Текст книги "Фрося. Часть 6 (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

глава 15

После телефонного разговора с внуком Фрося поймала себя на том, что, возясь с бельём, то и дело невольно улыбалась, вспоминая последние слова Алеся. Казалось бы, на её плечи ложится новый груз забот, но её это почему-то не волновало, а даже наоборот, весьма радовало. Теперь она не будет целый день слоняться бесцельно по квартире или навещать Таню, которая своим унылым видом ворошила в её душе и так не заживающую рану. Развешав на балконе бельё, вдруг вспомнила, что так и не посмотрела картину, привезённую Таней из Крыма в подарок для неё от Вики. Она вытащила из-за шкафа, заточённую туда рамку, обтянутую плотной бумагой и заклеенную скотчем, и аккуратно развернула. Нет, не стала любопытствовать, что изображено на полотне, а сразу перенесла картину в красивой покрытой тёмным лаком рамке в зал, поставила на спинку дивана, зашторила плотно окна и включила все рожки хрустальной люстры... на неё с картины смотрела она сама, сидящая за столиком во дворе крымского дома, а над её головой свисала, покрытая изумрудными листьями ветка черешневого дерева с густой россыпью спелых тёмно-бардовых ягод. Фрося долго не могла оторваться взглядом от своего изображённого на картине лица, знакомого черешневого дерева и столика, на котором перед ней стоял медный тазик с аппетитной крупной клубникой. Скорей всего, вспоминая Фросю, подобную живописную картину описала Вике её добрая бывшая хозяйка этого дома в Крыму Рая, а талантливый художник по памяти воссоздал образ, представив её сидящей на этом месте. Фрося долго не могла отвести глаз от изображённого на картине полюбившегося ей сразу уютного места во дворе дома, приобретённого ею для Вики с Олегом. С грустью для себя отметила, на сколько выглядит моложе на картине, чем в зеркале сейчас. Что поделать, прошли уже годы, как она в последний раз виделась с Викой, а за это время, горе, свалившееся на неё, ни могло не оставить отпечатка. Фрося вдруг почувствовала, что яркие краски картины и изображённый на ней фрагмент помутнели и стали пропадать... она, горько плакала. Не раздумывая, занесла, полюбившуюся сразу картину в свою спальню, сняла с гвоздика симпатичное панно, а вместо него, повесила дорогой подарок – полотно Вики, заключённое в рамку, сработанную Олегом. На следующий день, завезла на дачу продукты и выстиранные вещи и сообщила Тане о приезде к ней питерского внука и, что сейчас же отправляется его встречать и какое-то время побудет с ним дома, пока тот будет сдавать экзамены в музучилище. Она видела, насколько огорошена невестка, но некогда было ей рассказывать всю предысторию, появления в её жизни Алеся. Как и месяц назад, встречала на вокзале внука, но на этот раз, она не боялась его не распознать. Бабушка сразу же выделила в толпе долговязую фигуру с тем же чемоданом и сумкой, только в руке он не нёс в этот раз магнитофон. Алесь, увидев бабушку, подбежал к ней, бросил чемодан на асфальт и привлёк её в свои неловкие объятия:

– Баба Фрося, как я рад снова тебя видеть, я вырвался от них, вырвался.

– Я тоже рада, но прости меня, опять встречаю тебя на своих жигулях, Мерседесом пока не обзавелась.

– Ну, ладно тебе баба, вспоминать мои глупости, если бы ты знала, как мне в прошлый раз обрисовывали тебя, казалось, что встречу какого-то монстра в юбке.

– Поехали уже домой, для твоей мамы я с первого знакомства с ней стала базарной бабой и исчадием ада.

Фрося ухватилась за чемодан.

– Ого, потяжелел, магнитофон внутрь засунул, наверное.

– Нет, просто захватил несколько любимых музыкальных и с фотографиями альбомов, а магнитофон мой мама разбила о пол, когда мы вернулись в Питер, и я заявил, что не буду поступать ни в какой другой вуз кроме музыкального училища.

