Текст книги "Студент-медик из Дублина"

Автор книги: Патрик Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Фингал посмотрел другу в глаза.

– Утром у моего отца взяли кровь на анализ. Результатов ждем в понедельник. Мы надеемся, что это моноцитарная ангина.

Боб шепотом чертыхнулся, и Фингал понял: его друг догадался, чем еще может оказаться отцовский недуг.

«Опишите результаты макроскопического и микроскопического посмертного исследования пациента, страдавшего саркоидозом легких и печени». Фингал перечитал вопрос. Это не помогло. Как отвечать, он не знал. Два часа назад ассистент экзаменатора объявил: «Можете прочесть вопросы билетов и приступать». И вот теперь, подробно ответив на первые два вопроса, Фингал таращился на третий и постепенно осознавал, что на помощь свыше ему рассчитывать нечего.

Он сидел в заднем ряду парт экзаменационной аудитории. С понедельника он сдавал по два трехчасовых письменных экзамена ежедневно. Их обычно проходили или проваливали парами; хорошая оценка за один уравновешивала плохую за другой. Две проваленные пары – и студент мог готовиться к пересдаче в декабре.

Но письменный экзамен был лишь началом. С завтрашнего дня предстояло сдавать устные и практические экзамены. Сегодня, в среду 26 июня 1935 года, Фингал растерянно смотрел на последний вопрос первой части выпускного экзамена по патологоанатомии.

С первыми двумя вопросами, по ревматическому пороку сердца и циррозу печени, он справился без труда. С первым он разобрался, когда лечил Кевина Доэрти. Лекцию по циррозу он пропустил из-за тренировки, но осматривал одного из пациентов Хильды. Но этот вопрос… Про саркоидоз он не помнил ровным счетом ничего. Пациентов с этим редким воспалительным заболеванием ему не попадалось.

Вдобавок он остался недоволен своими ответами на утреннем письменном экзамене по микробиологии. А если он провалит эти два связанных друг с другом предмета? Тогда придется пересдавать их в декабре, значит, надо будет подробно перечитать материалы обоих курсов, а это означает, что у него останется меньше времени на подготовку к решающей второй части выпускных экзаменов, предстоявшей в июне.

Он встряхнул головой и написал: «Саркоидоз – редкое заболевание неизвестной этиологии. Скопления воспаленных клеток можно выявить в любой системе органов, особенно многочисленны они в легких и печени. Средств для лечения саркоидоза нет». Так же, мысленно добавил он, как средств для лечения недостаточной подготовленности к этому экзамену.

Он поднял голову. Часы показывали, что отпущенное время истечет уже через пятнадцать минут. Что толку просиживать их здесь? Он отдал преподавателю листы с ответами.

– Я закончил, сэр.

Фингал нашел скамейку под платаном во дворе. Небо хмурилось, слышался далекий рокот грома. Серый день соответствовал настроению Фингала. Но уверенность в том, что он провалил два предмета, он считал самой незначительной из своих проблем – с того самого понедельника, минувшего девять дней назад.

– О’Рейли… – Фингала взял за локоть незаметно подошедший доктор Миккс. – Идемте со мной. – Врач привел его в небольшой кабинет и протянул ему бумагу с результатами анализа. – Насколько я понимаю, вы подробно ознакомились с лейкемией, успели много прочитать о ней.

– Да, сэр. – Фингал уставился на цифры. – Увеличения количества лимфоцитов не выявлено, значит, это не моноцитарная ангина. Количество тромбоцитов снижено, как и красных кровяных телец, – это объясняет, почему у отца синяки, почему он так быстро устает и страдает одышкой. – Фингал посмотрел на наставника и снова в результаты. – Но количество белых кровяных телец в норме. Ничего не понимаю. У него нет лейкемии?

Доктор Миккс внимательно посмотрел на Фингала.

– Вот и я подумал о том же, поэтому посоветовался с доктором Фуллертоном. Его специальность – гематология.

Ладони Фингала взмокли.

– К сожалению, – продолжал доктор Миккс, – это редкая разновидность алейкемической лейкемии. При ней наблюдается аномальный рост количества клеток, однако они не покидают костный мозг, следовательно, выявить их с помощью анализа крови невозможно. Однако они нарушают выработку других компонентов крови. – Доктор Миккс шагнул к студенту. – Боюсь, в этом причина недомоганий вашего отца.

