Текст книги "Дама его сердца"

Автор книги: Патриция Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Нил заночевал прямо под открытым небом. Он проснулся на рассвете и, глядя, как розовый солнечный диск, поднимающийся над горизонтом, становится золотым, вдруг подумал, как хорошо было бы сейчас вместе с Джэнет встретить рассвет. Господи! Неужели он всегда и повсюду будет думать о ней?!

Он усилием воли отогнал эти мысли и решил, что пора возвращаться в Брэмур. Правда, этот старый замок так и не стал для него родным домом. Слишком много с ним было связано тяжелых воспоминаний.

Введя коня в брэмурскую конюшню, он увидел в стойле чужую лошадь. Нил расседлал свою и передал ее проворно подбежавшему груму Джеми. Рори просил Нила позаботиться об этом мальчике, с которым жестоко обращался родной отец. Как только Нил стал маркизом Брэмур, он откупился от негодяя, взял с него расписку, что тот отказывается от отцовских прав, и прогнал его из Брэмура.

– У нас здесь чужая лошадь?

– Два дня назад к вам приехал посыльный, милорд. Его поселили в главном зале.

– Он не сказал, зачем приехал?

– Нет… Он сказал, что ему велено привезти ответ. Он мне здесь убираться помогает. А сам он из Конкарни.

Но Конкарни недалеко от Лохэна…

Нил быстро направился к замку. На пороге его встретил Торкил, дворецкий и камердинер. Впрочем, Нил редко прибегал к услугам Торкила во втором его качестве – он предпочитал сам о себе заботиться и даже всегда сам брился.

Торкил был тощ, сумрачно взирал на мир, редко улыбался и все время недовольно ворчал что-то себе под нос. И сейчас он встретил Нила с негодующим видом.

– У нас здесь торчит парень, который хочет вас видеть. Говорит, что привез вам письмо, но передать его мне не захотел.

– Все в порядке. А где он?

– Он ночует в большом зале. Приехал, почитай, сразу, как вы уехали. Пришлось пустить. Просто не знаю, что мне делать с этим мерзавцем.

– Все правильно. А сейчас-то он где?

– На кухне. Но все утро чистил конюшню. Говорит, не хочет даром есть наш хлеб.

Несмотря на ворчание, взгляд Торкила одобрительно блеснул.

Нил кивнул и отправился на кухню. За столом сидел незнакомый парень и ел – перед ним стояла большая миска студня. Услышав шаги, он встрепенулся и вскочил.

– Вы маркиз Брэмур?

– Да. У тебя ко мне письмо?

Юноша, на вид не старше шестнадцати лет, вытащил из-под рваной шерстяной рубахи запечатанное письмо.

– Это от священника Конкарни.

Нил взял письмо, сорвал печать и взглянул на подпись. «Джэнет Кэмпбелл», а не «Графиня Лохэн»!

– Продолжай есть, – сказал он и, миновав сгорающего от любопытства Торкила, поднялся к себе в кабинет. Ему хотелось прочитать письмо в одиночестве. Странно, почему Джэнет прибегла к услугам не обычного посыльного, а этого юнца?

Прежде чем начать читать, Нил погладил пальцами пергаментную бумагу и почти ощутил, что Джэнет писала ему через силу. Первая же строчка отозвалась болью в его сердце.

«Милорд! Вы сказали, что, если мне „понадобится друг“… Очень боюсь, что мне такая помощь необходима. Я прошу о ней не ради себя, а ради четверых невинных детей. Я пойму, если вы сочтете, что это вас не касается; но, может быть, одно ваше слово, замолвленное лорду Камберленду, сможет оградить от недобрых поползновений будущее моего сына и его сестер».

У Нила сжалось сердце. Какое же отчаяние она должна испытывать, если послала ему письмо. Пусть будут прокляты Кэмпбеллы из Лохэна! Да сгорят они в аду!

– Торкил! – взревел Нил, и дворецкий, который околачивался где-то поблизости, сразу возник на пороге. – Я снова уезжаю. Сделаю остановку в доме Джока. Буду отсутствовать дня четыре.

– Сначала поешьте, милорд. Я вам уже стол накрыл.

