355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Павел Блинников » Гамбит » Текст книги (страница 19)
Гамбит
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 14:06

Текст книги "Гамбит"


Автор книги: Павел Блинников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Если кто-нибудь поможет, мы справимся. Но если всю работу будем делать только я и Каро, то мы никак не успеем нарисовать столько тату за три часа. Ведь надо не просто что-то намалевать, а сделать все аккуратно.

– Я и Иван поможем вам.

– А вы умеете рисовать?

– Умеем.

– Ну тогда приступим.

И мы начали. Немой Каро выдал нам кисточки, и мы стали разрисовывать лица и головы солдат. Они все подходили и подходили. Гонзо тем временем одевал их в традиционные костюмы, которые, по-моему, не просто не прикрывали наготу, а наоборот подчеркивали ее. Но местному режиссеру было видней. Кроме того двум солдатам были выданы машинки для стрижки волос, и несколько бритв. Все солдаты должны были быть похожи на бильярдные шары, перед тем как попасть под кисть художников. Я признаюсь вам, что всегда любил рисовать. И думал, что хоть в этом смогу обогнать шефа. И сел в лужу. Шеф не просто покрывал лица и головы солдат невероятно изящными и красивыми рунами, но еще делал это с невероятной скоростью. Даже профессиональный гример Каро не мог и близко соперничать с шефом ни в скорости, ни в изящности рисунка. А потом он плюнул на свою гордость и стал заниматься плагиатом, срисовывая те руны, которые рисовал шеф. Позднее шеф признался мне, что рисовал не просто от балды, а покрывал солдат настоящими боевыми рунами местных племен. Я ему не поверил. Сам я старательно выводил различные руны придуманные лично мной. И хотя Каро работал побыстрей, я все равно считаю, что выиграл второе место в придуманном мной же конкурсе художников. С чем себя и поздравил.

К половине пятого все было сделано. Все солдаты были разукрашены, острижены и одеты. А еще снабжены мобильными телефонами, на которые им должны были позвонить, когда придет время вылезать из могил. Малаев решил, что так будет лучше всего. Звуковой сигнал они могли и не услышать, а вибровызов почувствуют. Правда поначалу возникали сомнения в том, что телефоны будут работать под землей, но мы провели полевые испытания, закопав одного из людей Малаева, и убедились в том, что все работает. Могилы тоже были выкопаны и на дно каждой положили по одному аквалангу. Президент начинал выступление в восемь, а воздуха в баллонах должно было хватить часа на полтора максимум, поэтому каждому выдали по специальной трубке, через которую он должен дышать до семи часов. Сигнал спрятать трубки им подадут по тем же телефонам. Всем еще раз подробно объяснили, что конкретно от них требуется. Каждому шеф лично все растолковывал, перед тем как его закапывали. Процесс закапывания тоже был очень сложным и медленным. Надо было сделать так, чтобы никто не заметил наших приготовлений. Но к половине шестого мы справились и начали рассасываться с кладбища. Шеф приказал всем занять соседнее здание, и ни под каким предлогом не выходить оттуда раньше времени. А режиссеру и гримеру он вообще сказал, что до окончания войны они могут считать себя взятыми в плен. То же самое, как, оказалось, было проделано с солдатами, которых шеф забраковал в бомбоубежище. Никто из тех, кто имел хоть малейшее отношение к этому делу, не должен был иметь даже возможность проболтаться.

Мы с шефом отошли в сторонку, где он сказал, чтобы я отдыхал, а он пойдет копить вероятности. Я пошел к нашему джипу и прилежно исполнил указание, а именно уснул без задних ног на оставшихся аквалангах. Меня разбудил легкий толчок в плечо и я с трудом продрав глаза посмотрел на того изверга который решил поиздеваться с утра пораньше. Это, конечно же, был шеф. На нем не было никаких следов усталости, несмотря на то, что он не спал уже целые сутки.

– Доброе утро Иван. – сказал он мне.

– Не очень доброе для меня лично. Как у вас дела?

