Текст книги "Леди Удача"

Автор книги: Патриция Гэфни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– Я в этом не так твердо уверен. Роль повесы блестяще мне удавалась. Знаешь, я думаю, это у меня в крови.

– Очень может быть, но нынешняя роль удается тебе еще больше. О, Филипп, как я горжусь тобой! С его дня мне ни за что не заснуть!

Риордан обнял ее с радостным смехом, оторвал от земли и закружил по воздуху. Было уже около десяти, когда они добрались до дома, – не потому, что идти было далеко, а потому, что они слишком часто останавливались по дороге, чтобы поцеловаться под уличными фонарями.

Уокер встретил их в холле.

– О Господи, Джон, не пора ли вам домой? Вы хоть знаете, который час?

Секретарь улыбнулся.

– В конце недели вам предстоит выступить с ответным словом, я готовил для него тезисы. Но вы правы: если вам не требуется моя помощь, мне, пожалуй, и вправду пора домой. Сэр?

– Да?

– Мистер Куинн дожидается вас в гостиной. Он здесь уже не меньше часа.

Кассандра насторожилась. Так. Значит, он здесь. Наконец-то он раскроет свой секрет и тем самым снимет тяжкий камень с ее души. Она обрадовалась, но тревога за Риордана быстро вытеснила чувство облегчения. Какой страшный удар ему предстоит пережить! Риордан послал ей виноватую улыбку и начал было объяснять, что скоро поднимется к ней наверх, но она крепко обняла его и поцелуем в губы пресекла в корне всяческие извинения, не обращая внимания на стоявшего рядом Уокера. Потом подхватила юбки и убежала наверх.

Озадаченно улыбаясь, Риордан пересек холл и направился в гостиную.

– Итак, говорят, у тебя сегодня все прошло хорошо, – начал Куинн, как только они уселись по разным углам дивана друг напротив друга.

Слуга подбросил дров в камин и вновь наполнил стакан Куинна ячменным отваром, а потом поклонился и вышел, оставив гостя наедине с хозяином.

– Мы считаем, что очень хорошо. Можно смело рассчитывать на принятие законопроекта, хотя, конечно, всякое может случиться. Берк еще не точил об него свои зубы.

– А ты и в самом деле думаешь, что можешь состязаться в красноречии с Эдмундом Берком?

Риордан удивленно поднял брови.

– Возможно, я и уступаю ему в красноречии, но ведь дело не в этом. Правда на моей стороне. Правда и справедливость, не говоря уж о логике.

В ответ ему прозвучал сардонический смешок.

– А я и не знал, что эти качества могут произвести большое впечатление на палату общин, – презрительно процедил Куинн.

– Ты циник.

– Может быть и так. Но не советую тебе возноситься в мечтах, Филипп. Реформа – дело долгое, требующее бесконечного терпения. А именно этого не хватает честолюбивым горлохватам, желающим добиться решающего успеха за сутки.

– Честолюбивым горлохватам? – с усмешкой переспросил Риордан, заметив про себя, что Оливер в этот вечер явно настроен сварливо. – Может, хватит ходить вокруг да около? Речь ведь идет не о реформе, а обо мне, верно? А еще вернее – о том, чего ты от меня хочешь.

Куинн поставил стакан на стол.

– Ты обещал мне два года, Филипп. Прошел только один.

Слава Богу! Наконец-то они поговорят об этом в открытую!

– Прошло четырнадцать, уже почти пятнадцать месяцев, – поправил его Риордан, глядя прямо в глаза своему старшему другу. – Извини, Оливер, но больше я тебе дать не смогу.

– Не сможешь?

– Ну хорошо – не хочу. Мне очень жаль, но теперь все изменилось.

Лицо Куинна оставалось бесстрастным.

– Ты сам изменился, Филипп.

– Да уж надо полагать, – улыбнулся Риордан. Куинн не ответил на улыбку.

– Это из-за того, что ты теперь женат, не так ли?

– Отчасти да. Касс сыграла свою роль, и притом немалую.

Оказалось, что признаваться в этом удивительно легко.

