Текст книги "Письма и записки Оммер де Гелль (Забытая книга)"

Автор книги: Павел Вяземский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

№ 62

Париж. 30 апреля 1836 года

Графиня Суза сегодня скончалась на 76-м году от рождения. Я три дня неотступно провела у ее кровати, стараясь немного ее успокоить. Она в самом деле умерла с горя, которое ей причинил Морни своим со мной поведением. Она умерла, благословляя меня и проклиная графиню Л<егон>. За два часа до смерти она потеряла всякое сознание: с ней сделался нервический удар. Перед смертью она мне вручила сорок тысяч франков, которые держала под подушкой. Ее сын, граф Флаго, показал себя истинным рыцарем, до мозгу костей. Морни попробовал предъявлять свои претензии. Адрес на конверте надписан был рукой самой графини, затем перечеркнут и той же рукой надписано: «Моему другу Адель де Гелль». Граф Флаго принял от меня пакет и сделал соответствующую надпись, как сын покойницы.

№ 63. ДЕВИЦЕ МЮЕЛЬ

Берлин. Суббота, 7 мая 1836 года

Я имела ужасную сцену с Демидовым и решилась от него бежать. Я проплакала всю дорогу до Берлина. Я едва могла проститься с королевой. Она мне дала письмо к принцессе Лигниц. Герцоги Орлеанский и Немурский будут в Берлине 11 мая и останутся до 28-го. Я их предупредила и поскакала в моем дормезе с большим фургоном в Северные Афины, снабдив себя письмами от Решид-Эффенди к князю Витгенштейну и графу Рейтерну, суперинтенданту театров. Я представлялась королю и принцессе Лигниц. 29-го принцы будут уже в Вене. Но я туда же тороплюсь к 17-му хлопотать о наборе остальных моих танцовщиц или, пожалуй, одалисок для султана. Со мной из Парижа их едет четыре, для которых я беру экстрапочту. Я описала мое берлинское пребывание и намекнула, не стесняясь нимало, на мои отношения к герцогу. Вышло даже забавно; герцог Н<емурский> ужасно ревновал. Я была на параде в Потсдаме, меня сопровождал верхом граф Рейтерн, суперинтендант театров, граф Клейст, обер-егермейстер, и граф Бисмарк, посланник Вюртембергского двора. Принц Карл мне подарил великолепного жеребца Тракенера (так называют королевский конный завод, где воспитывают этих чудных вороных лошадей). Он подъехал с принцем Альбертом после парада. Герцоги также присоединились к моей свите. Я всем дала великолепный и блистательный завтрак. Ели мы довольно плохо; пресловутый «Римский двор» ничем не отличается от прочих отелей в Берлине. Зато почести было больше.

Нежно любящая тебя Адель.

№ 64. КНЯЗЮ ПЕТРУ ИВАНОВИЧУ ТЮФЯКИНУ

(Все письма мои к нему возвращены мне после его смерти)

Вена. Четверг, 19 мая 1836 года

Я тебе отсылаю Луизу Meйep, зная, что она тебе нужна. Она мне приготовила двадцать девушек, принадлежащих к венским кордебалетам. Я выбрала из них восемь и одну девятую собственно для себя. Ты улыбаешься, мой старый сатир? Но, право, напрасно. В Вене меня встретил евнух, говорящий немного по-французски. Вообрази себе, он русский из секты скопцов, их в серале очень много. Он сознается, что действительно был русским, но что он теперь турка и мусульманин. Это очень опасно, что они в самом серале. Надо принять меры. Я с Пертефом об этом переговорю. Надо их непременно выжить. Знал ли ты об этом? Он заплатил мне все мои издержки в дороге, даже с излишком, по приказанию султана. Дормез и фургон я отправила в Одессу в контору Масса, кажется, генеральному консулу австрийскому. Я с ним здесь познакомилась. Он, кажется, очень сведущий человек. Евнух все в счет поставил, мои расходы в дороге, даже на содержание четырех девушек, отсчитал мне за месяц три тысячи франков. Всего на мои расходы двадцать три тысячи франков, которые он считал на флорины. Эту разницу я ему отдала, потому что ты знаешь мои правила: каждому свое должное я охотно плачу, не торгуясь, как жиды. Мой евнух мне нанял пароход до Железных ворот и перебирается с тринадцатью моими кордебалетными одалисками на пароход. Оно лучше, хотя все власти здесь очень предупредительны. Как бы ты порадовался этим маленьким гуриям! Старше пятнадцати лет нет ни одной. Вот бы моему коту славная была бы масленица! Но тебе нужен отдых, и особенно в денежном отношении. Я у тебя брать не хочу ни копейки. Я приеду к тебе в Компьен. Прикупи кстати две маленькие лачужки, которые отделяют зады наших поместий. Нежно тебя обнимаю.

