Текст книги "Леди Удача"

Автор книги: Патриция Гэфни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Ее кожа, покрытая холодной испариной, блестела и была липкой на ощупь. В лице не осталось ни кровинки. Он не переставая твердил ее имя и стискивал бесчувственные руки, стараясь их согреть. Потом до него дошло, что дыхание у нее беспорядочное и неглубокое. Стянув с нее платье, Риордан приподнял ее и принялся лихорадочно распутывать шнуровку корсета на спине. Когда он опять уложил ее, она судорожно вздохнула, ресницы затрепетали. Но она так и не пришла в себя, а он ничего больше не мог придумать, просто обнял ее и замер.

Пришел доктор. Чувствуя себя совершенно беспомощным, сжавшись в комок от горя, Риордан следил, как врач проверяет ее пульс, зрачки, сердце, ощупывает затылок. Слова сочувствия и поддержки, обращенные к нему, доносились до его ушей как жужжание насекомых в соседней комнате. Его попросили выйти в коридор на несколько минут, и он покорно вышел: очевидно, доктор должен был произвести более интимный осмотр, при котором даже мужу не полагалось присутствовать. Несколько минут показались ему вечностью. Он подошел к двери и уже занес кулак, чтобы постучать, но тут она распахнулась, и врач разрешил ему войти.

Глаза Кассандры были закрыты, но лицо уже не выглядело смертельно бледным; она казалась спящей, а не бесчувственной. Риордан склонился над ней и коснулся пальцами ее щеки, потом повернулся к доктору.

– Как она? Все будет в порядке?

Когда врач кивнул, Риордан закрыл глаза и впервые за много лет мысленно произнес молитву.

Фамилия врача была Мейсон; он говорил тихим голосом, и Риордану пришлось подойти ближе, чтобы расслышать.

– Ваша жена, мистер Риордан, упала в обморок. Полагаю, она потеряла сознание еще до того, как ударилась об пол. В этом смысле ей повезло – она не почувствовала удара. Череп остался цел, хотя есть сотрясение мозга. Но она помнит, как ее зовут и где она живет, ни один сустав не парализован.

– Боже…

Ему стало немного легче от слов врача, но холодок страха пробрал его до костей.

– Что касается общего состояния, она не производит впечатления совершенно здоровой женщины. Может быть, она недавно перенесла какую-то болезнь?

– Нет.

Риордан решительно качнул головой, но вдруг замер.

– Вы хотите сказать…

– Не могу утверждать с уверенностью, но она выглядит ослабевшей, возможно, даже страдает от недоедания и явно недобирает веса. Сначала я подумал, что она беременна, – это было первое, что пришло мне в голову, но я обследовал ее и убедился, что это не так.

Риордан всем весом привалился к двери.

– Я думаю, она поправится, – заверил его доктор Мейсон, похлопывая по плечу, чтобы подбодрить. – Все, что ей нужно, – это хороший отдых и побольше здоровой пищи. Ну и, разумеется, на несколько дней ей нужен полный покой. Никаких резких движений, никакого волнения или расстройства. Я загляну к ней утром.

– Можно отвезти ее домой?

Доктор задумался.

– Полагаю, да, если это недалеко…

– Это недалеко.

– …и вы будете действовать со всей должной осторожностью. Избегайте толчков, это главное. Они могут оказаться болезненными и даже опасными в ее состоянии. Вы сможете с этим справиться, как вам кажется?

– Да, я смогу с этим справиться. Риордан отнес Кассандру домой на руках.

* * *

Окончательно Кассандра проснулась ближе к рассвету, хотя и до этого несколько раз выплывала из тумана, но лишь для того, чтобы тотчас же погрузиться в него опять. При свете единственной свечи на столике у постели она различила, что лежит в спальне Риордана, в его постели, а сам он сидит рядом, повернувшись к ней боком и опустив голову на руки. Он сидел совершенно неподвижно, и она подумала, что он, должно быть, дремлет.

Воспоминания о событиях прошедшего вечера стали возвращаться к ней по кусочкам. Она сознавала, что больна, но не могла припомнить всей цепочки событий, которая привела ее к этому состоянию. И какой сегодня день? Как она добралась до дому? Кажется, ее кто-то нес… но нет, это же просто нелепо, наверное, ей все это привиделось.

Кассандра осторожно поднесла руку ко лбу. У нее что-то было не в порядке со зрением: все предметы виделись ей сквозь облако роящихся черных мушек. Голова казалась пустой и хрупкой, как стеклянный сосуд, и при этом болела самым странным образом.