– Но есть и еще кое-что, – продолжал Риордан. – Я наконец понял, чего хочу добиться в жизни и как могу сослужить службу своей стране. Для этого не нужно играть роль повесы и докладывать тебе о каждом неосторожном слове, которое мне удастся перехватить. Черт побери, Оливер, мне скоро стукнет тридцать! Я могу принести больше пользы иным способом, я в этом уверен. Неужели ты этого не понимаешь?

– А ты и впрямь возомнил о себе, как я погляжу! Одна хорошо принятая речь, и уже голова кругом пошла от успеха…

– Не стоит все сводить к одной хорошо принятой речи, – холодно перебил его Риордан.

Куинн поднялся на ноги. Все его члены были сведены судорогой, обычно бледные щеки порозовели. Риордан вдруг понял, что его друг в ярости.

– Может быть, и так, но я спрашиваю себя: что нам за польза от самых прекрасных реформ на свете, – Куинн уже почти кричал, – если силы хаоса восторжествуют и наш монарх будет убит?

Он с трудом перевел дух и понизил голос:

– Черт побери, Филипп, ты мне нужен! И ты, и твоя жена. Неужели не понимаешь? Уэйд нас перехитрил. Мы должны узнать, что он теперь задумал, каковы его планы. Это вопрос жизни и смерти!

– Ты всерьез полагаешь, что я разрешу Касс снова встретиться с ним?

– Ей придется с ним встретиться! Она единственная… Риордан тоже вскочил на ноги.

– Об этом не может быть и речи! Уэйд знает, что его выдали…

– Да, но он не знает, что это она его выдала. О его плане могли знать многие.

– А если ты ошибаешься? Вдруг он никому ничего не сказал, кроме нее? Вдруг это была ловушка? И ты хочешь, чтобы я опять послал ее к нему? Я этого не позволю. И хватит спорить, Оливер, это мое последнее слово.

Раздался стук в дверь.

– Да! – сердито крикнул Риордан. Он думал, что это опять один из слуг, но оказалось, что Уокер.

– Извините, сэр, посыльный только что принес вот это. Он ждет ответа.

– В такой час? – удивился Риордан.

Взяв конверт, протянутый ему Уокером, он прочел свое имя, выведенное хорошо знакомым почерком леди Клодии Харвеллин, и у него возникло странное чувство, будто все это уже происходило с ним раньше. Он открыл и прочел коротенькую записку.

Чаутон-холл, Сомерсет

8 ноября 1792 г.

Дорогой мой Филипп! Простите меня. Если бы можно было обратиться к кому-то еще, я не стала бы вас беспокоить, но, кроме вас, у меня никого нет. Мой отец скончался. Не от сердечного приступа, он погиб вчера в дорожном происшествии. Бабушка тоже сильно пострадала, она при смерти. Я ранена, но хотя бы в силах написать вам эту записку. Вы можете приехать, друг мой?

Дальнейшее было зачеркнуто, но он разобрал под чернильной чертой: «Простите, если бы был кто-то другой…» Должно быть, она заметила, что повторяется. Подпись была проста: «Клодия».

Риордан поднял голову.

– О Господи.

– В чем дело? – встревожился Куинн.

– Это Клодия. Несчастный случай в Сомерсете. Вся ее семья погибла. Она сама ранена.

– Мне очень, очень жаль, Филипп.

Риордан подошел к маленькой конторке с письменными принадлежностями, стоявшей в нише, и набросал торопливый ответ. Протянув записку Уокеру, он сказал:

– Передайте это посыльному и дайте ему денег.

Уокер вышел из гостиной.

– Ты поедешь к ней? – спросил Куинн.

– Придется.

Риордан прошелся между камином и дверью, рассуждая вслух на ходу:

– Дебаты по бюджету займут следующие три дня. Сегодня понедельник. Раньше пятницы Берк и другие не откроют полемики по нашему биллю. К тому времени я успею вернуться. Поеду завтра утром.