Вся твоя Адель.

№ 65. РОТШИЛЬДУ

25 мая 1836 года

Отъезд принцев Орлеанского и Немурского из Германии назначен нынешнего числа. Они прибыли 5-го мая в Трир, 9-го числа в Галберштадт, 11-го вечером в Берлин. В свите герцога Орлеанского находятся: г. Бодран, пэр Франции и первый адъютант герцога; адъютант, генерал-майор барон Марбо, герцог Валенсей ротмистр главного штаба, граф Монгюон, ротмистр герцог Эльхинген (Ней) и г. Асселин, чиновник по гражданской части. В свите герцога Немурского находится пэр Франции и первый адъютант принца, генерал-лейтенант граф Кольбер. На каждой станции для них требуется 25 лошадей. Герцоги Орлеанский и Немурский прибыли в Берлин 11 мая в четыре часа пополудни. Немедленно по прибытии в королевский дворец принимали они посещения принцев королевского дома и вслед за тем явились к королю. Потом их высочества отправились к королеве нидерландской и принцессам королевского дома. Вечером надеялись их видеть в театре, где давали в первый раз новую оперу Спонтини «Алсидор», но они не могли быть в театре, потому что еще не кончили всех визитов. Вечером был ужин у наследного принца. Вчера был дан большой обед во дворце, в кавалерийском зале. На днях прибыли в Берлин войска, занимающие гарнизоны в Потсдаме и Шпандау, для участия в весенних маневрах. Ее величество королева нидерландская, равно как и герцоги Орлеанский и Немурский, в сопровождении всего прусского двора, были 12 мая в театре. При входе ее величества и принцев в театре раздались радостные восклицания публики. После спектакля августейшие посетители изволили ужинать у принца Карла Прусского. Того же числа поутру герцоги Орлеанский и Немурский присутствовали при богослужении в католической церкви. 13 мая герцоги были приглашены на обед к принцу Вильгельму Прусскому. Вечером были они в театре, по окончании коего ужинали у принца Альбрехта Прусского. 14 мая был дан в Шарлоттенбургском дворце танцевальный завтрак, после которого герцоги посетили на короткое время театр, где собралась многочисленная публика, любопытствовавшая их видеть. 15 мая был назначен большой обед у наследного принца. Герцоги Орлеанский и Немурский осматривали 15-го числа королевский берлинский музей; обойдя различные отделения его, они отправились в мастерские профессоров Рауха, Тика и Ваха и удостоили этих художников величайшей хвалы за находившиеся в мастерских произведения. После того обедали они у наследного принца, а вечером были в театре. Того же числа прибыли в Берлин войска, занимающие гарнизоны в Потсдаме и Шпандау. Его величество король давал по этому случаю 16-го числа обед генералам и штаб-офицерам гвардии. Вечером был дан бал во дворце принца Вильгельма, брата короля. 7 мая начались военные маневры сего года парадом, на обычном месте военных учений. 20 мая кончились весенние маневры гвардейского корпуса, после которых войска потсдамского и шпандауского гарнизонов возвратились в свои квартиры. Герцоги Орлеанский и Немурский присутствовали при этих маневрах и, по возвращении во дворец, рассматривали изделия фабрики королевского ювелира г. Госсауера; изделия эти были расставлены, по их желанию, в аванзале. Их высочества показали при этом случае участие, принимаемое ими в успехах прусской промышленности. 23-го числа отправились они в Потсдам на военный праздник и возвратились оттуда того же числа вечером. Сегодня, 25 мая, герцоги, пробыв в Берлине две недели, выезжают из этой столицы и отправляются через Силезию в Вену.

