Текст книги "Забытые острова"
Автор книги: Павел Мариковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Прогулка зайца была безмятежной. Мест, где он скакал во всю прыть, чего-то испугавшись, немного. Все остальное время он передвигался не спеша, с частыми остановками, сидел на одном месте подолгу, отпечатав глубокий след, привставая слегка на задние лапы и едва прикасаясь к грунту передними.
Вдали от берега кто-то основательно взрыхлил землю. Кому понадобилось ковыряться во влажной почве, поднимая ее целыми валами, как не кабану? Не зря он здесь копался, разыскивал питательные коренья водных растений, по пути прихватывая крупных медведок. Сколько здесь паслось свиней и в каком возрасте – узнать трудно, слишком все перековеркали. Но один след все же сохранился. Принадлежит он молодой свинье.
Медведками очень любит лакомиться завсегдатай всех ландшафтов, лесов, степей и пустынь, нетребовательный в выборе мест для жизни барсук. Жизнь его тяжела. Ради жира, якобы обладающего лечебными качествами, это животное повсеместно и усиленно истребляют. Если так будет продолжаться далее, скоро барсуков не останется. Здесь должны быть его следы, и мне не приходится их долго разыскивать. Следы его похожи в миниатюре на следы медведя. Оба они, хотя и не родственники, копаются в земле, оба всеядны, и у обоих природа создала одинаковое строение лапы. Барсук умеет копать! Почуяв неизвестно каким образом находящуюся на значительной глубине медведку, он делает узкую, почти отвесную ямку и лапкой достает добычу, проделав небольшой экономный раскоп. Наш барсук неплохо поохотился на илистой отмели.
Насмотрелся на следы, устал от их чтения, бреду тихо к биваку и вдруг – на пыли еще отпечатки копыт. Теперь это не джейран, и не косуля, и не сайга. Кончики копытец округлы, смотрят носками в разные стороны. Немного похоже на следы домашней овцы. Но откуда здесь взяться ей? В этой дикой местности хватает волков, сразу же задерут. Шло же только два животных: одно крупнее, другое меньше. У того, кто крупнее, – копыта массивнее, шире, у другого – уже и нежнее. Первый – самец, второй – самка. Догадался, кому принадлежат следы! Их хозяин – обитатель ближайших каменистых горок, дикий баран-архар. Не ожидал его здесь встретить! Это животное стало очень редким, так как усиленно преследуется охотниками. Там же, где их нет или куда они заглядывают редко, как сюда, в глухую соленую часть северного берега Балхаша, архару достается от серых хищников. Вот и сейчас по дороге, наверное, зачуяв архаров, прошло несколько волков. Жаль, если бедные бараны достанутся серому разбойнику. Но и ему тоже надо как-то жить!
Громадный некрополь
На прощальной с Балхашем стоянке, вблизи устья реки Аягуз, случай подарил мне еще одну находку. Вдоль берега озера идут валы из гальки и щебня. Самый маленький и низкий, современный, находится вблизи воды. Большой – в сотне метров от озера. За ним еще более высокий вал. Теперь он высится над уровнем озера едва ли не на двадцать – тридцать метров, когда-то тоже был берегом. Этот вал – след процветавшего озера, великого древнего Балхаша, хотя, как уже было сказано в начале книги, нашли следы береговой террасы, возвышавшейся над извилистым уровнем на сто сорок метров.
Взглянув на два старых вала, я поразился. По ним близко друг к другу тянулись далеко к горизонту старые курганы. Они кончались на каменистых холмах, подступавших к пойме реки Аягуз несколькими крупными курганами. Курганов очень много, стал считать и сбился. Наверное, несколько сот. Целый некрополь какого-то давнего племени. Они избрали это красивое и необитаемое из-за соленой воды место. Курганы все одинаковые, лишь немногие чуть больше остальных.
Более часа я затратил, чтобы обойти эту цепочку курганов, немых свидетелей когда-то процветавшей жизни загадочных хозяев этой земли.
Курганы кончились. Можно поворачивать обратно к биваку. И вдруг вижу еще камни, уложенные кольцами, множество колец – больших, маленьких, совсем крошечных. Их давно полузанесло почвой, и только немногие отчетливо видны на поверхности. Кое-где некоторые камни отброшены в сторону. Территория внутри колец совершенно ровная, и будто нет здесь никакого захоронения, тем более в маленьких кольцах, диаметром один-два метра.
