Текст книги "Фрося. Часть 6 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
глава 66
Фрося слушала сбивчивый рассказ Анютки и не верила услышанному. Ей казалось, что речь идёт не о её сыночке, а о ком-то чужом и незнакомом человеке.
– Мамочка, наш Сёмочка является личным охранником Ахмад-шаха. Мне удалось подкупить одного из бывших бойцов афганской армии, который рассказал, что в январе восемьдесят пятого года возле одного села был сбит вертолёт «Шурали». Местные жители обнаружили в нём тела троих погибших и двух раненных, по моим описаниям Сёмочки, он подтвердил, что один из этих раненных полностью подходит под них. Он мне также сообщил, что раны и ожоги описанного мной человека были пустяковыми. Второй тяжело раненный советский солдат в ту же ночь умер от ран и издевательств, а Сёма, придя в себя, оказал сопротивление, но его жестоко избили, связали, и пару недель по ночам возили из кишлака в кишлак, продолжая жестоко избивать, всячески поносили и угрожали, оставляя часто без еды и питья. потом где-то высоко в горах развязали, накормили и дали умыться. Когда его вывели из сарая, где он находился двое суток, то увидел, как вокруг народ стоит и о чём-то переговаривается, и на него все указывают пальцами. Тут наш Семён вдруг подошел к самому на вид важному богато разодетому, стоящему в окружении подчинённых, и протянул ему руку, поздороваться. Этот важный афганец от наглости «шурали» засмеялся и пожал протянутую ему руку, но неожиданно набросилась охрана на русского пленного, но предводитель приказал прекратить избиение. Так Сёма познакомился с «пандшерским львом», полевым командиром Ахмад-шахом Масудом. В горном лагере было еще 5 русских. В один из дней Масуд объявил, что каждый может выбрать свою судьбу – любую страну на жительство, от США до Индии и Пакистана, либо оставаться с ним. Все решили идти на Запад, а Семён остался с Масудом. По сведеньям моего осведомителя, все те бойцы не дошли живыми до своего пункта назначения, он утверждает, что их убили свои, когда они пытались перебраться на сторону советских войск, но это не проверенная информация. Потом началось наступление лояльных Советскому Союзу группировок афганцев при поддержке советских частей и Масуд стал уходить из горного кишлака. Он, четверо охранников и Семён, двинулись по узкой горной тропе между ущельями. Масуд дал Семёну автомат «Калашников» китайского производства. Шли по снегу, наш Сёмка первым поднялся на перевал и предупредил своих новых товарищей о засаде, с тех пор и стал приближённым телохранителем при этом известном полевом командире. Мамочка, наша миссия встречалась с Масудом и вела с ним переговоры, но он заявил, что в его расположении на данный момент нет ни одного русского пленного. Я тоже присутствовала при этом и видела нашего Семёна, который буквально стоит за спиной командира. Я во все глаза смотрела на него, но он даже вида не подал, что меня узнаёт. Потом я расспрашивала местных жителей о нём и, они сказали, что это Исмаил, что он вроде из арабов. Про него говорят, что, не смотря на малый рост и худобу, необычайно силён, быстр и находчив, всегда находится рядом с Масудом, честнее и преданнее охранника просто представить нельзя, особенно, в условиях афганской междоусобицы. И Ахмад-шах его ценит, эпизодически меняя всю личную охрану, Исмаила, то есть нашего Семёна, а я в этом не сомневаюсь ни на минуточку, что это он, всегда держит при себе, даже когда стал членом Правительства Афганистана, уже после ухода Советских войск.
– Анюточка, а, что нам теперь делать, как к нему приблизиться, а может он не хочет возвращаться в свою страну, к своей матери, к жене и детям?
– Мамочка, только не паникуй, это на тебя вовсе не похоже. Как ты не понимаешь, что там проживает почти дикий народ, со своими законами, правилами и жестоким нравом. Ты, только представь, если бы он вдруг кинулся ко мне и объявил, что мы с ним брат и сестра, чтобы могло произойти...
– Анюточка, девочка моя, но я не верю, я не могу поверить, что он от нас отрешился, что он смирился со своей долей, ведь его ждёт любящая жена и дети.