– Хорошо. Я почти восстановил полный запас вероятностей. Хотя для этого пришлось слегка побегать. Но нам надо скоро начинать спектакль. Так что вставай и пойдем в кафе, тебе надо позавтракать, а мне нужен хороший обзор. Я как раз приказал, чтобы соседнее кафе освободили под наши нужды.

– Да, хорошо когда ты министр. – язвительно сказал я. Для меня вообще поглумиться с утра гораздо лучше чем чашечка кофе. Но и от чашечки я тоже не отказался бы.

– Да ты прав. Но не волнуйся, завтра и ты тоже займешь пост соответствующий твоим способностям. Я уже устроил тебя к наемникам Малаева, там ты не будешь сильно выделяться.

– А что вы еще успели сделать за сегодняшнее утро?

– Я поговорил с президентом, и Хабой и проинструктировал их. Кроме того я сегодня убил одного из главарей повстанцев, так что можно не сомневаться президентская речь будет встречена на ура.

– И когда вы все успеваете? – завистливо спросил я.

– Тогда же когда и все. Хотя убить этого лидера оказалось очень легко. Хватило простого треклятья.

– Это вам легко. А ничего если треклятье, одно из самых сложных вещей в колдовстве. Так, по крайней мере, вы мне говорили.

– Треклятье сложно конкретно для тебя. В этом есть свои тонкости, но в принципе ничего сложного. Просто требует кучу вероятностей. Но хватит об этом. Познавать колдовскую теорию будешь, когда мы выиграем войну. Пошли завтракать.

И мы пошли в кафе, где кроме нас больше никого не было. У входа стояли вооруженные часовые и никого не пускали внутрь. Хозяйке кафе это не нравилось, но выбора у нее не было. Шеф заказал пива и отбивную, а я кофе и пирожные. Было без четверти восемь, скоро должен был подъехать президент. Как он собирался объяснить тот факт, что будет читать свою речь на кладбище, было непонятно, но наверняка шеф предусмотрел и это. Отсюда до трибуны, возведенной в честь такого случая, было не меньше пятисот метров. Так что услышать мы ничего не могли, и поэтому я стал готовиться к тому, чтобы воспользоваться Знанием. А шеф разумеется и сейчас знал, что и где происходит. Перед кладбищем была маленькая площадь, и она уже была полностью забита народом. У многих были плакаты, кто-то предпочитал им оружие, застенчиво пряча его за полами драных плащей. Толпа была не маленькая, не меньше тысячи человек, и настроена была явно не в сторону правительства. На площади так же ходили военные из армии Мамбе. Но их было не много. Основные силы были сосредоточены в одном из соседних зданий. Там были и наемники Бориса, и сотня местных солдат. Все прекрасно вооруженные и готовые к действиям. Я скользнул Знанием по кладбищу, и убедился в том, что наши пятьдесят мертвецов живы и готовы к пробуждению. Нам принесли завтрак, и я прикончил его, даже не заметив. Напряжение нарастало не только на площади, но и здесь. И вот наконец к площади приехал лимузин с президентом. Первым из него выбрались телохранители, а солдаты, до этого просто ходившие по площади, слегка оттеснили толпу. Президент вылез из машины и приветливо помахал рукой своим согражданам. Те не оценили этот жест доброй воли, и начали выкрикивать оскорбительные лозунги. Сторонников власти на этой площади было не больше пяти процентов, да и то никто из них не проявлял своих взглядов в открытую. Все считали, что нынешний режим обречен.

Поняв, что криков поддержки не будет, президент посмотрел на часы и пошел на трибуну. Там уже стояли десяток автоматчиков, готовых расстрелять любого кто попытается приблизиться или выстрелить в президента. Хотя это было лишнее, на нем стоял купол удачи, так что стрелять было бесполезно. Подойдя к микрофону, президент начал свою речь.