«Конечно, в столовой», – подумал с досадой Нил. Он не любил там есть. Старый маркиз никогда его не сажал за стол вместе с собой и сыновьями, и Нил ел с другими мужчинами клана в главном зале, чему был только рад. Но на этот раз, чтобы сделать приятное Торкилу, он, пожалуй, поест один-одинешенек в пышно убранной столовой фамильного замка. Даже сейчас он слышал звучавшую здесь когда-то брань и ругань. Как он все это ненавидел! Злые голоса, упреки, взаимные обвинения…

– Милорд, – повторил Торкил, – ваш ужин!

– Да-да.

Зная, что дворецкий от него не отстанет, Нил прошел в столовую, где на конце очень длинного стола его ждал ужин. Конечно, Торкил прав, надо поесть. Впрочем, он всегда прав.

Торкил служил у Нила уже несколько месяцев. По странной прихоти Нил как-то отправился на старое пепелище, где когда-то возвышался дом его матери, за семьдесят миль от Брэмура. С мальчишеских лет он помнил одинокое угрюмое полуразрушенное строение на берегу моря. У матери не было ни сестер, ни братьев. Перед смертью она сошла с ума и, по слухам, выбросилась в море из окна башни. От бывшего состояния почти ничего не осталось, а землю конфисковали в пользу короны за неуплату налогов и выставили на продажу. Но она была настолько неплодородна, а замок так обветшал, что желающих купить не нашлось – тем более что здесь якобы обитали привидения и люди сторонились этих мест. Нил помнил только, как мать целыми днями сидела в кресле-качалке и как радовались мужчины клана, когда его взял к себе маркиз Брэ-мур. А еще он вспомнил, как уезжал и как, обернувшись, увидел в окне башни лицо матери… Обойдя руины, он собрался уже возвращаться, но тут откуда-то вдруг появился Торкил. По его словам, он прежде служил в замке грумом, и его оставили здесь охранять недвижимость. Но это было двадцать лет назад, и с тех пор, признался он Нилу, все забыли о замке. И о нем.

Теперь Торкилу было уже почти шестьдесят. Он был так худ, что казался ходячим скелетом, однако одежда его, превратившаяся почти в лохмотья, была чиста, а лицо гладко выбрито. Нилу Торкил сразу же понравился, хотя это было странно: он трудно сходился с людьми. Неожиданно для самого себя он спросил, не хочет ли Торкил поехать с ним в Брэмур, и тот сразу согласился.

Торкил был скрытен и молчалив, но надежен, как солнце, каждое утро встающее на востоке. Сначала он был конюхом, но потом заменил заболевшего дворецкого. Вскоре он стал незаменим, но никогда и ничего не рассказывал о своем прошлом, а когда Нил начинал его расспрашивать, то бормотал себе под нос, что ему память отшибло на старости лет…

– Пойду приготовлю вашу одежду, – сказал Торкил, поставив перед Нилом бокал с вином. – Что вы возьмете?

Нил задумался. Сначала он решил отправиться в Эдинбург, к его светлости герцогу Камберлендскому, в его резиденцию Холируд. Он ясно даст ему понять, что графиня находится под его особым покровительством, а потом поедет в Лохэн.

– Я еду к Камберленду.

– Тогда, значит, уложить все лучшее? Нил кивнул. Став маркизом, он обновил свой гардероб, но ему было не по себе в шелках и бархатах. С какой бы радостью он надел объявленный вне закона килт! Что ж, у него есть пара темно-синих бархатных штанов, светло-голубой камзол и темно-синий же шелковый жилет. Достаточно приличная одежда, чтобы явиться с визитом к Камберленду.

Он быстро поел, побрился и оделся по-дорожному: в простые лосины, шерстяную рубаху и сюртук. Через час он был уже на конюшне, где Джеми оседлал двух лошадей – одну для посыльного, другую хозяину. И они пустились в путь.

Нилу очень не хотелось делать остановку у Джока, но надо было предупредить его о новой отлучке.

Он передал управляющему туго набитый кошелек, приказал заготовить все, что потребуется, для постройки на новых землях коттеджей для поселенцев и показал Джоку на карте, где для строительства самые подходящие места.

– Мне подождать до вашего возвращения с постройкой?

– Нет. Я не знаю, как долго буду отсутствовать, а ведь мы дали людям обещания.

