Текст книги "Танцующие тени"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
19
Он раскрыл ей объятия – и она бросилась ему на грудь. Не задумываясь. Едва ли понимая, что делает. С одной мыслью, с одним желанием – хоть на миг растопить ледяной холод, сковавший ее сердце после исчезновения матери.
Ночь она провела в материнском доме, а на рассвете отправилась в лесную хижину, подгоняемая отчаянной надеждой найти какой-то ключ к разгадке. Но не нашла ничего. В хижине все было как обычно: чисто, прибрано, посуда вымыта, постель заправлена. Ни спрятанных записок, ни условных знаков. Ничего.
На обратном пути Саманта то и дело косилась в зеркало заднего вида – не следят ли за ней. Она понимала, что домой ехать опасно, – но иначе как мать ее найдет? Ведь у нее даже сотового нет теперь! Все тело ныло от усталости, в голове стоял туман. Добравшись до дома, Сэм рухнула в кресло у телефона и приготовилась ждать. Но через пять минут она уже спала тяжелым сном смертельно измученного человека.
Шум автомобиля прервал ее безрадостные грезы, Саманта выскочила на крыльцо, уверенная, что сейчас увидит мать…
А увидела – его.
Маклин вышел из машины и знакомой небрежной походкой направился к крыльцу. Стройный, подтянутый, полный сдержанной силы. Как всегда, абсолютно уверенный в себе. Боже, как недоставало ей сейчас такой уверенности!
Его номер она набрала в минуту отчаяния, была почти уверена, что он не перезвонит, и, разумеется, не предполагала, что увидит его у себя на пороге! Однако, увидав, испытала громадное облегчение – и еще какое-то чувство, которому не могла (или, быть может, не решалась) подобрать название.
– Я и на работу вам звонила, – призналась она. Он нахмурился:
– С кем вы разговаривали?
– Не знаю. С каким-то мужчиной. Попросила передать вам, чтобы вы позвонили Сэм. Вряд ли он знает, кто такая Сэм…
И тут Саманта вспомнила, что оба звонка сделала из дома матери. Как же агент Маклин догадался, что звонила она? Почему бросился ей на помощь? А может, на самом деле он приехал в Горячие Ключи, чтобы выследить мать?
Сэм поспешно высвободилась из его объятий. Ощущение тепла сразу исчезло, и порыв свежего утреннего ветра заставил ее вздрогнуть. «Маклин – не друг, – напомнила она себе. – Он чужой. Ему, как и семье Мерритта, что-то от меня нужно».
Наступило неловкое молчание. Оба не знали, что сказать, и все же Саманта ясно ощущала: неправда, они не чужие друг другу. Тот краткий поцелуй у лифта подарил им мгновение близости, которое не бледнело со временем – напротив, в воспоминаниях становилось ярче и глубже, приобретало все более четкие очертания. Не позволяло о себе забыть.
Напрасно Саманта убеждала себя, что ничего особенного в том поцелуе не было. Что она была измучена и перепугана, а потому, мол, и навоображала себе невесть чего. Неправда! Сердце знало лучше: между ней и Маклином произошло нечто особенное, нечто удивительное… и, что бы это ни было, сейчас оно продолжалось.
Боже, как она устала! Устала бродить ощупью в чуждом и опасном мире, устала разрываться между собственными противоречивыми чувствами – подозрениями, страхом, влечением. Устала от роли беспомощной жертвы.
– Расскажите мне, что случилось, – мягко предложил Нейт.
Саманта открыла дверь, жестом пригласив его войти. Ей нужно было кому-то довериться. В последние дни каждый, с кем она имела дело, твердил, что никому, кроме него, доверять нельзя. Но все-таки Маклин – агент ФБР. Служитель закона. А кроме того, что бы ни говорил о нем Ник, Саманта чувствовала, что Нейт Маклин – человек порядочный. Что он ей не лжет и не желает ей зла.
– Не угостите чашечкой кофе?
Сэм кивнула. Ей самой кофе тоже не помешает. Может, даже поможет привести в порядок растрепанные чувства.
Вместе они вошли на кухню.
– Если хотите, я приготовлю сам, – предложил Маклин, указав взглядом на ее забинтованную руку.
