Текст книги "Студент-медик из Дублина"

Автор книги: Патрик Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– К сожалению, два предмета я провалил.

– Правда? Какая жалость. А остальные сдал?

– Да, четыре.

Она улыбнулась.

– Четыре из шести – не так плохо, – и озабоченная морщинка вновь появилась у нее на лбу. – Значит ли это, что в следующем году ты не сможешь закончить учебу?

Он покачал головой.

– В декабре я смогу пересдать оба предмета, а в июне выйти на заключительные экзамены. Все зависит только от того, насколько усердно я буду заниматься.

Еще один отцовский урок: когда чего-нибудь очень хочешь, достаточно трудиться как следует, и твоя мечта сбудется.

– Прошу тебя, постарайся, Фингал. Я не стану рассказывать о твоей неудаче отцу – ведь он так гордится тобой. И мечтает прийти на церемонию вручения дипломов. – Мама многозначительно посмотрела Фингалу в глаза. – Не подведи его.

– Сделаю все, что смогу, – Фингал принужденно улыбнулся. – Надеюсь, я увижу на церемонии вас обоих.

– Если она состоится, – уточнила мама и похлопала его по колену. – Но как я уже говорила, мы все понимаем и помним, что на все воля свыше.

– Тебе понравился фильм, Китти? – спросил Фингал тем вечером, когда они вышли из кинотеатра «Савой» и зашагали сквозь толпу – обычное явление для субботнего вечера на О’Коннелл– стрит. Заставляющая задуматься трагедия Джона Форда «Осведомитель» подходила к настроению Фингала.

– Он грустный, – ответила Китти. – Неудивительно, что зал в кино полупустой. Война за независимость Ирландии – не тот сюжет, который привлекает многих. Да и закончилась она всего тринадцать лет назад. – Китти взяла Фингала за руку. – И все– таки, – продолжала она, – думаю, после всего что произошло в твоей жизни в последнее время, ты был рад отвлечься.

– Верно. Может, выпьем чаю? Отель «Уинн» совсем рядом.

– Не откажусь.

Поддерживать разговор Фингал был не в настроении. С тех пор как он узнал, что провалил патанатомию и микробиологию, он не переставая думал, как быть дальше. Сегодняшний день на Лансдаун-роуд подкрепил его решимость. Фингал понял, что теперь все зависит от того, как он потратит оставшееся время.

Он не станет пренебрегать посещением лекций и больше не упустит ни минуты хирургического опыта. По субботам он сможет играть в регби за команду колледжа, пока он нужен ей, но среди недели больше никаких тренировок. Оставшееся время он распределит между изучением патанатомии и микробиологии, а также нового материала. В следующем июне он получит диплом, и ничто, ничто на свете не помешает ему. А это значит, что приступать к осуществлению намеченных планов надо прямо сегодня.

Фингал распахнул застекленную дверь. Официантка проводила пару к угловому столику.

Китти сняла шляпку и села.

Официантка вынула блокнот.

– Что желаете?

– Чайник чаю, будьте добры, – попросил Фингал. – Что-нибудь еще, Китти?

– И печенье «Джаффа».

Официантка записала заказ и удалилась.

Китти протянула руку и коснулась пальцев Фингала.

– Ты совсем не в духе, Фингал. – Она озабоченно хмурилась.

Он осторожно вынул руку из-под ее руки.

– Китти… – Боже, как трудно! Для него Китти – близкий, дорогой человек. – Китти, я рассказывал тебе о моем отце. Мы не знаем, сколько еще он проживет. Сегодня днем мама сказала мне, что он очень хочет увидеть, как я получаю диплом врача. – Он задумался, честно ли поступает по отношению к Китти. – Ради него я обязан приложить все старания.

Китти забарабанила пальцами левой руки по столу.

– Фингал, что ты хочешь сказать?

Вернувшаяся официантка поставила на стол поднос с чайной посудой.

– Я провалил экзамен. Возможно, мне не удастся закончить учебу к следующему июню, если я не буду заниматься как проклятый. Остаток времени уйдет на ассистирование, лекции и амбулаторных пациентов.