– Дорогие мои сограждане! Дорогие жители нашей маленькой, но великой страны. Положение в государстве складывается непростое. Многие силой хотят сменить законную власть раньше срока. И именно поэтому я выбрал это место, чтобы обратиться к вам. Именно здесь, где покоятся наши предки, мне надо будет сказать вам о том, что я должен вам сказать…

И тут представление началось. Снимавшие обращение президента телекамеры устремились вверх, потому что оттуда послышался громкий орлиный крик. Прямо с неба, никем не замеченный, к толпе летел странный предмет. Было ощущение, что это какой-то мутант с десятками крыльев, но это был всего лишь Хаба, которого несла стая орлов. Наверное, все должны были подумать, что шаман использует только такой способ передвижения. Президента тут же оттеснили и поволокли к машине. Собственно его выступление закончилось, и пришла пора Хабы. И Хаба, надо отдать ему должное, выступил эффектнее. По крайней мере, появление его было более примечательно, чем у президента.

Десяток орлов бережно поставили шамана на трибуну и улетели ввысь, делая мощные взмахи большими крыльями. Но на них уже никто не обращал внимания. Все как завороженные смотрели на Хабу. Для него наступал очередной звездный час.

– Нечестивцы. – тихим голосом сказал он. И тут же перешел на бешеный крик. – Нечестивцы!!! Вы предали предков. В соседней стране уже бушуют болезни и ураганы вызванные мной, но вам все мало? Предупреждения оказалось недостаточно? Тогда я уничтожу вас всех! Сегодня день великой мести! Сегодня ваши предки сами восстанут, чтобы покарать вашу гордыню. Сегодня свершится великое чудо! Восстаньте пятьдесят бессмертных! Восстаньте и покажите всем забывшим предков свою силу! Восстаньте!!!

И они восстали. Я не знаю, кто подал им сигнал, но тот, кто был ответственен за эту операцию, исполнил ее вовремя. Взгляды толпы устремились на кладбище позади трибуны, и перед ними предстала картина вылезающих из своих могил мертвецов. Зрелище, на мой взгляд, было не слишком страшное. И вообще все это напоминало какой-то дешевый фильм ужасов, коим и был на самом деле. В толпе раздались смешки и веселые комментарии. И возможно наши старания пропали бы зря, если бы из соседнего здания не начали выбегать наемники Бориса и солдаты армии Мамбе.

– Все находящиеся на площади арестованы! – со страшным акцентом проорал в мегафон Малаев. – Сопротивление бесполезно!

А вот это толпе не понравилось. Кто-то крикнул что их, дескать, больше, так что бей москалей! Многие начали доставать припрятанное оружие и угрожающе направляли его на наемников. С первого взгляда было понятно, что преимущество на стороне толпы. Но все забыли о нашем шамане. А он снова подошел к микрофону и страшным голосом сказал:

– Вы все умрете! Будьте прокляты!

И наконец, вмешался тот, чьего вмешательства ждали все сторонники Мамбе. Кто-то думал, что это был Хаба, кто-то, что духи предков, но по-настоящему это был шеф. Земля слегка вздрогнула, и половина площади ушло под землю. Как оказалось, под ней было множество тоннелей старой канализации. Чуть ли не треть толпы провалилась под землю. И на первый взгляд вмешательство шефа на этом и ограничилось, потому что главными действующими лицами стали те, кто восстал из могил. Я не знаю где они взяли свое оружие, наверное, шеф позаботился об этом втайне от меня. Но это было и не важно. Пятьдесят стрел упали на толпу сверху, и унесли пятьдесят жизней. Я посмотрел на наших мертвецов и увидел что у каждого из них по луку и колчан с множеством стрел за спиной. Кроме этого на бедре у каждого был топорик. Мертвецы не стали ждать и секунды, тут же вложив в лук по еще одной стреле. А потом подняли луки и, не целясь, снова спустили тетиву. Стрелы опять устремились в небо и унесли еще пятьдесят жизней. В толпе произошло явное замешательство. Военные с автоматами даже не пробовали пустить свое оружие в ход, а вот мертвецы произвели еще один залп, а потом еще один. Я не сомневался в том, что не один из сторонников правительства не пострадал от этих стрел, а вот мятежники гибли от летящих деревянных убийц бережно направленных шефом куда надо. Но повстанцы, наконец, сориентировались и тоже открыли огонь. Мертвецы стояли своей устрашающей толпой всего в пятидесяти метрах от них, и по ним открыли огонь из автоматов, пистолетов и прочего огнестрельного оружия. И конечно никто не смог даже оцарапать солдат шефа. А они произвели еще один выстрел своими стрелами, и унесли еще пятьдесят жизней. На площади уже осталось не меньше трехсот человек, треть упала под землю, треть была убита стрелами, человек двадцать были на нашей стороне, и мятежников осталось не больше двухсот. Причем почти всех у кого было оружие, уже убило, как и главных подстрекателей. И толпа дрогнула. Они с криками и воплями побежали, но на этот раз вмешались наемники и армия. Они зажали мятежников в кольцо и приказали сдавать оружие и идти в тюрьму. Тех кто не подчинялся властям расстреливали на месте, впрочем, таких было не много.

