Текст книги "Мой тайный мир"

Автор книги: Паулина Киднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Итак, щекотливость ситуации заключалась вот в чем. Барсуки поедали рожь у нашего бедного Билли, но из-за того, что его поле было проходным двором для широкой публики, он не мог ни поставить, ограды, ни принять другие меры. В таком положении Билли снова мог схватиться за ружье, как много лет назад.

…Болтая о том, о сем, мы втроем медленным шагом прожигались к трактору. Солнце уже коснулось линии горизонта. Билл лениво сшибал прутом головки сорняков и изливал нам душу, рассказывая о своей жизни.

Сев за руль трактора, Билл покатил не домой, а к нашей машине – видно, мы ему так понравились, что он решил проводить нас, как говорится, до порога. Доковыляв до машины, мы слышали, что он на повышенных тонах разговаривает с некой леди, прогуливавшей свою собачонку.

– Что-то я вас не припомню, – вызывающим тоном выговаривал он. – И непонятно, зачем вы здесь. Откуда вы? Где живете?

Такой он рыцарь, оказывается, Билл! А я-то думала…

Высунувшись из окна трактора, Билл показал на меня пальцем:

– А это вот Паулина Киднер, которая каждый день выступает по телевизору (как бы я хотела, чтобы это было так!). Она еще книгу написала.

И без того смущенная, леди сконфузилась еще больше и призналась, что никогда обо мне не слышала. Рассмеявшись, я успокоила ее:

– Ничего страшного! Не у всех же ко мне есть дело, как нот у этого молодца.

Все-таки я недооценила обхождение Билла. Вогнать в краску двух дам сразу – для этого, знаете, тоже требуется искусство.

Между тем Билл продолжал разговор с леди, собачонка у которой уже рвалась с поводка и скулила: чего стоим-то, гулять хочется! И тут меня осенило: у меня же на заднем сиденье есть экземпляр моей книги.

– Это вам, Билл, почитайте на досуге, – сказала я.

Билл был явно сражен.

– Когда прочтете, – продолжала я, – уверяю вас, что вы так же полюбите барсуков, как я. Спасибо за прекрасный вечер, но боюсь, мне не решить вашей проблемы.

Билл кивнул и помахал мне на прощание. Бьюсь об заклад, он никогда не прочтет мою книгу.

…Прошла пара месяцев, и вот телефонный звонок. В трубке резкий мужской голос. Я с минуту соображаю, кто бы это мог быть.

– «Тайный мир». Здравствуйте, – как всегда, отвечаю я.

– Паулина Киднер? – так же резко бросает мой собеседник.

– Да, – сказала я, стараясь представить себе лицо говорящего.

– На проводе Билл Гровс.

– Привет, Билл! Как дела? – спросила я.

– Вчера вечером видел тебя по телевизору, – проворчал, тот.

– Правда? – сказала я, а сама думаю: может быть, это; побудило его позвонить?

– Наверное, повтор какой-нибудь старой передачи, – оборвал он мои мысли.

– Нет, – парировала я. – Это была новая передача о ежах.

Надеюсь, она тебе понравилась? – поддразнила я своего не очень-то учтивого собеседника.;

– Сегодня вечером поедешь со мной, – повторил он.

«Нет, погодите, тут что-то не так», – подумала я.

– Простите, Билл, я не очень понимаю, что вы хотите мне показать?

– Поедешь со мной в рожь, – заявил он со всей серьезностью.

Я так и прыснула, представив себе, сколько женщин покраснеют (а кто-то и обрадуется!), услышав подобное предложение. Но к этому моменту я уже поняла, к чему он клонит.

– Поедешь со мной в рожь, – повторил Билл, не подозревая, как я испугалась минуту назад, – увидишь, сколько сожрали твои барсуки!

Титаническим усилием воли подавляя смех (у собеседника и в самом деле большое горе), я обещала приехать завтра во второй половине дня. Я радовалась, что ошиблась, заподозрив; его в нехороших намерениях.

– Могу я взять фотоаппарат? Ты же знаешь, решить эту проблему я не в состоянии, но, может, снимки нанесенного ущерба помогут при принятии решения.

Билл согласился. Мы назначили встречу все на той же автостоянке возле кабачка. На сей раз каменно-ледяное приветствие не испугало меня. Я знала, что растопить лед мне по силам. Я поехала знакомой дорогой вслед за трактором; но, когда кончилась проходимая колея, мне уже не пришлось топать пешком: Билл разрешил мне пристроиться на запятках трактора (кабина была слишком тесна для двоих).

