Текст книги "Побег к смерти"

Автор книги: Патрик Квентин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 17

Я сказал:

– А откуда у вас взялся этот акцент? Просто милая шутка?

– Откуда взялся? Акцент? Так, как я говорю? Но я так говорю.

– Да?

– Моя мать тоже танцовщица. Когда я родилась, она была в Нью-Йорке. Когда мне исполнилось четыре года, мы уехали в Буэнос-Айрес. – Она робко взглянула на меня. – Вам не нравится? Мой акцент? Он вас раздражает?

– Он ужасен.

– Я постараюсь, – покорно сказала она. – Всегда, когда я стараюсь, получается лучше. Но это трудно. Ведь я все время разговариваю с испанцами.

Мы были уже в центре города, проехали мимо места для гуляний, освещенного разноцветными лампочками. Я прочитал название улицы. Калле Мерида. Мы уже почти дома.

К этому времени я почти овладел своей злостью. Но мысль о Лене Снуд все еще не покидала меня. И я никогда ее не забуду. Перспектива поездки в Новый Орлеан действовала успокаивающе. Может быть, наконец-то с этим делом будет покончено. По крайней мере, я, вероятно, что-нибудь узнаю у мистера Бранда.

Но я еще не приехал в Новый Орлеан. Я все еще в Мексике. Мне все еще надо свести счеты с Холлидеем.

Мы вошли в отель «Реформа», чтобы воспользоваться телефоном. Вера анонимно позвонила в полицию и поехала ко мне на квартиру. Я пошел в кухню, чтобы приготовить что-нибудь выпить. Нам это было совершенно необходимо. Там же я нашел ветчину, брынзу и хлеб и наделал сандвичей. Мы ведь целый день ничего не ели.

Когда я вошел в гостиную, Вера причесывалась у каминного зеркала. Я подумал, как это странно: вот уже несколько раз за такое короткое время я в корне меняю свое мнение о ней. Сначала я считал ее очаровательной девушкой с птичьими мозгами, обожающей приключения. Потом она стала в моих глазах хитрой расчетливой сиреной. А теперь мне казалось совершенно естественным, что она находится у меня в доме и со шпильками в зубах причесывается перед моим зеркалом. Менее чем за день она сделалась неотъемлемой частью моей жизни. И как будто всегда так и было.

Мы уселись рядом на кушетке, ели сандвичи и запивали их вином. Мы почти не разговаривали, но мне приятно было ее присутствие, оно исключительно благотворно действовало на меня. Я за всю свою жизнь ни разу не встречал девушки, которая была бы столь экзотической и в то же время такой милой, уютной и приятной.

Когда я все допил, я посоветовал ей позвонить в аэропорт и заказать билет на завтрашний самолет. Пока она пыталась дозвониться, я тихонько выскользнул из комнаты. Мне очень хотелось, чтобы она не знала, что я пошел к Холлидею. Она была достаточно упряма, чтобы настоять на том, чтобы пойти вместе со мной, а на сей раз мне не хотелось, чтобы рядом со мной была женщина.

Калле Динамарка находилась всего в нескольких кварталах от меня. Я вышел на плаца Вашингтон. Во всех магазинах уже были спущены на ночь железные шторы. Я свернул на Динамарка и вскоре очутился перед домом Холлидея.

Я взглянул на окно квартиры номер три. За задернутыми наполовину занавесками виднелся свет. Значит, он дома. Может быть, и юноша тоже там. А, все равно. Я даже почти хотел, чтобы он был там.

Я не собирался предупреждать их о своем визите. Нажал звонок квартиры номер один, находившейся на первом этаже. Когда замок отщелкнулся, я быстро проскользнул в холл-модерн и пошел вверх по лестнице, прежде чем квартирант из номера один успел увидеть меня.

Я поднялся на второй этаж и пошел к двери, на которой была прибита дощечка с цифрой три. Я вытащил из кармана револьвер и держал его на уровне замочной скважины. Как я уже сказал, этот дом был построен в современном стиле модерн, с очень тонкими стенами. Я постоял немного, прислушиваясь к голосам изнутри. Но ничего не услышал.

