Текст книги "Искатель. 2000. Выпуск №6"
Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль
Соавторы: Николай Казаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
За свою довольно долгую жизнь мне неоднократно приходилось сидеть в тюрьме, а как-то раз я даже представал перед судом. Когда я служил в патруле времени, меня, помню, посадили в камеру древние афиняне и хотели сварить на медленном огне, приняв за лазутчика Спарты. А когда я спасал Атлантиду, меня приговорили к смерти за то, что я неправильно перешел улицу в главном городе атлантов, вызвав по неведению извержение небольшого вулкана. В обоих случаях обошлось без суда – меня вовремя вызволили мои коллеги-патрульные, и когда-нибудь я расскажу об этих приключениях.
Да, мне знакомы и тюрьмы, и суды, но всё-таки я с волнением ожидал, когда за мной пожалуют представители Галактического правосудия и привлекут к ответственности за убийство (иначе не назовешь!) разумного существа, представителя цивилизации, живущей в недрах нейтронной звезды НД-167743. Я-то знал, и доктор Пук Дан Шай мог подтвердить, что мой поступок был вынужденным актом самообороны, но это еще предстояло доказать!
Мои мрачные мысли неожиданно были прерваны словами, прозвучавшими в моей голове, как мне показалось, где-то в районе переносицы:
– Иона Шекет, я не ошибся?
– Кто это? – удивился я вслух, хотя и понял сразу, что на мысленные вопросы можно и отвечать мысленно.
– Иона Шекет, я не ошибся? – повторил тонкий голосок, и мне показалось, что меня что-то начало щекотать изнутри черепной коробки.
– Да, – раздраженно подумал я, – Иона Шекет. С кем имею честь?
– Очень приятно, – проговорил щекочущий голос. – Мое имя Зерадубер Седьмой Прим, я адвокат и буду представлять ваши интересы на процессе по обвинению вас в убийстве Зерацубера Восемнадцатого Три Штриха. Убийство совершено вами четыре часа и сорок минут галактического времени назад на планете Альтрогениб-2, в помещении психиатрической…
– Ага, – воскликнул я, – так этого беднягу звали Зерацубер Восемнадцатый с тремя штрихами? А вы что – его родственник, судя по имени? И где вы, собственно, находитесь, адвокат?
– В Зерацубере, конечно, – прощекотал голос. – Я же сказал – седьмой цивилизационный слой, уровень прим.
– Так вы – нейтронник? То есть я хочу сказать, житель нейтронной звезды, в которой проживал бедняга, которого я…
– Совершенно верно!
– Скажите, – полюбопытствовал я, – если вы находитесь сейчас в недрах Зерацубера, то как вы со мной разговариваете?
– Но это очень просто, – обиженно прощекотал адвокат. – Направленный нейтринный поток, что тут странного?
– Ну да, – согласился я. – Всю жизнь я только и делал, что принимал нейтринные послания.
Моя ирония так и осталась неоцененной, и Зерацубер Седьмой Прим продолжал как ни в чем не бывало:
– Я буду защищать вас по представлению Службы свободных адвокатов. Начало процесса через сорок две минуты, поэтому извольте изложить свою версию событий.
– Как через сорок две минуты? – возмутился я. – Я не могу! Я устал! А где ордер? Где камера предварительного заключения? Где мои гражданские права, наконец?
– Дорогой Шекет, – голос адвоката так щекотал мне изнутри черепа переносицу, что я готов был вывернуться наизнанку, чтобы почесать себе глазные нервы, – дорогой Шекет, суд и без того сделал достаточно много. Итак, изложите вашу версию, и я гарантирую вам минимальное наказание.
– Как вы можете что-то гарантировать заранее? – пробормотал я, но не стал дожидаться ответной щекотки и в нескольких словах поведал адвокату, как его психически больной соплеменник решил уничтожить разумную жизнь во Вселенной, и как я вынужден был в порядке самообороны рассеять на атомы беднягу Зерацубера Восемнадцатого Три Штриха.
– Понятно, – сказал адвокат, и мне даже показалось, что он зашелестел в моей голове какими-то бумагами, хотя, конечно, это было всего лишь субъективное впечатление. – Какого наказания вы добиваетесь? Я не могу требовать слишком многого, потому что ваше преступление ужасно – убийство есть убийство, какие бы благие цели оно не преследовало.
