Текст книги "Кот в муравейнике (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– А ты?

– Кому охота умирать? Обезоружил... Кстати, если б не доспех, она бы мне бок распорола... Да и с доспехом синяков наставила. Копьем владеет лучше Татаки, честное слово! А потом заявила, что раз я ее победил, то обязан на ней жениться.

Увидев, как вытянулись лица парней, мысленно усмехнулся.

– Не робейте, парни. Таких, как моя Тамарр, здесь одна на миллион. И она досталась мне. Основная масса – тихие и скромные девушки. Только у тихих и скромных есть отцы и братья, которые шуток не понимают. Знаете, какой разговор у меня с ее отцом состоялся, как только она нас познакомила? "Спал с ней?" – "Нет." – "Собираешься?" – "Да." – "Радуйся, парень, сегодня свадьбу играем!".

– Сурово!

– Фррр... Я же был не против. Да, здесь наш второй лагерь неподалеку. Там вещи, которые могут вам пригодиться.

Парни выкатили из катера байки, захлопнули люк, связались с диспетчером. Катер дал длинный гудок и неторопливо всплыл в голубое небо. Теперь автопилот и диспетчер вернут его в оазис, это уже не наша забота. А я сплел из веток два кольца и повесил на сук ближайшего дерева.

– Теперь летим!

Обе палатки стояли на своих местах. Сундук тоже никуда не делся.

– Мясо выкиньте. Оно уже испортилось, – предупредил я. – В крышке сундука – компьютер.

– А это что? – рыжий парень сгреб в кучку бумаги.

– Это я почтальоном работал. Здесь вдоль побережья "купец" с архипелага проходил. Тот самый, с которого рабыня убежала. Просили почту захватить. Досюда я довез, здесь мы с девочками отсканировали и в Оазис передали. Вы бумаги лучше сожгите на костре. Я не успел.

– До моря же триста километров! – удивился серый.

– Работа такая, – криво усмехнулся я. – Для бешеного файрака пятьсот километров – не крюк. В сундуке лежит принтер. Боюсь, вам тоже предстоит почтальонами поработать. Да, пленку не забудьте. В полете хорошо от дождя помогает.

– Слышь, серый, – рыжий толкнул товарища локтем, – Мне чего-то расхотелось быть суперкотом. И весело зафыркал.

– Хорошо, что напомнили, – обрадовался я. – Местные не любят в быту называть друг друга по именам. Придумайте себе прозвища. Меня племяш зовет Рыжим. А его самого кличут Резвым.

– Тогда я буду Шустрый, – решил рыжий. И оба заржали.

То, что мы, инкубаторские, зовем друг друга суперкотами, не секрет. Но все думают, это из-за той дополнительной программы обучения, которую нам устроили родители. То, что мы не родные, тоже знают или догадываются почти все. У прраттов и людей общих детей быть не может. Даже если один из родителей родной, то второй откуда-то со стороны. Правда, насчет черных, серых и рыжих у многих сомнения. Моего старшего брата мама родила рыжим, и биологического отца все знают. Он бывает у нас через два дня на третий, подолгу возится со мной и сестренкой, и не отказывается от родства. Хотя мы зовем его дядей. Похожая картина у черных и серых. Об остальных все думают, что иноземцы спасли их из сгоревшего детского дома на одном из островов Архирелага. Летели мимо, увидели пожар, сели и спасли. Поэтому настоящих дней рождения никто не знает. А так как всех спасенных распределили по семьям иноземцев, то они решили все дни рождения отмечать кучкой, в один день! Тот самый день спасения.

Так думают те, кто обязан знать о нас чуть побольше. Учителя, наставники, попечители и кураторы универа. Они знают, что мы изучаем не только общеуниверскую программу, но и дополнительную – с родины иноземцев. В этом нет для них ничего удивительного – вдруг иноземец возьмет сына или дочь на свою родину. Должен же ребенок знать язык, историю и обычаи своей второй родины. Успеваемость по общей программе контролируют тоже жестче. И физическая подготовка у нас усиленная. Вплоть до акробатики. В общем, гоняют нас в хвост и в гриву, готовят к большому будущему. Поэтому мы – суперкоты.