Устроив в багажник вещи внука и сев за руль, Фрося, как бы, между прочим, заметила:

– Пользуйся пока Сёмкиным проигрывателем, дай бог, разбогатеем, справим тебе что-нибудь новенькое, получше прежнего.

Алесь молчал. Прошла неделя, Фросин абитуриент успешно сдал два экзамена по не профилирующим предметам и готовился к самому главному, предстояло пройти экзамен по специализации. Фрося занималась обедом и прислушивалась к доносившемуся пению внука под нежный гитарный перебор. Сердце сладко замирало, ей казалось, что лучше певца и гитариста на свете нет, ведь Алесь был первым из детей и внуков, проявивших незаурядные способности к музыке и пению. Фрося вздрогнула от неожиданного звонка во входную дверь, прервавшего её одухотворённое состояние. На пороге стояла Таня с детьми. Сёмка с криком кинулся сразу в объятия к бабушке:

– Бабуленька, мы так по тебе соскучились, а ты не приезжаешь и не приезжаешь. Я маме сказал, что давай поедем к ней, а то она там без нас скучает...

– Тише Сёмочка, там в комнате твой двоюродный братик занимается, у него послезавтра экзамен.

– А, чем он занимается, я хочу на него посмотреть.

Фрося с младшим внуком на руках подошла к комнате, за которой притих Алесь и постучала в дверь.

– Алесик, можно к тебе зайти?

Дверь распахнулась.

– Прости, что побеспокоили тебя, выйди познакомься с Таней и девочками, а это мой младшенький внук Сёмка.

– Привет малыш!

И уже в сторону по-прежнему стоящих в прихожей Тане с дочерями:

– Здравствуйте!

Те в ответ тихо поздоровались, а Сёмка спрыгнув с рук бабушки, кинулся в комнату и резко провёл по струнам, лежащей на тахте, гитаре, та жалобно застонала, а следом за ней Алесь:

– Ну, что ты, делаешь, расстроишь инструмент!

И он вырвал из рук мальчика гитару.

– Бабулечка, бабулечка... – заныл Сёмка – я ведь только хотел немножко на ней поиграть.

– Сёмочка, нельзя, ведь у Алесика скоро важный экзамен и ему надо готовиться.

Таня решительно подошла к сыну, взяла его за руку.

– Пойдём сынок, тут явно не до нас, до свиданья.

И она, не оглядываясь, раскрыла входную дверь и в сопровождении дочерей, с ноющим Сёмкой, вышла наружу.

глава 16

Расстроенная Фросяс недоумением смотрела на захлопнувшуюся за Таней с детьми дверь. Явно обиженная невестка показала свой вздорный характер, нисколько не стараясь проявить чуткость и понимание в возникшей ситуации от их неожиданного прихода. Всё выглядело нелепо, начиная от её растерянности до демарша Тани, а главное, Алесь проявил строптивость и холодность по отношению к близким ему родственникам и дорогим ей людям. Как выйти из создавшегося положения она пока не знала.

– Баба Фрося, что ты застыла, как изваяние, не расстраивайся, вернутся, куда они без тебя денутся, а малых детей надо воспитывать и приучать к порядку, а то лезет, куда его не зовут и цапает без спроса гитару.

Фрося развернулась и посмотрела осуждающим взглядом на взрослого внука. Под прицелом её взгляда с лица Алеся быстро сбежала спесь и надменность.

– Баба Фрося, я что-то не то сказал и сделал?

– Алесь, ты всё сказал и сделал неправильно, и более того, ты сейчас обидел самых дорогих людей для меня на земле.

– А, что, мне надо было дать этой козявке крушить мою гитару и, разве я вежливо с ними не поздоровался?

– Ай, всё равно тебе этого не понять, иди ты продолжай заниматься, воспитанного эгоистом в один день не перевоспитаешь, если вообще возможно это когда-нибудь сделать.