Два кольца имеют форму вычурной восьмерки, будто пара колец придвинулась друг к другу, соединившись прямой перегородкой. Другие два кольца – собственно, их кольцами назвать нельзя – будто спирали со входами. Для чего, почему, зачем?
К востоку от скопления находятся три самых крупных кольца. Одно из них двухконтурное. К западу от этого скопления высятся два обычных кургана из черных камней, каждый окружен двухконтурными кругами. Эти уже похожи на обыденные курганы саков.
Мне очень хочется нанести на план все это нагромождение захоронений. За работу с усердием берутся мои помощники, и два часа труда проходят незаметно. Вот он, план расположения магических колец!
Интересно бы проверить, какие в кольцах захоронения. Но мы не имеем ни права, ни времени предпринимать раскопки. Подобные кольца возводили племена так называемой андроновской культуры, европеоидным народом, предшествовавшим сакам.
Вот и пойма реки Аягуз. Когда-то она, полноводная, доходила до самого озера, и перебраться через нее было нелегко. Теперь же там, где был вначале мост, затем брод, течет едва заметный ручеек. Река Аягуз перегорожена несколькими плотинами, и воды ее разбираются на орошение полей.
За тем, что осталось от реки, расположена зеленая низина, раньше заливавшаяся вешними водами, а за нею маленькая станция Караташ, на которую мы въезжаем. Отсюда видна узенькая синяя полоска озера.
Прощай, Балхаш! Привыкли мы к его диким берегам, водному простору, шуму волн, набегающих на берег, крикам беспокойных чаек. Каково теперь будет нам на долгом обратном пути к дому без него в сухой пустыне среди посевов и поселений человека?
Какая она ранимая – природа!
Пришло время расставаться с Балхашем. Его я часто посещал после войны. Тогда озеро было другим, его природа процветала…
Ныне на нем сказались изменения, произошедшие в природе, пожалуй, всего земного шара. Только одно двадцатое столетие принесло небывалый научно-технический прогресс, быстрый рост населения, усиленную эксплуатацию природных богатств и сопутствующее ей загрязнение окружающей среды отходами производства. Металлургические предприятия, промышленность, машины загрязняют воздух, пожирают кислород. Его количество ежегодно уменьшается на десять – двенадцать миллиардов тонн, углекислого газа возросло на десять – двенадцать процентов, разрушается защитная озоновая оболочка Земли. Различные выбросы в атмосферу загрязняют почву, сельскохозяйственные продукты, попадают в организм человека. В мире ежегодно теряется более миллиона квадратных километров плодородных земель, а за несколько последних десятилетий сельское хозяйство лишилось около девяти миллионов квадратных километров пахотной земли и пастбищ от ветровой и водной эрозий, засоления и иссушения. За историческое время планета потеряла около двух миллиардов гектаров земли, повсеместно происходит сокращение пахотной земли на душу населения. Важнейшая задача человечества – борьба с прогрессирующим истощением плодородия земли.
Моря, озера, реки загрязняются сточными водами. В прошлом десятилетии выброс сточных вод в год дошел до четырехсот пятидесяти кубических километров, для их обезвреживания затрачивалось шестьсот кубических километров, то есть сорок процентов всего годового стока пресных вод. Многие реки в промышленно развитых странах превратились в сточные канавы. Ядовитыми веществами, употребляемыми в сельском хозяйстве (гербициды, инсектициды), а также промышленными отходами отравляется вода. Нефть, проливающаяся в водоемы, губит водные организмы, затрудняет обмен воздуха с основным производителем кислорода планеты – морскими водорослями. Громадное количество воды стали потреблять промышленность и сельское хозяйство. Пресная вода становится дефицитом, и многие страны ощущают в ней острую нехватку.
Нависла угроза постепенного оскудения органической жизни и ее деградации из-за неразумной эксплуатации природных ресурсов. Обеднела растительность, вытесняемая монокультурами пахотных земель. Индикатором этого процесса может служить пчеловодство. Несмотря на поощрения, эта отрасль сельского хозяйства идет на убыль.
