Текст книги "Кот в муравейнике (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Охотница кивает и скупо улыбается.

– Ты сказала, что мы будем драться. Зачем?

– Если ты меня победишь, я стану твоей женщиной.

– Но у меня есть женщина. Зачем мне две?

– Если ты не будешь драться, я убью тебя как труса.

– А если я убью тебя?

– Ты способен убить женщину?

– Я никогда по-настоящему не дрался с женщинами. Но в бою всякое бывает. Неудачно отразил удар – и случайно убил...

– Если убьешь, значит, мне не повезло. Я прощаю тебя. Но если будешь слабым или струсишь – я убью тебя! Хорошо бейся!

– А если охотнице вроде тебя встретится мужчина, который ей нравится, но дерется слабее нее. Что тогда?

– Если мужчина храбрый, нравится женщине, но дерется плохо, она всегда может притвориться слабой, – улыбается охотница.

– Серргей, это мама. Стас говорит, она очень рослая и сильная для Дикого материка. Мускулатура отлично развита. Наверняка имеет опыт поединков. Будь осторожен с ней.

– Выслушай меня и подтверди, все ли правильно я говорю. У меня есть женщина. Вторая мне не нужна. Но ты хочешь стать моей второй женщиной и настаиваешь на поединке, который мне не нужен. Все так?

– Не так. Я стану твоей женщиной, если ты победишь меня. И я стану твоей первой женщиной!

– Первой или второй – это буду решать я! Каким оружием будем драться?

– Я буду драться тем, что ты видишь на мне. Чем будешь драться ты?

– Я вижу у тебя копье. Сейчас вырежу палку против твоего копья. Твой нож короче моего. Постараюсь обойтись без ножа. И это! – несколько раз показываю, как удобно ложится на ладонь резак, качнувшись на ремешке.

– Что это?

– Поймешь, когда получишь им по лбу, – улыбаюсь я. – Берегись его, это страшное оружие!

Отправляюсь в кустики выстругивать себе боккэн. Пока никто не видит, действую резаком. Потом обстругиваю ножом. Мамин боккэн из белого дуба, но где же здесь найдешь земной дуб? Просто вырезаю две палки чуть больше метра длиной. И весят они больше, чем полагается. Но один великий мастер как-то вырезал себе боккэн из старого рыбацкого весла – и выиграл им бой против стального меча. Так что дело не в оружии, а в его хозяине.

Возвращаюсь на поляну и проверяю, какой из боккэнов мне больше подходит. Охотница, посмотрев на меня, тоже решила размяться. Ух ты! Копье так и вертится вокруг ее тела. Она просто мастер восьмидесятого уровня! Но, блин, я тоже не погулять вышел! Курсант старшего курса, екарный бабай! Какая мне цена, если дикарку не одолею?

Охотница просит показать мое оружие. И дает подержать свое копье. Мама, роди меня обратно! Древко – явный новодел. Но наконечник – из черной бронзы. На нем даже клеймо мастера стоит! Выкован лет двести назад, судя по вязи букв, в одном из рыжих королевств. Двусторонняя заточка, и оба лезвия острые как бритва. Если укоротить древко, этим копьем можно работать как мечом! А я – с палкой... Надо как-то уровнять шансы.

– Как тебя зовут, охотница? спрашиваю я, возвращая копье.

– Тамарр.

– А меня – Серргей. Я не хотел с тобой драться, но ты вынуждаешь. Поэтому после боя я сурово накажу тебя. Сделаю своей рабыней и...

– Господин! У дикарей нет слова "рабыня". Я не знаю, как перевести.

– А что похожее есть?

– Ну-у-у... Пленница, младшая жена... У них даже слова "наложница" нет.

– Тогда – пленница.

– Пленница тут не подходит. Это когда из чужого селения украл. А она сама пришла.

– Блин! Пусть будет младшей женой. На чем я кончил?

– Сделаешь ее младшей женой...

– Сделаю ее младшей женой, наломаю тонких прутьев и выпорю по голой заднице в воспитательных целях!

"Воспитательные цели" Лапочка переводит "как маленькую девочку".

Надеялся, Тамарр разозлится, а она смотрит на нас с улыбкой. Чуть ли не материнской.

– Сначала победи, грозный воин!

