Текст книги "Фантастика 1991"

Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль

Соавторы: Борис Зотов,Генрих Окуневич,Юрий Лебедев,Иван Фролов,Валерий Лисин,Людмила Васильева,Григорий Темкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

ИВАН КОЗЛОВ КОНОКРАД ИЗ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО

– …Нет, Вольдемар, мне, пожалуй, уже хватит, не наливай. Так вот, понимаешь, тот мир, который мы называем параллельным,-он не совсем параллельный, он соприкасается с нашим. В принципе это наш же мир, только чуть смещенный в пространстве и времени. Вот верующие видения видят – это ведь оттуда видения. Или НЛО, или барабашки разные, привидения. Все – есть, и не надо над этим смеяться.

– Я не смеюсь,-сказал Вольдемар, гоняя вилкой горошину по тарелке.-Я просто не верую. Ни в бога, ни в инопланетян, ни в твой параллельный мир. Ну где он, покажи мне его!

– Мы для этого сюда и пришли. Через двадцать минут мы выйдем к реке…

Вольдемар вскинул руку с часами к глазам, стал пьяненько таращиться на стрелки, соображая, видимо, где – часовая, где – минутная. Наконец сообразил:

– Нет, еще двадцать две минуты.-Щелкнул пальцами над головой: – Человек!

Официант не спеша, гордо и независимо подходит к нам.

– Человек, повтори. Коньячку два по сто пятьдесят, ну и там, сам знаешь что.

– “Белой лошади” уже нет. Могу предложить…

Вольдемар не дает ему договорить, достает из кармана рубашки деньги, не считая, роняет их веером над столом. Деньги не успевают осесть на скатерть, исчезают под взмахом салфетки официанта. Он теперь не говорит, а воркует:

– “Де воляй”, беф-брезе, консоме с профитролями?

– Давай, милый, давай. А еще – на десерт бы чего-нибудь попикантней. Ну там, Машу, Глашу, а?

– Позвоним, подъедут. Хорошие девочки, но цену себе знают.

– Сторгуемся,– Вольдемар откидывается на спинку стула и улыбается, на этот раз мне: – Вот ведь как! Волшебную ночь обещал мне ты, а получается, что я ее создаю. Ты спрашивал, могу ли я ездить на коне, а коня, то бишь, “Белую лошадь”, добыл опять-таки я. Ты что-то там о молодой цыганочке говорил, а я тебе на выбор: хочешь, черненькую, хочешь, беленькую…

Мы сидим в ночном ресторанчике, расположенном за городом, на самом берегу реки. Когда стихает озверевший оркестр и перестают дробить пол танцующие, слышно, как бьет в берег вода. И еще: если оченьочень прислушаться, можно различить удары копыта о гальку. Это Смоль ждет меня.

Официант заставляет закусками стол, Вольдемар сразу же тянется к коньяку и недовольно морщится, услышав мое: “Пора!”

– Куда пора? Еще две… полторы минуты. И потом, неудобно же: приедут дамы, а нас нет. Постой, куда ты? Врешь, ты ведь первым хочешь девочек встретить. Ну черт с тобой, выбирай первым, не возражаю…

Летняя ночь легкая, как вино. Я шагаю вдоль речки по мокрому песку. На песчаной косе, уходящей далеко в воду, меня ждет Всадник.

– Ты почему один? – спрашивает он.

– Я ошибся в друге. Но хватит об этом. Наверное, надо быстрее садиться в седла? Мы ведь рядом с рестораном.

– У тебя сильна инерция страха,-улыбается Всадник.-Нас и здесь никто не увидит. А если бы и увидели, какое тебе дело до этого?!

Я сажусь в седло. Бес вселяется в коня, он нетерпеливо перебирает копытами, косит глазом: мол, не пора ли? Порыв ветра срывает с неба звезду, та падает в воду.

Пора.

Я вонзаю шпоры в бока Смоля, и он мчится по степи. Рядом – Всадник. Третий конь, без седока, растворяется в ночи.

Ветер настраивает листву на дубах, как скрипач струны, потому перелесок заполнен музыкой. Откуда такой ветер? Ведь ночью и ветра засыпают.

