Текст книги "Не климат выбирали, а судьбу(с)... (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
глава 15
Первого января Веру вырвал из сна и жарких объятий мужа зловредный будильник.
Молодым людям надо было собираться, кому на занятия в университете, а кому-то на ответственную работу.
На этот день было намечено и посещение гинеколога, после которого Вера решила навестить родителей – поздравить их с Новым годом, сообщить о своей беременности, да, и просто, немного пообщаться, выполняя свой священный дочерний долг.
Конечно, это нужно было сделать вдвоём с Галем, но тот в обеденное время по мобильному телефону предупредил её, что сегодня задержится на работе допоздна, чтобы она не волновалась о нём и ужинала самостоятельно.
Девушка своим ключом открыла дверь и, зайдя во внутрь родительской квартиры, громко возвестила:
– Здравствуйте мама и папа, к вам пришёл дед Мороз и подарки вам принёс...
Она нажала кнопку на панели и из двух кассетного магнитофона фирмы «Панасоник» по квартире поплыла чудесная музыка Шопена.
Сидевшие напротив телевизора родители удивлённо уставились на неожиданно возникшую перед ними младшую дочь.
– Вот, вам приличный японский аппарат, ты папа давно о таком мечтал, тут можно прослушивать диски, магнитофон и радио есть.
Мама, а тебе я купила в подарок чайный сервиз, пора уже вам избавляться от советской посуды и других совдеповских вещей.
Разверни коробку, ты только посмотри, какая красота!
Полюбуйся, какой заварочный чайник большой и весь расписанный яркими цветами!
Мама аккуратно по одной брала в руки чашки, блюдца, подносила к глазам и ставила на место.
– Вера, зачем ты так тратилась, можно подумать у нас нет посуды или папа не мог дальше слушать свою «Спидолу»?
Хотя, что я говорю, для тебя, похоже, подобные растраты капля в море...
– Мама, ты совершенно права, мы с мужем открыли мастерскую по печатанию денег, если вам надо, можем парочку баулов с ассигнациями подкинуть...
– Верка, какая ты не сносная, никогда не можешь смолчать, Коля ты слышал, как с мамой разговаривает твоя любимица?
Отец умышленно не прореагировал на слова жены, прижимая к груди любимую младшую дочь, совершенно не желая вспышки разногласий.
– Верунечка, мне кажется или ты беременная, прямо-таки животик в меня уткнулся?
– Не кажется, не кажется, у меня уже шестнадцатая неделя беременности пошла, я только что от гинеколога...
– Можно подумать, что ты только сегодня узнала о своём положении?
– Нет, мама, не сегодня, я ещё до свадьбы знала.
– Бесстыжая, нет большого греха, что до свадьбы понесла, но ни единого слова своим родителям!
Наше дело было только тебя достойно воспитать и вывести в свет, а теперь на нас можно наплевать, у тебя ведь есть богатенькие родители мужа, которым можно доверять сокровенное и прочее.
Кстати, а, где твой бедолага, мог бы снизойти и навестить хотя бы на Новый год своих тёщу с тестем?
– Галь сегодня допоздна задерживается на работе, просил меня поздравить вас от его имени...
Папа перехватил инициативу у жены:
– Верунь, доченька, большое вам спасибо за подарки и поздравления!
Мы с мамой очень рады услышать от тебя такую прекрасную новость, о твоей беременности, сейчас посидим, отметим, как полагается Новый год и добрую весть, правда, Белла?
Ведь у нас от вчерашнего празднования с тобой, всё осталось почти не тронутым.
– Осталось, осталось, Любочка ведь тоже предпочла пойти к соседям, а сегодня они с Лёвой работают, дурная страна и дурные у неё законы, израильские власти совершенно не считаются с нами, которые поднимают их страну из грязи, невежества и отсталости!
Подобные этим высказываниям Вера могла слышать не только от своих родителей, но и от других репатриантов среднего и старшего возраста.
Она уже себя приучила не реагировать на них, потому что это было дороже себе, переубедить эту категорию людей не представлялось возможности, хотя можно было напомнить, что все они приехали уже в очень развитую с шикарной инфраструктурой страну.
Быстро накрыли стол, и Вера с удовольствием отвела душу, наслаждаясь своими любимыми с детства Новогодними традиционными блюдами, кушая с аппетитом холодец, салат оливье и фаршированную рыбу.
Отец в гордом одиночестве выпил три рюмочки водки за Новый год, за будущего внука или внучку и напоследок за всё хорошее, потому что четвёртой рюмки ему уже не полагалось, мать убрала бутылку со стола:
– Хватит тебе Коля уже квасить, завтра на работу.
И уже к дочери:
– Ты упомянула, что была сегодня у гинеколога.
Что он тебе сказал, может быть уже узнала пол ребёнка?
– Нет, пол ребёнка пока не выяснила, но меня записали на УЗИ, через две недели станет известно.
Врач сильно меня ругала, упрекала за излишние перегрузки, от которых я чувствую постоянную усталость, головокружение и общую слабость, пугала выкидышем и возможными послеродовыми осложнениями, потому что у меня очень низкие гемоглобин и давление.
– Коля, ты слышал, что она рассказывает, я тебе говорила, этот инвалид изведёт её в конец, взвалил, негодяй, всю домашнюю работу на эти хрупкие плечи, а у неё, кроме этой никому не нужной беременности, как не говори, последний курс института и защита диплома...
Вера волевым усилием подавила в себе, готовый выплеснуться гнев и спокойно, как только смогла, ответила.
– Мамочка, довожу до твоего сведенья – мой муж нанял нам домработницу, ко мне будет приходить женщина убирать и готовить пищу.
Замечу, чтобы к этому больше никогда не возвращаться – моя беременность – дар божий, и мы с мужем с радостью ждём нашего первенца!
Сейчас, прошу вас меня извинить, но, мне уже пора домой, скоро должен Галь с работы вернуться, а нам необходимо многое с ним обсудить в связи с моим посещением гинеколога.
Вера поднялась на ноги и вскинула сумочку на плечо.
Родители тоже встали из-за стола и разрумянившийся от выпитого папа завершил визит дочери очередным возмутившим её вопросом:
– Верунечка, а, что твоего мужа держат на этой работе из жалости или за его былые заслуги?
К удивлению пожилых людей, девушка вдруг разразилась гомерическим хохотом.
– Ой, папочка, права была врач, могу раньше разродиться, только не от низкого гемоглобина, а от смеха.
Это же надо такое придумать, из жалости его держат в ШАБАКе...
И Вера снова залилась хохотом.
Увидев растерянные лица родителей, волевым усилием прервала свой смех больше похожий на истерику.
– А, на счёт былых заслуг, где-то ты прав, но его не держат за них на работе, а учитывают и полагаются на него, как на опытного оперативника, потому что борьба с террористами во многом напоминает борьбу с наркоманией и часто они где-то пересекаются, так мне Галь говорил.
Чмокнув для приличия на прощание отца с матерью, она вышла из квартиры с высоко поднятой головой, сама невольно, от своих последних слов, загордившись мужем.
Вера вела машину и с горечью думала о недопустимом превратном мнении родителей о её Гале.
Ну, почему, почему они считают его каким-то человеком второго сорта и кроме его тяжёлого недуга, приписывают ему всякую ерунду.
Они явно считают, что я сошлась с любимым парнем из жалости или, того хуже, позарившись на мнимое богатство.
Нет слов, Галь не бедный человек, но после покупки квартиры, никакими оставшимися крупными сбережениями у них уже не пахло.
Да, ему полагается приличная пенсия, в связи с тем, что получил увечье во время выполнения особого задания на службе и какие-то есть у него льготы, включая на машину, но разве это богатство...
Сейчас он вышел на работу и будет получать не малую зарплату, но ведь у меня пока одни только расходы, а скоро родится ребёнок, а на него такие сумасшедшие растраты.
Бог даст, через год выйду на работу, но от этого их материальный уровень не очень-то улучшится, ведь и расходы увеличатся, надо будет оплачивать частный садик, няню и прочее...
На парковке под их домом увидела машину Галя и обрадовалась, муж уже явился с работы, а ей нужно так о многом с ним переговорить.
Галь встретил Веру настороженным взглядом:
– Веруш, ты, почему не отвечаешь на мобильный, я уже весь переволновался?
– Ой, совсем забыла, как выключила телефон в поликлинике, так и не включила.
Прости, мой хороший.
Вера нагнулась над мужем и нежно поцеловала его в губы:
– Ой, ещё раз, прости, от меня пахнет чесноком, я ведь заезжала к родителям и угощалась холодцом.
Галь рассмеялся:
– А мне что-нибудь вкусненькое привезла?
– Знаешь, нет, мама предлагала, но я не захотела возиться с этими коробочками и баночками.
Вера лгала во спасение, разве она могла признаться мужу, какого не высокого мнение о нём её родители, что они даже не удосужились передать ему благодарность за новогодние подарки, не говоря уже о кусочке торта.
– Галюш, будешь яичницу, а хочешь, я тебе пиццу разогрею в микрогале?
– Если тебе не трудно, сделай мне кофе и бутерброд с сыром, мне этого будет достаточно, а лучше быстрей расскажи о посещении врача и своих родителей.
– Сейчас, мой хороший, парочку минуточек подожди, всё приготовлю и доложу в лучшем виде.
Вера отошла на кухню и пока делала бутерброд и кофе, тщательно обдумывала свой будущий рассказ о двух темах не приятного содержания для слуха любимого мужа.
Про родителей она ограничилась кратким повествованием о вкусном праздничном обеде, и, лукавя, об их радости от неожиданной вести о будущем внуке или внучке, а также, кривя душой, выразила ему от их имени благодарность за подарки.
А, вот, в рассказе о посещении гинеколога пришлось, как следует поднапрячься, чтобы окончательно не расстроить мужа, но он всё равно принял даже облегчённую версию о её самочувствии настороженно и выказал своё волнение:
– Я тебя умоляю, не геройствуй, в данном случае это ни к чему, ведь речь идёт о здоровье, и в первую очередь, твоём, а будешь ты здорова, то и ребёнок будет в порядке...
– Ай, Галюш, я же себе не враг, буду теперь больше бывать на воздухе, пить соки, кушать фрукты и овощи, главное, поменьше нервничать, а, как можно чаще получать заряд положительных эмоций.
Галь сделал очередной глоток кофе и улыбнулся.
– Кстати, о положительных эмоциях, мама звонила, приглашала нас к себе, провести вместе ближайшие выходные.
Вера захлопала в ладоши.
– А все съезжаются?
– Не знаю, приедут ли все, но точно знаю, что пригласили всех.
– Если честно, мы с тобой большие свиньи, уже больше месяца не наведывались в мошав, а ты ведь знаешь, как я люблю твою маму.
– Ага, ещё скажи, что и моего отца!
– Зря ты иронизируешь, я к нему отношусь нормально, это он постоянно меня поддевает и цепляется ко всяким мелочам!
– Глупенькая, это ведь любя, я же вижу с каким восхищением он смотрит на тебя, даже иногда слегка ревную.
Вера вслед за Галем рассмеялась.
– Ой, Галюш, совсем забыла тебе рассказать, вчера разговаривала по телефону с Олегом и его женой – поздравляла их с Новым годом...
– Как они поживают, что у них нового?
– Не знаю, мы не успели обсудить с ними их семейные дела, ограничились только поздравлениями, но я тебе не об этом хотела поведать.
Вера забрала у мужа пустую чашку и тарелку из-под бутерброда.
– К большой моей радости, Олег пригласил меня вечером тринадцатого января, посетить одну известную русскоговорящую поэтессу, которая живёт здесь не далеко, в Тель-Авиве.
Галь молчал, никак не реагируя на её слова.
– Так, вот, они в этот день целой группой поэтов приезжают из Ашкелона посетить её салон, и Олег хочет, чтобы я тоже приняла участие в их встрече.
Вот, я и ставлю тебя в известность, что в этот вечер буду занята.
Галь продолжал хранить молчание.
– Ну, чего ты молчишь, вижу, что тебе это не нравится, но я же не иду на свидание к чужому мужчине или в сомнительную компанию, ты ведь знаешь, что для меня значит поэзия и, как я страдаю отсутствием общения с коллегами по перу?
– Веруш, на какое число у тебя назначено УЗИ, я что-то выпустил дату из виду?
Вера поняла, её муж крайне недоволен последним её заявлением, не хочет он, чтобы она уходила по вечерам без него в чуждые для его восприятия компании, но решил всё же смириться, но даёт понять, что для него это только временное отступление.
– Пятнадцатого мы узнаем пол нашего ребёночка, уже через две недели.
Скажи на этот раз с полной ответственностью – кого ты больше хочешь, мальчика или девочку?
– Тебя, моя красавица, и при том, не откладывая дело в долгий ящик.
– Нет, хитрец, отвечай по существу или я до родов оставлю тебя сексуально голодным.
– О, Веруш, это уже шантаж и провокация, но ладно, я смирюсь, и поддамся на твои угрозы – мне всё равно, кто будет первым, я хочу несколько детей, а, чтобы не было споров, давай двойню – сразу мальчика и девочку.
Вера шутливо зажала мужу рот.
– Нет, мой хороший, я тебе не курица-несушка, хватит нам одного ребёночка, с ним вон какая морока, хоть бы удачно доходить до срока.
Галь высвободил рот.
– Веруш, ну, согласись хотя бы в будущем на двоих...
Вера вновь рассмеялась.
– А не будешь хмуриться, когда я заговорю о поэзии и о встречах с людьми, с которыми меня связывают общие интересы?
– Знаешь жена, ты сегодня только, то и делаешь, как шантажируешь и провоцируешь мужа, но я тебе прощаю все твои изощрения и только замечу – могла бы хоть для вида и меня позвать с собой, ведь мои друзья, коллеги и родственники стали и твоими приятелями, а я у тебя, как инородное тело, видимо стесняешься...
– Дурачок! Какой ты у меня дурачок!
Слёзы брызнули из глаз Веры.
– Никогда, слышишь, никогда, не говори таких вещей, просто мои родственники не очень хорошо относятся ко мне самой и поэтому эту нелюбовь легко перенесли заодно и на тебя.
Среди студентов нашего университета у меня нет настоящих друзей, и я с ними никуда не отлучаюсь, потому что все эти годы была рядом с тобой, прости, что напоминаю.
А, что касается моего предстоящего визита на встречу поэтов, то я просто хочу пощадить твоё время, терпение и душу, понимая, насколько тебе там будет не интересно среди стопроцентного общения на русском языке.
Какой ты у меня глупенький, скажешь тоже, стесняюсь, чтобы ты знал, хозяйка этого салона, как и ты, находится в инвалидной коляске, и Олег сказал, что она ещё привязана к диализу.
От отпора Веры Галь оторопел и даже сразу не нашёл слов, что ей ответить.
Долго смотрел серьёзным взглядом на вытирающую ладонями слёзы жену, а затем, протянул в её сторону руку и она, не противясь, подошла к нему.
Он с улыбкой потянул к себе на колени Веру и губами начал снимать слёзы с её ресничек и щёк.
– Веруш, ты даже представить не можешь, как я тебя люблю!
Вера всхлипнула.
– И хочешь поцеловать меня даже после того, как я ела чеснок?
– И не только один раз, и не только в губы...
Загадай желание...
Только не в серьёз.
Разочарование -
Не причина слёз.
Что б надежды тайные,
Радость с юных лиц
Не сменить печальною
Россыпью с ресниц.
Загадай желание...
Улыбнись, пустяк.
Сбудется желанное,
Значит надо так.
Неудачи облачком
Проплывут пускай...
По теченью лодочку
К счастью запускай...
глава 16
Утром тринадцатого января машина Галя затормозила на стоянке, прилегающей к невзрачному зданию на старой улице Тель-Авива.
Привычным уже движением он распахнул дверь автомобиля, опустил кнопкой на панели подъёмники съехал на своей коляске, служившей ему также водительским сиденьем, на площадку парковки.
Уложив кейс на колени, проверил в карманах ключи, документы и прочую мелочь, нажав на брелоке соответствующую кнопочку, затворил дверь машины и покатил к подъезду ведомства, ставшим ему с недавних пор любимым местом работы.
Миновав охрану, перекинувшись с молодым сотрудником несколькими ничего не значащими словами, на лифте поднялся на четвёртый последний этаж и поздоровался с симпатичной секретаршей, уже несколько дней работающей в его приёмной.
Он обменялся с девушкой доброжелательными улыбками, и, заехав в свой кабинет, занял привычное место за громоздким столом, на котором стояли телефонный аппарат, пресс-папье и в аккуратной рамочке фотография жены.
Сбоку на специально оборудованном столике находился компьютер, и парень уверенным движением нажал кнопку, оживив своего верного помощника.
Почти в тот же момент включился селектор:
– Командир, как всегда кофе?
– Да, Офира, но я был бы не против попить его вместе с тобой.
– Нет проблем, одна минутка.
Галь достал из кармана сигареты и зажигалку, выставил из внутренней полки стола наверх пепельницу и повернулся к экрану компьютера, надо было срочно проверить электронную почту.
Важных писем не обнаружил, удалил не нужные сообщения и повернулся на звук открываемой двери – девушка шустро приблизилась к столу и поставила на него поднос с двумя чашками дымящегося кофе и крекерами в вазочке:
– Начальник, может в будущем ещё что-нибудь надо подавать на завтрак?
– Присядь, пожалуйста, Офира, больше ничего не нужно.
Почему ты меня принципиально не зовёшь по имени?
– Не знаю, так для меня проще, я ведь только полгода, как завершила службу в армии и поэтому обращение командир мне привычнее.
– А в каких частях ты служила, сидела секретаршей возле кабинета командира?
Девушка задорно улыбнулась.
– Конечно, нет, в боевых, там была снайпером.
Галь внимательно всмотрелся в лицо своей секретарши, сидящей напротив него с чашкой кофе в руке и жующей с хрустом сухое печенье.
– На твоём счету есть поражённые враги?
Если не хочешь или не можешь, не отвечай.
– Почему не хочу, мне стесняться нечего – я произвела три ликвидации.
Глаза парня ещё более внимательно осмотрели ладную фигурку и симпатичное лицо девушки с рядом из трёх серёг в одном ухе.
– Как ты себя после этих ликвидаций чувствовала, не мучилась бессонницей, не плакала по всякому пустяку?
– Всяко было, особенно после первой, но со мной работали психологии нам положен был всегда двухнедельный отпуск на восстановление душевного равновесия.
– А почему такая боевая девушка и пошла в секретарши?
– Это допрос?
И Офира рассмеялась.
– Так я, прежде чем сюда попасть на работу, прошла серьёзное собеседование.
– Нет, ни в коем случае, не допрос, просто хочу поближе познакомиться с сотрудником, с которым мне предстоит работать в тесном контакте.
Ты же знаешь, что сюда к нам бывает приводят или доставляют не совсем дохлых цыплят, а настоящих убийц или потенциальных врагов, и не каждый, согласившийся сотрудничать с нами, искренен в своих помыслах и поступках.
– Знаю, всё знаю, я ведь в будущем хочу стать следователем ШАБАКа или тайным агентом, поэтому и пришла сюда работать временно секретаршей, параллельно учусь на курсах.
И неожиданно поменяла тему разговора.
– Скажи Галь, а я тоже могу задавать тебе вопросы или это только твоя привилегия, как моего начальника?
Парень глубоко затянулся сигаретой и улыбнулся, медленно выпуская дым изо рта.
– Валяй, у нас с тобой есть ещё пяток минут.
– Правда, что ты недавно женился на русской девушке, что она три года выхаживала тебя, пока ты был без сознания, а после проходил реабилитацию и, что до тяжёлого ранения ты был крутым копом на важной оперативной работе?
Галь уже не улыбался, а смеялся в голос.
– Правда, всё правда, наша организация нисколько не отличается от любого другого гражданского ведомства, сплетни разбегаются со скоростью горных потоков.
Ступай на своё рабочее место и соедини меня, пожалуйста, с Цуром.
Девушка с пустыми чашками на подносе двинулась к дверям, но на пороге остановилась и повернулась лицом к парню.
– Я тоже русская, нас называют бухарскими, потому что мы из Средней Азии.
Я бы тебя тоже никогда не бросила.
Галь не успел ничего ответить, потому что за девушкой быстро закрылась дверь.
Ждать соединения с Давидом не пришлось, потому что он сам буквально ворвался в кабинет к Галю, несмотря на гневные возражения Офиры.
– Не шуми, обо мне докладывать не обязательно, к нам никого не пускать, от чашки кофе не откажусь.
Один из руководителей ШАБАКа с размаху плюхнулся на стоящий напротив Галя стул, на котором только недавно сидела Офира и схватил из лежащей на столе пачки сигарету и нервно закрутил колёсико зажигалки.
Прикурив, жадно несколько раз затянулся и вместе с дымом выпалил:
– Всё, твоя бумажная работа закончилась.
Одного очень полезного нашего сотрудника, работающего с агентурой, прихватила серьёзная болячка, выбыл, как минимум на три месяца.
Я в твоём лице вижу ему достойную замену – потянешь его работу, останешься, не совладаешь, вернём обратно к твоим бумажкам.
Согласен?
Предварительно постучав, Офира внесла в кабинет поднос с кофе:
– Мар Галь, я тебе тоже приготовила кофе на всякий случай.
Давид в упор посмотрел на девушку.
– Бойкая и уважительная!
Начальником своим довольна, хотела бы с ним перейти на другую работу, более серьёзную, чем эта – кофе подавать, в бумажках ковыряться, в армии служила?
– Да, я была в боевых частях, учусь на курсах для работников ШАБАКа, я согласна перейти вместе со своим командиром на любую важную работу в нашем ведомстве, но он меня туда ещё не звал.
– Позовёт, куда денется.
И уже к Галю:
– Так, ты согласен, я тебе вон какую симпатичную сотрудницу подыскал?
Галь пристально всмотрелся в карие чуть раскосые глаза девушки, в которых читалась мольба и какие-то ещё не читаемые им чувства.
– Офира, ты свободна, можешь идти на своё рабочее место, пока здесь будет находится господин Цур, нас не беспокоить.
Девушка резко развернулась на каблучках, да, так, что над шеей взметнулась грива чёрных волос и захлопнула за собой со стуком дверь.
– О, ты грозный начальник, а девушка, похоже, в тебя влюблена...
– Давид, давай по существу дела – я понял так, что мои возражения практически не принимаются, да, у меня их и нет.
Ты же знаешь, что я в полиции был оперативником и пошёл на эту работу не по принуждению, а по доброй воле.
Чтобы завершить кадровый вопрос, заверяю тебя, что я не против твоего предложения, сохранить за Офирой место моего секретаря или с другими полномочиями, если они предусмотрены моей новой должностью.
– Отлично, я почему-то и не сомневался, хочу только предупредить – у тебя есть месячный испытательный срок, а потом, или тебя с радостью оставляем, или без обид, выпроваживаем на прежнее место работы, с прежней зарплатой.
Естественно, на новой работе будешь получать значительно больше, но у меня такое чувство, что этот аспект тебя мало волнует.
– Нет, Давид, с некоторых пор волнует, но не является основополагающим.
С большой радостью признаюсь, моя жена беременна и на половине срока, а она ещё студентка университета, весной её ждёт защита диплома, а к лету должна родить...
– Чего ты мне тут выкладываешь свои семейные проблемы, сам заварил кашу, сам и расхлёбывай.
Пожилой человек улыбнулся собеседнику и выхватил из пачки очередную сигарету.
– Так, я сейчас тебе кое-что расскажу, многое из того, что ты уже знаешь, но лишний раз послушать будет не вредно, потому что это уже будет касаться непосредственно твоей новой работы.
Галь тоже закурил и под потолком повисла завеса дыма.
– Довожу до твоего сведенья, что эффективность борьбы с террором резко возросла благодаря широкому использованию ШАБАКом уникальных технологий обнаружения и ликвидации террористов. К их числу стоит отнести развертывание все охватывающей агентурной сети в среде палестинцев. В области разведки мы добились таких успехов, о которых никто даже не подозревает.
Давид смял пустую пачку Галя и резким движением кинул на стол свою, предварительно достав очередную сигарету.
– Свою агентуру из числа палестинцев израильские спецслужбы вербуют различными способами. На израильском армейском сленге палестинцев, работающих на органы безопасности Израиля, называют «маштапим», т.е. «сотрудничающими».
В маштапим приходят разными путями. Часть маштапим – это добровольцы, по различным причинам материального или идеологического характера решившие принять участие в борьбе с террором. Есть среди маштапим и палестинские уголовники, арестованные с поличным, которых вербуют под угрозой многолетнего тюремного
заключения.
– Давид, и, что им можно в полной мере доверять?
– Не можно, а нужно, но всё время держать их на коротком поводке, для этого мы и существуем, этим ты и будешь заниматься.
Не менее важным источником маштапим являются и сами террористы, и руководители бандформирований, схваченные в ходе рейдов израильской армии.
В ходе допросов арестованных террористов сотрудники израильской госбезопасности используют широкий спектр методов давления, которые позволяют сломить даже самых убежденных фанатиков и склонить их к работе на израильские спецслужбы.
Наверное, до тебя уже дошло, что именно ты будешь работать в этой сфере специальным следователем – допрашивать, ломать, перевоспитывать и, короче, склонять врага на сотрудничество с нашим ведомством и, следовательно, на пользу нашего государства.
Тебе и твоему штату положено владение и ношение личного оружия, вам вменяется освоение всякой электронной техники и владение прочими премудростями в нашей работе, которые растут со скоростью цветов на удобренном поле.
Вот, пожалуй, на сегодня и всё.
В течение дня познакомься со своими двумя новыми подчинёнными, кстати, отличные ребята, твои сотрудники недавно отслужили в боевых частях, они владеют в полном блеске израильской системой единоборства – крав-мага.
Давно за Давидом закрылась дверь, а Галь, замерев в своём кресле, курил одну за другой сигарету, и обдумывал и обдумывал неожиданное предложение и своё беспрекословное согласие на новую должность, диаметрально меняющую его жизнь, а главное, отношение к ней.
Достав очередную сигарету из пачки, нажал кнопку селектора.
– Офира, зайди, пожалуйста.
Девушка словно караулила возле дверей, тут же появилась в кабинете.
– Да, я слушаю, заказать обед сюда или предпочтёшь обед в нашем кафе?
– Офира, ты знаешь на какую работу ты согласилась перейти вместе со мной?
– Да, догадываюсь, это была моя мечта, когда я устраивалась в ШАБАК.
Галь долгим взглядом уставился в карие, прямо смотревшие на него преданные глаза.
– Заказывай обед на двоих в мой кабинет, если, конечно, ты не против вместе со мной отобедать?
У нас ведь сегодня с тобой особый день, ты не считаешь?
Девушка по-детски облизнула пересохшие губы и только утвердительно кивнула.