Расходимся на двадцать шагов, сходимся, и бой начинается. Очень удачное дерево я выбрал для боккэна. С одного удара такой не перерубить! Вот почему она попросила у меня его. Удивилась, как быстро я его выстругал!

Сейчас она нападает, а я – в глухой обороне. Изучаю ее приемы. И пусть устанет. Не может быть, чтоб ее кто-то гонял как нас, курсантов. Вот она увеличивает дистанцию до четырех шагов... И тут я пропускаю удар, быстрый как бросок змеи. Она просто бросила в меня копье! Но в последний момент зажала самый конец древка в кулаке – и рванула назад. Наконечник скользнул по ребрам, чуть не поранив мне руку. Доспех выдержал, но больно же!

– Больно же! – воскликнул я. Лапочка перевела. Без ужина оставлю!

– И все? – усмехнулась она.

– Синяк будет, – уточнил я. Тамарр увеличила дистанцию еще на два шага и быстро осмотрела наконечник копья.

– Ты счастливый парень!

– Защищайся! Теперь ты меня разозлила!

Теперь я наношу град бешеных ударов, Тамарр держит оборону. Явный перевес в мастерстве у меня. А у нее – в длине оружия и природной ловкости и гибкости. Еще я боюсь, что она просто перерубит мой боккэн пополам. Но я очень удачно врезал ей по левому бицепсу. Левая рука практически вне игры. А потом подбил боккэном наконечник копья вверх, рванул на сближение – и со всего разбега толкнул пяткой ее в грудь. Так толкнул, что она через голову кувырнулась... А ее копье – у меня в левой руке.

И тут мне что-то прилетело под ребра. Прямо в солнечной сплетение! Какая-то кривая палка. Она уже на ногах, стоит в восьми шагах от меня в боевой стойке, положив ладони на колени полусогнутых ног. А я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Уперся боккэном и древком копья в землю, чтоб не упасть, жду атаки, а в глазах темнеет. Сейчас она атакует – и "хана котенку!"

Но атаки все нет... я делаю первый, самый трудный вздох. Глаза начинают видеть. Тамарр все так же стоит в стойке, положив ладони на колени. И вдруг понимаю, я же тоже врезал ей пяткой в солнечное сплетение.

– Что, съела? Мое кунг-фу круче твоего! Лапочка! Тащи воду и пенку! Тамарр плохо!

– Я не знаю, как перевести кунг-фу, – жалуется Лапочка.

– Боевое мастерство.

– Не сдохну, не надейся, – сипит охотница, отталкивая Лапочку. Но бидончик с водой каким-то образом оказывается у нее в руке. Лапочка помогает ей сесть, а потом лечь на пенку. А я все стою столбом. Только медленно и незаметно выпрямляюсь, разворачиваю плечи и принимаю гордую позу победителя.

Тамарр отлежалась, села и выпила половину бидончика.

– Вождь, ты еще долго стоять будешь?

– Жду, вдруг ты захочешь продолжить.

– Как я могу продолжить, если мое оружие у тебя?

– Я тебе отдам.

– Я уже приняла помощь от твоей женщины. Победил ты, победил. Слушаюсь тебя. Сегодня ночью согрею твою постель.

– Еще чего! Прыткая нашлась! В очередь! – заявляет Лапочка.

– ... Ты не представляешь, каких жутких ритуалов они себе на материке навыдумывали, – на правах старожилки объясняет Лапочка. – взять хоть этот, что новую жену первые три ночи трогать нельзя. Две ночи уже прошли, одну осталось перетерпеть. А тебе еще полный срок ждать.

Прогнать Тамарр не удалось. Удалось только объяснить, что раз остается при муже, ждет ее жестокое наказание после обеда. На что Тамарр согласилась. После чего были осмотрены боевые раны. Мой синяк на пузе, синяк на бедре, ссадины на ребрах и локте сочтены несерьезными и не заслуживающими внимания. А вот синяк во весь левый бицепс Тамарр – это ой! А я, соответственно, дуболом без грамма мозгов в голове.

Синяк и на самом деле нехороший. Но хоть перелома нет. Приказал Тамарр беречь руку.

Выслушал рассказ, как я с ней, Лапочкой, охотился на жабоглота. Почему-то такая важная деталь, как байк, была опущена. Остальное все точно – забили камнями и проткнули копьем. Из-за чего охота превратилась в жуткое, страшно опасное мероприятие. Не поверить нельзя – вот она, нога хищника. Тем более, было продемонстрировано копье. Хоть и отмытое, но со следами крови.