– Ничего страшного, – ответила она. – Всего несколько швов.
– Не беспокоит?
– Беспокоит меня многое, но рука – в последнюю очередь.
– А что же в первую?
– Мать.
– Простите, – сокрушенно проговорил Нейт. – Мне следовало сообразить…
– Как вы могли сообразить? Вы ведь меня совсем не знаете, – резче, чем собиралась, ответила Саманта.
Она злилась на себя – за собственную беспомощность, за необходимость просить помощи у этого человека, который ненавидит ее брата. И еще сильнее – за то, что ее по-прежнему к нему влечет.
– И все же позвольте мне приготовить кофе, – снова предложил он.
– Не надо, я сама. Я знаю, где что лежит, – ответила Сэм. Она чувствовала, что не может сидеть без дела, что должна чем-то занять руки – иначе сойдет с ума.
Медленными, осторожными движениями, стараясь не задеть Маклина локтем или плечом, Саманта засыпала кофе в кофейник и наполнила его водой. Ей было трудно дышать: казалось, воздух на кухне сгустился от подавленных чувств и невысказанных ожиданий.
По-прежнему не глядя на него, она достала из буфета две чашки, а из холодильника – молоко.
Наконец все-таки настало время повернуться. Маклин стоял в небрежной позе, опираясь о стену, и спокойно следил глазами за хозяйкой дома – ждал, когда она осмелится взглянуть ему в лицо, когда признает, что нуждается в нем. Интересно, он хоть когда-нибудь садится? Мощная энергия, не позволяющая усидеть на месте, странным образом сочеталась в этом человеке с терпеливостью. Казалось, он готов стоять и ждать целую вечность…
Это-то ее и пугало.
Долгие годы работы в ФБР научили Маклина добродетели терпения, но теперь ему понадобилась вся сила, чтобы молча следить за тем, как измученная Саманта, едва не падая с ног от усталости, готовит кофе. Маклин понимал: нельзя на нее давить. Сейчас она, словно пугливое животное, насторожена и никому не верит. Он поможет ей, но только когда она признает, что нуждается в помощи, – не раньше и не позже.
Маклину не раз случалось видеть людей, загнанных в угол; он понимал, что Саманта вот-вот сломается, и знал, что нельзя доводить ее до срыва. И так слишком много охотников гонятся за ней по пятам; он должен стать для нее не преследователем, а спасителем.
Но стоило Маклину подумать об этом, в глаза ему бросилась повязка у нее на руке – жестокое напоминание о том, что в прошлый раз уберечь ее он не смог…
– Пахнет очень аппетитно, – заметил он, когда кофе закипел.
Саманта промолчала. Маклин хотел спросить, что же случилось с ее матерью, но вовремя остановил себя. Пусть расскажет сама, когда будет готова.
Вместо этого он огляделся вокруг. Опытному глазу домашняя обстановка может многое рассказать о хозяевах; вот и сейчас Нейт с первого взгляда понял, что хозяйка этого дома не гоняется за модой, что у нее прекрасный вкус и склонность к старомодному уюту. В холле он заметил несколько картин современных западных художников; кухня – просторная, с каменным очагом во всю стену, сковородками на гвоздях и индейским орнаментом на керамическом полу – дышала тишиной и покоем.
Гордо поводя пушистым хвостом, на кухню вошла кошка. Маклин присел и протянул к ней руку.
– Это Сарси, – представила свою любимицу Саманта. – Осторожно, она не любит чужих.
Нейт молчал и не двигался, рука его застыла в воздухе. Он любил животных, и они платили ему тем же – возможно, потому, что Нейт никогда не давил на них и не навязывал им свою волю. Вот и теперь этот прием сработал: несколько секунд спустя Сарси замурлыкала и потерлась головой о его вытянутую руку.
Саманта удивилась, а затем, кажется, задумалась.
«Может быть, эта тактика работает и с людьми?» – спросил себя Нейт.
Сэм поставила на стол две внушительных размеров кофейные чашки и доверху наполнила каждую ароматным напитком.
– Молоко, сливки, сахар?
– Спасибо, ничего не надо.
Он взял чашку и присел на табурет у стола. Саманта села напротив. Кофе она не отхлебывала потихоньку, а пила крупными, уверенными глотками. И тоже не стала ни разбавлять его молоком, ни подслащивать сахаром. Почему-то это ему очень понравилось.