Должно быть, ее легкое движение не прошло незамеченным: Риордан повернулся и посмотрел на нее. При свете свечи он показался ей бледным и даже изможденным. Он вопросительно прошептал ее имя. Кассандра не сразу смогла заговорить: во рту у нее пересохло, пришлось облизнуть губы языком, но это почти не помогло.

– Что случилось?

Тут он сделал что-то непонятное: обеими руками взял ее руки и на секунду крепко прижался к ним лбом. Когда он поднял голову, его глаза горели яростью.

– Обычно жены говорят мужьям, что у них болит голова, – заметил он, безуспешно стараясь придать голосу беспечные интонации. – Неужели ты всегда должна доводить дело до крайности?

Она уставилась на него в недоумении.

Риордан откашлялся и заморгал, как будто ему соринка попала в глаз.

– Ты помнишь, как упала в обморок?

Кассандра хотела отрицательно покачать головой, но передумала – это было слишком болезненно.

– Нет.

– Ты упала и ударилась головой об пол. Какое-то время ты была без сознания, но потом обморок перешел в сон.

– Это было вчера?

– Да. Во время бала. Теперь вспоминаешь?

– Да, вроде бы, – согласилась она после минутного раздумья. – Можно мне немного воды?

Риордан достал с ночного столика стакан с водой, подсунул руку ей под голову и помог сделать несколько глотков. При этом он заметил, что ей больно двигаться.

– Как ты себя чувствуешь? Голова болит?

Кассандра промычала в ответ что-то невразумительное, и он сразу понял, что она принадлежит к числу тех трудных пациентов, которые никогда ни на что не жалуются.

– Доктор обещал прийти утром, ждать уже недолго. Он говорит, что ты поправишься.

Веки у нее закрывались сами собой, она засыпала у него на глазах.

– Касс?

– М-м-м?

– Ты меня до смерти напугала.

Ее глаза закрылись.

– Так тебе и надо, – прошептала она с усталым вздохом и уснула.

* * *

Когда доктор пришел и осмотрел ее вновь, он лишь подтвердил сказанное прошедшей ночью: она повредила голову, но это не опасно, ей нужен только покой. Тем не менее Риордан дежурил у ее постели чуть ли не круглые сутки, улучая только пару часов для сна в ее прежней комнате, и при этом строго-настрого наказывал Кларе будить его, если будут какие-нибудь перемены.

Через два дня головные боли перестали мучить Кассандру, к ней постепенно стал возвращаться аппетит, на память о происшедшем осталась лишь глубокая усталость. Большую часть дня она спала, зато не могла сомкнуть глаз ночью. Риордану нравилось приходить к ней в комнату по ночам и обнаруживать ее сидящей в постели с подтянутыми к животу коленями и читающей книгу при свете свечи. Когда он входил, она опускала очки на кончик носа и бросала на него взгляд поверх стекол. При этом вид у нее был такой уютный, такой домашний, словно они были женаты уже лет двадцать. Иногда она даже надевала ночной чепчик, почему-то вселявший в него желание заслонить ее своей грудью от неведомой опасности. Или схватить ее и съесть.

Он старался по возможности не дотрагиваться до нее, но, когда приходилось поправлять ей подушки или простыни, удержаться от искушения было свыше его сил. Эти прикосновения были легкими и мимолетными, но заставляли их обоих смущаться и молча отворачиваться друг от друга, делая вид, что ничего не произошло.

Их разговоры были тихими, спокойными, миролюбивыми, рассчитанными на то, чтобы ее не тревожить. Кассандра как будто вернулась в прежние времена, еще до знакомства с Уэйдом, когда они вместе читали и обсуждали прочитанное, находя удовольствие в общении друг с Другом. Она воспользовалась этой краткой передышкой, чтобы выздороветь и окрепнуть телом и духом, отложив на время свои горькие мысли. Все, что ее мучило, еще ожидало решения, но все немного отодвинулось, не маячило на виду. Здесь, в самом оке бури, царило затишье, и она позволила себе, пока это было возможно, насладиться покоем.

Однажды вечером, примерно через неделю после несчастного случая, Риордан, как всегда, в одиночестве пообедал в парадной столовой и тихим, неспешным шагом поднялся к ней в спальню. В ответ на его стук в коридоре появилась Клара.

– Все в порядке, она не спит. Надоело, говорит, валяться в постели, завтра собирается спуститься вниз. Это ведь добрый знак, верно?

