Текст книги "Кот в муравейнике (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Вы побеседуйте, а я проверю, как дела у команды, – произнес капитан, поднимаясь и покидая каюту. Надо же! Вот, оказывается, кто самый главный на корабле... А по виду – совсем мальчишка. Моложе меня и на полголовы ниже. Да, деньги правят миром. Пусть даже это деньги родителей.

Тамарр тоже хотела выскочить из каюты, но я ее остановил.

– Я привез деньги для погашения долгов знатного рода. Нужно собрать офицеров в каком-то помещении. Ты говоришь, кому сколько должен, я – кассир, отсчитываю деньги. Так мне велел мой римм.

– Здорово! Не будем медлить. Офицерская столовая подойдет как нельзя лучше.

Через пять минут мы уже сидели в офицерской столовой. Тамар со своим любимым копьем стояла у меня за спиной.

По-моему, восемь офицеров и капитан – слишком много для экипажа в пятьдесят семь хвостов. Но не мне судить. Сообщение о раздаче долгов вся команда до последнего юнги встретила с огромным энтузиазмом. Что меня насторожило. Но раздача денег офицерам прошла быстро и организованно. Дакрран озвучивал имя и сумму, я заносил имя в свой список, отсчитывал сумму, сверху накидывал серебрушку, якобы как компенсацию за долгое ожидание, и передвигал кучку монет кредитору. Тот, под шутки товарищей, ставил подпись рядом с галочкой, и мы переходили к следующему по списку. Каждый акт передачи денег Тамарр сопровождала ударом древка копья по полу. После третьего "бум" офицеры, в такт с ней, начали дружно стучать каблуками об пол. Да так, что стол вздрагивал.

Раздавать долги матросам я не стал. Их много, а я один! Убедился, что оставшихся денег хватит, и передал кошель Дакррану.

А тот оказался хитрым парнем. Вышел на палубу, позвенел кошелем над головой и заявил, что каждый получит свою долю. Но не сейчас, а вечером, после того, как на борт вернутся матросы, работающие на берегу. И мы вернулись в каюту капитана. Только здесь, наконец-то, Дакрран прочитал письмо. И тут же передал его капитану.

– Вот так фокус, – воскликнул тот. – Значит, сестра...

Мы с Тамарр деликатно вышли на палубу. Там царил праздник. Нам тут же налили вина в глиняные кружки. Попытался объяснить, что летающим по воздуху пить нельзя. Получил в ответ, что если нельзя, но очень хочется, то можно!

Ну, раз так – то сами и виноваты! Мы устроили перетягивание каната. Моя команда победила! Это потому что Тамарр нам кричала: "Парр! Парр! Парр"! И отмахивала рукой. А наши противники тянули вразнобой.

Проигравшую команду выбросили за борт! Всех шестерых! А потом бросили им канаты, по которым они взлетели на палубу. Мокрые и жаждующие реванша. Но вторым состязанием был бег в мешках. От капитанской каюты на корме до гальюна на носу. Я пришел третьим, а, под общий хохот, за борт почему-то выбросили первого.

В бою подушками с завязанными глазами я не участвовал. У меня не было своей подушки. Но две подушки, сцепившись, улетели за борт. И их хозяева бросились их спасать.

Уже девять мокрых! И кто сказал, что коты боятся воды?

Затем меня попросили рассказать о новостях из дома. Но я даже на Архипелаге ни разу не был. Поэтому рассказал, как нас гоняют в Корпусе. Затем попросил два меча и показал бой с тенью. Тут же в команде нашелся боец, владеющий техникой боя двумя мечами, и мы славно оттянулись, гоняя друг друга по палубе. Он не сидел под колпаком, поэтому заметно уступал мне в технике. Но мы не дрались, а дурачились, просто нанося и отбивая удары, поэтому смотрелось это шикарно!

Только под конец я допустил оплошность. Поймал меч соперника в ножницы и выбил из руки. Сверкнув на солнце серебристой рыбкой, меч упорхнул за борт. Хозяин меча жутко огорчился...

Сбросив одежду, я вскочил на борт и красиво нырнул вниз головой. Пьяный был, иначе объяснить нельзя. Без ласт, без маски, даже не отдышавшись... А там глубина больше пятнадцами метров! Да я с поверхности просто не донырнул бы! Но прыгнул с высокого борта, поэтому сразу прошел половину дистанции. И увидел меч на дне!