Джок был удивлен таким скоропалительным отъездом, и Нил пояснил:

– Кое-кто… из числа моих знакомых сейчас в беде. Джок еле заметно улыбнулся:

– Ну тогда позаботьтесь о них как следует, а я здесь за всем пригляжу.

– Знаю. – И Нил действительно знал, что все будет в порядке.

Камберленд высокомерно и удивленно взирал на Нила.

– Вы, как я вижу, не такой щеголь, как ваш кузен. Нил переоделся в близлежащей гостинице, испросив аудиенцию у Камберленда, и сейчас изнывал от двойного неудобства: томясь в парадной одежде и предвкушая неприятный разговор. До этого его контакты с герцогом были минимальны. Он не обладал талантами Рори, в частности – умением непринужденно болтать о том о сем. Он, конечно, умел изложить свое дело, но прямо, без экивоков, и чувствовал себя сейчас в покоях Холируда неотесанным болваном.

– Да, милорд, – просто ответил Нил.

– Вы просили об аудиенции? – нетерпеливо перебил его Камберленд.

– Да, ваша светлость. Я здесь, чтобы защитить интересы графини Лохэн.

– А, новоиспеченной вдовушки! А что вас с ней связывает?

– Мой дядя и ее отец были друзьями.

– Ее отец был якобитом, – холодно заметил Камберленд.

– Зато мы с моим дядей сражались бок о бок с вами, – напомнил Нил.

Он знал, что вступает на зыбкую почву, но твердо решил идти до конца, а там будь что будет.

– Вы никогда не были женаты, – вдруг задумчиво произнес Камберленд.

Нил замер на месте. Что ответить? Если Камберленду станет известно о наследственном сумасшествии в его семье, не отберет ли он у него право на владение Брэмуром?

– Но я был не в состоянии жениться. Мне нечего было предложить будущей жене вплоть до смерти моего кузена. – Нил поколебался и добавил: – Он погиб на вашей службе.

– Поговаривают, что графиня Лохэн убила своего мужа.

– В таких случаях часто распускают слухи, но я знаю графиню. Эти обвинения смехотворны. Герцог нахмурился:

– Но женщина не может управлять хозяйством!

– Тогда назначьте меня ее опекуном.

– У вас много дел и в Брэмуре. А Реджинальд Кэмпбелл готов взвалить на себя всю ответственность за Лохэн.

– Извините, ваша светлость, но его готовность и надежность… внушают сомнения.

Камберленд понял по выражению лица Нила то, что он недосказал: Реджинальд Кэмпбелл уклонялся от службы королю.

– Но его семья всегда хранила верность короне.

Ах, если бы он умел так красноречиво и убедительно говорить, как Рори! И Нил пустил в ход самый, по его мнению, убедительный довод:

– Я получу для вашей светлости больше доходов в Лохэне, чем достопочтенный Реджинальд Кэмпбелл. Взгляд Камберленда оставался ледяным.

– Почему это вы так заинтересованы в благополучии графини? Наверное, хотите на ней жениться?

– Ее муж умер всего несколько недель назад. Она еще носит траур.

Камберленд прищурился:

– Я уже пообещал Кэмпбеллу, что рассмотрю его просьбу.

Сердце Нила учащенно забилось. Джэнет просто в ярость пришла бы, если бы могла сейчас его слышать, но он обязан был выиграть для нее время.

– Признаться, я действительно питаю особый интерес к вдове и посватаюсь, когда это будет прилично, с точки зрения условностей.

Камберленд внимательно рассматривал его своими серыми, как сталь, глазами.

– А как сейчас обстоят дела в Брэмуре?

– Очень хорошо, ваша светлость.

– Никаких трений с арендаторами?

– Нет.

– Должен сказать, мне недостает вашего кузена, хотя он был болтлив, как попугай. Он всегда мне доставлял превосходный коньяк.

– Я постараюсь делать то же самое.

Камберленд слегка улыбнулся и возвратился к теме разговора:

– Ладно, Брэмур. Назначаю вас временным опекуном маленького графа-наследника и даю вам недолгий срок для ухаживания за молодой вдовой. Но на вас возлагается вся ответственность за то, чтобы Лохэн исправно платил причитающиеся с него налоги. Армии нужны деньги.

– Да, милорд.

Нил поклонился и попятился к двери.