– Отцу понадобится биопсия костного мозга? – спросил Фингал.

– Да. Она поможет подтвердить наличие лейкемии или опровергнуть его и покажет, хроническая она или острая. – Врач дотронулся до руки Фингала. – Мальчик мой, еще не все потеряно. Болезнь может оказаться хронической.

– Как скоро вы сможете провести биопсию, сэр?

– Доктор Фуллертон назначил биопсию на тридцатое, а первого июля, в понедельник первым же делом посмотрит стекла.

До назначенного числа оставалось две недели. Фингал поколебался.

– Можем ли мы позволить себе ждать так долго, сэр?

Он уже знал, что, когда речь идет об онкологии, от скорости диагностики и лечения зависит все.

– Да. Понимаю, сейчас это время кажется вам вечностью, но суровая реальность заключается в том, что средства для лечения лейкемии не существует. Пока мы ждем результатов, мы можем смягчить проявления анемии препаратами железа. Если анемия усилится, поможет переливание крови, так что в конечном итоге…

Фингал кивнул, сглотнув.

– Понимаю, сэр.

– Анализы по большому счету ничего не изменят.

Фингал заметил, что нервно комкает в руке листок с результатами анализа крови. Он протянул листок доктору Микксу.

– Я пообещал вашим родителям, что сегодня днем сообщу им результаты. Полагаю, вы хотели бы присутствовать при этом.

– Нельзя ли как-нибудь смягчить удар, сэр?

К удивлению Фингала, доктор Миккс покачал головой.

– Им понадобится время, чтобы осознать известие. Я обязан быть предельно откровенным.

Тем днем в доме на Лансдаун-роуд он действительно ничего не скрывал. О предстоявшей биопсии, возможных результатах и различных прогнозах он рассуждал деловито и невозмутимо. Отец и мать восприняли известие стоически. Только после ухода доктора Миккса мама расплакалась.

– Это несправедливо! – твердила она.

– Да, – согласился отец, протягивая ей платок, – с другой стороны, несправедлива и сама жизнь, и, если я правильно понял врача, может оказаться, что у меня вполне доброкачественное заболевание.

Фингалу не хотелось вмешиваться: сейчас его родителям требовалось побыть вдвоем.

– Прошу меня простить, я схожу позвонить Ларсу, – сообщил он. – Он должен знать о случившемся.

– Лучше бы ты этого не делал, – отозвалась мама. – Не надо тревожить твоего брата, пока мы еще сами не знаем точно, что готовит нам будущее. Ты согласен, Коннан?

– Зачем волновать Ларса? Я прав, Фингал? – спросил отец.

Фингал смешался: отец впервые спросил у него совета.

– Да, пожалуй…

– Спасибо, – кивнул отец, – ты избавил меня от сомнений.

Фингал поцеловал мать в щеку.

– Я к вам скоро загляну, – пообещал он. – Постарайтесь не слишком тревожиться.

Ослепительная вспышка молнии и раскат грома вернули Фингала в настоящее. Первые капли упали на листья платана. Фингал бросился в экзаменационную аудиторию, втянув голову в плечи, когда второй зигзаг молнии рассек небо. В коридоре Фингал нашел где присесть. Дверь аудитории открылась. Вышел Боб Бересфорд и помахал другу.

– Садись, Боб. – Фингал указал на соседнюю скамью.

– Надеюсь, я написал достаточно, – сказал Боб. – Ты же мне дух не давал перевести, О’Рейли, и я даже начал надеяться, что сдам экзамен.

– А ты как думал, черт возьми? Мы же говорили, что сделаем из тебя врача.

Боб кивнул.

– По-моему, в это игольное ушко я протиснусь. Я видел, ты ушел довольно рано. Настрочил ответы за рекордное время?

– Я срезался. На саркоидозе.

– Тебя же не было на той лекции! Я вспомнил. – Боб тяжело вздохнул. – А остальные два вопроса?

Фингал слабо улыбнулся.

– И с микробиологией дела у меня обстоят неважно.

– Ты все равно выдержишь.

– Надеюсь, ты прав, Боб. Очень надеюсь.