До меча доплыл легко. А вот назад... Честное слово, чуть не утонул. Уже и круги перед глазами увидел, и вдохнуть хотелось неимоверно, и горло спазмами сводит... Выскочил на поверхность, выплюнул в руку меч... Я его зубами за темляк на эфесе держал... И чуть не отрубился. А может, отрубился на секунду. Потому что в глазах темно, в ушах шумит. Только дышу как насос.

Отдышался, огляделся. Меч в руке, сам живой, значит, все в порядке. Вся команда у борта столпилась, кричат что-то, ничего не понять. Вцепился когтями в канат, меня в секунду на борт втащили. Шатаясь, прошел по палубе, покрутил головой, вытрясая воду из ушей. Под бурные овации сунул меч хозяину. Плюхнулся на бочонок, прислонился спиной к мачте.

– Все, ребята, дайте отдышаться. На такой глубине утонуть легче, чем хвостом махнуть.

Мне тут же сунули в руку кружку с чем-то жутко крепким. Глотнул чуток – вроде, полегче стало. Начинаю окружающий мир адекватно воспринимать. Команда мне здравицы поет. Тут из каюты капитан выходит. И что он видит? Палуба мокрая, с половины команды вода течет. а на самом видном месте сижу я в одних плавках. Тоже мокрый с ног до головы. И с кружкой в руке.

– Эти дуболомы – понятно, – укоризненно говорит капитан. – Но от тебя, юноша, я такого не ожидал.

– Капитан! – ударяю себя в грудь кулаком, в котором зажата кружка. Содержимое кружки волной плещет в лицо. Торопливо облизываюсь под гогот команды. – Мамой клянусь, больше не повторится!

– Да услышат тебя звезды... Шел к тебе с просьбой, но теперь уже не знаю...

– Семь минут, капитан! Дай мне семь минут!

Пошатываясь, направляюсь к байку. Запускаю руку в бардачок, нащупываю аптечку. Антиал – страшная вещь. Но – надо! Кидаю в рот капсулу, запиваю водой из бочки. Вода оказывается морской, для мытья палубы. А, плевать! Рысцой спешу в гальюн. И, как Петрр шутит, призываю ихтиандрра. Через три минуты выползаю из гальюна и сигаю за борт. Отмываться.

Еще две минуты. Поднимаюсь на борт по штормтрапу. Мокрый, злой, но абсолютно трезвый. Палуба пуста, только Тамарр со щеткой в руках. Быстро сгоняет с моей шерстки воду. Сохнуть некогда. Футболку, шорты и куртку натягиваю прямо на мокрое тело.

Семь минут. Вежливо скребусь в дверь капитанской каюты.

– Курсант Серргей явился!

Капитан внимательно присмотрелся ко мне.

– Ты меня очередной раз удивляешь, курсант. Так что было на палубе? Почему все мокрые?

– Мы с одним парнем хвастались приемами фехтования двумя мечами. Случайно утопили один меч. Моя ошибка. Бросились спасать. Вот и... Вода такая мокрая...

– Меч, конечно, не достали.

– Почему? Достали. Это и отмечали.

– Ты меня удивляешь все больше и больше. Здесь невозможно донырнуть до дна!

– С поверхности невозможно. Но я прыгнул с борта вниз головой. Поэтому сумел донырнуть.

– А из-за чего дрались на мечах? Это был поединок?

– Вовсе нет! Дурачились, выпендривались друг перед другом. Так, какие у вас возникли проблемы, капитан?

– Проблема простая. Многие матросы хотят отправить домой письма. Но писец на борту всего один. Пока надиктуют, пока он запишет... Ты не мог бы задержаться до завтра? Быстрей они не управятся.

– Я могу прилететь за ответом завтра в это же время. Или ближе к вечеру – как лучше?

– Если время терпит, то лучше ближе к вечеру.

– Договорились! Один из девизов нашей службы – "Любой каприз – за ваши деньги!"

– И еще. У нас возникли проблемы с запасами пергамента...

– Ни слова больше! Я все понял, никаких проблем, все оплачено! – сходил к байку, принес четверть пачки бумаги. – Надеюсь, на первое время вам хватит? Запасов чернил, к сожалению нет. Но знаю рецепт изготовления.