Истину – про инкубатор Странников – знают только самые близкие родственники. И мы, и родители прошли гипнообработку. У нас установлен ментальный блок, чтоб случайно не проболтаться при посторонних. Это не значит, что я не могу чужаку раскрыть тайну. Могу! но для этого требуется некоторое осознанное волевое усилие. Случайно с языка тайна не сорвется.

Вот под эту усиленную программу я и кошу в разговоре с парнями. Пусть думают, что прохожу стажировку. Что всех суперкотов так готовят.

Но я отвлекся. С перевозкой ящиков мы провозились до вечера. Только хотели начать установку армейской палатки, хлынул ливень. Затащили все ящики в гостевую юрту. Промокли... Но Лапочка приготовила вкусный ужин, я развел вино иноземцев. Парни обсохли, согрелись и повеселели. Лапочка, как умелая гейша, вела беседу, читала к месту четверостишья, сыпала цитатами философов. В общем, чувствовала себя как рыба в воде. Тамарр, наоборот, сидела надувшись. Я обнимал одной рукой ее за талию и щекотал, чтоб сердилась на меня, а не на парней. Оттаяла только после того, как мы в три глотки исполнили "Багровым заревом пылает небосвод".

– Я не верила, что они твои друзья, – созналась она позднее. – Но когда вы запели, что-то вас объединило. Вы стали как братья.

Утром перезнакомил парней со всеми в поселке. Это заняло часа два. Затем мы поставили большую палатку, перевезли сундук, свернули и упаковали две мои палатки. Сундук оказался неподъемным. В смысле, когда я повесил сундук под байком и попытался подняться, индикатор перегрузки залез далеко в красную зону. Байк отказался вести меня и сундук. Я слез с байка, переключил его на дистанционное управление от планшетки, и проблема была решена. Парни обалдели. Они ни разу не видели байк, летающий без водителя. Тем более – в качестве грузовоза. А я сел пассажиром на байк серого.

– Так мы возим с охоты жабоглотов, – пояснил я. – Главная опасность – не попасть на зуб другому жабоглоту.

Закончив с перевозкой багажа, мы взяли пассажирами Чупрри, Резвого и Лапочку и на трех байках полетели к родителям Чупрри. Опять процедура знакомства растянулась на два часа. Затем мы слетали в прерию, разыскали охотников, ушедших накануне на дальнюю охоту, за два рейса доставили их и добычу в селение. После этого перней признали за своих.

А поздно ночью за нами пришел катер. Привел его дядя Марртах. Честно говоря, я надеялся, что за нами прилетит белоснежный красавец, пассажирский катер. А прилетел грузовой, рабочий муравей космоса, закоптелый снаружи и грязный внутри. Только кабина пилота имела жилой вид.

Вещи были давно собраны, погрузились мы за три минуты. Еще семь минут – и катер вышел на низкую орбиту.

– Где твое копье? – спросил я Тамарр.

– Оставила дома. Когда Резвый подрастет, папа передаст копье ему.

Обидно. Надежда – прахом. Я собрался повесить на стену каюты ковер, а на него – древнее оружие. Копью с бронзовым наконечником там было бы самое место. Но – увы...

Вскоре мы прошли над терминатором и вышли на дневную сторону планеты. Увидев родной мир из космоса, мои девушки лишились дара речи.

– Знала, что не за простого парня выхожу, но ты просто монстр! – созналась мне позднее Тамарр.

Встречала нас целая делегация. Сестренка с мамой – понятно. Тарркс – тоже. Но тут были Линда, Маррта, дядя Шурр и Багирра с Мяуглирром. Мама крепко-крепко меня обняла. Отстранилась, ткнула кулаком в плечо.

– Когда ты успел стать взрослым, сын? – и шмыгнула носом.

– С этим ошибка вышла, мам. Собирался после отпуска, но немного поторопился.

Мама почти на голову ниже меня. Ей тридцать два года, но выглядит на двадцать пять. То есть, моложе Тамарр. С виду выглядит стройной, если не худенькой, но очень сильная. И каждый день качает мышцы, тренирует тело. Ночной тени нельзя иначе. По должности она папин референт, а сейчас, пока папа в отъезде, его заместитель. То есть, первое лицо в Оазисе. Пока она обнимала моих девушек, я хлопнул по рукам Тарркса и Мяуглирра и... от души получил в поддых от сестренки.