…Мы шли через поле, которое я помнила еще зеленым.

В теплых солнечных лучах золотились колосья, колеблемые легким ветерком. Билл то и дело срывал колос и мял его между пальцами, проверяя зерно на спелость. Время от времени он клал зерно на зуб и раскусывал – если оно созрело, то должно хрустеть. Правда, пока не везде рожь успела подойти.

– Ничего, – сказал Билл, – еще пара солнечных дней, и можно пускать комбайн.

Долго искать места потрав не пришлось – к ним вели утоптанные барсучьи тропки. При внимательном рассмотрении нетрудно было разгадать механику «уборки урожая» – колос пригибался к земле сперва правой лапой, затем левой, ломался – и кушай спелые зерна сколько душе угодно.

Я принялась щелкать фотоаппаратом, запечатлев в том числе и Билла посреди разоренного поля. Я постаралась нажать кнопку затвора в тот момент, когда у него будет особенно злое и раздраженное лицо (к счастью, долго ждать не пришлось). Мы двинулись далее, и я сфотографировала несколько выкопанных вдоль живых изгородей ямок, наполненных барсучьим пометом.

– Что ты делаешь?! – удивленно спросил Билл.

– Фотографирую ямки с барсучьим пометом, – ответила я без обиняков.

– Но… зачем это тебе?! – вопросил он, не веря своим ушам.

– Для лекций о барсуках. Ямки с пометом могут рассказать массу интересного.

– Так что же, например, – не сдавался Билл, – можно узнать из ямок с барсучьим пометом?

– Взгляни вот на эту, – сказала я, и мы оба устремили свои взоры в ямку, наполненную светло-коричневой субстанцией, – По ней видно, что наложивший сюда барсук ел земляных червей и жуков. Видишь черное? Это остатки их тел.

– Хм-м! – ответил Билл, давая понять, что это ему неинтересно.

– А вот по этой ямке, – сказала я, указав на ямку с более сухим содержимым, в котором ясно различались остатки зерен, – видно, что наложивший сюда барсук ел рожь.

– Я и без тебя знаю, что он жрал мою рожь!!! – взревел Билл, побагровев, – Не надо мне объяснять! – Только тут я поняла, какую бестактность совершила.

– Слушай, так где, ты говорил, живет твоя кралечка? – невинным голосом спросила я. Я уже знала, что отвлечь Билла ОТ разговора о наболевшем можно, переведя диалог на излюбленную тему. Трюк удался и на сей раз.

Наконец настало время возвращаться к машине.

– А знаешь, мы с тобой сегодня славно погуляли и потрепались, но будь я на несколько лет моложе, – сказал Билл, когда я уже захлопывала дверцу и нажимала на газ, – ты бы от меня так просто не ушла, – закончил он и помахал мне на прощание.

«Ах ты, старый охальник! – подумала я. – А впрочем, будь ты и впрямь помоложе… Я тоже сомневаюсь, что прогулка для меня так бы невинно закончилась».

Вообще на своем жизненном пути мне довелось встретить немало колоритнейших персонажей. Но приходилось иметь дело и с такими, с которыми я рада была бы не встречаться. Только в суде!

Как-то февральским днем мне позвонил один молодой человек из Уэмбдона. По этическим соображениям не называю подлинные имена. Стивен жил по соседству с полем, которое было объявлено к продаже, и надеялся приобрести его сам. Владелец этого поля, мистер Флэкс, продал примыкающий к полю коттедж, и решил поставить новые ворота, открыв вход через бездействующий карьер.

Стивена беспокоило то, что возле карьера находилось несколько барсучьих гнезд. Зная, кто таков этот мистер Флэкс, он очень тревожился за их сохранность и попросил меня взглянуть на них.

Сторона поля, примыкавшая к каменоломне, была сплошь изрыта барсучьими норами. Барсуки, используя естественный подъем и каменистую структуру, создали целый лабиринт ходов. Это, безусловно, было главное гнездо. От одной норы к другой тянулись утоптанные барсучьи тропки, а ямки с пометом и барсучья шерсть свидетельствовали о том, что здесь обитало множество животных.

Я объяснила Стивену, что барсуки и их гнезда защищаются законом и что если мистер Флэкс хочет соорудить новые ворота на участке, где есть барсучьи гнезда, ему не удастся это сделать ранее конца июня, когда заканчивается период размножения животных. Но и тогда ему придется выправить лицензию на переселение барсуков, прежде чем начать строительные работы. Вздохнув с облегчением, что барсукам ничего не грозит, Стивен поблагодарил меня за консультацию.

