльхейма (Нифльхейм = Темный мир = Страна Хель – царство мертвых. Павшие в бою попадают в Вальгаллу к Одину, а умершие от старости или болезней – в Нифльхейм, владения подземной великанши Хель; ворота Нифльхейма = близкая бесславная смерть)
   О, запястье липы, (запястье липы – кённинг женщины)
   Ты спасла отважно
   Вкусившего меда. (все скальды считались людьми, вкусившими мед поэзии Брагги)
   Без тебя шумела б
   До сего бы часу
   Лишь игра валькирий («игра валькирий» – кённинг битвы)
   В основаньи шлема. («основание шлема» = голова, т. е. Снорри намекает на то, что у него шумела бы в голове битва «до сего бы часу» без помощи Милолики)
   проход по мосту Бьерфрост в покои повелителя Асгарда – павшие герои идут в покои Одина (повелителя Асгарда) по радужному мосту Бьерфрост.


[Закрыть]
 

Скальд остается скальдом в любом состоянии, а сложить в честь спасительницы хвалебную вису Снорри считал своим долгом. Теперь оставалось только умыться и идти узнавать, зачем же он понадобился Хорю, который вообще-то недолюбливал его за дерзкий язык и своеволие. Хотя сейчас, после похода воеводы Погорынского на земли Журавля, нужен был каждый опытный воин. Наверное, и для него нашлось важное дело.

Глава 4. Начало – середина августа 1125 года. Крепость-на-Горке. Плесненск на Серете

Крепость-на-Горке. Немного ранее.

– Ты же травленый волк, Тороп, подскажи что делать? – Хорь плеснул себе и гостю вина в кубки и быстро опорожнил свой. – Ну, почему, эти проклятые почитатели Распятого, напали тогда, когда боярин уехал? Что будет, если они повторят набег? Если сейчас я могу отговориться неумехой Эриком, то во второй раз – Журавель мне не простит ни за что.

В просторной, богато убранной горнице сидели двое. Два мужчины зрелого возраста, знающие друг друга не один год. Первый был воином, каждый увидевший его сказал бы это, хотя и ощущалась в нем какая-то незримая червоточина. Со вторым все было гораздо сложнее. Он был… разным. Одна его личина на глазах сменяла другую, так что со стороны никак не понять было, где же его настоящее лицо. Вот и сейчас хорошего друга и искреннего собутыльника вдруг сменил трезвый холодный взгляд не то торговца, не то кормщика, завидевшего чужую ладью и прикидывающего, а не захватить ли ее.

– Что, все так плохо? Или ты просто спьяну хочешь разжалобить меня? Не знаешь, что боярин с тобой может сделать за такие разговоры?

– До его возвращения надо еще дожить. Я же рассказал тебе, что случилось с Эриком. У нас сил сейчас втрое меньше чем было. Эти…,– Хорь скривился и качнул головой в сторону окна, откуда доносились команды десятника, муштрующего новых ополченцев, – настоящим ратникам на один зуб. Неужели придется бежать, куда глаза глядят?

– Не-ет, я не побегу, – громкий шепот Торопа походил сейчас на шипенье змеи. – На меня уже охотились, и мне уже приходилось бросать все нажитое. Здесь я в почете и богатстве, и я любому перегрызу горло, чтобы сохранить все как есть. И тебе первому, если ты струсишь и вознамеришься дать деру.

– Что же я смогу, если враги пожалуют сюда всей силой?

– Надо не дать им этого сделать. Лучший способ – напустить на них осиный рой. Если нападать на погорынские земли множеством мелких коротких набегов, то им будет не до похода в наши земли.

– Боги дали тебе воистину светлую голову, но кто же сможет возглавить «ос»?

– Кто? Ратобор! Не кривись, не кривись. Все знают, что вы не любите друг друга. Но сейчас не время ссор между своими. А Ратобор прирожденный мастер лесной войны.

Да, и еще. Я сам тоже не хочу сидеть в стороне, когда решается моя судьба.

– Ты хочешь командовать ратью? – от удивления хозяин даже поперхнулся вином. – Ты, никогда не державший меча в руках?