– Проходи, Фингал. – Китти встретила его на пороге дома, где они с Вирджинией снимали квартиру. – Вчера были последние экзамены? Ну и как они прошли?

Фингал поцеловал ее и признался:

– Я так рад видеть тебя.

От волос Китти пахло свежестью и чистотой.

– Сколько уж времени прошло… – добавил он.

– Две недели. – Она провела его в дом. – Но ты сдержал обещание и звонил мне исправно. – Она вдруг нахмурилась. – Мне не понравился твой голос в среду. Ты уверен, что…

– Завалил патанатомию и микробиологию. Почти наверняка.

– Иди сюда. – Она села на диван. – И садись.

Он сел рядом, ощутив ее тепло.

– Четыре предмета я сдал, но на один вопрос по патанатомии так и не смог ответить и еще на один по микробиологии ответил неудачно.

– Боже мой! Когда будут известны результаты?

– Завтра в пять. – Он вымученно улыбнулся и заглянул в ее серые глаза. – Чем займемся сегодня?

– Будем отвлекать тебя от забот.

– Китти, ты помнишь Падди Кьоу?

– Того сержанта-коротышку с плевральным экссудатом? Ты говорил мне в апреле, что нашел ему работу.

– На прошлой неделе я встретил его в трамвае. Он расцвел. Ему повысили жалованье, он перевез всю семью в новое жилье.

– О’Рейли, это же замечательно!

Оба знали, что квартира находится в их распоряжении, поэтому Фингал с трудом держал себя в руках.

Китти заглянула ему в глаза.

– Ты не просто хороший врач: ты неравнодушен к пациентам. – В следующих словах Китти Фингал уловил намек: – Наверное, поэтому, хоть мы и видимся редко и работа у тебя на первом месте, я ни с кем больше не встречалась уже почти год.

Скажи ей, Фингал. Скажи сейчас же.

– Китти, я… – Нет, лучше дождаться завтрашнего дня и результатов. Он поднялся, обнял ее и крепко поцеловал. – Китти, я ведь… могу и влюбиться, – выразиться точнее он так и не осмелился, но к своему изумлению, заметил, что у него точно гора свалилась с плеч.

– И я тоже, – еле слышно отозвалась она и отступила на шаг. – Есть вещи, которым нужно время, чтобы созреть.

– Тебе нужно время, Китти? – так же тихо спросил он.

– Нет. Зато нужно тебе, Фингал.

Он опустил голову.

– Так что давай сегодня будем просто радоваться. – Она поцеловала его. – А не прибавлять тебе забот.

Еще несколько таких поцелуев, думал Фингал, и я…

– Ты спрашивал, чем мы сегодня займемся. Я не прочь прогуляться вдоль Гранд-канала, довести тебя до самой Долфин-роуд и ресторана.

– Я не против, – решительно заявил он. Есть ему не хотелось. Уже почти целую неделю. Оказывается, экзамены и известие о болезни отца способны отбить аппетит. Но если Китти хочет где– нибудь перекусить, он согласен.

Рука об руку они шагали по южному берегу канала. Оба молчали, болтать не хотелось ни ей, ни ему. Китти заставила Фингала всерьез задуматься. Да, он влюблен. Так почему же он не признался в этом? Потому, что слишком похож на отца? Испугался, что все закончится так, как у Ларса с Джин Нили? Не мог не тревожиться, думая о том, что принесет завтрашний день?

Они свернули на Долфин-роуд, пройдя меньше двух миль от квартиры Китти. Дверь ресторана оказалась третьей по счету. Фингал придержал ее, пропуская спутницу вперед. О будущем он подумает сразу же, как только узнает результаты обследования отца и своих экзаменов. Но не допустит, чтобы тревога испортила ему этот день.

Когда доктор Миккс вошел в палату святого Патрика в понедельник утром, на лице у него не было ни тени улыбки. Фингал без слов понял, что его ждет, и вспомнил, как однажды во время матча один из игроков команды противника ударил его ногой в живот. Сейчас он чувствовал себя точно так же, как тогда.

– Прошу прощения, О'Рейли, – обратился к нему доктор Миккс. – Вы не зайдете ко мне?

Фингал последовал за ним. Черт. Черт. Черт.