Чтобы прояснить ситуацию, я написала письмо в адвокатскую фирму, которая вела дело по продаже этого поля, подчеркнув, что меня пригласил для освидетельствования будущий покупатель и что я зафиксировала на этой земле несколько барсучьих гнезд. Я объяснила адвокату, что как раз там, где расположены гнезда, предполагается строительство новых ворот, и напомнила, что, поскольку барсуки и их гнезда находятся под защитой закона, необходимо известить любого потенциального застройщика о необходимости связаться либо с Английским природоохранным агентством, либо с министерством сельского хозяйства для получения лицензии. Я так-же указала, что, если возникнет нужда в дополнительных консультациях, я буду рада помочь. Вскоре я получила письмо с благодарностью за то, что обратила внимание адвокатской фирмы на этот аспект дела.

Закон о защите барсуков – сравнительно новый акт, и мы, члены Групп по защите барсуков, стараемся давать консультации, имея в виду его дальнейшее развитие. Мы видим целью не создание помех строительства, а надлежащее соблюдение процедур для защиты барсуков.

Я забыла бы об этом эпизоде, если бы не звонок мистера Флэкса, вопрошавшего, чего это я вмешиваюсь. Я объяснила, что это не моя инициатива – меня пригласил освидетельствовать поле потенциальный покупать, и со стороны мистера Флэкса будет разумно следовать известным требованиям при дальнейшей работе. Обычно в такой ситуации приглашается консультант по барсукам, который определит, какое гнездо под ударом – главное или второстепенное, и объяснит процедуру переселения барсуков из этого гнезда и закрытия его, чтобы можно было начать строительные работы.

– Полагаю, вы и есть тот самый консультант по барсукам, – раздался отрывисто-грубый ответ с другого конца провода.

Я объяснила, что нет, но могу назвать имена более опытных, чем я, людей, готовых прийти на помощь.

– А какое образование нужно получить, чтобы стать консультантом по барсукам? – с издевкой спросил мой собеседник.

– Насколько мне известно, – ответила я, – этой специальности не обучают. Походи в полях да поработай с барсуками какое-то время – вот и приобретешь необходимые знания.

– Так как же мне стать экспертом по барсукам? – явно глумясь, отозвался он.

Я тут же подумала, что меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы этот тип стал консультантом по барсукам. Хоть я не видела его в глаза, но всей душой чувствовала, что не принимаю его, не доверяю ему.

Тем не менее я прямо ответила на поставленный вопрос. Если он хочет вступить в Группу по защите барсуков, пусть походит на занятия – там его научат, как распознавать следы и другие признаки пребывания барсуков. Пройдет какое-то время, и при помощи других членов группы, а также путем участия в разрешении барсучьих проблем он накопит достаточно опыта. Тогда ему выдадут персональную карточку, дающую право консультировать от имени группы. Поняв, что меня не переломить, мой собеседник резко швырнул трубку.

– Кто это?! – спросил Дерек, во все время разговора си девший в кухне и слышавший его. По тону моего голоса о понял, что это была не очень-то приятная дискуссия.

– Так, один хмырь, – отрезала я.

…Пришел март, принеся с собою первого в моей жизни пасынка-барсучонка (за коим чередой последовали другие), весной всегда наступает сумасшедший период – мы все (кроме Дерека) с замиранием сердца ждем его прихода. Начинается круговерть бутылочек, лужиц, грязных полотенец, тазиков для стерилизации сосок – в общем, время, когда то и дело срывается с губ: «Чтобы я еще раз в это ввязалась? Да никогда больше!» Летом, в более спокойные дни, садишься и думаешь, как же ты все это выдюжила? Да и стоит ли игра свеч? Но знаем, что стоит и что все повторится сызнова.

Я вспомнила о разговоре с мистером Флэксом, когда в августе мне позвонил молодой человек, которого звали Питер, тоже из Уэмбдона. Как-то он прогуливал собаку возле полей Флэкса и увидел, что тот поставил перед норами «барсучьи ворота» – специальное устройство, открывающееся только в одну сторону и не дающее барсукам войти обратно. Я объяснила Питеру, что я в курсе этой истории.

– Я сказала мистеру Флэксу, чтобы он запасся лицензией на перемещение барсуков со своего поля. Если он выправил документ как следует, по всем правилам, то ворота поставлены по закону. Как только барсуки переселятся в другие места, он имеет право сооружать здесь что захочет.

