Текст книги "Пламя надежды"

Автор книги: Павел Дробницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Этой ночью Грей не смог выспаться как полагается. Его мучали сны о древних рыцарях, магах, замках и забытых королевствах. Он видел сражения, унесшие несчитанное количество жизней, видел, как на кострах сжигали виновных и невинных, видел, как зло укоренялось в сердцах людей. Затем ему снился дремучий, темный лес, который заполонили сотни и тысячи злых порабощенных неведомой силой духов, жаждущих любой ценой сорвать с себя эти незримые оковы, готовых служить ради этого, готовых убивать радидостижения своей цели. К тому же, всю ночь его донимали голоса, но он не мог понять откуда они исходят, из его снов или откуда-то из соседнего угла камеры. Эти голоса звали его, о чем-то спорили и если бы могли, то возможно и подрались.

Утро и обычный распорядок дня не принесли успокоения. Снова электрошок, снова тошнотворная еда, снова сильная рука управляющего Руквуда натренированным движением окунает и держит голову Грея в ведре с ледяной водой, снова тюрьма. Лишь мысль о возможном побеге согревала Грея изнутри.

Рик Харрис больше не появлялся ни в этот день, ни в последующие, а на допросах управляющий Руквуд все чаще смеялся, повторяя, что Грею никто больше не поможет и ему остается только признаться, чтобы по-мужски принять свою участь.

«Нужно только немного подождать. Еще один день и все». Эти слова Грей повторял себе снова и снова, но Николай не давал окончательного ответа о завершении парашюта и сам стал появляться все реже и реже, объясняя это обострившейся болезнью.

Тем не менее ничто не способно было изменить привычный распорядок жизни в Обскурите и сегодня, как всегда это бывает по воскресениям, управляющий Руквуд выступал со своим словом перед заключенными во внутреннем дворе на фоне черной башни – символа тюрьмы. Он призывал находящихся перед ним осознать и признать свои преступления, искупить их пользой для общества, которое содержит заключенных здесь и прочее, и прочее. Он всегда любил, когда его слушают, а еще больше любил, когда людей заставляют его слушать. Дальше по традиции он делал обход, облаченный в свою вычищенную до блеска парадную форму, подчеркивающую мощь его тела, силу и власть над находящимися в заточении.

В это воскресенье стоял пасмурный, душный летний день. Во внутреннем дворе все изнывали от жары, но вынуждены были слушать напыщенные речи управляющего. Николай почувствовал себя плохо и ему, одному из немногих позволили не присутствовать на этом утреннике самодовольства. Грей не раз успел позавидовать старику, буквально наощупь чувствуя влажный и душный воздух.

Закончив с официальной частью, управляющий, от доброты своей необъятной души, отпустил всех подышать свежим воздухом, не смотря на то, что каждый яро желал оказаться в холодных стенах тюрьмы, и направился на обход по территории. Даже не имея под руками необходимый инструментарий, он нашел способ как устроить пытку заключенным.

Грей нашел себе уединенное место в стороне на лавочке и присел, чтобы еще раз хорошо обдумать свой план побега. То, что это необходимо совершить обсуждению больше не подлежало. Рик Харрис как сквозь землю провалился, а пытки с каждым разом становились все невыносимее и Грей просто боялся однажды сорваться и напасть на пытавших его, за что, естественно, его снова отправили бы в карцер, в этот раз уже бессрочно.

Рядом, на скамейку, по обыкновению приземлился паренек, которого Грей спас от уголовников почти месяц назад.

«Странно, а я ведь так и не поинтересовался, как его зовут, вот только нужно ли это узнавать в последние дни?»

Не успел Грей что-либо решить, как к ним подошли пятеро заключенных, все как на подбор высокие, лысые, крепкие, очень похожие на тех, с которыми Грей подрался в столовой:

– Эй, это ты Грей? – начал один из них.

– Я, – чувствуя неладное ответил он.

– Мы пришли передать тебе привет от наших друзей, – у двоих из лысых в руках появились заточки, и они все разом, оттолкнув в сторону мешавшегося паренька, набросились на Грея.