Риордан не знал, добрый это знак или нет. Он отослал Клару и вошел в спальню.

Кассандра сидела в постели и читала «Джентлменз мэгэзин» [53]53
  Ежемесячный литературно-политический журнал, выходивший в Англии с 1731 по 1914 год.


[Закрыть]. Она приветствовала его своей обычной сдержанной улыбкой. Неожиданно для нее Риордан сел на постель, а не в свое привычное кресло. Она отодвинулась, чтобы дать ему побольше места, и опустила журнал.

– Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Спасибо, гораздо лучше.

Это был ее неизменный ответ, которому. Риордан давно уже не придавал значения. Какое-то время он молчал, рассеянно теребя покрывало.

– Касс, – начал он наконец и снова умолк.

Такая нерешительность обычно была ему несвойственна. Кассандра с любопытством взглянула на него, и вдруг на нее снова нахлынула дурнота. Она догадалась, о чем он не решается заговорить. Одно дело завести в доме любовницу на содержании, и совсем другое – получить вместо нее хроническую больную. Ему надоело возиться с ней, он собирался отослать ее с глаз долой.

Ледяной холод пополз по ее телу и проник в сердце. Она вдруг поняла, что не хочет уезжать. Как ни мучительны были их отношения, перспектива потерять его навсегда показалась ей еще ужаснее. Отвернувшись от него, Кассандра сосредоточила все свои телесные и душевные силы на том, чтобы не расплакаться.

– Я знаю, наш брак был несколько необычным, – заговорил Риордан по-прежнему нерешительным голосом, – и мы начали нашу совместную жизнь, не имея тех преимуществ, какими обычно пользуются другие супружеские пары.

Он заставил себя коротко рассмеяться.

– Например, у нас не было даже десяти минут на раздумье.

Кассандра обернулась и взглянула на него в изумлении.

– О чем ты говоришь?

– Я пытаюсь сказать, Касс, что мы оба должны приложить усилия, чтобы наладить нашу семейную жизнь. Ведь все так хорошо начиналось! Ты не можешь это отрицать.

Инстинкт самосохранения не позволил ему признаться, насколько ему было хорошо с ней, когда все только начиналось.

– Но потом что-то произошло, хотя я, хоть убей, не знаю, что именно.

Кассандра не могла поверить своим ушам; ей казалось, что об этом уже нет смысла толковать.

– Не иначе, как ты сошел с ума, – вздохнула она. – Или меня считаешь сумасшедшей.

На мгновение губы Риордана крепко сжались, но он продолжал говорить по-прежнему спокойным и примирительным тоном:

– Может быть, и так, но я все еще хочу, чтобы мы начали все сначала.

Он что-то вытащил из кармана и взял ее за руку, насильно удержав ее в своей, когда Кассандра попыталась высвободиться. Оказалось, что это кольцо. Риордан не стал надевать его ей на палец, только положил на ладонь.

– Я заказывал его для тебя в тот день, когда ты увидела меня с Клодией в ювелирной лавке. Наш поцелуй был совершенно невинным, Касс, клянусь тебе. Пусть это будет твое обручальное кольцо. Давай начнем все сначала.

Массивное золотое кольцо прожигало ей руку насквозь. «Tu et nul autre», – прочитала Кассандра. – «Ты и никто другой». Она осторожно положила кольцо на постель между ними.

– Филипп, это еще одна из твоих шуток? Прошу тебя, забери его, мне оно не нужно. Твое лицемерие меня просто поражает.

Наступило тягостное молчание. Не в силах поднять на него взгляд, она продолжала смотреть на кольцо. Пауза затянулась, и ей вновь пришлось заговорить:

– Однажды я тебе сказала, что никогда не стану твоей любовницей. Теперь я вижу, что другого выбора у меня нет. Наверное, мне следовало покончить с собой, чтобы избежать участи, которая любой порядочной женщине кажется страшнее смерти, но мне не хватает мужества. Я прошу только об одном одолжении: перестань называть этот грязный фарс браком. Ради Бога, можешь лгать своей семье и друзьям, если хочешь, но будь честен хотя бы со мной!

Охватившее его недоумение несколько смягчило приступ гнева. Он взял ее за плечи, заставил опуститься на подушку и низко склонился над ней.

– Мы женаты! Я твой муж! Почему ты вдруг решила, что мы не состоим в браке?

– Я прекрасно знаю, что не состоим!

– Нет, состоим!

– Лжец! Сборщик налогов был подставным лицом! Он даже не местный житель! Черт тебя побери, мне все известно! А теперь пусти меня!

