Текст книги "Леди Удача"

Автор книги: Патриция Гэфни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

19.

Она не умерла. Мертвые не испытывают такой боли. Разве что она попала в ад? В голове было ощущение как после взрыва, оставившего после себя одни обломки. Стоило ей шевельнуться, как стреляющая боль пронзала позвоночник. Руки и ноги у нее онемели, в животе будто навек поселилась тошнота. Но хуже всего болело горло. Каждый глоток становился для нее мучительной агонией, о том, чтобы говорить, страшно было даже подумать. Словно кто-то пытался задушить ее или затянуть…

Кассандра широко открыла глаза. Только боль в спине удержала ее от попытки сесть. Она вспомнила.

По крайней мере часть того, что было. Самую последнюю часть, когда чернота сгустилась у нее в голове и ей показалось, что она перестала существовать. Но где же она? В доме Колина Уэйда, где же еще! Над головой у нее его потолок, она лежит в его постели. Неужели ей все это приснилось? Слезы, невольно выступившие на глазах, когда она попыталась сглотнуть, подтвердили ей, что это не сон. А потом ее снова накрыла чернота, и все исчезло.

В следующий раз, когда она всплыла на поверхность, кто-то держал у ее губ чашку и пытался заставить ее сделать глоток. Нет, это немыслимо. Каким-то чудом ей удалось поднять руки и оттолкнуть чашку, которую ей протягивала женщина. Во всяком случае, Кассандре показалось, что это была женщина. Она снова уснула, провалившись в темноту.

Темнота и боль. Свет и боль. И опять темнота со своей неотвязной спутницей. И снова свет. Теперь ее начали пытать, заставляя есть. Ей хотелось закричать от досады и бессильной ярости, но даже самый тихий стон вызывал невыносимые страдания. «Ради Бога, оставьте меня в покое», – молча умоляла она, тратя все свои слабые силы на то, чтобы отогнать их – кто бы это ни был – прочь. Ее отчаянные усилия увенчались своеобразным успехом: темнота вернулась.

Но теперь в нее начали проникать сны, которые разрывали на части милосердный покров, отделявший ее от реальности. Ее безмолвные крики были бессильны, она не могла проснуться. Раз за разом ей приходилось смотреть, как пуля пробивает грудь Филиппа, как агония искажает его лицо, а на рубашке алым маком расцветает кровавое пятно. Кассандра захлебывалась и тонула в слезах, корчась от нестерпимой боли, но кошмар не прерывался.

А потом случилось чудо. Кто-то стал трясти ее за плечи, кто-то пронзительно кричал ей прямо в ухо, и наконец страшный образ отступил. Она опять выплыла к свету.

– Мисс Мерлин, мисс Мерлин!

На нее смотрели чьи-то округлившиеся от испуга голубые глаза.

– Вы проснулись? Я Дора; мистер Куинн нанял меня приглядывать за вами. Вы проснулись?

Кассандра кивнула и сама удивилась, убедившись, что это движение вызвало всего лишь легкий, тотчас же пропавший укол боли в позвоночнике.

– Ну тогда я побегу и позову мистера Куинна, а то он уйдет. Он зашел вас навестить, но вы спали.

Женщина по имени Дора убежала; Кассандра смутно различала ее торопливо удаляющиеся шаги, но повернуть голову, чтобы проводить ее взглядом, не смогла. Шаги затихли где-то в глубине коридора. Служанка пошла позвать Куинна. Мозг Кассандры попытался понять, что это означает, пока она ждала, безучастно глядя в потолок. Что бы такое сделать, пока его нет? Она подняла руки к лицу и посмотрела на них. На опухших запястьях синяки и кожа содрана – это оттого, что руки у нее были связаны. Но двигать руками она может почти безболезненно! Надо попробовать ноги. Кассандра осторожно попыталась согнуть колени. Стреляющая боль, но больше ничего. Она не парализована!

А впрочем, не все ли равно? Она была жива, а Филипп мертв. Лучше бы было наоборот.

Должна ли она бодрствовать, дожидаясь прихода Куинна? Она была так измучена, что даже плакать не могла, и радовалась своему бессилию, немного притуплявшему остроту горя. А вот и он наконец – бесшумно и плавно подбирается к ней по ковру. Выглядит усталым, одет во все черное. Кассандра пожалела, что не может сесть: лежа перед ним на спине, она особенно остро ощущала свою беспомощность. Но у нее не было сил подняться.