– Пррредатель – прорычала она и отвернулась. В следующий миг Тамарр отбросила с дороги парней, взяла Кирру в захват и прижала к горлу каменный нож.

– Не смей, – просипел я на остатках воздуха и упал на колени. Не знаю, за кого мне стало страшнее. Всех нас, бойцовых котов и инкубаторских обучали боевому самбо. Чем боевое отличается от спортивного? Переломами конечностей и смертельными ударами. Если сестренка сейчас... Но Тамарр тоже не из кухни вылезла. Войну кланов прошла, жива осталась.

– Отставить! – рявкнула Линда так, что мне захотелось спрятаться. Вот только в себя приду – и спрячусь. Хорошо у сестренки удар поставлен. Доски ломает. Могла бы ребра поломать, если б боевым била.

– Моего мужа имею право бить только я, – прошипела Тамарр на ухо Кирре. Но нож от горла отодвинула.

– Я должна была быть на твоем месте, – выкрикнула ей в лицо Кирра. – Ты не думай, я против тебя ничего не имею. Это он слепой козел, – продолжила она уже не так громко, даже не делая попыток вырваться.

– Кирра, ты же сестренка моя! – обнаружил, что уже могу говорить.

– Козел!

– Формально, братишка, у вас ни одной общей хромосомы, – напомнил Тарркс. Подошел, забрал у Тамарр нож и с любопытством осмотрел.

– Звезды рассветные, это просто рок над нашей семьей, – выдохнула мама.

Тамарр отпустила Кирру, и та сердитой быстрой походкой устремилась к Железному дому.

– Никогда не женюсь, – заявил Мяуглирр. – Улечу на Дикий материк, к черту на кулички, построю монастырь и буду монахом.

– Да уж, мальчики-девочки, веселую встречу вы устроили. Серргей, через полчаса жду тебя с женами в медотсеке. – высказалась Маррта. Будет санобработка, будут прививки. А пока постарайся поменьше контачить с местеыми. Это приказ.

– Сделаю! – ударил себя кулаком в грудь и потянул девочек к Железному дому.

– Серый, у тебя новая жилплощадь. Каюта рядом с кирриной, – сообщила Линда. Ну да, я теперь семейный. Соседняя каюта считалась пустой, и с давних пор использовалась как кладовка. Интересно, освободили ее или нет? До этого мы с Киррой жили в каюте, которая считалась маминой. Но мама бОльшую часть времени проводила в папиной каюте. Нас, как разнополых, давно собирались расселить по разным каютам. Но сестренка была категорически против. А я на самом деле слепой... Только не козел, а осел. Или это потому что девочки созревают раньше мальчиков? Нет, я точно осел.

– Серрежа, тут гололицых много? – начала допрос Тамарр, как только немного отошла.

– Не гололицых, а иноземцев. У них не только на лице шерстки нет, на теле тоже. Не бойся ты их. У меня папа иноземец.

– Ага, не бойся... Это вы с сестрой в папу такие – на голову обиженные?

– Не трогай сестру. Это я на голову обиженный. Она нормальная.

Лапочка фыркнула и подняла ушки торчком.

Провел девушек через шлюз и подумал, что обучать их всему теперь придется самому. Хотел свалить на сестренку, но теперь...

Комната оказалась пуста и чиста. Из мебели – только кровать-аэродром. Коробки и прочий хлам исчезли. Лишь на полу кое-где остались следы от чего-то тяжелого. Лапочку ни интерьер, ни освещение не удивили. Но Тамарр начала исследовать все подряд, начиная с двери. Трогала, остукивала, обнюхивала, только на зуб не пробовала. На всякий случай показал ей киберов-уборщиков и объяснил, для чего они нужны. А то сработают инстинкты охотницы – и одной "божьей коровкой" станет меньше... А кто будет пол подметать?

– Блин! Я вещи в катере оставил! – только вспомнил, как в дверь поскребся дядя Марр, нагруженный нашими узлами.

– Все вещи сначала Маррте на санобработку, – предупредил он. И мы отправились в бытовой отсек. По дороге дядя Марр объяснил, что на нас или в вещах с Дикого материка могли приехать букашки-таракашки. А огородам новая фауна не нужна. Мы выращиваем фрукты-овощи для себя, а не для тараканов.