За все те дни, что Грея выпустили из карцера, он успел окрепнуть, но недостаточно, чтобы сравниться по массе с напавшими на него противниками. Любому из них он уступал чуть ли не в два раза по весу, зато в скорости давал фору любому. Отводя мощные и смертоносные удары в сторону, Грей перекатывался и наносил свои, хоть не такие сильные, но точные и чувствительные удары руками и ногами.

На этот раз с ним дрались не дилетанты, а подготовленные люди, но им было не угнаться за Греем.

«Быстрее, быстрее, быстрее!» внутри себя твердил он, и казалось это действовало, он уворачивался, практически одновременно ударял и снова уворачивался, крутясь словно юла. За начавшимся представлением собрались понаблюдать все, кому не лень, в том числе и управляющий, стоявший позади остальных и явно переживающий за здоровяков.

Получив ощутимый удар кулаком в лицо, Грей оступился, и один из лысых схватил его и заломив руки за спину попытался удержать парня, но Грей, подпрыгнув и перевернувшись через себя заехал ему в кувырке ногой в ухо от чего здоровяк рухнул. Остальные ничуть не опешив продолжили наступление. На мгновение зазевавшись Грей упустил одного из противников из виду и тот зашел ему за спину с заточкой.

– Сзади! – пронзительно взвизгнул парнишка, недавно спасенный Греем, указав на подлеца и здоровяк с заточкой повалился на землю в частых конвульсиях, а по всему внутреннему двору разнеслась сирена, возвещающая о магической активности.

Тут же, как из-под земли возник управляющий Руквуд и четверо охранников с мечами на изготовку.

– Этих двух живо в карцер, – указывая на Грея и парнишку сказал управляющий.

– Что? При чем здесь я? – вырвалось у изумленного Грея.

– Я лично видел, как вы оба использовали магию, – ехидно улыбаясь сказал управляющий и повторил, – видел при свидетелях.

На глазах у перепуганных заключенных их скрутили и повели с внутреннего двора.

– Но я же делал все, как вы просили, управляющий, – плача начал восклицать паренек рядом с молчаливым Греем, – прошу, не нужно вести меня в карцер! Я не хочу быть магом! Пожалуйста, отпустите меня! Я не хочу быть таким!

Но его только двинули эфесом меча по голове, и он обмяк на руках охранников. Коридорами и переходами Грея и парнишку привели к одной из лестниц черной башни и начали подъем.

Неужели, оказавшись так близко к свободе, все мечты разрушатся? Ведь на этот раз его точно никогда не выпустят, и он навсегда останется во тьме. А возможно в этот раз вслед за карцером последует казнь, но вначале его хорошенько помучают. Можно попробовать бежать, но что из этого выйдет? Бессмысленное трепыхание рыбы на льду. Но быть может рискнуть? А если работа Николая не окончена?

Пока Грей решался, парнишка, незаметно для всех очнувшись, каким-то чудом освободил одну руку от одного охранника, и затем до крови укусил другого, чем заставил себя отпустить. Он отпрыгнул на одну ступеньку выше, взмахнул руками и по охранникам, конвоировавших их, пробежали мелкие желтовато-белые всполохи и они, как подкошенные, попадали на ступеньки лестницы, мелко сотрясаясь, гримасничая и закатывая глаза под вновь взвывшую сирену.

– Нам нужно бежать, – оглядываясь сказал парнишка, потирая окровавленный ушиб на голове.

Не задавая лишних вопросов, Грей двинулся вверх по лестнице, переступив через тела охранников. Они довольно быстро и незаметно, добрались до пустого швейного цеха. Во время воскресной речи управляющего, вся охрана стягивалась во внутренний двор, поэтому там никто не оказал беглецам сопротивления. Этот напыщенный индюк жертвовал безопасностью ради того, чтобы его речи выглядели более помпезно и теперь он поплатился за это.

Грей с пареньком остановились перевести дыхание. Сигнала тревоги извещавшем о побеге не звучало, значит их еще не хватились, а вторую магическую сирену видимо восприняли, как простой сбой или быть может еще не нашли место применения магии. С точностью у магических датчиков, к счастью, с самого их создания были проблемы.

– Долго ты сдерживался, – прошептал Грей, скорее от нервов, чем от необходимости поговорить.