Куинн подтянул себе стул и сел возле постели.

– Слава Богу, вы очнулись. Мы очень беспокоились за вас, Кассандра, – произнес он торжественным голосом, словно священник, дающий последнее причастие.

«Интересно, кто это „мы“?» – вяло подумала она, но вслух спросила другое:

– Какой сегодня день?

Ее голос, не поднимавшийся выше шепота, напоминал шелест сухой прошлогодней листвы.

– Воскресенье.

Воскресенье. Ее почему-то немного позабавила мысль о том, что она проспала три дня кряду. Вроде бы протекла длинная пауза, прежде чем он заговорил снова, но доверять своим ощущениям она не могла, возможно, ей просто показалось.

– А знаете, милая, вы просто невероятно удачливы. Вам повезло дважды: во-первых, веревка была изначально слишком туго затянута, в петле места не осталось, чтобы сломать шейные позвонки, а во-вторых, ваш вес оказался недостаточным, чтобы вы задохнулись под его тяжестью. Я успел добраться до вас, поднял и перерезал веревку.

Она слабо заморгала, глядя на него.

– Вы спасли мне жизнь?

Он поднял брови и растянул губы в гримасе, которая, по всей вероятности, должна была означать улыбку.

– В таком случае примите мою благодарность.

Кассандра с трудом протянула к нему руку, но он то ли не заметил, то ли сделал вид, что не замечает этого; и ее рука, так и не коснувшись его, бессильно упала на покрывало.

– Колин мертв? – спросила она после недолгого молчания.

– Да. И Уокер тоже. Он пал от руки Уэйда.

Выражение его лица стало еще более торжественным.

– Я в самом деле был совершенно уверен, что лично вам опасность не грозит, Кассандра, но я ошибся и теперь самым искренним образом приношу вам свои извинения. Однако благодаря вам жизнь короля теперь вне опасности, и мы…

– Они не собирались покушаться на жизнь короля, – устало прошептала Кассандра, чувствуя себя совершенно обессилевшей и мечтая, чтобы он поскорее ушел. – Уокер должен был застрелить Эдмунда Берка на заседании парламента. В пятницу. Письмо, которое попало к вам, было обманом. Уэйд мне потом сказал, что король их не интересует. Их мишенью был Берк.

Черные глаза Куинна казались огромными. Он откинулся на спинку стула и уставился на нее с открытым ртом. Его руки бессильно повисли вдоль тела.

– Берк! – протянул он наконец. – Да-да, в этом был смысл. Боже милостивый! Уокер собирался это сделать? Его разорвали бы на части, но, конечно, было бы уже слишком поздно. Боже, Боже… – повторил он, наклонившись к ней и пронзая ее взглядом. – Кассандра, вы спасли жизнь Берку!

Она пожала плечами и отвернулась.

– Я все еще поверить не могу! Надо поскорее рассказать Филиппу, он будет вам еще больше благодарен. Если бы вы спасли короля, он не был бы так рад.

Куинн смущенно усмехнулся и потер руки.

– По правде говоря, Филипп не слишком жалует нашего монарха.

Его улыбка угасла.

– Что с вами, дорогая, вам нехорошо? Вы так побледнели, может, мне позвать…

– Он жив? – спросила она, задыхаясь, в лице ее не было ни кровинки. – Филипп жив?

Казалось, этот вопрос сбил его с толку.

– Да, конечно, он жив.

Куинн схватил ее за руки и попытался уложить обратно на подушку.

– Господи Боже, ведь вы не знаете! Филипп был тяжело ранен, но сейчас поправляется.

Он немного помолчал.

– Клодия перевезла его к себе в дом и ухаживает за ним. С каждым днем ему все лучше… о, простите, дорогая, я не подумал…

Он смущенно умолк. Кассандра закрыла лицо руками, стараясь подавить рвущиеся из груди слезы радости, хотя ее сердце в эту минуту разбилось на тысячу кусков. Филипп жив! Она возблагодарила Бога, но удержать слезы так и не смогла – они мучительно жгли горло и просачивались сквозь пальцы. В ее лихорадочном воображении возник отчетливый образ: негромкий мелодичный голос с изысканными интонациями читает ему вслух, холеные белые руки с длинными пальцами гладят его лоб.

