Текст книги "Два купидона"

Автор книги: Патриция Нолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– О, конечно, я слышала, – высокомерно бросила Кэрри. Безусловно, все так и есть. Но что она могла поделать с приступами смешной ревности – сам-то он пялил глаза на потрясающие ноги мисс Пирсон! И с видом превосходства она вскинула голову. – Кроме того, я нашла недостатки только у нее, а ты находил у всех, кроме нее.

– Ты преувеличиваешь.

Кэрри знала, что не преувеличивает, но на минуту забыла о пререканиях: Ариана обхватила своими малюсенькими пальчиками ее большой палец. Восхищенная этим жестом, она целовала крохотные пальчики и шептала Ариане, какая она красивая и безупречная.

В прошедшие две недели все прекрасно устроилось. Каждое утро она уезжала с Уиллом на работу, а в полдень возвращалась к Джейкобу и Ариане. Эдит имела возможность заботиться о малышах и вести домашнее хозяйство. Оснований беспокоиться нет: если Уилл наймет няню, а Кэрри переедет в свою квартиру, налаженный порядок сохранится.

Если вообще существует на свете няня, которая понравится Уиллу. За две недели они побеседовали с шестью кандидатками, но ни одна не отвечала его взыскательным требованиям. Хотя Уилл и заявлял о своем желании взять близнецам няню, он, похоже, надеется найти такую, которая совмещала бы в себе все достоинства Мэри Поппинс, матери Терезы и Мэрилин Монро.

Вздохнув, Кэрри мысленно призналась: нет, она не жалеет, что выбор няни затянулся. Близнецы приближаются к периоду, когда они с каждым днем бодрствуют чуть дольше, и она может играть с ними. От этого они лучше спят по ночам. Джейкоб и Ариана теперь обычно просыпаются ночью для кормления только один раз, а потом снова засыпают. А Кэрри и Уилл научились почти в полусне совершать процедуру смены пеленок, подогревания бутылочек и кормления.

Оба они укачивали детей, сидя рядом, бок о бок, в креслах-качалках. И каждую ночь Кэрри очень ясно ощущала, как уютно, как хорошо она себя чувствует здесь – с Уиллом и близнецами. Вместе они с Уиллом делали маленькие открытия: к примеру, малыши лучше спят ночью, если вечером их вынести на прогулку. Уилл купил просто настоящий «роллс-ройс» – прогулочную коляску для двойняшек, – и в ясные вечера они брали детей и отправлялись гулять. Соседи уже с ними здороваются и, когда они проезжают мимо, расспрашивают о детях.

Думают, что они муж с женой и это их дети. Стоит ли исправлять эту ошибку? Кэрри часто мечтала быть матерью близнецов, она знала – разлука с малышами разобьет ей сердце.

Смущал ее и другой момент. Уилл совершенно серьезно воспринял тот разговор об ухаживании и ее уроки. По крайней мере, два раза в неделю он приносил ей цветы – стоят по всему дому. Ей пришлось поехать и купить еще несколько ваз, чтобы разместить все цветы. Еще он сделал ей чудесный подарок – маленькую антикварную шкатулку: когда-то в ней держали экзотические чаи из Китая. Даже представить страшно, сколько может стоить такая прелестная вещица, вырезанная из вишневого дерева, с мозаикой из нефрита на крышке. Но истинная ее ценность – это щедрость дарителя. Внимательность Уилла трогала Кэрри, но от этого ей еще труднее его оставить.

– Может, я вообще зря ищу няню? – вторгся Уилл в ее мысли. – Может, это не самый лучший вариант для детей?

– А какой, по-твоему, самый лучший? – Кэрри подняла голову и встретилась с его взглядом: серые глаза его потемнели от тяжких раздумий.

– Самый лучший? Мать, конечно.

– Это правда. – Она озадаченно посмотрела на него: к чему он ведет?

Уилл как-то торжественно кивнул, будто ему приходилось собирать мысли воедино для одного важнейшего, финального решения. Он подошел и встал рядом с ней. Заинтригованная, Кэрри подняла голову.

– Знаешь, что я думаю? Что матерью должна быть ты.

Кэрри поразилась – он, будто эхо, повторяет ее мысли. Сердце забилось, подскочив к самому горлу.

– Я? Уилл, но я...