– Нет, я не сдерживался, – грустно произнес паренек, – Руквуд практически сразу узнал, что я маг и что я использую электричество. Но это случилось после того случая в общей столовой, из-за которого я стал больше стараться держаться с тобой, надеясь быть в безопасности. Он пообещал мне, что если я буду выполнять все, что он прикажет, то не станет трогать меня. И он заставлял меня пытать тебя, пока ты сидел с мешком на голове, так как мои заряды могут быть мощнее их шокеров, заставлял следить за тобой, докладывать буквально о каждом шаге.

– Но почему тогда ты помогаешь мне сейчас? Ты прекрасно знаешь отношение Руквуда ко мне, и если бы ты посодействовал охране, он возможно действительно взял бы тебя под свое крыло.

– Я просто хотел отплатить тебе добром на добро. Хотя нет, кого я обманываю, – парень отвел глаза в сторону, явно стыдясь чего-то, – на самом деле, однажды, следя за тобой, я видел, как ты пробрался на крышу черной башни и что-то делал в клетке с воронами. После я проверил ее и нашел там парашют. Я осмотрел его и сразу понял, что ты задумал, и то, что он сможет выдержать нас двоих.

– Но он еще может быть не закончен…

– Когда я его осматривал, он уже был готов, – паренек умоляюще посмотрел на Грея, – пожалуйста, возьми меня с собой.

– Тогда чего мы ждем? – обрадованно ответил Грей, – Я тоже уверен, что парашют выдержит нас двоих, не зря же он сделан из заготовок для воздухоплавательных кораблей. Бежим пока сирены не… – и они зазвучали.

Быстро добежав до другого конца цеха и пробежав каморку Николая, они оказались на лестнице на крышу. Снизу слышались быстрые шаги не одних десятков ног, и беглецы, что есть сил побежали наверх. На одном из пролетов на них выскочило двое охранников, одного вырубил Грей, точным ударом ребром ладони в сонную артерию, второго паренек, еще одним разрядном тока. Не теряя больше ни секунды, они пробежали оставшееся расстояние и вывалились на крышу чуть живые, чем перепугали ворон, и те подняли оглушительный гвалт.

Из последних сил Грей распахнул клетку с галдящими птицами, добрался до рюкзака, в котором находился ключ к спасению и уже выбегал из тайника, где был спрятан парашют, как услышал выстрел от которого птицы разом замолкли.

У входа на крышу стоял тяжело дышащий охранник, оказавшийся самым быстрым, и в руках держал дымящийся однозарядный пистолет, а перед ним, спиной к Грею стоял парнишка, чьего имени он так и не узнал. Парнишка держась левой рукой за окровавленный живот из последних сил поднял правую руку и в охранника влетела ослепительно-белая молния, увлекшая его обратно на лестницу откуда тот только что появился, сталкивая с другими подбегавшими охранниками.

Юный маг опустился на колени и повернул голову к Грею:

– Беги, – лишь сумел сказать он, прежде чем его глаза закатились, и он упал.

И Грей побежал, слыша, как выкрикивая ругательства поднимаются упавшие охранники и продолжают погоню. На ходу затянув все лямки рюкзака, как показывал Николай, Грей подбежал к самому краю крыши и, оттолкнувшись, прыгнул. Дыхание тут же захватило и казалось вся жизнь промелькнула перед глазами, но ничего толком разобрать не получилось и Грей дернул за тесемку, раскрывающую парашют.

Словами нельзя было передать его радость, когда он увидел у себя над головой полотно, раздутое воздухом, составленное из множества кусочков ткани. Под ним простирался весь город и, казалось, теперь Грей был волен идти куда захочет, но счастье оказалось недолгим.

Отлетев на некоторое расстояние от башни и оглянувшись, он увидел, как с десяток охранников выбежали на крышу и целились в него из оружия. Прогремела первая канонада выстрелов. Пули просвистели мимо, и охранники принялись перезаряжаться. Черезполминуты прогремела вторая канонада. Снова пули лишь просвистели, не причинив беглецу вреда.