– Нет! О чем ты говоришь, Касс? Касс, ради всего святого…

Неимоверным усилием Риордан заставил себя успокоиться и отпустил ее. Все равно ей некуда было бежать. В голове у него царил хаос.

– Скажи мне, откуда у тебя взялись такие сведения? Кто тебе сказал?

Ее губы презрительно скривились.

– Какая разница? Я знаю, и все. И не собираюсь тебе говорить, кто мне сказал.

Он выпрямился.

– Уэйд!

Она лишь усмехнулась в ответ.

Нет, не Уэйд. Касс была взбешена еще до того, как ушла к Уэйду; она потому и ушла, что кто-то сказал ей эту ложь. Но кто? Риордан попытался припомнить тот роковой день. Она говорила с Оливером, это он знал наверняка, но Оливер не мог сыграть с ней такую злую шутку. Конечно, он был настроен против нее, но… проделать нечто подобное? Нет, Оливер на это не способен. Тогда кто же? Кто-то, с кем она случайно повстречалась в тот день на Оксфорд-стрит? Может, это Уолли решил над ней подшутить? Ее тетка? А может, Фредди? Мысли путались у него в голове.

Риордан снова взял ее за плечи и легонько встряхнул.

– Не знаю, кто рассказал тебе эту байку, Касс, но, кто бы это ни был, он солгал. Мы женаты.

Кассандра оттолкнула его.

– В таком случае где наше свидетельство о браке?

Она твердо решила, что не позволит себе заплакать. О, как ей хотелось избежать этого унизительного объяснения!

Риордан удивленно поднял брови.

– Я думал, эта бумажка ничего не значит и ее можно пустить по прямому назначению. Разве ты ее не выбросила?

Она с сожалением покачала головой.

– Ну уж я точно ее не трогал.

Судя по ее лицу, было ясно, что она ему не верит.

– Черт побери, Касс, мы женаты! Кто тебе сказал, что это не так? Скажи мне!

Молчание.

– Как я могу оправдаться, если не знаю, кто меня оклеветал?

Упорное молчание.

– Кто бы это ни был, он… или она, или они… лгут! Почему ты не хочешь мне поверить? Этот человек – змея, Касс. Я говорю тебе правду! И потом, как бы я мог осуществить столь коварный план? Неужели ты не помнишь, в каком состоянии я был? Да я имени своего не помнил, не то что…

– Верно, но твой друг Уолли мог все сделать за тебя..Наверное, вы с ним сговорились заранее, еще до того, как мы уехали из поместья Колина. Филипп, я больше не могу выносить этот разговор…

– Уолли? О Господи, Касс, поговори с ним, и он тебе скажет, что это не правда! Он…

– О, в этом я не сомневаюсь! Он вряд ли признается в мошенничестве, не так ли?

Бормоча проклятия, Риордан поднялся и начал расхаживать взад-вперед от постели к камину и обратно, потом вдруг остановился и повернулся к ней.

– Мы еще кое-что подписывали, помнишь? Какую-то бумагу, которую они оставили у себя. Она хранится у них, это архивная запись.

– Филипп, ничего такого не было.

– А мы съездим и проверим! Как только ты поправишься! Мы поедем и… – Тут он вспомнил и осекся на полуслове:

– Я не могу ехать.

Кассандра с горечью рассмеялась. Риордан, чертыхаясь, подошел к ней.

– Сессия парламента открывается через три недели с небольшим, дорогая моя женушка. Ты можешь считать меня прохвостом, обманывающим женщин направо и налево, но факт остается фактом: я готовлю законопроект для этой сессии, который спасет множество человеческих жизней, если мне удастся собрать нужное количество голосов, чтобы его приняли. Я трудился над ним целое лето, и у меня все еще полно работы: встречи с избирателями, с членами комитета, с другими депутатами, которые меня поддерживают. Черт побери, Касс, я не могу ехать в Шотландию в этом месяце!

– Да уж вижу, – ответила она мягко. – Но ведь я и не просила тебя ехать.

Со страшной руганью Риордан повернулся к ней спиной и возобновил свое беспокойное хождение взад-вперед. Кассандра следила за ним из-под опущенных ресниц, проклиная себя за то, что на несколько секунд в самом дальнем конце злосчастной темной пещеры, в которой она была заключена, ей померещился луч надежды.

Наконец он снова остановился, осененный внезапной идеей.