– Ты уже сказал мне по телефону, что провалился, но лишь на двух общих предметах. Я наблюдала за тобой в палате святого Патрика. Из тебя получится отличный врач. – Она отвела глаза, потом снова посмотрела ему в лицо. – Как раз когда я увидела, как ты обращаешься с Кевином Доэрти, во мне… – она сглотнула, – зародилась любовь к тебе, Фингал. А когда ты беспокоился за Падди Кьоу, я уже была уверена в своих чувствах, хоть ты в них и сомневался. Я просто не хотела тебя торопить.

Разговор складывался хуже, чем он мог предвидеть.

– Китти, я… – Он не выдержал и отвернулся.

Ее голос дрожал.

– Я надеялась, что ты скажешь, что любишь меня. Предложений руки и сердца я не ждала. А ты объясняешь, что тебе некогда… – ее голос зазвенел, – отвлекаться, потому что надо учиться изо всех сил, так?

Он кивнул.

– Тогда я облегчу тебе задачу, Фингал О'Рейли. – Она осеклась, по щеке покатилась слеза. – Какое-то время я сама буду очень занята. В твоем распоряжении – все время, какое понадобится. – Она поднялась, надела шляпку и выпрямилась, неловко мазнув ладонью по глазам. – Все время теперь принадлежит тебе. – Она круто развернулась и направилась прочь, высоко вскинув голову и прижимая локтем сумочку.

Фингал услышал, как звякнул колокольчик на двери. Последним, что он видел, стала спина Китти в бордовом плаще длиной до середины икры. Спина мелькнула и исчезла за закрывшейся дверью.

11
Теперь можно иссекать

Запах антисептиков и хлороформа раздражал ноздри Фингала.

– Готовы? – спросил Гарри Эллеркер, глядя на него поверх маски.

Фингал стоял справа от пациента. Как обычно, подумал он. Рядом с Гарри, у стола с инструментами, ждала медсестра. Анестезиолог доктор Каллахан настраивал свою аппаратуру.

Шеймас Фаррелли на операционном столе был накрыт стерильными белыми полотенцами. Прошло три месяца с того дня, как Фингал впервые осмотрел мясника с аппендицитом. Вчера вечером его вновь положили в больницу, готовить к аппендэктомии – удалению аппендикса, той самой операции, которую мистер Киннир пообещал доверить Фингалу.

Фингал глубоко вздохнул и обвел взглядом операционную. На галерее был занят только первый ряд стульев: Боб, Кроми и Чарли пришли оказать другу моральную поддержку.

– Пора, – объявил Гарри и вручил Фингалу скальпель. – Сделайте косой разрез Мак-Бернея от сих до сих. – Он указал на участок кожи, не закрытый полотенцами.

Пациент рассказал Фингалу, что он работает мясником уже семнадцать лет, женат, но бездетен, и в молодости отлично играл в хоккей на траве. Сейчас он спал, укрытый с головой, но для Фингала он был не просто бугром больной плоти под полотенцами.

Сглотнув, Фингал твердо провел скальпелем по линии, намеченной Гарри. Выступила кровь, кожа разошлась. Фингал сделал паузу и взглянул на доктора Каллахана.

– Я ничего не почувствовал, – усмехнулся анестезиолог – должно быть, понял выражение глаз Фингала. – Пациент тоже, так что все в порядке.

Гарри убрал кровь тампонами, пока Фингал возился с зажимами и кровеносными сосудами, удивляясь тому, как легко расходятся мышечные волокна.

– Я на месте, – сообщил он, удивляясь твердости собственного голоса. На лбу выступил пот, «грязная сестра» вытерла его. Постепенно обнажались органы, и наконец на виду оказался аппендикс.

Фингал выдохнул и только тут понял, что до сих пор работал, затаив дыхание. Что он чувствовал в эту минуту? Облегчение? Да, скорее всего.

Зажимом он зафиксировал часть органа, которую предстояло иссечь, затем отделил ее скальпелем. Гарри поднял больной орган и бросил его вместе со щипцами в лоток из нержавеющей стали.

Фингал услышал лязг металла о металл. Его торжество оказалось кратким – доктор Каллахан ехидно осведомился:

– Долго вам еще? Мистер Киннир за это время успел бы провести три операции. Я начинаю снижать дозу хлороформа.

– Закончу я сам, – решил Гарри. – Так будет быстрее.

– Хорошо. – Фингал был благодарен хирургу за помощь. От облегчения ему хотелось смеяться, он вздрогнул, услышав аплодисменты с галереи, вскинул голову и увидел, что трое его друзей дружно хлопают в ладоши.