– Я надеюсь на оправдание, поскольку, как уже говорил…
– Об оправдании не может быть и речи! Убийство – это убийство, и вы сами в нем признались.
– Скажите, – подумал я, – а какова максимальная мера наказания, которой я могу быть подвергнут? Надеюсь, не казнь через повешение? Было бы затруднительно повесить меня, поскольку никакая виселица на поверхности нейтронной звезды не просуществует и секунды – ее раздавит поле тяжести…
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – щекотнул меня адвокат. – Максимальное наказание, которое вы можете получить, – это звание почетного гражданина Зерацубера Первой Линии. Но я вряд ли смогу добиться такого судебного решения. На моей памяти – а я живу по земному счету одиннадцать миллионов лет семь месяцев три дня шесть часов тридцать три минуты и две… нет, уже три секунды… – так вот, на моей памяти звание почетного гражданина Зерацубера присуждалось всего однажды. Это был приговор по делу Зерацубера Сто Пятого Шесть Штрихов, который уничтожил три миллиарда нейтронных организмов, заставив сколлапсировать внутренний разумный слой. Вы убили всего одного Зерацубера, и вам столь суровый приговор не грозит. А потому…
– Стоп, – прервал я словоохотливого адвоката. – Давайте внесем ясность. Звание почетного гражданина – это наказание или что-то противоположное?
– Это высокое наказание, к которому суд приговаривает за наиболее серьезные преступления, в число которых входит и убийство.
– Какое же это наказание? – продолжал недоумевать я. – Я убил Зерацубера! И меня же… А вы, адвокат, в чем ваша задача?
– Как это – в чем? Обвинитель будет требовать, чтобы вас ввели в состав Академии физиков Зерацубера, а мое дело – доказать, что с вас достаточно и простого звания Почетного гражданина!
– Меня наказывать собираются за убийство, в конце-то концов, или награждать? – в совершенном отчаянии что бы то ни было понять воскликнул и, для убедительности, хлопнул себя ладонью по лбу.
– Наказывать! – поддавшись моему настроению, воскликнул Зерацубер Седьмой Штрих.
– Скажите-ка, – вкрадчиво задал я провокационный вопрос, – а какова на вашем Зерацубере самая большая награда, которой удостаивают избранных?
– О! – Щекотка адвокатской речи так достала меня, что я принялся колотить себя обеими руками. – Самая большая награда, мечта каждого Зерацубера: распыление на частицы, полная нейтронизация, чтобы ни единого электрона… Но это практически невозможно…
– Итак, – сделал я свой вывод, – если я правильно вас понял, господин адвокат, то мечта каждого жителя вашей нейтронной звезды – это быть уничтоженным на веки вечные?
– Разумеется! Что в этом удивительного?
– Видите ли, – сказал я, – на приличных планетах разумные существа мечтают жить долго и счастливо, а за убийство, бывает, приговаривают к пожизненному заключению, поскольку смертная казнь на большинстве планет Галактики отменена.
– Ох, – вздохнул адвокат. – Мы, зерацуберы, или, как вы нас называете, нейтронники, практически бессмертны. Сгусток нейтронов, если он расположен в недрах нейтронной звезды, может существовать вечно – во всяком случае, пока существует Вселенная. Ну, проживешь миллиард лет, и так надоедает… Начинаешь мечтать об уничтожении! Но это невозможно. Как может один нейтронник уничтожить другого, если даже самой природе это не по силам? Иногда просишь приятеля: ну попробуй, давай соорудим ядерный канал, направим электронный пучок… Обычно ничего не получается. Но иногда возникают благоприятные условия, и кому-то из счастливчиков удается покинуть этот мир. Тогда его убийцу, естественно, судят и приговаривают, скажем, к почетному званию приват-доцента… Это в самом простом случае.
– Понятно, – произнес я задумчиво. – А что мне будет, если я явлюсь на ваш Зерацубер и уничтожу весь верхний цивилизационный слой?
– О! – Щекотка адвоката была полна экстаза. – Вас приговорили бы к высшей мере! Может, даже сделали бы руководителем всей нашей Академии! Я мог бы быть вашим адвокатом, кстати говоря. Но неужели у вас есть способ совершить то, о чем вы говорите?
– Нет, – признался я после короткого раздумья. Действительно, откуда у простого эксперта по безумным изобретениям такие возможности? Чтобы снять слой с нейтронной звезды, нужна такая энергия, какую вряд ли вырабатывают за год все энергостанции Солнечной системы!