Покинув Холируд, он попытался успокоиться. Да, он обеспечил Джэнет отсрочку, но она не обрадуется условиям, на которых эта отсрочка дана. Вряд ли ее прельстит перспектива стать его женой. Но он купил время – время, за которое она сможет найти себе нового друга и защитника. А пока ей придется смириться с тем, что именно он будет выступать как ее друг и защитник. Нелегко ей будет это проглотить!

Неожиданно для себя Нил усмехнулся, однако это был невеселый смех. Он только что соткал паутину, в которой они оба могут запутаться…

5

Джэнет сидела в спальне и смотрела в окно. Ей по-прежнему никак не удавалось вырвать у Реджинальда расходно-приходные книги. Ездила она и к адвокату, но безуспешно – он тоже твердил, что женщины лишены способностей управлять делами. «Очень жаль, конечно, что после рождения сына ваш муж не сделал дополнительных распоряжений относительно опекунства. Но вы должны благодарить судьбу, что ваш деверь взваливает на себя такое бремя».

Джэнет негодовала, но молча. Прошло уже больше недели, как она послала письмо маркизу Брэмуру, но ответа не было, и Джэнет не знала, радоваться этому или горевать. В любом случае ей ничего не оставалось, кроме как воззвать к его сочувствию, – тем более что Реджинальд наотрез отказался признавать ее владелицей Лохэна. Он даже запретил грумам исполнять ее приказания и пригрозил, что, если она не угомонится, он обвинит ее во всеуслышание в убийстве мужа и предаст суду.

Девочки отправились с няней на послеобеденную прогулку, и Джэнет тоже захотелось прогуляться. Она спустилась вниз, вошла в конюшню и стала выбирать лошадь. Кевина не было видно, а к ней подошел другой конюх, очень грубый на вид.

– Хозяин сказал, что вам нельзя выезжать верхом в одиночку.

– Я сама себе госпожа!

– Нет, миледи, я получил приказ.

Значит, адвокат сообщил Реджинальду, что она приезжала к нему, и деверь решил не допускать больше никакого вмешательства в его дела.

– Ну, значит, ты поедешь со мной.

– У меня и здесь дел по горло, – грубо отвечал конюх.

– А где Кевин?

– Понятия не имею.

– Он же работал здесь еще вчера! Но конюх только пожал плечами.

– Как тебя зовут?

– Бэйн.

– Так вот, Бэйн, еще одно возражение – и тебе придется покинуть Лохэн.

– Вы здесь не хозяйка!

– Я не знаю, что тебе сказал достопочтенный Реджинальд Кэмпбелл, но я графиня Лохэн. Мой деверь не имеет никакого права что-либо мне запрещать. Мой сын – граф-наследник!

Неизвестно, что его остановило, может быть, ее гневный голос, но конюх заколебался.

– Ладно, можешь не седлать лошадь, но впредь я бы тебе посоветовала десять раз подумать, прежде чем отказывать мне в праве на мою же собственность.

Ее слова возымели действие, а может, он просто решил, что она не справится с лошадью. Конюх сердито взглянул на Джэнет и направился к замку. Как только он скрылся из виду, она взяла самую легкую сбрую и быстро оседлала одну из кобыл. Когда Джэнет выехала из конюшни, Бэйн уже шел обратно. Он кинулся к ней, что-то крича на бегу, но его крик только подстегнул кобылу, она припустилась рысью, а потом перешла в галоп.

Когда замок скрылся из виду, Джэнет натянула поводья и пустила кобылу шагом, направив ее в сторону гор. Только один-единственный день! Только сегодня… Слезы подступили к ее глазам. «Это, наверное, от усталости, – подумала она, – а вовсе не от жалости к себе».

Джэнет поднялась в горы и поехала к небольшому водопаду. Волосы ее выбились из пучка и рассыпались по плечам. Как давно она не ощущала такой свободы!

Прошел еще час. Неожиданно спустился туман, воздух стал холодным, и Джэнет озябла. Дрожа, она повернула назад. Пора, давно пора возвращаться.

На полпути к замку Джэнет увидела пастбище и дом, над трубой которого курился дымок. Она ехала по аккуратно вспаханной земле, но здесь ничего не было посеяно. Это удивило Джэнет, она подъехала к дому, соскочила с лошади и постучалась. Дверь открылась, и на пороге показался мужчина средних лет.