За последние десять тысячелетий человек уничтожил две трети лесов Земли. Сейчас леса сводятся со скоростью около двадцати гектаров в минуту: легкие Земли, чистильщики неба катастрофически тают, уничтожаются. А лес – это влага, влага – урожай, урожай – жизнь. Не случайно еще в начале нашей эры выдающийся государственный деятель, и писатель Древнего Рима Цицерон изрек, что люди, уничтожающие леса, – враги общества. Сейчас только одна Швеция успевает выращивать дерево взамен уничтоженного.
Повсеместно и быстрыми темпами происходит оскудение животного мира. Исчезло с лика Земли сто сорок видов птиц и сто десять видов зверей, под угрозой исчезновения находится сто видов птиц и около шестисот видов зверей. И каждый вид, потерянный человечеством, создан величайшим процессом многомиллионной эволюции органической жизни. Велико нравственное значение этих потерь, не менее значима и материальная их сторона. Она обнаружится в ближайшем будущем в том, в чем мы и не предполагаем сейчас. Так называемая любительская охота давно стала дорогим удовольствием, если не варварством. Птицам и зверям, так оживляющим и украшающим природу, без оздоровительного значения которой не может жить человек, попросту говоря, уже негде жить. Те, кто ведает, организует, управляет и истребляет зверей и птиц, не могут преодолеть застарелую инерцию и найти в себе здравый смысл, совесть и мужество признать вред и излишество этого развлечения.
Планете стало угрожать ядерное безумие, катастрофа, могущая в течение короткого времени унести миллиарды человеческих жизней, обрекая на последующее оскудение и вымирание от лучевой болезни и ядерной зимы вместе с человеком и весь органический мир. В дополнение ко всему неожиданно появившаяся инфекция СПИДа грозит превратиться в пандемию, которой не знало человечество.
Сейчас фактически человек создал для себя искусственную среду обитания. Непомерно быстрый рост городов и городского населения одновременно с уменьшением населения сельского, так называемая урбанизация, изменили психологическую обстановку, подвели к разобщению людей, вседозволенности, росту преступности, наркомании и алкоголизму. Бурный технический прогресс оказался в какой-то мере неожиданным и, к сожалению, не сопровождается заметно прогрессом нравственным: человек не способен быстро перестроить свою психологию, природа его организма не в силах принять другой облик за короткое время.
В этом кратком перечислении изменений, постигших человеческое общество, нет ни пессимизма, ни сгущения красок, а чистая правда. Обычно нас всегда поражают неожиданные события, когда же они развиваются постепенно, к ним привыкают и перестают замечать. Кроме того, мы следуем житейскому правилу, предпочитая один раз увидеть, чем сто раз услышать. Видеть и осознавать те катастрофические изменения, которые претерпевает природа во всех масштабах, нам не дано. И все же современное состояние природы обеспокоило человечество. Возникла и успешно развивается наука об охране природы и рациональном ее использовании. Но, к сожалению, разрабатываемые многообразные и разносторонние меры защиты природы, как правило, отстают, и иногда очень сильно, от ущерба, приносимого ей хозяйственной деятельностью человека.
Давление, оказываемое на природу, обнаружило несостоятельность наших познаний о ней, мы столкнулись с так называемой массовой экологической неграмотностью. Человек – хозяин природы и вершитель ее судеб – оказался неподготовленным к этой своей новой роли. Природа же очень сложна и многолика. Ее сложность раскрывается перед нами большей частью неожиданно и только когда мы нарушаем ее облик. В любом проявлении, в каждом уголке, в большом и малом, она складывалась длительнейшее время. Связи между организмами тонки, чаще всего нам неведомы, и всякое воздействие на нее вызывает непредсказуемые последствия. Большей частью мы следуем примитивной жизненной логике, используя дорогостоящий метод проб и ошибок. Познание сложнейших процессов, управляющих природой, посильно лишь комплексному содружеству самых разнообразных профессий, и то далеко не всегда и не в полной мере. Вот почему всякие попытки преображения ее лика нуждаются в чрезвычайной осмотрительности и вдумчивом подходе. Поверхностное суждение – этот враг разума (а оно более всего распространено и наиболее опасно), необоснованная прогностика опасны, как правило, приводят к неисправимым ошибкам или тяжким последствиям. К большому сожалению, чувство ответственности перед природой, перед необыкновенной ранимостью ее тончайшей структуры недостаточно развито и у тех, кто призван распоряжаться ее судьбами. Сейчас мы слишком часто становимся свидетелями непоправимых и горьких ошибок из-за скоропалительных решений, принятых без достаточных оснований, а то и просто без них. Невосполнимых потерь (которых можно было бы избежать) из-за невежественного отношения к природе стало слишком много.