– Уокер! Мы пошлем Джона! Ведь ему ты доверяешь, не правда ли, Касс? Я могу послать его прямо завтра. Это займет не больше недели, туда и обратно, если с погодой повезет. Уокер возьмет у сборщика податей заверенную копию свидетельства.

Риордан подошел к ней и сел на край кровати, взяв ее непослушные руки в свои.

– Это тебя удовлетворит? Я не знаю, что еще можно придумать. Если ты знаешь, скажи мне, я готов на все.

Его искренняя горячность чуть не погубила Кассандру окончательно. Больше всего на свете ей хотелось бы ему поверить, однако сама страстность этого желания предупредила ее об опасности. Он назвал Куинна змеей, но можно ли предположить, что его старый и самый близкий друг способен разрушить его законный брак? Она так не думала. Ей никогда не приходилось сталкиваться с таким черным предательством. Она не думала, что оно вообще возможно.

И все же… Почему бы и не послать Уокера? Вреда от этого не будет. Отняв руки у Риордана, Кассандра сложила их у себя на коленях.

– Я действительно доверяю Джону, – медленно проговорила она. – Хотя он служит у тебя, не думаю, что он способен на бесчестный поступок. Но…

– Но ты готова поверить, что я на него способен!

Риордан был вне себя от гнева, но в то же время почувствовал, как облегчение разливается у него в груди теплым золотистым сиянием. Наконец-то загадка разрешилась! Касс была нагло обманута. Она возненавидела его, потому что была сбита с толку. Их брак не кончился, все еще только-только начинается! У него руки чесались схватить ее за плечи и встряхнуть хорошенько, чтобы вся правда дошла до нее немедленно. Они и так потеряли слишком много времени! Увы, вместо этого приходилось посылать Уокера в Гретна-Грин.

– Знаешь, милая, – сказал он ей, – когда все выяснится и ты убедишься, какого колоссального дурака сваляла, я потребую от тебя извинений.

– Это мы еще посмотрим.

Улыбка торжества медленно расплылась по его лицу.

– И я как раз придумал, каким именно образом ты сможешь доказать мне свое раскаяние. Да, я нашел идеальный способ.

Озабоченно нахмурившись, она пропустила его слова мимо ушей.

– Как я уже говорила, я доверяю Джону. Но разве можно посылать его в Гретна-Грин?.. Ведь он нужен тебе здесь! Сейчас больше, чем когда-либо. Из того, что ты только что мне сказал…

– Разумеется, он нужен мне здесь! Но жена нужна мне еще больше, поэтому я предлагаю все же послать его. Что скажешь?

Кассандра отвернулась, в задумчивости прижимая пальцы к губам. И опять зыбкая надежда соблазнительно поманила ее за собой, нашептывая, что он говорит правду, но она отпрянула в суеверном страхе: слишком много ослепительной радости вызывала в душе эта мысль.

– А что ты ему скажешь? – забеспокоилась она. – Как ты ему объяснишь?

– Я скажу ему правду. Знаю, это немного неловко, но тут уж ничего не поделаешь, придется ему узнать все. Но ты не беспокойся, Касс, Джон умеет держать язык за зубами. Дальше его это не пойдет.

Кассандра на мгновение закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы ее голос звучал непринужденно, но он прерывался на каждом слове.

– Хорошо. Пусть он съездит. Но я должна тебе сказать, что многого от этой поездки не жду.

– Правда, любовь моя? – тихо переспросил Риордан. – Хотел бы я знать, с каких это пор ты стала такой подозрительной?

Он хотел коснуться ее щеки, но она отвернулась. Пришлось удовольствоваться локоном, лежавшим у нее на плече. Он потер между пальцев блестящую шелковистую прядь. Его гнев рассеялся, подобно тучам после летней грозы.

– А я жду от этой поездки чуда. Я хочу вернуть свою жену.

Кассандра почувствовала легкое прикосновение его теплой руки к своей ключице. Сердце у нее колотилось, тело каждым нервом отзывалось на звук его голоса.

– Если Джон Уокер вернется с доказательствами того, что наш брак действителен, – сказала она, по-прежнему стараясь не выдать голосом своего волнения, – я, Филипп, извинюсь перед тобой любым угодным тебе образом. Но пока он не вернется, я предпочитаю, чтобы ты до меня не дотрагивался.

Риордан двумя пальцами провел по ее шее и груди до выреза ночной рубашки.

– Любовь моя, – прошептал он, – лучше не торопись с подобными просьбами. Я сделаю все возможное, чтобы ее выполнить, но как бы тебе самой не пришлось потом об этом пожалеть. Завтра или послезавтра. Или прямо сейчас.