– Так, – с сомнением в голосе сказал Питер, – а если кто-нибудь снимет у него эти ворота?

– Ну и позор на его голову. Ворота должны простоять минимум три недели – тогда можно быть уверенным, что ни одно животное, покинувшее гнездо, не вернулось обратно. Тот, кто поставил ворота, будет регулярно осматривать их – не заклинило ли, не прокопали ли барсуки новый ход. Если что-то случится, исправит и будет снова ждать три недели. Утомительно, но не страшно.

– Да, да, – сказал Питер, поняв свою ошибку.

– Кстати, – продолжила я, – куда ты отнес эти ворота?

– Да поставил рядом, чтобы они не загораживали вход в норы. Я их не повредил.

«Ну и прекрасно, – подумала я, – что собственность осталась неповрежденной».

– Окей, – закончила я. – Большего на данном этапе мы делать не можем. Давайте запишу ваш телефон.

Я записала телефон, а сама думаю: какой же олух из числа наших консультантов дал ему совет снять ворога?! Понимаю, Питер действовал из лучших побуждений, но есть же такие фанатики, которые готовы попрать права человека на собственность даже в тех случаях, когда это вовсе не обязательно.

Надо ли говорить, какой ущерб репутации Групп по защите барсуков наносят такие «природозащитники». Представляю себе, какие рожи корчили рабочие, когда выполняли указания то снять ворота, то поставить на место. Ну ничего, надеюсь, когда ситуация прояснится, останутся в покое и люди и ворота.

Но Питер снова позвонил в конце августа. По голосу его было ясно, что он волнуется. «Барсучьи ворота» так и не поставили на место, хотя прошло уже две недели, а сооружение капитальных ворот вот-вот начнется. Я встревожилась не на шутку – неужели мистер Флэкс решил действовать самочинно после всего, что я ему объяснила?!

Я решила выяснить, была ли выдана мистеру Флэксу лицензия на проведение строительных работ в поле. Обратилась в Природоохранное агентство – нет, никакой лицензии оно не выдавало. Позвонила в министерство – ответ тот же. Ни о каком мистере Флэксе здесь и слыхом не слыхивали.

Если «барсучьи ворога» поставлены без лицензии, выданной одной из двух вышеназванных контор, это считается противозаконным. Я поняла, что самым правильным будет съездить в Уэмбдон и посмотреть, что же там на самом деле происходит. А нужно будет, так и вызову полицию. Этим я, конечно, превышу свои полномочия, но другого выхода нет.

…Дело было утром в пятницу. Первое, что я сделала, – сфотографировала свежий номер утренней газеты в качестве свидетельства, в какой день были сделаны съемки. Прибыв на поле, я нашла его значительно более заросшим, чем в прошлый раз, и мне приходилось продираться сквозь заросли ежевики и крапивы. Хватаясь за стволы молодых деревьев, я поднялась по крутым уступам. Там было по-прежнему много хоженых барсучьих троп, тянущихся от одной норы к другой. С левой стороны от каменоломни я увидела сваленные в кучу «барсучьи ворота». Я сфотографировала кучу и ямки, показывающие, что когда-то они сюда были вкопаны. Я также сфотографировала единственные ворота, которые почему-то остались на месте, но из-за того, что их поставили кое-как «барсуки сорвали сетку и свободно проходили туда и назад. Барсучьи тропки тянулись ко всем норам – значит, животные по-прежнему жили здесь. Кроме того, я сделала несколько снимков окрестных достопримечательностей в доказательстве, что съемка документальная, сделана на месте и я ничего не подстроила нарочно.

Мне, конечно, не хотелось впутывать в это дело полицию, и для подстраховки я еще раз позвонила в министерство. Там» подтвердили, что никакой лицензии никакому мистеру Флэксу выдано не было.

В пять часов вечера того же дня я отправилась в Бриджуотерский полицейский участок и спросила, может ли офицер полиции проехать со мной до такого-то поля – я подозреваю что имело место вторжение в барсучьи гнезда. Полицейский участок закрывался на уик-энд, и поехать со мной никто не мог; но я поговорила с одним дружелюбным офицером, который знал мистера Флэкса, и он сказал, что завтра позвонит ему и выяснит, есть ли у того лицензия.