№ 66. РОТШИЛЬДУ

30 мая 1836 года

Их королевские высочества принцы Орлеанский и Немурский прибыли сегодня около 11 часов утра в Вену и остановились во дворце, в приготовленных там для них покоях. К ним посланы были навстречу в Стаммерсдорф полковник граф Лихновский, подполковник граф Нобили и ротмистр граф Э. Зичи. Во дворце их высочества были приняты обер-гофмейстером князем Коллоредо и им же приглашены отправиться к их величествам в Шенбрун. Император австрийский принял принцев в своем кабинете, в присутствии их высочеств эрцгерцогов Франца-Карла, Карла и Людовика. Вслед за тем принцы отправились к ее величеству и к эрцгерцогине Софии и возвратились в назначенные им покои. Обер-гофмейстер князь Коллоредо представил им трех других главных придворных сановников. Затем отправились принцы к его величеству к обеду, на котором находилась вся королевская фамилия, герцогиня Лукская и высшие придворные чины. По окончании стола принцы возвратились в город. В венских газетах напечатан церемониал всех придворных увеселений во время пребывания в столице принцев французских, с 29 мая по 6 июня. Герцоги Орлеанский и Немурский отправились 11-го числа из Вены в Турин. Перед отъездом герцог Орлеанский имел продолжительное совещание с государственным канцлером, князем Меттернихом. В «Австрийском наблюдателе» напечатано, что французские герцоги отправились в Милан через Клагенфурт, Виллах, Линц, Боцен и Верону.

№ 67. КНЯЗЮ ТЮФЯКИНУ В ПАРИЖ

Вторник, 1 июня 1836 года

Пароход отходит не в самой Вене – его надобно найти на самом краю Пратера. Впрочем, отдаленность этой пристани вознаграждается прогулкой в чудных аллеях, зеленых лугах и тенистых кустарниках этого острова, который я в первый раз в жизни вижу. Я собралась около часу пополудни. Меня провожали из гостиницы эрцгерцога Карла граф Седлницкий и граф Амаде, директор придворных развлечений. Не правда ли, курьезное название одного из высших чинов императорского, королевского и апостолического двора? Это мне напоминает надпись большими литерами, которую я сама видела: К. К. Hof. Retirade. Меня водили туда (это где-то позади театра Бург) посмотреть эту истинно диковинную вещь. Бельгийский поверенный в делах О'Сюлливан, граф Ларошфуко, Лютероде, атташе французского посольства, граф Коста де Борегард и остроумный князь Горчаков. Они все меня провожали на другой день до парохода. Встреча была великолепная, все люди на реях, пальба из пушек, повторяемая пароходами, стоявшими у пристани. Князь Горчаков мне заметил, несмотря на то, что ужасно строил мне куры, что это не в порядке, и хотел удалиться с парохода, но ему лодки не дали, а просили обождать. Я этому очень рада, и ты, верно, не одобришь его, хотя он твой соотечественник. Наконец, они уехали в три часа. Пароход тронулся. Я тебе пишу из Пресбурга, но я нигде не останавливаюсь, кроме как для угля, спеша в Константинополь. Когда я вошла во второй класс, который был заперт, мамзели все в один голос закричали: мы хотим выйти на берег. Я невольно засмеялась. У них стоят по очереди у дверей два евнуха, не говорящие ни слова, кажется, немые. Два каваса ожидают моих приказаний: они все мне подчинены. Капитан-итальянец с подобострастием смотрит мне в глаза; если бы я ему только мигнула глазом, то он велел бы отсчитать по сотне кошек каждой из моих гурий. Но это дело возложено было на моих евнухов: таков закон Магомета и его толкователей.

А без тебя мне все очень, очень скучно, я бы рада была вернуться в Париж. Я моего Тракенера отправила на твое имя. Береги его для меня. Я бы осталась в Вене, но уже слишком запоздала. Меня султан ждет. Я от Пертефа-Эффенди два отчаянные письма получила. Мне ехать смерть не хочется.

№ 68. КНЯЗЮ ТЮФЯКИНУ И ЕВГЕНИЮ ГИНО

16 июля 1836 года

В одном из последних нумеров «Курьер де Пари» помещено было в отделе заграничных новостей заимствованное из «Аугсбургской газеты» описание большого праздника в Константинополе дипломатическому корпусу по случаю бракосочетания принцессы Мигирмак с Саид-пашой. Известия, прямо полученные из Константинополя, позволяют нам исправить неточность в описании обеда. В статье «Аугсбургской газеты» говорится о присутствии султана на этом обеде; но нас уведомляют, что его величество лично на обеде не участвовал, а только посетил на короткое время залу, где этот обед был дан по его повелению. Праздники идут за праздниками. Великий визирь устроил в мою честь парад, представление клоунов и вольтижеров из цирка Сулье и парадный обед.