– Ветер странствий,– услышал мой немой вопрос Всадник. Он едет рядом, стремя в стремя. Луна освещает его лицо. Оно мне знакомо: запавшие глаза, нос с горбинкой, смазанная линия губ. Незнаком лишь шрам на левой щеке, грубый, как корявая чешуя сосновой коры.

– Откуда у вас этот шрам?

– Разве не помнишь? – спрашивает Всадник, и мне на миг становится тревожно. Но это чувство проходит, как только наши лошади поворачивают на чуть заметную лесную тропу. Мы мчимся по ней, ветви царапают лица, хватают за плечи. Вслед хохочет филин, загораются лунной краской деревья.

Мне хорошо. Мне так хорошо, что хочется плакать.

– Это уже параллельный? – кричу я.

Всадник вместо ответа говорит: – Теперь тебе направо, я буду ждать здесь.

Смоль замирает неожиданно, я едва не вылетаю из седла. Поляна, костер, кибитка, обшитая разноцветными лоскутками. У огня сидит старая цыганка, ворочает угли. Я спрыгиваю на землю и становлюсь напротив нее:

– Заговори меня от беды и пули.

– Ты приходишь сюда второй раз,– не поднимая головы, говорит она.– Кем ты хочешь стать в нашей жизни теперь?

– Как и прежде, конокрадом.

– Зачем тебе это, крестовый? Коней уже давно никто не покупает.

– Мне не нужны деньги, я хочу испытать себя. Только пройдя испытание, я смогу понять ваш мир.

– Хорошо,-говорит старуха.-Иди вдоль ручья и встретишь мою дочь, Азу. Она заговорит тебя от беды и пули. Но передай ей, пусть оставит уязвимой твою правую руку: – Зачем?

– Так надо, крестовый. За все платить надо. И потом, не так страшно потерять руку, как веру. Если ты опять забудешь мои слова, у' тебя останется всего одна попытка вернуться в этот мир. Всего одна.

У Азы черные огромные глаза и холодные ладошки. Она гладит меня по левой щеке, будто хочет найти там что-то.

– Ты опять пришел к нам? Хочешь узнать, о чем шепчет трава и почем фунт лиха? Желаю тебе непогод.

– Чего ты еще пожелаешь, Аза?

– Чтобы ты все-таки стал конокрадом.

– Я украду лучший табун, что есть в этих местах, и приведу его тебе. Приведу, чего бы это ни стоило.

– Даже руки?

– Чуть не забыл. Мать велела тебе передать…

– Знаю, знаю. Хорошо, что ты вспомнил. Не так страшно потерять руку, как веру.

– Не говори со мной загадками. При чем здесь вера?

– Я отвечу, но сначала ответь ты: зачем приходишь в наш мир?

– Я устал жить в своем. Я хочу мчаться на лошади, я хочу дорог и костров.

– А если лошадь споткнется, дорога пропадет, костер обожжет?

– Пусть лучше так!

– Прошлый раз ты говорил эти же слова,– грустно замечает она.– Но когда пуля должна была обжечь твою щеку…

– Я не помню этого.

– Ты не хочешь этого помнить. Ты видел сегодня твоего двойника, Всадника? Рана досталась ему. Помни: свой долг нельзя оплачивать чужими деньгами. Так велика ли плата – рука за веру?

Вместе с Всадником ужами скользим по высокой траве. Мое тело никогда еще не было таким сильным, каждая мышца дрожит от возбуждения, кипит застоявшаяся кровь. Я, наверное, рожден для этого мира, рожден конокрадом…

– Держись правее,-шепчет Всадник.-Там лучшие скакуны табуна. Путы режь так, чтоб не поранить им ноги. Держи кинжал.

Я у копыт рослого белого коня. Он по-звериному скалит зубы, и дрожь охватывает его от копыт до холки. Тихо ты, дуралей, не надо бояться меня, я конокрад, твой друг. Я сниму тебе путы, и ты станешь таким же свободным, как и я. Мы будем с тобой выдумывай, тропы, и Аза вплетет в твою гриву траву, которая убережет тебя от беды и пули.