– Да, хочу. Может, я бы и не взялся за это дело, но «державшиеся с детства за меч» уже показали, как недорого они стоят в этой войне. Ведь это ты просил у меня совета и помощи, а не я у тебя. А, кроме того, воевать сейчас нужно головой. Поэтому и рать у меня будет особенная. Ты дашь мне лодью и десятка два хороших воинов, привыкших биться и на суше и на корабле. И подготовишь доспех, оружие и припас еще на сотню. Сейчас, после смерти Мономаха, будет много шатучих людишек, которые захотят попытать счастья и половить рыбку в мутной воде, пока новый великий князь киевский не усядется прочно на стол и не раздаст уделы своим братьям и детям. Я буду собирать ватаги из охочих молодцов, чтобы пощипать купцов на Припяти и Горыни, а заодно посмотреть, как новый воевода стережет свои окраинные владения. Пустим красного петуха в одной – двух деревнях, небось, пыл-то у него поубавится.

Так что готовь серебро. Чтобы таких молодцов нашлось побольше, за взятую добычу нужно щедро вознаграждать. Половина добычи пойдет в уплату за оружие и корм, а за вторую ты расплатишься серебром. И не скупись – тряхни мошной. Сегодня решается наша судьба, и скупой потеряет все. Вместе с головой.

– Только бы это помогло нам устоять, а я уж соберу серебра столько, сколько скажешь. А вот кого из воинов тебе дать в помощь?

– Мне нужны лучшие.

– Ха, придумал, – Хорь откинулся в кресле и довольно ухмыльнулся. – Некоторые до сих пор не могут простить мне, что Хозяин именно меня оставил за старшего. Я уже устал от их косых взглядов и кривых усмешек за моей спиной. Жаль я не могу отослать с тобой Ратобора, он нужен здесь. Ты прав без его умения воевать в лесу будет несравненно труднее. А вот его приятеля я с радостью отправлю с тобой.

– Какого приятеля?

– Да старого задиру Снорри. Слышал, небось, как они вдвоем горланили на реке всю ночь. Старый то он старый, но до сих пор мало кто может сравниться с ним в искусстве владения мечом или боевым топором. Вот только нрав… Но тут уж сам договаривайся с ним как знаешь. Ну и еще несколько таких же, кто не рад видеть меня старшим.

– По рукам. Зови сюда Снорри и других. А сам прикажи готовить справу и оружие.

Крепость-на-Горке. Два дня спустя.

– Ратобор, остаешься за старшего. Выбери охотников – надо разведать, что эти порождения Распятого будут делать. Но не увлекайтесь, на рожон, смотрите, не лезьте. А то знаю я тебя – небось мечом помахать не терпится? – Хорь в упор глянул на сотника «рысей». – Повторяю – только наверняка. Ударил – отскочил. Так, как у болота получилось. Жаль только, тогда пленного не взяли. Все понял?

– Все, – не сказать, что Ратобор был сильно удивлен столь быстрому воплощению планов Снорри, подавшегося вчера неизвестно куда вместе с Торопом, но некоторая растерянность в его голосе была. – А ты куда направляешься?

– К боярину, в условленное место. Дела так пошли, что простому гонцу никак нельзя все новости доверить. С собой двоих дружинников беру. Все остальные – на тебе. По хозяйству я уже все распоряжения сделал, там Сновид сам управится. Ты только поглядывай да подгоняй, если что.

Снарядив отряд Торопа, Хорь все равно не находил себе места. Конечно, шороху на реке Тороп со Снорри наведут. Но вдруг люди Корзня повторят набег уже в ближайшее время? Эта мысль не давала ему спать всю ночь. Спасительная идея пришла только под утро. Надо ехать и ЛИЧНО доложить обо всем боярину. Куда ехать? Для самых спешных дел у них был предусмотрен специальный способ связи – надо послать весточку хозяину кабака в Плеснеске. Тот был давним человеком Журавля. К нему от боярина должны были наведываться гонцы и забирать все привезенные грамоты. Хорь решил вместо грамоты поехать сам – доложить обо всем случившемся, получить приказания самого боярина, а, главное, если вдруг случится новая неприятность – он будет чист перед Хозяином. Ведь хотел как лучше, сразу кинулся доложить, да и оставлял Крепость в относительном порядке, а что Ратобор не усмотрел, так он пусть и отвечает.