Расскажу только о нескольких таких последствиях, произошедших всего лишь на небольшом участке территории нашей страны – юго-востоке Казахстана, к которому относится и Балхаш.
После Великой Отечественной войны здесь водилась замечательная птица – стрепет. Сейчас ее совсем нет. Тогда же в пустынях летали тысячные стаи чернобрюхого рябка (бульдурука). Ныне об этих стаях могут рассказать только пожилые люди: чернобрюхий рябок, так же как и стрепет, занесены в Красную книгу Казахстана. На перевале Курдай зимовали стада самой крупной птицы нашей страны – дрофы-дудака. Сейчас бесполезно искать встречу с этой птицей – ее не стало. Изумительное, грациозное животное, оживлявшее ландшафт пустыни, – джейран, плодовитый, питающийся растениями, которыми пренебрегает даже овца, когда-то был очень многочислен. Перед окончанием войны только в одной Сюгатинской равнине длиной около восьмидесяти и шириной двадцать километров специально проведенным учетом было зарегистрировано около двадцати тысяч джейранов. Сейчас на всей этой обширной равнине нет ни одного джейрана. Повторяю – ни одного! Он исчез отсюда за каких-нибудь десять лет. Его истребили ночами браконьеры на автомобилях со слепящими фарами. В той же самой Сюгатинской равнине, пытаясь воспрепятствовать браконьерской охоте, поперек ее были прорыты глубокие борозды, чтобы мешать погоне за джейранами на машинах. Прошло около сорока лет, борозды сохранились до сих пор, только не осталось джейранов. В республике джейран никак не может возродиться. Этому мешают браконьеры, несмотря на штрафы в тысячу рублей за каждое убитое животное и конфискацию оружия.
Возвращаясь однажды с работы, я видел на углу улиц Шевченко и Космонавтов Алма-Аты остановившуюся возле тротуара «Победу», багажник которой был набит сосунками джейрана. С помощью вызванного по телефону и быстро подоспевшего начальника Глав-охоты В. А. Степанова браконьеры были задержаны. Ими оказались аспирант Академии наук, работник прокуратуры и сотрудник военкомата. Во время окота джейрана они обследовали то место, откуда убегали самки, напуганные машиной, находили и палкой убивали только что родившихся беззащитных и притаившихся детенышей. Какой надо было обладать подлостью, полным падением морального облика, чтобы изобрести и следовать подобному приему охоты!
Теперь утомительный путь по однообразной пустыне не прерывается чудесным видением этого животного-красавца. Как жаль, что вовремя ни у кого не хватило прозорливости восстать против угрозы, нависшей над дикими животными. Да и хватает ли ее сейчас? Оказывается, быть дальновидным ученым, специалистом, да и просто гражданином не просто! И никто не подумал об этом и не предал широкой огласке проблему спасения джейрана. Да и существует ли сейчас решительная борьба с браконьерством, процветающим в республике? Перестройка сознания, новое мышление медленно проникают в дело охраны природы. Не случайно стала в ходу злая, скептически-мещанская, пророческая шутка: «Браконьеры обязательно изживут сами себя, так как им вскоре не на кого будет охотиться».
На правобережье Капчагайского водохранилища в подгорной равнине гор Чулак организовано заповедно-охотничье хозяйство Казглавохоты. Одиннадцать егерских постов охраняют территорию длиной около ста пятидесяти и шириной пятнадцать – сорок километров. Недавно я побывал в этой знакомой мне по давним путешествиям местности. Здесь единственное место в Казахстане, где в течение двадцати лет налажена охрана джейрана. Они быстро размножились, их стало около двадцати тысяч. Грациозные животные преобразили лик бесплодной каменистой пустыни, напоминающей теперь прославленные заповедники Африки. Весь Южный Казахстан мог стать таким же, если бы не браконьеры!
Когда на северных землях Казахстана поднималась целина, кое-где принялись запахивать и засушливую зону пустыни и полупустыни. Решение принималось просто, единолично, негласно, без какого-либо широкого обсуждения с учеными и общественностью. Только сейчас, по прошествии стольких лет, эти запаханные земли пустыни начинают восстанавливаться, на многих все еще продолжает расти сорная трава. Они не пригодны ни для посевов сельскохозяйственных культур, ни для пастбищ.
Все страны, в том числе и наша, обеспокоены оскудением лесных богатств. Поэтому всемерно поощряется возобновление лесов и их посадка. В представлении учреждений, ведающих лесами, самый простой способ восстановления лесов – посадка саксаула на ровных площадях пустыни с применением современной техники. Несколько десятилетий лесхозы юго-востока Казахстана запахивают и засевают около сотни тысяч гектаров ежегодно. Ныне площади, обработанные под посадки саксаула в Казахстане, приближаются к миллиону гектаров. Но что на них выросло? Посадки велись без учета особенностей климата года, биологии этого дерева пустыни, без обоснованного научного подхода к этой проблеме. Саксаул приживается только в особенно богатые осадками весны. А такие весны стали редкими в наше время усиливающейся засушливости климата! Теперь на больших площадях пустыни ни пастбища, ни саксаула. Эти мертвые зоны производят тягостное впечатление своей безжизненностью. Лесоводы, ботаники свыклись с этим широкомасштабным безобразием. Возмущаются чабаны: «Ни барана пасти, ни саксаула нет!»
– А что нам делать?! – ответили мне осквернители пустыни, которых я как-то встретил в Южном Прибалхашье, направлявшиеся на очередную посадку солидной колонной: с тракторами, сеялками и вагончиками для жилья. – У нас план!
– Саксаул – особенное растение, – рассказывают горе-восстановители лесов местному населению. – Он начинает прорастать только через двадцать пять лет после посева!
Какой разительный пример наплевательского отношения к природе во всей системе, начиная от управления (ныне министерства) лесного хозяйства республики и кончая рабочими лесхозов! К тому же пример безнравственности.
И наконец, о последнем примере перестройки природы, особенном по своей уникальности, значимости и последствиям, коснувшемся судьбы Балхаша.
Тяжкая участь Балхаша
Прощаясь с Балхашем, я думаю о том, как он сильно изменился. Сколько прежде на нем гнездилось птиц и как воздух оглашался их криками, как много в нем водилось рыбы, если прибрежные тростники трепетали от плававших по дну сазанов! От былого изобилия почти ничего не осталось. Балхаш угасает. Уровень его упал на полтора метра и продолжает падать дальше. Пресная вода его западной половины фактически стала непригодной для питья, но ею продолжают пользоваться. Маленькие береговые рощицы деревьев и кустарников, служившие убежищем ветвистоусых комариков – пищи рыб, высыхают, и нет уже под их голыми остовами живительной тени.
Какова же причина столь безотрадного состояния этого чудесного озера среди безбрежной, сухой и жаркой пустыни? Ее не столь трудно установить. Но прежде, чем рассказать о ней, несколько косвенных примеров. В низовьях небольшой речки Курты, протекающей по пустыне и впадающей в реку Или, построено водохранилище. Вода заливает узкое крутосклонное скалистое ущелье, на выходе из которого сооружена плотина. Ни одного гектара ни пастбища, ни пахотной земли не пропало. Природе не нанесен ущерб. Попуски воды, предназначенные для орошения земель, одновременно дают жизнь небольшой электростанции. Казалось бы, почему не следовать этому правилу при создании других водохранилищ при аналогичной обстановке? Но не тут-то было! Идея создания на месте рек больших искусственных озер с катерами, яхтами, пляжами и причалами затмила разум проектировщиков.
Совсем недавно создано Бартогойское водохранилище на реке Чилик, тоже впадающей в реку Или, от него проведен Бартогойско-Алмаатинский канал (БАК). Плотина построена перед самым началом голого крутосклонного ущелья, тянущегося более чем на двадцать километров. Затоплено равнинное высокогорное урочище Бартогой, редчайший тугай горного типа, изобиловавший дикими животными, в том числе и оленями. Такова цена искусственного водоема, созданного убогостью мысли и слепым подражанием, периодически обнажающего или затопляющего голые и обезображенные берега. Проект этого водохранилища не обсуждался, ученых, специалистов и общественность не спросили, биологические учреждения Академии наук смолчали, да и откуда было набраться храбрости, чтобы противостоять этой безумной затее при отсутствии демократии и широкой гласности, той самой гласности, которая ныне оживляет наше общество. Вместе с писателем М. Зверевым мы настойчиво пытались выступать против проекта, публиковали статьи в газетах. На наши попытки никто не обратил внимания, никто к нам не примкнул, не стал единомышленником. Впрочем, обратили внимание, вызывали в высокие инстанции, подвергали «обработке». Ныне Бартогой безвозвратно потерян, погиб, природа изувечена. А так было просто избежать этого поразительного головотяпства, построив плотину на реке Чилик не на входе ее в крутосклонное ущелье, а на выходе из него!