– Расскажите, что случилось с вашей матерью, – мягко попросил он.
– Я не знаю, – покачала головой Саманта. – Не знаю даже, случилось ли что-то вообще! Она оставила мне записку, просила не волноваться…
– Но вы волнуетесь? – негромко заключил Нейт.
– Она умоляла меня приехать как можно скорее. Говорила, что должна рассказать мне что-то важное. И вдруг ни с того ни с сего срывается с места… Бессмыслица какая-то!
– Можно мне посмотреть записку?
Заметив, что она колеблется, Нейт добавил:
– Вы же знаете, я вам не враг.
– Знаю. Вы просто хотите мне помочь… а заодно уничтожить моего брата, – горько усмехнулась она.
– Только если он виновен, – неожиданно для самого себя сказал Нейт.
Почувствовав, что недопустимо расслабился, он тут же поправил себя:
– Не позволяйте семье Мерритта влиять на вас. Они вам уж точно не друзья.
Не стоило этого говорить! Саманта тут же замкнулась в себе, лицо ее застыло, погас свет в глазах – словно кто-то задернул штору. Увы, тактичностью Нейт никогда не отличался – и теперь очень об этом жалел.
– Так что же, покажете записку? – напомнил он, помолчав.
Несколько мгновений она колебалась, затем покорно пожала плечами:
– Сейчас принесу.
Она вышла из кухни, и Нейт напомнил себе, что идти следом не стоит. Сейчас главное – не давить на нее.
Получив записку, Нейт сперва пробежал ее глазами, затем прочел еще раз, более внимательно. Но что он мог сказать? Пэтси Кэрролл, известная также как Трейси Эдвардс Мерритта, для него – незнакомка. Если уж родная дочь ничего не поняла из этой записки, что может понять чужой человек?
– Вы сказали, ничего необычного здесь нет. Она всегда называет вас Самантой?
– Да, – вздохнула Сэм. – Я перечитала записку, наверное, раз двадцать. Ничего такого нет.
– Она здесь упоминает какого-то друга. Не знаете, кто бы это мог быть?
– Нет, – тихо ответила Сэм. – У нее есть приятельницы, но никаких близких друзей я не знаю. По-моему, единственным ее настоящим другом был мой отец. Раньше я думала, что она одиночка по натуре, но теперь понимаю – должно быть, она боялась, что ее тайна раскроется.
– А родные?
Что-то блеснуло в глазах Саманты. Воспоминание? Внезапная догадка?
– Нет, никого нет, – ответила она.
Нейт понял, что Саманта умалчивает о сестре матери, и ему стало грустно, что она все еще не доверяет ему. Он еще раз проглядел записку.
– В полицию вы, конечно, не обращались?
– Нет. Мама пишет, что пока не готова ни с кем говорить. А если я пойду в полицию, придется рассказать все. – Она смело встретила его испытующий взгляд. Нейт пожал плечами и глотнул еще кофе.
– Вам все равно не удастся сохранить эту историю в тайне. Слишком много людей уже знают правду.
– Понимаю, – с безнадежностью в голосе ответила она. – Но я не хочу, чтобы мама страдала из-за меня.
Нейт молчал, не спуская с нее внимательных глаз.
– Она уже из-за меня пострадала, верно? – прервала молчание Саманта. – Если бы я не отправилась в Бостон…
– Случилось бы то же самое, – мягко возразил он. – Люди которые приходили к вам в галерею, звонили отсюда Мерритте, и мы зафиксировали звонок. Так что мы знали, что у Пола есть дочь. И рано или поздно вас бы нашли… и мы, и те, кто пытался вас убить.
– Но зачем?!
– Я думаю у вашей матери есть информация, которая нужна и им, и нам.
– Что она может знать? Бога ради, она рассталась с Полом тридцать лет назад! – умоляюще воскликнула Саманта.
– Некоторые дела не имеют срока давности.