Он замолчал и уставился в пространство, вспоминая лорда Уинстона Харвеллина и леди Алисию, его мать. Милые, добрые, славные люди, прекраснейшие представители английской аристократии. Ему будет не хватать их обоих.

– Что ты скажешь своей жене?

– Что ты имеешь в виду? Я скажу ей…

Риордан запнулся, кое-что припомнив, и слегка покраснел.

– Ты хочешь сказать, из-за Клодии?

– Ну да. Мне кажется, может возникнуть неловкость. Конечно, это не мое дело…

Возникла небольшая пауза.

– Если тебе не хочется упоминать о Клодии, почему бы не сказать ей, что ты едешь в Корнуолл навестить отца? Ведь он болен, не так ли?

Риордан сунул руки в карманы.

– Черт возьми, Оливер, я не хочу ее обманывать.

– А-а-а, – протянул Куинн. – Ну, как знаешь.

– Ас другой стороны… – заколебался Риордан. – О, черт, я сам не знаю, что мне делать.

– Решай сам. Поступай, как считаешь нужным. Ну что ж, – Куинн подошел и протянул ему руку, – уже поздно, мне пора идти.

– Оливер, если ты считаешь, что я тебя подвел, поверь, я глубоко сожалею, – тихо сказал Риордан, пожимая руку друга. – Я не забыл своего обещания и думаю, ты знаешь, как много значит для меня твое мнение. Но я действительно убежден, что в своем новом качестве смогу сделать больше для страны – и для монархии тоже, – гораздо больше, чем когда-либо надеялся послужить ей в прежнем обличье.

Куинн воспринял его слова неожиданно мягко.

– Ты несомненно прав. Просто мне придется привыкнуть к этой мысли. Я становлюсь стар и с трудом приноравливаюсь к переменам.

– Вздор, ты вовсе не стар, – Риордан дружески хлопнул Куинна по плечу.

Никогда прежде им не приходилось выражать друг другу свою привязанность столь фамильярными жестами. Уже у дверей Куинн вдруг обернулся, словно осененный внезапной мыслью.

– Хочешь, я загляну к Кассандре, пока тебя нет? Проведаю ее, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Его слова удивили и глубоко растрогали Риордана.

– Я был бы очень рад. Спасибо тебе, Оливер. Ты даже не представляешь, как мне хочется, чтобы вы с Касс стали друзьями.

Куинн ничего не сказал в ответ. Он лишь улыбнулся.

* * *

Поднявшись наверх, Риордан распахнул дверь спальни и вошел. Постель была раскрыта; платье Касс висело на спинке стула, под ним стояли ее туфли, а чулки были сложены на сиденье. Из гардеробной доносились негромкие голоса. Он прошел туда, открыл дверь и встал на пороге, никем не замеченный, глядя, как Клара расчесывает на ночь волосы его жены. Касс была в ночной рубашке и пеньюаре. Вдруг она заметила его. На долгий миг их взгляды скрестились в зеркале.

Клара перевела взгляд с хозяйки на хозяина и обратно, многозначительно подняла брови, положила щетку на туалетный столик и вышла, не говоря ни слова.

Кассандра взволнованно следила за лицом мужа. У него что-то было на уме, но он не выглядел ни рассерженным, ни расстроенным. Неужели Куинн ему так ничего и не сказал?

– Он ушел? – нерешительно спросила она.

– Да.

– Вы… поссорились?

– Нет-нет.

Подхватив щетку и не спуская глаз с ее отражения в зеркале, Риордан начал расчесывать ее длинные мягкие волосы. Ее глаза закрылись. Наконец он бросил щетку и прибегнул к помощи рук, поднимая густые тяжелые пряди с затылка и пропуская их сквозь пальцы – бесконечно переливающийся смолянисто-черный блестящий водопад. Пир чувств. Он положил руки ей на плечи и провел большими пальцами по ключицам.

– Что-нибудь не так?

– Вообще-то да. Дело в том…

Риордан взглянул на ее серьезное, встревоженное лицо. Она была ему дороже жизни. Ему вспомнились те дни, когда они были в ссоре, когда он думал, что потерял ее. Он глубоко вздохнул.