Беги, расчесывай гриву гребенкой сосны…

– Нас заметили,-кричит Всадник, прыгая в седло своего коня.Спасайся, иначе… иначе…

Смоль рядом. Через мгновение я уже скачу. Поют вокруг пули. Они не страшны мне. Скоро меня и ветру не догнать!

Но петля обвивается вокруг тела и сбрасывает меня с седла. От падения я совсем не чувствую боли. Но слышу, как вскрикивает Всадник.

– Кто ты и откуда?

Что им ответить? Все, как было?

Значит, так. Черт меня дернул в слезливый пакостный день поехать в лес, заплутать там в трех соснах и, как я это довольно часто делал в последнее время, начать проклинать судьбу, никчемную и путаную свою жизнь. Жизнь, скупую на события, сонную, тягучую, в которой вчера равно завтра, и нет просвета для взгляда и мысли… Наверное, я все это говорил слишком громко, потому что человек, вдруг возникший в мокром сером тумане впереди, направился прямо ко мне и, остановившись не напротив, а сбоку,– я было хотел повернуться к нему, но он неправдоподобно быстро, как на киноэкране, ускользнул в сторону и опять замер на линии плеч,– сказал: “Если хочешь… Я жду тебя завтра у реки”. Так я получил три попытки для того, чтобы изменить жизнь. В первый раз мне не повезло: мы не успели освободить табун, нас заметили. Мы уходили в степь, и рой пуль жужжал за спиной. Тогда у меня уязвимой была лишь щека, и я почувствовал, что пуля обязательно вопьется в нее, и закричал, и… Но теперь я не повторю ошибки, я не боюсь пули.

– Кто ты и откуда?

– Это так важно для вас? – смеюсь, глядя на них.

Они все на одно лицо. Они поразительно похожи на Всадника, разве что сонливей глаза. Скорее всего и они мои двойники, и они -это я, только в иной ипостаси.

– Важно,– слышу тусклые суровые голоса.

– Я не желаю отвечать, я не боюсь вашего наказания! И теперь вы уже не удержите меня от полной свободы! Будете меня вешать или расстреливать? Веревка порвется, а пуля не пробьет сердца.

– Мы поступим по-другому, как вору, отрубим тебе правую руку.

Пот бисером выступил на лбу: – Не-е-ет!

– Да перестань ты кричать!

Открываю глаза. Яркие огни ресторана, река в двух шагах. Надо мной Вольдемар.

– Ты чего это после одной рюмки отключился? Валяешься на песке.

Еле нашел тебя. Слаб ты, братец, слаб.

– Я не пьян, я не спал, я… Ты никого тут больше не видел?

– Чувствую, опять сказки мне готов рассказывать, да? Ну и чудак! Оставь это на потом, а сейчас к столику пойдем, нас уже ждут. Знаешь, официант не надул: девочки что надо! Берешь себе черненькую, она, мне кажется, на цыганку твою похожа, о которой ты мне голову морочил.

Мы идем к ресторану. Здесь, вдали от города, кажется, что это светящийся сказочный дворец. Отблески электрического огня разносятся далеко от здания и освещают песчаную косу, уходящую далеко в реку.

– Смотри,-говорит Вольдемар.-Смотри, что это за чудак с лошадью стоит? Вон, на косе? Однорукий, щека разорвана… Чего он на нас пялится, чего ему надо?

Знаю: теперь у меня осталась третья, последняя попытка. Мне невыносимо трудно поднять голову и посмотреть на Всадника.

БАНГУОЛИС БАЛАШЯВИЧЮС ЛОЯЛЬНЫЙ ГРАЖДАНИН

Научно-фантастический рассказ [Рассказ печатается с небольшим сокращением..]

1

И в тот день после обеда Рате, подтягиваемая ликующим Урсом, вышла на прогулку. А когда она вернулась, робот-прислуга вручил ей толстый конверт. Рате вскрыла послание, вытащила толстую пластиковую карточку и, едва глянув на текст, плюхнулась на стул.