– Мама, поклянись мне, что это останется между нами.
– Анютка, это ведь напрасное, я думаю, что и без клятвы, ты посвятишь меня в свою тайну, но если, надо...
– Не надо, ты же не хочешь причинить вред своим детям – у Семёна есть жена и двое детей от родственницы этого Масуда, как я поняла осведомителя, он вынужден был жениться, а иначе ему грозила смерть. Мамочка, это дикая страна, со своими средневековыми обычаями, я восхищаюсь своим братом, который смог в этих жутких условиях выжить.
Фрося вдруг заметила, что искусала все пальцы пока слушала дочь.
– Анечка, а, что дальше, что мне делать, к кому обращаться и, главное, что сказать Тане?
– Мамочка, я не вправе тебе что-нибудь советовать, но, на мой взгляд, ты всё можешь рассказать Тане, кроме того, что у него есть новая семья. В ближайшие дни я хочу вернуться в расположения армии Масуда в частном порядке. Тот осведомитель, за определённую плату обещал попробовать организовать для меня нашу встречу с Семёном, то есть, для него с Исмаилом, со мной, как с представителем Красного Креста по совершенно нейтральной проблеме, связанной с междоусобной борьбой между многочисленными афганскими кланами и племенами.
– Анюточка, неужели ты не боишься? Мне за тебя очень страшно!
– Мамочка, я уже не та трусиха, что была в детстве, юности и молодости. Мне ведь уже через полгода стукнет пятьдесят и не забывай, я живу в Израиле и являюсь до последней клеточки израильтянкой, а нам бояться нельзя, а иначе многочисленные враги, которые живут вокруг нас сотрут наш народ с лица земли.
– Анюточка, а когда ты мне позвонишь в следующий раз, ведь я теперь редко бываю дома и так боюсь теперь прозевать твой звонок.
– Мам, а чем ты так занята?
– Да, ерунда, открываем для Тани салон свадебных и выходных платьев, ты теперь бы Москвы не узнала. Доченька, я тебе сейчас расскажу новость, с которой не могу не поделиться, в конце января я уезжаю в Америку, где выйду замуж за известного тебе моего бывшего любовника, который скоро станет моим мужем...
Аня воскликнула:
-Мамочка, неужели за Марка Григорьевича?
– Да, моя миленькая, но о подробностях расскажу тебе уже при личной встрече.
– Мамочка, я сейчас расплачусь, сколько себя помню, всегда мечтала о твоём личном счастье, а Марк Григорьевич и для меня сделал много хорошего, хотя поначалу я его очень невзлюбила, но это, наверное, из ревности.
– Скажи Анютка, может мне стоит каким-то образом приехать в этот Афганистан и попробовать выйти на этого Масуда и попросить или потребовать от него возвращения своего сына?
– Ой, мамочка, не смеши, тут чёрт ногу сломит, если бы ты только могла представить, сколько здесь племён и народностей, а ещё всевозможных кланов и религиозных течений, несмотря на то, что все исповедают ислам. Подожди моя миленькая, я обязательно встречусь с нашим Сёмой в ближайшие дни и поговорю с ним, если, конечно, он этого захочет. Я передам ему твои слова и о том, как его жена, безутешная соломенная вдова не находит себе места и оплакивает свою горькую долю и разлуку с любимым мужчиной.
– Анюточка, когда Марк был в Москве, с ним также находился один очень хороший человек, который связан с какими-то еврейскими влиятельными организациями в Америке и он твёрдо мне обещал, что, если возникнут проблемы с крупным выкупом за моего сына из плена, они окажут всевозможную помощь, не считаясь с суммой.
– Мама, я тоже не бедный человек, а ещё есть Рива с Майклом, а ещё наша страна, которая никогда не оставляет евреев в беде, но американцам проще действовать на международной арене и поэтому, я буду рада, если они окажут давление на Масуда. Мам, что я тебе сейчас скажу, только в сию минуту приняла это решение, ведь уже к Новому Году я вернусь домой, год моей миссии заканчивается и мы с моим мужем и маленьким Эфраимом, по которым я ужасно соскучилась, прилетим в штаты к тебе на День рождения, готовь праздничный стол.