– Речь идет о моем отце.

– О твоем отце?

– Он тяжело болен. Хуже, чем я думал. Я только что получил известие.

Слова не шли у него с языка. Теперь он уже жалел, что не сказал ей правды. Увы, слишком поздно.

– О, Филипп, мне очень жаль.

Она обернулась и обняла его. Он прижал ее голову к своей груди.

– Завтра утром мне придется отправиться в Корнуолл.

– Все так плохо? Может быть, мне поехать с тобой?

Он опять судорожно перевел дух и закрыл глаза.

– Нет. Спасибо тебе, но не нужно. Я поеду верхом и вернусь к пятнице.

– К пятнице? Ах да, дебаты.

– Я не думаю, что его жизнь в опасности, Касс.

Прошу тебя, ни о чем не тревожься, ладно? Я только… навещу его и сразу же вернусь.

Она прильнула к нему.

– Я буду тосковать по тебе.

Риордан зарылся лицом ей в волосы, крепко прижимая ее к себе, потом заставил ее подняться на ноги.

– Нет, это я буду тосковать по тебе, – горячо прошептал он.

Не отрывая глаз от отражения в зеркале, он раскрыл пеньюар у нее на груди и стащил его с плеч. Тонкий покров соскользнул на пол подобно легкому облачку тумана. Потом Риордан подхватил обеими горстями ее ночную сорочку и медленно поднял над коленями, бедрами, талией… Он по-прежнему следил за ее отражением в зеркале, но Кассандра заметила, что его взгляд тускнеет, точно подергивается дымкой. Она обхватила руками его лицо, заставила наклониться к себе, коснулась губами его губ.

– Покажи мне, как ты будешь тосковать.

Он показал.

* * *

Чувствуя во всем теле приятную усталость, Кассандра поудобнее устроилась в карете и откинулась на спинку сиденья. Она провела день, делая покупки и общаясь с друзьями, а также сделала вступительный взнос в мэйферскую платную библиотеку, где надменные дамы-патронессы встретили ее как прибывшую с визитом особу королевской крови. Такой прием немного смутил ее: она показалась себе почти самозванкой. Почти, но не совсем. Если сейчас они проявляют к ней любезность исключительно потому, что она – миссис Филипп Риордан, это вовсе не означает, что когда-нибудь они не оценят ее по достоинству, напомнила себе Кассандра. Она может и подождать. Терпения ей не занимать, к тому же успех ее не слишком волнует, следовательно, он придет наверняка.

Она невольно протянула руку к одному из свертков, лежавших рядом на сиденье. Собственная расточительность все еще приводила ее в ужас. Но ей так хотелось сделать Филиппу замечательный подарок по возвращении… Вот она и выбрала прекрасный черный плащ из пушистой шерсти, подбитый мехом серебристой лисы. Строгий, но элегантный, заверил ее хозяин магазина. Впрочем, она и сама знала, что это идеальный подарок для него. Скорей бы только он вернулся!

До его возвращения оставалось еще целых два дня. Чем же ей заняться до его приезда? Поначалу, хотя это казалось невероятным, Кассандра совершенно без него не скучала, напротив, чуть ли не радовалась его отъезду. С того самого дня в парламентской часовне, когда он предложил обвенчаться во второй раз, она существовала в состоянии почти беспрерывного восторга и ходила, не касаясь земли, но чем дальше, тем ей становилось все страшнее. Это не может длиться вечно, подсказывал ей жизненный опыт.

Отсутствие Риордана, решила Кассандра, поможет ей восстановить столь необходимое душевное равновесие и способность рассуждать здраво. Ей требовалось время, чтобы поразмыслить, увидеть события последних недель в истинном свете и, быть может, придумать до его возвращения какой-то способ продлить драгоценное, но хрупкое счастье.

Но она так ничего и не придумала и теперь мечтала только об одном: поскорее снова увидеть его дома. Ей казалось невероятным, как она могла так долго жить без него. Ей больше не хотелось размышлять о чуде их примирения. Лишь бы только он вернулся. Главное – наконец увидеть его вновь.