Выяснил, что Тамарр зимой исполняется двадцать пять лет. Что она еще ни разу не рожала, хотя мужчина у нее был, пока не погиб в битве с другим кланом. Что она абсолютно не знает правильных танцев. Но это не беда, Лапочка научит.

То есть, получается, она на целых десять лет старше нас с Лапочкой.

Прошел обед, и пришло время наказания. Лапочка, как самая опытная, выбрала прутья. Тамарр было приказано принять коленно-локтевую позу. Хвост пропустить между ног, зажать в кулаке и натянуть, чтоб не мешал. Первоначально хотел нанести десять ударов. Приказал Тамарр считать удары. Нанес три. Тамарр не издала ни звука боли. Низкое горловое мычание сквозь сжатые губы не в счет. Решил проверить на себе. Стегнул по ногам. Боль жуткая! Молча запрыгал на месте. (Этот удар Тамарр тоже сосчитала) Добавил еще два удара и объявил, что экзекуция окончена.

Лапочка бросилась обнимать подругу и объяснять ей, что пять ударов плетью – это самое легкое наказание рабыне за дерзость и неуважение к хозяину. И теперь, после наказания, она перед хозяином чиста и невинна! А это – хороший повод покатать их по небу.

Не вижу повода для отказа. Поднимаю сиденье, облегчаю багажник. Заодно, отвинчиваю скобу, за которую держится тот, кто сидит сзади. Пусть держится за меня. Пристегиваю Тамарр ремнями безопасности, сажусь сам, сажаю перед собой Лапочку. Перегруза нет, индикатор в оранжевой зоне, даже не в красной. Медленно поднимаю байк вертикально вверх на двести метров. С каждым метром горизонт отодвигается все дальше. Буря восторга.

Показываю Тамарр плотину и пруд. В принципе, уже можно купаться. Только вода очень холодная.

Летим к речке пугать жабоглотов. Доверяю бросить камень Лапочке. Опять море восторга. Жабоглоты, правда, восторга не разделяют. Лапочка предлагает слетать на берег моря. Объясняю публике, что лететь до моря целую стражу. И столько же – назад. Но понимания не нахожу. Летим к морю. Байк голосом Стаса сообщает по-русски, что корабль Лапочки снялся с якоря и сейчас находится на сто километров южнее. Перевожу народу только первую половину сообщения. Иначе Лапочка захочет посмотреть на корабль сверху. А демонстрировать байк команде корабля не входит в мои планы.

Автопилот помогает вывести байк к пещере. Сажаю машину и предлагаю экипажу сделать пи-пи. Лапочка взахлеб повествует, как мы прятались от загонщиков в темной глубине. Я тем временем снимаю с дерева видеокамеру. Лапочка просит показать то место, где она охотилась на бурргуну, а попала в меня. По дороге я выслушиваю, как, получив стрелу, я сорвался со скалы, но ухватился за бурргуну, и мы оба упали со страшной высоты. Бурргуна насмерть, а я вскочил, догнал и связал ее. Но когда понял, что она ни в чем не виновата, простил и развязал. И с тех пор я ее мужчина.

Рассказано так занимательно, с такими подробностями, что возражать просто не хочется. Осмотрев место, летим на берег моря. Тем более, отсюда до него рукой подать. Вскоре я нахожу удобную бухточку, отгороженную от океана камнями с ревущей полосой прибоя. Несколько раз пролетаем над бухтой, но не видим в прозрачной воде никаких крупных рыб. Мелких – полно. О чем это говорит? Правильно, можно купаться!

Сажаю байк на берегу, скидываю одежду и с воплем кидаюсь в воду. Здорово! Вода чистая, теплая и прозрачная. Для полного счастья не хватает только маски, ласт и кислородного генератора. Но – сам виноват! Держал свой отлет в тайне, вот и не взял. А надо было сказать, что полечу на рыбалку. Получил бы от Татаки категорический приказ не есть сырую рыбу, дал бы клятвенное обещание не подходить к ней ближе, чем на два метра – и все. Ошибка стратегического планирования, сказал бы Тарр.