– Боже мой, моё сердце сейчас лопнет от счастья, неужели все мои горести уже позади, неужели и я могу быть счастливой и видеть счастливыми своих детей...
глава 67
После разговора с дочерью, перед Фросей встала невероятно тяжёлая задача, просто дилемма, рассказывать или нет, невестке о последнем сообщении Ани о Семёне. С одной стороны, это была невероятно приятная новость, подтверждающая, что их Сёмка жив, но с другой... как и чем обнадёживать молодую женщину, ждущую в свои объятия после долгой разлуки любимого мужа, который, возможно, в них и не стремится и, более того, уже является мужем совершенно другой женщины и это уже явно произошло не по принуждению. Увидев утром, горящую энтузиазмом и радостным возбуждением невестку в почти готовом к открытию салоне, Фрося приняла для себя твёрдое решение, что не будет пока тревожить ранимую душу Тани, своей не очень радостной для неё новостью. В огромных стеклянных витринах красовалось несколько шикарных свадебных и выходных платьев, сшитых Таней для демонстрации богатому покупателю, за ними висели тяжёлые, скрывающие внутреннее убранство портьеры. С названием не стали заморачиваться, общим решением было утверждено не столь броское, но всем показавшееся красивым название – «Салон Татьяна». Внутреннее убранство сразу же располагало к умиротворению и поражало потенциального заказчика своей уютной атмосферой – полы были сплошь в ковровом покрытии, стены на полтора метра высотой были закрыты деревянными панелями, над которыми висели тщательно подобранные картины с неброскими натюрмортами, пейзажами и иллюстрациями известных мастеров. Среди них были и картины Вики, которые она с большой радостью прислала из Крыма Фросе, по её просьбе, но наотрез отказавшись от приличного вознаграждения. Всю заднюю стену от пола до потолка покрывали зеркала, вдоль которых под пологим углом поднимался подиум. В довольно просторном помещение стояли низкие кресла и диванчики, напротив которых находились изящные журнальные столики, с лежащими на них модными каталогами и журналами. Кроме подиума сбоку устроили три примерочные кабины, а рядом с ними находилась не броская дверь в подсобное помещение, где также примостился склад, закроечная и швейный цех. За объёмным письменным столом важно восседала Таня, а напротив неё скромно устроились на стульях посетителей Фрося и Влад.
– Ну, что девчонки, выглядит всё шикарно, бабла мы сюда впихнули хренову кучу, если грохнемся, то с визгом.
– Тебе то, что Влад, горевать, как и мне, наших только по двадцать процентов, а вот, Танюха может без хаты остаться.
– Владислав Антонович, что вы с мамой Фросей в панику кинулись, я уже рекламу в «Скупе» дала, журналистов пригласила и приглашения выслала некоторым политическим деятелям и артистам. Владислав Антонович, вы меня простите, но я должна об этом маме сообщить, мне только что звонила моя Анжелка, объявился Алесь, кончились его гастроли, а наши квартиры его встретили пустотой, мы же здесь почти ночуем.
– Какой Алесь, какие гастроли, через два дня первое декабря, а вы опять про свои семейные дела?
– Не ворчи Влад, Танюха, наверное, имеет в виду, что Алесь со своей модной группой «Вираж» сыграют у нас на открытии.
– Ой, мама Фрося, как ты умеешь читать чужие мысли.
Фрося вздохнула.
– Если бы Танюха, если бы...
И быстро поднявшись на ноги:
– Поеду Алеську повидать, соскучилась я по нему.
Она, как и рассчитывала, застала внука в Таниной квартире в компании одуревших от счастья девочек. Сразу, как только открыла двери своим ключом, тут же услышала голос внука, который взахлёб рассказывал им про свои гастроли. Зайдя в зал, Фрося натолкнулась на широко распахнутые горящие восхищением глаза сестричек Анжелы и Лены. На журнальном столике валялись ворохи рекламных плакатов, с которых задорно улыбался солист ансамбля «Вираж» Алесь Цыбульский. Увидев бабушку, внук вскочил на ноги, и привлёк её в свои объятия:
– Бабуля, не поверишь, но я по тебе страшно соскучился, поедем домой, мне так много надо всего рассказать. Да, тут Анжелка постаралась слегка меня просветить, всё идёт путём, у вас тоже затеваются дела и не хилые.