Теперь этот план начал успешно претворяться в жизнь. Ратобор видно еще не сообразил, что к чему, и с готовностью взялся за дело. А он, Хорь, перекинув всю полноту ответственности на чужие плечи, сейчас с удовольствием подставлял лицо яркому солнцу. Его маленький отряд двигался по знакомой дорожке на юг.

Плеснеск. Постоялый двор «Крепкий щит». Десять дней спустя.

Хлоп! От страшного удара голова Хоря мотнулась, он не устоял на ногах и кубарем покатился по полу.

– Я вам в полном порядке землю оставил. А вы просрали все!

Поднявшийся Хорь мотал головой, прижимая рукой левое ухо, из которого шла кровь – ох и тяжела же рука у боярина. Оправдываться не следовало, Хозяин этого страсть как не любил, но не сказать того, что нужно, Хорь просто не мог.

– Так ведь, батюшка-боярин, никак не удержать было. Гунар помер, а Эрик, ну, словно с цепи сорвался. И слушать никого не стал. Отца, говорит, в Валгаллу должен полный корабль челяди сопровождать. Чтобы было кому ярлу и в чертогах Одина прислуживать. Вот и рванул дуриком – на свою силу, да на нашу воинскую справу понадеявшись. Даже лучников не взял. И угодил в засаду. Как въехал в речку, не разведав, так и остались почти все там – их как курей из самострелов били. – Хорь изо всех сил старался держаться твердо и уверенно, не выказывая слабости. Знал, что хоть и вспыльчив Журавель, но прямота и твердость ему по душе. И может, если повезет, все и обойдется только разбитым ухом.

– А остальные где были? И что сейчас дома делается?

– После этого мы сразу стали ополчение собирать. Не все – только половину, остальные в полях хлеб убирают. Припасы в Крепость вовсю возим. Ратобор еще за врагами следит, смотрел, как они через болото назад переправляются. Потрепал врагов немного. Сейчас я велел ему вдоль болота дозоры пустить, чтобы к нам незаметно не подобраться было.

Да и еще Тороп приезжал. Он твое поручение выполнил, а сейчас взялся малую лодейную рать собрать, чтобы Корзня немного на реке пощипать.

– Хм. Что ж, толково. – Нервно расхаживающий по горнице боярин повернулся и подошел к столу. Плеть, ручкой которой он скрипел, пока слушал неутешительные известия, полетела в угол. Взяв со стола кувшин, Журавель щедро плесканул темно-бордового вина в три кубка – себе, Хорю и сидевшему в отдалении, но пока не произнесшему ни единого слова Мирону. – Передай Торопу, что я им доволен. Пусть еще к нашим полуночным друзьям наведается, чтобы готовы были. Их помощь тоже лишней не будет. А кого ты ему в корабельщики дал?

– Снорри, Руальда, Хагни и еще нескольких.

– Что ж. Им лодейное дело знакомо. Теперь о Ратоборе. Вернешься, передай пусть с охочими людьми за болото сходит. Надо пленников взять и слабые места у врага прощупать. С собой возьмешь десяток моих «рысей», они к таким делам привычны. Но чтоб в большой бой не вступал. Запрещаю.

– Я так ему уже и говорил перед отъездом, – согласно закивал довольный, что разговор уходит от неприятных вещей, Хорь.

– Тем более. Теперь еще и от меня повторишь. А вот по слабому месту щелкнуть не просто можно, а нужно. Чтоб враг помнил и не забывался. Да еще пошли к полону уведенному весточку – дескать, боярин обещал вернуться скоро и освободить всех, а уж потом, кто как вел себя и разберется. Преданным – награда будет, а супротивникам да изменщикам – собачья смерть.

– Заболотным, небось, и наши христиане помогают.

– Вот здесь спешить не нужно, – боярин немного приостановился, подбирая слова, долженствующие наилучшим образом донести его мысль. – Как бы на себя всех попов не ополчить. Ты найди среди них явных изменщиков. Тех, что врагу помогали – вот их казни прилюдно, но так, чтобы всем ясно было, что не за веру свою они смерть принимают. А за предательство. За иудин грех и у христиан на осине вешают, да кишки вынимают.

И последнее. Передай мастерам кузнечным, Нежате в первую голову, пусть изготовлением самострелов озаботятся. Чтобы сотни полторы-две через месяц были готовы. Дело это сейчас наипервейшее. Ступай, удачи тебе в дороге, – он поднял свой кубок и одним махом осушил его. Затем проследил, как Хорь торопливо осушает свой, низко кланяется и выходит за дверь.