Алесь передёрнул плечами и недовольный бабушкиными словами удалился в свою спальню, откуда вскоре раздались звуки гитары, а позже голос, распевающегося внука. Фрося вернулась на кухню и продолжила готовить обед, с грустью размышляя: пусть остынет Таня, а Алесь успешно сдаст последний экзамен, а потом она постарается достучаться до двух схлестнувшихся сердец, и их необходимо как-то примирить друг с другом, а иначе новых потерь ей не вынести. Десятого августа Фрося отвезла Алеся на вступительный экзамен, а сама поехала к Тане. Невестка при встрече сухо с ней поздоровалась, сославшись на срочную работу, удалилась в свой кабинет и застрочила швейной машинкой. Бабушка подхватила на руки, выбежавшего к ней малыша и покрыла быстрыми поцелуями его лицо.

– Бабулька, бабулька, отпусти ты меня, там новый мультик начинается.

– А, где девочки?

– Ушли в кино, а меня мама с ними не отпустила, говорит, что мне днём обязательно надо спать, а я не хочу, ладно, пойду смотреть мультик.

Фрося отпустив внука, зашла в комнату к Тане и обняла её сзади за худенькие плечи.

– Танюшка, не злись ты, попробуй и меня понять. Так получилось, что я своим внукам совсем не уделяла внимания и они выросли вдалеке от меня, не получив от бабушки и малую толику внимания, тепла и любви. У тебя тоже подрастают детки и скоро ты поймёшь, как больно, когда они отстраняются от матери, находя собственные интересы, а затем и пары. У моих старших детей был ксёндз Вальдемар, у Сёмки – баба Клара, у твоих дочерей прежде твоя мама, а затем я, как и у малого Сёмки, а у детей Стаса, Ани и Алеся очень малое представление обо мне, как о бабушке. Я для них, и они для меня оказались чужими. Не могу, пойми меня девочка, не могу я отринуть от себя Алеся, хотя отлично осознаю, что он эгоист, чужой и холодный по отношению к своим двоюродным братьям и сёстрам, но он ведь их совершенно не знает. Давай, моя милая, дадим времени расставить всё по своим местам, я всё сделаю от себя зависящее, чтобы парень другими глазами посмотрел на твоих деток, и ты прояви лояльность по отношению к нему, смири гордыню и попробуй подойти к нему с другого боку.

Таня откинула голову на грудь к Фросе и посмотрела снизу грустными глазами на стоящую позади неё и не привычно, словно умоляющую её своими увещеваниями свекровь.

– Мама Фрося, я все эти дни не находила себе места, но обида так жгла, так жгла, что думала умру и не жалко будет, только дети сдерживали меня от этого решительного шага. Нет мне жизни без Сёмы, а надежда тает с каждым днём, а с парнем я постараюсь найти общий язык, а нет, то смогу его выдержать в своём обществе, только бы ты не удалилась от меня.

Фрося подняла Таню на ноги и прижала её лоб к своим губам.

– Девочка, как ты на меня не похожа, я ведь несколько раз в жизни теряла своих любимых, но как-то находила в себе силы жить, воспитывать детей и даже снова влюбляться.

– А я никогда и ни в кого больше не влюблюсь и даже помыслить не могу, что рядом со мной может появиться другой мужчина, хотя ты знаешь, что Сёма у меня не первый, но прошлый мой брак не в счёт. У меня есть одна любимая песня, её поёт Валентина Толкунова, там есть такие слова «где ты раньше был, когда я с другим, с нелюбимым над пропастью шла...» – это мама Фрося песня про меня.

– Ах, доченька моя, когда-то я тоже так думала, только песни этой не знала. Это был Алесь, отец моего Андрея, поэтому моя душа так сразу прикипела к его сыну.

– Мама Фрося, ты назвала меня доченькой, и я чуть не потеряла сознание от услышанного, ты доверяешь мне все свои прежние сердечные тайны, а я свинушка показываю свой сумасшедший характер и обиды строю на тебя, вот глупая, так глупая, прости меня мамочка.