В бытовом отсеке нас уже ожидала Маррта. Вещи отправила на стерилизацию, меня загнала в одну ванную комнату, девушек – в другую. Выдала халатики, щетки, шампуни и заперлась с девушками.

Вздохнув, я разделся, сунул одежду в пакет и отправил на стерилизацию. А сам влез в душевую кабинку и честно прошел санобработку. В Корпусе нас учили и этому. На случай химической или биологической войны. Девушек явно не учили Потому что через четыре двери до меня доносились их взвизгивания.

Выключил воду и вышел в предбанник. Тут меня уже ждал дядя Марр с феном в руке. За пять минут мы высушили и привели в порядок мою шерстку. Девушки провозились намного дольше. Зато вышли радостные и возбужденные. Вместе с ними из предбанника вышла Кирра. Оказывается, они уже помирились. Маррта включила бытовой комплекс и приступила к снятию мерок для одежды и обуви. Все! Это финиш! Девушки и платья – это надолго! Под шумок мы с Марром тихо ретировались и спрятались в аналитическом центре. Один из аналитиков спорил насчет заявки на технику, второй мониторил парней на Диком материке и вполглаза следил за футбольным матчем между Гвардейцами и Бойцовыми котами. Мы заняли свободные места за пультом.

– Уже придумал, к какому делу своих девушек пристроишь?

– Еще нет. Но Лапочка четыре языка знает. И очень толково ведет переговоры. В смысле, углы сглаживает.

– Значит, к Миу в группу контактеров. А вторую?

– Тамарр? Сначала пусть образование под шлемом получит. На это больше полугода уйдет. Она к тому времени освоится и сама профессию выберет. Она у меня жутко умная! Иногда такое ощущение, что мысли читает.

– Тогда, может, в аналитики определишь?

– Вряд ли она захочет на сидячую работу.

– Ладно, время терпит. Какие у тебя ближайшие планы?

– Смотаюсь на сутки на Архипелаг, познакомлюсь с родителями Лапочки. А то нехорошо получается – будто я ее украл. Потом хочу смотаться на Маррас. А то ни разу дальше Луны не летал. Осмотрю новую базу, побегаю дня три по Маррасу – и назад. Все равно больше никуда не успею, отпуск заканчивается.

– А на Землю не хочешь?

– Спрашиваешь! Конечно, хочу! Но до нее неделю добираться. А у меня от отпуска меньше двух недель осталось. Нет, на Землю – после окончания Корпуса...

– Соберешься на Землю – обязательно сначала поговори со Стасом. Там свои заморочки.

– В смысле, с люденами?

– Да, с поиском потенциальных люденов. У тебя в ментограмме Т-зубца нет, ты не человек, но кто знает, как они своих вычисляют...

– Да не хочу я в Странники уходить. Стас говорит, они без личного согласия никого не активируют.

– Зато они предупреждали, что необученный активированный люден может быть опасен для себя и для окружающих. Лично Даниил Логовенко предупреждал Совет. Именно из-за этого мы базу в пустыне построили.

– Я помню, Стас рассказывал.

– Серргей, быстро в медотсек! – прозвучал по громкой связи голос Маррты

– Что-то случилось? – удивился Марр.

– Наверно, Лапочка испугалась томографа, – предположил я, и мы направились в медотсек.

Прогноз не оправдался. Маррта собралась делать нам прививки.

– А мне-то зачем? – удивился я.

– Ты, вроде, на архипелаг собрался. Не так далеко от нас, но кой-какая специфика есть. Оголяй попу и ложись на кушетку.

Я хмыкнул и занял положенное место. Маррта пшикнула в правую ягодицу. Не больно, но неприятно.

– Кстати, ты должен был привиться до того, как отправился на Дикий материк. Еще раз сбежишь куда-нибудь без прививок, – наябедничаю твоему наставнику. Почему вы, мужики, так прививок боитесь?