– Да, ты. – Он протянул руку, забрал у нее Ариану и отнес обоих детей в манеж.

Кэрри не отрывала глаз от манежа, словно там за загородкой двигались цирковые звери. Уилл качнул манеж, прежде чем обернуться к ней.

– Уилл, как я могу стать их матерью? Я не...

– Ты можешь выйти за меня замуж.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Выйти за тебя замуж? – Кэрри прижала руку к горлу, ладонью чувствуя биение сердца.

– Только не говори, что замужество для тебя хуже смерти, – вскинул Уилл густую бровь.

Она стиснула руки, но они бессильно опустились. Глаза цвета жженого сахара заняли чуть не пол-лица.

– Просто... я удивлена. Не знала, что ты думаешь о...

– Да, о браке! – Он внезапно нахмурился и гневно поглядел на нее. – Ты могла бы так сказать. Конечно, твой опыт с трусом Робертом не привлекает тебя к браку.

– Да-да-да!.. – Кэрри задыхалась и почти прокричала это горячее, троекратное «да». Сердце так стучало, что не хватало воздуха. – Да, я говорила тебе, как я отношусь к...

– И что никто не займет места Роберта, знаю, – мрачно перебил он. – Ты никого и никогда больше не полюбишь.

Кэрри засомневалась: а это ли она тогда хотела сказать?

– Я имела в виду – не хочу и думать снова о такой возможности. Вот только... я так люблю Джейкоба и Ариану, и... и моя мечта... это было бы замечательно – стать их матерью, но...

– Но нет, если в нагрузку иду я?

– Ох, Уилл! – Она всплеснула руками. – Не придумывай того, чего я не говорила. Я сказала тебе лишь одно: знаю, что никогда еще раз не влюблюсь.

– Кто говорил о любви? – Он свел брови на переносице и наклонил голову, словно стараясь лучше расслышать.

– А я, видишь ли, всегда считала... – Она умолкла, от неловкости ее бросило в жар.

– Никаких «считала», Кэрри, – прервал он ее резким взмахом руки. – Мы оба взрослые люди. И оба знаем, чего хотим в жизни. Уверен – после пережитого с Робертом ты отказалась от фантастических мечтаний. Ведь так?

Кэрри медленно покачала головой, заправила выбившуюся каштановую прядь за ухо и иронически подтвердила:

– Да, по-моему, после того как жених бросил меня у алтаря, я полностью излечилась от фантастико-романтических иллюзий любого рода.

– Тогда почему бы тебе не вступить в брак, заключенный на гораздо более прочных основаниях?

– На каких, к примеру? – Она подозрительно сощурилась.

– На обоюдных интересах. – Он решительно кивнул. – Ведь тебе нравится работать в галерее?

– Да, очень нравится, – не скрыла Кэрри, а сама подумала: «О чем это он?»

– Тебя интересуют художники, покупатели – все, что связано с этой работой. Больше того, ты преуспеваешь в своем деле, особенно в налаживании отношений с творческими натурами, столь трудными, что... ну, вроде Кир Литтл.

Сел на любимого конька: разгуливает по комнате от софы к камину, жестикулирует и вещает. Голос красиво вибрирует – то возвышается, то затихает: прямо-таки прокурор в суде. Задумавшись, Кэрри услышала лишь конец речи:

– Ты говорила, что ты профессионал и знаешь свое дело. И доказала, что это так и есть.

Наблюдая за ним, Кэрри думала: наверно, это самое странное предложение брака женщине, какое известно в истории. Словно для того, чтобы вернуться к реальности, она посмотрела на близнецов. Что им эта драма, хоть она непосредственно затрагивает их судьбы? Пусть ее разыгрывают взрослые – малыши должны крепко спать.

– Я рада, что ты высоко оцениваешь то, что я делаю в галерее, – посмотрев на Уилла и набрав побольше воздуха, начала Кэрри. – Но люди не вступают в брак только потому, что им хорошо вместе работается.

– Нет, конечно, нет, это только одна причина. У нас есть и много другого общего: друзья, семейное окружение. Но две самые убедительные причины спят здесь, – закончил он, показывая на близнецов.

– Ты прав. – Она тоже посмотрела на них, и выражение ее лица смягчилось. – Мне невыносима мысль оставить их и видеть только во время посещений или на семейных сборищах у Джинни и Брета.