– Отличная работа, Фингал, – объявил Чарли Грир.

– Нам наплевать, что ты превратился в аскета, – добавил Кроми. – Сегодня дежурят Хильда и Фицпатрик, а мы идем в «Дэви Бернс», так что первые пинты с тебя.

– Придется разочаровать вас, ребята, – отозвался Фингал, – но меня ждет работа. Или вы забыли, что в декабре я снова сдаю первую часть экзамена? Увидимся завтра на обходе.

Стук в дверь застал Фингала в тот момент, когда он только уселся за стол в предназначенной для студентов комнате в здании больницы сэра Патрика Дана. Кого еще принесло?

– Входите, – рявкнул он, мысленно добавив: «И убирайтесь поскорее, кем бы вы ни были». Ему предстояло прочитать еще двадцать шесть страниц, посвященных раку легких.

В щель просунул голову Боб Бересфорд.

– Как дела у великого Лоусона Тейта?

– Какого еще Лоусона Тейта? – Фингал нахмурился.

– Так звали шотландского хирурга, который в 1880 году впервые вырезал аппендицит, – сообщил Кроми, оттирая Боба.

– Нам нужна твоя помощь, – перебил его Боб. – Ты же никогда не отказывался протянуть руку друзьям, – в двух плотных пакетах из коричневой бумаги, которые он водрузил на стол Фингала, что-то звякнуло. – Мы только что из «Дэви Бернса». – Боб достал из пакета бутылку «Гиннесса». – Или ты думал, что мы уйдем смаковать лучшее произведение мистера Гиннесса, а про тебя забудем?

– Вы неисправимы! – Фингал рассмеялся. – Ладно уж, заходите. Стаканы в общей кухне.

– Уже нет. – Чарли с видом фокусника извлек откуда-то стаканы. – Наливай, Боб.

Кроми и Чарли вдвоем еле втиснулись на двухместный диванчик. Боб звучно хлопнул пробкой, открывая бутылку, и наполнил стаканы.

– Мы собрались здесь, – заговорил он, – чтобы выпить за тебя, Фингал. Верно, друзья?

– А то! – подтвердил Чарли. Он встал, подошел к камину и уставился на ряд почтовых открыток. Прищурившись, он некоторое время разглядывал их, потом объявил: – А ведь это Парфенон в афинском Акрополе. А здесь – египетские пирамиды.

– От родителей, – объяснил Фингал. – В этом году они путешествуют.

Чарли присвистнул.

– Счастливцы!

Фингал уловил на лице Боба сочувствие. Из всех друзей только Боб знал правду о болезни отца.

Фингал продолжал:

– В августе они отправились в большое турне. Решили перезимовать там, где потеплее.

– Предупреди их, чтобы в Италию ни ногой, – посоветовал Кроми. – Муссолини фашист, он мечтает о мировом господстве.

– Хватит уже болтовни о том, как плох сей мир, – вмешался Боб. – Сегодня я хочу просто выпить стаканчик вместе с нашим другом Фингалом О’Рейли, чтобы он хоть ненадолго забыл о предстоящих экзаменах. – Он передал стакан с «Гиннессом» Кроми.

Кроми поднял стакан.

– За сноровистые хирургические пальцы Фингала!

– А ты не думал стать хирургом, Фингал? – спросил Боб.

– Я не прочь, – признался тот. – Поживем – увидим.

– Всем нам довольно скоро предстоит делать выбор, – напомнил Боб.

Звучит многообещающе, отметил Фингал. В кои-то веки Боб причислил ко всем самого себя.

Кроми указал на Фингала.

– Выпьем за его будущую успешную сдачу первой части выпускного экзамена! – Он сделал широкий взмах рукой и торжественно провозгласил: – И за нас четверых!

Фингал в очередной раз подумал, как ему повезло иметь таких сильных духом, несгибаемых друзей. Он поднял свой стакан:

– За это я обязательно выпью.

Фингала била дрожь. Оконные стекла в его комнате сотряслись под новым порывом ноябрьского шквального ветра с дождем, дребезжала плохо пригнанная рама, в щели сквозило. От бурлящего парафинового обогревателя распространялся едкий запах, но тепла он почти не давал.

Поначалу Фингал перепутал стук в дверь с дребезжанием оконной рамы, потом сообразил, что именно слышит.

– Входите и закрывайте дверь! – крикнул он.