Еще целых два дня! Чем же ей заняться? На завтрашний вечер Дженни Уиллоуби пригласила ее играть в карты. Это, конечно, поможет ей приятно скоротать время. Ну и, разумеется, она всегда может заняться чтением или поработать над новой статьей, условно названной ею «Женщины и революция». Эту статью она непременно подпишет вымышленным именем: о работе над ней не знал даже Филипп.

…Кассандре вдруг вспомнился разговор, произошедший между ними на прошлой неделе, когда они читали, лежа в постели. У нее вошло в привычку обращаться к нему с вопросами, когда что-то вызывало ее любопытство или казалось непонятным. А у него вошло в привычку откладывать свою книгу и выслушивать ее с живейшим вниманием.

– Филипп, вот тут написано, что все люди рождаются равными. Но у меня почему-то создается впечатление, что авторы этих политических трактатов имеют в виду только мужчин. Почему они никогда, ни единым словом не упоминают о женщинах? Почему?

Риордан задумчиво нахмурился. Прошла минута. Наконец он ответил:

– Это подразумевается.

А потом перевернул страницу и вновь углубился в свою книгу.

– Вот как, – сказала Кассандра, бросив на него быстрый взгляд.

Еще через минуту она тоже вернулась к чтению, но на этот раз его ответ ее не удовлетворил.

* * *

Въехав на Портмен-сквер, скромную, но солидную и респектабельную площадь, на которой стоял дом Риордана, карета замедлила ход. Величественный каменный фасад, украшенный изящным арочным порталом, очень нравился Кассандре.

По невысоким ступеням крыльца поднимался какой-то человек. Ей не нужно было заглядывать ему в лицо, чтобы узнать, кто он такой. Это тощее тело и угловатые, как у деревянной куклы, движения были ей слишком хорошо знакомы. Куинн.

Трипп помог ей спуститься с подножки и забрал из кареты покупки, пока Куинн терпеливо дожидался ее на верхней ступеньке. Кассандра, не торопясь, подошла к нему. Она высоко держала голову: ничто в ее облике и манерах не выдавало владевшего ею глубокого нежелания с ним встречаться.

– Мистер Куинн, – приветствовала она его, не подавая, однако, руки. – Вы не зайдете? Филиппа нет в городе, но…

– Да, я знаю. Я пришел повидать вас.

От этих слов на нее повеяло холодком угрозы, но она спокойно прошла мимо него и отдала свой плащ слуге в прихожей. Куинн был без плаща и даже без шляпы, хотя день выдался морозный. Кассандра решила, что не поведет его в библиотеку: для этой встречи ей нужна была официальная и чинная атмосфера парадной гостиной. Ей было ясно, что ни один из них не хочет чаю, но она все же приказала его подать, а затем предложила своему гостю сесть. Сама она осталась на ногах. Он сказал, что пришел к ней, но явно не собирался первым начинать разговор. Он следил за ней безо всякого выражения на бледном потустороннем лице и ждал, пока она заговорит.

– Вы получили мою записку? – спросила она наконец. – Я послала ее вам больше недели назад.

– Я ее получил.

Наступила пауза. Значит, он намерен упираться до самого конца.

– Так почему же вы не сказали Филиппу? – выпалила Кассандра, не выдержав молчания.

– Что именно я должен был сказать?

– Правду!

Ее гнев прорвался наружу с неожиданной силой, удивившей даже ее самое. Расслышав нотки ярости в собственном голосе, Кассандра заставила себя сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Она ничего не добьется, если начнет кричать на него.

– Мистер Куинн, – начала она снова, – когда мы с вами в последний раз говорили наедине, вы сказали мне кое-что о моем муже. Теперь я знаю, что это… была не правда. Единственное приемлемое объяснение, которое я могу этому дать, состоит в том, что вы… ошиблись. Это кажется невероятным, но мне не хотелось бы рассматривать второе разумное объяснение, которое приходит в голову: что вы нарочно солгали мне, чтобы я оставила Филиппа и ушла к Уэйду.