Обе женщины залились счастливыми слезами, мир между ними был полностью восстановлен. Таня пошла укладывать спать, раскапризничавшегося Сёмку, а Фрося помчалась к музыкальному училищу, забирать оттуда Алеся, по всем расчётам экзамен уже должен был закончиться. Так оно и оказалось, а поджидающего её внука она не обнаружила и поехала домой. Зайдя в квартиру, сразу же направилась в спальню, где, по её мнению, должен был находиться Алесь и решительно толкнула дверь. Внук лежал на тахте, прикрыв глаза, руки за голову, а нога покоилась на ноге, и он медленно ими покачивал. Посреди комнаты Фрося заметила собранные чемодан и дорожную сумку.

– Что провалил?

У Фроси предательски заныло в груди.

– А ты бы этого хотела?

– Ну-ка быстренько встань, когда бабушка с тобой разговаривает, ты что из себя возомнил великого артиста, так мне плевать на титулы и звания моих детей и внуков, не прошу шаркать передо мной, а элементарного уважения потребую.

От резкого голоса Фроси, Алесь подскочил на ноги и сверху виновато глянул на бабушку.

– Ну, бабуля, чего ты серчаешь, лучше поздравь меня с поступлением, получил пятёрку по специализации. Сейчас поеду домой в Питер, а к первому сентябрю вернусь. На всякий случай записался на место в общежитии, пойду жить туда, если мы с тобой не уживёмся.

Фрося наклонила голову высокого парня и поцеловала его в лоб.

– Алесик, Алесик, как я за тебя рада, поздравляю от всей души, я ведь верила в тебя, и ты оправдал мои надежды. Не дури голову мне с общежитием, всё остаётся в силе, и твоё проживание у меня, и твоё поведение по отношению ко мне, только ты должен твёрдо для себя уяснить, в обиду жену моего Сёмочки и её деток я не дам, придётся тебе смириться с этим, а иначе, как не будет больно мне, но нам придётся расстаться.

– Баба Фрося, ведь я всегда был единственным ребёнком в семье, даже дети маминой сестры только дважды приезжали к нам в Питер, да, и к тому же они намного старше меня. Ты не думай, я сам переживал, что накинулся на малыша за эту несчастную гитару, и корил себя за то, что не познакомился с девчонками, скажи, как и когда, и я исправлюсь.

– А тебе обязательно надо срочно уехать в Ленинград?

– Нет, я не очень туда стремлюсь, просто думал, что ты на меня злишься.

– Отлично, завтра все вместе поедем на дачу, ты возьмёшь с собой гитару, и там нам попоёшь, пойдёт?

– А что, ништяк.

глава 17

Из Москвы выехали только через два дня, потому что Тане необходимо было срочно выполнить подвернувшийся заказ. Фрося с внуком прибыли на дачу раньше невестки с детьми и бабушка знакомила Алеся со своей гордостью и отдушиной, на протяжении многих уже лет – загородным домиком с приусадебным участком. С первых минут Фрося поняла насколько далёк её внук от сельского хозяйства. Она видела, что он только ради уважения к ней слушает в пол уха, где и что находится, что поспело, а, что надо срочно убирать и какие ещё заготовки надо сделать на зиму. Наконец, он невпопад спросил:

– Баба Фрося, а магнитофон здесь есть?

Фрося рассмеялась.

– Не лежит, душа у моих детей и внуков к сельскому хозяйству, один Стас был привязан к земле и тот в партийные руководители выбился. Есть тут старенький советский катушечный магнитофон, и телевизор есть, потеплеет можно в пруду покупаться и в лес с тобой сходим по грибы.

– Ну, баба, это уже кое-что, а грибы я не разу в жизни не собирал, хотя люблю их с картошечкой намять. Почти, как по Высоцкому, правда?

– А я Высоцкого видела, как тебя сейчас рядом, он в ресторане «Прага» пьянствовал, когда мы с другом моим там сиживали.