Больше всего я боялась, что работы, как и было запланировано, начнутся уже во вторник, а барсуки все еще будут находиться в своих норах. Я упросила полицейского: даже если мистер Флэкс получит лицензию, пусть прежде поставит на место «барсучьи ворота» и подождет положенный срок – только в этом случае можно начинать капитальное строительство. Полицейский заверил меня, что все будет как положено.

Я вернулась к себе на ферму с сознанием того, что сделала все возможное. Тем не менее, хотя полицейский и уверял, что мне самой не надо беспокоиться и звонить мистеру Флэксу, я печенкой чуяла, что дело примет серьезный оборот.

Поздно вечером того же дня мне позвонил некий чиновник, из министерства сельского хозяйства и извиняющимся тоном сообщил, что они нашли-таки лицензию, выданную мистеру Флэксу. Удивительно, как это они засиживаются там допоздна, подумала я. Мы обсудили ситуацию, и я доложила, что ворота сняты и представителям министерства нужно проверить, все ли дальше пойдет по правилам. Я сообщила также, что доложу о ситуации в полицию. К сожалению, я не могла дозвониться до офицера полиции, с которым имела беседу, – ничего, позвоню завтра утром, а к тому времени он успеет переговорить с мистером Флэксом.

Да, он видел лицензию, подписи консультантов и даже; даты проверок состояния ворот (!). Фермер подтвердил ему, возведение капитальных ворот, как и было запланировано, начнется во вторник.

– Поймите, – сказал мне офицер полиции, – бывают случаи, когда вовсе не обязательно поднимать шум из-за пустяка. Может, мистер Флэкс и делает что-то не по правилам, но нужно же ему зарабатывать себе на хлеб.

Мое сознание отказывалось верить услышанному.

– Но ведь почти все ворота сняты! – сказала я. – Одни остались, но поставлены тяп-ляп. У меня есть фотографии, оказывающие, что это так. Значит, если работы начнутся, то есть опасность, что барсуки так и останутся заживо погребенными в своих норах. Я меньше всего на свете люблю поднимать шум, но если во вторник начнутся работы, мне придется обратиться в Общество покровительства животным и в вышестоящую полицейскую инстанцию: мистер Флэкс нарушает закон, и этого нельзя допустить.

Полицейский офицер отнесся ко мне с пониманием, похвалил за рациональный подход к ситуации и сказал, чтобы дальнейшие шаги я предпринимала по своему усмотрению.

Первое, что я сделала, – спросила у председателя нашей Группы по защите барсуков Адриана Коварда, правильно ли я поступаю. Тот ответил положительно и посоветовал мне направить срочное письмо в министерство сельского хозяйства с тем, чтобы его там получили не позднее, чем в понедельник утром, – нужно дать понять, что наше беспокойство относительно этого дела не исчезло.

Всю субботу и воскресенье мои мысли были заняты только той проблемой. Я позвонила Стивену и попросила сообщить, ели вдруг начнутся работы. Стивен ответил, что весь понедельник его не будет, но он передаст просьбу соседям.

В понедельник утром я позвонила в министерство узнать, получили ли они мое письмо. К своему удовлетворению, я выяснила, что не только получили, но и сами выезжали в воскресенье на место, все сфотографировали и теперь разбираются в этом деле. Ну, теперь-то мистер Флэкс воздержится от начала работ, пока мы не удостоверимся, что в норах больше не осталось барсуков. В конце концов, он теряет на этом всего каких-нибудь три недели! Действуй по нужным каналам, будь достаточно тактичной, думала я, и все у тебя получится.

События, однако, показали, как я заблуждалась. Ко всему прочему, Стивен забыл попросить соседей сообщить мне о начале строительства. Когда же в половине одиннадцатого вечера он вернулся домой, работы уже кипели вовсю – ясно было, что мистер Флэкс торопил рабочих закончить побыстрее.

Узнав об этом, я немедленно позвонила в полицию – пусть выедут на место и потребуют прекращения строительства, а я их там встречу. В участке мне ответили, что все разъезде, но как только кто-нибудь появится, они сразу мне перезвонят. К счастью, у нас в Центре две телефонные линии, так что я могла дозваниваться до Общества покровительства животным и одновременно ждать звонка из полиции. Как проклятая я три четверти часа набирала экстренный номер Общества – никакого ответа. Из полиции тоже никто не позвонил. Дольше терпеть я не могла. Оставив Дерека ждать у телефона – вдруг позвонят из участка, – я беру с собой Симона и лечу на место.