«Одна из самых элегантных дам парижского высшего круга обратила на себя всеобщее внимание дипломатического корпуса. Г-ж. а Гомер де Гелль, принимавшая участие на этом обеде, играла первенствующую роль в качестве главной распорядительницы театральной школы, устроенной его величеством».

Г-жа Гомер де Гелль, только с неделю приехавшая в столицу, тому три дня представленная е<го> в<ели-честву> Пертеф-Эффендием, принимала участие в этом празднике, без сопровождения своих воспитанниц. После короткого приветствия она отделилась от свиты его величества и присоединилась к дипломатическому Корпусу. Из дам принимали участие в этом празднике графиня Руссен и жена интернунция, графиня Штюрмер, урожденная, сколько помнится, Гюссар. Она француженка, когда-то была гувернанткой, она очень любезная, когда захочет; она довольно видная женщина, немного полна и пьет уксус, чтобы похудеть; леди, Понсонби и графиня Кенигсмарк, о которых я вам забыла упомянуть; были еще г-жа Бутенева и графиня Хребтович, урожденная Нессельроде.

Для избежания пропусков я вам прилагаю статью константинопольской газеты. Мне не удалось поставить балет из «Роберта-Диавола». Впрочем, я этому была рада: это меня ставило в неловкое положение. Графиня Штюрмер и графиня Кенигсмарк отпускали довольно колкие, но вовсе не остроумные шутки насчет моих воспитанниц, о которых разнеслась уже молва. Но меня поддержали три великие державы. Они рады были иметь доступ в интимнейший сераль без содействия их неумелых драгоманов. Штюрмер мне оказал во всем этом деле несомненную услугу. Мои воспитанницы были почти все его подданные. Об этом довольно. Все уладилось как нельзя лучше, и сплетням был положен конец.

Султан был на репетиции. Он был очень мил, пробыл два часа, но представление отменил. Оно как-то не идет на дипломатическом празднестве; балет этот должен иметь совершенно интимный характер. Я, конечно, ничего не возражала против этого. Я сейчас же заметила, что Пертеф-Эффенди поколебался в милости. Он очень настаивал, и весьма напрасно; он совсем не понял желания его величества. Были приглашены посланники австрийский, российский, английский, французский и прусский, супруги французского и английского посланников и супруга австрийского посланника Штюрмера. По прибытии всех иностранных министров общество было введено в богато убранные комнаты самого султана и угощаемо плодами и прохладительными напитками. Вскоре за тем последовало приглашение отправиться в аудиенц-залу, где султан, в присутствии собравшихся там высших сановников империи, приветствовал представителей пяти держав и пригласил их отправиться на маневр; по окончании маневра дипломатический корпус возвратился во дворец, пред коим были показываемы опыты эквилибрического искусства для занятия его величества и общества до обеденного времени; за обедом, начавшимся в 4 часа, все находившиеся здесь посланники и турецкие министры, в том числе и верховный визирь, сидели за одним столом, накрытым в одном из павильонов и убранным самым великолепным образом в европейском вкусе. Леди Понсонби дала руку нашему адмиралу, жена адмирала шла с лордом Понсонби, г-жа Бутенева с графом Штюрмером, жена прусского посланника с г-ном Бутеневым, графиня Штюрмер с графом Кенигсмарком. Тут вышел очень забавный кипроко. Барон Бер, бельгийский поверенный в делах, который мне должен был дать руку, вдруг заартачился и сказал: «Мне еще неизвестно, чтобы г-жа де Гелль была бы женой советника посольства»[52]52
  В оригинале, приводимом переводчиком в тексте в скобках, стоит: Se nе sache pas que M-me de Hell fut femme d'un conseiller d'Ambassade.


[Закрыть]. Тут Пертеф-Эффенди вывел меня из весьма неловкого положения и дал мне руку. Фуад-Эффенди, переговорив с Ахмед-Хулусси-пашой, переменил его карточку на мою, которую он взял из соседней комнаты. Он это все сделал так живо, что я, зорко следя за его движениями, едва поняла, что делается; как впоследствии оказалось, это было сделано по распоряжению самого султана.

Барон Бер был посланником в Вашингтоне, и ему временно поручено было вести переговоры о торговом трактате. Он удалился из залы сконфуженный и увел невзрачную графиню в близлежащий киоск, где почти с той же роскошью был накрыт стол в пятьдесят кувертов. Тут были, кроме русской коротышки, еще три неизвестных мне дамы. Графиню при русском дворе прозвали вонючкой из Мортичи, ей пришлось идти с бароном Бером, у которого изо рту воняет и несет отхожим местом от ног[53]53
  В оригинале, приводимом переводчиком в тексте в скобках, стоит. Il pue des becs et plombe des pieds.