Прижав ладони к сердцу, Кассандра попыталась унять боль, но это не помогло. И все-таки он жив! – пела ее душа. Эта мысль подобно лучу света немного рассеяла окружавшую ее тьму.

Куинн понизил голос:

– Он просил меня передать, как признателен вам за все, что вы сделали. И еще он хотел попрощаться. И отдать вам вот это.

Она слепо нащупала рукой конверт, который он ей протягивал. В него не было нужды заглядывать, она и так понимала, что там деньги. Бессильно уронив руку, Кассандра закрыла глаза, стараясь подавить новый приступ слез.

– Я очень устала, – хрипло прошептала она. – Прошу вас…

– Да-да, конечно. Извините меня.

Куинн поднялся на ноги.

– Дора будет ухаживать за вами, она доставит вам все, что попросите. Все ваши вещи здесь. Филипп… гм… приказал их упаковать.

Он замолчал и откашлялся.

– Через день или два к вам опять зайдет доктор. Он говорит, что вам нужен покой, но считает, что через неделю вы уже полностью поправитесь. Вам очень, очень повезло, моя дорогая, хотя сейчас вам, наверное, трудно в это поверить. Но дух окрепнет вместе с телом, уверяю вас.

Кассандра попыталась улыбнуться, но не сумела. На секунду ей показалось, что он собирается прикоснуться к ней – похлопать по плечу или ободряюще пожать руку, но в конце концов он ограничился лишь чопорным поклоном и покинул комнату.

* * *

Три дня спустя Куинн вернулся. Он бодро отметил, что выглядит она гораздо лучше, и спросил, достаточно ли она окрепла для путешествия. Кассандра заверила его, что готова к отъезду, хотя в эту минуту чья-то рука в железной перчатке стиснула холодными пальцами ее сердце. Ей уже было заранее известно, что он скажет дальше. Не угодно ли ей, чтобы он взял для нее билет на корабль, отплывающий в Америку через четыре дня?

Наступило долгое молчание. А потом она сказала «да».

На этот раз Куинн действительно дотронулся до нее: легонько коснулся пальцами ее плеча. Никогда в жизни он не был с ней так мягок и предупредителен.

– Предоставьте все мне, – сказал он тихо. – Все хлопоты я беру на себя. Вы можете уехать прямо отсюда. Дора соберет ваши вещи и все упакует. Вам нужно думать только об одном: как поскорее окрепнуть и набраться сил.

Кассандра долго лежала без движения после того, как он ушел, потом потянулась к шнурку у изголовья кровати и позвонила. Через минуту пришла Дора.

– Да, мисс?

– Сегодня я хочу принять настоящую ванну, – проговорила Кассандра глухим, осипшим голосом висельни-цы. – Будьте добры отгладить мое зеленое платье с высоким воротником. А потом мне понадобится ваша помощь, чтобы причесаться.

– Да, мисс, – сказала Дора, поглядев на нее круглыми от удивления глазами. – Вы уверены, что вам еще не рано подниматься с постели, мисс?

– Совершенно уверена, – угрюмо ответила Кассандра, сбрасывая одеяло.

* * *

Дворецкий открыл дверь на стук почти мгновенно.

– Мистер Риордан здесь?

Его брови поползли было вверх, но он быстро замаскировал свое удивление.

– Нет, сударыня.

– А леди Клодия… Могу я поговорить с ней?

– Как вас представить?

– Мисс Мерлин.

– Прошу вас минутку подождать здесь.

Он вновь появился, как ей показалось, гораздо раньше, чем через минуту, и пригласил ее следовать за собой по великолепно отделанному холлу в еще более изящно обставленную гостиную. С упавшим сердцем Кассандра вынуждена была признать, что дом Клодии именно таков, каким она его себе представляла, даже лучше. Но Филиппа здесь не было, и по крайней мере за это ей следовало благодарить Бога. Она выругала себя за малодушие.