– Тогда не оставляй их. – Уилл перестал ходить, приблизился к ней, встал рядом и с торжественным видом взял ее руку – пальцы Кэрри заледенели в его теплом пожатии. – Кэрри, ты говорила, что не желаешь больше и думать о замужестве. Но я знаю, ты хочешь иметь детей: сужу по тому, как быстро ты полюбила этих двух.

– Не могу этого отрицать, – спокойно согласилась она.

– Тебе известно, что это значит – расти без матери. А мне – без отца. Я не хочу этого для своих детей. Они уже потеряли биологическую мать. Дети не должны терять тебя, и как раз в такой момент, когда они формируются и уже привязались к тебе.

Он ударил ее в самое уязвимое место, и сделал это намеренно, она не сомневается.

– Ох, Уилл! – пролепетала Кэрри, подняв на него полные слез глаза. – Не знаю... не знаю...

– Что мне сказать, чтобы убедить тебя? – развел он руками.

– Что делаешь это не из жалости ко мне. – Она закусила губу.

– Из жалости к тебе? Почему...

– Потому что Роберт меня бросил. И еще: все в Уэбстере уже говорят, – она замолчала и перевела дыхание, – что ты из жалости женился на Лени.

– Она просто нуждалась в моей помощи. – Уилл задумчиво потер подбородок. – Понимаю, каким путем твое живое воображение пришло к такому выводу. Но там все было совершенно по-другому, я тебе рассказал. Лени – несчастная девушка, в отчаянном, безнадежном положении. Как можно сравнивать с тобой! Подвернулся я тебе случайно в тот момент, когда тебе тоже было несладка. Но и не встреть ты меня – сама нашла бы выход.

– Думаю, ты прав.

– Конечно, прав. Ты всегда была сильной и независимой. И мне всегда это нравилось в тебе.

– Я и не подозревала, что тебе что-то во мне нравится.

– Ты удивишься, – он серьезно посмотрел на нее, – как много мне нравится в тебе или, по крайней мере, нравилось, до тех пор... пока ты не обручилась...

– ...с этим червяком Робертом, – закончила она за него.

– Это изменило мое мнение о твоем интеллекте, – признал он. – Но ты восстановишь себя в моих глазах, если выйдешь за меня замуж.

– О, ты же идеальный парень! – Кэрри не удержалась от смеха.

– Все в городе так думают, – усмехнулся он. – Ты – единственное исключение.

Ну и самомнение – она только головой покачала.

– Хотела бы быть так же уверена в преимуществах брака, как ты. Но мне нужно время обдумать.

Глаза Уилла изучали ее растревоженное, пылающее лицо. Наконец он отступил – будто освободил для нее пространство.

– Да, время тебе нужно. Вот и прекрасно. Мы ничего не станем делать в спешке. Я подожду – пусть ты будешь так же уверена, как я.

Это невозможно, мрачно думала Кэрри. Насколько она может судить, Уиллу не свойственно сомневаться в себе. Спасибо на том, что он не пустил в ход всю мощь своей личности, чтобы убедить ее, а дал ей время подумать, не стал больше приводить всяких убедительных доводов.

– Обещаю тебе – я подумаю. А сейчас... пойду погуляю.

– Отличная мысль. Спрошу-ка Эдит, не могла бы она сегодня вечером остаться подольше. Тогда мы с тобой куда-нибудь пойдем и все обсудим в другой обстановке.

Кэрри кивнула:

– Я к себе, переодеться.

Сняла платье, в котором беседовала с последней кандидаткой в няни, облачилась в джинсы, футболку и кроссовки, положила в карман газовый баллончик (его приобрел Уилл: теперь она живет в городе и ей надо носить с собой какое-нибудь средство защиты) и направилась к парадной двери.

Уилл встретил ее в холле; его длинное, узкое лицо казалось мрачным и задумчивым; пепельные волосы слегка растрепаны – наверно, сидел и ерошил по своей привычке.

– Кэрри?

– Да, Уилл?

Уилл подошел и вдруг крепко обнял ее. Удивленная Кэрри от неожиданности уткнулась ему в грудь.

– Есть еще одно. – Хриплый, низкий голос походил на рычание; руки, обхватившие ее, еще крепче сжались и притянули ее ближе; одной рукой он поднял ее голову.