Чарли Грир вошел и остановился возле Фингала.

– Что, Чарли?

– Все корпишь? – Чарли присмотрелся и хмыкнул. – Селезенка… – Он наскоро пробежал взглядом статью из «Краткой практической хирургии» Бейли и Лава, издание 1935 года.

Фингал объяснил:

– Я стараюсь искать материалы по всем новым случаям, которые нам встречаются, а вчера ночью, во время нашего с Бобом дежурства, привезли парня с разрывом селезенки. Я ассистировал мистеру Кинниру и доктору Эллеркеру, которые удаляли ее.

Чарли поежился и спросил:

– Не возражаешь, если я присяду?

Улыбнувшись, Фингал разрешил:

– Устраивайся.

Чарли плюхнулся на двухместный диванчик.

– Знаешь, я почти уверен, что буду хирургом, – объявил он. – Последние пять месяцев мы только и делаем, что удаляем кисты сальных желез, вправленные грыжи, плохо заживающие абсцессы, аппендиксы, варикозные вены. Мне нравится работать руками. Я хочу успевать больше.

– Мне тоже нравится, – кивнул Фингал, – но хирургическую практику я рассматриваю как подготовку к общей. В провинции врачи до сих пор вырезают аппендиксы на кухонных столах.

– Кстати, об аппендиксах: в прошлый раз мы собирались выпить, когда праздновали твой первый вырезанный аппендикс, а это еще когда было!

– Нет! – встрепенулся Фингал, вытягивая руку вперед с решительностью уличного регулировщика. – Только не это! Чарли, я не прочь поболтать с тобой немного, но сегодня хочу еще прочесть патологию панкреатитов и бактериологию туберкулеза. До твоего прихода я как раз пытался выяснить, помогает ли удаление селезенки при лейкемии.

Фингал втайне надеялся, что помогает.

– Это я тебе и без чтения скажу. В прошлом лейкемию пытались лечить таким способом, но убедились, что спленэктомия благотворного влияния не оказывает. И ее перестали проводить.

– Ясно, спасибо. – Фингал не собирался обсуждать с Чарли свои семейные проблемы. – Но у меня и без того на сегодня большие планы. Напрасно я пропускал так много занятий.

– Интересно, стали мы лучше играть благодаря тренировкам в прошлом сезоне или нет? Я тренировался по четвергам, а ты нет, но в прошлую субботу переиграл меня. – Он усмехнулся. – На матче побывали доктор Мюррей и мистер Масгрейв.

Фингал крутанулся на стуле.

– Серьезно? Вербовщики?

Чарли кивнул.

– Насколько я понял, у нас обоих есть шанс. Отбор начнется перед Рождеством. Если нас выберут, мы узнаем об этом на следующей неделе.

– Экзамен у меня тоже перед Рождеством, – помрачнел Фингал.

– Фингал, это шанс сыграть в национальной сборной, – напомнил Чарли и подождал ответа. Но Фингал молчал, тогда Чарли добавил: – Знаешь, я беспокоюсь за тебя. Как и все мы.

– У меня все в порядке. – Фингал уставился на страницу. Пора было возвращаться к работе, но Чарли уходить не собирался.

– Ты перестал быть прежним Фингалом. Ты постоянно сидишь в четырех стенах. Это вредно для здоровья. Если ты на один вечер отвлечешься от книг, тебе это не повредит. – Чарли взял свою сумку, расстегнул, вытащил боксерскую перчатку и бросил ее Фингалу. – Боб говорит, ты занимался боксом на флоте.

Фингал кивнул.

– Да, боксировал немного. Видишь? – Он указал на шрам под своим левым глазом. – Я заработал его в 1930 году, на борту линкора «Тигр».

– По вторникам я хожу в спортивный зал, – сообщил Чарли. – Разминаюсь, прыгаю через скакалку, колочу грушу, провожу спарринги, если найдется партнер. Помогает держаться в форме.

– Я и так в форме, – отмахнулся Фингал.

– Физически – да, – согласился Чарли. – Но если ты на один вечер оторвешься от книг, тебе это не повредит. А не то скоро придется покупать тебе стариковскую трость.

Фингал расхохотался.

– Чтоб тебя, Грир! Если у тебя в сумке найдется вторая пара перчаток, я покажу тебе, кто из нас старик.