И Нейт снова отхлебнул ароматный горячий напиток. Кофе был первого сорта и прекрасно приготовлен, и Нейт поймал себя на том, что ему все больше нравится и этот уютный дом, и его хозяйка. А если уж говорить честно, хозяйка – не просто нравится…
«Держи себя в руках! – мысленно приказал он себе. – Как бы тебе ни хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней – не делай этого! Помнишь, чем это кончилось тогда, в больнице?»
Саманта, казалось, о чем-то задумалась. В глазах ее появился мечтательный туман, и Нейт спросил себя, не вспоминает ли она сейчас о том же самом?
Но она резко тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Как вы думаете, ее похитили? – Эти слова вернули Нейта к реальности. – Мама не могла просто взять и уехать! Я же ее знаю! – Она вдруг замолчала. – Точнее, всегда думала, что знаю…
В Нейте боролись противоположные чувства. Он был готов бросить все силы на поиски Пэтси Кэрролл, чтобы выяснить, что же знает эта женщина о клане Мерритта. Но ему было страшно, что продолжение расследования разорвет хрупкие незримые нити, уже успевшие связать его с Самантой…
Двадцать лет ты мечтал отомстить! Опомнись, Маклин, не можешь же ты сейчас все бросить!
Перед глазами встало залитое кровью лицо матери – но странно, вместо привычной ненависти это видение вызвало прилив страха. Он понял, что то же может случиться и с Самантой. До сих пор Нейт видел в ней лишь орудие для достижения своей цели. А на самом деле она – невинная жертва, такая же, как его мать. И не использовать ее он должен, а защитить.
И все же попробуй ее разговорить. Задавай вопросы. Выясни все, что она знает. И держи в узде свои желания!
— Как вы узнали о своем родстве с Мерриттой? – мягко спросил Нейт. Хороший следователь всегда начинает допрос с таких вот общих вопросов: они помогают сложить из разрозненных осколков цельную картину происшедшего.
Саманта подозрительно взглянула на него, затем пожала плечами.
– Это случилось на прошлой неделе. Двое мужчин явились ко мне в галерею. Показали семейную фотографию: мы с Ником маленькие, мама и… Пол Мерритта. Сказали, что он умирает и хочет меня видеть.
Нейт наклонился к ней.
– А до того вы ни о чем не подозревали?
– Нет, – твердо ответила Саманта. – Никогда и тени сомнения не было, что Дэвид Кэрролл – мой родной отец.
– Вы поговорили с матерью? Что она вам рассказала?
Сэм подняла на него глаза – глубокие синие озера, полные боли. Острое сострадание клещами сжало сердце Нейта, и на миг он почуствовал себя последним негодяем – но тут же отбросил сомнения. Он не сможет ей помочь, если не будет знать всего.
– Уйти из «семьи» и остаться в живых – редкая удача, – медленно произнес он. – Невероятно редкая.
Что-что, а дурой Саманта не была: по ее лицу Нейт угадал, что она сразу поняла, о чем он.
– Но… может быть, они ее просто не нашли? Или вообще не искали? – пробормотала она, явно не веря собственным словам.
Нейт промолчал, и Сэм слабо улыбнулась.
– Я, должно быть, говорю глупости?
От ее улыбки у Нейта снова сжалось сердце. Но он понимал, что щадить ее нельзя. Необходимо сказать правду: пока Саманта не знает, что ей грозит, она не может защищаться.
– Поверьте, если мафия кого-то ищет, то всегда находит. У клана Мерритта везде свои люди.
«И в бостонской полиции, – мысленно добавил он. – И, возможно, даже в ФБР».
– Я ни на минуту не верю, что старик искал вас тридцать лет и нашел лишь за несколько дней до смерти. Таких совпадений не бывает.
– Значит, вы думаете, маму похитил кто-то из «семьи»?
– Не знаю, – признался он.
– Но зачем? Кому она может повредить теперь, когда Пол Мерритта умер?
– Думаю, ее тайна касалась не его одного. Возможно, Мерритта защищал ее, пока был жив. Теперь он мертв, и у вашего врага развязаны руки. Держу пари, этот человек – кто бы это ни был – на все готов, чтобы тайна не вышла на свет. Но есть и еще один мотив: желание избавиться от претендентов на наследство. Насколько я понимаю, ваша мать так и не развелась с Мерриттой, значит, теперь она – его вдова и может претендовать на свою долю. Очередное осложнение. А эти люди осложнений не любят.