Хаба снова подошел к микрофону. В него тоже пытались стрелять, но, разумеется, шеф прикрыл своего главного актера. Все это время он просто стоял на трибуне и бешено хохотал над происходящим.

– Сдавайтесь нечестивцы! – сказал он в микрофон. – Тех, кто подчиниться законной власти преждевременная встреча с духами обойдет стороной.

И он снова рассмеялся. А над площадью уже витал запах страха и безумия. Это тоже были проделки шефа. Кто-то из мятежников сообразил, что они окружены только со стороны площади, а со стороны кладбища путь преграждали только мертвые лучники. И они устремились туда. Всего таких было человек десять. И как только они преступили границу кладбища, десять метательных топориков пронзили им грудь. Это стало последней каплей, толпа сдалась, и все мятежники стали бросать оружие. На них надевали наручники или просто связывали руки, сажали в машины и увозили в тюрьму. Увертюра спектакля удалась на славу.

Но это было только начало. Наконец шеф решил присоединиться к всеобщему веселью лично. Мы встали и пошли на площадь. Из тех ям, в которые упали повстанцы, доносились крики боли, но никто не собирался помогать бедолагам. Шеф сразу пошел к отряду мертвецов. Мне он приказал привести с собой Хабу. Я пошел к шаману и попросил его принять участие в нашей беседе. Мы все пошли на кладбище. В том же направлении двигался и Малаев, в окружении нескольких солдат. Остальные были слишком заняты тем, что скручивали последних повстанцев. Когда мы все собрались перед мертвецами шеф приказал им:

– Так, никто не улыбается и не говорит. Просто смотрит вперед, и пялится в пустоту. Великий Шаман, могу ли я посовещаться с тобой? – и шеф отошел чуть в сторону прихватив с собой Хабу, и стал с ним что-то долго обсуждать. Тот только кивал и улыбался, а потом вернулся и, повернувшись к мертвецам, сказал:

– Вы хорошо выполнили первую часть! Но этого мало. Многие лидеры этого позорного восстания еще в городе. Эти нечестивцы настолько трусливы, что побоялись явиться сюда лично. И наша задача найти их и уничтожить. Причем сделать это показательно жестоко. Вы должны продолжать играть свои роли. Никто не говорит, не смеется, не ест, не справляет нужду, по крайней мере, в открытую. Мы должны поддерживать ореол таинственности и страха. А теперь дальнейшее вам скажет наш генерал.

– Спасибо Великий Шаман. – взял слово шеф. – Теперь все слушаем установки. Шаман и мертвецы сейчас пойдут по городу и начнут его зачистку. Им это удастся лучше, чем простым солдатам. А остальные идут чуть сзади и в мегафоны предлагают мятежникам сложить оружие и сдаться. Кроме прочего Малаев, на вашей совести обеспечение нашего мертвого отряда оружием. Ваши люди должны вытаскивать стрелы и топоры, и наполнять колчаны. Только не вздумайте делать это просто протянув им их. Для вас они мертвы, поэтому просто подойдите сзади и засуньте стрелы в колчан, а топоры прикрепите к их бедрам. Большего количества солдат нам пока не потребуется, мы набрали только самых лучших и надежных которые не смогут проболтаться, или тех, кому и рассказать-то некому. Всем понятны их роли? Конечно, мертвецы просто кивают, если поняли.