– Да ну? – Чарли засмеялся и кивнул на сумку. – Перчатки найдутся. – Он поднялся и дружески ткнул кулаком в бицепс Фингала.

– Ах ты, рыжий болван! Сначала продержись три раунда. – Он открыл дверь. – Только после вас.

Шагая вместе с Фингалом в зал, Чарли рассказывал:

– Боксировать меня учил отец. Старик считал, что нет лучше средства, чтобы прочистить голову.

– Согласен, – кивнул Фингал. – Но с тех пор как начались занятия, я ничего не успеваю.

– От комментариев воздержусь, но раньше ты находил время и на кое-что другое. Например, Китти О’Хэллоран.

У перехода на Холлс-стрит они остановились, пропуская транспорт. С тех пор как Фингал расстался с Китти, он три раза доходил до самой квартиры, которую Китти снимала вместе с Вирджинией, подружкой Кроми. Фингал хотел узнать, не даст ли ему Китти еще один шанс, но все три раза поворачивал обратно, так и не отважившись на разговор.

– Мы с ребятами думали, что у вас с ней все серьезно. И теперь нам тревожно. Мы помогли бы тебе, если бы знали как.

– Спасибо, дружище, – произнес Фингал. – Я скучаю по ней. Я еще раз попытаю счастья – после того как сдам этот экзамен.

Чарли прокашлялся:

– На твоем месте я бы не откладывал этот разговор так надолго.

Фингал замер.

– На что это ты намекаешь?

Чарли тоже остановился.

– Если бы дело касалось не тебя, а кого-нибудь другого, я бы об этом не заговорил. Недавно Кроми проболтался, что будто бы Вирджиния знает, что Китти встречается с кем-то из врачей больницы на Бэггот-стрит.

– Ясно, – тихо откликнулся Фингал, отвернулся и всю дорогу до спортивного зала скрежетал зубами.

После окончания второго раунда Фингал сидел в своем углу ринга. Лампы под потолком слепили глаза. Как там говорил Чарли? Чтобы прочистить голову, нет лучше средства, чем бокс? Господи, как же верно. Когда противник пытается пробить твою защиту, о чем-то другом думать просто некогда. Хорошо бы еще на месте Чарли оказался этот врач из больницы на Бэггот-стрит.

Фингал старался дышать медленно и осторожно. Ныли ребра.

Рефери, роль которого играл тренер спортзала, вызвал обоих на ринг. Фингал и Чарли остановились друг против друга.

– Третий раунд – последний. Бокс!

Прикрываясь левой рукой, Фингал медленно двигался по кругу вправо. Найди брешь в защите. Обманный выпад. Джеб. Джеб. Лицо Чарли расплывалось у него перед глазами. Это был уже не Чарли Грир, а безликий некто, безымянный противник. Фингал изменил направление атаки. Какой-то ублюдок встречается с Китти. Разбить ему губу – будет знать, как целоваться. Фингал разразился градом коротких ударов. Казалось, кулаками управляют его гнев и обида.

Внезапно он почувствовал, как кто-то крепко обнял его, прижал его руки к бокам.

– Фингал, мы же на тренировке, – задыхаясь, напомнил Чарли. – Это не титульный бой.

Рефери развел боксеров. Не титульный бой? Черта с два! В нем снова вскипела ярость, кулаки крепко сжались. Вся ненависть выплеснулась на противника. Фингал провел еще одну серию коротких ударов, наседая на противника и почти выталкивая его за канаты.

Он сделал обманный замах левой, расправляя плечи для сокрушительного хука правой, но не своему другу Чарли Гриру, а всему, что не давало покоя Фингалу О’Рейли – тревоге за отца, беспокойству из-за экзаменов, и безликому мерзавцу с Бэггот-стрит.

И тут чудовищный удар пришелся по носу Фингала. Во рту расплылся медный привкус крови, Фингал сплюнул, пошатнулся, прикрыл перчатками лицо и попытался отступить.

– Опустите перчатки, сэр. – Рефери вгляделся в лицо Фингала. – Я останавливаю бой.

Фингал услышал, как к нему приближается Чарли.

– Фингал, извини. – Он наклонился и заглянул другу в лицо. – Кажется, я свернул тебе нос, но ничего другого мне не оставалось. Я должен был остановить тебя. Ты обезумел.

Острая боль привела Фингала в чувство. Обнаружив, что его рот полон крови, он сплюнул, покачался на пятках, положил руку в перчатке на плечо друга.