– Садитесь, Фингал, прошу вас. – Сам доктор Миккс продолжал стоять. – Перейду сразу к делу. У вашего отца алейкемическая лейкемия. Острая лимфоцитарная.

Фингалу представился человек в красном облачении британского судьи, зачитывающий смертный приговор.

– Ясно… – Он сглотнул. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Ему хотелось закричать изо всех сил.

– Доктор Фуллертон взял несколько проб костного мозга. И прислал два предметных стекла. Хотите исследовать одно из них?

Фингал покачал головой.

– Нет, сэр.

В желании изучить предвестники смерти родного отца ему виделась почти непристойная патология.

Доктор Миккс коснулся его плеча.

– Мальчик мой, нам есть чем утешаться. Лимфоциты составляют менее пяти процентов всех клеток костного мозга.

Фингал почувствовал, как разжались его пальцы. Проблеск слабый, но все-таки он есть.

– Значит ли это, что болезнь в стадии ремиссии, сэр?

– Надо еще убедиться, что не затронуты другие органы.

Фингал понял его. Раком поражен костный мозг отца, но пока болезнь не вызывает резкое увеличение количества злокачественных клеток в организме. Если в остальном организм не пострадал, значит, процесс находится в стадии ремиссии. Болезнь дремлет, но доверять этой дремоте можно с тем же успехом, что и заряду пороха на конце горящего бикфордова шнура.

– Вы собирались сами сообщить моим родителям результаты. – Фингал поднялся. – Спасибо, что сказали сначала мне.

– Если вы будете сохранять внешнее спокойствие, ваша реакция успокоит родителей. Я не стану уклоняться от прямых ответов, как во время первой консультации, когда диагноз оставался неопределенным. Сейчас я сообщу только факты. Вашим родителям придется нелегко.

Фингал склонил голову. Девять месяцев назад он пренебрежительно отнесся к стремлению доктора Миккса отдалиться от пациентов и к адресованной студентам рекомендации поступать так же. И вот теперь доктор пытался облегчить участь отца и мамы. Его беспокойство не вязалось с отношением человека, привыкшего воспринимать пациентов как случаи заболеваний. Фингал начинал понимать его: доктор Миккс пытался оберегать своих студентов.

– Спасибо вам за еще один визит, – улыбнулась мама, когда Бриджит провела доктора Миккса и Фингала в гостиную. Мама была в любимом кардигане и твидовой юбке.

– Прошу прощения, но поприветствовать вас стоя я не смогу, – признался отец и указал на два стула. Фингал сел и заметил, что между подлокотником отцовского кресла и бедром подсунута подушка. Видимо, бедро, из которого брали образец костного мозга для биопсии, еще побаливало.

– Что вы хотели сообщить нам, доктор? – спросил отец ровным голосом. – Фингал объяснил, почему нам пришлось ждать. Но я рад, что теперь вы здесь и… – он прокашлялся, – сможете избавить нас от лишних мучений.

Фингал не сводил глаз с отца. Тот улыбался. И эта улыбка, прежде редкая гостья на отцовском лице, застала Фингала врасплох.

Доктор Миккс улыбнулся.

– Полагаю, можно сказать и так, но вы не лошадь со сломанной ногой, а ветеринар из меня получился бы никуда не годный.

– Насколько я понимаю, диагноз уже поставлен.

Улыбка врача померкла.

– Новости далеко не так хороши, как хотелось бы. Профессор О’Рейли, у вас острая лейкемия.

– Понятно. Это плохо? Можно ли что-нибудь предпринять?

– Боюсь, почти ничего, но, как я объяснил вашему сыну, в данный момент результаты свидетельствуют о том, что болезнь находится в стадии ремиссии. Она не проходит, но и не прогрессирует.

– Значит, мне не становится хуже?

– Надеюсь, нет, но чтобы знать наверняка, понадобится еще несколько обследований. Вы позволите осмотреть вас сейчас?

– Разумеется. – Отец неуклюже поднялся и, хромая, направился к двери.

Когда отец и доктор Миккс скрылись в соседней комнате, мама повернулась к Фингалу и вскинула руку, не давая ему заговорить.

– Все хорошо. Мы с твоим отцом успели обо всем подумать и приготовиться к худшему. Я поплакала, а твой отец не утратил присутствия духа.