Облаченная в капот Клодия лежала на кушетке перед громадным мраморным камином. Ее ноги были до самого пояса укрыты пледом, из-под которого виднелась забинтованная ступня, лежавшая на атласной подушке. Она была по-прежнему прекрасна, но несомненно больна; все гневные упреки и колкости, которые Кассандра собиралась на нее обрушить, так и остались невысказанными.

Если для Кассандры встреча с заболевшей Клодией оказалась неожиданностью, то сама Клодия уставилась на нее так, словно увидела привидение. Стараясь не подавать виду и всячески скрывая свою нервозность, Кассандра решительным шагом направилась прямо к ней.

– Извините за беспокойство, – проговорила она своим сорванным голосом, – но я не знала, что вы больны. Я только хотела задать вам один вопрос.

Клодия продолжала смотреть на нее, не отрываясь. Наконец она немного пришла в себя и воскликнула:

– Филипп сказал, что вы умерли!

Кассандра отшатнулась, как от удара. Слезы подступили угрожающе близко, но обжигающий гнев избавил ее от такого унижения.

– Он несколько преувеличил, – сухо отрезала она. – Где он? Он здесь?

– Здесь? Нет, разумеется, нет. Он у себя дома.

Итак, он уже настолько окреп, что мог и сам позаботиться о себе. Кассандра не знала, печалиться ей или радоваться.

– Понятно. В таком случае не буду вас больше беспокоить.

– Кае… Миссис Риордан, у вас все в порядке?

– Я не миссис Риордан! – рявкнула она в ответ. Судя по всему, Филипп так и не сказал Клодии всей правды. Значит, она, по крайней мере, не участвует в его обмане. Вероятно, Кассандре следовало смягчить свои чувства по отношению к Клодии, узнав такую новость, но этого не произошло.

– У меня все в полном порядке, благодарю вас. Всего доброго.

И она оставила леди Клодию в том же положении, в каком нашла ее, – с изумленно вытаращенными глазами и раскрытым ртом.

* * *

Странно было стучать в двери дома, в который она привыкла входить свободно, как хозяйка. Кассандра ждала, с трудом удерживаясь от желания прислониться к дверному косяку. Она была на ногах всего час и уже чувствовала себя совершенно разбитой. Дверь открыл человек, которого она никогда раньше не видела. Может, его взяли на место Уокера?

– Я хочу поговорить с мистером Риорданом, – сказала она.

– Извините, мисс, но он не принимает посетителей. Мистер Риордан болен.

– Мне известно, что он болен, – сухо ответила Кассандра. – Тем не менее я хочу его видеть.

– Прошу меня извинить, но это невозможно.

Мужчина был настолько крупным, что целиком загораживал дверной проем; ей стало ясно, что он ее не впустит. Она стиснула зубы с досады.

– Визитной карточки у меня нет, но, если вы назовете ему мое имя, я думаю, он меня примет.

Ничего-подобного она на самом деле не думала; напротив, можно было ставить десять к одному, что скорее всего он откажется ее принять. Но Кассандра все же решила попытаться.

– Очень хорошо, мисс, – с непроницаемым лицом согласился незнакомец. – Как о вас доложить?

Она назвала ему свое имя. Судя по его лицу, оно явно ничего ему не говорило.

– Хорошо. Будьте добры подождать в холле.

– Вы очень любезны, – заметила Кассандра, стараясь удержаться от сарказма.

Войдя в дом, она сразу же опустилась в одно из стоявших в холле кресел, а дворецкий, или как там называлась его должность, поднялся по ступеням и скрылся из виду. Кассандра откинулась головой на спинку кресла и закрыла глаза, сломленная усталостью. Теперь она уже почти надеялась, что Филипп откажется ее принять. У нее не осталось ни физических, ни душевных сил для столкновения с ним. О, Куинн был прав, надо было просто уехать, не подвергая себя такому испытанию! Ничего, кроме страданий, оно ей не принесет.

Но с другой стороны… нельзя просто взять и уехать, сыграв тем самым на руку Риордану. Он этого не заслуживал. Он уже всем успел раззвонить, что его жена, видите ли, умерла. Значит, ждал, что она покорно примет свою участь, смирится с изгнанием. Ну уж нет, она так просто не исчезнет ему в угоду. Она к этому не готова.