– Ой, баба Фрося, ты для меня интересная не прочитанная до сих пор книга.

– Читай, читай, а вон Танюха подрулила.

– Ого, так у неё ведь «Волга 24», круто.

– Эту машину перед отъездом в Польшу твой отец подарил Сёме и Тане, такой щедрый он сделал для них свадебный подарок.

– Я же просил в моём присутствии о нём не вспоминать.

Голос парня зазвенел словно первая струна гитары.

– Алесик, это мой сын, и не спеши осуждать человека, пока не выслушал вторую сторону. Хоть тебе и неприятно, но Андрей поступал с точностью наоборот, всю жизнь корил меня, что я не осталась жить вместе с его отцом, твоим дедом Алесем, хотя он оказался вероломным изменщиком. Всё, хватит читать меня, пойдём встречать новую команду, пожаловавшую к нам.

Таня в сопровождении детей вошла в калитку и тихо поздоровалась, ей в разнобой вторили дети. Они застыли в трёх шагах от Фроси с Алесем, даже Сёмка не бежал к своей любимой бабушке, а жался к ногам матери.

– Ну, что такое, вы, что не родные? Ну-ка Алесик, познакомься с девочками, тебя, что в школе не учили?

– Баба Фрося, так ведь дамы первыми должны руки подавать для знакомства, а вот с братом я, пожалуй, поздоровкаюсь.

Он нагнулся и протянул руку смущённому малышу.

– Я Алесь, твой двоюродный брат, мы сейчас пойдём с тобой учиться играть на гитаре, согласен?

Мальчишка оторвался от матери и протянул свою ручонку стоящему по-прежнему на корточках Алесю.

– Я Семён Семёнович Вайсвассер. А ты, не будешь больше на меня ругаться за гитару?

Алесь подхватил мальчишку на руки и подбросил в воздух.

– Конечно, буду, если ты будешь рвать на ней струны.

Не успел парень опустить мальчишку на землю, как к нему подошла Таня и прижалась к его груди.

– Здравствуй, Алесь! Ты, так похож на свою бабушку Фросю, просто одно лицо, только она пышная женщина, а ты худенький парень. А это мои девочки, Анжелка и Леночка.

Девочки по очереди подали руки и смущённо потупили глаза, а старшая вовсе покраснела. Смутился и Алесь, ведь Анжелка уже была ростом выше своей матери и в ней чувствовалась расцветающая краса. Фрося рассмеялась.

– Ох, давно на нашей даче не было столько молодёжи, давайте сегодня разведём костёр и напечём картошки.

Предложение все встретили на ура и во дворе закипела работа. Август уже набирал силу, вечерами становилось прохладно, но на диво нынешний денёк оказался погожим. Пока горели дрова на угли, Алесь по просьбе бабушки расчехлил гитару и под треск сухих поленьев, стал исполнять известные романсы. Все зачарованно слушали бархатистый тенор талантливого парня, а старшая из девочек, так и вовсе смотрела ему в рот. Когда Алесь допел очередную песню, Фрося засмеялась:

– Анжелочка, тебе рано ещё влюбляться, неси картошечку, уже угли поспели.

Смутившаяся и покрасневшая до корней волос девочка резко подскочила со своего места и стремглав побежала исполнять поручение бабушки. Алесь опустил глаза на гитару и стал мягко перебирать струны, но когда Анжела вернулась, вдруг запел незнакомую досель песню, которая сразу же пленила слушателей, после третьего куплета все дружно хоть и вразнобой подхватили припев:

Ну и пусть будет нелёгким мой путь.

Тянут на дно лень и грусть, прежних ошибок груз,

Но мой плот, свитый из песен и слов

Всем моим бедам назло, вовсе не так уж плох...

Фрося и Таня, подчиняясь какой-то магической силе песни, вдруг разревелись. Алесь удивлённо глянул на них.