В предгорьях Заилийского Алатау от этого водохранилища протянули бетонированный канал длиной в сто двадцать километров для орошения земель к западу от Алма-Аты, тогда как нуждающиеся в поливе земли могли быть найдены гораздо ближе, в двадцати – тридцати километрах. Что станет с этой бетонной ниточкой в сейсмичной зоне даже от небольшого землетрясения? Прорыв плотины, кроме того, может угрожать стихийным бедствием для многих поселений. Сейчас плотину пришлось разобрать и строить заново – она оказалась негодной. Вот так легко рекой Чилик мы отняли воду у мелеющего Балхаша!
История создания Капчагайского водохранилища чрезвычайно поучительна и служит образцом безрассудного, безответственнейшего, если не сказать преступного, необратимого преображения природы и глумления над нею.
Постановление о строительстве Капчагайского водохранилища на реке Или было принято в 1966 году. Широкого обсуждения этого мероприятия, затрагивающего природу обширного района, не было. Возражения ученых, специалистов, общественности, а также выступления «Литературной газеты» были оставлены без внимания. Шахтеры Караганды в коллективном письме просили: «Не стройте водохранилище, оно погубит Балхаш, лучше мы дадим больше угля для теплоэлектростанций». Рабочие рудников и медеплавильного завода города Балхаш писали: «Наш город окружен суровыми и бесплодными пустынями. Его красит только одно озеро Балхаш, без него жизнь в городе будет омрачена. Пощадите озеро!»
Перед тем как в Казахстане был принят Закон об охране природы в 1962 году, заместитель Председателя Совета Министров республики, ныне покойный, И. Г. Слажнев созвал по этому поводу совещание узкого круга лиц. Попал и я на это совещание как представитель Общества охраны природы. Тогда я обратился к его председателю со словами: «Почему Вы избегаете или даже не допускаете широкого обсуждения Капчагайской проблемы?»
– Мы этот вопрос давно обсудили! – не без неудовольствия ответили мне присутствовавшие на заседании высокие должностные лица.
«Мы обсудили!..» Жизнь нашего общества резко повернулась в лучшую сторону. Гласность, широкое и открытое обсуждение проблем становятся нормой нашей жизни. Не правда ли, каким анахронизмом сейчас звучит приведенный мною эпизод?
Итак, должную творческую и свободную дискуссию подменило чисто административное командование. Оно подавило многочисленные возражения, в которых высказывались не без опасения тревоги о тяжелых последствиях этого шага. Разумные научные, экономические и экологические расчеты не нашли места. Было объявлено, что водохранилище даст электрический ток, позволит ввести в сельхозоборот четыреста тысяч гектаров пахотных земель. Это были главные аргументы. О них вещали по радио, говорили красочные плакаты, установленные на создававшейся плотине, по которой прошла автомобильная дорога, писалось в листовках, сбрасывавшихся с самолета. Капчагайское водохранилище изображалось как величайшее достижение в переделке, обогащении и облагораживании природы на благо человека. Плотина водохранилища была построена, так же как и в Бартогое, перед узким крутосклонным каменистым ущельем, протяженностью в тридцать километров.
Прошло двадцать лет. На протяжении полутораста километров в обширной подгорной равнине между западными отрогами Джунгарского Алатау и Заилийским Алатау теперь на месте реки Или плещется большое водохранилище с неустойчивой береговой полосой, вычурно названное Капчагайским морем или запросто Капчагаем. В газетах по этому поводу было опубликовано немало победных реляций. Его рождение – теперь прошлое. Но это прошлое настойчиво просится в настоящее, бросает на него глубокую тень и взывает к совести. Время – лучший ценитель поступков. После десятилетий уместно оглянуться назад и спросить, что же хорошего дало водохранилище, какую оно принесло пользу и какие породило вредные последствия?