Отлетая все дальше и дальше от башни в сторону других городских строений, Грей, наконец, оказался вне досягаемости для стреляющих. И уже практически ликуя услышал страшный треск над собой. Подняв голову, Грей увидел, что, видимо, одна из пуль задела парашют и ткань стала рваться по одному из швов.

Через мгновение ткань надорвавшись еще больше выпустила воздух и Грей стремглав полетел вниз.

Вот так и закончится моя история, даже не начавшись? Я так долго боролся, чтобы все так нелепо оборвалось? А быть может уже достаточно борьбы?

Он закрыл глаза и летел, не чувствуя под собой дна, его просто не будет, он просто будет лететь так бесконечно. Перед глазами всплывали разные образы людей, родителей, так давно его покинувших, тех, кто предавал его, тех, кто помогал ему.

«Почему ты бездействуешь? Ты погибнешь» – сказал уже казалось забытый голос, где-то рядом.

– И пусть, – ответил ему Грей, – я устал бежать, скрываться и лгать.

«Ты не можешь так просто уйти, ты не можешь сдаться, не будь слабаком! Ты в шаге от свободы! Дерись!» – прокричал голос внутри и одновременно совсем рядом с ним.

– Быть может ты и прав. Попробую еще разок, – тяжело вздохнул и ответил голосу Грей, почувствовав уже почти забытое чувство покалывания в кончиках пальцев правой руки.

Он поднял руку к почти разорвавшемуся пополам парашюту, и струя огня сорвавшаяся с его руки, наполнила горячим воздухом пространство под полотном, моментально раздувшееся и подхватившее юношу.

Падение постепенно замедлилось и в какой-то момент окончательно остановилось. Силы стремительно стали покидать Грея, и он не сумев больше поддерживать магическое пламя погасил его. А затем пришла резкая боль, пронзившая все тело – словно отдача от заклинания, чего раньше никогда не случалось. Налетевший сильный ветер принялся относить Грея все дальше от черной башни, с которой по нему бессмысленно продолжали стрелять, медленно перезаряжая ружья. Беглеца относило все дальше к окраинам города, и далее в сторону леса.

Теплый воздух в его непроизвольно сделанном воздушном шаре практически полностью закончился, когда Грей пролетал над лиственницами, что росли в начале леса. Он ухватился за верхушку дерева, останавливая свой полет. Ткань парашюта выпустив остатки теплого воздуха повисла на верхушках деревьев и стропы, словно паутинки, тут же запутались в ветвях. Освободившись от рюкзака, Грей медленно, из последних сил слез с дерева и направился в глубь чащи, сам не понимая зачем. Ноги не слушались его, но Грей упрямо шел дальше до тех пор, пока силы все-таки не оставили его и он, облокотившись на ствол одного из вековых деревьев не погрузился во тьму.

Воспоминания.

Тьма сменилась чередой меняющихся картинок: мокрая дорога; дом, где он провел детство; до боли знакомые лица родителей; огонь. Грей плакал в тот день последний раз в своей жизни. Ему тогда было всего восемь. Тогда у него еще была семья. Тогда у него еще было место, которое он мог называть домом.

Дом его семьи находился на окраине города, в малонаселенном районе. Двухэтажный, деревянный, небольшой, но очень уютный домик с маленьким садиком, был настоящей семейной крепостью, где все тревоги, неудачи и печали отходили на второй план.

Тот осенний вечер был самым обычным, ничем не отличавшимся от других. Грей играл с солдатиками, расставляя конницу стройными рядами, мама готовила ужин, поглядывая за сыном, каждый раз умиляясь с каким серьезным выражением он приказывает игрушкам перестроиться тем или иным образом, а папа вот-вот должен был вернуться с работы, на которой он иногда мог задержаться до поздна.

Солнце почти село и мама начала зажигать свечи по всему дому.

– Мам, а можно я тебе помогу, – подбежав, спросил маленький Грей и уже начал поднимать руку к ближайшей свече.

– Солнышко, – мягко перехватив его руку и поцеловав ее, сказала мама, – мы же договаривались, что так делать нельзя, помнишь?

Грей, слегка расстроившись, кивнул.

Взрослый Грей стоял в стороне безмолвным признаком и наблюдал всю эту картину со стороны. Тогда он не видел ту грусть, что отразилась на лице матери, зато сейчас видел ее отчётливо.

Родители уже тогда знали, кем станет их сын, но, к его счастью, они не испугались его сущности, они боялись за его судьбу. Многие же узнав о том, что их родственник или друг оказался магом, буквально впадали в панику, сообщали в полицию, антимагический комитет, либо даже расправлялись с ним сами, за это законом человек не наказывался, а некоторых даже поощряли. Но больше всего люди боялись заразиться от «прокаженного» магией, боялись того, что они и сами могут стать такими. Кто-то считал, что можно этим заразиться, как от простуды, кто-то, что достаточно и прикосновения. Глупцы.

Правда же такова, что магом нельзя стать, им можно только родиться. Но инициация происходит у всех в разное время и по-разному. Порой новорожденные при первом же крике заставляли левитировать мебель по палате или неожиданно повсюду начинали нагреваться или охлаждаться предметы. Но у большинства необычные свойства начинали проявляться позже, в основном в детстве, но были и те, у кого это время могло растянуться вплоть до старости.

А у кого-то, как у Грея намёки на способности появлялись еще до полной инициации, и никакие сенсоры не могли уловить эти мельчайшие волны магии, даже при прямом сканировании. Рядом с маленьким мальчиком загорались предметы, которые и должны гореть в быту: свечи, дрова в камине, фитиль в масляной лампе, главное было только коснуться их.

Полная инициация у мага являлась яркой вспышкой, обычно связанной с сильной эмоцией. Многие считают, что чем сильнее эмоция, тем сильнее в дальнейшем будут способности мага.

– Мама, а то, что свечи зажигаются рядом со мной, это плохо?

– Нет сынок, это дар. Но очень многие боятся людей с таким даром из-за того, что однажды этим даром воспользовались в очень злых целях. Поэтому пообещай мне, что никогда-никогда не будешь им пользоваться.

– Хорошо, – с уверенностью сказал Грей, еще не подозревая, что лжёт.

Папа задерживался, и мама усадила маленького Грея ужинать, а сама села напротив, с легкой улыбкой наблюдая, как малыш улетает за обе щеки не замечая постепенно повышавшегося напряжения.

Снаружи наконец послышался шум отцовского мобиля, и через минуту в дом вбежал он сам.

– Милая, мы должны срочно уехать отсюда.

Мама словно ждала чего-то подобного и без лишних слов убежала в спальню, находящуюся на втором этаже дома, вернувшись оттуда настолько быстро, что стало понятно – она приготовила все необходимые вещи заранее. Три большие сумки уже стояли перед входной дверью, а в четвертую отец складывал какие-то папки и документы со своего стола.

– Солнышко, иди сюда, – позвала Грея мама, – на улице прохладно, нужно одеть курточку.

– Мы идем гулять? – ничего не понимая, и начиная беспокоиться, спросил мальчик.

– Почти. Мы едем в путешествие, – с улыбкой ответила мама, но в глазах мелькал страх, – как в той сказке, что я тебе недавно читала, помнишь?

Казалось, после возвращения отца прошла всего минута, а они уже выбегали из дома. Маленького Грея мама посадила на заднее сидение и, положив вещи в багажное отделение мобиля, села рядом с ним и обняла его. Папа в это время механическим ключом заводил мотор.

Дальше воспоминания снова замелькали: вот отец завёл свой мобиль; теперь они едут по дороге, через темноту, вокруг лишь деревья; еще скачок и теперь за ними кто-то гонится, стреляя из ружей по колесам; авария, мобиль переворачивается; кто-то с силой стиснув маленького Грея за плечо, тянет его в сторону леса; крик матери; выстрел в сторону отца; мальчик пытается вырваться, но удар по голове заставляет его сомкнуть глаза.

Очнулся Грей привязанный к деревянному столбу в какой-то пещере. Вокруг, среди десятков факелов вбитых в стены и пол, стояли люди в длинных мантиях с капюшонами и пели на непонятном для мальчика языке. Их было около двух десятков, и все они раскачивались в такт своей жуткой молитве.

– Свершилось! – вперед вышел один из них и откинул капюшон, под которым скрывалась маленькая голова сектанта с близко посаженными, быстро бегающими глазами, крючковатым носом и тонкой линией рта, – Дитя огня теперь с нами! – он поднял руки к потолку пещеры, закопченному от пламени факелов, и рукава на его мантии сползли до локтей, открыв глубокие фигурные шрамы на руках, в том числе и совсем свежие.

Остальные люди в капюшонах также пооткидывали капюшоны назад и возвели руки к потолку. У каждого из них, руки были в подобных шрамах, но узоры у каждого были разные.

– Отпустите ребенка, он ни в чем не виновен! – вскричал женский голос, и только сейчас Грей увидел левее от себя каменный алтарь, к которому цепями была прикована его мать. Внутренние части оков были покрыты шипами и при каждом рывке впивались в запястья и лодыжки, но она не отступала и все равно пыталась вырваться.

– Сегодня дитя откроет нам врата к силе, которой мы жаждали так долго! – не обращая никакого внимания на крики прикованной продолжил сектант, остальные с жаром повторяли его слова, чуть не прыгая от счастья, кто-то даже плакал, – Первая жертва уже принесена!

Проследив за движением руки сектанта Грей увидел справа от себя тело мужчины, распятого вверх ногами. По его обнаженному телу еще стекала кровь в каменную чащу, уже практически наполненную до краев. Лицо, полностью покрытое уже запекшейся кровью было практически не узнать.

– Папа… – тихо вырвалось у Грея, внутри что-то сжалось и слезы подступили к глазам, сердце стало биться вдвое чаще, – папа!

Но он уже не отвечал, сколько бы Грей его ни звал, ему ответил помешанный:

– Не плачь, дитя! Это жертва для благого дела! Тебе пора преобразиться в того, кем ты был рожден. А в замен, за те минуты радости, которые ты испытаешь во время возвышения, ты подаришь нам силу, которой достоин каждый из моих братьев, но мать природа жестоко и несправедливо обошлась с нами лишив нас этого блага!

Остальные люди в мантиях радостно подхватили слова своего названного брата. Кто-то из них начал вырезать у себя на руках новые узоры, напоминающие пламя, кто-то рухнул в молитвенном экстазе, кто-то стал протягивать свои кинжалы лысому, но он, будто не замечая их, подошел к матери Грея и вынул из-за пояса свой кинжал, отличавшийся от остальных. Стальной, с изогнутым волной лезвием, и ярко красным глазом-щелкой на рукояти, кинжал, обхваченный обеими руками сектанта, занесся вверх.

– Да будет принесена вторая жертва!

– Солнышко, не смотри! – успела выкрикнуть она.

Но Грей не мог закрыть глаза, он видел каждый наносимый удар, видел, как с каждым разом лезвие становится краснее и краснее. Он ничего не мог сделать и слезы сами текли из глаз. После каждого нового взмаха внутри у Грея что-то обрывалось, в какой-то момент ему даже показалось, что он падает в черную-пречерную бездну, на дне которой затаилось нечто.

После тринадцатого удара в пещере воцарилось гробовое молчание. Сектант застыл с занесенным над головой кинжалом и будто не замечал, как с острия на его лицо капает кровь. Остальные люди в капюшонах с благоговением смотрели на предводителя магоподражателей.

Время для Грея будто замедлило ход, он все смотрел на алтарь, как по нему стекает кровь, перекрашивая серый камень в темно-алый. Внутри он не чувствовал ничего, он будто сам умер, и теперь не было ни страха, ни боли – ничего.

Переведя взгляд на начавшееся движение, Грей мертвыми, полными безразличия глазами, увидел приближавшегося предводителя сектантов, он говорил что-то про третью жертву и сердце дитя огня. Но мальчик не слышал его, он просто наблюдал за надвигавшейся фигурой.

– Дитя, какое чувство сейчас тобой движет? – спросил магоподражатель, подойдя, и взяв лицо Грея окровавленной рукой так, чтобы заглянуть ему в глаза, – Страх, боль, отчаяние?