В коридоре второго этажа раздались торопливые, громко топающие шаги. Кассандра узнала в стремительно сбегающем по ступенькам человеке Бигля, камердинера Риордана. Выражение у него на лице было точь-в-точь такое же, какое незадолго до этого она видела у леди Клодии.

– Миссис Риордан! – потрясенно воскликнул он, уставившись на нее во все глаза. – Мы думали, вы умерли!

Подступившая горечь едким щелоком обожгла ей горло, но ради Бигля Кассандра выдавила из себя подобие улыбки.

– Не совсем, – прохрипела она. – Как поживает мистер Риордан? Он уже достаточно окреп, чтобы принимать визиты, как вы думаете?

– О, разумеется! Он сейчас спит, но он… он будет…

– Удивлен, – мрачно докончила она за него. – Ну так я поднимусь наверх. Не надо меня провожать, я еще не забыла дорогу.

Возможно, Биглю она показалась спокойной и сдержанной, но внутри у нее все дрожало, пока она шла по скудно освещенному коридору к спальне Риордана. Чтобы пережить следующие несколько минут, ей надо было напомнить себе, каким человеком он оказался. Трусом. Лжецом. Лицемером. Соблазнителем. Кассандра остановилась, взявшись за ручку двери, чтобы собраться с мыслями и выбросить из головы всяческие глупые бредни о том, что она все еще любит его, несмотря на справедливость всего вышеперечисленного. Бесшумно открыв дверь, она вошла.

В комнате было темно; свет исходил только от огня в камине и двух свечей, горевших на ночном столике. Кассандра остановилась, прислушиваясь к тишине и чувствуя, как бурно колотится в груди сердце. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что Риордан спит. Малодушный голос у нее внутри стал нашептывать, что еще не поздно повернуться и уйти, но она отбросила колебания и решительно подошла к постели.

Как он похудел! Кассандра озадаченно нахмурилась, сложив руки под подбородком. Под отросшей щетиной явственно проступали, натягивая кожу, кости черепа. Черные с серебром волосы были, как всегда, гладко зачесаны назад ото лба, лицо казалось белее наволочек на подушках. Под расстегнутой до самого пояса ночной рубахой виднелась широкая белая повязка, охватывающая грудь. Одна рука была согнута и лежала поперек живота, а другая бессильно вытянулась вдоль тела. Веки подрагивали – очевидно, ему снился сон.

Прижав кулак ко рту, Кассандра до боли укусила костяшки пальцев, но это ничуть не помогло: ее захлестнула неудержимая волна любви. Какой смысл объясняться с ним и высказывать ему все, что у нее на уме? Себя она ненавидела гораздо больше, чем его. «Будь ты проклят», – прошептала она и повернулась, чтобы уйти.

Какая-то золотая искра, вспыхнувшая на ночном столике, невольно привлекла ее внимание. Рука у нее задрожала, когда она потянулась за насторожившим ее предметом. Это было кольцо. Ее кольцо. Ощущение теплого металла в руке согрело ей сердце. «Ты и никто другой». Кассандра мучительно сглотнула и стерла предательские слезы. Но почему он сохранил кольцо? Оно выскользнуло из ее пальцев, когда она попыталась положить его назад, и ударилось о столик с негромким мелодичным звоном. Кассандра замерла, боясь вздохнуть.

Риордан открыл глаза и посмотрел на нее.

Он протер глаза каким-то странным, как будто усталым жестом и уронил руку на простыню, потом вновь взглянул на нее и на этот раз нахмурился. И заморгал. Покачал головой и опять протер глаза. Немного приподнялся на локтях. Откашлялся и нерешительно спросил:

– Касс?

– Привет, Филипп. Я пришла попрощаться.

Отступив на шаг назад, Кассандра сложила руки на поясе, чтобы он не заметил, как они дрожат. Ее глухой надтреснутый голос даже ей самой показался чужим.

– Я… не знала, что ты так тяжело болен. Если бы знала… я бы сюда не пришла.

Он приподнялся еще немного выше, хотя движение явно причиняло ему боль.

– Касс? – повторил он.

Она думала, что стать бледнее уже невозможно, но ему это удалось. Ей стало страшно за него, но она спрятала страх за гневными словами.

– Похоже, ты стольким людям рассказал о моей смерти, что и сам в нее поверил!

Риордан судорожно втянул в себя воздух, его глаза загорелись неистовым светом.