А муррены здесь, в бухточке есть. Аж метровой длины! Но я для них слишком крупная добыча. Сохраняем нейтралитет – они не кусают меня, я не трогаю их.

Вылезаю на берег со здоровой рыбиной в когтях, похожей на морскую плотвичку. Лапочка смотрит на меня с восхищением и ужасом, Тамарр – с недоверчивым интересом.

– Я же говорила, что наш мужчина – могучий, но на голову отмороженный, – тихонько говорит Лапочка на местном языке, пока я вытрясаю воду из ушей. Но ошейник слышит и переводит.

Что сказать? Где-то справедливо. Я – единственный прратт из известных мне, который любит купаться. Сестренка тоже притворяется, что любит. Но только для того, чтоб от меня не отстать. Она же старшая! На полторы минуты раньше меня вылупилась из инкубатора. Но сейчас на полголовы ниже и на двенадцать килограммов легче. Линда говорила, мама умеет плавать. В Корпусе обучают плаванию в обязательном порядке. Но никто не лезет в воду по своей воле. Только я! Дядя Шурр рассказывал, раньше было даже такое наказание – сунуть провинившуюся рабыню в холодную воду.

– Девочки, собираем дрова. Будем жарить обед! – даю команду и первый подаю пример. Леса поблизости не видно, но в полосе прибоя много тростника, и попадаются сучья. Лапочка достает из багажника байка кухонные принадлежности и умело разделывает рыбину. Интересно, я же не показывал ей, как открывать багажник. Тамарр складывает костер. Мне остается лишь поднести зажигалку.

Как только кладу нехитрый предмет на камень, зажигалка оказывается в руках Тамарр. Девушка осматривает и обнюхивает ее. Показываю, куда нажать, чтоб появился огонек.

– Хозяин, почему ты привязываешь меня ремнями к байку, а Лапарр – нет? – интересуется Тамарр, пока куски рыбы шипят на сковороде. Лапочка переводит и сама же отвечает:

– Ты еще новенькая. Хозяин проверяет, не боишься ли ты высоты, не свалишься ли с байка. Меня хозяин сначала тоже привязывал. Но как убедился, что я крепко держусь в седле, разрешил не привязываться.

– По закону привязываться нужно всегда. Но опытные седоки никогда так не делают, – вношу поправку я. – Это нарушение, но маленькое. За него никто никого не наказывает. Если всегда привязываться, под ремнями появляются проплешины, а это некрасиво.

Обнаружил интересное свойство ошейника. Мой голос он тоже переводит. Причем, на язык дикарей. Остается только повторить за ним фразу.

– Хозяин, почему ты говоришь со мной на двух языках? – тут же заинтересовалась Тамарр.

– Чтоб ты скорее выучила мой язык, – тут же изобретаю отмазку я.

– А ты научишь меня летать по небу?

– Обязательно! Как только выучишь мой язык. Раньше не смогу. Трудно учить на языке, в котором нужных слов нет.

– Хозяин, а меня?

– И тебя, Лапочка, научу. Но учить вас буду вместе, чтоб быстрее и веселее.

– Я очень быстро выучу твой язык. Говори со мной больше, хозяин.

Лапочка на самом деле великолепно готовит. Огромные сочные, свежеподжаренные куски исчезают со сковородки с удивительной скоростью. Так же быстро мы очистили и вторую сковородку. А вот третью осилить не смогли. Поделились с птичками. Если б птички не подрались из-за кусков рыбы, я бы подумал, что это глаза наблюдателей из аналитического центра Стаса. Такие же крупные и белые. Совсем как те, что кружат в высоте над Оазисом.

Что интересно, мы с Лапочкой поделили по-братски ложку и вилку, а Тамарр ест двумя палочками, изредка помогая себе ножом. Мы с Лапочкой тоже попробовали есть палочками. Тамарр показала, как их надо уложить на ладони. С непривычки сложно. И большой палец быстро устает от непривычного положения.

После обеда я снова лезу в воду. Не поплавать, а просто отдохнуть в гидроневесомости. Тамарр тоже заходит в воду и ложится на плоский камень, полностью скрытый водой. Как бы, и в воде, и не совсем. С берега кажется, что плавает рядом со мной. Осмелев, опускает голову под воду и любуется рыбками. Шумно фыркает и отплевывается. Лапочка бегает по кромке берега, обзывает нас психами и самоубийцами.