[Закрыть]. Вот парочка! Султан сделал знак Пертефу с решетчатых хор и велел мне надеть нишан трехбунчужного паши, который он тут же снял с Ахмед-Хулусси-паши. Султан был крайне недоволен выходкой барона Бера и велел написать, чтобы его отозвали, и приказал, чтобы за обедом за мной стояли Фуад-Эффенди и Али-бей. Они оба служат драгоманами. Эти молодые люди далеко пойдут, они много обещают. Я не помню, рассказывала ли вам состав общества за визирским столом?

После великих держав с их женами великий визирь Мугаммед-Емик-Реуф-паша сидел направо от леди Понсонби, напротив него сидел Сераскир-Хозрев-паша, зять султанов, Халиль-Руфат-паша, сидел направо от г-жи Бутеневой; другой зять султана, виновник торжества, Саид-паша, сидел рядом с графиней Штюрмер; Мушир-Ахмед-Февзи-паша сидел направо от графини Кенигсмарк; напротив Кенигсмаркши сидела ваша нижайшая служанка. В киоске визиря нас было восемнадцать человек.

Невольный трепет завладел мною. Я старалась смеяться и быть разговорчивой с моими турецкими собеседниками, но глаза султана, не сходившие с меня, производили на них и на меня самое разнородное смущение. Я чувствовала мою силу, и это меня приводило в какое-то изнеможение. Я отдохнула, но только на одну минуту. Во время обеда султан вошел в залу и тихими шагами обошел вокруг стола, приветствуя с особенною благосклонностью иностранных министров и шесть дам. Адмирал Руссен, в качестве декана дипломатического корпуса, хотел провозгласить тост в честь султана и невесты; это было отклонено. Я втихомолку провозгласила здоровье его величества. Тост этот был принят с радостной и многозначащей улыбкой. Тут он подошел ко мне и долго разговаривал со мной. Я преклонилась перед ним и поцеловала полу его кафтана с турецким шиком. Вечером сожжен был великолепный фейерверк, по окончании которого все общество отправилось в Перу, Терапию и Буюкдере. Султан, для воспрепятствования несчастью при переезде, приказал, чтобы перед судами посланников ехали небольшие лодки с факелами. Я, впрочем, разъезда не видела, только мелькали огни на Босфоре, и они много содействовали моему поэтическому настроению. После обеда султан удалился в двадцатичетырехвесельном каике, я поехала вслед за ним. Он остановился на дороге. Я проехала мимо в моем четырехвесельном каике по направлению к Скутари в Чемлуджу, киоск Есма-султанши, предоставленный в мое распоряжение по повелению султана.

Позади, на уступе горы Бургурлу, возвышались палаты, приспособленные для моих одалисок. Окошками они выходили в сад и были связаны двумя крытыми галереями, с одной стороны, с дворцом султана, а с другой – с моим апартаментом. Ничего выдумать нельзя удобнее и комфортабелынее. Я очень рада была видеть, как сильно мое влияние на султана. На третий день султан возвел Пертефа в трехбунчужные паши и наш Решид назначен министром иностранных дел, но это еще пока не объявлено.

Я изредка поутру посещаю графиню Руссен и леди Понсонби и захожу мимоходом в лавку букиниста в сопровождении моего черного евнуха и каваса. Других знакомств я не поддерживаю, да и некогда. Я вовсе не располагаю моим временем, а ужас как скучно. Мне пришлось только раз быть у Штюрмеров, да и то по делу. Я вынуждена была отослать в Пресбург в смирительный дом одну воспитанницу невозможного поведения. Она не имела понятия о дисциплине. Это посоветовал мне Руссен: «Это совершенно в порядке вещей, и с моими подданными прошу вас отнюдь не церемониться». Я этого не знала.

№ 69. АДМИРАЛУ МАКО

Смирна. 12 октября 1836 года

Я отправилась на султанской яхте в Смирну и переговорила с П<ринцем> Ж<уанвильским>. Он совершенно твоего мнения и взялся переговорить с отцом. Завтра наш генеральный консул дает бал. Я ангажировала двух сестер, которые имеют многообещающий сопрано. Смотри, не ревнуй меня. Я с бала еду в Константинополь на всех парах. Сейчас еду на бал и с бала тотчас на пароход. Мои сопрано уже на пароходе.