Текст книги "Дама его сердца"

Автор книги: Патриция Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

11

Вечером Джэнет возвращалась верхом из поездки к двум последним на этот день арендаторам. Всего осталось двадцать семей из сотни с лишним. Она не знала их всех лично, но что они за люди – ей было известно: гордые, работящие, преданные своей семье и земле. Такие же, как те, что жили на землях ее отца. Отец знал каждого из своих арендаторов. Они всегда приходили на все их семейные торжества: в дни рождений, свадеб и похорон. Они любили эти угрюмые, неласковые, но прекрасные горы и очень дорожили своими шотландскими обычаями: всеми этими пледами, юбками, волынками и танцами. Все они были членами их семейного клана, во главе которого стоял отец – один из немногих лендлордов, кто чувствовал, что должен заботиться о своих арендаторах. Однако еще до Куллодена традиции стали меняться. Кровавая куллоденская трагедия только ускорила процесс распада связей.

Все-таки если она знала всех на земле отца, то в Лохэне Джэнет не знала почти никого, хотя и жила здесь уже три года. Аласдэру было безразлично, как живут его арендаторы, но теперь в ее власти все это переменить. И она ездила по окрестностям и убеждала людей остаться – раздавала семена, разрешала охотиться и ловить рыбу, ничего не опасаясь. Она старалась снова вернуть давно утраченное доверие людей к хозяевам.

Одного из самых давних арендаторов, Макнанна, Джэнет сделала дворецким вместо уволенного Макнайта. Реджинальд и Луиза возражали – говорили, что у него нет необходимой выучки и вид как у оборванца, но Джэнет настояла на своем. Ей нужен был человек, которому она могла доверять, а Мак-нанну необходима была работа, чтобы содержать семью брата. Впрочем, если не считать этой размолвки, в доме после отъезда Брэмура воцарилось спокойствие. Реджинальд и Луиза были необычайно любезны, и Джэнет старалась тоже быть с ними приветливой. Оставалось только надеяться, что это затишье окажется более или менее устойчивым – хотя бы ради детей.

Стараясь поскорее добраться до дому, Джэнет пришпорила кобылу. Колина уже прикармливали коровьим молоком, но он все еще требовал материнского, и ее груди набухли и болели. Джэнет очень не хотелось разрывать эту теснейшую связь между ними, но дела Лохэна требовали все больше времени, и она понимала, что придется.

Джэнет решила ехать напрямик через поле, а для этого надо было преодолеть невысокую изгородь. Она пригнулась пониже к шее лошади, кобыла вытянулась в струнку и помчалась к изгороди. Внезапно седло сползло набок. Джэнет быстро высвободила ноги из стремян, натянула поводья, но кобыла испугалась, сбилась с ноги, и в конце концов Джэнет оказалась на земле.

Оглушенная падением, она некоторое время смотрела, как лошадь мчится в сторону конюшни, потом пошевелила руками, ногами. Больно, однако все как будто цело. Джэнет поднялась, похромала к седлу и осмотрела его. Подпруга лопнула, вся лошадиная сбруя износилась и, как все в Лохэне, пребывала в запущенном состоянии. Если бы подпруга разорвалась в момент прыжка, все могло бы окончиться роковым образом.

«Не надо об этом думать!» – приказала себе Джэнет, однако не думать не могла. Если она умрет, что станется с ее сыном? Джэнет вспомнила о таинственной фигуре на парапете. Она ничего об этом не рассказала Брэмуру, и напрасно.

Джэнет вздрогнула.

Но ведь это случайность – то, что она упала?

Она выпрямилась и, пошатываясь, сделала шаг, другой. До конюшни было полмили, но, наверное, кто-нибудь выедет ей навстречу, когда лошадь без седла вернется в стойло. Может быть, подождать? Или все-таки идти? И вдруг она подумала о Колине. А что, если она кому-то мешает и падение было подстроено? Но если мешает она, то мешает и ее сын!

Джэнет повесила на руку разорванную подпругу – надо будет показать ее деревенскому кузнецу – и, преодолевая боль во всем теле, захромала в сторону замка. Поскорей бы взять Колина на руки, прижать его к груди, увериться, что ему ничто не угрожает!

Нил бредил и громко звал Джэнет. Она была рядом с ним в обрывках кошмарных сновидений. Он видел ее на Куллоденской равнине, раненую, окровавленную. Кто-то подходил к ней с мечом, и он попытался загородить ее собой, но что-то помешало. Джэнет окружили. Повсюду была кровь – его, ее.

– Брэмур!

Он попытался было открыть глаза, но веки были неподъемные.

– Я отсылаю вас с Берком, – послышался голос Уилла. – Вам нужна медицинская помощь. Брэмур, вы меня слышите?

Голос был очень требовательным, и Нил попытался сосредоточиться.

– Если вам удастся выжить, то за вами будет должок.

Затем его потащили куда-то и перекинули через седло. Боль обожгла все внутренности. Нил хотел было запротестовать, но лишился и голоса, и воли. Он почувствовал, что его привязывают к седлу, а потом все происходящее утонуло в мареве кошмара, который сменился небытием.

Джэнет изо всех сил прижала к груди Колина, так что он даже захныкал. Не очень охотно она снова уложила его в колыбель. Джэнет не могла оторваться от сына с тех пор, как вернулась в замок.

Во дворе ее встретил Тим – увидев ее, он соскочил с лошади.

– Миледи, вы ранены?

– Нет, только ушиблась.

– Лошадь вернулась в конюшню без седла.

– Подпруга лопнула. – Она протянула ему седло. – Отнеси его к кузнецу, пусть починит. Но сначала попроси, чтобы он хорошенько осмотрел подпругу. Я хочу знать, почему она лопнула.

Тим испуганно округлил глаза, но ни о чем не спросил – к ним подбежала Луиза.

– Я так волновалась, когда лошадь пришла одна.

– А где Реджинальд?

– Он утром уехал по какому-то делу.

Не мог ли Реджинальд что-то подстроить с подпругой до своего отъезда? Луиза не смогла бы – она боится лошадей, близко к ним не подходит и в сбруе совершенно не разбирается.

«Да нет, это просто случайность», – решила Джэнет и тем не менее поспешила в детскую. Грэйс и Рэйчел читали, а котенок и щенок, свернувшись в общий клубок, спали на полу. Увидев ее испачканное платье и кровь, запекшуюся на руках, девочки застыли в ужасе, а Клара громко ахнула:

– Миледи, что случилось?

– Ничего страшного, просто упала с лошади. И хотела сперва убедиться, что у вас все в порядке, прежде… чем переодеться.

Подбежала Рэйчел:

– Но у тебя кровь.

– Немного оцарапалась, миленькая. – Джэнет, наклонившись, обняла девочку. – К этому надо быть всегда готовой, когда ездишь верхом. И знаешь что? Присмотрю-ка я пони для тебя и Грэйс, пора вам тоже учиться.

Эта мысль только что пришла ей в голову, но пони у девочек будет. Не надо, чтобы они боялись лошади из-за того, что она упала. Верховая езда – это такое удовольствие.

Рэйчел обрадовалась, но Грэйс смотрела недоверчиво, как всегда. Эта девочка всегда находила предлог для беспокойства. Джэнет приподняла пальцем ее подбородок.

– Со мной правда все в порядке. Это всего лишь небольшое приключение. Сейчас приму теплую ванну, а потом мы вместе поужинаем, хорошо?

– О да! – воскликнула Рэйчел, а Грэйс серьезно кивнула. Джэнет нагнулась и взяла Колина на руки. Сегодня она не могла расстаться с ним ни на минуту.

– Пойду попрошу кухарку испечь пирог с мясом. – Девочки его обожали. – И закажу что-нибудь сладенькое.

Зайдя на кухню, она поднялась к себе. Люси уже приготовила горячую ванну.

Джэнет положила Колина на коврик, зная, что теперь за ним нужен глаз да глаз – он ползал повсюду. Сняв с помощью Люси платье для верховой езды, чулки, сорочку и панталоны, она погрузилась в ванну. Горячая вода жгла царапины, но это ерунда. Главное – она жива. Ее сын и дочери здоровы. Только это и имеет сейчас значение!

Вечером Джэнет попрощалась с девочками, уложила Колина в колыбель и подошла к окну. Легкие облака мчались по небу, освещенному луной и звездами. Джэнет присела на подоконник. А все же сегодняшнее падение – случайность или нет?.. «Без Брэмура скучно», – неохотно призналась она самой себе. Джэнет почувствовала себя одинокой и заброшенной, и не было силы его забыть…

А потом она увидела, что по дороге в Лохэн кто-то скачет. Да, это две лошади, одна в поводу. Вот они остановились у конюшни, и всадник наклонился над каким-то длинным свертком, лежащим на второй лошади. Через мгновение сверток упал на землю, всадник пустился рысью обратно, и вторая лошадь поскакала за ним.

Внезапно сверток зашевелился, и Джэнет вздрогнула. Дурное предчувствие сдавило ей грудь. Это не сверток. Это человек! Джэнет сбежала по лестнице и бросилась к лежащему человеку. Она сразу же узнала одежду Брэмура, но синяя ткань была в пятнах засохшей крови. На лице его чернела щетина, он бормотал что-то бессвязное. Джэнет кинулась в конюшню и разбудила Тима и Кевина. Тим пошел с ней, а Кевина она послала за новым дворецким.

Джэнет приложила ухо к груди Брэмура. Сердце его стучало как в лихорадке, он весь пылал от жара. Одна штанина была оторвана, и верхняя часть ноги забинтована. Прибежал Макнанн.

– Вы вместе с Тимом отнесите его на второй этаж, в комнату для гостей. А ты, Кевин, поезжай за врачом. Скажи ему, чтобы приехал как можно скорее!

Тим и Макнанн с трудом подняли Брэмура на ноги, втащили по лестнице наверх и положили на кровать. Джэнет шла за ними, холодея от страха. Кто его привез? И почему? И откуда такая страшная рана? Он уехал четыре дня назад, она думала, что он уже в Брэмуре…

Она склонилась над кроватью:

– Милорд! Милорд, вы меня слышите?

Он что-то опять пробормотал. Джэнет развязала намокшую кровью тряпку и увидела ужасную гнойную рану. Была еще одна рана, в плече, но она уже затянулась.

– Пожалуйста, оставайся с ним, – сказала Джэнет Мак-нанну, а сама поспешила в комнату мужа. Оттуда не успели убрать его одежду, и она взяла ночную рубашку и исподнее.

Макнанн помог ей переодеть Нила, через несколько минут появилась Люси с двумя ведрами очень горячей воды. С ней пришла Клара с настойками трав. Брэмур опять застонал, и Джэнет наклонилась к нему.

– Что такое, Нил? Что вы хотите сказать? – Впервые за восемь лет она произнесла его имя вслух.

– Джэ…нет? – еле слышно спросил он.

– Да, это я, Джэнет.

Она подошла к столу, намочила кусок ткани и обмыла ногу около воспалившейся зловонной раны, а затем саму рану. Господи, только бы воспаление не распространялось дальше! Только бы не началась гангрена! Очистив рану, она смочила ткань в масле и положила ее на рану, а потом дала ему попить.

– Теперь ему надо отдохнуть, но каждые три часа необходимо менять повязку.

– Я останусь с ним, – предложила Клара.

– Нет, ты должна выспаться: тебе завтра присматривать за детьми.

– А как же вы, миледи?

– Он приехал сюда из-за меня. И самое меньшее, что я могу для него сделать, это побыть с ним эту ночь. А вы с Люси должны поспать. Надеюсь, врач приедет еще до рассвета.

По правде говоря, Джэнет хотелось, чтобы обе девушки ушли, – хотелось остаться с ним наедине. Она понимала, как опасна, может быть, смертельна его рана. Она не знала, как остановить лихорадку, а потому могла только побыть с ним – дать ему знать, что он не один.

Тело у нее еще болело от ушибов, но все это были пустяки по сравнению с его раной. Джэнет села около кровати и коснулась его лица. Кожа горячая, щетина колючая.

Когда-то этот человек был средоточием ее надежд. Затем стал символом разочарования в жизни. Она любила его, потом возненавидела. Но он был ей нужен, хотя она так и не знала, почему он приехал в Лохэн и чего на самом деле хочет.

– Не уходи от меня! – требовательно сказала Джэнет.

Ей вдруг пришло в голову, не надо ли послать в Брэмур, сообщить о его ранении. Может, он кому-нибудь небезразличен? Семьи у него нет, однако, несомненно, кто-то у него есть. У всех есть кто-то. У нее, например, дети.

Нил закашлял, потом снова застонал, и она опять дала ему пить.

Что же с ним произошло? Почему его бросили у ее дверей, словно мешок с углем? И кто?

Но это все теперь неважно. Главное, чтобы он поправился.

Всю ночь она обтирала ему лицо и верхнюю часть тела прохладной водой. Нил что-то бормотал, метался, пытался сбросить с себя одеяло, но в сознание не приходил. И Джэнет стала молиться, чего не делала уже давно. Она считала, что бог лишил Шотландию своего покровительства, но сейчас она вновь взывала к нему, как в тот день, когда ее брат ушел сражаться за дело якобитов.

– Джэнет! – опять пробормотал Нил.

Странно, что до сих пор он избегал называть ее по имени. Такое простое, незамысловатое имя, но он выталкивал его изо рта с таким явным, мучительным трудом.

– Нил, – ответила она тихо.

Его ресницы затрепетали и поднялись. Глаза были опухшие, красные. Они с трудом нашли ее лицо.

– Где я?..

– Вы снова в Лохэне. Кто-то привез вас сюда вчера и сбросил у дверей. Вы в силах рассказать, что произошло?

– Во… ды…

Она снова налила воды в кружку, приподняла ему голову и поднесла воду к губам. На этот раз он пил жадно и выпил все.

– Пойду принесу еще.

– Останься!.. – прошептал Нил.

А потом он закрыл глаза, словно изнемог от усилий, которые затратил, когда пил.

– Я послала за врачом. Надеюсь, он скоро прибудет. Что с вами случилось?

– Выстрел… засада…

– Но кто вас сюда доставил?

– Бандит.

– Человек, который стрелял, сам сюда и доставил?

– Один… из его людей.

Дрожь сотрясла тело Брэмура. Что это – приступ боли? Воспоминание?

– Кого – его?

– Уилла. Так он себя назвал. Они знали… ждали…

– Но почему же вас доставили сюда?

Однако Нил уже снова закрыл глаза. Джэнет показалось, что грудь его поднимается и опадает… уже не так тяжело, как раньше. Но так ли это? Можно только надеяться и молиться.

И удивляться. Он попал в засаду! И тот, кто устроил засаду, потом доставил его в Лохэн. Может, они сочли его мертвым и таким своеобразным способом уведомили об этом? Или убийцы раскаялись, проявили сострадание? Но в современной Шотландии сострадание – большая редкость. Как бы то ни было, пока он не очнется снова, она ничего больше не узнает. Джэнет решила принести еще воды для свежей масляной припарки и спустилась с кувшином. У двери она помедлила, потом открыла ее и выглянула наружу. Светало, было холодно, и она задрожала под сильным и каким-то враждебным напором ветра. «Вся Шотландия – страна, разрываемая на части ураганом вражды», – вздохнув, подумала она, закрыла дверь и вошла в кухню.

Здесь день и ночь пылал огонь в огромном очаге. Кухарка и ее подручный уже собирались ставить хлебы в печь.

– Мне опять нужна вода.

Кухарка Бриджет поспешила исполнить пожелание графини.

– Говорят, кто-то привез маркиза обратно?

– Да, и он болен. Надеюсь, что врач…

– Маркиз вроде добрый человек. Господь смилостивится над ним.

Да, хотелось бы и ей так думать о маркизе!

– Сваришь ему бульон? Может, мне удастся его покормить.

– Приготовлю наилучшим образом, – заверила Бриджет. – И если что еще потребуется, сразу скажите.

Голос кухарки звучал встревожено. Значит, слугам Нил тоже понравился.

– Спасибо.

У Джэнет вдруг сжалось сердце. Маркиз Брэмур кажется таким одиноким! Но теперь она постарается, чтобы он себя одиноким не чувствовал.

Дверь в комнату для гостей была закрыта. А она точно помнила, что оставила ее открытой! Встревожившись, Джэнет толкнула дверь и обнаружила, что над спящим маркизом наклонилась Луиза.

Увидев Джэнет, она отшатнулась, словно от привидения.

– О, это ты, Джэнет! Я рано встала сегодня и узнала, что здесь маркиз. Пришла проведать, не надо ли чего, а он лежит совсем один. И, видно, ему очень плохо.

– Да, это так, но скоро прибудет врач, а маркиз – крепкий человек.

– Но твой муж тоже был крепким. Мужчинам, которые тебя окружают, не слишком везет.

– Предлагаю тебе спуститься вниз и ждать врача там, – холодно ответила Джэнет, но у нее сильно вдруг застучало сердце. А ведь Луиза права! Она навлекает на людей несчастье… Однако незачем показывать Луизе, что эти слова ее задели.

– Ужасное событие! – как ни в чем не бывало продолжила Луиза. – Такое беззаконие повсюду, а его светлость не принимает никаких мер. – И с удовлетворением закончила: – По-моему, ты больше не должна выезжать на прогулку в одиночку, особенно если учесть, что ты вчера упала.

– Твоя забота обо мне очень трогательна. Я постараюсь соблюдать осторожность. Уверена, что милорд тоже оценил бы твою заботу.

– Помни, что я сказала! – И Луиза величественно, словно королева, выплыла из комнаты.

Джэнет плотно закрыла дверь и посмотрела на Брэмура. Он сбросил с себя одеяло. Она тронула его щеку. Кажется, горячее, чем раньше? Он горит, как в огне! Что здесь делала Луиза? Джэнет прекрасно знала, что она никому не способна сочувствовать. Так зачем она была здесь? Из любопытства? И почему не спит, хотя едва-едва рассвело? Обычно Луиза выплывает из своей комнаты чуть ли не в полдень.

– Нет! – вдруг крикнул Брэмур и взмахнул рукой с такой силой, что чуть не свалился с кровати.

Джэнет подбежала к нему, взяла за руку, и он так стиснул ее руку, что она тоже вскрикнула.

– Нил! Я здесь. Ты что-нибудь хочешь? Еще воды? – Она провела рукой по его лбу, потом по щеке, и пальцы его разжались. Он снова открыл глаза.

– Джэнет… ты… в порядке?

– Со мной все хорошо, но о тебе этого не скажешь. Хочешь пить?

– Я бы… океан сейчас выпил.

– Тебя мучил кошмар?

От лихорадки его глаза сверкали, словно бриллианты, но он ничего не ответил, а принялся жадно пить. Потом Джэнет стянула с него одеяло и сняла повязку с загноившейся раны. Вид был ужасный. Она быстро приготовила новую припарку и наложила ее на рану. Нил вздрогнул от боли, но ни единый звук не сорвался с его губ. Джэнет развела водой травяную настойку и поднесла ему кружку.

– Это не очень вкусно. Но поможет унять жар. Нил покорно выпил горькую смесь.

– Ты… меня раздевала?

– Нет, это Макнанн.

– Макнанн?

– Наш новый дворецкий. Ты можешь рассказать, как здесь очутился?

Он покачал головой и закрыл глаза. Спит? Или вспоминает, что с ним случилось?

– Нил!

– Я уже не «милорд»? – спросил он чуть-чуть насмешливо.

В эту минуту Джэнет услышала шум внизу и подошла к окну. Это приехал врач – тот самый, который был у них, когда умер Аласдэр. Теперь он, наверное, подумает о ней самое худшее: ухаживает за чужим человеком, только что похоронив мужа…

– Миледи! – Она обернулась к кровати. – Спасибо… Итак, опять титулы. Ей бы гораздо больше понравилось, если бы он называл ее по имени.

– Не за что, милорд. Неужели вы думали, что я позволю вам умереть? – сдержанно ответила она.

Их взгляды встретились. В его глазах стоял немой вопрос, но отвечать было уже некогда – на пороге показались Реджинальд и врач. Что ж, придется подождать, но у нее тоже есть о чем спросить.

12

Врач осмотрел Брэмура, потом отвел Джэнет в сторону.

– Он очень болен. Я пущу ему кровь, чтобы вышел гной, но ручаться ни за что не могу.

– Не думаю, что это принесет пользу, – нахмурилась Джэнет. – Он уже и так потерял много крови. Врач опешил.

– Вряд ли вы имеете право в данном случае решать, – сказал он, искоса взглянув на нее. – И вашему мужу ваше вмешательство не помогло.

Холод пробежал у нее по спине. Реджинальд и Луиза хорошо поработали!

– Исполняйте то, что говорит графиня! – неожиданно раздался голос Брэмура. Он, очевидно, расслышал, что сказал врач, и попытался сесть, но упал на подушки.

Врач снова подошел к кровати.

– Вам надо пустить кровь. В противном случае я снимаю с себя… всякую ответственность.

– Значит, вы ни за что не отвечаете.

– Я должен заявить протест, милорд!

– Протестуйте, но делайте, как она говорит.

– Но… ее муж…

– Черт побери, я не желаю кровопускания.

– Хорошо, милорд, – согласился врач, зло посмотрев на Джэнет. – Тогда я оставлю обезболивающую настойку и сонные порошки. – Он повернулся к Джэнет: – Если он умрет, я доложу о вас властям. А пока – вот вам бутылка. Смешивайте с водой и давайте пить каждые два часа. И меняйте все время припарки, старайтесь по возможности снимать жар.

Когда доктор ушел, Джэнет снова приблизилась к кровати. Нил лежал, закрыв глаза, в полнейшем изнеможении, и Джэнет запаниковала. Что, если она ошиблась и тем самым приговорила Нила к смерти? Но ведь этот врач ничем не помог ее мужу, он даже не сумел установить причину его смерти. Надо надеяться на чудо. Вдруг Нилу повезет?

Джэнет подошла и потрогала его лоб. Такой горячий.

– Нил, – окликнула она, но он опять погрузился в забытье.

Шло время, она уже потеряла ему счет. Надо было бы переменить повязку, но не хотелось его будить. Отдых для него сейчас лучшее лекарство. Но что, если она ошиблась?

Нил опять стал метаться в жару. Джэнет сидела рядом, обтирала прохладной водой его тело, меняла зловонные гнойные повязки и разговаривала с ним, словно он мог ее слышать.

Нил то впадал в забытье, то медленно из него выплывал. Наконец он очнулся и обнаружил, что мир состоит из боли и жара. Но это было все же лучше, чем кошмары. Он предпочитал боль мучительным видениям.

В беспамятстве Нил снова и снова видел Уилла, который стоял над ним, подняв тесак. Он чувствовал боль, которая пронзила ногу, когда человек со шрамом пытался нащупать пулю. Но особенно мучили обрывки слов – то, что пытался внушить ему Уилл. Все смешалось и страшно давило на мозг. Где тут правда, где ложь? И что исказила его собственная бредовая память?

Женщина. Об этом он помнил все время. Бандит сказал, что какая-то женщина из Лохэна сообщила о его поездке той дорогой.

Но стоило Нилу погрузиться в глубину очередного кошмара, в его ушах начинали звучать тихие, успокаивающие слова Джэнет. Она неустанно вытаскивала его на свет из кромешной, обволакивающей тьмы. И руки у нее были такие нежные. Ему казалось даже, что он видел слезы у нее на глазах.

Почему же, как так случилось, что он попал к ней в дом? Его первой мыслью была та, что именно Джэнет сообщила о нем бандитам. Но потом она имела столько возможностей дать ему умереть без помощи. А вместо этого каждый раз, когда он пробуждался от тяжких снов, она была рядом, голос ее звучал ободряюще и твердо: она запрещала ему уйти. Но это значит, что в Лохэне есть какой-то другой сообщник бандитов. И если этот злоумышленник или злоумышленники от него отделаются, то что будет с Джэнет? Не она ли станет их следующей жертвой?

Именно этот страх и держал его среди живых. Нил не знал, сколько времени провел в Лохэне. Часы и дни перетекали в последующие часы и дни. Когда он поднимался на поверхность из темноты забытья, Джэнет или кто-то из служанок давали ему воды или поили отвратительным зельем из трав. Приходил также врач – довольно неприятный человек.

Однажды среди ночи Нил открыл глаза. Жар отступал – тело его уже не горело, словно в огне. Он обвел взглядом комнату и увидел Джэнет, дремлющую в кресле, с сыном на коленях. Чепчик почти скрывал ее волосы, лицо осунулось и казалось очень усталым, но еще никогда она не была так прекрасна.

Ему хотелось есть, что было хорошим признаком, но он лежал молча, боясь ее разбудить. Как долго она здесь? Сколько дней и ночей не спит в своей постели?

Нил снова закрыл глаза, а когда проснулся, солнечный свет лился в комнату; значит, уже давно рассвело. Он слегка пошевелился и снова почувствовал боль, но уже не такую пронзительную, как прежде. Бедро было перевязано, чужая ночная рубашка не сходилась на груди. Чья это рубашка? Реджинальда? Или ее мужа? Нил попытался сесть, но комната закружилась веретеном. Он был очень слаб.

Сколько же времени прошло, как он уехал из Брэмура? И неужели туда не сообщили, почему он задержался? Нил снова пошевелился, и боль затопила все тело. Он стиснул челюсти, чтобы не застонать. А еще его смущало одно обстоятельство: кто-то ведь его раздевал и мыл, Джэнет меняла дурно пахнущие повязки.

Надо ехать в Брэмур! Так много дел. Он дал столько обещаний. Их надо выполнить, и поскорее, особенно теперь, когда ему напомнили, что он тоже смертен. Если он умрет, владения отойдут короне и арендатррам больше не на кого и не на что будет надеяться…

Кроме того, оставался человек, который в него стрелял! Нил никогда не верил, что, если тебя ударили по щеке, надо подставить другую. И дядя его учил постоянно, что жалость – это слабость. И все же, оказывается, даже такие люди, бандиты, способны на сострадание… Ясно одно: он не может здесь оставаться дольше.

Нил снова попробовал сесть, но боль опять обрушилась на него, и он невольно застонал. Джэнет вздрогнула, открыла сонные глаза. И вдруг взгляд ее прояснился. Она бережно положила мальчика на кровать, подошла к Нилу и потрогала его лоб.

– Вам лучше, – сказала она, застенчиво улыбнувшись.

– Благодаря вам.

Ее щеки порозовели, словно ее никто никогда не благодарил.

– А я так боялась… – пробормотала она и осеклась.

– Давно я здесь?

– Уже три дня.

Значит, скоро уже две недели, как он уехал из Брэмура!

– Мне надо сообщить…

– Не беспокойтесь, я пошлю Тима, и он сделает все, что нужно. Вы можете рассказать, что случилось?

– В меня стреляли из засады. Потом они подошли ко мне – чтобы прикончить, наверное. Их было двое. Но главный решил, что убивать меня не надо – я так и не понял толком почему. А потом меня перенесли в пещеру. Там были еще люди. Ни в чем не повинные дети.

Нил вдруг подумал, почему не хочет сейчас же сообщить обо всем Камберленду, чтобы он очистил от разбойников горы. Да потому, что разбойник тоже мог его убить, но не сделал этого. И хотя он из принципа не подставлял другую щеку, но привык платить добром за добро.

– Джэнет, вы сообщили властям о том, что произошло?

– Нет. Реджинальд сказал, что надо подождать, пока вам не станет лучше. И что это, возможно, просто… несчастный случай.

Нил попытался осмыслить сказанное. Может быть, «благородный» Реджинальд просто надеялся, что он умрет и никаких вопросов не последует? Тем не менее он был рад, что Реджинальд не предпринял никаких шагов, чем бы тот ни руководствовался. Нил Форбс всегда сам сражался со своими врагами, сам платил свои долги. И если понадобится, то заплатит и этот.

А как много он должен убийце, который его пощадил?..

Он снова попытался встать, но комната вдруг закружилась, и ему пришлось опереться на руку Джэнет, чтобы не упасть.

Нил сделал шажок, другой, сжимая ее руку, однако ноги его подкосились, и он едва успел отступить назад, чтобы рухнуть не на нее, а на кровать. И тут только он заметил на ее руках синяки.

– Неужели это я виноват?

– Нет, я упала с лошади в тот день, когда вас привезли.

– Вы ездили верхом одна?

– Да.

Ему это не понравилось, но он не имел никакого права выражать неудовольствие. Она ведь не жена ему и не подопечная. Тем не менее, немного помолчав, Нил очень осторожно заметил:

– Вам, наверное, надо бы брать с собой Тима или Кевина… Особенно теперь, когда вы знаете, что неподалеку отсюда – разбойники.

Их взгляды встретились. Господи, как все-таки прекрасны эти голубые глаза! У Нила снова больно сжалось сердце. Он все равно не может на ней жениться. Ничто не изменилось…

– Расскажите подробно, как я здесь очутился.

– Приехал всадник и просто-напросто сбросил вас с лошади на землю, как мешок с картошкой, а затем ускакал. Лица его никто не разглядел. Ехал он на вашей лошади.

– А как вы это узнали?

– Я его видела. Как раз стояла у окна.

Да, было бы лучше, если бы разбойник оставил и лошадь. Это был его любимый жеребец. Что ж, вот еще один довод разыскать Уилла.

А может быть, Уилл сам его отыщет?

Нил вдруг снова почувствовал страшную слабость.

– Не хотите ли немного бульона?

– Да. И еще воды.

Она подала ему кружку с водой и посмотрела на спящего поперек кровати мальчика.

– Вы за ним приглядите, пока я схожу на кухню за бульоном? Просто чтобы он был между вами и стеной.

– Как-нибудь справлюсь, – смущенно пообещал Нил.

Джэнет, немного помедлив, вышла, а Нил наклонился над малышом и положил на него ладонь. Колин пошевелился, зевнул, потянулся и одарил Нила сонной улыбкой.

Сердце Нила сразу растаяло и открылось навстречу малышу. Он тоже улыбнулся, и как раз в этот момент на пороге снова появилась Джэнет.

Она быстро подошла и взяла малыша на руки, словно опасалась, что Нил причинит ему вред.

«Какой же я дурак!» – с досадой подумал Нил.

Джэнет молча посадила Колина на пол. Он посмотрел на мать, потом на Нила и пополз к нему. Нил протянул ему руку. Малыш взял ее и, с усилием подтянувшись, встал на ножки. Джэнет стояла, словно окаменев. Слезы навернулись на глаза, ей стало почему-то грустно. Как странно, что не она помогла сыну встать на ноги в первый раз в его жизни.

– Он вам доверяет, – сказала она напряженным тоном.

«Хотя и не должен бы доверять!» – прочел Нил недосказанное в ее глазах. Это был сокрушительный удар, но он знал, что сам во всем виноват…

– Вы бы его взяли, а то, боюсь, он упадет. Джэнет подошла, взяла Колина на руки и так крепко притиснула к себе, что он захныкал.

– Сейчас Люси принесет вам бульон.

– Спасибо. – И, глядя на Колина, Нил добавил: – Какой чудесный мальчик.

– Да, но обычно он не тянется к мужчинам.

Это сказало ему о многом: ведь, если не считать слуг, единственными мужчинами в доме были до недавнего времени ее муж и Реджинальд. Нил уже начинал ненавидеть покойного графа. Он не знал, что ответить Джэнет. В Брэмуре детей не было, а сам он всегда вел себя с ними довольно неуклюже – как недавно с ее девочками. Тем не менее юный Колин Кэмп-белл опять ему улыбнулся, и это было огромное достижение.

Затем появилась молодая горничная Люси. Она поклонилась и широко ему улыбнулась:

– Вы хорошо выглядите, милорд.

– Спасибо.

– А мы все уже думали, что вы помрете, но миледи сказала, нет, он выздоровеет. И точно, выздоровели! – тараторила Люси, ставя тарелки на стол. – Клара говорит, что девочки хотели бы вас повидать, если можно.

– Но милорд все еще очень болен, – возразила Джэнет, давая ему тем самым возможность уклониться от свидания.

Нил знал, что может сослаться на слабость. Незачем вклиниваться в эту семью, привыкать к ней, но соблазн был слишком велик. Три маленькие девочки хотели видеть его!

– Если графиня согласна, – сказал он и потер заросшие щеки, – и если я их не испугаю…

– Но я могу вас побрить, – неожиданно предложила Джэнет и сама удивилась своему предложению. – Я иногда брила мужа, – объяснила она. – Сами вы еще слишком слабы и можете порезаться, а мы уже решили, что кровопускания вам ни к чему.

Он кивнул, не зная, что еще сказать.

– Но сначала выпейте бульон, – приказала Джэнет. – Вы должны набираться сил. Люси вам поможет, а я загляну к девочкам. Они смогут прийти попозже, если вы будете чувствовать себя достаточно хорошо.

Нил взял у Люси миску и ложку, которая показалась ему такой тяжелой, что он с трудом донес ее до рта. Рука дрожала, и он почти все расплескал. Следующая попытка была успешнее. Бульон был горячий и душистый, и Нил с удовольствием проглотил ложку. Потом еще и еще, пока миска не опустела. Он отдал ее Люси и в изнеможении лег.