Саманта, слушая его, все сильнее бледнела.
– Ваша мать не смогла бы скрыться от «семьи» без посторонней помощи, – продолжал Нейт. – И здесь встает следующий вопрос: ваш отец. О Дэвиде Кэрролле нам ничего выяснить не удалось. Абсолютно. Как будто до женитьбы на вашей матери у него вовсе не было прошлого. – Он вгляделся в ее лицо. – Вы знаете его друзей? Родственников? Может быть, к ним ваша мать сейчас обратилась за помощью?
Сэм медленно покачала головой.
– Родных у него не было, и друзей тоже. Никого не было, кроме мамы и меня.
– Вы знаете, где он родился? Где рос?
– Он потерял родителей, когда был еще ребенком, – ответила она. – Вырос в католическом приюте. Потом завербовался в армию. – И, помолчав, добавила: – Он умер два года назад.
– Вам известно, где ваша мать хранит важные документы? У нее есть депозитный сейф в банке?
Затаив дыхание, Нейт ожидал ответа.
– Вы имеете в виду, где можно спрятать компромат?
– Да.
– У нас есть депозитный сейф, где хранятся документы. Но я не раз их просматривала. Ничего такого там нет.
– А какое-нибудь другое место? – едва сдерживая нетерпение, спросил Нейт.
– Не знаю. Просто не представляю, – ответила Саманта.
Однако в глазах ее мелькнуло сомнение, и Нейт понял: она снова чего-то недоговаривает.
– Подумайте об этом.
– Хорошо, подумаю.
– Саманта, это очень важно!
– Для меня? Или для вас?
Черт побери! Всякий раз, когда кажется, что она наконец решилась ему довериться, эта женщина дает задний ход!
– Для нас обоих, – резко ответил он. – Эта информация может спасти жизнь вам и вашей матери.
– А вам это зачем? Чтобы раскрыть дело и получить повышение?
– Черт возьми! – взорвался Нейт. – Да вы знаете, что официально я сейчас в отпуске? И если шеф узнает, чем я занимаюсь, мне крупно влетит!
– Тогда зачем?
– Чтобы защитить вас, – просто ответил он.
Сэм наклонила голову, недоверчиво изучая его лицо.
– Точно не хотите сделать признание? – насмешливо поинтересовалась она.
Несколько мгновений Нейт колебался. Рассказать обо всем? Но это напугает ее до полусмерти. И он выбрал компромиссный вариант.
– Не стану лгать, – ответил он, – я бы многое отдал, чтобы засадить клан Мерритта за решетку. Я знаю этих людей, знаю, кто они и что делают. Убивают, торгуют наркотиками, заманивают наивных юнцов и превращают их в таких же негодяев, как они сами. Этим тварям нет места на земле, и я не буду спокоен, пока все они не окажутся там, где не смогут больше никому навредить.
– Но почему? Почему для вас это так важно?
– Сейчас – потому что они угрожают вам. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.
– И только?
– Не только, – глядя ей в глаза, ответил Нейт. – Но это – главное.
20
Боже, как хочется ему довериться! Как тянет поверить, что он именно такой, каким кажется!
И все же сомнения не оставляли Саманту. Она взглянула Нейту в глаза.
– Ник говорил мне, что вы много лет преследуете семью Мерритта. Что для вас это – дело жизни.
– Пол Мерритта бесчисленное множество раз выскальзывал у нас из рук, – медленно, словно взвешивая каждое слово, ответил Нейт. – Как только дело доходило до суда, свидетели отказывались от своих показаний или умирали загадочной смертью. Агенты под прикрытием исчезали бесследно. И вот теперь, кажется, у нас появился шанс. Для меня это очень много значит.
– Но Ник считает, что у вас какая-то личная ненависть к семье. И мне теперь тоже так кажется. Почему?
– Такое случается, – глядя в сторону, ответил Нейт. – Когда долго работаешь над каким-то делом…
– Но сейчас вы в отпуске!
– Верно.
– И приехали сюда, потому что беспокоились обо мне?
– Да.
– А не для того, чтобы встретиться с моей матерью?