– Ты прав, Чарли. Я увлекся. Прости. И совсем забыл, где я.

– Ничего. Давай-ка усадим тебя, безумец.

Фингал криво усмехнулся.

– Спасибо, Чарли.

– Может, пройдете в свой угол, сэр? – спросил тренер. Он сам довел Фингала до угла и усадил на табурет. Чарли последовал за ними. – Будет больно, – предупредил тренер, и, не давая Фингалу опомниться, схватил его за нос и дернул, ставя кончик на прежнее место.

Фингал взревел: ему показалось, что жидкое пламя охватило обе щеки, послышался скрежет костей. Непрошеные слезы хлынули градом, смешиваясь с кровью на полу ринга.

– Простите, сэр, но когда врач из Сент-Джона учил меня оказывать первую помощь, он так и сказал: свернутый нос надо сразу ставить на место, иначе он распухнет, и потом уже ничего не поделаешь.

Фингал сморгнул слезы. Свирепая боль сменилась болезненной пульсацией. Он даже сумел улыбнуться.

– Спасибо, – выговорил он. – Я вспомню, как это больно, когда в следующий раз буду принимать пациента со сломанным носом.

– Увы, это все, что в моих силах, – продолжал тренер. – Вам придется пару недель походить с синяками, а когда кости срастутся, нос все равно будет смотреть чуть влево.

Фингал пожал плечами.

– Ну и что? Соперничать с Эрролом Флинном я не собираюсь. – Он встряхнул головой, во все стороны полетели алые капли.

– Вот и нам досталось, – сказал Чарли. – Знаешь, я все-таки повторю: извини, Фингал.

Тот шутливо толкнул его в бок.

– Напрасно. Удар был честный. И потом, я провоцировал его. Минуту-другую я пытался… – он нерешительно помолчал, – изгнать призрака.

Чарли тихо подтвердил:

– Знаю. Изгнал?

– Нет, – Фингал попытался покачать головой, но спохватился. – До экзамена месяц. Как только он останется позади, я попробую совершить воскрешение. Тогда и схожу к ней… но только не сейчас. Спасибо, что сказал мне про Китти. – Он посмотрел на Чарли и протянул руку. – Дружба?

Чарли пожал ее.

– Дружба. – И он засмеялся. – Ну и вид у тебя!

Фингал направился в раздевалку.

– Сегодня заниматься я уже не в состоянии, так что можешь угостить меня пинтой. – Он с трудом улыбнулся. – Я все равно не смог бы читать. Играть в регби тоже, пока все не уладится.

– А если тебя позовут в сборную? – спросил Чарли.

– Участвовать в отборочном матче мне не помешает ничто, Чарли Грир. А теперь пойдем. Мне просто необходима пинта!

Ноябрь сменился декабрем, заканчивалась шестимесячная хирургическая практика. Как всегда, к девяти часам Фингал явился на обход под руководством старшего хирурга, мистера Киннира.

Фингал стоял в изножье кровати номер восемьдесят пять. Он заметил, что пациент, лысеющий мужчина средних лет с носом– картофелиной, лежит абсолютно неподвижно. Дыхание у него было поверхностное и затрудненное.

– Доброе утро, мистер Линч, – поздоровался мистер Киннир. – Как ваши дела сегодня?

Фингал видел, с каким трудом пациенту дается речь.

– Гигантская крыса грызет мои внутренности.

– Прискорбно слышать, – ответил мистер Киннир. – Сейчас мы некоторое время поговорим о вас и решим, как быть дальше.

Пациент сглотнул, громко рыгнул и покачал головой.

– Ни поесть, ни выпить. – Он скривил губы. – Прямо хоть в монахи уходи. Все врачи – шайка идиотов.

Фингал уже знал, что не от всех пациентов можно дождаться благодарности. Когда студенты впервые столкнулись с воинственно настроенным страдальцем, то спросили доктора Эллеркера, как им следует поступить. И услышали в ответ: «Не ждите, что все пациенты будут вас любить. Мы не боги. Наша работа – попытаться понять даже самых неисправимых грубиянов и простить их».

Консультант кивнул Фицпатрику, который принимал пациента. Фицпатрик поправил пенсне на носу и доложил о предыдущих эпизодах госпитализации больного, а также о приступах боли в верхней части живота, начинающихся через два часа после еды.