Но Кэрри и так смотрела ему в глаза.

– Что, что, Уилл? – выдохнула она.

– Вот что. – Его рот завладел ее губами.

Кэрри что-то протестующе пролепетала. Она уж и не помнит, когда целовалась с кем-то. Не считая, конечно, Роберта. Внезапно в голове забрезжила смутная догадка, почему у нее почти нет обиды на бывшего жениха: ее безумно влечет к Уиллу. От первого же его прикосновения в ней вспыхивает пламя, которое разгорается в пожар, когда Уилл целует ее.

Все чувства целиком заполнились ощущением его упругих губ, ласкающих ее мягкий рот, опьяняющим запахом его кожи, щекотанием чуть колючей щеки, касавшейся ее лица, – вообще его вкусом, каким-то необыкновенно теплым, просто восхитительным... Ей в голову не приходило, что огонь имеет вкус.

Отбросив опасения, переполненная желанием Кэрри страстно целовала его. Руки вцепились в его серую в полоску оксфордскую рубашку – она держала ее как бы в пригоршнях; потом прижалась к нему, чтобы ощущать движение и напряжение его мышц. Тело его сотрясала дрожь желания, идущая из самой глубины, но он откинулся назад и поднял голову. Кэрри встала на цыпочки, чтобы быть выше, в надежде снова захватить его губы, но он чуть-чуть отодвинул ее, его руки дрожали – почти незаметно.

– Помни об этом тоже, Кэрри, – глаза у него стали угольно-серые, – когда будешь решать, выходить ли за меня замуж. Не думай, что нас ждет ненастоящий брак – еще какой настоящий. Мы станем такой же семейной парой, со всеми радостями любви, как самые оголтелые романтики, понимаешь?

– Знаешь, ты сейчас применил самый убедительный метод, – задыхаясь, пробормотала Кэрри, не отрывая от него взгляда.

– Надо бы мне чаще испытывать его на тебе. – Он улыбался. – Я заметил – это удерживает тебя от дискуссий.

Да откуда у нее возьмется дыхание для дискуссий?! С этой мыслью, жадно наполняя легкие воздухом, она, запинаясь, побрела к парадной двери. Закрыла ее за собой и с наслаждением вдохнула ветерок близившегося к вечеру дня. Вот это да! Этот мужчина умеет целоваться... Как умеет делать все, за что берется. Ей понадобилась целая минута, чтобы сориентироваться, но в конце концов она повернула направо, выбрав дорогу, по которой они ходили с Уиллом, когда вывозили на прогулку близнецов.

Опустив голову и засунув руки в карманы, она медленно миновала дом Уильямсонов. Эта пожилая пара обычно предлагала: «Мы посидим с детьми в любое время, когда вам понадобится!» Что же, решиться позвонить им и попросить сделать это сегодня вечером, чтобы они с Уиллом куда-нибудь вышли? Решиться вместе с ним направлять жизнь близнецов, которых она уже так сильно любит? Быть женой Уилла Кэлхауна – каково это?

Выйти замуж за незнакомого до той поры человека – это совсем другое дело, размышляла Кэрри, дойдя до конца улицы и повернув за угол. Уилла она знает много лет; они стояли рядом на свадьбе Брета и Джинни: он – красивый, в смокинге, а она – в вечернем синем бархатном туалете. Конечно, даже тогда она почувствовала его привлекательность. Но ей не понадобилось много времени, чтобы понять: он еще и напористый, и самоуверенный. Интересовал он ее всегда, однако что-то в нем отпугивало, а часто и раздражало.

Кэрри дошла до маленького парка: сейчас здесь почти пусто, детей позвали домой – умываться, готовиться к ужину. Воздух напоен ароматом жимолости... Она села на скамейку пустой карусели и, упираясь носком в край бороздки, попыталась привести карусель в движение. Годами сандалии и теннисные туфли отталкивались вот здесь, углубляя бороздку...

Медленный круг, еще один, еще... она снова вернулась к своим мыслям. Уилл ни в чем не походит на Роберта, спокойного, ровного. Раньше она считала, что спокойствие идет от силы. Теперь-то понимает – оно всего лишь отражает застарелую скрытность.