Мертвецы кивнули, Малаев отдал честь и пошел распоряжаться. А мертвый отряд под предводительством Хабы двинулся на поиски главарей повстанцев. Хотя естественно никого искать им не пришлось. У Хабы была рация с наушником, по которой шеф просто диктовал ему куда идти и что делать. Все было проще пареной репы. Мы шли двумя колоннами, одна следом за другой. В первой шли мертвецы и Хаба, а во второй двести с лишним солдат, из них половина наемников, и мы с шефом. По такому случаю нам даже выдали танк. По радио и телевидению в стране президент объявил военное положение и предложил повстанцам сложить оружие и сдаться законным властям. Никто не воспринял это всерьез, а зря. Повстанцы уже прознали про то, что произошло на площади, но быстро скоординироваться не могли. Хотя в столице их было несколько тысяч, и они уже предпринимали ответные ходы, но делали это слишком медленно. А если учесть что мы очень бодро двинулись к их секретному штабу, который располагался в неприметном трехэтажном домике неподалеку от кладбища, и еще у всех повстанцев почему-то забарахлили средства связи, их попытки сборов были обречены на провал с самого начала.

Уже через полчаса мы были возле штаба повстанцев. Все руководство и их окружение находилось в одном месте, всего их было человек пятьдесят. Они как раз обсуждали, что им делать и начинали готовить гонцов к другим частям, когда в окна полетели стрелы. Наше прибытие осталось для них незамеченным, потому что все мы передвигались молча, и старались не производить никаких звуков. А у главарей не было и мысли что кто-то знает, где они находятся, так что они даже не выставили наблюдателей. Кроме того, никто не знал их в лицо, и это придавало им дополнительное чувство защищенности. И когда в генерала мятежных сил воткнулась разбившая окно стрела, и он упал бездыханным прямо посреди собрания, у всех началась форменная паника. Стрелы продолжали лететь, разбивая окна, и по нереальной траектории находили своих жертв. Кое-кто успел спрятаться в подвале, но тот загорелся. Из здания мятежники начали палить из автоматов, но вскоре их сняли мертвые лучники. При этом никто из наших не пострадал. Апофеозом этой операции стало то, что задние начало рушиться. Но не все, а только часть. Несколько людей даже смогли выпрыгнуть через окна и побежали в трущобы. Мы дали им уйти, чтобы они смогли рассказать своим соратникам о том, что произошло.

Весть о том, что повстанцы в столице обезглавлены, разнеслась быстро. Для передачи таких новостей рации работали. А наша работа по зачистке города только начиналась. Мятежники передавали, что на нашей стороне появились ходячие мертвецы, но поначалу этому никто не верил. Нам пришлось доказывать то, что на нас работают потусторонние силы. Сделать это оказалось не так сложно как может показаться на первый взгляд. Наша жуткая процессия просто продолжала зачищать город. Следующей целью стала большая толпа, собравшаяся возле правительственной резиденции. Повстанцы сломали забор и, не встретив сопротивления, ворвались в здание. Члены правительства забаррикадировались в бомбоубежище, и дожидались нас. Все войска подконтрольные нам заблаговременно были выведены за пределы столицы. Им было приказано никого не выпускать, и многим в армии такой приказ очень понравился. Большая половина не верила в то, что нынешний режим устоит. И таким образом шеф очень предусмотрительно не дал никому даже шанса под шумок дезертировать к повстанцам. За городом расположились примерно восемь тысяч человек. Это все что осталось от пятидесятитысячной армии Мамбе. В городе прибывало около тысячи жандармов, единственная задача которых состояла в том, чтобы принимать заключенных и держать тюрьмы. Дезертирования жандармов можно было не опасаться. Они представляли собой воплощение власти и отлично понимали, что в случае переворота их, скорее всего, убьют вместе с правительством. В самом городе единственной активной силой оставался наш маленький отряд численностью примерно четыреста человек. А повстанцев меж тем было не менее десяти тысяч. Хотя две тысячи мы уже благополучно уничтожили, но все равно работы предстояло еще много.