– С чернилами у писца, слава звездам, проблем нет.

– Так, значит, до завтра?

– До завтра, курсант. Скажем, за три стражи до заката.

– Договорились, капитан.

Выхожу из капитанской каюты. На палубе только часовые, да парень, с которым мы фехтовали, тихо беседует о чем-то с Тамарр. Включаю байк и, пока он гонит тесты самодиагностики, достаю ремни безопасности.

– Зачем? – удивляется Тамарр.

– Пьяным нельзя летать на байке, разбиться можно.

– Но я не пила.

– Я пил.

Скорчив недовольную гримаску, Тамарр застегивает сбрую на себе. Пристраиваем на сиденье копье, садимся сверху. Пристегиваюсь сам, проверяю, как пристегнулась Тамарр. Поднимаю байк. Матрос машет нам рукой. Машем ему в ответ, и бросаю байк вперед.

– Он предлагал мне стать его женой, – хвастается Тамарр.

– А ты?

– Сказала, что опоздал. Раньше надо было. Теперь у меня есть ты.

– Завтра вернемся сюда за ответами на наши письма.

– А послезавтра слетаем к моим родным.

– Договорились!

Настроение постепенно улучшается. Подумаешь, антиал принял да гальюн заблевал. Зато с командой и капитаном установил теплые, дружественные отношения.

Как только байк скрылся из вида, капитан призвал к себе Коррнего, бойца, владеющего двумя мечами.

– Что узнал?

– На мечах ему нет равного. Гонял меня по палубе как щенка. То, что сумел со дна меч достать – тоже о многом говорит. В открытом бою положит половину нашего экипажа – и с дыхания не собьется.

– Значит, не врал, что имперский гвардеец. А девка?

– Она с парнем недавно знакома. Еще не представила его своему клану. Собирается познакомить до отлета на материк. На копье клеймо рыжих королевств. Старое клеймо, довоенных времен. Девка в ошейнике, но утверждает, что младшая жена. Старшую он тоже здесь подцепил, но она не воин, а хозяйство ведет. Ждет их где-то на берегу, недалеко отсюда, к ужину. Как я понял, девки из разных кланов.

– Почему так решил?

– Они на разных диалектах говорят. Парень заставляет эту учить язык, на котором та говорит.

– Девка сказала, что знала того парня, который подцепил нашу Лапарр. Что она с ним летала. И копье из рыжих королевств. Знаешь, о чем это говорит? Имперцы на диком материке как дома! Давно и прочно закрепились. Если этого парня тронем, два клана против себя настроим. Самое малое – два клана!

– А летающая машина?

– А ты ее водить умеешь? Парень сказал, пытаться самому научиться ее водить – верная смерть. Девка мечтает научиться, но он не торопится ее обучать.

– Почему-то верю. Он упоминал, нельзя пьяному летать. Улетая, привязал к машине себя и девку. Девка была недовольна. Так что решим? Не трогаем парнишку?

– Шерстинки с него сдуваем! За ним два клана здесь и вся почтовая служба там. Ссориться с местными кланами нам не с руки.

После ужина нам предстояла первая брачная ночь с Лапочкой. Тамарр деликатно уступила нам большую палатку, перебравшись в маленькую. Но заявила, что следующая ночь – ее. Раз она не девушка, ждать три ночи не обязана!

Мешки с мясом лопы мы вытащили из палатки и накрыли на всякий случай пленкой.

Ночь прошла великолепно! В доме радости я нахватался не только знаний по аналитической геометрии, но и других. Лапочку же учили на доверенную рабыню высшего света. То есть, глубоко, хотя и без практики. И вот мы полночи занимались сведением воедино теории и практики.

А утром пошел дождь. Холодный, мелкий и противный. Тамарр перебралась в большую палатку, и мы позавтракали холодным мясом, которого предусмотрительная Лапочка вчера нажарила с избытком именно на подобный случай. Рассказали, как прошел вчерашний визит.

– Не верь капитану, – заявляет Лапочка. – Он хитрый и опасный как файрак!

– А мне показался добрейшей души...

– Это он притворялся. Добрые не командуют сотней головорезов. А тот, с которым ты на мечах дрался, его зовут Коррнего, его правая рука. Не поворачивайся к нему спиной. Он опасен как ядовитая змея.