– Жаль, – сказал адвокат и продолжил с неожиданным воодушевлением: – Но ведь вы сумели разделаться с Зерацубером Восемнадцатым Три Штриха! Почему бы вам не сделать этого, например, со мной? Конечно, второго убийства мои соплеменники вам точно не простят и обязательно приговорят к пожизненной должности декана исторического факультета Главного университета Зерацубера. Но если вы считаете, что такое наказание вас устроит…
– Не думаю, – сказал я. – Плохо представляю, как бы я стал преподавать студентам, которых не смогу увидеть даже в микроскоп.
– Жаль, – повторил адвокат и неожиданно заговорил настолько сухим и официальным тоном, что у меня в голове даже чесаться перестало: – Итак, Иона Шекет, суд только что состоялся и вынес свой вердикт. Мое слово защитника было, конечно, принято во внимание, тем не менее избежать наказания не удалось. Вы приговариваетесь к почетному званию заслуженного эксперта Академии наук Зерацубера. К исполнению обязанностей можете приступить в любое угодное для вас время. На этом мои обязанности считаются исчерпанными, и я прерываю диалог.
– Погодите! – воскликнул я, но было поздно: щекотка прекратилась, адвокат Зерацубер Седьмой Штрих исчез из моего сознания.
Как и сорок минут назад, я сидел на диване в своем кабинете на Церере, но теперь я ощущал себя не убийцей, а благодетелем. Что до нового звания, то не думаю, что меня оно могло отяготить. В конце концов, разве я не был почетным членом десятка других Академий и доктором самых разнообразных наук?
Я вздохнул, отер со лба пот и поблагодарил небо за то, что родился человеком, а не нейтронником, вынужденным жить столько, сколько существует Вселенная.
СПАСИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ
Память – странная штука. Думаешь о чем-то, и вдруг из так называемой глубины подсознания поднимается воспоминание, которое тебе в данный момент совершенно ни к чему. А в иной момент и хочешь вспомнить, что было, к примеру, надето на моей бывшей жене в тот момент, когда она сражалась с бигурами на Аклоне-5… И не вспоминается.
Это я к тому говорю, что диктуя как-то компьютеру рассказ о моих удивительных приключениях, я неожиданно вспомнил Чипакутра Экива. Зачем, скажите на милость, мне нужно было вспоминать этого заносчивого типа, возможно, даже гения, но всё-таки очень неприятную личность? Однако ухмылявшиеся физиономии Экивы так и стояли перед глазами, мешая сосредоточиться, и я сказал компьютеру:
– Погоди-ка… Я вспомнил одного типа, и, пока не забыл, давай-ка запишем…
– Эти люди, – заявил компьютер, – так непостоянны. А Шекет так и вовсе не способен сосредоточиться даже на полчаса.
Я пропустил выпад мимо ушей, поскольку хорошо знал характер своего компьютера.
– Готов? – спросил я.
– Ну, – нетерпеливо сказал компьютер.
– Чипакутр Экив был рожден на Иштихе-2, – начал я, – и это уже говорит о многом. У них там все двоится, поскольку в недрах планеты находится небольшая черная дыра, искажающая силовые линии пространства-времени. Очень интересно для экскурсантов, но для коренных жителей – источник неприятностей. Если они строят город, то точно такой же появляется сам по себе на противоположной стороне планеты. Когда рождается младенец, у него непременно либо две головы, либо два туловища, либо сам он раздваивается и живет как бы двумя жизнями сразу. Так вот, Чипакутр Экив обладал двумя физиономиями на одной голове, и зрелище это было настолько непривычным, что даже я, много чего повидавший на белом свете, пришел в смятение, когда этот тип явился ко мне на прием и заявил, что сделал гениальное изобретение.
– Я изложу, а вы слушайте, – сказал Чипакутр Экив, и я, еще не придя в себя от изумления, спросил:
– Кого из вас слушать?
Дело в том, что оба рта посетителя говорили разом, и хотя сказанные слова были одинаковы, звучали они не одновременно, что создавало очень неприятное ощущение эха.
– Я здесь один, – недовольно сказал Чипакутр Экив обоими ртами, причем первый рот скривился в усмешке, а другой мило улыбнулся, будто девица, которой сказали, что она похожа на свою покойную бабушку.