Вылезаем из воды и ложимся на плоском камне, чтоб солнце высушило шерстку. Тамарр и так голышом, а Лапочка заявляет, что муж уже видел ее без одежды, и ей стесняться нечего. После чего скидывает шортики.

Под двумя ждущими, заинтересованными взглядами я, стыдливо поджав уши, снимаю плавки. Теперь очередь девушек смущенно фыркать и поджимать ушки.

– Ну и что? Я уже спала с хозяином под одним одеялом! – заявляет Лапочка. Подумал, не намекнуть ли ей, сколько раз я был в доме радости, чтоб не зазнавалась, но решил, может не так понять. Дом радости в Оазисе – это вам не в Столице! В Оазисе свои законы.

Возник он давно. И поначалу был самым обычным домом радости. Там, где постоянно несет службу много солдат, очень быстро появляется дом радости. Разве что девушек в ошейниках там не было. На этот счет у нас строго! Три дня – и чтоб никаких ошейников! Исключений не больше десятка, и каждый случай рассматривается на самом высоком уровне. То есть, моим папой.

В общем, в нашем доме радости работают свободные девушки, и работают за деньги. Сначала была большая текучка кадров, потом как-то устаканилось. И тут до дома радости дошла очередь получать образование. Это тоже закон Оазиса. Каждый должен получить минимальное образование. Кто желает – может получить высшее, причем – бесплатно. Простые селяне не особенно тянутся за образованием – головной боли много. Причем, в буквальном смысле. После получаса под нейрошлемом голова всю ночь болит, новые знания со старыми согласует. Но знать письменность, арифметику, алгебру, геометрию, историю, географию, зачатки литературы, законоведения, делопроизводства и два языка обязан каждый.

Первыми получали образование самые старые, можно сказать, коренные жители оазиса. Те, которые поселились в нем еще до бунта девятого легиона. Затем – семьи селян, приглашенные сразу после бунта. Но постепенно очередь дошла и до девушек дома радости. Некоторые после этого сменили профессию, но большинство осталось.

А потом как-то девушка из дома радости помогла старшекурснику с курсовой работой! Ну да, ночь любви не состоялась, но парень остался очень доволен. И на следующее увольнение пришел именно к этой девушке. Потом поделился секретом с друзьями. А девушки из дома радости записались в очередь на дополнительное обучение.

Начальство дома радости не возражало. Ночь любви и ночь репетиторства стоили одинаково. Бизнесу это не мешало, а поток постоянных посетителей даже возрос. Малышня с младших курсов – три, четыре, пять пацанов – сбрасывались на "ночь любви", проникали в дом радости с черного входа – и до утра повышали уровень образования. Дом радости как бы стал платным филиалом универа и Гвардейского Корпуса.

Домой, к палатке вернулись с последними лучами заходящего солнца. Перед этим посетили мое водохранилище и смыли в пресной воде морскую соль. Ну да, искупались в холодной воде. Чувствуете – в холодной, а не ледяной, как было вчера.

На поляне перед палаткой нас ждал огромный, всего на чуть короче байка, сундук, обитый толстыми полосами темной бронзы. Наверно, в таких сундуках пираты прячут свои сокровища. На сундуке висел амбарного вида ЦИФРОВОЙ замок. Четыре колесика – это же десять тысяч комбинаций! Может, срезать его резаком? Нет, неспортивно!

Отдав девочкам задание развести костер, я, стуча зубами от холода, принимаюсь вертеть колесики. На мой день рождения замок не реагирует. На сестренкин, значит, тоже. Перебираю семейные и исторические даты – ноль эффекта. Число Пи – щелкнув, замок открывается! Я гений! Молодой и скромный! Так и объясняю девочкам, заняв место у костра. Лапочка тут же набрасывается на меня со щеткой, приводит в порядок мою шерстку.

Согревшись и одевшись, идем к сундуку. Чего здесь только нет! Но сверху лежит пластиковая пленка, которую я заказал сестренке. А под ней – широкий надувной матрас в чехле из когтеустойчивой ткани, огромное одеяло и армейская палатка на шесть бойцов.

Палаткой займемся завтра. Сегодня уже темно и спать хочется.