Отец всегда требовал, чтобы сыновья держали себя в руках. Неужели теперь он следует собственным наставлениям?

Мама подалась вперед.

– Зачем ему понадобилось снова осматривать отца?

Фингал сглотнул.

– Клеток лейкемии мало, – объяснил он. – Они находятся только в костях, болезнь в стадии ремиссии. Доктор Миккс осматривает папу, чтобы понять, не поразила ли болезнь другие органы. Возможно, придется еще сделать рентген.

Мама похлопала его по колену.

– Ты – наш утешитель. – И она нахмурилась. – Мы решили не тревожить Ларса, но, по-моему, пришло время сообщить обо всем и ему.

– Я позвоню ему после того, как провожу доктора Миккса.

– Спасибо, – кивнула она. – Отец будет признателен тебе.

10
Экзамены – суровое испытание даже для самых подготовленных

Все хорошо? – спросил Кроми у Фингала, когда тот пришел на обед в студенческую столовую больницы сэра Патрика Дана. Фингал пожал плечами, избегая смотреть Бобу Бересфорду в глаза, и ответил:

– Мой отец приболел. Доктор Миккс отправляет его на рентген грудной клетки. Несколько раз наш шеф навещал отца.

– Надеюсь, ничего серьезного? – спросил Кроми.

– Когда придет время, Фингал сам нам расскажет, – вмешался Боб.

– Извини. Конечно. Просто я забеспокоился.

– Ничего, Кроми, спасибо, – Фингалу хотелось отвлечься от мыслей о родных. – Что я пропустил сегодня утром?

– Ничего особенного, – ответил Боб. – Познакомились с адъюнкт-профессором, мистером Кинниром. Услышали от него некоторые подробности истории хирургии в больнице сэра Патрика Дана. Фицпатрик попытался влезть с поправками, как в первый день практики, помнишь?

Фингал улыбнулся.

Боб продолжал:

– Профессор посмотрел на Фица и заявил: «Юноша, когда я захочу узнать ваше мнение, я так прямо и скажу».

– Похоже, нрав у нашего нового начальника легкий, – добавил Чарли, – но он терпеть не может, когда его поправляют при всех. В общем, он потащил на обход сестру Дэли, ее подчиненных, штатного хирурга Гарри Эллеркера и всех нас. Рассмотрели полдюжины случаев. Мне уже начинает нравиться хирургия, – он выставил вперед обе руки с толстыми пальцами. – Если повезет, нам разрешат ассистировать в операционной. И даже самостоятельно выполнять простые процедуры под надзором.

– Я тоже жду не дождусь, – признался Кроми. – Мне всегда нравилось плотницкое ремесло.

Фингал задумался: сможет ли он когда-нибудь так же жизнерадостно рассуждать о кромсании человеческой плоти, как это делает Кроми? Люди ведь сделаны не из дерева.

– А что было после обхода? – спросил он.

– Инструктаж Гарри Эллеркера, – ответил Боб. – Он сам закончил учебу только на прошлой неделе. Похоже, малый с головой. А Джеффа Пилкингтона переводят в больницу доктора Стивенса для продолжения стажировки.

– В общем, практика по все той же схеме: сутки через двое, обязанности только в палате, ведение приема, ассистирование. Ежеутреннее присутствие на обходах, двое суток из трех – амбулаторный прием радиологических и ортопедических пациентов.

– Опять разбиваться на пары. И Хильде вновь достанется Фицпатрик, – добавил Чарли и закатил глаза.

– Мы с Бобом поработаем вместе, как последние три месяца, – решил Фингал, – конечно, если Чарли и Кроми не прочь образовать команду.

– Я готов, – сказал Чарли, Кроми кивнул.

– А можно освободить нас с Бобом в субботу? – попросил Фингал. – Мне надо повидаться с братом. По важному делу.

Боб вскинул бровь, видимо догадавшись, что надежды на моноцитарную ангину не сбылись.

– Может, снова соберемся здесь вчетвером без четверти пять? – предложил Фингал. – До Тринити за результатами несколько минут ходьбы.

– Я подвезу всех, – пообещал Боб, – и сразу увезу обратно. Выпить нам наверняка понадобится.