Одно говорит в пользу Уилла: с ним она всегда будет видеть, какое занимает место в его жизни, что он думает об их общих проблемах. И непреложна истина: если он сказал, что женится, явится в церковь в назначенный день и час или умрет, добираясь до нее. Кэрри резко остановила карусель и встала, не в силах оторвать зачарованного взгляда от раскачивающихся скамеек. Ей стало почти холодно от мурашек, пробежавших по спине. Все эти годы до нее не доходило главное в Уилле, а теперь она внезапно осознала свою ошибку: решительность его она путала с упрямством; спокойствие Роберта принимала за силу. А все оказалось совсем наоборот: Уилл тверд и самостоятелен в жизни; мягкость и ровность Роберта лишь прикрывают его упрямство в желании все делать только для себя.

Да собирался ли он вообще жениться на ней? Скорее, просто следовал своим планам, намеревался скрыть какую-то собственную цель, а для этого пришлось успокоить родителей. Кто его поймет? Чем дальше он уходит в прошлое, тем меньше ее интересует. Это открытие словно ударило ее – будто свалился груз, который почти месяц она несла на своих плечах. И вовсе она не была влюблена в Роберта – любила не его, а саму идею любви. Считая его ровным, заботливым, щедрым, приписывала ему все качества, которые хотела видеть в муже. Целый месяц ей понадобился, чтобы прояснить это для себя самой. И вот настало время, и она поняла: никогда он не обладал этими качествами! Зато все они – в самой основе характера Уилла.

Кэрри вскочила и заспешила из парка на улицу и домой. Еще один небольшой удар: оказывается, домом она считает просторное белое здание с большими комнатами почти без мебели. Ну и что же, она и Уилл сумеют сделать это здание настоящим домом, наполненным любовью обоих родителей к детям.

Едва влетела в парадную дверь – увидела Уилла: стоит и ждет ее. У нее перехватило дыхание, во рту пересохло, так он хорош: угольно-серые слаксы, расстегнутый ворот ослепительно белой рубашки открывает сильную, загорелую шею; легкий пиджак перекинут через руку. Он обвел пронизывающим взглядом ее пылающие щеки и развевающиеся волосы и вдруг мягко, почти нежно проинформировал:

– Эдит посмотрит за ребятишками. Я заказал столик – пообедаем, если хочешь переменить обстановку.

– Хо... хорошо, – едва выговорила Кэрри и проскользнула мимо него в холл.

Что готовилась она сказать ему, вернувшись в дом? Стоило узреть его в ожидании ее персоны, полного мужской силы, прекрасного, уверенного в себе, – все мудрые мысли разлетелись, как осенние листья на ветру. Снять дневной грим, принять душ – это быстро. Что бы такое надеть? Вот, подойдет это красивое летнее платье из набивной ткани в подсолнухах и маках; к нему легкие, открытые плетеные туфельки, алые, с Т-образной застежкой. Волосы она скрутила в пушистый, кудрявый узел на макушке. Сделала свежий макияж, брызнула дрожащей рукой духи и, помедлив с минуту, прижала пальцы к бунтующему животу. Сейчас обедать, вероятно, не лучшая идея – она так себя чувствует, что и кусочка не проглотит. Но не надо быть трусихой! Кэрри подхватила невесомую шаль и как на крыльях помчалась к Уиллу. В его быстром взгляде мелькнула тень одобрения.

– Уже готова? Отлично. Я опущу крышу – твоя прическа не пострадает.

– А проверить, как там дети, перед отъездом? – Она нервно улыбнулась и облизала губы.

– Видишь, у тебя уже срабатывает материнский инстинкт.

Она ответила быстрой улыбкой и заспешила в его спальню. Ариана и Джейкоб спокойно спят в своих кроватках; Эдит, в кресле-качалке, с журналом в руках, успокоила ее:

– Все в полном порядке, Кэрри, желаю вам обоим весело провести время.

Знала бы Эдит, как натянуты у нее нервы. Веселым этот вечер уж точно не будет. Уилл открыл и галантно подержал для нее дверь. Она уселась, завозилась с ремнем безопасности и принялась разглядывать пейзажи, встречные машины, каждую секунду ощущая рядом присутствие нового Уилла – мужчины, который за ней ухаживает. В течение двух прошедших недель, когда они оставались вдвоем, им было о чем поговорить: близнецы, галерея, Кир Литтл и выставка ее работ, запланированная на август. А сейчас молчание тянется, как эластичная лента, – натяжение такое сильное, что лента вот-вот вырвется...