– Касс! – хрипло воскликнул он, откидывая одеяло.

Его голые ноги, выглядывающие из-под рубахи, показались ей такими беззащитными, что ее сердце едва не растаяло. Усилием воли Кассандра заглушила в душе порыв нежности, но, как только поняла, что он собирается подняться, бросилась к нему и попыталась осторожно уложить обратно на постель.

Он вцепился ей в плечи и не отпускал, сколько она ни старалась высвободиться. Вид у него был такой, словно в него ударила молния.

– Умоляю, скажи мне, что я не сплю, – прошептал он. – Я столько раз тебя видел… Скажи мне, что это не во сне, Касс.

Обхватив ладонями ее лицо, Риордан попытался притянуть ее к себе, но Кассандра взяла его за запястья и оттолкнула. Слава Богу, жизнь ее кое-чему научила. Теперь ей хватало ума, чтобы не позволить ему к себе прикасаться.

– Это не во сне, – решительно отрезала она, вновь попятившись от него. – Остановись, Филипп! Прекрати. Не надо!

Но он не желал останавливаться. Он вновь отбросил одеяло и попытался встать.

– О, черт! – с досадой воскликнула Кассандра, опять подходя к нему. – Ты не должен вставать! Ложись в постель! Нет, перестань…

Но Риордан, сидя на краю кровати, уже успел обхватить ее не только руками, но и коленями, и теперь вознамерился совершить более трудный подвиг: пожирал ее глазами и одновременно пытался зарыться лицом в ее волосы.

– Не двигайся, Касс, – простонал он. – Ты делаешь мне больно.

Кассандра наконец перестала сопротивляться.

– Будь ты проклят!

Она говорила, почти рыдая, и изо всех сил старалась стоять по стойке «смирно», но не удержалась и обняла его за плечи.

– Погоди минутку. Помолчи. Не надо меня проклинать, любовь моя.

– Я буду проклинать тебя до самой могилы, Филипп Риордан! Чтоб тебе век гореть в аду!

Все ее тело охватил неудержимый озноб. Она жадно вдыхала запах его волос и чистой кожи, в то же время содрогаясь от жгучего стыда при мысли о том, что теперь он ощущает ее слезы у себя на щеке.

– Касс, Касс, – приговаривал он, задыхаясь, – мне кажется, я понимаю, что случилось. Но подожди, дай мне сначала обнять тебя.

Его сердце было так переполнено счастьем, что сил не хватало на объяснения. Закрыв глаза и обхватив ладонями ее лопатки, тоненькие, как голубиные крылышки, Риордан прижал ее к себе, насколько позволяла рана в груди, и почувствовал, как долгие судороги пробегают по ее телу. Немного ослабив объятия, он отстранился и посмотрел на нее. В ее глазах было столько боли, что сердце у него сжалось.

– Я так люблю тебя, – прошептал он. Она вздохнула и отвернулась.

– Довольно, Филипп. Прошу тебя, хватит лгать.

Риордан запустил пальцы ей в волосы и заставил ее посмотреть на себя. Он должен был задать один вопрос.

– Уэйд… мучил тебя?

Кассандра крепко зажмурилась и вновь открыла глаза.

– Да, – прошептала она. – Но он не сумел меня изнасиловать. Пытался, но не смог.

Больше она ничего не могла ему сказать. Он смотрел на нее таким взглядом, что ей захотелось его утешить, хотя это само по себе казалось невероятным. Ее пальцы невольным жестом коснулись его щеки в мимолетной ласке.

– Послушай меня, – сквозь зубы проговорил Риордан. – Куинн сказал мне, что ты умерла. Я бы не поверил, но… я сам видел, как ты висела в петле.

Содрогаясь от страшного воспоминания, он осторожно расстегнул стоячий воротник ее платья и отогнул его книзу от горла. На нежной коже отчетливо виднелся багровый рубец, при виде которого на глазах у Риордана выступили слезы.

– О, милая Касс…

Она заморгала, не веря своим глазам. Неужели он плачет из-за нее? Нет на свете ничего страшнее надежды. Уж лучше вообще ничего не чувствовать. И все же… он сказал…

– Куинн сказал тебе? – растерялась она. – Куинн…

– Сказал мне, что ты умерла. Мне тоже хотелось умереть.