– Я веду запись беседы, – сухо сказал я, – и звуковая интерференция, создаваемая вами, не способствует качеству…
Четыре глаза Чипакутра Экива уставились на меня – два со злостью, два – с недоумением, но мозг-то у посетителя был один, и принятое им решение всё-таки обладало определенной логикой, а не шизофренической раздвоенностью.
– Излагать суть изобретения будет мое левое лицо, – заявил посетитель, – а отвечать на ваши вопросы – правое. Устроит?
– Безусловно, – поспешно согласился я.
– Замечательно, – сказал левый рот, в то время как правый демонстративно поджал губы. – Итак, речь пойдет о том, что в недалеком будущем нашу Вселенную ожидают неприятные времена. Если говорить точно – катастрофа.
– Вот как? – Я не смог сдержать саркастической усмешки. С подобными типами я уже встречался. Размышлять они могут только о мироздании в целом, а сами не отличают метеор от метеорита. – И сколько же нам осталось?
– Восемнадцать месяцев, – сообщил правый рот, в то время как левый застыл, выставив на обозрение сотню маленьких зубов.
– Значит, я еще успею получить отпуск и устроить свои дела, – констатировал я. – Но если Вселенную ожидает гибель, то зачем вы хотите получить патент на изобретение? Ведь оно все равно никому не понадобится!
– Мое изобретение, – сказал левый рот, – поможет избежать катастрофы, если вы изволите наконец выслушать меня до конца.
Я молча кивнул и закрыл глаза, чтобы не видеть игры эмоций на обеих физиономиях Чипакутра Экива.
– Да будет вам известно, что Вселенная расширяется, – заявил изобретатель таким тоном, будто сам только что обнаружил это удивительное обстоятельство. – Более того, расширение замедляется и может в конце концов смениться сжатием.
– Это давно известно, – не удержался я от замечания. – Расширение сменится сжатием примерно через тридцать миллиардов лет.
– Чушь! – воскликнул Чипакутр Экив. – Вселенная расширяется как мяч, в который вдувают воздух. Вы были ребенком, Шекет? Подозреваю, что да. Вы надували воздушный шар? Тогда вы знаете, что сначала дело идет легко, и шар увеличивается на глазах. Но потом становится все труднее вдувать новую порцию воздуха и наконец… Что наконец, Шекет?
Я открыл глаза и увидел, что Чипакутр Экив замер в ожидании ответа. Оба его рта расплылись в презрительной ухмылке – он воображал, что я не смогу ответить!
– Возможны два варианта, – сухо сказал я. – Первый: вы перестаете вдувать воздух, и шар постепенно сжимается. Второй: вы продолжаете, и шар в конце концов лопается.
– Вы не так глупы, каким кажетесь, – пробормотали оба рта.
– Да, – признал я. – Мне все это говорят. Однако вы меня заинтересовали! Вы полагаете, что наша Вселенная может лопнуть, будто воздушный шар?
– Конечно! Это очевидно! Вы сами признали: расширение все время замедляется. Значит, оно или сменится сжатием – через десятки миллиардов лет, или… Все лопнет, Шекет! И произойдет это очень скоро, по моим расчетам – лет через сто или сто двадцать. Вы-то столько не проживете, но ваши дети…
– У меня нет детей, – сказал я.
– Предусмотрительно, – похвалил Чипакутр Экив. – Тогда подумайте о племянниках и остальном человечестве, не говоря о разумных существах с иных планет – например, обо мне!
– Подумал, – сказал я, – и мне ужасно жаль, что Вселенная вот-вот лопнет. Но что я могу сделать?
– Дать патент на мое изобретение, и я спасу Вселенную!
Конечно, как я не догадался? А если я откажу в патенте, то пусть Вселенная лопается? Все изобретатели – ужасные эгоисты, дискет в руке для них важнее звезд в небе.
– Оставьте заявку, – предложил я, – и приходите завтра, я сообщу свое заключение.
– Нет, – твердо сказал Чипакутр Экив, скорчив обе физиономии в страшных гримасах. – Сейчас! Я не могу доверить столь ценные материалы…
Пришлось согласиться – а как бы вы поступили на моем месте? К тому же мне хотелось знать, что произойдет со Вселенной, когда она лопнет.
И знаете, то, что продемонстрировал мне Чипакутр Экив, впечатлило. Изобретатель использовал старый, как век, метод виртуальной реальности – иными словами, погрузил меня в свой компьютер, я даже и воспротивиться не успел. Что-то хрюкнуло, щелкнуло, и я ощутил себя Вселенной – не более не менее.