Река Или небольшим горным ручьем Текес длиной около шестидесяти километров берет начало в горах Тянь-Шаня на территории СССР. Протекая по территории КНР, получает основную массу воды от притоков, снежников и ледников. Затем она пересекает равнину Кульджинского оазиса с развитым и жаждущим орошения сельским хозяйством и только после этого снова вступает на территорию нашей страны. Небольшие реки, впадающие в нее в верхней части на территории Казахстана, почти зарегулированы. Таким образом, река Или в основном несет воды из-за рубежа. Расчет на чужую воду представляет собой известный риск, реальность последствий которого растет с каждым годом. Ныне эта реальность уже претворяется в действительность: на реке Каш, притоке Или, строится плотина.
Правый берег водохранилища высокий, омывает бесплодную каменистую пустыню, левый – низкий, засоленный, заболоченный. Предполагалось, что на нем будут образованы новые массивы сельхозземель. Воды Капчагая, подпитав низкое левобережье, стали как бы подпоркой для подземных вод, текущих с Заилийского Алатау. Здесь из-за подъема грунтовых вод, заболачивания и засоления, а также прямого затопления потеряно около ста шестидесяти тысяч гектаров сельхозугодий. Засоление продолжается усиленными темпами. Произошло то, о чем предупреждали ученые и специалисты. Стоило ли торопиться с возведением дорогого Бартогойско-Алмаатинского канала и не следовало ли вместо него пробурить, как предлагалось, ряд скважин для использования подземных вод на орошение сельхозугодий?
Прекрасные, тенистые, протянувшиеся по берегам реки Или на полторы сотни километров приречные леса – тугаи, к тому же богатые превосходными пастбищами, ушли под воду. В безлесном Казахстане легко и бездумно распростились с тугаями.
Бесплодная каменистая пустыня правобережья с давних времен тысячелетиями служила своеобразным некрополем древних обитателей юго-востока Казахстана. На ней всюду высились курганы, немало было, судя по всему, и так называемых бескурганных захоронений. Перед затоплением этой местности никто не позаботился обследовать древнейшие захоронения. Сколько их погибло под водой – точно неизвестно. Одни предполагают двести, другие – две тысячи. Воды Капчагая во время штормов выбрасывали на берег вместе со щебнем предметы древности. Только при одном посещении водохранилища в этом районе я поднял на береговом валу из щебня рукоять бронзового скифского (сакского) кинжала и бронзовый медальон. По существующему законодательству перед затоплением объекты, имеющие историческую ценность, должны быть обследованы или даже перенесены, а средства на эту работу строительные организации обязаны выделить. Археологи не воспользовались этой возможностью.
На выходе из водохранилища построена электростанция. Все инженерные расчеты оказались грубоошибочными, заполнить водохранилище до проектной отметки не удалось, и, как оказалось, Капчагай никогда не будет заполнен до намеченного уровня хотя бы потому, что его объем был намечен в два раза больше годового стока реки Или. Эта ошибка показала чудовищную безграмотность и легкомыслие проектировщиков! Поэтому Капчагайская электростанция работает на половину мощности, часть ее турбин бездействует. Когда же зимой по настоянию энергетиков делается единственный раз в году попуск воды на полную мощность электростанции, страшное, нереальное для природы зимнее половодье топит все поселения ниже районного центра Баканас и окружающие реку земли. Такие зимние сбросы воды до озера не доходят, вода пропадает зря между барханами. Немалые потери хозяйств, вызываемые этим попуском, списываются под предлогом стихийного бедствия. Какая ирония: стихийное бедствие, умышленно вызываемое человеком! Теперь, чтобы избежать последствий зимних паводков, предполагается строительство новой плотины на несколько десятков километров ниже первоначальной и ущелья Капчагай, которая бы принимала воду этих зимних попусков. Строительство этого контррегулятора будет дорого стоить. Одна нелепость породила другую! Стоило ли возводить эту электростанцию такой дорогой ценой и не следовало ли прислушаться к советам карагандинских шахтеров! К тому же ныне на западном берегу Балхаша строится ТЭЦ, во многие десятки раз мощнее Капчагайской ГЭС.
Строительство водохранилища велось усиленными темпами. Одновременно с заполнением его водой возводился и город. И стоят теперь его портовые сооружения вдали от воды памятниками дремучему невежеству!