– Это новая песня популярного сегодня автора и исполнителя своих песен Юрия Лозы, что понравилась?

Фрося вытерла мокрые глаза и улыбнулась.

– Алесечка, сейчас закинем картошечку в угли, пусть запекается, а ты спой, пожалуйста, ещё разочек эту песню, у меня такое чувство, что это про меня.

– И, про меня.

Сквозь всхлипывания произнесла Таня. Неделя на даче пролетела, как один день. Каждый находил для себя подходящее занятие, даже умудрились парочку раз скупаться в пруду, не смотря, на частые дождики, а походы по грибы вовсе стали всеобщими любимыми мероприятиями, в том числе и для Алеся, который каждый найденный гриб встречал радостным криком индейца, поразившего врага и, снимающего с него скальп. Каждый вечер во дворе дачи звучала гитара и голос Алеся, у всех появилось чувство, что они его уже знают сто лет. Фрося не хотела нарушать идиллию дачного отдыха, но однажды всё же обмолвилась:

– Алесик, тебе не надо сообщить в Питер о своём поступлении и, возможно, тебе необходимо съездить домой? Ты, не думай, я тебя не прогоняю и, более того, нам с тобой очень хорошо, так хорошо, как уже давно не было, но, я не хочу вновь слушать от твоей матери колкие и язвительные слова, совершенно их не заслуживая.

– Надо баба, надо, я уже три дня об этом думаю, но тоже не хочу уезжать от вас. Там больше нет моего дома, а о своём поступлении я сообщил маме по телефону сразу же, просто тебя тогда не было.

– Когда ты, поедешь?

– А прямо завтра, если ты меня доставишь в Москву и на вокзал, чем раньше уеду, тем быстрей приеду.

глава 18

Фрося, несмотря на то, что запасы денег у неё стремительно таяли, очень хотела к приезду из Питера внука подарить ему обещанную электрогитару. Легче это было задумать, чем исполнить. Прогуливаясь вдоль рядов, торгующих на толкучке, она только один раз видела подобный товар и то, это была чехословацкая гитара «Musima» и очень старого образца, да и внешний вид её не внушал доверия. Фросе вновь пришлось обратиться за советом и помощью к Карпеке. Тот её выслушал и засмеялся:

– Подруга, не там ищешь, я ведь уже интересовался месяц назад этой гитарой у знающих людей, когда ты впервые обращалась ко мне с подобной просьбой, и они кое-что подсказали...

– Ну, и...

– Не торопи и не нукай, ещё не запрягла, а выслушай меня внимательно. Такие инструменты можно купить только с рук и только у людей, выезжающих за границу. Никто на продажу такие вещи не привозит, потому что за видак можно наварить гораздо больше и перевозить удобней.

– Валера, ты о чём?

– Ах, деревня, я про видеомагнитофон. Сегодня ушлые ребята приобретают такие аппараты, открывают домашние подпольные кинотеатры и крутят там боевики и порно.

– Что крутят?

– Всё, Фроська, ты меня ухандокала своей простотой, порно, это фильмы с голым сексом на весь экран.

– И, что, есть такие фильмы с подобной срамотой?

– Святая наивность, а я-то думал, что ты продвинутая баба, а ты была деревней, ею и осталась.

– Ладно, Валера, проехали, просветишь меня чуть позже, давай вернёмся к этой гитаре, я же обещала мальчишке.

– А луну достать с неба ты ему не обещала? Скоро с тобой будем думать, где взять бабок, чтобы элементарно пожрать и искать, что на задницу натянуть, а ты, заладила гитару, гитару.

Карпека в сердцах сплюнул в сторону.

– Сказал, не торопись, так, не торопись. Сейчас развелось всяких вокально-инструментальных ансамблей, как собак не резаных, которые возомнили из себя битлов, побарахтаются, побарахтаются и амба, полный провал, оказались не востребованными. Бабок нет и начинают аппаратуру распродавать, вот тут нам и стоит подсуетиться. Обещаю, буду держать этот вопрос под контролем, а ты объясни своему Мику Джагеру, что пусть потерпит, а если возьмут куда-нибудь в группу, то пока и на отечественных досках поиграет.