Спустя час наш отряд пришел к зданию правительства. По дороге мы одержали сокрушительную победу над несколькими группами повстанцев, и часть нашей маленькой армии повела их в тюрьму. По самым приблизительным прикидкам здесь была самая большая группа повстанцев, в размере три тысячи человек. Фактически разгром их означал взятие под наш контроль столицы. Без организаторов маленькие отряды можно будет брать поодиночке. Но все же три тысячи повстанцев – это было в десять раз больше нас. И пускай пули нам не страшны, но ведь кроме меня и шефа все здесь присутствующие были простыми людьми. И если толпа сможет захлестнуть нас, то просто порвет на кусочки, а от этого никакой купол удачи не спасет. Шеф опять подозвал к себе Хабу и начал с ним "совещаться". Со стороны это выглядело как всестороннее обсуждение проблемы двумя великими стратегами. И только я знал, что все участие в беседе для Хабы заключается в том, что он повторял шефу то, что тот говорил ему сказать остальным. Хотя в армии и среди наемников все уже давно воспринимали нашего шамана очень серьезно. Все увидели на что он способен и не у кого и в мыслях не возникало предположения что за колдовством творимым Хабой стоит шеф. Дошло даже до того, что когда Хаба прошел мимо нас все почтительно замолчали, а кое-кто даже поклонился. Хаба прошел весь наш отряд и вышел вперед. А потом поднял посох и проорал:

– Вы грязные ублюдки, выходите на бой!!! – он был без мегафона, но его голос был подхвачен налетевшим легким ветерком и понесся в сторону правительственного здания. Можно было не сомневаться, что его услышали все повстанцы, даже те, что пытались взломать бомбоубежище в подвале. И они стали выходить. Все вооруженные, правда не все огнестрельным оружием, у кого-то были вилы и ножи, они вышли на поле перед зданием и с криками побежали на нас. Очевидно, они думали, что возьмут нас с наскока. Ведь и дураку было понятно, что их гораздо больше. Шеф тем временем обернулся к наемникам и солдатам, и сказал:

– По моей команде всем открыть огонь. Сильно не целиться Шаман сам направит ваши пули куда надо. Но помните в отличие от мертвых, вы уязвимы для пуль. Так что сильно не высовывайтесь и палите поверх мертвецов. Можете не сомневаться, вы попадете.

Сказав это, шеф посмотрел на бегущую толпу. Вот она уже попала в зону досягаемости пуль, но команды к открытию огня не было. Наши мертвецы натянули свои луки и тоже ждали сигнала к действию. А вот повстанцы уже открыли огонь, но никто не попал. До меня дошло, что шеф просто хочет, чтобы они подбежали поближе и увидели, КТО является их противником. Чтобы они разглядели трупную кожу, пустые белые бельма, и боевые татуировки. Самые глазастые из повстанцев уже увидели это, и вроде даже слегка притомозили свой бег. Но их подгоняли сзади, и вскоре скорость стала прежней. И вот шеф проорал в мегафон:

– Огонь!!!