– Хорошо, – мистер Киннир повернулся к Кроми. – Диагноз?

– Прободение язвы двенадцатиперстной кишки, сэр.

– Верно, – и консультант обратился к пациенту: – У вас в кишечнике дыра.

В этот момент боль, видимо, скрутила больного. В ответ он смог лишь простонать «Матерь Божья».

– Лечение, мистер Бересфорд?

– Оперативное, сэр. Лапаротомия. Закрыть перфорацию швом. Промыть брюшную полость. Надлобковый дренаж…

Фингал вытаращил глаза: он впервые слышал такой всеобъемлющий ответ от Боба Бересфорда. Молодец, Боб.

Мистер Киннир улыбнулся.

– Отлично, Бересфорд.

Боб с благодарностью взглянул на Фингала.

Мистер Киннир повернулся к пациенту.

– Мы сделаем операцию и зашьем отверстие. Вам дадут большую дозу морфия, чтобы приглушить боль.

– Спасибо, сэр. – Пациент отвернулся.

– Так, кто у нас следующий, сестра? – Мистер Киннир повел свою свиту к другой койке.

Фингал последовал за остальными, когда в дверях палаты внезапно возник Чарли. Он раскраснелся и тяжело дышал.

– Прошу прощения, сэр, – выпалил он, – но дело очень важное. Можно поговорить минутку с Фингалом О’Рейли?

Консультант умолк, маленькая толпа вокруг него притихла.

– Если действительно важное, тогда конечно.

– Вот, держи. – Чарли сунул Фингалу конверт с гербом и надписью «Ирландский союз регби». – Открой его. Да открывай же.

Фингал вскрыл конверт. Письмо начиналось словами «Уважаемый мистер О’Рейли». Его приглашали на отборочные испытания в национальную сборную. Фингал опустил руку с письмом.

– Тебя тоже, Чарли?

Чарли схватил его за руку.

– Испытания проводят в субботу на стадионе «Рейвенхилл» в Белфасте, так что нам придется выехать поездом накануне ночью. Уверен, мистер Киннир отпустит нас – я прав, сэр?

– Разумеется, – подтвердил консультант. – Это большая честь.

Фингал перевел взгляд на недочитанное письмо.

– Чарли, – тихо произнес он, – какого числа испытания?

– Через двенадцать дней. Времени как раз хватит, чтобы твой нос зажил. В субботу, четырнадцатого декабря!

– Так я и думал. – Плечи Фингала поникли. – Четырнадцатого… – он вздохнул. – Чарли, мне придется отказаться.

– Господи, да почему? – вскричал его друг.

– Помнишь, я говорил тебе, что ничто не помешает мне участвовать в отборе? Так вот, одна причина все-таки нашлась. Девятого начинаются экзамены. Четырнадцатого числа у меня устный экзамен по бактериологии и патанатомии.

Фингал вышагивал туда-сюда по коридору. Наступила суббота, 14 декабря, и он явился на устный экзамен по микробиологии за пять минут до назначенного времени.

Дверь открылась, появился очередной смертельно бледный экзаменующийся. Фингал узнал Эйдана Хьюитта – «вечного студента», поступившего в школу медицины даже раньше Боба Бересфорда.

– Профессор Биггер в скверном настроении, – шепнул он.

Два письменных экзамена Фингал уже сдал. В прошлую среду он начал отвечать на билет по патанатомии с вопроса «опишите макроскопическую и микроскопическую картину, характерную для острого панкреатита». К счастью, особенностям панкреатита он посвятил немало времени в субботу после того, как Чарли сломал ему нос. Второй и третий вопросы вообще показались ему подарками судьбы. Даже устный экзамен по патанатомии дался ему довольно легко. Фингал поправил галстук и вытер о штанины мокрые ладони. Потом сделал глубокий вдох и шагнул в аудиторию.

– Закройте дверь и садитесь, – велел экзаменатор, сидевший за столом перед медным микроскопом. Фингал узнал доктора Уильяма Джессопа, ассистента кафедры бактериологии. Рядом с ним сидел профессор Джозеф Уорвик Биггер, которому предстояло на следующий год занять пост декана факультета.

– Больно, должно быть, – заметил он, указывая на лицо Фингала. – Регби?

Отечность уже почти прошла, сохранились только грязно-желтые синяки под обоими глазами Фингала.