– Мне они тоже притворщиками показались, – соглашается с Лапочкой Тамарр.

– Значит, буду их остерегаться.

Затем я рассказал девушкам о нашем Гвардейском Корпусе. В столичном округе всего две школы гвардии – при Дворце и в Оазисе, при Универе. Школа гвардии при Дворце существует с незапамятных времен. Обучаются там главным образом серые, и во всех кричалках они зовут себя Стальной Гвардией.

Наш Учебный Гвардейский Корпус образовался около двенадцати лет назад. Не такой престижный – нет ни сословных ограничений, ни ограничений по цвету шкурки. Но изучение общеобразовательных предметов у нас поставлено лучше. А по воинским дисциплинам Бойцовые коты уже второй год держат первенство в соревнованиях школ. Бойцовые коты – это мы. Название Петрр придумал, а леди Линда поддержала.

Если копнуть глубже, ничего придуманного в названии нет. Довольно далеко от нас по звездным меркам есть планета, на которой учащиеся гвардейской школы зовут себя бойцовыми котами. У них даже свой гимн есть. Но согласитесь, нам это название больше подходит. Какие они коты, если даже хвостов нет. Гимн нам Линда перевела. Не в стихотворной форме, а дала подстрочник и мотив. Все равно, их текст нам не годится, он весь на местные реалии завязан. Так что от оригинала остались всего две строки, первая – "Багровым заревом пылает небосвод" и последняя – "Бойцовый кот нигде не пропадет!"

Папа, узнав историю происхождения гимна, очень рассердился. Но Линда достала сережки в форме колокольчиков и вставила в уши. Папа рассмеялся и простил ее.

С этими колокольчиками связана какая-то древняя то ли история, то ли легенда. Но Линда рассказывать не хочет. Дядя Шурр и Маррта тоже знают, и тоже молчат как партизаны. Только весело фыркают и хихикают при упоминании.

С Линдой вообще много легенд связано. Так, в Столице ее на полном серьезе считают иноземной принцессой Муррлин. Она прибыла к нам совсем молоденькой, инкогнито. То ли жизнь постигать, то ли на ночную тень выучиться. Но, на свою беду, повстречала Пуррта. И закрутилась у них любовь... Теперь ни за какие коврижки возвращаться не хочет. Прижилась. Завела семью, бизнес в Столице. Несколько раз прилетали ее родители, уговаривали вернуться – отказалась.

После моей истории Лапочка отругала меня за то, что я зову ее Лапочкой. Сестренка перевела ей, что означает ее новое имя.

А затем я получил выговор от сестренки за то, что отключил камеры на стратегических очках. Из-за этого она наблюдала за происходящим только через регистраторы байка и восемь камер на ошейнике Тамарр.

Я на самом деле отключил все, кроме переводчика и связи. До того свыкся с очками, что совсем забыл о них. Висят на висках, гундят в уши, а больше ничему не мешают...

Нажал на обод в районе переносицы. Две чечевицы, висевшие под ушами, сдвинулись по ободу вперед, наползли на глаза. Автоматически включились вилеокамеры, проекторы и системы слежения за зрачком. Если не пользоваться трансфокатором, через некоторое время можно забыть, что ты в очках.

– Пусти меня в очки, – потребовала сестренка. Пустил. Она включила все, что можно. Даже медицинскую телеметрию! Да так быстро, у меня только менюшки перед глазами мелькали. Когда кончила, нажал на переносицу, отправив чечевицы очков назад, в пассивно-транспортное положение. А сестренке включил планшетку. Теперь нас в палатке как бы четверо.

– Что это? – заинтересовалась очками Лапочка.

– Защита глаз и еще много всяких амулетов. Прилетим ко мне домой, подарю тебе такие же.

– А мне? – спросила Тамарр.

– А тебе сначала нужно научиться читать и писать на нашем языке. Или на русском.

– Что за язык такой? – обе хором.

– Язык иноземцев. Мой папа – иноземец, а мама родилась в империи. Я, вообще-то, приемный сын со дня рождения. Сестренка – тоже. У прраттов и иноземцев своих детей быть не может. Русский – папин родной язык. У нас такая странная семья, что с детства на трех языках говорю. Родной папин, родной мамин и как бы родной по цвету шкурки – язык рыжих королевств.

Решил ознакомить девушек с основами русского языка, и тихо балдею. Нет, не от того, что у меня три родных языка. Это случается. Балдею от русского. Раньше привычно не обращал внимания. Но возьмем тарелку и сковородку. Они стоят на столе. Теперь положим тарелку на сковородку. Она теперь ЛЕЖИТ в сковороде. Возьмем домашнего бачука. Он влез на стол и сел на попу. Он сидит на столе. Рядом с ним села птичка. Она тоже сидит на столе. Но она же СТОИТ на ногах... Теперь прихлопнем птичку и сделаем из нее чучело. Оно будет СТОЯТЬ на столе. Где разум, где логика? Как я четырнадцать лет говорил на этом языке?

– Серый, переведи на язык рыжих: "За песчаной косой лопоухий косой пал под острой косой косой бабы с косой", – звучит в наушниках ехидный голос одного из аналитиков Стаса.

– Еще раз такое спросишь – не вернусь из увольнения и останусь навечно на Диком материке, – вяло отбрыкиваюсь я.

– Хозяин, почему тебя голос серым зовет? Ты же рыжий, – спрашивает Тамарр.

– Он серый потому что еще совсем зеленый, – комментирует сестренка.

– Это игра слов из русского языка, – пытаюсь объяснить я. – Зеленый – это значит незрелый, неопытный, совсем юный. А Серый я потому что Серргей. Такое сокращение от имени.

– Как вы можете говорить на русском? В нем у каждого слова по три смысла! Я отказываюсь это понимать! – заявляет Лапочка. А ведь она худо-бедно знакома с четырьмя языками, кроме родного.

Кстати, надо познакомить Стаса с ее мамой-полиглотом. Подготовим базы по незнакомым языкам, пополним уже имеющиеся.

Хотел познакомить Тамарр с письменностью, достал бумагу, стило... Но вместо этого обучил девушек игре в крестики-нолики.

– Серый, вам пора собираться на корабль, – напоминает сестренка. Надеваем униформу, выходим под дождь. Тамарр садится на байк, я накрываю ее и байк пленкой. И сам ныряю под пленку как в палатку. К углам пленки привязываю веревки. По-морскому – концы. Это чтоб ее ветром не унесло.

– Мы так и полетим под пленкой? – спрашивает Тамарр. – Не видно же ничего.

– Не видно – пол беды. Пленка на ветру полощется, быстро лететь нельзя, – объясняю я и поднимаю байк вертикально вверх.

На трех тысячах метров дождь остается под нами. Светит солнце, но холодно! Настраиваю автопилот на место вчерашней предпоследней посадки. Плотно закутываемся с Тамарр в сложенную в несколько слоев пленку, и я жму на кнопку. Теперь байк сам довезет нас до корабля.

Под пленкой не холодно, мы как в маленьком парнике. Но ноги мерзнут. Тамарр поджимает под себя то одну, то другую ногу. Беру с нее пример.

Через час мы на месте. Точнее, на три километра выше места. Даю команду байку медленно опуститься до высоты сто метров. С каждым метром становится теплее и мокрее. В общем, промокли до пояса. Снизу.

Разглядев за пленкой и дождем силуэт корабля, я направил к нему байк. Нас встретили радостными воплями и солеными шутками. Боцман проводил в кают-компанию. Там сунули в руки кружки с горячим вином, грохнули на стол сковороду с шипящими и скворчащими кусками мяса, блюдо с нарезаными дольками местных фруктов и блюдо с лепешками.

Вино горячее, мясо горячее. И это так здорово! И главное – хлебные лепешки! Неделю хлеба не ел. А фрукты пронзительно кислые и пряные. Из них, вообще-то, соус делают. Но на флоте ребята простые, считают, что соус сам собой из компонентов в животе смешается.

Наполнив желудки, идем к капитану. Выходя из кают-компании, делаю вид, что от вина меня шатает, и хватаюсь за дверной косяк.

Капитан вручает мне сумку с письмами и говорит много теплых слов. Произношу ответную речь и дарю ему солнечные очки. Выходя из каюты, снова изображаю нетрезвого и хватаюсь за дверной косяк. Два микрофона установлены! "Паранойя – наше все!" – сказала бы Линда.

Дождь все еще моросит. Убираю сумку в багажник байка, прощаюсь с командой, закутываю себя и Тамарр в пленку, пристегиваю к байку. Матросы щупают пленку и качают головами.

– Где изготовили эту ткань? – спрашивает боцман.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Нам со склада выдают. На складе ее много.

И поднимаю байк в воздух. Сильно разгоняться нельзя – пленка может заполоскаться на ветру. Медленно набираю высоту, а курс держу в открытый океан. Пусть команда думает, что их письма полетели прямиком к дому. На высоте четыреста метров вхожу в облака. По широкой дуге разворачиваю байк к берегу и задаю курс автопилоту. Медленно увеличиваю скорость. На ста тридцати ветровое стекло уже не спасает, и пленка начинает полоскать. Снижаю до ста десяти. Лететь долго, а делать нечего. Рассказываю Тамарр о жизни в Оазисе. Постепенно перехожу на иноземцев и другие цивилизации. Цивилизаций много, но в Оазисе можно встретить представителей только трех. Мы, прратты. Если по-русски, коты. Иноземцы, по-русски, люди и один бабу. Бабу – это сокращение от бабуин. Зовут Коррнев Юрра. Но он собирается вернуться на родную планету. Универ закончит – и улетит.

Тамарр задает очень правильные вопросы, и мне приходится прочитать целую лекцию по астрономии и обитаемым мирам.

– Каждая звезда на ночном небе – это солнце? – переспрашивает Тамарр с горящими глазами. – И у каждой есть такой же мир, как наш?

– Да, каждая звезда – это солнце. Только не у каждой звезды есть такой чудесный мир. Миры вроде нашего – огромная редкость.

Умеет Тамарр правильные вопросы задавать. За полчаса "расколола" меня. Не только о Странниках, но даже о саркофаге рассказал. Сначала проболтался, потом язык прикусил. Информация-то секретная, а я Тамарр всего несколько дней знаю. С другой стороны, как бы, уже жена. Верит мне. До того верит, что с байка не побоялась без парашюта спрыгнуть. Жизнь мне доверила... А я доверю ей свою жизнь?

– Хозяин, чего замолчал? Ты знаешь ребят из саркофага?

– Тамарр, не с того я начал. У нас серьезный разговор намечается.

– Ой, может, не надо? Лапочка боится, когда ты ей такие слова говоришь. Я ей верю и тоже боюсь.

Ага, боится она. А сама лыбится, рот до ушей.

– Первое – забудь слово "хозяин". У меня имя есть. Можешь звать Серрежа или Серргей, можешь Серрега или Серый. Можешь мужем называть. Но про хозяина забудь.

– Так я уже не вторая жена?

– Про первую и вторую тоже забудь. И Лапочке передай. Вы просто мои жены.

– Слава звездам, свершилось! – хихикнула Тамарр. – И трех дней не прошло. Теперь ты от меня точно не избавишься. Что в когтях – все мое!

– То, что я тебе рассказал про Странников и про саркофаг – страшная тайна. Никогда и никому не рассказывай. Тебе я рассказал только потому, что ты – моя жена. Должна знать. Я – один из тех, из саркофага. Второй слева. Я в любой день могу стать суперкотом и уйти к Странникам. Не знаю, когда, не знаю, как, но такое может случиться.

– Лапочка знает?

– Нет. И ты молчи. Надо будет – сам расскажу.

– Муж, а меня с собой в Странники возьмешь?

– Не знаю, Тамарр, в мировой истории еще не было ни одного суперкота. Но люди, став люденами, бросали близких и уходили навсегда.

– Сережа, ты уверен, что это правда?

– Я саркофаг видел, и активаторы видел. Нам Стас все показал и рассказал. Мама держала меня за руку и молча плакала. Она очень меня любит.

– А кто еще – суперкоты. Ты их знаешь?

– Всех знаю. Тебе не скажу. Это не моя тайна, и тебе ее знать не нужно.

– Да, не нужно...

Из-за дождя летели медленно. Поэтому дорога заняла больше трех часов. На последних километрах дождь кончился, на небо высыпали звезды. Лапочка сидела перед раскрытой крышкой сундука-компьютера и весело болтала с моей сестренкой. Но глаза опухшие, заплаканные.