Куинн скрестил свои тощие ноги и откинулся на спинку дивана.

– Я по-прежнему хочу, чтобы вы пошли к Уэйду.

Она уставилась на него в изумлении.

– Вы отрицаете, что сказали мне не правду?

– Да, я это отрицаю, – с готовностью согласился он.

– Но мы… собираемся пожениться! Вернее было бы сказать: пожениться во второй раз!

Куинн обхватил обеими руками костлявое колено.

– Вы так думаете? Я бы на это не рассчитывал. Как говорят любители азартных игр, шансы слишком невелики.

Он сунул руку в карман сюртука.

– А вот это, напротив, верный выигрыш.

– Что это?

Кассандра с отвращением взглянула на конверт, который он положил на диван рядом с собой.

– Деньги. Вторая тысяча фунтов, обещанная вам по окончании работы. Я готов отдать ее вам прямо сейчас, если вы вернетесь к Уэйду.

Она не сумела заставить себя рассмеяться, хотя при данных обстоятельствах это был бы самый достойный ответ.

– Да вы с ума сошли! Во-первых, Филипп меня убьет, если я снова пойду к Уэйду, а во-вторых…

– Скажите мне, Кассандра, вы боитесь Уэйда?

– Я…

Она помедлила, не зная, что сказать.

– Боюсь я его или нет, это не имеет значения. Я не собираюсь с ним встречаться, вот и все. О Господи, поверить не могу, что вы посмели предложить мне деньги! Филипп мой муж, и он…

– Вы хотите сказать, что, будучи вашим мужем, он вас обеспечивает, поэтому деньги вам не нужны, – закончил он с ехидной улыбочкой.

Гнев опять выплеснулся наружу, и на этот раз его невозможно было сдержать.

– Я больше не собираюсь вас покрывать! – закричала Кассандра. – Я все расскажу Филиппу, как только он вернется домой. Мне больше дела нет до вашей так называемой дружбы, да и вам самому, я думаю, на нее наплевать. Вы меня использовали, и не только меня, моего мужа тоже. Вы готовы переступить через кого угодно, если считаете, что это поможет вам добиться своего! Это вы украли наше свидетельство о браке, мистер Куинн? Это вы подкупили сборщика податей, чтобы он сказал, что не венчал нас?

Она подошла ближе. Страха не было, ее глаза метали искры.

– Филипп никогда никого не убивал и не калечил, не так ли? Признайтесь! Вы ему сказали, что он пытался кого-то зарезать, чтобы он был обязан вам по гроб жизни и делал все, чего вы ни попросите. Вы гнусный интриган. Вы втерлись в доверие к одинокому и несчастному маленькому мальчику, вы использовали его искреннее обожание в своих корыстных целях. Вы внушили Филиппу, что он презренный пьяница, склонный к буйству и кровопролитию. Вы заставили его поверить, будто он пытался убить человека в пьяной драке, а потом набросился и на вас, на своего лучшего друга. Хотела бы я знать, откуда у вас на самом деле этот шрам? Бьюсь об заклад, Филипп не имеет к нему никакого отношения!

Ее трясло от бешенства, к горлу подступали слезы. Раздался легкий стук в дверь, и она торопливо отвернулась, чтобы спрятать лицо. Горничная внесла в гостиную поднос с чаем, поставила его на стол, присела в реверансе и вышла. Когда Кассандра вновь повернулась к Куинну, он тихо и мирно разливал чай по чашкам.

– Сахар?

Она не ответила. Куинн пожал плечами, на глазок положил ей в чашку чайную ложку сахара и взял свою. Прежде чем взглянуть на Кассандру, он шумно отхлебнул несколько глотков, затем опустил чашку на блюдце.

– Вы мне никогда не нравились, мисс Мерлин, – деловито сообщил он, – и боюсь, я не слишком преуспел, притворяясь, будто это не так. Но то, что я сказал вам о Филиппе, было чистой правдой: он не женился на вас. Могу сказать и больше: если он когда-нибудь на вас женится, я готов добавить к вашему гонорару еще тысячу фунтов.