Тут же пятьдесят луков выстрелили, и поверх голов наших липовых мертвяков полетел свинцовый дождь. Но это было еще не все. По какой-то невероятной траектории обогнув нас, прямо в строй повстанце ударил мощнейший поток ветра. Первый ряд откинуло на второй. А на них налетел третий. Через несколько секунд вместо бегущей толпы на поле образовалась куча барахтающихся и пытающихся встать людей. Над нами прозвучал раскат грома. Подняв глаза вверх, я увидел, что пока я следил за повстанцами, небо заволокло грозовыми тучами. И они разразились, но только не дождем, а десятком молний. И все эти молнии ударили в кучу повстанцев. Я не знаю, сколько жизней они унесли, но скорее всего немало. Трава на поле загорелась и некоторые люди тоже. Многие оглохли от грома, даже у меня звенело в ушах. А мертвецы и солдаты продолжали стрелять. Первые уже выпустили пару сотен стрел, а вторые меняли второй магазин. Прошло всего пару минут, и от трех тысяч повстанцев, осталось не больше половины. Но бойня продолжалась, хотя теперь это уже была не тупая пальба в кучу. Кто-то побежал. Но ветер подхватывал выпущенные стрелы, и они поражали бегущую цель. Некоторые наемники забыли про осторожность и, выйдя из-за спины мертвецов, одиночными выстрелами поражали бегущих. И тут, наконец, случилось то, чего так долго ждал шеф. Первый повстанец выбежал из толпы и с криком: "Сдаюсь!" – упал на колени и поднял руки вверх. И тем самым он спас себе жизнь. Пули пролетали рядом, стрелы больше не задевали его. К нему присоединился еще один, а затем сразу трое. Вскоре стоявших на коленях с поднятыми руками набралось человек двадцать. И все окружающие видели, что смерть не касается их на этом страшном празднике Аваддона. И тогда в игру снова вступил Хаба. Он опять вышел вперед и с поднятым посохом проорал:

– Посмотрите на ваших друзей нечестивцы! Видите, смерть не касается тех, кто перешел на сторону духов. Наоборот, духи хранят их, как до этого хранили нас. Смотрите! – и с этими словами он выхватил из-за пазухи пистолет и разрядил всю обойму в стоявших на коленях, теперь уже бывших, повстанцев. И никто из них не пострадал. Пули пролетали сквозь их плотную группу и попадали в тех, кто стоял за ними. В тех, кто еще не сложил оружия.

Это стало последней каплей для всех. Все до единого, увидев такую картину, как по команде побросали свое оружие, и встали на колени. Но выстрелы не прекращались. Стрелы продолжали падать с неба, а свинец летел в толпу. Вот только стрелы падали в землю, а пули пролетали рядом. Это окончательно добило толпу. В религиозном экстазе они все склонились перед Хабой. А тот прокричал:

– Прекратить огонь!!! – после этих слов все стихло. После канонады выстрелов тишина показалась мне какой-то зловещей. Но представление Хабы еще не закончилось. – Я все еще чую среди вас предателя! Большинство раскаялось. Но один нет. Он только затаил злобу! Пусть духи скажут кто он!

И с этими словами он бросил вверх свой посох. И налетевший порыв ветра подхватил его, и посох полетел к толпе. Все заворожено смотрели, как эта бесполезная, по сути, палка на мгновение замерла надо толпой, а потом резко полетела вниз. И упала на голову какому-то мужику. Тот упал, и все увидели, что у него на поясе сзади прикреплен пистолет. И тут с небес в него ударила молния. Толпу разметало от взрыва. А от невезучего бедолаги не осталось даже пепла. Как я потом узнал шеф просто выбрал первого у кого сохранилось оружие, и направил сначала посох, а потом молнию прямо в него. По словам шефа это было необходимо, для создания дополнительного эффекта.

Выживших осталось человек двести, не больше. Все они были перепуганы от того что только что произошло на их глазах. Еще десять минут назад трехтысячная толпа неслась по этому полю, чтобы стереть в порошок небольшой отряд правительственных войск. И вот, спустя такой короткий промежуток времени, все поле завалено трупами бывших соратников. И более того на их глазах произошло самое настоящее чудо. Да что там чудо – целая куча чудес!