…Когда мы прибыли к каменоломне, там царила гробовая тишина. Вокруг наворочены горы земли, целые тонны. По одну сторону дороги навалены вывороченные с корнем и уже распиленные на части стволы деревьев. Видимо, все барсуки, которые к моменту начала работ находились в норах, оказались в страшной ловушке. Картина опустошения опустошила и мою душу – мне сделалось дурно, слезы залили лицо.

Я подумала – а вдруг, если грунт не навален непосредственно на гнезда, их еще можно отрыть? Известны случаи, когда барсуки выдерживали в подобных ситуациях по нескольку часов. Ухватившись за эту мысль как за соломинку, я рванула домой и наконец-то дозвонилась до Общества покровительства животным. Оттуда сообщили, что в такой поздний час сделать ничего не могут, но завтра рано утром мне позвонит представитель Общества.

Следующее утро я начала с того, что позвонила и в полицию и в Общество и разъяснила ситуацию. Офицер полиции сообщил, что в 9 часов утра он и представитель Общества встретятся с мистером Флэксом. При этом он очень вежливо просил меня не приезжать, ибо это окончательно испортит ситуацию. Ну что ж, ответила я, раз вы взяли дело в свои руки, так действуйте. По правде говоря, мне жутко не хотелось встречаться с мистером Флэксом.

Когда полицейский офицер и представитель Общества покровительства животным прибыли на место события, работы уже возобновились. Офицер потребовал от мистера Флэкса прекратить их, но тот отказался. Тогда полицейский предупредил мистера Флэкса, что, если факт вторжения в жизнь животных будет доказан, ему придется за это ответить. Тому было начхать.

На стройке присутствовал и человек, который выступил консультантом при выдаче злополучной лицензии. Он оказался ветеринаром и, насколько я знаю, никогда не был специалистом по барсукам. Он уверял представителя Общества, что заглядывал в норы – увидел, что там никого нет, и дал свое согласие на производство работ. Ему поверили на слово, никто не предпринимал никаких усилий по раскопке барсучьих гнезд. Должно быть, этот ветеринар обладал фантастическими способностями – подумать только, заглянул в нору, не увидел зверя и утверждает, что его там нет! С такими способностями он мог бы зашибать колоссальные деньги – не надо ни ворота ставить, ни ждать три недели…

Полиция предоставила Обществу покровительства животным самому вести расследование по данному делу; в Обществе решили, что дело должно вести министерство, раз оно выдало лицензию… Я махнула рукой, чувствуя, что, даже если я подам и суд на мистера Флэкса, министерские чиновники сочтут мои фотографии неубедительными и дело будет попросту свернуто «за недостаточностью улик»…

У меня до сих пор горестно на душе. Общество покровительства животным, главная цель существования которого – пресечение случаев жестокости по отношению к животным, не приняло никаких мер. Министерство не проявило аккуратности в выдаче лицензии, и число сообщений о подобных фактах по всей стране продолжает расти. Если уж они поверили на слово «консультанту», утверждавшему, что животных норах нет, только на том основании, что он их там не видел, – от них можно ожидать любой глупости. Полиция тоже повела себя не лучшим образом…

Должно быть, мне слишком польстили слова офицера полиции, что я «рационально подхожу к ситуации». А что в итоге? Не спасла барсуков, не оправдала доверие Питера и Стивена. Более того, я так и не знаю, что еще я могла бы сделать для спасения барсуков или, по крайней мере, могла ли заставить кого-нибудь ответить за случившееся. Если бы я привлекла к делу средства массовой информации, то вмещалась бы в действия Общества покровительства животным или министерства и, конечно, осложнила бы отношения между фермерами и членами Групп по защите барсуков.

…Сам офицер полиции, присутствовавший на месте события, задавал мне вопрос: какой смысл в том, что есть закон о защите барсуков, если нет возможности обеспечить его соблюдение?

Нам приходится общаться со многими сельскими жителями, в том числе и с фермерами. Уверяю вас, большинство фермеров без вражды относятся к живущим у них на земле барсукам, а то и защищают их. Конечно, рассказывают всяческие истории о том, будто фермеры ненавидят барсуков. Но ведь на каждого фермера, заливающего барсучьи гнезду серой или заравнивающего их бульдозерами, есть сотни других, которые относятся к этим животным с куда большей ответственностью.

Подавляющее большинство фермеров тихо выполняют свою рутинную работу и желают только одного – чтобы их не трогали и давали спокойно зарабатывать на жизнь. Вот только сенсационных новостей от них не жди. И потому их мнение остается неуслышанным.