Тетрас Джонтис, директор станции акклиматизации водорослей Дейнеры, после обеда вернулся (на работу, насвистывая популярную песенку “Не уходи, моя милашка…”. Ресторан “Дейнера” славился прекрасной кухней и безупречным обслуживанием (и клиенты, и кельнеры -только мужчины). Кроме того, сегодня Джонтис наконец-то встретился с одним нужным человеком из Центрального Координационного Управления…

Наша конституция утверждает, что положение любого человека в обществе -его повышение или понижение в должности, если употреблять это бранное слово – карьера,-зависит только от деловых качеств и способностей конкретного лица. Это величайшее достижение цивилизации Кванки: электронный мозг Координационной службы знает о каждом ее жителе все и каждому воздает по заслугам.

Тетрас Джонтис считался лояльным гражданином, однако наивным его никто не называл. Тетрас уважал электронный мозг, но не верил, что и здесь нельзя прибегнуть к помощи друзей или добрых знакомых. Да, о деловых качествах человека судит электронный мозг. Говорят, он беспристрастен, правдив, неподкупен и так далее – как любая хорошо отлаженная машина. Однако кто обслуживает все оборудование, кто вводит в электронный мозг данные о том или другом гражданине, о его работе и личной жизни? Люди! А ведь любого из нас можно охарактеризовать и чуть лучше, и чуть хуже, можно некоторые заслуги забыть или посчитать их недостойными внимания, а некоторые грешки – вспомнить…

Вот и Бладас Дианас, человек, с которым сегодня обедал Джонтис, работал техником при электронном мозге. Встретились они совершенно случайно, хотя следует заметить, что Джонтис не просто так целый месяц ходил только в “Дейнеру”. Он знал привычку техника каждый день обедать в другом ресторане и верно рассчитал, что рано или поздно тот заглянет и сюда. И наконец-то Джонтису повезло, как везет каждому, кто упорно идет к своей цели. Непринужденная беседа, хорошие манеры – кажется, техник остался доволен встречей. Между вторым и десертом Тетрас разузнал, где Бладас Дианас собирается обедать в ближайшие дни. Завтра и послезавтра – пока еще нет, торопиться не следует, а вот потом Джонтис случайно заглянет в “Бому”. Пообедать… Одна встреча, вторая, третья. Через месяц можно будет техника и домой пригласить.

Вот тогда-то, в домашней обстановочке, Тетрас и поговорит о своей карьере -как бы между прочим. Засиделся он в кресле директора этих вонючих водорослей, хочется, как говорится, расти: есть теплые места, которые теперь занимают люди, нисколько не умнее и не деловитее его, Тетраса Джонтиса. Они только поизворотливее…

Тетрас вернулся в свой кабинет, но за письменный стол не торопился.

Он никогда не перерабатывался, кроме того, знал, что медики рекомендуют после обеда хотя бы с полчасика погулять. Вот Тетрас и вышагивал – от стены к окну и обратно, ходил неторопливо, солидно, заложив руки за спину, с гордо поднятой головой. Начальнику нельзя расслабляться, неважно, видят тебя подчиненные или нет; привычка – вторая натура, поэтому следует всегда вести себя так, как подобает человеку твоего положения.

Спокойную прогулку Тетраса прервал щелчок правительственной линии. На столе появился толстый конверт, и Тетрас рысцой потрусил к нему. Он вытащил из конверта голубую карточку, глянул на нее и застыл.

Потом, рукой придерживаясь за стол, не глядя нашел кресло.

Это было вежливое приглашение явиться в Центральное Координационное Управление.

Тетрас осторожно положил карточку на стол и приказал себе успокоиться. Пока что ничего плохого не случилось и скорее всего не случится. Плохие вести обычно сообщают письмом, на беседу не приглашают.

Зачем начальству портить себе нервы, наблюдая за отрицательными эмоциями распекаемого?… Нет, теперь, когда каждый житель Кванки обязан беречь здоровье, такого не бывает.

Тетрас опять взял в руки карточку. Теперь он уже успокоился и смог прочитать слова, напечатанные мелким шрифтом.

Он приглашен к Самому Начальнику Управления!

Это добрый знак. Его ждет повышение. Остается узнать – какое?

Вот когда Тетрас Джонтис от души пожалел, что не начал охотиться за техником Бладасом несколько раньше. Сегодня не пришлось бы волноваться.

До назначенного времени оставался целый час, однако Тетрас Джонтис поторопился ехать. Опаздывать в Центральное Координационное Управление не смеет никто.