– Я… Джэнет Кэмпбелл, – неуверенно сказала она, не зная, остаться или ехать дальше.

– Да уж, знаем, знаем, кто вы есть, – ухмыльнулся человек.

За ним стояла женщина.

– Она вся промокла и дрожит от холода, Энгус! – Отодвинув мужа в сторону, она вышла на крыльцо. – Входите и погрейтесь, графиня.

В доме было сумрачно, стены потемнели от дыма. Сильно пахло торфом. Джэнет взглянула на стол, уставленный мисками, потом – на четверых маленьких худых ребятишек.

– Вы не поедите с нами горячего супа? – спросила женщина.

В углу кто-то протестующе заворчал – там сидел юнец постарше.

– Нам самим еды не хватает, – пробормотал он.

– Тише! – приказала женщина.

– Нет, спасибо. Я просто увидела дым и подъехала. А поля у вас не засеяны.

– Семян нет, – буркнул юноша.

Джэнет сглотнула горький комок в горле. Это была обязанность лорда, владельца земель, – обеспечивать арендаторов семенами. А без семян и, следовательно, без урожая чем они будут платить за аренду? Ее муж хотел получить побольше земли под пастбища и из-за этого морил своих арендаторов голодом. Но тем не менее эта женщина хотела разделить с ней еду, которой явно не хватало, чтобы накормить досыта семью! Джэнет очень хотелось заверить их, что семена у них будут, но как она может что-то обещать, когда сама нуждается в помощи? Ведь ей приходится чуть ли не красть лошадь, чтобы немного проехаться верхом! Неудивительно, что Реджинальд не желает допускать ее к ведению дел.

– А у других арендаторов… тоже нет семян?

– А вы что, ничего об этом не знаете? – огрызнулся старший сын.

– Джон! – упрекнула его мать.

– А что? Разве это не они довели нас до ручки? – Юноша приблизился к Джэнет – на вид лет восемнадцати, высокий, с черной прядью волос на лбу. – А если хотите знать, то многие уже подались из здешних мест. И они теперь не голодают. Но моя мать и бабушка уезжать не хотят, вот мы и сидим голодные – все ждем, когда шериф нас отсюда выгонит.

Джэнет вдруг показалось, что ее пронзило острое жало. «Это его ненависть», – догадалась она, и ей захотелось бежать отсюда без оглядки. Но – нет. Последние несколько лет она вела себя как последняя трусиха. Довольно! Она постарается что-нибудь сделать для этих людей. Да, Реджинальд разозлится еще больше, однако, может быть, ей удастся тайком передать арендаторам хоть немного еды.

«Я хочу им помочь, – подумала она. – Я должна им помочь. Ради Калина, который унаследовал эти земли».

Джэнет выпрямилась:

– Спасибо за гостеприимство.

– Но ведь у вас еще одежда не высохла, – возразила женщина.

Юноша фыркнул:

– Скоро ей будет тепло, и она вкусно поужинает! Джэнет повернулась к нему.

– Вы правы, – сказала она мягко. – И я хочу… хотела бы…

Но к глазам ее подступили слезы, и Джэнет вышла, не договорив. Она вскочила в седло и оглянулась. Шесть пар глаз неприязненно смотрели ей вслед. Только у женщины в глазах была безмерная, не по годам, усталость.

Джэнет повернула лошадь в сторону Лохэна. Так или иначе, но она должна взять бразды правления в свои руки! Джэнет поклялась себе, что никто и никогда больше не подчинит ее своей власти, никому она не позволит контролировать ее действия.

Нил гнал лошадей во всю мочь. Посыльный, Тим, ехал на лошади из конюшни маркиза, а его собственная кляча осталась в Брэмуре, где должна была подкормиться и отдохнуть. Наверное, священник заплатил Тиму соверен за услуги. Надо будет ему добавить и, может быть, найти какую-нибудь работу для него. Юноша сказал, что отец его уже давно не работает и есть еще трое младших братьев, которых надо кормить.

Нил не мог не понимать, как все переменилось в Шотландии после Куллодена. Камберленд прошел по стране с огнем и мечом, казня направо и налево и стирая с лица земли и дома бедняков, и замки лордов. Большая часть кланов в Горной Шотландии была истреблена – во всяком случае, все якобиты. Нил закрыл глаза, припоминая, как они сражались при Куллодене – гордые, храбрые, упрямые. Лучшие люди Шотландии. До самой смерти он будет жалеть, что воевал с ними. И попытается загладить свою вину подобно тому, как это сделал Рори.