Я нажал звонок.

К двери прошаркали чьи-то шаги. Я видел, как повернулась ручка двери. Я нацелил револьвер. Дверь открылась. На пороге стоял мексиканец, которого я никогда в жизни не видел. Это был полный мужчина средних лет. Он был в домашних туфлях и в роскошном ярком шелковом халате.

– Да? – спросил он по-английски. Потом увидел револьвер, и глаза его буквально полезли на лоб.

– Поднимите руки вверх и идите в комнату, – сказал я.

Его двойной подбородок задрожал. Он быстро поднял руки над головой и испуганно попятился в комнату.

– Что я сделал? – лепетал он. – Пожалуйста. Вы не имеете права. У меня есть документы. Пожалуйста.

Я вошел вслед за ним и ногой захлопнул дверь. Я снова увидел эту роскошную желтую мебель. Ваза с гвоздиками по-прежнему стояла на кофейном столике. Повсюду разложены чемоданы. Некоторые из них открыты.

На ковре лежала одежда, всякие безделушки и скомканные газеты.

Но Холлидея не было.

Я нацелил револьвер в мексиканца в красивом халате.

– Идите в спальню.

По его лицу струился пот. Рот был все еще открыт, но, по-видимому, он совершенно потерял дар речи. Неуклюже пробираясь между чемоданами, он подошел к двери в спальню и толкнул ее. Я шел за ним.

В спальне раздался пронзительный женский крик. Я вошел в спальню. На кровати, в которой я провел прошлую ночь, прислонившись к подушкам, сидела полная женщина. Она читала журнал. Сейчас он лежал у нее на коленях. С искаженным лицом она смотрела на меня из-за жирной спины мужа.

Здесь тоже было два дорожных сундука и несколько чемоданов. Одежда аккуратно разложена на другой кровати. Шкафы открыты.

– Что вы хотите? – совершенно неожиданно обрел он дар речи, и слова вдруг хлынули бурным потоком. – Деньги? Я дам деньги. Пожалуйста. Я отдам все, что имею. Только не трогайте жену. Пожалуйста, только не жену.

Все еще держа револьвер нацеленным на него, я прошел в ванную комнату, толкнул ногой двери и заглянул внутрь. Она была пуста.

Женщина хныкала. На ней был какой-то нелепый розовый чепчик, который съехал на один глаз. Они с мужем начали что-то лопотать по-испански. По-видимому, муж старался успокоить ее.

Я очутился в ужасно глупом положении.

– О'кей, – я кивнул на гостиную. – Пойдемте туда.

Все еще лепеча жене какие-то утешения, мужчина суетливой походкой перешел в гостиную. Я за ним. Я заглянул на кухню. Тоже пусто. Я сел на ручку одного из кресел и сказал:

– Когда вернется Холлидей?

Мексиканец заморгал.

– Холлидей?

– Мне нужен Холлидей. Я…

– Ох. – По его лицу расплылась улыбка надежды. – Это другой квартирант? Американец, который уехал сегодня утром?

Чемоданы и женщина в спальне… Все объясняется страшно просто.

– Он уехал, – говорил между тем мексиканец. – Я не знаю его имя. Но этот человек уехал сегодня утром. Несколько месяцев мы с женой искали меблированную квартиру. Наконец-то нашли ее. Я заплатил швейцару сто песо. Только сегодня после обеда мы въехали сюда. А теперь…

Не было никакого смысла продолжать эту сцену. Я понял, где я промахнулся. Я должен был предвидеть, что, поскольку я знал об этой квартире, Холлидей больше не мог в ней оставаться. Мне не нужно было никаких доказательств того, что мексиканец не врет. Невинность только что въехавшего в квартиру жильца была написана на обоих его дрожащих подбородках.