У ресторана Уилл помог ей выйти из машины и провел в зал, заботливо направляя ее движение легким прикосновением руки к спине. Метрдотель сопроводил их до уединенного столика: ваза с роскошными красными розами на длинных стеблях ждала ее здесь. От их красоты у Кэрри перехватило дыхание; она села, не отрывая глаз от цветов и слыша, как Уилл заказывает шампанское.

– Это ты... все сделал? – Она наконец на него взглянула.

– Конечно, а кто же? – В глазах его сверкнуло изумление. – Ресторан прогорел бы, если бы ставил дюжину роз на каждый стол.

– И шампанское... – Кэрри прокашлялась.

– Не каждый вечер в жизни я собираюсь обручиться.

– Уилл, я еще не сказала, что выйду за тебя замуж. – Она откинулась на спинку стула и потрогала дрожащими пальцами лоб.

– Что ж, назови меня оптимистом.

– Ты оптимист, – послушно согласилась она. – И я беру назад свои слова, что тебе надо учиться ухаживать за женщиной.

– Но я не романтик.

– Розы, шампанское... остается обручальное кольцо.

Уилл опустил руку в карман, и она судорожно сглотнула, пробормотав:

– О Боже!

– За этим дело не станет. – Уилл извлек черную бархатную коробочку.

– Ты все спланировал заранее? – Подозрительная сдержанность в ее голосе не предвещала бурной радости.

– Заранее, – признался он. – Ты же знаешь, я состоял в бойскаутах Америки.

– Нет, не знаю.

– Так я все еще следую их девизу – «Будь готов!».

– Уверена – руководители скаутов гордились бы тобой.

Уилл усмехнулся и, держа коробку в пальцах, открыл крышку: на бархатной подушечке искрился и играл гранями изысканный рубин – грушевидный, в простой золотой оправе.

– Ох, Уилл! Какое чудо!

– Значит ли это, что я могу надеть его тебе на палец?

Волна разноречивых чувств – страха, мечты, ожидания – нахлынула, зажгла румянцем щеки. Она смотрела ему в глаза, но приглушенный свет в зале не позволял разглядеть выражение его лица. Правда, голос полон решимости.

– Да, Уилл, – кивнула она. – Надень его. Я буду счастлива выйти за тебя замуж.

Уилл удовлетворенно наклонил голову, вынул кольцо из коробочки и зажал его в пальцах.

– Я не дарю тебе бриллиант, потому что этот камень тебе подарил Роберт. И желал бы с самого начала прояснить, что в нашем браке нет места Роберту.

– Что ты имеешь в виду? – Кэрри перевела взгляд с красного пламени, мерцавшего в глубине кольца, на серьезное лицо Уилла.

– Я знаю, что ты не любишь меня, – прямо ответил он. – Но мне неизвестно, какие у тебя чувства к нему.

Кэрри уже приготовилась рассказать ему, что она поняла, пока в полдень сидела в парке, но он движением руки остановил ее:

– Кэрри, я не хочу слышать, что ты все еще любишь Роберта. – Голос у него был хриплый и такой тихий, что ей пришлось наклониться ближе к нему, чтобы расслышать. – Я не хочу этого знать.

– Хорошо, Уилл, я не буду этого говорить. – Да и как она могла сказать, если это неправда? Она все объяснит ему потом, когда они уже будут женаты, и она будет больше уверена в своих чувствах к нему.

Он взял ее палец, кольцо скользнуло по нему, и ей пришлось мысленно признаться, что дрожь, пронзившая ее, свидетельствует о чувстве, очень похожем на любовь.

– Ты уверена, что понимаешь, что делаешь? – Джинни Маккой-Кэлхаун широко распахнула парадную дверь и ворвалась в холл, едва сестра отворила.

Кэрри пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не быть снесенной вихрем.

Джинни положила сумку и ключи от машины на столик возле двери и обернулась к сестре, уперев руки в бедра.

– Ну, отвечай мне! Ты понимаешь, что делаешь, выходя замуж за Уилла?

«Не понимаю», – честно призналась себе Кэрри, встретив горячий, тревожный взгляд сестры. Но гордость перекрыла дорогу правде.