– Но… он говорил, что ты хотел попрощаться. Он сказал, что ты живешь у Клодии. Передал мне денег от тебя и сказал, что я должна уехать!

Риордан застонал и крепко притянул ее к себе.

– Все это ложь. О Господи, я же думал, что ты умерла! Продолжая удерживать ее, он просунул руку между их телами и прижал ладонь к ее сердцу. Оно неслось вскачь, обгоняя мысли.

– Филипп, – всхлипнула она, – значит, это все не правда? И мы на самом деле женаты?

Он поцеловал ее там, где только что была его ладонь, потом поднял голову. Ему не было нужды отвечать, она увидела правду, сияющую в его глазах.

– Дорогой мой… любимый… Прости меня, я должна была тебе верить.

Риордан осторожно коснулся пальцами ее губ, заставив их раскрыться, и поцеловал ее. Теперь уже ее дрожь передалась и ему. Он обхватил ее груди, все время ощущая на губах ее колеблющееся дыхание.

– Да, ты должна была мне верить, – прошептал он, глядя, как темнеют ее глаза при каждом новом поцелуе. Пальцы Кассандры крепко впились ему в плечи.

– Но он показал мне твое письмо! – воскликнула она, вдруг опомнившись. – Ты назвал Клодию своей «обожаемой» и подписался «с любовью». И ты поехал к ней!

Она оттолкнула его:

– Разве не так?

Он вздохнул:

– Да, но…

Неожиданно Кассандра прижала пальцы к его губам.

– Мне все равно. Ничего не говори. Это не имеет значения. Главное, что ты меня любишь.

Уголки его рта дрогнули в веселой улыбке. Интересно, надолго ли хватит ее великодушия?

– Я непременно все тебе объясню; мне очень важно, чтобы ты все поняла. Но только не сейчас. Сейчас я хочу обнять тебя.

Они прижались друг к другу, обмениваясь тихими ласками. Их вздохи смешивались, и они прислушивались к ним, как к чуду. Кассандра коснулась губами его лба и закрыла глаза. Риордан покрывал ее шею поцелуями, отодвигая в сторону волосы и широко открывая рот, словно хотел проглотить ее целиком. Потом он попросил:

– А не могли бы мы лечь, милая? Я уже целую неделю не сидел так долго.

– О!

Она чуть не отпрыгнула в сторону.

– Ты тяжело ранен, Филипп? Я думала, это ты умер, пока Куинн мне не сказал. Я видела, как ты упал, и потом…

Она не могла продолжать.

– Нет-нет, – заверил Риордан, взяв ее за руку, – просто я потерял много крови. Доктор сказал, что Уэйд впопыхах, должно быть, плохо зарядил пистолет.

Он взмахнул рукой, резко меняя тему разговора.

– А ты не хочешь лечь вместе со мной? Ты ведь тоже больна!

Представив себе, как они вдвоем будут выздоравливать, лежа бок о бок в своей большой постели, Риордан радостно усмехнулся.

– Только сначала сними платье, Касс, а то тебе… будет слишком жарко.

– Ты безбожный соблазнитель! У тебя нет ни капли совести.

Кассандра не удержалась от улыбки, хотя на щеках у нее все еще блестели слезы. Подоткнув одеяло с его стороны постели, она выпрямилась и бросила на него грозный взгляд.

– Если я разденусь, ты обещаешь вести себя хорошо?

– Нет, – живо отозвался Риордан. – Но поскольку я почти не могу двигаться, тебе ничто не угрожает. Увы, увы!

Еще немного поколебавшись, Кассандра начала раздеваться. Под его горящим взглядом она покраснела, как маков цвет, а когда дошла до сорочки, окончательно лишилась присутствия духа.

– Давай дальше, – хрипло сказал Риордан. – Не останавливайся на самом интересном месте.

Его глаза искрились весельем, но в голосе прозвучала мольба. Кассандра взглянула на него. Ее губы были полуоткрыты, она краснела и бледнела при каждом вздохе. Наконец она стянула сорочку через голову, стремительно обежала вокруг кровати и забралась в постель со своей стороны, натянув одеяло до самого подбородка. Риордан увидел лишь что-то белое, мелькнувшее, как молния. Он обнял ее и притянул к себе.