И лишь тогда Грей почувствовал это впервые зарождающееся в нем чувство, одновременно ощущая испепеляющий огонь, разгорающийся внутри:

– Ненависть, – тихо и четко сказал он, глядя прямо в отвратительно-бегающие глазки сектанта, желая, чтобы они выгорели дотла, принеся ему как можно больше страданий.

Убийца со страхом отпрянул, смотря на свою руку, которой он только что держал лицо Грея. По ней на местах шрамов начали бегать язычки пламени, сначала маленькие, но с каждым мгновением становящиеся все больше и больше. Сектант попытался сбить их другой рукой, но пламя только перекинулось на вторую руку.

«Погрузись в это чувство полностью, я помогу» – сказал голос.

Но Грей сам уже не мог и не хотел останавливаться. Он чувствовал страх остальных находящихся в пещере фанатиков, панику горящего сектанта, но они еще не разбегались, они надеялись получить то, зачем они пришли сюда – силу Грея. И они ее получили.

Каждая клетка маленького мальчика в тот момент ненавидела.

«Они отняли у тебя все, что было для тебя так дорого. Все что было для тебя святым. Семью.» – продолжал голос – «Они должны гореть!»

Оглушительный утробный крик ненависти сорвался с губ Грея. Огонь, который бушевал у него в душе выплеснулся наружу, поглощая пытающихся убежать в панике людей. Факелы вспыхивали в сотню раз ярче и выплескивали фонтаны пламени на сектантов. По всей пещере метался огненный ураган, раскаляя пещеру до красна. Кто-то, успевший выбежать наружу из пещеры все равно вспыхивал, как спичка и с воплями валился на землю, пытаясь сбить пламя. Никто из них не ушел живым.

Веревки, связывающие Грея перегорели, и мальчик спустился на землю. Слезы испарились, видимо навсегда, от царившего в пещере жара, потому что подойдя к телу матери, он не смог больше плакать.

Она с отцом никак не пострадали от огня, видимо Грей инстинктивно пытался защитить их. Мальчик опустился на колени перед телом и обнял ее.

– Ты… должен выжить, Грей, – еле слышно из последний сил прошептала мама, – не дай людям причинить тебе вред… но и не используй свой дар во вред… пообещай мне…

– Я обещаю… обещаю.

Спустя несколько часов в пещеру приехали люди в форме, некоторые от увиденного отходили в сторону и их выворачивало наизнанку. Грея несколько раз просканировали и, не заметив ничего подозрительного, усадили в полицейский мобиль и укрыли пледом.

Мальчик, сидя в мобиле еще долго наблюдал, как люди суетились, выносили тела, что-то записывали, сканировали. Он пообещал, что он выживет и теперь понимал, что единственным способом осуществить обещанное для мага – это было сокрытие своих способностей.

«Что ж, значит так и будет. Никто не узнает, что я маг, даже я должен забыть об этом. Но лишь до определенного срока, чтобы потом все изменить, сделать так, чтобы люди перестали охотиться за магами, а маги перестали бежать и бояться. Но смогу ли я это сделать? Я ведь теперь совсем один…» – думал Грей.

«Ты не один» – прошептал голос.

«Ты не один» – повторило эхо.

* * *

Грей очнулся от воспоминаний, чувствуя ужасную слабость во всем теле. Он не совсем понимал где находится. Это была комната, где слегка пахло плесенью и сыростью. Какие бы усилия Грей не старался приложить у него ничего не получалось разглядеть, образы сразу распадались.

Он попытался приподняться, но теплый урчащий комок придавил его и не давал подняться.

– О мой, мальчик, ты пришел в себя, – сказал старческий женский голос, – ты еще очень слаб, вот держи, – губ Грея коснулась миска с теплым, травянистым, слегка сладковатым отваром, – поспи еще немного, ты еще не все вспомнил, а это очень важно. Впереди трудный путь и не менее трудный выбор.

Грей ничего не понял из слов этой старушки, но сопротивляться нахлынувшей дремоте больше не мог. Он закрыл глаза и снова погрузился во тьму, но теперь его сопровождали легкое урчание на груди и тихая, до боли знакомая колыбельная, которую стала напевать старушка.

Новая волна воспоминаний обрушилась на него, намного большая, чем первая, грозившая унести его с собой, при малейшем неверном действии.