– В первую очередь я думал о вас. Но лгать не стану: мне очень хотелось бы узнать, какую тайну скрывает ваша мать
– Должно быть, это и называется «скрыть жало правды под покровом лжи»? – язвительно усмехнулась Саманта.
– Как вы сказали? Я запомню.
– Это не ответ.
– Иного ответа я вам дать не могу, – серьезно ответил Нейт. – Да, я ненавижу семью Мерритта. Потому что они преступники, потому что причиняют неисчислимое зло невинным людям. Вот и все.
– Понимаю, – задумчиво произнесла Саманта. Нейт говорил с искренним жаром, и ему хотелось верить. – Но за что вы так ненавидите Ника?
– Потому что уверен: все эти годы он отмывает деньги мафии.
– Но почему вы в этом уверены? Вы же сами говорили, что у вас нет доказательств?
– Он твердил, что не желает иметь с отцом ничего общего, однако регулярно с ним встречался, причем порой в самых неожиданных местах – очевидно, чтобы избежать слежки.
– Что ж тут удивительного? Ведь они все-таки отец и сын! А тайком встречались, чтобы избежать огласки и сплетен.
– Кредит на свой бизнес он взял в банке, ведущем финансовые дела Мерритты.
– И что с того? Он обратился в банк, который хорошо знал, только и всего.
– У его фирмы есть представительство в Швейцарии.
– Господи, да таких фирм сотни! И что же, по-вашему, все они связаны с мафией? Ник рассказывал, что ведет торговлю чуть ли не со всем светом. И виноваты в этом вы!
Нейт поднял брови.
– Вот как?
– Ну конечно! Он жаловался, что вы досаждаете ему бесконечными проверками, распугиваете клиентов…
– Если бы он был честным бизнесменом… – пожал плечами Нейт.
У Саманты упало сердце. Похоже, переубедить Нейта невозможно: он твердо уверен в виновности Ника и любые факты готов истолковать ему во вред.
– Простите, – мягко проговорил Нейт. – Вы ведь хотели услышать откровенный ответ.
– Мне кажется, вы и сейчас не совсем откровенны, – проговорила Сэм.
– Стараюсь, как могу, – просто ответил он.
Этому Саманта поверила. Он действительно откровенен с ней настолько, насколько может – как и она с ним. Оба они чувствуют, что кое-чего говорить не стоит.
Саманта решила сменить тему:
– Вы выросли в Бостоне?
Нейт кивнул.
– У вас есть родные?
– Нет, – внезапно помрачнев, ответил он.
– И женаты никогда не были?
– Был, – коротко ответил Нейт.
Сердце Сэм пропустило такт. Но он сказал «был» – значит, сейчас не женат…
– А дети у вас есть?
– Нет, – сухо ответил он. – У жены был выкидыш, потом врачи сказали, что детей больше не будет. А через несколько лет она умерла.
По его сузившимся глазам и плотно сжатым губам Саманта поняла, что о жене больше расспрашивать не стоит.
– Чем занимались ваши родители? – попробовала она зайти с другой стороны. – Что они были за люди?
– Отца я никогда не знал. А мать погибла, когда ябыл еще ребенком.
– Как же вы…
Нейт пожал плечами:
– Я рос в приемных семьях. Хорошо учился в школе и получил стипендию во второразрядном колледже. Вот так и выбился в люди.
Сэм вздрогнула. Судьба сирот, переходящих из одной приемной семьи в другую, всегда представлялась ей чем-то вроде страшной сказки.
Взгляды их встретились – и оба вновь ощутили напряжение чувственности, окутывающее их незримой паутиной, все сильнее притягивающее друг к другу…
Словно завороженный, Нейт протянул к ней руку… и тут же, словно обжегшись, отдернул.
«О чем ты только думаешь! – мысленно обругала себя Сэм. – У тебя пропала мать, за тобой охотятся убийцы, а ты, словно девчонка-школьница, млеешь при одном взгляде на этого чужого человека…»
Нейт вдруг поднялся, резким движением разорвав связывающие их невидимые нити.
– Вернемся к вашей матери. У нее есть сотовый телефон?
– Есть. Он не отвечает.
– Как вы считаете, если бы она уехала по доброй воле – позвонила бы вам?
– Может быть, она думает, что одной записки достаточно, – без особой уверенности в голосе ответила Саманта.