– Бокс, сэр.

– Надеюсь, смотреть на препараты это не помешает. – Доктор Джессоп придвинул к нему микроскоп. – Взгляните и расскажите нам, что вы видите.

Фингал сел, склонился к окуляру и навел резкость. В голове у него зазвучало шутливое определение, данное Бобом Бересфордом: «Микроскоп – хитроумный оптический прибор, благодаря которому расплывчатые пестрые кляксы становятся крупнее». Скопления бордовых палочек стали видны отчетливее. Микроорганизм «грамположительный». Подвинув предметное стекло, Фингал заметил мелкие сферы. А вот и споры. Три спорообразующие грамположительные палочковидные бактерии. Две аэробные, то есть для развития им необходим кислород. Третья – из группы анаэробных, то есть способных обходиться без кислорода. Он поднял голову.

– Можно узнать, сэр, в каких условиях выращены эти культуры – в аэробных или анаэробных?

– В анаэробных, – ответил доктор Джессоп.

– В таком случае это клостридии.

Слабая улыбка скользнула по губам доктора Джессопа.

Фингала гоняли по материалу все экзаменаторы по очереди, пока профессор Биггер не объявил:

– Последний вопрос. Кто первым описал возбудитель туберкулеза?

– Роберт Кох, сэр, в 1887 году.

– И как же можно выявить его при микроскопическом исследовании?

– Организм Mycobacterium tuberculosis плохо окрашивается даже при обработке кислотой. Препараты готовят с применением карболового фуксина, солянокислого спирта и метиленового синего – это так называемый метод окраски по Цилю-Нильсену, сэр. Под микроскопом микобактерии видны как красные палочки.

– Не думаю, – отозвался профессор с улыбкой, – что нам доведется вновь встретиться на этом же экзамене в теплую погоду, О’Рейли. Отлично.

– Читаю результаты еще раз! – объявил Чарли. – Выпускной экзамен, первая часть. О’Рейли. Патологоанатомия – сдана. Микробиология – сдана. – Он отвесил Фингалу низкий галантный поклон. – Джентльмены, – обратился он к Бобу и Кроми, – нам следовало бы склонить головы в присутствии гения.

Фингал рассмеялся.

– Как же я рад, – признался он.

– А уж мы-то, приятель! – подхватил Кроми. – Может, хоть теперь ты почаще будешь составлять нам компанию.

– Сегодня – обязательно, – кивнул Фингал, хоть и собирался впредь заниматься так же усердно. Ему понравилось чувствовать себя триумфатором, тем не менее он выдержал не экзамен, а переэкзаменовку. С предметами, которые ему следовало сдать еще в июне, покончено. Фингалу казалось, что ему наконец-то удалили постоянно ноющий, измучавший его больной зуб.

Боб Бересфорд хлопнул его по плечу, Кроми пожал руку. В тот день в палате дежурили Хильда и Фицпатрик, поэтому в библиотеку колледжа за результатами экзаменов явилась вся четверка.

– В «Дэви Бернс»! – объявил Чарли.

Фингал зашагал рядом с ним. На углу взлохмаченный газетчик предлагал свой товар. Фингал бросил пару медяков в матерчатую сумку продавца.

– Газета мне не нужна, – объяснил он. Сегодня он был намерен праздновать сдачу экзамена.

– Тебя можно понять, – кивнул Чарли. – Известия удручают.

– Я за событиями не слежу, – пожал плечами Фингал.

Его товарищ объяснил:

– Войска Муссолини вторглись в Абиссинию. А месяц назад японская армия вошла в Пекин. Я до смерти рад, что мы не немцы. Гитлер объявил всеобщую мобилизацию мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет.

Фингал ускорил шаги.

– К черту немцев! – бросил он. – Мне не терпится заполучить свою пинту и поднять тост за тебя, дружище. Мы все придем посмотреть, как Ирландия вздует Англию, когда ты сыграешь первый матч на своем поле, в Дублине.

Стадион на Лансдаун-роуд совсем недалеко от дома. Интересно, как себя чувствует сегодня отец? Они с мамой все еще на континенте.

– Надо было тебе поехать со мной, – упрекнул Чарли.

Фингал пожал плечами.

– Видно, не судьба. По крайней мере, в этом году. Так что сыграй свою лучшую игру и принеси Ирландии победу.

Они зашли в знакомый паб.