Он приехал в Лохэн под вечер. Во дворе замка стоял шум, раздавались крики. Реджинальд Кэмпбелл кого-то громко бранил. Он зло взглянул на запылившегося, промокшего Нила. С посыльным маркиз распростился в маленькой деревушке за несколько миль от Лохэна – он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о письме Джэнет. Пусть думают, что он приехал как посланец Камберленда. Кэмпбелл глядел на него, не узнавая, – на похоронах брата он был пьян и никого не помнил.

Нил соскочил с коня.

– Здравствуйте, Кэмпбелл, – сказал он, намеренно опустив обращение «достопочтенный».

Кэмпбелл окинул Нила презрительным взглядом.

– Ко мне надо обращаться «милорд»!

– Не думаю, что это так. Милорд – это маленький граф Колин, но он еще слишком мал, чтобы к нему обращаться.

– Вас все это не касается! – буркнул Кэмпбелл и отвернулся.

– Да нет, касается, – невозмутимо ответствовал Нил. – Я назначен опекуном графа-наследника. Полагаю, это вы убедили герцога Камберленда, что женщина, то есть его мать, не способна управлять таким поместьем. Я вам за это весьма благодарен.

Реджинальд побледнел как полотно, а потом кровь снова бросилась ему в лицо.

– Вы лжете!

– Возьмите свои слова обратно, Кэмпбелл. Еще никому не удавалось назвать меня лжецом без последствий. Кэмпбелл снова побледнел.

– Кто вы?

– Ах, я забыл представиться? Извините. Я маркиз Брэмур. Вы можете называть меня «милорд». И я еще не слышал ваших извинений.

Нил знал, что не надо бы так мучить человека, но поделом ему за те страдания, которые он, очевидно, причинял Джэнет.

– Его светлость не должен был… не мог… Этого быть не может, – промямлил Кэмпбелл.

– Он смог, – удовлетворенно произнес Нил. – А где графиня?

– Мы ее как раз ищем. Она уехала верхом несколько часов назад.

– А что в этом такого необычного? Реджинальд что-то пробурчал себе под нос.

– Я вас не слышу, – возвысил голос Нил, почувствовав неладное. Неужели Реджинальд никуда не выпускает ее из дома, как пленницу?

– Видите ли, в наших краях женщине ездить одной небезопасно. Некоторые арендаторы бездельничают и злятся. Мой брат кое-кого прогнал.

Нил почувствовал прилив гнева. Однако надо было проявлять осторожность: герцог высоко ценит клан Кэмпбеллов.

– Давайте вместе ее поищем, – предложил он.

Реджинальд наконец вспомнил, что уже видел Брэмура:

– Вы были на похоронах моего брата?

– Вы несколько запоздало это вспомнили. Но я был, это правда.

– Вы знакомы с графиней?

– Да, наши отцы дружили.

– И теперь вы считаете, что земли Лохэна должны принадлежать вам? Но это мои земли.

– Я считаю, что по праву наследования они принадлежат маленькому графу. А теперь мне нужна свежая лошадь, чтобы отправиться на поиски графини.

Реджинальд сжал кулаки в бессильной ярости, но в эту минуту раздался крик. Нил обернулся и увидел женскую фигуру на лошади. А кричал бегущий к ней грум. Женщина наклонилась и что-то ему сказала, грум подался в сторону, и тогда она увидела Нила. Он подошел к ней и протянул руку, чтобы помочь спешиться. Рука у нее была холодная.

– Вы озябли, миледи.

– Милорд, я не ожидала вас увидеть.

– Неужели, миледи? – Нил говорил очень тихо, чтобы не услышал Реджинальд. – Вы озябли, – повторил он, – вам нужно согреться. Поговорим потом.

– Так вы останетесь?

– Да, миледи.

Джэнет бросила быстрый взгляд на деверя.

– А что Реджинальд?

– Его мнение в расчет в данном случае не принимается.

Он смотрел, как она идет к замку, закутавшись и промокший плащ, гордо выпрямившись и, как всегда, с изяществом и достоинством. Смотрел и думал, что это самая прекрасная женщина из всех, кого ему приходилось встречать.