– Конечно, понимаю. – Она заносчиво вздернула подбородок.

– Гмм! – фыркнула Джинни, опустила взгляд – и заметила обручальное кольцо Кэрри. – О Боже! – выкрикнула она, поднимая левую руку сестры и рассматривая рубин. – Невероятная вещица!

– Красивое, правда? – Кэрри подняла руку вверх, к свету.

С того момента как Уилл надел ей на палец кольцо, Кэрри часто ловила себя на том, что рассматривает рубин, поворачивая то так, то эдак, то при искусственном свете, то при дневном. Сторонний наблюдатель, пожалуй, счел бы это ребячеством, игрой. Но кольцо вызывало в ней очень серьезные чувства и размышления: она воспринимала его совсем иначе, чем то, бриллиантовое, что подарил Роберт. Этот камень уникален – и совсем другие отношения в браке ждут ее и Уилла, непохожие на неопределенно-радужное будущее с Робертом.

– Очень красивое и необычное. Точно такого я бы и ожидала от Уилла, – согласилась Джинни, направляясь в гостиную. – Кстати, где он?

– На работе. – Кэрри посмотрела на часы. – Будет дома часа через полтора.

– Вот и славно, – не оборачиваясь, бросила Джинни. – У нас есть время поговорить. – И подошла к манежу, где Джейкоб и Ариана лежали на спинках и таращили глазенки на передвижения где-то вверху, над ними. Засоня, побродив по комнате, занял свое обычное спальное местечко недалеко от близнецов. – Вот повезло-то мне – мы как раз проснулись! – Джинни открыла стенку манежа и села на пол: так удобно брать младенцев на руки, разглядеть, повосхищаться ими по очереди. – Ты посмотри, как они выросли всего за две недели! – Она шептала малышам какие-то ласковые слова.

– Проходи, сестренка, будь как дома, – бормотала Кэрри, следуя за стремительной Джинни.

Сестра как ни в чем не бывало играет с близнецами... Ей бы предвидеть случившееся: сегодня утро понедельника, а она только в воскресенье вечером позвонила Джинни и сообщила о своем обручении с Уиллом; потом и отцу, конечно. Ей бы догадаться, что Джинни поставит рекорд и пересечет штат, чтобы поговорить о помолвке с глазу на глаз. Удивительно, как это Хью не сопровождает ее.

Кэрри села на пол, взяла Джейкоба и оперлась спиной о софу; подняла колени и положила на них малыша, нежно покачивая. Джинни, улыбаясь, наблюдала за ней.

– Умело справляешься, сестренка! – одобрила она.

– Спасибо, Джинни. – Кэрри с удовольствием приняла похвалу. – Сейчас вроде бы с ними полегче стало.

– Поверь мне, так и будет, пока ползать не начнут. – Джинни отбросила назад светлые волосы и принялась изучать лицо Кэрри; улыбка постепенно исчезала. – Кэрри, мне ведь не стоит брать на себя смелость и учить тебя жить.

– О нет, конечно, стоит, – с признательностью возразила Кэрри. – Ты всегда заботишься обо мне, еще с тех пор, как я была маленькой. И папа тоже. Кстати, а где он? Я-то надеялась – он примчится, как и ты, и скажет свое слово.

– Это я убедила его остаться дома, – виновато пожала плечами Джинни. – Думала – сначала сама с тобой поговорю.

– Ты имеешь в виду – попытаешься меня отговорить?

– Нет, не совсем так. Нет, если брак с Уиллом – это то, чего ты хочешь.

– Это то самое, – убежденно подтвердила Кэрри, но Джинни по-прежнему глядела на нее нахмурившись. – Ты... ты не уверена, что я делаю правильный шаг?

– Нет, – покачала головой Джинни, – совсем не уверена.

Убежденности Кэрри немного поубавилось. Легко сказать себе: мол, я не сомневаюсь, что все делаю правильно. Еще легче объявить об этом Джинни. Но в иные моменты всякие страхи и опасения вгоняли ее почти в панику. Вот, к примеру, торжественный обед, когда они обручились и Уилл так убежденно и холодно заявил: она его не любит. Сама она уже не сомневается – любви к Роберту больше нет. Но определить свои чувства к Уиллу пока затрудняется. Влечение? Безусловно. Уважение? Несомненно. Но ведь все это не любовь...