– Разве у нас есть силы для открытой войны? Ты же сам запрещал трогать Ратное и Нинею, – это были первые слова, произнесенные Мироном за все время. – А если Туров пришлет им помощь?

– Все равно прятки уже закончились. Раз они решились на набег, значит о нас знают. А теперь будут знать намного больше. Мономашичи обкладывают нас со всех сторон. Пока был жив Ярослав Святополчич, им не до нас было. А сейчас гляди, – Журавель стал перечислять силы противников, для наглядности медленно загибая пальцы, – с восхода сам Мстислав, с полуночи – туровцы Вячеслава, с заката – их брат Андрей, да зять Всеволод Городенский. Пока они еще не вцепились в нас – надо уходить. Юрий далеко, да и себе на уме, впрямую ссориться с братьями сейчас он не будет. А вот Владимирку наша помощь нужна уже сейчас. И нужна позарез. Недаром он и грамоту сразу дал, и места для поселений выделил. Один городок Бужский чего стоит. На кормы с него всю дружину содержать можно припеваючи. Теперь только дождаться пока Бохит нам в помощь конную рать соберет и пора будет возвращаться.

– А им то какая корысть нас поддержать?

– Корысть прямая. В княжеской грамоте сказано о дозволении молиться своим богам ЛЮДЯМ БОЯРИНА ЖУРАВЛЯ. Так что если они мои люди, то под моей и княжеской защитой обретаются. А если сами по себе – ото всех поповских происков им самим отбиваться придется.

– Ох, и хитер же ты, – восхищенно покрутил головой ближник.

– Как видишь здесь – все в порядке. Великие волхвы не дурнее нас, тоже все хорошо поняли и просчитали. Они только условием выставили, что у себя внутри сами управляться будут и нам даней не платить. А взамен обещали в помощь кованую рать в две сотни конников, да другую помощь.

– Какую?

– На Нинею всей волховской силой надавить, – при имени Нинеи чуткое ухо Мирона уловило промелькнувшее раздражение в голосе Хозяина. Впрочем, оно было вполне ожидаемо, потому как провалившиеся попытки привлечь старую волхву на сторону Журавля не были тайной для боярских ближников. – Чтобы не вздумала против нас лесовиков поднимать. Нам всего-то времени хотя бы до весны надо, чтобы основное – людей да добро перевезти.

А для этого обязательно надо спину себе прикрыть. Уж больно ретивые соседи у нас. И крови нашей отведавшие. Легкой крови.

– А почему тогда Ратобору команду дал, чтобы за Болото сходил? Стоит ли гусей дразнить, пока сам не вернулся?

– Запомни, Мирон, – советник едва выдержал пронзительный взгляд в упор. Казалось, еще чуть-чуть и из этих глаз вылетит молния, испепеляющая непонятливого. Но боярин взял себя в руки и продолжил давать разъяснения прежним неторопливым и спокойным голосом. – Хороший воевода только такие приказы отдает, которые его подчиненные выполнить могут. И никогда, слышишь, никогда не отдаст такого, про который знает, что выполнять ни за что не будут. На словах запретить идти за Болото можно, а на деле, многие из тех, чьи родные полегли али в полон угодили, сейчас местью горят. И остановить их никак не получится. А если остановить не получится – надо возглавить и в нужную сторону повернуть. Пусть Ратобор с «рысями» их для беспокойства Корзня используют. Главное, до моего приезда им задарма не погинуть и врагов отвлечь. А по нашему приезду уж и готовиться к переселению станем.

– И для этого надо сперва Корзню с Нинеей укорот сделать? – уяснивший наконец замысел Журавля ближник уже прикидывал, какие еще меры можно предпринять для успеха задуманного.

– Вот, в самую точку попал, Мирон!

Интерлюдия 2. Вроцлав, Силезия. Начало августа 1125 года.

– Скажи, ты же мне в матери место, как жить дальше? Раньше я был уверен, что хоть вдали от Гнезно буду в безопасности. Но сейчас после смерти Стася… Повсюду шепчутся, что его смерть – дело рук этой бергской потаскухи. Она уже перетянула на свою сторону авданцев, отец выделил ее Лешеку Мазовию с частью куявских земель. Пся крев, все они спят и видят его сидящем на престоле Пястов. И даже твой муж, великий палатин…

– Ты же знаешь, мальчик мой, что это не так! – Мария подошла и привлекла к себе племянника.