Джэнет дрожала – и не только от холода. Она не ожидала, что Нил приедет. Она надеялась только на одно; что он, самое большее, замолвит за нее слово Камберленду. Что ему здесь надо? И что он имел в виду, сказав так о Реджинальде?

Кто-то легко постучал в дверь, и на пороге возникла очень взволнованная Люси.

– Вас все искали, миледи!

– А что, хозяйка не имеет права немного прогуляться верхом?

– Но этот новый грум… Он сказал, что вы украли лошадь.

– Как я могу украсть свою собственную лошадь? А что случилось с Кевином?

Девушка промолчала, на глаза ее навернулись слезы.

– Ладно, постараемся что-нибудь сделать, но сначала помоги мне переодеться.

– Да, миледи.

Люси развязала ленты на платье Джэнет, подала ей теплый халат и подложила в камин несколько полешек.

– Маркиз давно приехал?

– Вот только что.

Как же она выглядела, когда он подошел! Мокрая, с растрепанными волосами… Наверное, он возблагодарил небо, что не женился на ней тогда.

– Ты поможешь мне уложить волосы? Мне нужно сойти вниз.

– Вы все еще дрожите, миледи.

– Неважно.

– Постараюсь как смогу, миледи.

Через час Люси подала Джэнет зеркало. Волосы были заплетены в толстую косу и красиво уложены на затылке. Несколько еще влажных локонов осеняли бледное, худое лицо. Джэнет пощипала щеки – может, немного покраснеют. Но платье она не переменила, поскольку носила траур, а другого черного платья у нее не было.

Поблагодарив Люси, Джэнет пошла в детскую. Три светлые головки сразу повернулись к двери. Грэйс держала на руках Колина, который заворковал и протянул к Джэнет ручонки.

Первой к ней подбежала Аннабелла и, обиженно оттопырив нижнюю губку, сказала:

– А я беспокоилась!

– Но больше беспокоиться не о чем, ягодка моя. Я просто проехалась верхом.

– А дядя Реджи очень рассердился. Он думал, что мы знаем, куда ты поехала, – осторожно добавила Грэйс. Джэнет прижала к себе Колина.

– Он вас не бил?

Грэйс покачала головой, но взгляд у нее был испуганный. «Надо поскорее уезжать отсюда, – подумала Джэнет. – Ради детей. И пусть нам поможет Брэмур! Но чего будет стоить его помощь? Никто ничего задаром не делает. Он тоже захочет чего-нибудь взамен. Надо надеяться, что цена будет не слишком высока».

Джэнет поцеловала Колина, посадила его на пол и заключила в объятия падчериц, всех по очереди. Аннабелла подошла последней и запечатлела на щеке мачехи влажный поцелуй.

– Оставайтесь здесь, – велела Джэнет. – Люси принесет вам ужин.

Грэйс кивнула, и сердце у Джэнет дрогнуло. Она делает все, чтобы защитить девочек, но так и не может пока изгнать из их глаз это испуганное выражение.

Когда она спустилась вниз, Макнайт доложил, что маркиз Брэмур ожидает ее в гостиной. Джэнет закусила губу и открыла дверь. Нил Форбс сидел в кресле перед горящим камином, скрестив длинные ноги. Черные волосы выглядели так, словно он причесывался пятерней, и одет он был скорее как торговец, а не как подобает лорду. Он еще не заметил ее, и Джэнет с минуту пристально изучала выражение его лица. Казалось бы, он должен сейчас выглядеть спокойным и удовлетворенным, но нет, во всем его облике чувствовалось напряжение, скрытое внутреннее беспокойство, которое она замечала за ним и раньше, в Брэмуре. Правда, он тогда казался ей сдержанным и тихим, даже стеснительным. Это ей и понравилось в нем. Рядом с постоянно пьяным и хвастливым Дональдом он показался ей очень привлекательным.

И все это была сплошная ложь!

Нил повернулся и встал, слегка поклонившись.

– Миледи, я не слышал, как вы вошли.

– Вы прибыли из Брэмура?

– Нет, из Эдинбурга.

– Вы получили мое письмо?

– Да, но я был в отъезде, когда его привезли. Иначе бы я оказался здесь скорее.

– Я не знала, к кому еще обратиться.