– Кэрри, фиаско с Робертом случилось меньше месяца назад.

– Думаешь, Уилл тоже способен бросить меня у алтаря?

– Святые небеса, нет! – поспешно запротестовала Джинни. – Он парень ответственный, совсем другой. Ну а если что – братья свяжут его и приволокут к алтарю силком.

Кэрри слегка улыбнулась – шутка недалека от истины.

– Главное – есть ли у тебя четкое убеждение, что ты не выходишь за Уилла вроде как рикошетом? Только чтоб доказать себе и всем: «А я вовсе не такая уж нежеланная добыча!»?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Честно, Джинни, – глаза у Кэрри округлились, она заморгала, – вот это мне и в голову не приходило. Вспомни, почти все в Уэбстере думают, что я бросила Роберта и убежала с Уиллом. А теперь выхожу за него – все логично. Да и знаешь... – Кэрри развела руки в стороны, – пусть говорят и думают, кто что хочет, мне-то что?

– Это ты правильно. Но сама, что ты сама думаешь о своем замужестве?

– По-моему, у нас получится брак... что надо. Мы... мы отлично знаем друг друга – это раз, это уж точно. У нас много общего, и оба мы полны одного стремления – сделать как лучше для близнецов. – Она остановилась, видя, что Джинни не отвечает и хмурится; надо все-все ей объяснить, до конца. – Еще вот что: бывает, сама слыхала, довольно много таких вариантов. Один из родителей возвращается – и пошло: начинает судиться с другим за опеку над детьми. Нам это вряд ли грозит. Мы с Уиллом поженимся – и пусть объявится этот негодный бойфренд[2]. Так у него никаких шансов забрать близнецов. Да и не захочет он, такой-то тип.

Джинни, положив Ариану на колени, похлопывала ее по спинке. Темные глаза девочки смотрели вдаль, будто она погрузилась в глубокие размышления.

– А что о любви, Кэрри?

– Джинни, не каждая пара – как вы с Бретом. Оторваться не могли друг от друга с той минуты, как встретились. И поженились через две недели.

– И разошлись через полгода, и снова поженились десять месяцев спустя, – закончила Джинни за сестру. – Солнышко, не надо говорить мне, что каждая пара отличается от другой. Сама знаю. И еще знаю, что, даже если двое так любят друг друга, как мы с Бретом, проблем все равно не оберешься. Иной раз думаешь – ну, все... А когда любви нет – при таких-то камушках, пожалуй, придет в голову: «А зачем мне все это нужно?»

– Я тебе говорила...

– Да, помню. – Джинни взмахнула рукой. – У тебя будут дети. Но поверь мне, Кэрри, бывает, что и этот клей не склеивает.

– Я думала об этом, правда думала. – Кэрри подалась вперед и положила руку на плечо сестры. – И, по-моему, мы заставим этот клей держаться. Ты же знаешь, Уилл – упрямец, а я... гордячка. Наши недостатки будут работать на нас и станут достоинствами.

– Да я, поверь, и не пытаюсь тебя отговорить. – Джинни улыбнулась, но глаза оставались серьезными, пытливыми.

– Конечно, сестренка, ты за меня. Скажи откровенно – неужели у тебя есть мысль, что Уилл... может как-то меня обижать?

– Это – нет, – смущенно признала Джинни и вдруг весело махнула рукой. – О'кей, свой сестринский долг я выполнила – и оставим это. Как свадьбу думаете праздновать?

Наконец-то... Кэрри подавила вздох облегчения.

– Мы не очень-то это обсуждали. Тихо как-нибудь, здесь, дома, – только друзья и семья. К чему нам все эти приготовления, расходы, как я... – И запнулась: Джинни поймет.

– А медовый месяц?

– Не планируем. – Во всяком случае, о том речи не было.

– Еще как планируем! – На пороге стоял Уилл. Обе женщины вздрогнули от неожиданности и мгновенно обернулись. Кэрри наблюдала, как Уилл идет по комнате, и у нее мелькнула мысль: долго ли он стоял и слушал их разговор? Для такого крупного мужчины он двигается совсем неслышно – вот котище. А он, подходя к ним, медленно развязывал галстук, с облегчением стянул его с шеи и бросил на спинку софы.