В длинном коридоре Управления царствовала (воспользуемся метким штампом) кладбищенская тишина: то ли двери, белеющие по обе стороны коридора через каждые несколько метров, то ли чиновники сидели очень тихо; конечно, если теперь не обеденный перерыв; Тетрас Джонтис бывал в этом здании пять лет тому назад, когда его назначили директором станции, а ведь за это время все не раз перестраивалось.

Тетрас Джонтис ступал тихо, чтобы не нарушить благоговейную тишину. Дорогу он знал…

Кстати, и всем нам известно, что по традиции кабинет начальника следует искать в конце коридора. Шут его знает, почему так повелось: то ли чтобы подчиненные, сидящие поближе к входу, уберегли начальство от докучливых посетителей, то ли чтобы интересант, шагая по длинному коридору, успел проникнуться подобающим уважением к человеку, управляющему всем этим почтенным, сложным, а главное – очень нужным ему учреждением.

Открыв тяжелые двойные двери (тоже давняя традиция) и переступив через порог, Тетрас Джонтис оказался в просторной пустой комнате. Толстый ковер покрывал паркетный пол, по бокам, выстроенные по линеечке, стояли стулья, готовые принять целую армию посетителей, а на стене напротив дверей висел робот-секретарь. Едва лишь Тетрас переступил порог, как экран робота засветился и прказалась улыбающаяся брюнетка.

Это был добрый знак: Тетрас знал, что в приемных больших начальников посетителей обычно встречают блондинки, и только для уважаемых интересантов подбираются картинки, соответствующие их индивидуальному вкусу.

– Почтенный Ванас Ливанас ждет вас,– мелодично прозвучало в приемной, хотя брюнетка на экране даже не открыла рта.

Странно, подумал Тетрас, в такой организации – и устаревшая модель, без синхронизации звука и изображения. Значит, начальство Управления выше таких мелочей.

Жизнь прекрасно вышколила Тетраса, научила, как где себя вести, поэтому его лицо никогда не выдавало подлинных мыслей своего хозяина, когда он общался с начальством. А изредка – и когда с подчиненными.

Щелкнул механизм, блокирующий дверь, и она распахнулась. Тетрас Джонтис вошел в кабинет начальника Центрального Координационного Управления.

Почтенный Ванас Ливанас встретил его стоя. Негигиеничная церемония рукопожатия была отменена лет пятьдесят тому назад, поэтому начальник только ласково кивнул и гостеприимно показал на кресло по другую сторону широкого стола.

– Пять лет безупречного руководства лабораторией акклиматизации водорослей Дейнеры, уважаемый Татрас Джонтис? – осведомился Ванас Ливанас, глядя сквозь Тетраса на дисплей.

Электронный мозг Координационной службы фиксирует мельчайшие подробности жизни каждого человека, скажем, сколько калорий он употребляет или в срок ли рассчитывается с государством, оплачивая счета; что уж тут говорить о служебных делах. Поэтому Джонтис понял, что начальнику подтверждения не нужны, но все равно торопливо кивнул.

– Потом вы пять лет успешно руководили станцией акклиматизации водорослей Дейнеры.-Теперь уж Ванас Ливанас вонзил взгляд прямо в Джонтиса.

Тетрас снова поспешно кивнул, распрямляя плечи и выпячивая грудь: да, он честно трудился, успешно руководил, под его началом станция планомерно акклиматизировала, смертность водорослей доведена до минимума, качество повышено… Однако он достоин большего. Кажется, почтенный Ванас Ливанас понимает, что Тетрас Джонтис – деловой человек, что ему уже тесно на старом месте, водоросли для него – слишком мелкий объект. Тетрас Джонтис заслуживает чего-нибудь покрупнее…

– В нашем прекрасном городе много сообразительных, деловых людей,– словно читая мысли Тетраса, продолжил Ванас Ливанас.– Однако из тысяч кандидатов электронный мозг выбрал именно вас, уважаемый Тетрас Джонтис. Не спрашивайте меня, какие ваши личные качества перевесили чашу в вашу пользу: электронный мозг своих решений не комментирует. Важен сам факт: мозг выбрал вас на пост Координатора города.