– Утешь Лапочку, – шепнула Тамарр. Я так и сделал. Подхватил на руки, закружил и объявил о конце рабства и наступлении века всеобщей справедливости. Но сюрприза не получилось. Сестренка разболтала новость еще полчаса назад.

– Значит, ошейник могу снять? – уточнила Лапочка.

– Можешь снять, можешь не снимать. В нем полезных амулетов много, – уточнил я. Снял с нее ошейник и раскрыл тайное отделение. – Это фонарик, с другого конца – зажигалка. Это – пилка по железу, это – по дереву. Тут нитка с иголкой и самые важные лекарства. Обезболивающие, от заражения, стимуляторы. Эти таблетки из плохой воды питьевую делают.

Тамарр тут же сорвала с шеи свой ошейник.

– Хозяин... Серрежа, как раскрыть?

Ужинать решили сухим пайком, без горячего. Дрова мокрые, трава мокрая, снаружи все такое холодное... И возиться с костром совсем не хочется. Да и поздно уже, звезды на небе.

Если думаете, что после ужина мы легли спать, то глубоко ошибаетесь. Мы занялись почтой! Нужно отсканировать и передать в оазис письма. Сканера нет, поэтому использую видеокамеры тактических очков. Бестеневого источника света нет, поэтому я вышел наружу и направил на палатку мощные фары байка. В палатке стало светло как днем. И плоского ровного стола нет. Положили пенку на надувную кровать. Она белая, более-менее плоская. Девочки придерживают за уголки письмо, я снимаю его на видео. В общем, заняты все. В Оазисе сестренка обработает его в графредакторе, поколдует с яркостью и контрастностью, уберет сгибы и неравномерность освещения и вновь напечатает на бумаге. А мама отвезет на Архипелаг.

Только два письма написаны на пергаменте и запечатаны в конверты. Разумеется, это письма капитана и торра Дакррана. Остальные – на бумаге и свернуты треугольничками.

Работа занимает целую стражу. Это у нас. А сестренке – начать и кончить. Я посоветовал обратиться за помощью к леди Рраде. Она в дворцовой библиотеке работает, книжные фонды на цифру переводит. На сканировании собаку съела. Только не лично обратиться, а через маму. Они с мамой подруги с детства. Маме Ррада точно не откажет.

Когда пришло время ложиться спать, Тамарр шепнула мне на ухо:

– Ложись с Лапочкой.

– Сейчас же твоя очередь.

– Я годы ждала, еще одну ночь переживу, – хихикнула Тамарр. – Пойми, малышке ты нужнее. Она никогда не оставалась надолго одна. А сегодня мы оставили ее одну в такой холодный ненастный день. Обещали вернуться засветло, а прилетели под звездами. Малышка переволновалась, успокой ее.

– Но в маленький шалаш я спать не пойду! – громко продолжает она. – Там холодно! Я здесь, в уголке.

Утром, пока Тамарр готовила завтрак, Лапочка зачитала нам вслух самые интересные письма. Две штуки были написаны тайнописью – разумеется, это письма капитана и торра Дакррана. Но высокий торр Асерр лично обучил Лапочку этой тайнописи. Ну, сам себе враг!..

В обоих письмах подробно описывалось наше посещение корабля, анализ ситуации и следствий. Также сообщались новые сроки возвращения корабля и объяснялась причина – время созревания семян. Кратко описывался побег Лапочки, принятые действия и их результаты. В общем, ничего интересного. Обычная деловая переписка. Разве что капитан выразил удивление, что письмо написано не на пергаменте. Но почерк высокого торра он опознал, а тайный знак стоял на положенном месте.

Завтрак оказался так себе. Съедобный, но не более. Лапочка готовит вкуснее. Покончив с едой, опять переделываю двухместный байк в трехместный. То есть, снимаю с сиденья скобу, за которую пассажир держится. Затем убираем в сундук самое ценное из того, что не влезло в багажник. Тамарр сплетает из веток два кольца и вешает на дерево рядом с палаткой.

– Это знак для наших, чтоб не озоровали здесь, – поясняет она. Потом инструктирует меня и Лапочку, чтоб не проболтались о моем возрасте. По легенде мне двадцать лет. Иначе родители не поймут.