Поспал, как же! С воплем вскакиваю от удара электрошокером в шею. Девочки тоже просыпаются. Не проснуться от такого шума – это надо мертвым быть.

– Змея? – в полной темноте спрашивает Тамарр.

– Извини за грубую побудку, сын, но есть срочное дело, а ты не оставил других каналов связи, – слышу мамин голос из ошейника. Торопливо нащупываю фонарик в кармашке палатки, зажигаю. Тамарр с ножом в руке, Лапочка натянула одеяло до самых глаз и поджала ушки.

– Где змея?

– Нет змеи. Все хуже. Это моя мама срочно хочет о чем-то поговорить, – объясняю Лапочке и перевожу для Тамарр.

– Где она? – Тамарр заинтересованно оглядывает палатку.

– Далеко. Очень далеко. Так далеко, что когда у нас ночь, там день.

– Помнишь, я тебе рассказывала про говорящий амулет, – вносит ясность Лапочка.

– Сын, Кирра говорит, что в крышке сундука смонтирован видеотерминал с большим экраном. Сейчас экран закрыт защитным стеклом. Сними стекло, включи терминал и обеспечь освещение. Девушек тоже пригласи.

– Понял, мам! Девочки, подъем! Сон отменяется. Форма одежды – парадная.

Освещение... Проще всего включить фары байка и направить свет на нас. Но тогда мы ничего не увидим, кроме огненных шаров в глазах. Поэтому направляю лучи на соседний куст. Отраженного света вполне достаточно, чтоб видеокамера разглядела нас.

Втроем перетаскиваем сундук. Поднимаю крышку вертикально, снимаю защитное стекло, жму на кнопку включения питания. Загорается обычный сенсорный экран, загружается операционная система. И тут же зажигается окошко видеовызова. Жму кнопку "принять звонок".

– Отлично, сын. Ты быстро справился. Только ошейник сними, несолидно выглядишь, – говорит мама с экрана.

– Это мама хозяина, – шепчет Лапочка Тамарр.

Поспешно расстегиваю ошейник, кидаю в сундук. И распахиваю окошко видеосвязи на весь экран.

– Сын, через минуту ты будешь говорить с высоким тором Асерром. Он захочет узнать, как Лапарр оказалась с тобой. И отодвинься от экрана на два-три метра. Сейчас твое лицо занимает весь кадр.

– Но переводчик, мам. Он только один...

Чуть оттерев маму в кадре появляется сестренка.

– Привет, Серый! В левом дальнем углу сундука лежат тактические очки. Ты что, их не заметил?

– Я спал. У нас ночь. Мама меня электрошокером разбудила, – запускаю руку в указанное место, нащупываю футляр характерной формы. Теперь – живу!

– Бедненький... Больно было?

– Не то слово! – активирую и надеваю очки, вставляю в уши наушники, торопливо пробегаюсь по меню настроек, включаю только переводчик. И нажимаю на переносицу. Мониторы, которые перед глазами, послушно уплывают по обручу назад, занимают пассивно-транспортное положение. Это – ниже ушей, чтоб не мешать смотреть своими глазами и не закрывать лицо.

Оглядываюсь на девушек. Лапочка в белой рубашке и шортиках, Тамарр в моей штормовке. Зевает, деликатно прикрываясь ладошкой. Один я – в одних трусах. Торопливо натягиваю штаны. Кидаю на землю в четырех шагах от сундука пенку, сажусь сам, рядом сажаю девушек, одну слева, другую справа.

– Мы готовы, мам.

– Вижу. Сейчас переключусь на большой экран в гостевом зале.

Мама поднимает ноут и куда-то несет. Виден только бок ее безрукавки. Зато слышен голос.

– Присаживайтесь, господа, у нас все готово. Сейчас вы увидите Лапарр, моего сына и его жену Тамарр.

Изображение переключается на другую камеру. На экране – две группы по три прратта в каждой. Точнее, пять прраттов и иноземка Маррта. Целительница, ночная тень и мамина подруга. С другой стороны от мамы важно сидит Кирра. Действие происходит, видимо, во дворце, в ярко освещенном солнцем зале с колоннадой на заднем плане. На Архипелаге не так много каменных дворцов. Но я там никогда не был, местных обычаев не знаю.