– Что это было? Ты или все-таки привидение?

Кассандра засмеялась, придвигаясь ближе.

– Я так счастлива, – прошептала она дрожащим голосом.

Положив руку ему на грудь, она почувствовала сильное биение его пульса. Хотя, возможно, это был ее собственный. Это не имело значения. Порывистый ветер сотрясал оконные рамы, возвещая скорое наступление зимы. Кассандра всегда терпеть не могла зиму, но сейчас радовалась ее приходу. Как чудесно быть рядом с Филиппом, когда на улице холодно, сыро, когда идет дождь, снег, буран… или когда тепло, жарко, душно, дышать нечем… Она задрожала, предвкушая сразу все, что ждало их впереди.

– В чем дело? – спросил Риордан, прижимаясь губами к ее виску.

Она беспомощно пожала плечами и повторила:

– Я так счастлива…

Это слово показалось ей скудным и убогим: оно не передавало и сотой доли того, что она переживала. Риордан улыбнулся, и она кожей ощутила его улыбку. Они долго лежали молча, не говоря ни слова, наслаждаясь безмятежным покоем. Их тела и души за этот краткий час излечились больше, чем за все то долгое время, что они провели в разлуке.

– Филипп, – начала наконец Кассандра.

– Что, любовь моя?

Ее заржавленный голос звучал робко и нерешительно.

– Я знаю, Оливер причинил нам много зла, особенно тебе – ведь он твой друг, ты любил его и доверял ему. Не знаю, зачем он это сделал, не могу понять. С его стороны это было невероятно жестоко, эгоистично и самонадеянно. Из-за него мы страдали, мучились, чуть не потеряли друг друга… И все же он спас мне жизнь. Он ведь мог этого не делать, он запросто мог бы бросить меня умирать. Но он меня спас! И поэтому я не могу его ненавидеть.

– Верно, – согласился Риордан, поглаживая ее по щеке. – Я тоже не могу. В каком-то смысле мне его даже жаль. Он одержим нездоровыми страстями. Где-то в глубине души я всегда это знал, но старался не замечать. Я называл его однобоким, хотя понимал, что дело не только в этом, даже когда был ребенком. В том, что произошло, я сам виноват не меньше, чем он. Я не хотел видеть его таким, какой он есть на самом деле.

– Нет, Филипп, ты…

– Это правда, Касс. Я так хотел видеть в нем свой идеал, что отказывался замечать его недостатки. Ведь он был моим наставником. Моим отцом. Несравненным и безупречным.

– Возможно, он тоже хотел видеть в тебе своего сына. Свою собственность, которой он мог распоряжаться, как ему вздумается. Твой брат сказал мне, что Оливер стремится властвовать над людьми, чтобы они служили ему, как рабы. Филипп, я убеждена, что ты никогда не причинял вреда ни ему, ни кому-либо другому. Не знаю, откуда у него этот шрам на запястье, но знаю точно, что ты тут ни при чем. Я в этом уверена. Он просто использовал твое чувство вины, чтобы заставить тебя ему помогать.

Риордан глубоко задумался. Черная тяжесть, угнетавшая его в течение долгого времени, медленно поднялась, подобно грозовому облаку, на мгновение вспыхнула ярким светом и растаяла, отпустив его душу навсегда.

– Я люблю тебя, Касс, – шепнул он.

– Я люблю тебя.

Она начала осторожными, успокаивающими движениями поглаживать его горло.

– И знаешь, Филипп, я думаю, несмотря ни на что, Оливер тоже любит тебя.

– Да, – грустно кивнул Риордан. – Я думаю, так оно и есть. Но он заплатит за то, что натворил. Как ни смешно это звучит, власти у меня теперь больше, чем у него, и отчасти именно благодаря ему. И я заставлю его заплатить.

Кассандра вздрогнула, и Риордан обнял ее еще крепче.

– Не думай о нем. Он больше не может причинить нам зла. Я хочу тебя поцеловать. Сейчас это самое главное.

Он перешел от слов к делу.

– Ты хоть понимаешь, какое это чудо, Касс? Ведь я думал, что ты умерла!

Он легонько встряхнул ее, чтобы до нее дошла вся чудовищность того, что случилось.