Фингал, Боб и Кроми пристроились к краю толпы студентов, сгрудившихся вокруг доски объявлений на стене у библиотеки. Чарли Грир протолкался вперед. Какой-то студент – судя по выговору, из графства Керри – кричал приятелю:

– Черт, Лиам, ты снова срезался. По всем шести предметам.

– Пойдем выпьем, – с ухмылкой отозвался Лиам Доук. – Надо же отметить ровно десять лет с тех пор, как я поступил сюда на учебу.

Фингал постарался сосредоточиться на криках Чарли, читавшего список имен:

– Бересфорд сдал все шесть предметов.

– Ушам не верю! – Боб расплылся в улыбке. – Не верю, но кажется, первые два раунда сегодня за мной.

Фингал хлопнул друга по спине.

– Я знал, что ты справишься. Наверняка надоело быть «вечным студентом». В следующем году в это же время ты уже будешь доктором Бобом.

– Без тебя я бы ни за что не сдал экзамен, Фингал.

– Ерунда. Не я же отвечал на вопросы, а ты сам.

– Кроми! – крикнул Чарли. – Ты сдал! И я тоже!

Фингал услышал голос Хильды Манвелл:

– Мне ничего не видно!

Чарли отозвался:

– Ты выдержала экзамен, Хильда. Молодец!

Фингал увидел, как Хильда потрясает над головой сжатыми кулаками, словно боксер-победитель.

– Умница, – громко похвалил он и заметил, как из толпы выбирается Рональд Геркулес Фицпатрик. На лице Фицпатрика играла самодовольная усмешечка. Догадаться, как он сдал экзамены, было нетрудно.

Чарли протолкался к тому месту, где стоял Фингал, опередив Фицпатрика, и заговорил, понизив голос:

– Сочувствую, Фингал…

Господи, сколько еще раз сегодня ему предстоит услышать эти слова? Сначала от доктора Миккса, теперь от Чарли.

– Давай, Чарли, выкладывай.

– Четыре предмета ты сдал…

Фингал незаметно расцепил скрещенные пальцы.

– Но завалил патанатомию, поэтому ее мне придется пересдавать в декабре – заодно с микробиологией?

– Боюсь, да, – подтвердил Чарли.

– Ну что ж… – Плечи Фингала поникли. – Я ждал этого.

– И я, О’Рейли, – вмешался Фицпатрик. – А ты, Грир, можешь считать чудом, что не срезался сам: из-за своей дурацкой игры вы двое пропустили слишком много занятий.

– Зато ты у нас украшение колледжа, Фицпатрик, – отмахнулся Чарли. – Отвали. – И он хлопнул Фингала по плечу. – Все равно ты будешь учиться с нами. До января и акушерства в следующем году можешь шесть месяцев заниматься хирургией.

Фингал тяжело вздохнул.

– В общем, я споткнулся. Но это еще не конец света.

Он боялся даже думать о том, как воспримут его неудачу родители. Пока он ничего не говорил им, но понимал, что наименее подходящее время для провала на экзамене трудно даже представить.

– Говоришь, первые два раунда за тобой, Боб? – Фингал с трудом улыбнулся. – Тогда едем в «Бейли», отметим твой успех.

«Я выпью, немного успокоюсь и решу, как быть дальше».

И тут он вспомнил: прямо сейчас ему предстоит разговор по телефону с Китти. Он пообещал ей сообщить результаты экзаменов.

– Ваш пациент на шестьдесят четвертой койке, Фингал, – сообщила сестра Дэли и вручила ему карту. – Увы, тот самый, у которого рвота.

– Спасибо, сестра. – Фингал зашагал в палату святого Патрика. Наступила среда, первый день его обязанностей палатного врача, в том числе и работы с поступающими пациентами. Фингал просмотрел записи.

Шеймас Фаррелли, тридцать четыре года, мясник, согласно письму, присланному врачом местного медицинского пункта. К документам была приложена подробная история болезни. Врач общей практики отмечал, что у пациента развились боли в верхней части живота и рвота после полуночи три дня назад. За сутки боль сместилась в правую нижнюю часть живота. Несмотря на данный пациенту настоятельный совет на следующий день явиться в больницу, Фаррелли отказался и отправился вылеживаться домой. Но его состояние не улучшилось, и сегодня утром родные привезли мясника в больницу с острым аппендицитом. Доктор Гарри Эллеркер обследовал поступившего и попросил хирурга, мистера Киннира, в тот же день осмотреть пациента.