За два дня до начала учебного года вернулся Алесь и Фрося начала ему объяснять возникшую ситуацию с пресловутой гитарой.

– Баба Фрося...

Перебил её внук:

– Твой друг совершенно прав, а сегодня и та "Musima

", о которой ты мне рассказывала, была бы для меня за счастье. Не торопись и правда, начну учиться, сближусь с ребятами и, если, впрямь, попаду в струю, то есть, возьмут меня в какую-нибудь группу, тогда и будем напрягаться.

– Фу ты, снял с души моей тяжёлый груз! Ну, что там в Питере, как встретили тебя и твоё поступление в училище?

– В двух словах, никак или холодно. Баба Фрося, я кое-что тебе расскажу, но, пожалуйста, без комментариев, договорились?

– Алесик, хочешь, можешь рассказывать, а если тебе больно, то не надо.

– Мне по любому больно, но кому-то надо рассказать, а то ведь можно лопнуть от злости.

– Ну-ну...

– У моей мамы появился ухажёр и ей стало не до меня и моих проблем, как и до моего поступления и учёбы.

– И это всё?

– А, что, мало?

– Алесик, ты ещё такой молодой и пытаешься судить о поступках взрослых со своей колокольни. Твоя мама, молодая красивая женщина, а жизнь её стремительно уходит или проходит мимо. Я, лично, за неё рада и тебе не стоит расстраиваться, она ведь не на улицу тебя выкинула, а передала в мои руки. Мне приятно, что она доверила мне самое дорогое, что у неё есть на свете, единственного сына.

Алесь буквально вскипел.

– Баба Фрося, так ты считаешь нормальным, когда пацана в семнадцать лет выкидывают в свободное плавание, без моральной поддержки и средств к существованию?

– Не драматизируй Алесь.

Тут и Фрося взвилась на дыбы:

– Мальчишка, несчастненький мой, некому ему сопельки подтереть и ням-ням из ложечки дать. Ты, что на улице, голодный, холодный и негде голову положить? Моему Сёмке было, как тебе семнадцать лет, а он оказался один на целом свете, папа умер, когда он ещё не родился, а мама, то есть я, угодила в тюрьму и могла остаться там на длительный срок. Так он, не только о себе думал, а ещё и меня всячески опекал и ради мамы шёл на такое, что другому взрослому не под силу и, при этом, никогда не упрекал меня и не жалел себя.

– Баба Фрося, у тебя на все случаи жизни примеры есть, все у тебя хорошие и пушистые, а ведь сколько дерьма на твою голову моя маман вылила в своё время, ты и представить не можешь, а теперь она вручила меня тебе, как переходящее красное знамя. Фрося поняла, с наскока парня не возьмёшь и многое он ещё не может принять в том виде, как ему подкидывает жизнь и близкие люди и бесполезно сейчас пытаться что-то ему доказать.

– Алесик, присядь, давай с тобой успокоимся. Твоё право судить о людях по их поступкам, но всё же попытайся, пусть не сейчас, а позже, принять своих близких понять и простить, ведь многое в жизни продиктовано обстоятельствами.

– Хорошо баба, я успокоился, но скажи, пожалуйста, а ты всех поняла, всех простила?

В комнате повисла гнетущая тишина. В голове у Фроси понеслись фрагменты её жизни. Мысли путались, набегали одна на другую, сталкивались и разбегались, кривились в страшных гримасах и вновь выпрямлялись, становясь ясными и понятными.

– Нет Алесик, не всех поняла, но всех простила, потому что многих уже не встречу в этой жизни, а от других мне уже не нужны извинения и оправдания. А хуже всего, мой мальчик, что у кое-кого я сама уже не могу попросить прощения, хотя много лет назад, даже не предполагала, что я им наношу душевную боль.