Тетрас Джонтис мечтал стать директором научно-исследовательского института акклиматизации водорослей Дейнеры, иногда подумывал о месте директора какого-нибудь крупного магазина или даже (вершина всех мечтаний!) заведующего базой. Но, Координатором города! Человеком, которому подвластны и институты, и магазины, и даже базы! Тетрас вместе со всеми лояльными гражданами скорбел по поводу смерти Координатора города, знал о предстоящих выборах на вакантный пост, однако ему даже не снилось…

Надо сказать, что электронный мозг выбирает Координатора из числа всех постоянных жителей города. Здесь не имеет значения занимаемая должность кандидата, не требуется специальное образование. Главное и единственное, по сути дела, условие – чтобы до этого человек занимал руководящий пост. Если кандидат успешно руководил, скажем, баней, значит, он справится и с обязанностями Координатора. Остальное мелочи: кандидат должен быть вежливым, культурным, представительным на вид… но ведь все начальники такие.

Так что Джонтис оказался именно таким человеком.

– В нашей славной Кванке каждый гражданин занимает должность, соответствующую его способностям,-говорил Ванас Ливанас, провожая Тетраса до порога.-Я рад, что вы достойны поста Координатора. Верю, что на нем вы будете так же производительно и успешно работать на благо всех жителей города.

Тетрас Джонтис вышел из кабинета, забыв поблагодарить за хорошую новость. А может, он уже почувствовал себя Координатором города, человеком, которому благодарны все, а он сам никому и ни за что не должен?

К сожалению, случается, что Координатор бывает вынужден уйти со своего поста. Кто смещает его? Наверное, тот самый электронный мозг.

Придется заняться им…

Коридор Управления и теперь был пуст, и лишь возле стеклянных, только с одной стороны прозрачных дверей тихо беседовали двое. Когда Тетрас приблизился к ним, они замолчали и посмотрели на Тетраса, как ему показалось, с сочувствием. Неужели эти простачки подумали, что Тетрас получил взбучку? Разве они не видели, как он счастлив?

На станцию акклиматизации водорослей Дейнеры Тетрас Джонтис возвращаться не стал, посчитав, что теперь куда важнее – обрадовать жену, а бумажки никуда не денутся, их можно будет и завтра передать…

Почему, завтра, почему передать? Координатор города такой ерундой заниматься не станет!

Домой Тетрас прямо-таки летел – и в прямом, и в переносном смысле: едва он вышел из Управления, как ему тут же любезно предложили легкий гравилет. А когда он вышел из машины у своего дома,– пилот вежливо осведомился, в котором часу завтра он должен прибыть за уважаемым Координатором.

Жена Тетраса сидела дома и ждала мужа. Так и должно было быть, ведь деловые качества и способности Тетраса позволяли его жене не работать. Однако теперь, когда Тетрас стал Координатором, придется и жене подыскать работу. Не в деньгах дело, Джонтисам их хватало и будет хватать; жене такого начальника полагается занимать почетный пост, она обязана регулярно общаться с простыми людьми, повышая авторитет мужа.

– Координатор города!…-этими словами Тетрас начал свою речь, ими и закончил, пересчитав все достоинства будущей должности; нет, конечно, не все, ведь их так много.– Да, Координатор города! Разве я мог мечтать об этом?

И лишь теперь, нарадовавшись сам, муж заметил, что жена сидит, понурив голову, что она плохо слушает и думает о чем-то своем, даже не улыбается и, кажется, приготовилась заплакать.

– Что с тобой? – забеспокоился он.-Заболела? – Иная мысль не могла прийти в голову Тетраса: если жена не радуется вместе с мужем, значит, она больна.

Рате покачала головой.

– Теперь я понимаю,-тихо проговорила она.-Теперь я понимаю, почему сегодня…– Она замолчала.

– Что – сегодня? – Тетрас наклонился, погладил ее волосы и покровительственно засмеялся.– Сегодня – пусть. Подождем до завтра и тогда разделаемся со всеми неприятностями. Не забывай: Координатор города может все.

– Этого даже Координатор не изменит,– сказала Рате и подала мужу красную карточку.

Тетрас двумя пальцами брезгливо взял карточку и прочитал: “В течение года со дня получения настоящего извещения вы обязаны родить ребенка”.