– Чего ты боишься? На вид тебе вполне можно дать двадцать, – успокаивает она меня. И Лапочка с ней соглашается.

Дорогу знает только Тамарр. Поэтому сажаю ее первой. Сам сажусь вторым, а Лапочка садится последней.

Как оказалось, лететь совсем недалеко. Чуть больше полусотни километров. Для байка это не расстояние.

Селение достаточно крупное. Я ожидал увидеть высокие конусообразные шатры, которые у иноземцев называются вигвамы. А здесь – юрты. Штук двадцать. Стоят в два ряда. Мы пролетаем над селением дважды. Тамарр задорно кричит свой боевой клич, машет рукой и здоровается со всеми, кого видит. Показывает мне, где нужно приземлиться. Почему-то сесть в центре селения нельзя. Можно только в конце улицы. Ну, как говорит папа, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Садимся в конце улицы. Обнимаю девушек за талии и веду туда, куда указывает Тамарр. Улица только что была пуста, а теперь полна народа. Многие с копьями и луками. Из нас копье только у Тамарр. Но у меня огнестрел в подмышечной кобуре. Наверно, я зря мандражирую. Местные настроены дружелюбно, приветствуют Тамарр, спрашивают, кого привела.

– Эй, рыжий, где твои полоски? – спрашивает какой-то наглый мальчишка из группы себе подобных.

– Отдал поносить своей девушке, – отвечаю я. – Ты думаешь, она черная? Все так думают. А она рыжая, только под полосками не видно!

Все смеются. Даже Лапочка.

– Рыжий, дай хвост поносить! – кричит тот же парень.

– Это мой брат. Почти родной! Он от второй папиной жены, – шепчет на ухо Тамарр и машет парню рукой.

– Меняю хвост на твой длинный язык и два уха.

– Не-е, – смеется пацан. – Самому нужны.

Тамарр заворачивает нас к очередной юрте и представляет родителям – отцу, матери и второй жене отца. Вторая жена навряд ли старше Тамарр. И держатся они как близкие подруги.

Начинается знакомство с родственниками, детьми и детьми родственников. Звездочки ранние, я всех ни в жизнь не запомню!

Наконец, мы заходим в юрту. Родители приступают к вопросам о самом главном.

– Твой мужчина еще не обрюхатил тебя? – спрашивает отец.

– Папа, ты обо мне совсем плохо думаешь! Как я могу лечь со своим избранником, не представив его тебе? – Тамарр делает вид, что обиделась. Ее мать и молодая жена отца весело фыркают.

– Ну... В первый раз так и было! – усмехается отец.

– Я тогда была очень молодой и очень глупой, – прижимает ушки Тамарр.

– Выходит, сегодня играем свадьбу?

– Выходит, так, – соглашается моя рыжая.

Такого поворота я не ожидал.

– Ты хитрая и коварная самка степного файрака, – шепчу я в рыжее ушко. – Не могла заранее предупредить?

Все свадьбы в чем-то похожи. Отличаются мелочами. Особенностью моей были сразу две невесты. Ну и местные дикари очень быстро все организовали. Девушек украсили лентами, сплетенными из трав и выкрашенными в разные цвета. У Тамарр отобрали копье и сунули мне в руку.

Пока готовили свадьбу, получил выговор от мамы, что не пригласил ее.

– Мам, честно говорю, сам не ожидал, – сознался я.

Свадьба началась с шумной процессии. Нас провели по главной (и единственной) улице из конца в конец и обратно. Вокруг пели и плясали, били в барабаны, трещали трещетками. Танцы здорово напоминали капоэйру. Не поймешь, то ли танец, то ли два дикаря последний пирожок не поделили.

Тамарр подговорила меня "показать этим выскочкам настоящее мастерство". Ну, показали. Тамарр вооружилась шестом, я – двумя боккэнами. Копье отдали на сохранение Лапочке. И понеслось... Под барабанный бой, под трещетки, под крики зрителей. Хорошо оттянулись!

На самом деле это был не настоящий бой. Я по-русски кричал, какой удар нанесу, когда буду наступать, когда должна наступать Тамарр, а я отступаю. В общем, руководил представлением. Но зрители-то русского не знают. И смотрелся бой очень здорово! Не хуже, чем мама с Татакой первокурсникам иногда показывают.