Вслед за мной получили прививки Лапочка и Тамарр. Потом девушки прошли исследование на томографе, затем посидели десять минут под нейрошлемами. Десять минут – это мало. За десять минут можно только общую структуру снять, какую-нибудь патологию выявить. А чтоб приступить к ментообучению, нужно пройти полное картирование мозга. Это занимает больше ста часов. Больше трех часов в сутки под шлемом не сидят, поэтому картирование занимает почти полтора месяца. Зато потом обучение проходит очень быстро. Десять минут на уточнение, не изменилась ли карта мозга, и не более получаса на саму запись. После чего шесть-восемь часов головной боли. Зато за один сеанс можно изучить иностранный язык.

Детям хуже. У них мозги растут, карта мозга постоянно меняется. После первоначального картирования, которое занимает сто часов, перед каждой записью приходится сидеть под шлемом по двадцать часов. Поэтому в школах обучение под шлемом проходит не чаще трех раз в год. Между сеансами детей учат применять полученные знания. Я считаю, это недоработка в системе обучения. Знания шлем в голову вкладывает, даже мышечные моторные навыки дает. А думать не учит. Все равно нужны учителя и наставники.

Но о том, что девочкам предстоит часами сидеть под колпаком, я скажу им попозже. Тамарр и так нервничает.

– Вот и все! – жизнерадостно говорит Маррта. – Серрежа, настрой двери на своих девушек, объясни, как работает сантехника, и ложитесь все трое спать. Вы сменили столько часовых поясов, что для быстрой адаптации вам лучше всего проспать полсуток.

– Серрежа, как вы можете жить в этом... этой... Она даже жильем не пахнет, – говорит мне Тамарр. – Давай поставим шалаш под пальмами.

– Может, и поставим. Только сначала ты должна научиться жить в Железном доме.

Лапочка смолчала, но по хвосту и ушам видно, что полностью согласна с Тамарр. Слишком много нового сразу. Надо как-то подсластить пилюлю.

– Сейчас поедим и ляжем спать. А завтра научу вас летать по небу.

Взрыва восторга нет. Плохо дело.

– Серрежа, мне здесь не нравится. Можно, я снаружи переночую?

– А я один в холодной постели? Нет, милая, здесь будешь спать. Не фиг было меня на бой вызывать!

– Хозяин, я тебя на бой не вызывала.

Теперь и Лапочка...

– Милые мои! Чего вы боитесь? Я с вами, а значит бояться нечего! Через три дня вы сами будете смеяться над своими страхами.

Пришло время то ли позднего обеда, то ли очень раннего ужина. Как работает и для чего нужна техника в столовой, объяснять не стал. Просто завалил девушек блюдами. И поставил на стол кувшинчик очень легкого дамского вина для снятия стресса.

Сережа, ты такой богатый? – спросила Лапочка, лизнув из бокала. – Это очень дорогое вино.

– У вас дорогое, у нас дешевое, – ухмыльнулся я. – Пей как лекарство и ни о чем не беспокойся.

Сразу после обеда легли спать. Втроем на одну кровать. Не знаю, откуда в моей каюте такая взялась, но она в ширину больше, чем в длину. На ней четверо поместятся. Наверно, сестренкины шутки. А может, не шутки. Может, она метит четвертой в наш... Слово еще такое Мухтар говорил... Гарем, да!

Ага-ага, если меня припереть к стенке, я тоже начинаю думать. Как говорит Стас: "думать надо!" И уточняет: "головой!"

Выяснять детали не стал. Навалилась усталость, и провалился в сон как в пропасть.

Правильно Линда говорит, утро добрым не бывает. Видимо, я вчера переборщил с лекарством для снятия стресса. Девочки сладко посапывают, им хорошо. Что я им вчера наобещал? Точно помню – что-то обещал. Вот засада... А-а, научить водить байк! Почему свет в режиме раннего утра? Сколько сейчас времени? Ох ты, такая рань! Нет, спать, спать и еще раз спать.

Второй раз просыпаюсь от голосов.

– ... Ой! Горячая!

– В другую сторону поверни.

– Надо же, теперь холодная!

– Кто хочет пи-пи? Это тут! – сестренкин голос. – Знакомимся с "белым другом".

Лучше сделать вид, что сплю. Вчера я сантехнику показывал, но это было вчера. Ага, заперлись в туалете. Вскакиваю и привожу себя в порядок.