Возмужавший парень подхватил свою дорожную сумку, на плечо вскинул подарок бабушки – крутую гитару, в ту же руку взял чемодан, который у него уверенным движением перехватила Фрося.
– Алеська, ты, похоже, разбогател, целый чемодан бабок привёз.
Парень рассмеялся:
– Скажешь, разбогател, хотя, всё же грех жаловаться, кое-что заработал, но разве деньги держат в чемодане, наши, как у современных цивилизованных людей находятся в банке.
Уже сидя в машине, Алесь вдруг спохватился:
– Бабуль, я у тебя даже не поинтересовался, может ты уже не желаешь видеть меня квартирантом в твоей квартире?
– Как ты, догадался, я, действительно, не хочу, чтобы ты был моим квартирантом.
Алесь всем телом повернулся к бабушке.
– Так я могу...
– Ничего ты не можешь, а завтра пойдём с тобой в милицию и постараемся кому-нибудь дать на лапу и срочно сделать тебе московскую прописку в моей квартире.
– Бабушка, ты чего это надумала?
Фрося рассмеялась.
– А я не буду долго тебе мешать, пока поживу в твоей квартире, а через полтора месяца уеду в Америку.
– Бабуль, ты меня совсем ошарашила, даже не знаю, как мне на всё это реагировать.
– Реагируй нормально, бывали времена, когда на мои плечи тоже удача сваливалась. Принимай её Алеська, с радостью и старайся другим тоже дарить счастье.
– Бабуль, я ведь артист, разве не дарю своими песнями радость?!
– Вот-вот, договорись со своими ребятами, я и сама могу потолковать с господином Марковым, чтобы первого декабря вы выступили на открытии в нашем салоне и сделали первый заказ – пошили у нас для вашей группы концертные костюмы.
Как только они поднялись в свою квартиру, Алесь тут же позвонил своему продюсеру, передать их с бабушкой просьбу. Проблем не возникло, уже завтра они придут присмотреться к месту своего скорого оригинального выступления и постараются срочно сделать снимки на плакат, чтобы повесить рекламу невдалеке от входа в салон. Пока Алесь размещал в шкаф увеличившийся гардероб, Фрося быстро приготовила свою фирменную еду – яичницу на сале, и они уселись с внуком не то обедать, не то рано ужинать.
– Бабуль, ну, рассказывай про Америку, я даже представить не могу о чём идёт речь?
– Алесик, это очень длинная история, а мне самой не терпится у тебя расспросить про твои гастроли, про ваши успехи и, конечно же, о планах на будущее.
– Ой, бабуля, это история не столь длинная, но такая насыщенная, что мне тоже хватит тебе рассказывать до утра. Ты уезжаешь через полтора месяца, а я только весной, а пока ты уедешь мы успеем разобрать в деталях наши истории.
– О, Алеська, как ты помудрел и на вид возмужал, стал таким статным и ещё более красивым.
– Бабуль, так ведь у нас, а точнее с нами, теперь работает стилист, визажист и танцмейстер.
– Что ты говоришь?! Значит, ваши дела идут хорошо, меня это радует.
– Бабуль, я что-то не наелся, можно ещё яичницу забацать?
– Конечно, как я не подумала, что в тебе одного роста за метр девяносто и веса...
– Бабуль, почти девяносто кило, Марков уже ругается, а у нас вся жрачка ночью после выступлений и репетиций. Ничего, после Нового Года возьмусь за себя, мы решили с ребятами в зал записаться, культуризмом заняться.
– Это хорошо, на ерунду времени не останется. Алесик, а ты, в конце концов, сообщил родителям, что бросил учёбу?
Внук вздохнул.
– Сообщил – мама в истерике, больше сына знать не хочет, а отец долго и нудно ставил себя в пример, пока я ему не тыкнул некоторыми фактами, о которых ты мне рассказала.
Парень подмигнул бабушке.
– Если бы ты, только знала, что я услышал в наш адрес, а потом он заявил, что собирался купить мне квартиру в Москве, позже перевезти в Варшаву, короче, озолотить.
– А ты?