– Вам ничего не надо объяснять. Я все знаю о судьбе ваших отца и брата. Я был очень огорчен, узнав об их смерти.

– Почему же? Ведь они были якобиты, – неожиданно для себя с горечью сказала Джэнет. Она знала, что Форбсы из Брэмура сражались у Куллодена на стороне Камберленда.

– Они были хорошими людьми.

Ей бы хотелось поверить ему, поверить в искренность его слов. Но однажды она ему уже поверила, и оказалось, что ему нужно было только ее приданое.

Нил вдруг шагнул к ней и ласково коснулся ее щеки тыльной стороной ладони.

– Я надеялся, что вы уже не такая худенькая, как прежде.

– А я надеюсь, что вы уже не такой лжец, как раньше.

Джэнет сознавала, что это жестоко с ее стороны. Но надо было заставить его отойти: она боялась, что не выдержит и бросится в его объятия. А вот этого не будет никогда. Никогда!

Нил отступил на шаг, и на щеке его дрогнул мускул. «Наверное, сейчас я сделала самую большую ошибку в своей жизни, – подумала Джэнет. – Оскорбила единственного человека, кто мог бы мне помочь».

Он отступил еще на шаг.

– У меня для вас есть новости, но я не уверен, что они вас обрадуют.

– Просьбу Реджинальда удовлетворили? – с замиранием сердца спросила она.

– Нет, его светлость назначил другого опекуна.

Сердце у Джэнет едва не остановилось. Ей не понравилось, как он это сказал – словно ей предстояло услышать что-то очень плохое. Но что могло быть хуже того, если бы Реджинальд получил законную власть над Лохэном и ее сыном?

– Кто он? – прошептала Джэнет.

Нил отвернулся и поглядел в огонь. Вся его фигура дышала силой и невозмутимостью.

– Опекуном вашего сына назначен я, – тихо ответил он.

На мгновение Джэнет остолбенела. Сердце сжалось. Что же она наделала? Заменила одного тюремщика другим, одного лжеца на другого!

– Но как же вы могли?.. – прошептала она.

– Это был единственный выход из создавшегося положения, миледи. Мне пришлось сказать, что я… питаю к вам интерес. Камберленд не намерен оставлять такие обширные владения под контролем женщины – и тем более якобитки.

– А я своим письмом преподнесла их вам на блюдечке, – с горечью отозвалась Джэнет.

– Меня Лохэн совершенно не интересует. Вернее, меня интересует только одно: чтобы он был сохранен для законного владельца. О вашем письме я его светлости и не заикнулся. Я лишь сказал, что мой дядя дружил с вашим отцом и тоже просил бы вам помочь.

– И он этому поверил?

– Сомневаюсь. Но он хочет, чтобы земля оставалась в руках лояльно настроенных подданных короля.

– То есть в ваших руках.

– Да.

– Вашей семье очень везет на краденые земли, – желчно заметила Джэнет.

– У меня нет ни малейшего намерения завладеть наследством вашего сына. Вы достаточно поверили мне, чтобы просить о помощи. Поверьте же и теперь.

– Вы ошибаетесь: я вам не поверила. Просто мне больше не к кому обратиться. И я надеялась только, что вы походатайствуете перед Камберлендом о назначении меня опекуншей. Не более того. И уж, конечно…

Голос ее замер.

– Джэнет?

Она сморгнула, услышав, как нежно звучит у него на губах ее имя. Совсем как раньше…

– Я вам больше никогда не поверю. Однажды я сделала эту ошибку, но больше ее не повторю.

Нил сжал губы, но ничего не сказал в свою защиту.

– Я поищу для вас надежного помощника по управлению поместьем, но все решения будете принимать вы. По необходимости я время от времени буду сюда наезжать. Камберленд ожидает от меня отчета по ведению дел, и я не хочу никаких осложнений из-за вашего деверя. Постараюсь, однако, не слишком часто попадаться вам на глаза.

– А на что вы рассчитываете взамен?

Нил отшатнулся, словно Джэнет его ударила. Затем горько, только кончиками губ улыбнулся. Она вспомнила, каким он прежде был уязвимым. Не надо об этом забывать.

– Вы уже рассказали обо всем Реджинальду?

– Да, и нельзя сказать, чтобы он обрадовался.