Когда бодрые и веселые девушки появляются из туалета, веду всю троицу в столовую. В коридоре сестренка сует мне в руку упаковку таблеток. Или простила, или что-то задумала. По-любому играю наивного и благодарного. Трусь щекой об ее ухо.

– А меня так не ласкал, – слышу за спиной ехидный шепот.

Позавтракали быстро, и пошли осматривать Оазис. Больше всего Тамарр поразили огороды. Не машины, не четырехэтажные дома, не аккуратные ряды пальм вдоль улицы, а огороды, в которых росла всякая зелень. То, что вершки и корешки можно не выискивать где-то, а выращивать рядом с домом, было для нее открытием.

– Кирра, ты сегодня в увольнении? – интересуюсь у сестренки.

– Не-а! Я на спецзадании. Тебя страхую с тех пор, как ты на Диком материке высадился. Татака, типа, проболталась, что ты особое задание выполняешь. А мама отозвала меня из Корпуса тебя страховать. Когда вернешься из отпуска, вместе будем хвосты сдавать.

– Чьи хвосты вы будете сдавать? – насторожилась Тамарр. Пришлось объяснять, что речь не об охоте, а о долгах по учебе. Обе девушки захотели посмотреть, где и как мы учимся.

– Отлично! Идем парней проведаем! – не стал спорить я.

– Только не забудь сказать, что ты здесь проездом. А то меня загребут на занятия, – инструктирует сестренка.

От Железного дома до Универа всего четверть часа пешком. Но я провел девушек вдоль канала, чтоб похвастаться мостами. Почему-то, мосты никого не удивили. Даже странно. Зато с последнего моста сказочно красивый вид на озеро, пальмовую рощу и Железный дом.

К универу подошли не с парадной стороны, а с тыла. Там у нас небольшой стадион, беговая дорожка, лодочная пристань и полоса препятствий. На футбольном поле Татака гоняла второкурсников. Ребята уже знают, за какой конец меч держать, поэтому считают себя жутко крутыми. Мол, круче них только горы. Завидев нас, Татака приказала разбиться на пары и заниматься самостоятельно. А сама так сжала меня, аж ребра затрещали.

– Здоров будь, отшельник! Когда вернулся?

– Еще вчера. Показываю любимым как мы живем. А здесь какие новости?

– Какие у нас могут быть новости? – фыркнула Татака. – Видишь этих балбесов? Вчера после матча в раздевалке затеяли драку со Стальными. Не поверишь, дали себя побить!

– А выиграл кто?

– Ничья, три-три. На поле победить не смогли, решили в раздевалке продолжить.

– Засранцы! Слабаки.

Курсанты недовольно загудели.

– Они не верят, что слабаки, – подмигнула мне Татака. – Хочешь надрать им задницы? Вратарь, капитан, выйти из строя!

Я присмотрелся к парням. Оба не раз попадались патрулям старшекурсников при попытке уйти в самоволку. Если с патрулем нет наставника, мы шума не поднимаем. Просто заворачиваем неудачника назад. Есть неписаный закон – одна попытка уйти в самоволку в сутки. Попался – жди следующей ночи.

Курсанты тем временем собрались вокруг нас полукругом. С одной стороны, интересно им. С другой – никто не хочет приближаться к наставнице. Есть риск стать учебным пособием.

– Встать! Смирно! – рявкаю я. – Бойцовые коты... Позорище вы, а не бойцовые коты! Вы обязаны были победить! Кто против вас? Дети богатеев! Маменькины сынки. Как вы смели проиграть?

Забираю у двоих ближайших курсантов деревянные мечи – боккэны.

– В самоволки бегаете, а драться не научились. Ну-ка, вдвоем на одного! Покажите, что умеете.

Парни довольно грамотно заходят с двух сторон. А я просто стою и с дикой скоростью вращаю боккэнами. Время есть. Им еще по четыре шага надо сделать.

Тот, который слева, который вратарь, идет в атаку. Но это ложная атака. Он просто отвлекает на себя внимание, настоящая атака будет с другой стороны. Именно так нас учили на втором курсе. Резко разворачиваюсь и отбиваю атаку справа. Слишком резко! Ломается боккэн. К счастью, не мой. Теперь Татака по голове настучит за порчу инвентаря.