– А я его послал к чёрту и спросил, где он раньше был, тоже помощничек нашёлся, захотел усыновить восемнадцатилетнего сына.
– Что Алесик, решил стать воякой, как твоя бабушка?
– Он мне тоже сказал, что я становлюсь похожим на свою своенравную бабушку, скоро ей семьдесят лет, а всё куда-то лезет и покоряет.
– Алесик, ты у меня уже взрослый мальчик. Мне нечего в своей жизни стесняться и роптать на судьбу особо нечего. Конечно, не повезло в семейной жизни, зато, каких мне она подкидывала добрых людей, верных друзей, каких прекрасных детей и внуков.
– Бабуль, почему у тебя голос задрожал, что-то есть новое от Семёна?
– Есть Алесенька, есть...
И Фрося уткнув лицо в ладони, горько расплакалась.
глава 68
Алесь внимательно выслушал рассказ бабушки о чрезвычайном сообщении Анютки.
– Бабуль я слышал про этого полевого командира, ведь часто встречаюсь с ребятами, которые прошли Афган. Они, все в один голос говорят, что этот Масуд не проиграл ни одного боя в противостоянии с нашими войсками, что его имя переводится, как счастливчик и он, действительно, всегда умел вовремя выйти из-под обстрела и обойти засаду. Но, бабушка, как это дядя Семён мог стать его телохранителем, неужели принял ислам? Хотя, что я думаю, конечно, принял, ведь он женился на родственнице своего командира и имеет уже с ней двух детей. Бабуль, а, как быть с тётей Таней, ведь этим сообщением можно её убить, а не сказать, равносильно подлому поступку?
– Алесик, я не могу её убить, и не хочу, буду молчать до последнего, я так уже решила, и ты не должен меня подвести. Ни одна больше душа не должна знать об этом, только я, Марк и ты.
– Ну, раз ты мне так доверяешь, то, конечно, не подведу. Бабуль расскажи про моего дядю Семёна, мне кое-что отец о нём рассказывал и казалось, что он настоящий герой по жизни, а тут вдруг предатель.
– Алесенька, давай, не будем пока вешать на него ярлыки. Ты, можешь меня осудить, но мне легко стало на душе оттого, что мой сыночек жив и неважно где он сейчас и с кем, потому что я мысленно могу с ним разговаривать, а может быть и он вспоминает свою маму, которую, я знаю точно, когда-то очень любил. Алесик, ты, скорей всего, не сможешь понять мою материнскую душу, но признаюсь тебе честно, Сёмочка был самым любимым ребёнком и не только потому, что являлся младшим.
– Бабуль, почему не смогу понять, я ведь был единственным и в детстве ощущал эту любовь в полной мере, но, когда стал строптивым, тут же попал в немилость и куда только девалась эта любовь?
– Алесик, может быть, каждый понимает и ощущает родительскую любовь по-своему? Мы, родители, большие эгоисты и часто, не ждём, а требуем от детей уважения, послушания и внимания, забывая, что они выросли и всё это, отдают кому-то другому, а бывает и другим.
– Бабуль, а ты тоже ждала от своих детей плату, за то, что ты их родила?
– Конечно, ждала, но особенно не надеялась, хотя нет, Анютка всегда была для меня самая уважительная, внимательная и благодарная. Она была мне ближе всех.
– Ты, говоришь была?
– Конечно же, и сейчас для меня Анютка, самый близкий и дорогой ребёнок, ставший мне ещё подростком настоящим другом, хотя я свою доченьку уже не вижу двадцатый год. А Сёмочка, для меня малыш, который стал мне отрадой в мои уже зрелые годы. Все мои дети уже взрослые, всех четверых я бывает не вижу годами, а часто, когда встречаюсь со старшими сыновьями, то не нахожу с ними общего языка. Вот и Сёмочка мой уже шесть лет, как живёт вдали от матери, но я почему-то уверенна, что он думает обо мне, что он выжил ради меня и желает в будущем нашей встречи.
– Бабуль, так ты мне расскажи о нём, начиная с самого детства, чтобы я его лучше понял.
– Конечно, расскажу, потому что часто сама вспоминаю все его этапы взросления, его отвагу, целеустремлённость, преданность, сумасбродство и, что я буду тебе навязывать своё мнение, лучше послушай...