Осторожно положив карточку на стол, Тетрас даже не посмотрел на жену. Он прекрасно знал, что Демографический Комитет – самостоятельная организация с жестокими законами. Даже Координатор города не имеет права вмешиваться в его дела, и ничего изменить нельзя.

Демографический Комитет был создан в те незапамятные времена, когда мода на детей совсем прошла и возникла опасность, что вскоре в Кванке останутся одни старики, а потом – даже тех не останется… Сегодня Комитет имеет свои отделения во всех Районах Кванки, он наделен чрезвычайными полномочиями. Не выполнить приказ Демографического Комитета смеет только человек, которому нечего терять -ни хорошей работы, ни положения в обществе, потому что отказавшийся опускается на самое дно.

Если Джонтисы не согласятся завести ребенка, Тетрасу придется пойти чернорабочим – ничего больше делать он не умеет, только руководить, а руководить ему не разрешат… Нет, такой вариант неприемлем.

Надо найти выход, удовлетворяющий их обоих – и мужа, и жену. Тетрасу нельзя терять пост Координатора города (при этом он потеряет и свою бывшую работу), но терпеть дома ребенка…

– Не переживай, Рате,– сказал Тетрас.– Что-нибудь придумаем.

– Я целый день думала,– прикрыв лицо ладонями, глухо отозвалась жена.

Это, конечно, была неправда: конверт с красной карточкой Рате получила всего три часа назад. Но ведь женщины никогда не врут, простр они обладают буйной фантазией и любят приукрасить.

– Твои родственники,– многозначительно сказал Тетрас.– Я думаю о родственниках с твоей стороны. Нельзя ли тут зацепиться?

Рате недоуменно посмотрела на мужа.

– Не было ли среди них алкоголиков? – спрашивал Тетрас.-Или кретинов?

Рате покраснела.

– Не сердись, но это был бы лучший выход,-объяснил муж.-Я сегодня радовался бы, если б среди моих предков нашелся хоть один горький пьяница или преступник-рецидивист.

– Я о таких не слышала… но ведь они все проверили,– грустно отозвалась Рате.

“Они” – это Демографический Комитет, который таких ошибок не делает. Перед тем как отправить красную карточку, они скрупулезно проверяют здоровье будущих родителей, и не только их самих, но и предков. Это совсем несложно, ведь у Комитета тоже есть электронный мозг, связанный с поликлиниками, которые обязательно должны регулярно посещаться всеми гражданами, и Комитету известно, кто чем болел, кто в чем отличился. Поэтому здоровым гражданам, получившим красную карточку, уже не выкрутиться, не свалить беду на возможные рецидивы мнимых болезней. Демографический Комитет – отлично отрегулированный механизм, работающий без сбоев, потому что он связан с другими государственными механизмами. Таким образом государство печется о здоровье своих будущих граждан. Правда (к счастью), не все ждут приказов Демографического Комитета, и почему-то в большинстве это – не занимающие никаких высоких должностей, они обзаводятся наследниками, не ломая себе голову, хватит ли времени и средств на их воспитание, не будут ли они мешать жить; ну, а алкоголики, те уж рожают детей, не только не дожидаясь указаний или разрешений сверху, но и вообще без всякого счета…

Не следовало Тетрасу Джонтису расстраивать жену обещаниями. Он знал все это, но еще надеялся… Пока живет человек, до тех пор он на что-то надеется, хотя и так часто приходится разочаровываться… Тетрас не придумал, что еще сказать жене. Он встал и медленно вышел в другую комнату.

За окном был двор. Тетрас смотрел на бетонированный прямоугольник, окруженный со всех сторон железобетонными коробками, такими же, как и тот дом, в котором жили Джонтисы. На дворе было пусто и тихо. В домах вокруг двора, на котором не росли ни деревья, ни даже трава, не было детей. Взрослым тоже не хотелось выходить во двор. И зачем туда выходить, если даже посидеть негде?