Не глядя отбиваю выпад за спиной. Второй курс – никакой фантазии. Разворачиваюсь и бью обоими боккэнами по мечу соперника. Одним – посередине, вторым – по концу боккэна. Таким сдвоенным ударом я должен был выбить оружие у него из руки. Вместо этого слышу треск. Второй сломанный боккэн. Вратарь, блин, с мертвой хваткой. Теперь трясет отбитыми пальцами.

А бой, собственно, закончен. Оба противника безоружны. Опускаю оба своих меча концами к земле и застываю статуей. Если кто-то из парней бросится в рукопашку, уйду с его траектории и завалю подсечкой. Или суну боккэн между ног.

– Иноземцы говорят, яблоко от яблони недалеко падает, – огорчилась Татака. – Я тебя для чего пригласила? Чтоб ты этим балбесам красивый бой показал. А ты – весь в мать. За два вздоха... Еще мечи поломал!

И дала мне легкий подзатыльник.

– Когда это было? – удивился я. – Мама ничего такого не рассказывала.

– А когда ночные тени о своих делах рассказывали? Сразу после бунта это было. Бунт уже подавили, но банды всякие еще остались. Твой отец с Таррксом узнали о логове бандитов и послали Ррумиу за Шурртхом и Марртахом. Марртах в то время еще курсантом ходил. Ну, Миу ворвалась в учебный зал, да как рявкнет: "Курсант Марртах! На выход! Работа есть". А наставник ей и говорит: "Победишь меня – отпущу Марртаха с занятий". Не успел закончить фразу, она уже у него меч выбила. Обругал ее наставник, что торопыга, что сигнала не дождалась. Миу спорить не стала, извинилась, за мечом сбегала. А как сигнал прозвучал, за полвздоха наставника обезоружила на пол уложила и скрутила. "Прошу простить неразумную, господин, – говорит, – воля Владыки надо мной". Схватила Марра за руку и утащила на задание.

– А дальше? – мы, оказывается, уже в плотном кругу курсантов стоим.

– А что дальше? – Татака делает вид, что удивилась. – Эта троица решила, что сами с бандой справятся. Через день Шурр, Марр и Миу вернулись во Дворец. О банде с тех пор никто не слышал. Ночные тени свидетелей не оставляют.

– Госпожа, разреши мне сразиться с учеником, – просит Тамарр на языке дикарей и повторяет на нашем. – Хочу оценить свое умение.

– Слышала, как ты копьем владеешь, – говорит Татака. – Эти желторотики тебе не соперники. Со мной на шестах сразишься?

И послала двух парней за шестами. А у меня под ложечкой засосало. Изувечат ведь друг друга.

– Тамарр, не вздумай по-настоящему биться, – внушаю жене. – Драться будешь как со мной на свадьбе. Понарошку.

На языке дикарей говорю. Громко, чтоб Татака тоже слышала. Она язык дикарей лучше меня знает. И одно ухо в нашу сторону повернуто. На мечах Татака не хуже мамы дерется, но шесты – не ее оружие. Тамарр себя обидеть не даст.

– Вы что, на свадьбе подрались? – поворачивается к нам Татака.

– Нет, красивый цирк показали. На зрителей работали. Предупреждали друг друга, куда будем бить.

– Покажем желторотикам цирк? – весело фыркнула Татака и подмигнула Тамарр.

Вот это был бой! Зря я думал, что Татака шестом не владеет. Еще как владеет! А Тамарр-то, Тамарр! Даже подозрение закралось, что она мне поддавалась. Знаю, что бой не настоящий, но все равно хочется на помощь броситься. Не знаю только, кому.

Зато у курсантов никаких сомнений нет. За Татаку болеют. Одна Лапочка спокойна как скала.

– Тебе не страшно за них? – спрашиваю.

– Когда ты с Тамарр бился – было страшно. А сейчас видно же, они не всерьез.

Мне не видно, ей видно. Впрочем, дуэлянты и на самом деле предупреждают, куда будут бить. Выкрикивают на языке дикарей: "Ноги!", "Сверху!", "В голову!" Но все же мне стало спокойнее, когда Татака дала сигнал заканчивать. Обе тяжело дышат, но довольные... А уж как курсанты довольны!

– Вопрос всем! – командным голосом спрашивает Татака. – Кто заметил что-то странное?