Только каким-то чудом Кассандре удалось сдержаться.

– Я прошу вас немедленно покинуть этот дом.

– Я еще не все сказал.

Он встал и подошел к ней. Она прочитала неприязнь в его глазах – наконец-то откровенную, ничем не прикрытую – и едва удержалась, чтобы не отступить на шаг.

– Послушайте меня, милочка. Уэйд – человек опасный, но вам он не причинит вреда. Вы должны вернуться к нему и узнать, что он замышляет. Слушайте меня!

Куинн больно схватил ее за руку, когда она попыталась отойти от него прочь, и сжал мертвой хваткой.

– Время на исходе. Он заказал себе место на корабле, отплывающем во Францию через два дня. То, что должно произойти, случится очень скоро, и мы должны этому помешать. Вам ясно?

Он взял ее за плечи и встряхнул, глядя ей в глаза с лихорадочной настойчивостью.

– Это куда важнее, чем ваша бабья ревность и глупые ссоры! Речь идет о короле Англии! Вы…

– Прекратите! Отпустите меня!

Кассандра оттолкнула его изо всех сил и бросилась к дверям.

– Если вы не уберетесь отсюда сию же минуту, я позову слуг и прикажу вас вышвырнуть! Я не шучу.

Она дрожала всем телом и тяжела дышала, колени у нее тряслись. Куинн вдруг смягчился и понизил голос.

– Прошу прощения, я был слишком резок. Извините, что я вас напугал.

– Я не испугалась. Я требую, чтобы вы ушли.

– Сейчас я уйду, но напоследок хочу сообщить вам еще кое-что.

Куинн захватил оставшийся на диване конверт и принес ей, вложил прямо в руку, заставив ее сжать пальцы.

– Филипп сказал вам, что собирается навестить своего бедного хворого папашу, не так ли? – спросил он, наклоняясь к самому ее лицу, отчего на нее густо пахнуло вечно витающим вокруг него запахом ладана. – Но это не правда. Он опять вас обманул. Он поехал навестить Клодию Харвеллин в Сомерсетшире. В ее родовом поместье под Уэллингтоном.

– Лжец.

Кассандра попыталась вырваться, но не сумела.

– Он влюблен в нее с давних пор. Низменная сторона его натуры охвачена плотской страстью к вам, Кассандра, и он…

– Пустите меня!

– Он сделал вид, что женится на вас, чтобы добиться своей цели. Но он уже готов порвать с вами. Ждать осталось не так уж долго. Я знаю, потому что он сам мне сказал.

– Ублюдок!

– Ну раз вы мне не верите, спросите у слуг. Спросите Триппа, куда он отвез своего хозяина вчера утром – к почтовой карете, идущей на Уэллингтон, а не на Лаунстон. Спросите Джона Уокера, спросите Бигля…

Отчаянным движением Кассандра вырвала руку из тисков и отшатнулась, привалившись спиной к дверям. Не в силах сказать ни слова, она распахнула дверь и посторонилась, как бы давая ему дорогу.

На лице Куинна было написано величайшее презрение. Он вытащил из кармана что-то еще.

– Вот письмо, которое Филипп ей написал. Не важно, как оно ко мне попало.

Кассандра попятилась от него, как от ядовитой змеи.

– Не хотите взглянуть? Ладно, я сам вам прочту. «Моя обожаемая Клодия, я немедленно еду к вам. Буду у вас самое позднее завтра к полудню. С любовью, Филипп». Датировано вечером прошедшего понедельника. Вы все еще не хотите убедиться собственными глазами? Я оставлю его здесь, на столе.

– Убирайтесь, – неслышно прошептала Кассандра.

– Разузнайте, что замышляет Уэйд, мисс Мерлин. Это единственное, что вы можете сделать, чтобы хоть как-то оправдать свое никчемное существование. Потом берите деньги и уезжайте из Лондона.

Он проскользнул мимо нее, прошел по коридору и скрылся за парадной дверью.