– Расскажите мне о ней.
Сэм снова подозрительно взглянула на него. Она прекрасно понимала, что Маклин может использовать полученные сведения против нее. Или против Ника. Но, с другой стороны, сведения о ее матери он все равно добудет – не тем, так другим способом.
– Она всегда была замкнутой и немногословной. Я думала, она по натуре человек скрытный.
– А теперь сомневаетесь?
– Теперь не знаю, – вздохнула она. – Может быть, она избегала общества и задушевных разговоров, потому что боялась сболтнуть лишнее.
– Дедушки и бабушки у вас нет?
Сэм покачала головой:
– Нет. Мама всегда говорила, что потеряла родителей в детстве.
Нейт покачал головой.
– Вам не казалось странным, что они оба – сироты?
– Нет, я всегда думала, что поэтому они и сблизились. Оба рано остались одни, и это… Но теперь я просто не знаю, чему верить!
– Нелегко вам сейчас приходится, – мягко заметил он.
– Это еще мягко сказано! Я чувствую себя ребенком, заблудившимся в лесу. Ни дорог, ни тропинок. Куда идти? Тридцать пять лет я не сомневалась, что знаю о родителях все, что положено знать, – а теперь вижу, что не знаю ничего!
Саманта подняла глаза, и Нейт прочел в ее взгляде сострадание. Она, несомненно, плохо представляла себе, что значит быть сиротой: мучительное чувство растерянности и неуверенности в завтрашнем дне он познал намного раньше ее и теперь всей душой сочувствовал ей.
– Если хотите, я могу обратиться в местную полицию, – предложил Нейт. – Скажу, что ваша мать исчезла, ничего больше.
– Но вы же здесь неофициально.
– Все равно я служу в ФБР, так что, думаю, мне окажут любезность.
– А вашему начальству не сообщат?
Нейт пожал плечами:
– Все может быть.
– Но вы ничего им не расскажете?
– Пока – нет. Но если до завтрашнего дня о вашей матери не будет никаких известий, нам придется рассказать все.
– Это ее убьет, – обессиленно прошептала Саманта. Нейт промолчал, только протянул к ней руку – и на этот раз не отдернул на полпути. Его сильные теплые пальцы сплелись с ее пальцами. Другой рукой он осторожно провел по щеке, и от его прикосновений кожа у Саманты вспыхнула огнем.
В следующее мгновение Нейт наклонился и накрыл ее губы своими – так осторожно, так нежно, что Сэм сразу забыла обо всех своих подозрениях. Она ответила ему страстно и самозабвенно, словно впитывая его силу; с каждым мгновением таял ледяной холод в ее сердце, прочь уходили тревога и страх.
Поцелуй становился все глубже, и все усиливался охвативший их жар. Саманта вся дрожала – и чувствовала, что Нейт тоже дрожит.
«Что со мной? — смятенно спрашивала она себя. – Я таю… или нет, горю!»
А тем временем губы Нейта, скользнув по ее шее, вернулись к ее губам и завладели ими с яростной нежностью – несочетаемые слова, но к этому поцелую они подходили как нельзя лучше. Несочетаемыми казались Сэм и охватившие их чувства: отчаянная жажда мешалась в них с осторожностью, грубая страсть – с нежностью, самозабвенное желание – с остатками страха и подозрений. Но самое удивительное – эта безумная смесь и разжигала в ней пламя.
Нейт давно уже сдался. Он по-прежнему не знал, что произошло тридцать четыре года назад, что за сделку заключила Трейси Мерритта с мужем – не знал и, сказать по совести, не желал знать.
Не все ли равно? Сейчас важно одно: Саманта Кэрролл тает в его объятиях, и в глазах у нее – желание. Она хочет его. Жаждет его. Он уж и забыл, каково это – ощущать себя желанным!
Но вот в глазах ее мелькнул страх, и Нейт угадал ее мысли. Саманта боится многого, в том числе – и его самого. Опасается, что его ласки – лишь хитрый способ склонить ее к сотрудничеству. Этот страх он угадывал в ее движениях, в опущенных ресницах, в том, как она отвечала на его поцелуи. Он видел: Саманта хватается за него, словно утопающий за соломинку. Отдаваясь ему, она надеется забыться, хоть на краткий миг избавиться от сковавшего душу страха
И все-таки никогда прежде он не встречал столь отважной женщины! Невинная жертва, брошенная на растерзание в волчью яму, она не сломалась, не потеряла голову – нет, она, как может, борется за жизнь.