– Вы не по-настоящему сражались. По телу не били, только по шесту.

– Правильно! Еще что?

Курсанты в растерянности.

– Наша гостья привыкла сражаться копьем, а не шестом, – объявляет Татака. – Как это можно было не заметить?

Договариваемся, когда Татака начнет обучать Тамарр фехтованию на мечах. Потом-то я посажу Тамарр под шлем, и она получит полный курс фехтования с моторными навыками. Но желательно, чтоб какой-то фундамент моторных навыков уже был.

Но это не скоро. Сначала моим девушкам надо пройти картирование мозга, а это – месяц. Кстати, нужно их морально подготовить.

Прощаюсь с Татакой и веду девушек в учебный корпус. Лифт пугает обеих до визга. Но только в первый момент. Затем Тамарр просит прокатить еще. Почему бы и нет? Через прозрачные стенки кабинки шикарный вид на Оазис.

Тетя Амарру сжимает меня в объятиях и тепло приветствует моих девушек. Знаете, долгое время я считал, что она на самом деле моя тетя. Потом узнал, что официально она – мамин телохранитель. Представляете? Телохранитель ночной тени! И это пожизненно, воля Владыки. По факту она врач и один из ведущих специалистов по ментообучению прраттов. Еще у нее имеется официальное разрешение носить ошейник. Но увидеть ее в ошейнике можно только по крупным праздникам. Когда к нам дед приезжает.

В трех кабинках из пяти сидят под шлемами бедолаги-первокурсники. Это видно по таймерам над их головами. Вообще, кабинки сделаны для того, чтоб сидяшие под шлемами не переговаривались друг с другом. Дверцы кабинок прозрачные, и унылые физиономии сидящих в них говорят сами за себя.

Прошу Амарру прочитать девушкам лекцию по ментообучению. Мог бы и сам. Но перспектива девушек не обрадует, так что пусть лучше не я их огорчу.

Когда выходим из кабинета в коридор, девушки прилипают к окнам. Вид и на самом деле красивый. Четвертый этаж, да и потолки в универе чуть ли не вдвое выше, чем в жилых домах. Весь поселок как на ладони. Широкий проспект, по обеим сторонам – теннистые пальмовые аллеи. Вдоль тротуаров зеленые газоны. А в конце – озеро и пальмовая роща на дальнем берегу. А за домами, которые образуют проспект – сады и огороды. Желтого песка совсем не видно – одна зелень! Красота!

Хотел вывести девушек на крышу – там открытая столовая, оттуда даже озеро Крратерр видно! У кого бинокль есть... Но тут по нервам ударил звонок на перемену. И из аудиторий повалил народ. Мы моментально оказались в окружении парней из моей группы. Это на гражданских занятиях мы группа. А на занятиях по военной подготовке наша группа превращается во взвод. Староста становится командиром взвода. Такие пироги с котятами.

– Серрега! Ты же, вроде, на Диком материке должен быть! – и хлопок по спине. Такой, что чуть дыхание не сбил.

– Здорово, парни! Только вчера оттуда. Денек к смене часовых поясов адаптируюсь – и на Архипелаг уйду. Знакомьтесь, это мои жены!

Парни только на них и смотрят.

– Хочу на Дикий материк – тянет староста. – Серрега, там еще такие девушки остались?

– Ты вроде как отдохнуть хотел. А Татака говорила, ты на секретном задании. Это правда?

– Да какое секретное задание... Почтальоном работал. Два письма туда, четыре десятка оттуда. Еще извозчиком подрабатывал. Из пункта А в пункт Б с утра до вечера народ возил. Там по реке – двести километров в один конец, пять дней на веслах. А мне на байке час туда, час оттуда... Вот у Тамарр спросите, она не даст соврать.

– Ага, все тихо-мирно, поэтому ты до сих пор в тактических очках, – не верят ребята.

– Честно, парни, ни с кем не воевал. Только Лапочка в меня разок из лука пальнула, да с Тамарр в первый день схлестнулись, кто будет главным в семье. На жабоглотов охотились, было. Но это же охота, а не война.

– На Диком материке дикарей не осталось?

– Остались. Только на западном побережье. А я был на восточном. На Тамарр посмотрите – похожа она на дикарку?