Координатор города не будет жить в таком бетонном гробу… Тетрас подумал, что для него уже наверняка приготовлен особняк, и не где-нибудь, а в респектабельном районе, на западе, возле парка или кладбища. Там живут все большие начальники, там не слышен гул товарных гравилетов, и дым совсем не чувствуется, потому что заводов близко нет, а ветер чаще всего дует с запада, со стороны леса. Тетрас несколько раз бывал в западном районе. Прекрасное место -мечта каждого гражданина… Только вот детей там многовато, больше, чем в других местах, конечно, за исключением рабочих кварталов.

Да, Рате права: выбор Тетраса Координатором города и красная карточка – не случайное совпадение. Один электронный мозг сообщил о своем решении другому, и вот вам результат.

Жаль, рано еще; Тетрас посоветовал бы жене пойти спать. Говорят, утро вечера мудренее…

Завтра думать будет поздно. Завтра Тетрас начинает работать на новом месте и приказал подать гравилет чуть пораньше. А самое главное – завтра Рате должна дать ответ. Конкретно: да или нет. Если нет, Тетрасу даже не стоит начинать новую работу, ибо чем выше поднимешься, тем больнее будет падать. А если да, тогда Рате придется рожать. С Демографическим Комитетом в жмурки не поиграешь, пройдет полгода, и он запросит поликлинику…

– Кто-то мягко ткнулся в бок Тетраса.

– Это ты, Урс? – спросил Тетрас.– Видишь, брат, какие собачьи дела.

Он погладил ласкающегося пса, посмотрел в его преданные глаза и захотел пожаловаться ему на судьбу… Сдержался. Это было бы слишком сентиментально: жаловаться единственному настоящему другу, который все понимает, только ответить не может. Или это природа так придумала – чтобы понимающие не могли говорить?

Тетрас Джрнтис опять пошел к жене. Собирался сказать ей чтонибудь приятное, развлечь, успокоить ее и себя… но едва лишь он переступил порог, как взгляд остановился на красной карточке, лежащей на столе. Она пылала огнем. Тетрас подсел к столу, взял карточку в руки.

Она была толстая, упругая и прохладная, даже холодная, хотя в комнате было тепло. И на улице теперь тепло, днем солнышко как следует припекает. Тетрас готов поклясться, что ему было жарко еще до того, как его вызвали в Центральное Координационное Управление. А вот карточка холодная. Интересно, из чего она сделана,-странная какая-то, вроде пластмассовая… Да неужели теперь стоит забивать себе голову такой ерундой? Не хочется думать о том, что написано на этой карточке, вот и стараешься отвлечься…

Рате все еще сидела в той же позе, в какой оставил ее Тетрас.

– Рате,-сказал Тетрас, не выпуская карточку из рук,-а может, мы сумели бы?…

– Что – сумели бы? – насторожилась жена.

– Приспособиться к ребенку.

Рате только прижала ладони к вискам.

– Что ты говоришь? Что ты говоришь? – заголосила она.– Тогда все рухнет. Все, к чему мы привыкли. Никакой жизни не будет…

Тетрас промолчал. Рате права, говорить тут нечего. Не год – целое десятилетие они вили свое гнездышко. Не в материальном смысле; их гнездышко – это привычки, уклад, образ жизни, а все вместе это и называется счастьем.

– Но ведь другие как-то приноравливаются,-еще пытался спорить Тетрас, но так робко и нерешительно, что Рате даже не ответила мужу.

Тетрас прикусил губу. Он не мог найти подходящих слов и ждал, что еще скажет жена.

– Вспомни, хоть у одного из наших друзей есть дети? – заговорила Рате.-Ты знаешь таких? Мы спросили бы, счастливы ли они?

Среди близких друзей Тетраса таких не было. А обращаться просто к знакомым – разве они скажут правду, если даже на друзей иногда нельзя положиться?

– В западном районе у всех есть дети,-защищался Тетрас.-Или почти у всех.

– Вот поэтому…-Рате с ненавистью посмотрела на красную карточку.

– Да, бездетные не могут занимать высоких постов. Таков неписаный закон. А может, писаный. Возьми любую газету: если сфотографированы члены правительства, рядом с ними обязательно стоят дети.

– Откуда ты знаешь, что это не чужие? – иронически спросила Рате.

Какая-то спасительная мысль мышкой заскреблась в голове Тетраса.

Рядом была ниточка, ведущая из лабиринта. Сейчас надо схватить мышку за хвост, и она покажет выход…