Его пальцы скользнули за вырез рубашки, искусно и нежно лаская кожу. Так просто было бы уступить ему! Ведь ей самой так этого хотелось!

– Я ни о чем жалеть не буду, – заявила она задыхающимся, неестественно высоким голосом, звук которого вызвал у него улыбку.

– Тогда как насчет поцелуя? – принялся уговаривать Риордан. – Чтобы скрепить наш договор.

– Мне кажется, в этом нет никакой необходимости.

– А мне кажется, что есть. Я думаю, это вопрос жизни и смерти.

Он наклонился к ней и с ласковой настойчивостью провел указательным пальцем по ее нижней губе.

– Поцелуй меня, Касс. Ты же знаешь, что сама этого хочешь.

Она глубоко втянула воздух через нос.

– Может быть, и хочу, но ты всегда заходишь слишком далеко, а я… я потом не могу…

– На этот раз я ничего такого не сделаю, обещаю. Только поцелуй.

Ее губы были в дюйме от его губ, он ощущал у себя на лице ее легкое дыхание и уже решил действовать, не ожидая ответа, но в тот самый момент, когда их губы соприкоснулись, она прошептала «да», и ее согласие отозвалось в его теле волной желания. Он собирался сдержать слово и ограничиться простым поцелуем, но не смог остановиться.

Его язык глубоко проник ей в рот, а рука сама собой откинула простыню и погладила ее грудь сквозь рубашку.

– Нет, Филипп, ты же обещал…

– Знаю, но это часть поцелуя. Неотъемлемая часть.

«Казуистика», – мелькнуло у нее в мозгу, уже теряющем способность мыслить. Ее рука лежала поверх его руки – бесполезная, неподвижная, неспособная к сопротивлению. Пожалуй, она даже поощряла его. Разве то, что так прекрасно, может быть грехом? Ей так сильно не хватало его все это время, а теперь… ее как будто выпустили погреться на солнышке после жестокой холодной зимы, проведенной взаперти. Его рука переместилась ниже, коснулась ее ребер и живота, повсюду оставляя огненный след. И все это время он продолжал ее целовать.

– Я хочу доставить тебе наслаждение, – прошептал он прямо ей в рот. – Я хочу снова оказаться в тебе. Я умираю от желания. Я хочу слышать, как ты произнесешь мое имя, Касс.

Ее охватил неудержимый озноб, пальцы невольно сжимались и разжимались у него на плечах. Сама не зная как, Кассандра сумела отвернуться.

– Ты должен остановиться, – сказала она ему с рыданием в голосе. – Ты же обещал!

Прижавшись щекой к ее щеке, Риордан почувствовал, что она плачет.

– Прости, любимая, – он судорожно перевел дух, – но я просто не понимаю, почему мы не должны предаваться любви. Мой ум этого не постигает.

Ее ум тоже не мог этого постичь. Она откинулась на подушку и замерла в неподвижности, наслаждаясь ощущением тепла, исходившего от его тела, стараясь растянуть удовольствие, чтобы его хватило надолго. Но когда Риордан отодвинулся, он забрал с собой часть ее души, и она знала, что так будет всегда.

– Ты сохранишь кольцо у себя, Касс? Вовсе не обязательно его носить, – поспешил пояснить он, когда она отрицательно покачала головой. – Просто держи его у себя. Где угодно. Хоть под кроватью, если хочешь. Только обещай, что оставишь его у себя.

Кассандра помедлила.

– Ладно, я оставлю его.

Они посмотрели друг на друга, он – с улыбкой, она – с недоверием. Риордан отыскал кольцо на постели, заставил ее сжать его в руке, поцеловал ее пальцы и встал.

– Уокер все еще работает внизу. Пойду поговорю с ним, пока он не ушел домой.

Он сунул руки в карманы и покачался на носках. Вид у него был задиристый.

– Одна неделя, Касс. Ты понимаешь, как скверно ты со мной обошлась? Твое раскаяние должно быть глубоко прочувствованным и трогательным. А твои извинения – очень, очень долгими и подробными. Возможно, они займут…

– Спокойной ночи, Филипп.

Риордан торжествующе ухмыльнулся, предвкушая ее поражение.

– Спокойной ночи, дорогая женушка. Не забывай, одна неделя!

Еще раз ухмыльнувшись на прощанье, он ушел.

Кассандра уставилась на закрытую дверь, проводя пальцами по губам, на которых неудержимо играла легкая улыбка. Одна неделя.