Нейт оторвался от ее губ и положил руку ей на плечо. В глубине души он опасался, что Саманта отстранится – как отстранилась тогда, в больнице. Там их тянуло друг к другу с той же неодолимой силой, но, кроме влечения, в горячем воздухе между ними вибрировали и иные флюиды. Напряжение. Гнев. Саманта была уверена: ему что-то от нее нужно.
Бог свидетель, так оно и есть! Только нужно ему не свидетельство против клана Мерритта. Нет, нечто неизмеримо более важное…
Взгляды их встретились – и неизъяснимое сверкнуло меж ними, словно удар молнии.
Она была прекрасна. Прекрасна своим мужеством, отвагой, искренностью. Готовностью принимать жизнь во всех ее проявлениях. Нейт восхищался ею… Нет, не просто восхищался. Его чувства к Саманте были намного сильнее, ярче, интимнее…
И опаснее.
И все же он не убрал руку с ее плеча. Напротив, пальцы его, словно обретя собственную волю, двинулись к затылку, зарылись в густые темные волосы, и Саманта, блаженно прикрыв глаза, запрокинула голову навстречу его руке.
Нейт не обманывал себя. Он ей безразличен. Когда женщина испугана, смертельно устала и ищет защиты, любой мужчина кажется ей подарком судьбы. Но это ослепление пройдет, как только рассеется страх. Однако он был поражен силой собственных чувств к ней – чувств, которые считал давно умершими. Он жаждал Саманту всем телом и душой, хотел ее так, как никогда не хотел ни одну женщину! Хотел уничтожить ее страх. Поцелуями стереть дрожь с губ, нежными прикосновениями растопить лед недоверия в синих глазах. Вернуть ей радость, для которой создана эта прекрасная женщина.
Губы их снова встретились, пробуя, исследуя, испытывая друг друга. Огонь страсти бушевал и разгорался, губы Саманты приоткрылись, и Нейт скользнул языком к ней в рот. К его удивлению и восторгу, она ответила тем же, и языки их сплелись в древнем танце, безмерно обостряющем все чувства.
В порыве страсти Нейт забыл обо всем. Завладев ее нежным ртом, он вел Саманту по дороге наслаждения – дороге, таившей для него не меньше сюрпризов, чем для его возлюбленной. Холод ненависти, с которым Нейт давно сроднился, таял и растворялся без следа в живом тепле нежности и страсти.
Откуда-то из дальней дали донесся предостерегающий шепоток рассудка. «Что ты делаешь, Маклин? Подумай, что станет с Самантой, когда она узнает, почему ты преследуешь семью Мерритта!» Но Нейт послал рассудок к черту: сердце его рвалось из груди, и казалось, что этих мгновений он ждал всю жизнь. Может быть, и жил только ради них.
Прежде Нейт полагал, что сердце его умерло, остановилось вместе с сердцем матери – но, как видно, ошибся. Оно не погибло – лишь окоченело на ледяном костре скорби и гнева; но теперь, отогревшись, возвращалось к жизни. К жизни, в которой, к безмерному изумлению Нейта, нашлось место и радости, и благодарности, и любви. Что ему теперь до клана Мерритта, и до неоконченного дела, и даже до клятвы, принесенной над гробом матери двадцать лет назад?
Однако, взглянув в глаза Саманты, Нейт прочел в них неизбывную тревогу. Едва ли он вполне понимал все ее чувства, зато точно знал, каково это – потерять мать.
Нейт крепче сжал ее в объятиях, словно надеясь защитить от страшного призрака потери. Будь проклят Пол Мерритта! Даже мертвый, он по-прежнему властвует над их судьбами! Но недолго ему осталось царствовать. Нейт Маклин найдет способ освободить от его власти и Саманту, и себя.
Изгнав из мыслей все, кроме своей прекрасной возлюбленной, Нейт не без труда оторвался от нее – но лишь для того, чтобы стянуть с нее через голову футболку, а затем лифчик.