Алесь затаив дыхание, слушал о родном дяде, который нынче стал телохранителем у самого известного полевого командира и политика Афганистана. Фрося попыталась в этом рассказе не утаить от внука ни одной детали, начиная с того момента, как Сёмка отстаивал свою честь в десятилетнем возрасте, когда его обозвали жидом, отправляя в Израиль, о котором он даже не слышал и не знал, что он еврей по папе. Алесь улыбался, слушая про боксёрские поединки, про славные победы дяди и восхищался тем, что он был кандидатом в сборную СССР, и мог даже попасть в олимпийскую команду. Фрося с гордостью рассказывала, как он, рискуя чуть ли не жизнью, прятал огромные мамины деньги и драгоценности, только бы она быстрей вышла на свободу, сам же презирал любое нарушение законов государства. Всюду пробивался по жизни за счёт своего ума, силы и невероятной целеустремлённости, пренебрегая всякими околичными путями.
– Алесик, ведь он уже был кандидатом наук и по его работам большие профессора делали себе карьеру и известность, но и тут Семён не поступился своей гордостью – никому и никогда он не продавал душу, поэтому мне немного страшно, ведь если он служит этому Масуду, то вероятней всего, что служит на совесть. Ты, думаешь, он был паинькой-сыночком, отнюдь, он почти всегда поступал наперекор мне, даже своей женитьбой и уходом в армию...
– Бабуль, ты вот, готова всё понять и всё простить своему сыну, а мне мои родители не могут простить моего особенного таланта и любви к музыке, и, если бы не ты, то мне трудно представить, как бы сложилась моя судьба. Вряд ли я бы смог поступать, как дядя Семён, я бы скорей повесился от тоски и не понимания меня близкими.
– Алесик, мы с тобой договорились, ты не выдашь Тане нашу тайну?
– Никогда, я даже думаю, что ты должна подобрать подходящий момент и под каким-нибудь соусом преподнести ей весть о его смерти, так будет лучше для всех, пусть она любит светлую память о нём.
Фрося притянула голову парня к своей груди и покрыла его волосы поцелуями.
– Спасибо тебе, мой мальчик, я так и думала поступить, и Марк мне это советовал, но никак не могу на это решиться, а теперь решусь, и будь, что будет, но Танюшка должна дальше жить, может быть на её пути ещё встретится порядочный мужчина и она сможет с ним построить новую семью и своё личное счастье, она ведь очень хорошая, я её тоже очень и очень люблю.
Первого декабря состоялось открытие салона. Всё прошло на высочайшем уровне, благодаря выступлению набирающего обороты в популярность ансамблю «Вираж», на открытии присутствовали даже телевизионщики и фрагмент помпезного открытия «Салона Татьяна» попал на канал Московских новостей. Давно Фрося не видела такой счастливой свою невестку, та просто сияла от радости, получая огромными порциями внимание журналистов и высокопоставленных гостей. Ещё бы, к ним заглянули даже набирающие силу молодые политики Анатолий Чубайс и Гавриил Попов.
Как и обещал господин Марков для ребят из ансамбля «Вираж», были заказаны сверхмодные костюмы для выступлений и чуть ли не с первого дня работы на них буквально посыпались заказы. Таня была вся в работе, такой невестку Фрося видела только тогда, когда та шила подпольные джинсы и, когда из Новосибирска к ней наезжал Семён, и то, там была совсем другая радость. Фрося и Влад каждый день заезжали в салон и любовались происходящим, последний радостно потирал руки.
– Ну, Ефросинья Станиславовна, я не зря на тебя поставил, так пойдёт дело мы за два-три месяца отобьём наши затраты и будем только бабки в банке подсчитывать.
– Владислав Антонович, а ты нервничал, я же тебе сказала, что дело стоящее.
– Стоящее, стоящее, а вот уедешь и вдруг с концами, а вы с твоим другом, о-го-го, как ещё понадобитесь здесь, у меня ведь мозги, отбитые зэками и ментами, но, как ещё хочется хорошо пожить, свет повидать, тело и душу понежить.
И он радостно блеснул золотом во рту.