Я убрал револьвер в карман. Он не верил своим глазам. Руки все еще были подняты.

– Извините, – сказал я. – Передайте также мои извинения вашей жене.

Он отрыл было рот, но слова опять, должно быть, застряли.

– Вероятно, вы не знаете, куда он уехал?

Он энергично затряс головой.

– Советую вам отнестись к этой сцене с юмором. По крайней мере, теперь вам есть что рассказать своим друзьям.

Я ушел, а он, все еще не веря своему счастью, кричал:

– Мамочка, мамочка, все хорошо! Он искал американца, который уехал.

Грузные шаги потопали к спальне.

Я бегом сбежал с лестницы. Я не думал, чтобы он позвонил в полицию, но все-таки не следует рисковать. Я тихонько выскользнул на улицу. Меня охватило унылое чувство беспомощности. Где-то в темноте простиравшегося передо мной города сейчас находится Холлидей. Со своим очаровательным оруженосцем. Где-то. А где? Через восемь часов я отсюда уеду. Нет никаких шансов, разве только один из миллиона, что я найду сегодня Холлидея, если только он сам меня не найдет.

Со времени прошлой ночи колесо проделало полный оборот. Теперь я возвращался домой и страстно хотел, чтобы у моего дома меня поджидал светло-синий седан.

Но его там не было.

Меня снова мучительно преследовал образ Лены Снуд. Неужели она все еще лежит там, в темноте, на Богом забытом кургане? Или полиция уже приехала туда? Я бросил ее ради того, чтобы найти Холлидея.

И я его не нашел.

Я старался подбодрить себя мыслями о Новом Орлеане. Но в моем теперешнем мрачном настроении даже это казалось мне безнадежным. Конечно, я могу найти дядю Деборы. Но что я ему предложу? Единственно важная вещь – книга – исчезла. Я могу только принести ему известие о том, что его племянница умерла.

И предупредить его в отношении Холлидея.

Когда я поднимался по лестнице, мои мысли перенеслись к Вере, и мне как-то стало веселее. По крайней мере я хоть что-то приобрел в эти кошмарные дни смертельной гонки. И это что-то была Вера.

Я подошел к двери своей квартиры и достал из кармана ключ. Но тут я услышал голоса внутри. Мои нервы тотчас же откликнулись на опасность. Что же это, меня опять одурачили? Холлидей и юноша видели, как я вышел из квартиры и, воспользовавшись моим отсутствием, проскользнули к Вере? Я достал из кармана револьвер и подошел к дверям ближе. Говорила Вера. Я слышал звук ее голоса, но слов разобрать не мог.

Я осторожно вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Потом тихонько нажав ручку, я чуть приоткрыл дверь.

Теперь Верин голос был слышен совершенно отчетливо. Моей первой реакцией на это была радость. Она говорила по телефону. Не знаю почему, но всегда можно догадаться, что человек говорит по телефону.

Но радость моя исчезла. Вместо нее меня чуть не хватил удар. Потому что я услышат, как она говорила:

– Он мне ничего не сказал, но, по-моему, он пошел к вам на Динамарка.

Она засмеялась воркующим смешком.

– О, он буквально бесится. Он зол на вас за то, что вы убили Снуд. Но не волнуйтесь. Все будет о'кей. Во всяком случае он доверяет мне. Он едет в Новый Орлеан и берет меня с собой…

Глава 18

Пауза. Она слушает, что ей говорит на другом конце провода Холлидей. Я слышал, как колотилось мое сердце. Не знаю, как мне удалось сдержать себя и не ворваться в квартиру, чтобы застать ее на месте преступления.

– О'кей. Значит, обо всем договорились. До свидания, мистер Холлидей.

Она произнесла это имя с иронической торжественностью и захихикала.

Она положила трубку. Я слышал щелчок рычага.

Это был кульминационный момент сегодняшнего тяжелого дня заговоров и контрзаговоров.

Обнаружить, что Вера так чудовищно обманула меня, значит потерять все на свете. Я верил ей, она нравилась мне. Я почти влюбился в нее. Это, конечно, ужасно. Но еще более ужасно то, что она узнала теперь адрес мистера Бранда в Новом Орлеане. Поскольку я потерял детективный роман, моим преимуществом перед Холлидеем был адрес в Новом Орлеане.

Но, рассказав все Вере, я тем самым рассказал о нем Холлидею.

Теперь все зависит от того, как мне вести себя в ближайшие несколько минут. Я стоял у приоткрытой двери и думал. Конечно, мне остается только одно. Я отлично понимаю это. Мое преимущество заключается в том, что Вере неизвестно о том, что я узнал, что она является помощницей Холлидея. Если я потеряю это преимущество, значит, я проиграл.

Очень трудно будет держаться с ней так же, как было до сих пор. Я с радостью вцепился бы сейчас в ее гладкую белую шею и задушил ее.

Но все же надо приложить все усилия, чтобы она ничего не заметила.

Я на цыпочках немного спустился по лестнице и подождал минуты три. Затем, громко стуча ногами, вернулся к двери, вставил ключ и вошел в холл.

Из гостиной послышался голос Веры:

– Питер, это вы?

– Я.

Я вошел в гостиную. Она сидела на кушетке, курила сигарету, спокойная как статуя. При виде меня она встала. На лице – беспокойство, во всяком случае она пыталась изобразить его.

– Куда вы ушли? Я так испугалась. Куда вы ушли и почему не сказали?

Хотя во мне клокотала злоба, я все же смог держаться совершенно спокойно. Оказывается, это гораздо легче, чем я предполагал.

– Я ходил к Холлидею.

– Холлидею? Подвергались такой опасности? Вы пошли один?

– Его не было.

– Ушел куда-нибудь?

– Удрал. Там теперь новый жилец.

Губы растянулись в сочувственной, понимающей улыбке.

– О, бедняжка Питер. Вы совсем с ума сошли. Вы что, хотели драться с ним? Отомстить за Лену Снуд? Вам плохо сейчас?

– Конечно, плохо.

– Успокойтесь. Только держитесь подальше от опасности теперь, когда мы собираемся поехать в Новый Орлеан.

– Да, пожалуй, надо поостеречься. Заказали билет на самолет?

– Я как раз только что говорила по телефону перед тем, как вы пришли. Сначала я никак не могла дозвониться. Все занято, занято. Но теперь все о'кей. Я и ваш маршрут изменила. Сказала, что вы сделаете остановку в Новом Орлеане.

Она все предусмотрела. И потому, что был один миллионный шанс, что я могу услышать, как она разговаривала по телефону, она заранее придумала объяснение, которое должно было вполне удовлетворить меня.

– Отлично, – сказал я. – Как насчет того, чтобы выпить?

Она покачала головой.

– Лучше я пойду. Уже поздно. А мы так рано уезжаем завтра. Еще надо уложить вещи.

Она знала, где находится Холлидей. Вероятно, у них назначено свидание. Вот почему она уходит. Я подумал: а не проследить ли мне за ней? Но как? У нее машина. В такой поздний час вряд ли найдешь такси на тихой безлюдной калле Лондрс. Пока я проищу такси, ее и след простынет.

Тогда что же делать? Постараться задержать ее здесь на всю ночь? Конечно, можно было бы разыграть любовную сцену, но, пожалуй, это не пойдет. Совершенно очевидно, раз она едет в Новый Орлеан, ей надо уложить чемодан. Я тоже еще не подготовил чемодан. Если я сейчас, не собрав вещи, пойду к ней, чтобы провести у нее ночь, это может показаться ей подозрительным.

Пожалуй, мне придется ее отпустить. Это единственное, что я могу сделать. Интересно, что они теперь задумали с Холлидеем? Попытаются не пустить меня в Новый Орлеан? Не думаю. Потому что, насколько я могу судить из ее разговора по телефону, в ее планы безусловно входит моя поездка в Новый Орлеан. Вероятно, она будет сопровождать меня в качестве тюремной охраны. Я был почти уверен, что Холлидей тоже окажется в Новом Орлеане. Если только есть ночной самолет, он непременно полетит на нем.

Но поездка в Новый Орлеан не означает ликвидацию опасности. Наоборот, я снова попаду в самое пекло.

– Вы уверены, что не хотите выпить стаканчик на сон грядущий? – спросил я.

– Конечно, уверена. Я пойду. – Огромные глаза наблюдали за мной. – Сегодня, когда я уйду, вы будете скучать обо мне?

– Вы знаете, что буду.

– Я была такая хорошая сегодня. Нет?

– Nonpareil.

Она прикусила губу.

– А что такое nonpareil?

Этот трюк с «а что такое?…» был самой очаровательной ее выдумкой. Я понимал теперь, что это просто было разыгрывание тщательно продуманной роли.

– Отлично, – объяснил я, якобы принимая всерьез ее вопрос.

– О, Питер, я так рада. Конечно, глупо быть счастливой, потому что женатый человек будет по тебе скучать. Я знаю. Но это правда.

Она обняла меня и прильнула губами к моим губам. Поцелуй был горячий, убедительный. И перед моими глазами проплывала полная панорама ее обманов: сцена любовного обольщения, постепенное завоевание доверия, острожные наводящие вопросы, преследующие цель – вытянуть из меня по кусочку все, что я знаю. Мне хотелось повернуть ее и дать ей хороший пинок под зад. Вместо этого я поцеловал ее в ответ, потом перевел губы на ее щеки, на глаза.

Послышался легкий, воркующий смешок, тот самый, которым она только что смеялась, разговаривая по телефону с Холлидеем. Она вывернулась из моих объятий.

– Нет, Питер, я должна идти.

Она взяла меня за руку и повела к двери. Дойдя до двери, она небрежным тоном, как будто только что об этом вспомнила, сказала:

– Ах, да, револьвер. Я заберу его. Хорошо?

Она впервые так явно выдала себя.

Я улыбнулся.

– Нет, револьвер останется у меня.

Очевидно, она поняла, что допустила ошибку, потому что моментально согласилась со мной.

– Да, да, так гораздо лучше. Конечно. Ну… – Она нежно ласкала мое ухо. – Спокойной ночи, Питер. Встретимся в аэропорту завтра утром в шесть тридцать.

– Спокойной ночи, Вера.

– Спокойной ночи. И не беспокойтесь, и гоните прочь всякие жуткие мысли о Лене. Обещаете?

– Обещаю.

Она ушла. Я закрыл за ней дверь. На двери была цепочка. Раньше я никогда не пользовался ею. Теперь я наложил ее.

Я поспешил к окну. Вот она выбежала из подъезда, прыгнула в машину и уехала.

Я пошел на кухню что-нибудь выпить. Теперь, когда я остался один, во мне с новой силой вспыхнула злоба. Когда я наливал ром, руки мои дрожали. Я взял с собой стакан в гостиную. Мне ведь надо еще уложиться. Правда, у меня не так уж много вещей, только то, что я брал в Юкатан, да еще один большой чемодан. Большую часть вещей я отослал с Айрис.

Я опустился на кушетку и постарался придумать наилучший выход из создавшейся ситуации. До событий последнего часа мой визит к мистеру Бранду представлялся мне ничем иным, как простой формальностью. А теперь приобретал исключительную важность. Мне необходимо повидаться с ним и предупредить его до того, как там появится Холлидей.

И медленно, по мере того, как вино согревало меня, я приходил к убеждению, что Вера опять может сыграть роль моей помощницы. Она повезет меня в Новый Орлеан в качестве своего узника. Но я, в свою очередь, смогу использовать ее в качестве заложника. Все это дело превратилось в фантастическую игру в кошки-мышки.

И моя задача сделать из Веры мышку.

Я уложил свои веши, побрился, чтобы у меня завтра утром было больше свободного времени. Потом освободил шкафчик, висящий в ванной комнате, и уложил все в юкатанский габардиновый саквояж. У агента по найму домов есть ключ от моей квартиры. Нет необходимости заносить свой портье. Я положил его в конверт, который оставил на столе в холле.

Было еще не поздно, всего одиннадцать часов. Но мне завтра рано вставать. Пожалуй, лучше лечь отдохнуть. Я разделся, поставил будильник на пять пятнадцать и забрался в постель.

Стоявшая напротив кровать Айрис была сейчас какая-то унылая и холодная. Айрис, Нью-Йорк казались мне сейчас такими далекими…

«И гоните прочь всякие жуткие мысли о Лене».

Так сказала Вера. Она сказала это перед тем, как пойти к убийце Лены. Я раздавил окурок в пепельнице. С каким удовольствием я раздавил бы его о Верино лицо!

Я выключил свет, но спать мне не хотелось. Я лежал в темноте, и мои мысли кружились и кружились, как зубчатое колесо. Вера – владелица огромного дома. Она богата. Персона с положением. Холлидей мог нанять себе сколько угодно юношей. Таких юношей в Мексике можно нанимать по гривеннику за дюжину. Но как ему удалось нанять Веру? А может быть, он ее и не нанимал? Может быть, она полноправный партнер?

Но кто бы она ни была, теперь мне ее роль абсолютно ясна. Холлидей применял в отношении меня два метода одновременно – прямой и косвенный. Вера – косвенный, самый обыкновенный древний метод Далилы.

Но она все время являлась и прямым методом тоже. Ей было поручено забрать меня на кладбище и привезти в Лос Ремедиос, где меня ожидал юноша в своем светло-синем седане.

Но в ее стремлении добиться моего доверия ей частенько приходилось довольно тяжко. У нее бывали весьма неприятный моменты. Например, когда она откликнулась на мой телефонный звонок и тем самым окончательно рассеяла все мои подозрения в отношении ее. Это чуть не разрушило их план похищения Лены в Ксошимилко.

Конечно, чуть не разрушило. С самого начала их совместная работа была отлично организована. И они узнали у меня все, что им нужно было узнать.

Или нет?

Интересно, зачем они завлекли меня на Кикилко в тот вечер? Я теперь отлично понимаю, почему они заставили Лену Снуд вызвать и Веру тоже. Они сделали вид, что Вере тоже угрожает опасность, и этим самым укрепили мое доверие к ней. Но все-таки, зачем им понадобился я?

Я был почти уверен, что они все время считали, что я не простой турист, который случайно впутался в их темные дела. Для них я был соучастником Деборы Бранд, который разыгрывает из себя святую невинность. Весьма возможно, они думали, что мне известен адрес Бранда, и надеялись, что, когда схватят меня, они выжмут его из меня.

И это все, что они от меня хотели? Только адрес Бранда? Когда Холлидей убил Дебору и украл ее сумочку, вероятно, он нашел в ней билет на самолет в Новый Орлеан. А если так, то ему давно было известно, куда она направлялась. Вряд ли можно предположить, что они хотели похитить меня только для того, чтобы узнать номер дома мистера Бранда, ведь его легко можно найти в любой телефонной книге Нового Орлеана.

Вероятно, одного детективного романа с заключенным в нем сообщением и адреса было недостаточно для расшифровки секрета такой огромной важности, каким он, по всей вероятности, является. Вероятно, есть еще что-нибудь, чего им не хватает и что, по их мнению, дала мне Дебора. И может быть, это самая важная вещь из всего остального.

Я долго обдумывал эту мою новую идею, пока наконец не задремал и не уснул.

Меня мучили ужасные сновидения. За мной гнались женщины: Вера Гарсиа, Лена Снуд и Дебора Бранд. Дебора Бранд – привидение. Лена Снуд – труп.

А Вера? Вера – ацтекская змея с перьями и красивым женским лицом.