– А теперь слушайте меня вы, дети позора! – продолжил свою речь Хаба. Выглядел он все грознее и грознее. Наконец он вошел во вкус, и теперь в нем уже не осталось ничего от того напуганного и побитого жизнью шарлатана с которым мы встретились пару дней назад. Теперь он стал воплощением шаманства, можно было даже подумать, что он и есть настоящий Шаман. Как впрочем, все кроме нас с шефом и считали. – Вы совершили страшное преступление! Забыли заветы предков. Забыли свою веру в духов. И теперь я дам вам возможность расплатиться с ними за свои преступления. Сейчас я вас отпущу. И вы должны будете найти своих друзей нечестивцев, и сказать им, что духи восстали против них. Вы найдете своих родных и попросите их рассказать всем о том, что случилось сегодня. И к вечеру вы придете в тюрьму и сдадитесь властям. Всем кто так поступит, будет дан выбор, или отсидеть год за решеткой, или сразиться на нашей стороне. А те, кто попытаются сбежать…. Короче тем я очень не завидую. А теперь вставайте и идите!

И он снова воздел руки к небу. Раздался удар грома и все посмотрели наверх. А над нами из черных грозовых облаков сформировалось человеческое лицо. Это было лицо Хабы. Прогремел еще один раскат грома, лицо вспыхнуло изнутри, и его рот раскрылся в беззвучном смехе. А сам Хаба озвучивал этот смех снизу. Бывшие повстанцы, а ныне наши пропагандисты встали и побежали в сторону города. При этом им пришлось пройти мимо нас, и главное мимо наших покойников. Все с ужасом смотрели на их отрешенные страшные лица. Эти ребята тоже вошли во вкус, и играли просто великолепно. И когда повстанцы, наконец, скрылись в городских улочках, мы направились к зданию правительства. По пути мертвецы и солдаты доставали стрелы из своих жертв. А Хаба подобрал свой посох, который почти не пострадал от удара молнии. Потом люди Малаева быстро и оперативно зачистили здание от остатков мятежников, впрочем, по настоящему сопротивлялись только те, кто не видели, что творилось на поле. А таких было человек десять засевших в подвале, и стороживших вход в бомбоубежище. И когда все было сделано, и президент был в безопасности, он вышел из своего убежища, и с улыбкой подойдя к шефу пожал ему руку.

– Превосходно мистер Бако! Просто превосходно. Теперь я уже почти не сомневаюсь, что доживу до следующих выборов. А ведь еще вчера я думал заказывать себе камень на надгробье.

– Пока рано праздновать победу. Самое сложное нам еще предстоит. Но мы взяли неплохой старт, так что если постараемся, то к концу недели единственной вашей проблемой будет разработка рудников.

– Очень на это надеюсь. А что вы планируете делать дальше?

– Сейчас мы продолжим зачистку города. А к ночи можно будет вводить амию для завершения этой процедуры. Я думаю, что к этому времени все будут достаточно перепуганы тем, что мы сделали. А завтра смотр войск, и вперед – на Набир.

– Вы собираетесь объявить им войну? – поднял брови вверх президент.

– Нет. Просто предъявить ультиматум. Или они выдадут нам остальных повстанцев, или мы начнем военные действия. А они я думаю, только обрадуются такому предложению.

– Да, я тоже так думаю. Разведка сообщает что в Набире ситуация не слишком хорошая. Почти половина населения заболела тропической лихорадкой, а урон от разбушевавшейся погоды просто огромен. Из Европы уже выслали большое количество гуманитарной помощи и миротворцев. Хотя все уверены, что после сегодняшнего восстания нас останется только добивать. Но я надеюсь, они изменят свое мнение.

– Я тоже так думаю господин президент. Если честно, я считаю что уже завтра в нашей армии повысится и число, и что самое главное боевой дух. Но мне надо продолжать работу.

Весь этот разговор я слушал стоя рядышком с невинным видом. Кроме меня на такое близкое расстояние к президенту и советнику самого Шамана подходить никто не хотел. Шеф подозвал меня и сказал, чтобы я нашел Хабу и Малаева, и сказал им, что работа по зачистке продолжается. И спустя полчаса наш грозный отряд устремился в город.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю