Текст книги "Два купидона"

Автор книги: Патриция Нолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Примерно... ну... семь. – Кэрри, смеясь, бросила сумочку на канапе.

– Всего семь... – Уилл горестно развел руками. – Никуда не годится, надо продолжать тренировки. А как тебе здесь?

Кэрри огляделась: из широких, двустворчатых стеклянных дверей открывается захватывающий вид на залив. Мебель, плетенная из ротанговой пальмы, обитая яркими, великолепно подобранными набивными тканями, – дух и колорит какого-нибудь экзотического острова Южных морей. В ведерке со льдом охлаждается шампанское, а на столе рядом с двумя искрящимися бокалами – ваза с темно-красными розами. О Господи, да их по крайней мере две дюжины... С того места, где она стоит, видна спальня: та же цветовая гамма, несколько смягченная, и в центре – королевских размеров кровать, точно такая же, как в спальне Уилла. На той они будут спать, когда вернутся из свадебного путешествия, и отнюдь не так платони чески, как в первую ночь, которую она провела в его доме. На ночном столике тоже цветы: розы, незабудки и лаванда; рядом – толстые белые свечи. Все это так тронуло и взволновало Кэрри, что у нее комок появился в горле, и она поскорее отвернулась. Уилл заметил, конечно, ее реакцию и взгляд в спальню, но не стал комментировать. А она, совладав с собой, объявила:

– По-моему, такой шатер и все, что в нем, тянет на крепкую... восьмерку.

– Чего же не достает для десятки?

– Вида на Французскую Ривьеру! – торжественно провозгласила она.

– Так храни эту мечту, жена, не теряй!

Кэрри засмеялась, но веселое настроение тут же улетучилось – Уилл шагнул к ней и, широко раскинув руки, обнял.

– Посмотрим... как ты оценишь наш первый поцелуй теперь, когда мы муж и жена, – прошептал он, крепче прижимая ее к себе.

– Но... он уже был, этот первый поцелуй, – растерянно, тоже шепотом ответила Кэрри, откинув голову и глядя ему прямо в глаза.

– Тот не считается – на публике. – Он нагнул голову и обхватил ее губы своими.

«Мы уже много раз целовались, – словно в тумане думала Кэрри, – и каждый раз это по-новому, по-другому...» Но ни один из прошлых поцелуев не походил на этот. Может быть, новизна – от его рук, крепко и плотно обхвативших ее, или от ярости, с какой губы его раздвигают ее рот, или от жара, с каким его руки пробежали по ее спине, и от этой ладони, которая, словно чашу, держит ее голову... Или все дело в том, как он прижимает ее к себе, буквально пожирая ее рот... Низких, хриплых звуков, вырывавшихся у него из глубины груди, она не слышала до сих пор. А главное, этот поцелуй – откровенный поцелуй собственника. Его рот ласкал ее, пробовал, изучал... И Кэрри почувствовала, как от его запаха и вкуса жар ударил ей в голову. Чем дольше тянулась встреча их губ, тем громче стучало ее сердце... наверно, Уилл слышит эти удары сквозь шелк платья и белья. Наконец он откинулся назад – прерывисто и часто дыша, как и она.

– И... и как ты оценишь? – В глазах его пылал буйный жар.

– Ох, Уилл... конечно, на десять! – выдохнула она, подняла руку и прижала к сердцу.

– Наконец-то! Постараюсь не дать тебе повода снизить оценку... всю нашу брачную жизнь.

– А я и не сомневаюсь – ты успешно справишься, дорогой.

Уилл издал короткий смешок и провел губами по ее рту.

– Ты проголодалась?

– Это зависит от того, что ты имеешь в виду. – Желание пронзило ее.

– Просто еду. Обед у нас заказан на восемь.

– Сейчас только шесть. – Подняв руку, Кэрри посмотрела на часы.

– Так нам надо убить два часа. Можно пойти погулять по берегу.

– Можно. – Она поднялась на цыпочки и принялась развязывать его галстук.

Он сощурился, и Кэрри заметила, как в глазах его снова разгорается пожар.

– Или можно заказать что-нибудь выпить и посидеть на балконе.

– Посидеть и поболтать. Неплохо придумано. – Кэрри отбросила галстук и принялась расстегивать пуговицы на рубашке. – Но у нас уже есть шампанское.

– Ох, черт с ним! – хрипло пробормотал Уилл, взмахнул руками, притянул ее ближе, снова подхватил на руки и понес в спальню.

«По шкале романтических деяний это уж на полную десятку», – успела подумать Кэрри, пока он ее нес. Уилл положил ее на край кровати и стал расстегивать маленькие перламутровые пуговки, бежавшие вниз по всей длине кремового шелкового платья. У нее как-то сразу вылетела из головы вся эта глупая система оценок – мир перед ней тихо закружился и поплыл... А он, склонив голову, целовал каждый дюйм обнажавшейся под его руками кожи.

– Кэрри, – прошептал он ей в шею, – пока я не хочу больше детей.

Она чувствовала, как плавится кожа от его прикосновений, и так наслаждалась этим ощущением, что не восприняла его слов.

– Что... что ты?..

– Ты готова? Ты пользуешься противозачаточными пилюлями?

Кэрри вздрогнула от неожиданности – вот так практичность, – но нашла в себе силы ответить, несколько, правда, задыхаясь, запинаясь и очень тихо:

– Роберт настаивал... чтобы я... я начала их принимать. – Она ощутила, как напряглись руки Уилла. – Ну... ты понимаешь... я перестала... зачем? А потом, когда ты сделал мне предложение, снова...

– Хорошо, это многое облегчает.

Он обхватил и сдавил ее губы – краткий миг насилия, – руки обхватили ее талию, потом ягодицы, он прижал ее к себе. Ошеломленная силой его возбуждения, она что-то бормотала, протестовала, пыталась высвободиться, но он крепко держал ее. Голова у нее совсем закружилась... надо приспособиться к нему, к этому новому Уиллу. Только что он был сплошная нежность, а сейчас ведет себя так, будто хочет застолбить свою собственность. И эта собственность – она сама.

Что ей сделать? Что сказать? Придется ведь опять упомянуть о Роберте. О, ей понятно, что на уме у Уилла. Роберт, конечно, дурак, но одно его имя выводит Уилла из себя. Вспомнить только, как он реагировал на тот телефонный разговор. Ей удалось просунуть между ними руку и заглянуть в его сверкающие, ставшие совсем темными глаза.

– Уилл! – выдавила она воспаленными губами. – Ты не понимаешь? Я начала принимать таблетки, готовясь к брачной жизни.

– Да, это я понял. – Ноздри его раздувались от напряжения – он пытался контролировать свое дыхание.

Тронутая силой его страсти и тяжелой борьбой, какую он вел, чтобы не выплеснуть ревность, Кэрри решилась успокоить его:

– Уилл, я не спала с Робертом.

– Что-о? – Он вытаращил глаза, потом сощурился и смотрел на нее, гневно нахмурившись.

– Хотела подождать, а он... не настаивал, – проговорила она с глухим смешком. – Теперь-то я понимаю – это потому, что он не любил меня... и не желал меня.

Лицо Уилла прояснилось, улыбка медленно расплывалась от глаз к губам.

– Слава Богу! – пробормотал он и резко отпрянул от нее. – Побереги мое место, я сейчас вернусь.

Она затихла и смотрела на него: он позвонил в бюро обслуживания – отменил заказ на обед; нашел коробку спичек и зажег все свечи рядом с кроватью. По комнате поплыл слабый аромат ванили... Уилл повесил на наружную ручку двери табличку «Просим не беспокоить», захватил шампанское и бокалы, открыл бутылку, налил и протянул ей бокал.

– Как твоя романтическая шкала?

Кэрри сглотнула, сердце екнуло и подскочило к самому горлу; глаза почему-то наполнились слезами.

– Ты достиг совершенства... десять! – Она задыхалась.

– Еще нет. Могу я провозгласить романтический тост?

– Я... я вся внимание, Уилл.

Он поймал ее взгляд, помолчал, серые глаза его потемнели в раздумье.

– За Кэрри Кэлхаун! – наконец произнес он. – За ее единственную свадебную ночь!

Кэрри придвинула свой бокал, они чокнулись и выпили, а она все размышляла над тостом: странный какой-то и определенно не очень романтичный. Ей хотелось бы услышать в завершение тоста: «Я люблю тебя». Но нет, этого ждать бесполезно.

– Это упадочничество, – сказала Кэрри, у которой голова наполнилась пьянящими пузырьками шампанского.

– Вовсе нет. – Уилл забрал у нее бокал и поставил на пол рядом со своим. – Дай мне минут пять – покажу тебе настоящий декаданс. – И его рот, жадный и дающий, закрыл ее губы.

Кэрри вся отдалась изумительным ощущениям от его прикосновений. Руки его скользили по всему ее телу, постепенно расстегивая пуговки, – вот уже платье соскользнуло с плеч, потом с рук, бедер... наконец шелк, сникнув, мягко лег на пол. За платьем совершили полет ее белье и одежда Уилла. С нетерпеливым рыком он отбросил все ногой и обернулся к Кэрри, обнаженный...

Они лежали в постели, позабыв весь мир вокруг, сплетая руки, губы, которые искали, трогали, удовлетворяли. Желания сотрясали Кэрри, и едва она успевала испытать их, прочувствовать, как он дарил ей новую страстную ласку. Ее руки сжимали и гладили его спину, плечи, касались тугих мышц, которыми она восхищалась. Она с радостью чувствовала его тело на своем, ощущала его плоть в своем лоне, потому что он уже покорил ее сердце. И когда он поднял ее к вершинам чувственного наслаждения, ее сердце кричало о том, чего не могли выговорить губы, – о ее любви к нему.

Ярчайший цвет, ослепительный свет пронзили разум – наслаждение взорвалось над ней снопом золотистых искр...

Потом в течение нескольких минут ни он, ни она не говорили, кажется, даже не дышали. Наконец Уилл поднял голову.

– Ты о'кей?

– Потрясающе! – задыхаясь, прошептала она. – Представления не имела, что можно быть такой счастливой.

Он усмехнулся, довольный, и подвинулся, чтобы уложить ее рядом с собой. Она повернулась и пробежалась ноготками по золотисто-песочным волосам на его груди.

– Было время, когда я думал, что этот день никогда не наступит, – чуть слышно проурчал он.

– Ты имеешь в виду – день твоей свадьбы? – Кэрри приподнялась, опираясь на локоть.

– Да... день моей свадьбы. – Он скользнул взглядом по ее разгоряченному лицу, поднял голову и прижался губами к ее шее, бормоча какие-то слова... Но она ничего не понимала, потому что он одновременно делал с ней восхитительные вещи, возвращавшие ее на тот путь, который они только что прошли.

К полуночи молодожены умирали от голода. Но звонить в бюро обслуживания они не стали, а вместо того натянули джинсы и майки и заспешили к месту парковки. Там ухмылявшийся служащий подогнал к ним «мустанг» и что-то буркнул Уиллу, чего Кэрри не разобрала. Они сели в машину и отправились на поиски какого-нибудь заведения «фаст фуд»[3]. Кэрри вдруг повернулась к своему только что обретенному мужу – почему это у него на лице играет такая самодовольная улыбка?

– Что тебе сказал тот парень? – спросила Кэрри.

– Какой парень?

– Не притворяйся тупицей. Конечно, служащий, подгонявший машину.

– Ммм... ничего особенного. – Уилл затормозил перед красным сигналом светофора и покосился на нее застенчиво-счастливым взглядом.

– Уилл, ты...

– Женат меньше двенадцати часов, а жена уже ворчит! – голосом, полным жалости к себе, простонал Уилл.

– Уилл!

– Ох-ох, ладно. Он сказал: «Поздравляю, счастливчик!»

– С чем «поздравляю»?

– По-моему, с женитьбой.

– Ох, перестань! Каким образом он мог узнать, что мы новобрачные?

Зажегся зеленый свет, но Уилл задержался на секунду, потянулся и опустил перед ней козырек от солнца, на котором сверкнуло зеркало.

– Посмотри-ка на себя, – посоветовал он, переключая скорость.

Кэрри послушно взглянула в зеркало – и ахнула: волосы взлохмачены, глаза горят, губы воспалены, помада стерта...

– Ты это нарочно сделал! – накинулась она на Уилла.

– Что я такое «нарочно сделал»?

– В последнюю секунду, когда мы выходили из номера, ты схватил меня и поцеловал, чтобы я выглядела как...

– Новобрачная? – подсказал Уилл. – Счастливая жена? Да, я это сделал специально.

Воинственность моментально испарилась, и Кэрри завершила атаку хихиканьем. Да, она и правда выглядит именно так, что уж там... Уилл свернул на стоянку магазина, работающего всю ночь, выключил мотор и повернулся к ней.

– Нельзя упрекать парня за желание дать знать другим мужчинам, что ты – «запретная зона». – И помог ей выйти из машины.

В магазине, пока они выбирали закуски и напитки и раскладывали их перед заспанным кассиром, Кэрри раздумывала над его словами. Уиллу хочется, чтобы люди знали: она – «запретная зона» для других мужчин. Оба они принадлежат только друг другу. Волна счастья нахлынула на нее, – это не декларация вечной любви, но уверенное заявление о прочной привязанности. Когда Уилл доставал бумажник, она взяла его под руку и улыбнулась. В данный момент она и не ждет, и не желает большего.

В Миртл-Бич они провели неделю. Плавали в океане и в бассейнах отеля, играли в теннис, гуляли по берегу и обедали в сказочных ресторанах, где подавали блюда из продуктов, подаренных океаном. Этот район славился такими ресторанами и еще – разнообразными магазинами. Кэрри накупила так много одежды и игрушек для Арианы и Джейкоба, что Уилл даже ворчал: мол, его кредитные карточки расплавятся от столь частого использования.

Они путешествовали вдоль берега и побывали в Джорджтауне, который в прошлом служил важным портом, куда поступал рис с плантаций, процветавших в этих местах. Посетили Брукгрин-Гарденз, где восхищались скульптурами, и дивились всяким диковинам в музее Рипли «Хочешь верь – хочешь нет».

И все же больше всего времени они проводили на супружеском ложе у себя в номере, и Кэрри радовалась: Уилл – такой нежный и чуткий любовник; какое счастье, что она дождалась его. С каждым днем она все больше его любила, замирала от счастья, слушая, как он говорит, что ему нравится чувство, какое она заставляет его переживать, он горит от ее прикосновений и обожает на нее смотреть – особенно в бикини. Правда, он не позволял ей выходить в бикини из номера и даже носить его на пляже. А кончалось все тем, что две ярко-оранжевые полоски ткани падали на ковер.

Кэрри наслаждалась его близостью и тем, что они только вдвоем и больше ни с кем не видятся. Пусть причина их брака необычна; кроме того, она все не могла забыть предупреждение Уилла – не путать ухаживание с любовью. Все это так, но она сейчас счастлива и не сомневается: рано или поздно он полюбит ее так же, как она любит его. У них много времени впереди – вся оставшаяся жизнь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Уиллу и Кэрри с первых же дней удивительно хорошо, ладно жилось вместе. В течение двух недель после возвращения из свадебного путешествия они почти все время проводили вдвоем – или на работе, или дома, в заботах о близнецах. Уилл дал знать своему адвокату, и тот начал готовить документы, чтобы Кэрри могла усыновить Джейкоба и Ариану.

Пока Кэрри работала, по-прежнему полдня, за детьми смотрела Эдит. А когда в полдень Кэрри возвращалась домой, малыши не спали, и она наслаждалась временем, которое проводила с ними. К трем месяцам вечерние колики у них стали случаться реже. Близнецы начали смотреть в глаза родителям, улыбаться, агукать. Уилл был твердо убежден, что дети у него гениальные и со дня на день заговорят законченными предложениями.

Радость заботы о малышах, безраздельное внимание и страстное влечение к ней мужа наполняли жизнь Кэрри безоблачным счастьем. Любовь ее к Уиллу крепла, углублялась, расцветала новыми красками, и она не могла представить, как и почему прежде боялась полюбить его. Иногда она просто горела желанием поведать ему о своей любви, узнать больше о его чувстве к ней, но сдерживалась. А вдруг он не поверит ей, скажет – прошло еще слишком мало времени, чтобы она разобралась в истинном своем к нему отношении.

Как-то раз Кэрри пригласила на ленч одну художницу – из тех, кого опекала галерея: обсудить ее предстоящую выставку, продумать подготовительную работу. Уилл пообещал присоединиться к ним, если сможет оставить дела и прийти. Встреча уже закончилась, гостья ушла, и Кэрри собирала и складывала в портфель бумаги, низко склонив над столом голову. Кто-то подошел в этот момент, и Кэрри, подумав, что это официант, приготовилась попросить счет. Подняла голову – у стола стоял Роберт Голлэтин...

– Роберт! – вздрогнув, вскрикнула она. – Что ты здесь делаешь?

– Ты не стала разговаривать со мной по телефону, не хочешь со мной встречаться. Поэтому я приехал в Чарлстон и следовал за тобой от галереи Кэлхауна.

– Роберт, мне это вовсе не нравится – что ты... следовал за мной. И я правда не считаю, что нам с тобой есть о чем говорить.

– Кэрри, пожалуйста... Я уже несколько недель хочу объяснить тебе все. Ты должна дать мне эту возможность... А сейчас... я ждал, пока уйдет та леди. Нам обоим нужно, чтобы... наша помолвка не кончилась вот так, как это случилось. Ты... ты не заслуживаешь того, что я сделал.

«Пожалуй, с этим даже Уилл не стал бы спорить», – мелькнуло в голове у Кэрри.

– Ладно, Роберт, садись, – наконец смилостивилась она.

С сомнением в душе наблюдала, как он проскользнул в нишу, где стоял стол, и сел напротив. Вся эта затея вызывала у нее чувство неловкости, но ее мучило любопытство: что он собирается сказать? Никогда она его не любила, хотя тогда и убеждала себя, что любит, и все же искренне сожалела, что их отношения закончились таким неблаговидным образом. Вот он сидит напротив нее – как с неба свалился. Любопытно бесстрастно понаблюдать за ним, как за совершенно незнакомым человеком.

Удивительно, что эта встреча с ним не вызывает у нее ни малейшей боли, а ведь она думала, что обида еще жива. Прошли первые минуты неловкости, и она открыла, что не испытывает ничего, кроме вполне естественного любопытства.

Поразительно, насколько он абсолютно ординарная личность, если смотреть на него взглядом, не окрашенным самовнушенной любовью. По сравнению с Уиллом Роберт совсем не выглядит крупным мужчиной: глаза его находились на одном уровне с ее, руки и ноги небольшие – в общем, сложения он отнюдь не богатырского.

– Спасибо, Кэрри, что ты готова выслушать меня. – Он неуклюже взмахнул рукой. – Ты не хотела бы еще что-нибудь съесть? Или, может быть, выпить? Мартини?

Кэрри изумилась: для алкоголя как будто рано, к тому же ей надо сохранить ясную голову.

– Нет, Роберт, ничего.

Роберт кивнул, в глазах мелькнуло огорчение; заказал проходившему мимо официанту мартини для себя.

– Кэрри, ты хорошо выглядишь, правда хорошо.

– Это точно, я не чахла от горя.

– Вот и славно, очень рад. Вовсе этого не хотел, – проговорил он деланно-сердечным тоном. – Только меня удивило, когда услышал, что ты уехала из церкви с Уиллом Кэлхауном.

– У меня не было причины болтаться там дольше. – Кэрри иронически вскинула брови.

– Конечно, не было, ммм... да, не было.

Официант принес мартини, и Роберт, о котором Кэрри знала, что он не большой любитель выпивки, одним глотком опорожнил чуть ли не полбокала и заказал еще порцию. Кэрри решила, что с нее хватит.

– Роберт, почему бы тебе прямо не сказать, из-за чего ты меня бросил и по какой причине теперь хотел видеть? А потом мы оба могли бы разойтись по домам.

Он поморщился от прямоты ее тона и после паузы решился:

– Ну ладно. – Снова глубоко вздохнул и замолчал, так надолго, что у нее появилось желание стукнуть его хорошенько. И тут он как раз заговорил: – Наверно, ты заметила, что я был сам не свой в последние несколько недель перед...

– ...свадьбой, – закончила она за него. Господи милосердный, почему ему так трудно выразить то, что у него на уме?

– Да, правильно. А мама и папа сильно давили на меня, заставляя жениться.

– Я это чувствовала, – призналась Кэрри.

– Тотчас после женитьбы они собирались переписать на меня весь бизнес.

– Поэтому ты и сделал мне предложение?

– Отчасти. Вернее, главным образом. – После очередного глотка и вторая порция мартини заметно уменьшилась.

– А я думала, ты любил меня. – Кэрри оперлась лбом на кончики пальцев.

– Я тоже думал, Кэрри, что люблю тебя. У меня не было намерения расстаться с тобой. Но за несколько недель до свадьбы я поехал по делам в Атланту.

– Помню.

– И встретил там девушку.

– Встретил девушку? – Кэрри взглянула на него с любопытством.

– Она танцовщица.

– Танцовщица?

– Да, понимаешь... нас собралась группа – торговцы мебелью, дизайнеры; были на конференции и вместе пошли в этот клуб. На сцене танцевала она. – В голосе его явственно слышалась ностальгия, взгляд устремился вдаль. – На ней было... ну, неважно... Но с первой же минуты началась магия.

– «Магия»? – Поистине Роберт преподносит ей сюрприз за сюрпризом. – Так ты говоришь мне, что бросил меня ради танцовщицы из ночного клуба, и называешь это... магией?

Роберт понял, что сморозил глупость, и моментально попытался ее замять:

– Но это не значит, что я по-своему не любил тебя.

Ну, хватит с нее, сколько можно выдерживать подобные признания!

– И поэтому, Роберт, все так вышло? Минуту назад ты сказал, что твои родители подталкивали тебя к женитьбе, а ты встретил другую и поэтому бросил меня. Правильно я поняла причину?

Роберт допил свой мартини и сделал знак, чтобы ему принесли еще.

– Да, все правильно, кроме того, что... ммм... произошло между нами в ту ночь. И она... ммм... забеременела.

Кэрри уставилась на него и молчала, наверно, целую минуту, пытаясь осмыслить то, что услышала.

– И ты знал об этом до свадьбы, так?

– Да. – Он не сумел посмотреть ей в глаза.

– Боже милостивый, почему ты тотчас же не сказал мне все как есть? Позволил строить планы, продолжать приготовления?

– Ну, мне было... неловко, ты понимаешь?

– Да-а уж!

– Все развивалось слишком быстро... Будто... будто я еду в поезде, а он потерял управление. И я старался, но не мог ничего придумать, чтобы остановить его... чтобы... ну, не было этой свадьбы.

– И ты придумал – послал несчастную Марсию с трусливой коротенькой запиской. Поверить не могу. – Кэрри покачала головой. – Никак не могу!

Роберт, не отвечая, тянул третий бокал мартини.

– Знаешь что, Роберт? Я всегда уважала тебя. Думала, ты настоящий джентльмен. Ты так красиво ухаживал – цветы, прогулки при луне и все такое... Романтично – сам понимаешь, как это важно для женщины. Но Уилл прав: ты просто трус.

Роберт, казалось, вот-вот разнюнится.

– Понимаю, ты разочаровалась во мне. И я этого заслуживаю.

Она заметила, конечно, его состояние, и ей стало жалко его, всю злость словно смыло.

– Ох, Роберт, никогда я не думала, что ты из тех, кто не способен нести ответственность.

– Я буду нести ответственность. Завтра еду в Атланту, чтобы жениться на ней.

Кэрри нетерпеливо потянулась за жакетом и кошельком.

– Надеюсь, что вы будете очень счастливы. Кстати, как ее зовут?

– Бум Бум Ла Флейм. – Роберт расплылся в дурацкой улыбке.

Для Кэрри это оказалось слишком – она вытаращила глаза и несколько секунд смотрела на него, потом вдруг взорвалась громким хохотом.

– Ты женишься на женщине, которую зовут... ох... Бум Бум Ла Флейм?

Роберт мгновенно стал мрачнее тучи.

– Э-э... послушай, ты не должна так говорить. Она милая девушка.

Но Кэрри умирала от смеха. В сознании у нее выстроилась картина: Бум Бум, в едва прикрывающем наготу наряде с блестками, пьет утренний чай с утонченной дамой – матерью Роберта...

– Ох, ох... да-да! – сквозь хохот вдохнула она. – Готова держать пари – она очень милая. И здорово поладит со всеми нашими леди в Уэбстере. Почему бы ей не давать уроки танцев в Городской библиотеке или в Женском клубе...

– Кэрри, это немилосердно с твоей стороны. – Роберт с трудом поднялся со своего места.

Да, она согласна, немилосердно! Но кто здесь удержался бы... Хватаясь за бока, она, скорчившись, прижалась к стене ниши, смех сотрясал ее.

Посетители за соседними столиками все к ним повернулись и наблюдали необычную сцену.

Роберт воровато огляделся – и вдруг ухватил ее за плечо.

– Прекрати! – прорычал он. Мартини уже начал действовать, превратив мрачность в злобу. Он еще крепче сжал ее плечо.

– О-ох, Роберт, перестань!

– А ну-ка, прочь руку от моей жены, пока я не сломал ее!

– Ох! – Обернувшись Кэрри увидела: к ним несется Уилл. – Уилл, я не знала, что...

– Я за тобой приеду? – шелковым голосом помог он ей. – Ну, естественно, ты не знала, Кэрри.

– Послушайте, Кэлхаун! – Роберт, покачиваясь, уставился на него. – Вы не имеете п-права... так себя... в-вести!

Уилл приблизился к ним, протянул руку и поставил Кэрри на ноги.

– А, по-моему, Роберт, это вы не имеете права так себя вести, тем более с моей женой.

Когда Уилл второй раз произнес это слово, до Роберта наконец дошло.

– С вашей... ж-женой?..

– Именно так. – Уилл поднял левую руку Кэрри и показал кольца. – Мы женаты уже три недели.

– Это случилось в то время, Кэрри, когда ты была помолвлена со мной? – Глаза у Роберта превратились в узкие щелки.

Кэрри задохнулась от возмущения, но Уилл не дал ей ответить:

– Вам не кажется, что поступок, который вы совершили, лишает вас права задавать такой вопрос?

– Ну, этого я не знаю! – угрожающе фыркнул Роберт. Стоять прямо ему не удавалось, его клонило из стороны в сторону, но он силился глядеть на Уилла свысока. И трезвому ему это было бы не под силу, а под хмельком и вовсе. – Кэрри, – с фальшивым смешком он посмотрел на нее, – теперь я все тебе объяснил, так что могу идти. Надеюсь, ты будешь счастлива.

– То же самое желаю тебе и твоей... – Кэрри умолкла – как бы опять не расхохотаться, произнося это имя. – Во всяком случае, живите счастливо!

Роберт оставил на столе деньги, повернулся и неуверенно побрел к выходу. На улице он остановил такси и уехал.

– Уфф! – облегченно вздохнула Кэрри. – Хорошо еще, что он не за рулем.

– Единственный разумный поступок за сегодняшний день! – Уилл подхватил портфель, взял ее за руку и направился к стойке у выхода. Оплатил счет за ленч и в каменном молчании заспешил к двери.

– Что ты, Уилл? – озабоченно взглянула на него Кэрри.

– Ох, ничего, – пробормотал он, держа для нее дверь. – Просто мне доставляет удовольствие оберегать тебя, да еще повезло найти тебя дерущейся с другим мужчиной – твоим бывшим женихом.

– Вовсе я с ним не дралась! – заняла оборону Кэрри.

Но Уилл ее не слушал.

– Почему, Кэрри, ты встречаешься с ним?

– Я... с ним... встречаюсь?!

Он обжег ее яростным взглядом.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Встретилась, но инициатор-то не я. Ты об этом спрашивал?

– Да, об этом. – Выйдя из ресторана, он остановился возле ствола магнолии, бросил к корням портфель и повернул ее лицом к себе. – Объясни.

Кэрри почувствовала, как закипает, и очень быстрыми темпами. Но объяснить – ладно.

– Он приехал сегодня в Чарлстон, специально чтобы увидеть меня, и следовал за мной от галереи. Когда я осталась за столом одна, он подошел и сказал, что хочет объяснить происшедшее – почему бросил меня у алтаря.

– И ты тут же поспешила пойти ему навстречу? – Серые глаза Уилла сверкали, подбородок окаменел и стал мраморным.

– Ничуть не поспешила. Я же говорю – он сам подошел ко мне. – Кэрри вздернула голову. – Ты ведь знаешь, мне интересно, почему он меня бросил.

– Потому, что он трус.

Причин множество, но она расскажет о них позже, когда у нее пройдет злость. Она задиристо скрестила на груди руки – в одной жакет, в другой кошелек.

– Уилл, я рада, что поговорила с ним. Мне это было необходимо.

Губы Уилла вытянулись в струну, он шагнул вперед и почти прижал ее к стволу магнолии. Падавшие белые лепестки кружились возле их ног, но Уилл не обращал на них внимания.

– Я говорил тебе, что в нашем браке нет места Роберту Голлэтину.

– А я склонна думать, что в нашем браке нет места еще и твоему упрямству, – сердито бросила она.

– Думаешь об отступлении, Кэрри? Слишком поздно.

– Нет, думаю, тебе надо слушать меня, когда я пытаюсь что-то тебе сказать. Иначе мы недалеко уйдем.

В глазах Уилла вспыхнул вызов, он ниже наклонился к ней.

– И что же, предполагается, я должен слушать? Твое извинение за поступок бывшего жениха?

– Нет, я не собираюсь за него просить извинения.

– И что? Он дал себе труд сказать правду? Упомянул он о некой танцовщице, по имени Бум Бум Ла Флейм?

– Да, он сказал мне все... ты знал? – В ужасе она уставилась на него.

У Уилла вздулись желваки, будто он пожалел, что не может взять свои слова назад.

– Да, знал, – медленно проговорил он и вдруг взорвался: – Я нанял частного детектива проверить твоего жениха. Обнаружилось, что он встречается с этой девушкой и что она беременна. Отчет детектива у меня был с собой. Я специально пораньше поехал на твою свадьбу, чтобы показать его тебе. Но нашел тебя на дороге и...

– ...и я согласилась уехать с тобой. – Кэрри смутно помнила синюю папку с бумагами... Уилл бросил ее на заднее сиденье, а потом спрятал в ящике комода; в конце концов, сунул в кейс и унес на работу.

– Да, и слава Богу, что согласилась!

Покачивая головой, Кэрри не сводила глаз с его лица. Почувствовав неожиданную слабость, чуть ли не дурноту, она прислонилась к стволу магнолии.

– Ты знал... – проговорила она обиженно. – Знал – и не сказал мне ни слова!

– Детектив стал работать всего за несколько дней до свадьбы. Когда Джинни мне пожаловалась, что Роберт куда-то исчез...

– Джинни тоже знала?

– Нет, нет. Черт возьми, перестань перебивать меня!

Кэрри вскинула подбородок и сверкнула глазами. Уилл, раздраженный, нетерпеливо вздохнул.

– Такие вещи не сообщают по телефону. И я был занят с Джейкобом и Арианой.

– А почему, собственно, ты взял на себя обязанность проверять Роберта? Кто назначил тебя моим...

– Потому, что я люблю тебя с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать! – В ярости он повернулся, отошел на несколько шагов и снова приблизился. На лице его застыло глубокое потрясение. Он втянул воздух, перестал дышать, спросил: – Я только что... сказал то, что... я сказал?

Кэрри тоже была сильно взволнована: истина только начала доходить до нее.

– Ты... ты сказал, что любишь меня с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Почему ты не говорил мне об этом раньше?

Уилл сжал кулаки, и они бессильно повисли вдоль тела.

– Потому что ты была очень молода. Я старше, уже в бизнесе. И твердо решил: ты станешь моей, я сделаю так, что ты меня полюбишь, женюсь на тебе. Но я взялся за дело слишком энергично и только отпугнул тебя. И бросил прямо в объятия Роберта.

Кэрри подняла руку и прижала к тому месту, где рвалось наружу ее сердце.

– Уилл, – чуть слышно проговорила она, – тебе бы сказать... я никогда не догадывалась. Думала – ты видишь во мне... кого-то вроде младшей сестры или особы, которая нуждается в руководстве, в твоих советах.

– Знаю, знаю, – пожал плечами Уилл. – Сам все, что можно, испортил. Хотел ухаживать за тобой, но так боялся, что ты меня не полюбишь, что все время подталкивал тебя и запугивал. И от этого Роберт казался тебе еще более привлекательным.

Неспособная выговорить ни слова, Кэрри лишь слабо взмахнула рукой в знак протеста. Уилл испытующе глядел на нее, потом сжал ее пальцы.

– Это случилось на свадьбе Брета и Джинни. Конечно, я видел тебя и раньше, но считал ребенком. А потом, в церкви, ты вышла из бокового придела – впереди невесты, в темно-синем платье, – и я пропал. Меня всегда манил этот оттенок синего на красивой женщине.