Вон какой большой вымахал, почти на голову выше меня. А жаловаться прибежал совсем как маленький, как когда-то раньше, когда жил в нашем замке после смерти сестры Сбыславы. Почти пятнадцать лет минуло с тех пор.

– Сейчас под видом похода на Русь они сманивают воинов со всех польских земель, даже из владений палатина Петра, а он ни слова не говорит против. А после возвращения с богатой добычей чью сторону примут эти люди?!

– Мой муж только недавно вернулся из-под Колобжега, где вместе с твоим отцом закреплял за державой Поморье – и ты знаешь это! Надо было действовать именно сейчас, пока еще не избран новый император. В одном ты прав, Владислав, нельзя давать усиливаться нашим врагам. Для этого тебе бы сейчас подумать о невесте. Лучше всего выбрать дочь кого-то из родичей умершего императора. Нужно смотреть дальше вперед, чтобы было кого привлечь на свою сторону в будущем. На Русь, увы, при Мономашичах надежды никакой. Был бы жив мой отец… – она вытерла нечаянно выступившие слезы, но сдержала себя и перевела разговор. – Вот, кстати, о походе! Почему бы тебе тоже не поучаствовать в нем со своей силезской дружиной?

– Отец поставил во главе Скрибимира, а он во всем держит руку Саломеи. Не думаешь же ты, что я стану ему подчиняться?! – молодой Пяст даже задохнулся от возмущения.

– Конечно, нет, – Мария встала, налила вина и протянула один из кубков собеседнику. – Но ты можешь поступить гораздо умнее. Авданец собирает воинов в Мазовии? Чтобы идти на восход через Визну?

– Да, только не прямо на восход, а ближе к полудню. Мне об этом рассказывал Одровонж где-то с месяц назад.

– Это тот, который из Гродеца? Он тоже идет? – вошедший в палату мужчина в богатом, но изрядно запыленном плаще низко склонился, приветствуя наследника польского престола.

– Да, палатин, все слензяне, что идут, встали под его хоругвь.

– Стало быть, пойдут вниз по Яцельде на Пинск. И, скорее всего, заранее сговорившись с Полоцком… – задумчиво произнес тот, кого называли палатином.

– Петр, а ты не забыл, что в Пинске сидят мои братья? – услышав эти слова, хозяин замка немного поморщился. Он не любил вмешательства жены в мужские дела, хотя и отдавал должное ее гибкому изворотливому уму. Но сейчас одернуть супругу не рискнул – как-никак, именно она связывала его родственными узами с наследником:

– Нет, не забыл. И это просто великолепно. Владислав, вот тебе и законный повод – защита твоих дядьев. Лучше и не придумаешь. Святополк ведь сидел на Киевском столе раньше Мономаха, стало быть, прав на престол у них больше, чем у Мстислава!

– Права не заменят кованую рать, – молодой князь, напряженно вслушивавшийся в речь Петра, что-то быстро прикинул. – Хорошо, если у них в Пинске наберется триста-четыреста воев. Я могу выставить тысячи две-три. Этого мало, чтобы всерьез воевать с Киевом. Вспомни поход двухлетней давности. Сил было вдвое больше, а нам не удалось даже взять Волынь.

– Ярослав свершил все, что мог… – на глаза женщины вновь навернулись слезы.

– Владислав, объявить что-то во всеуслышанье – совсем не значит сделать! Что нужно НАМ? – выделил он голосом последнее слово.

– Кому НАМ?

– Нам: это тебе, как наследнику престола, и мне, как палатину Силезии. Так вот НАМ совсем не нужен полный успех похода Скрибимира. Потому как тогда и силы, и влияние, и слава королевы и авданцев увеличатся многократно. В ущерб нам, разумеется. Но и полного провала допустить нельзя, ибо тогда уже Киев усилится очень значительно.

– Так что же делать, палатин? – Владислав был в растерянности, он только-только начинал постигать тончайшее искусство интриги.

– Нужно, чтобы своим трудным успехом этот поход был обязан тебе. Ключ ко всему – Берестье. Поэтому нам надо будет сделать так…