Фингал подошел к кровати.

– Моя фамилия О’Рейли, – сообщил он и задернул занавески. Пациент был крепким и щекастым. В карте указывалось, что у него жар – 38,3, пульс – 110 ударов в минуту.

– Неважно чувствуете себя? – спросил Фингал, присел на край койки и взял пациента за руку. Она была горячей и потной.

– Ни на что не гожусь, – хриплым шепотом подтвердил пациент, – вконец измучился.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы убедиться, что карта больного заполнена верно.

– Мне надо посмотреть ваш живот, – сообщил Фингал, откинул простыню и поднял подол больничной пижамы. Левую ладонь он ровно положил на верхнюю часть живота, слегка надавил на нее, держа пальцы справа. Потом повторил прощупывание по всей поверхности живота. При простукивании слышались резонирующие звуки – везде, кроме нижней правой части, где оно отзывалось глухими ударами. Там явно находилось какое-то образование.

Прослушивая живот пациента при помощи стетоскопа, Фингал слышал бульканье. Неплохо. Закупорки кишечника нет. Фингал собрался с духом: следующим этапом обследования была пальпация живота с завершением в правом нижнем секторе. При воспалении брюшины такое обследование причиняет боль, но Фингал знал, что эта боль – важный симптом.

– Извините, мистер Фаррелли… – начал он, но еще до того, как успел продолжить, занавески раздвинулись, к кровати подошел доктор Эллеркер в сопровождении мистера Киннира.

– Итак, что скажете, О’Рейли? – спросил консультант.

Фингал перечислил основные моменты истории болезни и результаты своего обследования.

– У вас нет возражений, доктор Эллеркер?

– Нет, сэр.

– Предположим, что восемьдесят шесть часов назад у пациента действительно развился острый аппендицит и сейчас этот аппендицит уже в запущенном состоянии. Что происходит, как по– вашему?

Фингал попытался вспомнить, что говорил преподаватель на лекции.

– Результаты анализов еще не пришли. Если в нижней правой части живота есть болезненное вздутие, а другие сектора безболезненны – пальпацию я еще не провел, – я бы сказал, что это аппендицитное образование.

– У скольких видов животных есть аппендикс?

– Видов животных?.. – Фингал растерялся.

– У человека, человекообразных обезьян и у вомбата – сумчатого животного из Австралазии, которое роет норы и ведет ночной образ жизни, – сообщил мистер Киннир. – Так что если когда– нибудь попадете к антиподам и увидите вомбата, который держится за нижнюю правую часть живота, скорее всего, у него острый аппендицит. – Врач усмехнулся.

– Я запомню, – кивнул О’Рейли. – Мне провести пальпацию живота?

– Болезненные процедуры не стоит повторять без крайней необходимости, – ответил врач. – Мне необходимо обследовать пациента, так как я буду решать, как его лечить. Поэтому я избавлю вас от пальпации – только не думайте, что упустили редкую возможность. Таких возможностей вам еще представится масса, когда вы вновь будете заменять врача, а пациент отоспится.

Тем лучше для меня, мысленно отозвался Фингал, наблюдая, как наставник мнет живот пациента. Судя по тому, каким прерывистым стало дыхание Шеймаса Фаррелли, исследование было болезненным.

Мистер Киннир выпрямился.

– Здоровенное вздутие вот здесь, – объявил он. – Самое время припомнить Гамлета.

Гамлета? Фингал озадаченно нахмурился, но заметил, что доктор Эллеркер усмехается: вероятно, он уже знал, о чем речь.

– Иссечь иль не иссечь – вот в чем вопрос, – с расстановкой произнес мистер Киннир. – Что скажете, Эллеркер?

– Я против, сэр. Примените консервативный метод лечения Окснера-Шеррена. Следите за пульсом и температурой, очертите границы образования на стенке живота. Орально ничего не давать. Жидкости – внутривенно. Если все сложится удачно, температура и пульс снизятся в первые же двадцать четыре часа, а границы образования и болезненности сократятся.