Мама представляет хозяина дома, высокого торра Асерра, представляет высокого гостя торра Арра и его жену, торру Фуррфурр. Фуррфурр – черная с серой полосой на шее, уходящей под одежду. Торы серые. Но не такие, как на материке, с темными полосами и более светлым брюшком, а ровный дымчатый цвет, даже с голубоватым отливом. Словно их в краску окунули.

Представив хозяев, мама представляет меня. Наступает моя очередь.

– Думаю, Лапарр вы все знаете. А это – моя младшая жена Тамарр.

Тут я замечаю, что левая мамина рука выше локтя перевязана бинтом. И на бинте выступило пятно крови.

– Мама, что у тебя с рукой?

– Ерунда, царапина. Высокий торр, у тебя были вопросы к Лапарр, – обернулась она к Асерру.

– Мама, что у тебя с рукой? – настойчиво повторил я.

– Был учебный бой, я расслабилась. Потом расскажу.

– Ты расслабилась? Не верю.

– У нас был поединок до первой крови, юноша, – взял слово Асерр. – Твоя мать хорошо владеет мечом – для женщины. Но не очень хорошо для воина.

– Ночная тень, личный телохранитель Владыки не очень хорошо владеет мечом?..

– Сын! Замолчи!!!

– Ночная тень, в одиночку сражавшаяся с двумя сотнями легионеров, убившая тридцать пять из них и не получившая ни царапины – не очень хорошо владеет мечом?!

– Сын! Ни слова больше! Это приказ!

Молча ударяю себя в грудь кулаком. Мало, кто знает, но мама – офицер в высоком чине. А я – всего лишь зеленый курсант.

– Так было нужно, сын, – извиняющимся тоном произносит мама. – Дома поговорим.

– Высокая торра, твой сын уже взрослый. Но ты выглядишь совсем юной. Прости за бестактный вопрос, сколько же тебе лет?

– Это мой младший сын. Старшему на два года больше. Ну а мне тридцать два, – улыбнулась мама.

Да, маме тридцать два, но выглядит она на двадцать. Максимум – двадцать пять. Все коренные жители Оазиса выглядят моложе своих лет. В Столице думают, это от чудесных свойств озерной воды и всего, что мы этой водой поливаем. На самом деле "виноват" иноземный целитель с непроизносимым именем, которого все за глаза зовут Сухомор. Лечебница его занимает несколько зданий, и никогда не пустует, так как знаменита на всю страну.

А мы с Киррой, если честно, родителям не родные. Мы даже не брат и сестра. Влад и Миу – приемные родители. Наши биологические предки – не поверите! – умерли сорок тысяч лет назад. Семнадцать лет назад иноземцы нашли инкубатор Странников, в котором хранилось тринадцать яйцеклеток. Знакомьтесь, я – одна из них, вторая слева. Кирра – первая. Мы – рыжие. Поэтому Миу нас и взяла, чтоб были похожи на родных. Багирра с Петрром взяли черных. Мама Прронырры – рыжих в черную полоску. У них в то время жил маленький Мяуглирр – мальчишка, приплывший зайцем с Дикого материка. Вот под цвет его шерстки и взяли. Линда с Пурртом забрали серых дымчатых, Мухтарр с Марртой серых. Ну и так далее.

Папа говорит, что с вероятностью 90% мы к тридцати годам станем суперкотами. Cat ludens. Если б на наших ментограммах был Т-зубец, сказал бы с вероятностью 99%. Но ментограммы прраттов существенно отличаются от ментограмм людей, Т-зубцов на них не бывает.

Еще папа говорит, что с очень высокой степенью вероятности мы, став суперкотами, потеряем интерес к родной планете и навсегда уйдем в глубины космоса. Куда, зачем – даже Стас не знает. Но именно на этот случай – если мы захотим уйти – сейчас папа, Петрр, Мухтарр и другие иноземцы строят на Маррасе огромную базу. А нам приходится тратить кучу часов личного времени на изучение факультативных предметов – "Теория контакта", "Построение замкнутого биоценоза", "Системы жизнеобеспечения", "Теория нуль-Т", "Управление космическими аппаратами". В общем, станем мы суперкотами или нет – пока неизвестно, но грузят нас по полной.