Пренеприятное ощущение, должен признать. Вы можете вообразить себя воздушным шаром, в который вдувают воздух? Ну так это цветочки по сравнению со Вселенной, в которой возникает и расширяется новое пространство. Какая-то сила растаскивала меня в разные стороны, и я чувствовал, что вот-вот… нет, не лопну, это была бы слишком легкая смерть! Я стану другим, не буду больше самим собой, и мои внутренние органы – все эти печенки-селезенки – заживут своей жизнью в другом пространстве, а из мозга моего понаделают пончиков, и кто-то будет их есть, ухмыляясь и думая о том, что был, дескать, такой Иона Шекет, да вот лопнул, и туда ему, сами понимаете, дорога…
Мог я пережить такое?
Когда Чипакутр Экив выпустил меня из своего компьютера, я с трудом пришел в себя, выпил холодного пива, посетителю, конечно, не предложил – для аборигенов Иштихи-2 пиво все равно, что для нас серная кислота, – и сказал, не узнавая собственного голоса:
– Ваше предложение!
– Давно бы так, – скривились губы у левого лица, а правое стало таким важным, будто речь шла не более и не менее, как о спасении Вселенной. Собственно, так ведь и было!
– Проще всего объяснить суть моей технологии, – сказал левый рот Чипакутра Экива, в то время как правый ухмылялся, демонстрируя собственное превосходство, – с помощью виртуальной технологии.
– Нет! – твердо сказал я. – С меня достаточно демонстрационного показа. Излагайте теорию.
И Чипакутр Экив изложил: левый рот произносил заученный текст, а правый отвечал на мои вопросы, которых было, конечно, великое множество.
Если вкратце, то Чипакутр Экив изобрел машину для отсасывания пространства из нашей Вселенной. Как если бы вы надували шарик, а в это время ваш приятель выпускал из шарика воздух, проделав в нем маленькое отверстие. Вселенная перестала бы расширяться, галактики застыли бы на месте, и все стало бы хорошо – навсегда.
И все бы ничего, но вот что меня смутило в предложении Чипакутра Экива: оказывается, единственными разумными существами, способными работать с его приборами, были аборигены Иштихи-2. В общем, без моего клиента и его сородичей Вселенной не жить.
И если я выдам патент, раса Чипакутра Экива заберет себе такую власть – не над Вселенной, а над всеми остальными цивилизациями, жизнь которых окажется в зависимости от настроения жителей Иштихи-2, – перед которой тирания Чингиз-хана или Сталина окажется милой прогулкой по холмам истории.
Но если я откажу в патенте, Вселенная лопнет, и произойдет это всего через какую-то сотню лет!
Хороша была дилемма, не правда ли? Как бы вы поступили на моем месте? Решать, между прочим, нужно было в считанные секунды, обе физиономии Чипакутра Экива превратились в злые маски, и терпение его грозило вот-вот лопнуть, предварив участь Вселенной.
– А вы успеете изготовить вашу аппаратуру для отсасывания пространства? – спросил я, чтобы выиграть время.
– Да, – нетерпеливо сказал Чипакутр Экив, – если вы немедленно выдадите патент.
– Хорошо, – согласился я, и обе морды изобретателя озарились радостными улыбками. – Но по нашим условиям вы должны будете изготовить и продемонстрировать опытный образец.
– Да-да, – сказал Чипакутр Экив. – Пожалуйста, какие проблемы?
– Никаких, – пробормотал я, и минуту спустя вожделенное удостоверение оказалось введенным в компьютер Института безумных изобретений. Чипакутр Экив на радостях даже забыл попрощаться. Я лишь успел крикнуть ему вслед:
– Имейте в виду! Без опытной демонстрации патент недействителен!
– Да! Да! – воскликнули оба рта, и Чипакутр Экив навсегда исчез из моего поля зрения.
Я облегченно вздохнул и подумал, что именно обо мне, Ионе Шекете, благодарные потомки будут вспоминать как о спасителе Вселенной. Ведь для того чтобы продемонстрировать действие аппаратуры, Чипакутру Экиву придется сначала создать аналог нашей Вселенной, дождаться, пока в его изделии возникнут недопустимые напряжения… Пусть потрудится.
А я тем временем разберусь в том, действительно ли нашей родной Вселенной угрожает скорая гибель. У меня, в конце концов, были знакомства в мире духов, а им известно гораздо больше, чем нам, простым смертным.