– Отлично. Сделать из вас хирурга мы еще успеем, – пообещал консультант. – Если же улучшение не наступит и состояние больного, напротив, ухудшится, нам придется оперировать его, чтобы предотвратить образование абсцесса. При таких обстоятельствах преимущества операции перевешивают риск.

Фингал и Эллеркер хором произнесли: «Да, сэр».

– О’Рейли, что вы знаете о долгосрочном лечении подобных случаев?

– Если инфекция не распространяется и размеры образования сокращаются, аппендикс можно удалить по прошествии трех месяцев.

– И зачем же нам столько ждать?

– Потому что сейчас внутри все воспалено. Легко повредить кишечник, вызвать кровотечение. А через три месяца воспаление спадет, удаление аппендикса станет гораздо менее рискованным.

– Правильно. – Врач усмехнулся и продолжал: – Значит, мы снова примем этого человека на лечение через три месяца. Вижу, вы по-прежнему старательны, О’Рейли, и если вы меня не разочаруете, доктор Эллеркер согласится поручить вам этого пациента. Верно, доктор?

Эллеркер кивнул.

– Спасибо, сэр, – кивнул Фингал, взволнованный тем, что ему предложили шанс участвовать в операции.

– Только не надо так тревожиться, сынок, – добавил хирург. – Работать руками вы научились в амбулатории. Продолжайте в том же духе – кто знает, может, из вас мы тоже сделаем хирурга.

Так уже на третий день работы в хирургии Фингалу О’Рейли пришлось задуматься о том, не избрать ли ее своей специальностью. Но чтобы понять наверняка, предстояло еще шесть месяцев практики как в хирургии, так и в других областях медицины.

Ларс сидел в легком шезлонге, обтянутом полосатой тканью, который Бриджит вынесла на лужайку, в тень старых деревьев.

– Финн, когда я услышал от тебя по телефону, насколько болен отец, я был потрясен. Но ты говоришь, рентген в среду оказался нормальным – значит, болезнь не прогрессирует?

– Да, – подтвердил Фингал, откидываясь на спинку своего шезлонга. В воздухе витал сильный запах свежескошенной травы. Дым от трубки повис над землей, словно серый призрак. – Доктор Миккс уверен, что больше никакие органы не затронуты.

– Я вздохнула с облегчением, узнав, что болезнь не прогрессирует, – призналась мама. – А кухарка творит чудеса, строго придерживаясь диеты, предписанной доктором Микксом.

Ох, мама, думал Фингал. Все это временные меры, но если они приносят утешение, зачем лишать тебя надежды?

– Ларс, – продолжала мама, – теперь твоя очередь помогать нам. Мы с отцом все подробно обсудили. Мы понимаем, что ремиссия не означает выздоровления, – она распрямила плечи. – Смерть приходит ко всем живым существам. Мы с вашим отцом прожили прекрасную жизнь, вырастили двух отличных сыновей. И если бы отцу выпала судьба прожить еще три-четыре десятка лет, нам было бы больше не о чем мечтать, но увы, – ее голос зазвучал резче. – Не надо щадить нас. Незачем скрывать правду.

«Мама – самая отважная женщина из всех, каких я знаю», – думал Фингал.

Мама вынула платок и вытерла нос.

– Мы с отцом решили как можно разумнее распорядиться тем, что у нас осталось. Ты юрист. Мы хотим поручить тебе разобраться с делами отца, помочь ему подготовить завещание, заняться страховкой и так далее.

– Конечно.

Она отвела взгляд, посмотрела вдаль, вздохнула и снова обратилась к Фингалу и Ларсу:

– Нам всегда хотелось увидеть пирамиды и храмы Афин. Отец хочет выяснить, можем ли мы себе это позволить.

Фингал переглянулся с братом.

– По-моему, блестящая мысль.

– Согласен.

– Мы посоветовались с доктором Микксом, и он пообещал дать нам рекомендательные письма к врачам во Франции и в Греции – на всякий случай. Планами мы займемся сразу же, как только узнаем, что у нас с финансами. Вот и хорошо, значит, все улажено. – Она сунула платок в карман юбки и повернулась к Фингалу. – На прошлой неделе ты сдавал экзамены. Полагаю, если бы все прошло гладко, ты сообщил бы об этом нам.