Хотя старшего брата мама грузит еще больше. Через несколько лет ему предстоит стать Владыкой на землях рыжих. А что? Происхождение у него самое подходящее. Сам рыжий, дед – Владыка серых, бабка – герой войны, папа – Владыка иноземцев. Ну а мама... Рыжая – раз, ночная тень – два, дочь Владыки серых – три, жена владыки иноземцев – четыре, голос и воля двух Владык – пять! Мама – это мама... В общем, братишка с малых лет такой ответственный и целеустремленный! Даже если в самоволку срывается, обязательно оставляет записку, где его искать.

– ... Сын, ты не уснул? Понимаю, что у вас ночь, но потерпи немного.

От блин! Задумался не вовремя. Хозяева дворца уже весело фыркают. Надо спасать лицо.

– Выполняю твой приказ, мам – улыбаюсь во весь рот.

– Какой?

– Последний. "Ни слова больше!"

Хозяева уже откровенно смеются.

– Молодец! А по-существу?

Жалобно смотрю на Лапочку.

– Хозяин спросил, как я попала к тебе, – подсказывает она шепотом.

– Но помнишь, в пещере мы договорились, что я не буду выдавать твои маленькие тайны. Я же не могу нарушить слово!

Вывернулся! Зато Лапочка поджала ушки и двумя руками вцепилась в собственный хвост.

– Высокий торр, – обратился я к Асерру, – есть маленькая проблема. Я обещал Лапочке не разглашать ее тайны. Может, высокий торр сам ее спросит? Мы с Тамарр можем пока отойти в сторонку.

– В этом нет нужды. Но я ценю твою деликатность, юноша. Лапарр, расскажи, что произошло на корабле? Все ли живы?

– Слушаюсь, хозяин. За время плавания погиб один матрос. Лопнул какой-то канат, его выбросило за борт, и он утонул. А все остальные живы и здоровы.

– Тогда почему ты не на корабле?

– Я убежала, хозяин.

– Это я уже знаю. Почему ты убежала?

Лапочка сжалась, прижала ушки, зажала в ладошках хвост и готова была упасть в обморок.

– Хозяин, позволь рабыне рассказать тебе об этом с глазу на глаз. Дело касается чужих тайн, рабыня не смеет...

– Говори, рабыня!

– Твой сын, хозяин, решил устроить на корабле дом радости. Но на корабле только одна девушка – это я...

– И ты убежала. Разве мой сын не вправе устроить дом радости? Так почему ты убежала?

– Рабыня очень виновата. Рабыня хотела сохранить себя для твоего сына, хозяин.

– Почему я должен вытягивать из тебя каждое слово? Юноша, когда мы закончим, награди Лапарр пятью ударами плети, – обратился Асерр ко мне.

– Это будет уже десять ударов, – проворчал я. Но тор Асерр сделал вид, что не заметил.

– Говори, рабыня, все говори. Или я решу, что язык тебе не нужен.

– Ооо? – произнес высокий торр Арра.

– Рабыня не смеет ослушаться приказа, – зарыдала Лапочка. – Твой сын, хозяин, проиграл много денег матросам в кости. Чтоб раздобыть денег, он сел играть в карты с высшими офицерами – и проиграл еще больше. Офицеры согласились подождать до возвращения корабля, но матросы отказались ждать, и предложили устроить на корабле дом радости. У твоего сына не осталось выбора. Он только выторговал условие, чтоб не больше трех в сутки... А я хотела сохранить себя в чистоте для него...

– Ты мечтаешь стать наложницей моего сына? – грозно спросил Асерр.

– Да, хозяин.

– А может быть, женой?

– Это было бы огромной честью для рабыни.

– Никогда! Ты слышишь, никогда мой сын не переплетет ноги со своей сестрой!

– Слова сказаны при свидетелях числом более трех и были услышаны, – произнесла моя мать, и экран погас.

Вот такие пироги с котятами, как говорит Петрр. Надо бы Лапочке сделать внушение через мягкое место, чтоб не забывала, кто теперь у нее хозяин. Но как-нибудь потом. И так рыдает девочка.

Хозяин, объясни, что это было? – теребит меня Тамарр. – Я сидела с каменным лицом словно старый пень, но ничего не поняла. С кем ты разговаривал? Почему Лапочка плачет?

– Лапочка хотела замуж за одного парня, но оказалось, что он ей брат по отцу. Матери разные, но отец один. Заодно, узнала, кто ее папа. Хочешь еще раз все увидеть?