Текст книги "Фрося. Часть 6 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
глава 11
Поджидая внука, Фрося стояла на кухне возле открытого окна и невидящим взглядом смотрела наружу. Она устремилась вдаль за своими грустными мыслями. К своему стыду, ещё месяц назад, она очень редко вспоминала о своём внуке, живущем в далёком Ленинграде. Так же обстояло дело у неё и с детьми Стаса, за последние шесть-семь лет она их ни разу не видела. Эти отношения нисколько не отличались от тех, которые у неё сложились с детьми Анютки, живущей в недосягаемой дали. Хотя, благодаря регулярным письмам дочери, в которых она подробно всегда описывала своих деток, у неё было о них маломальское представление. Она и не скрывала ни от кого, что маленький Сёмка был в её жизни отрадой, главным стержнем в набегающей старости. Часто ловила себя на мысли, что, может быть для кого-то покажется странным, но к девочкам Тани она испытывает нежные бабушкины чувства, может быть это потому, что и они относятся к ней, как к настоящей бабушке и в этом была огромная заслуга невестки.
– Ну, что интересного там рассмотрела? Может поделишься информацией и познакомишь меня с Москвой, как говорится, глядя с птичьего полёта...
От неожиданности Фрося вздрогнула, уйдя в свои мысли, она не слышала, как к ней подошёл и стал рядом внук.
– Присаживайся Алесь, сейчас налью тебе бульончика. С каким хлебом ты будешь его кушать, с белым или чёрным?
– Издеваешься?! С хлебом?! С курицей буду его кушать.
– Ну, это можно, но зря хлеб не кушаешь, поэтому и костлявый такой.
– Послушай, баба Фрося, я уверен, что мне тоже не всё понравится в твоём поведении и в привычках, так что, мне тоже постоянно указывать тебе, что плохо, а, что хорошо, по моему мнению?
Изумлённый Алесь смотрел на смеющуюся бабушку.
– Ну, и что я сказал такого смешного?
– В этот раз ничего, это я смешная, вспомнила, как мы воспитывали друг друга с моим Сёмкой, когда ему было примерно лет, как тебе.
Парень свёл брови.
– А о нём что-нибудь нового слышно?
– Нет, Алесик, не слышно, но это к лучшему, по крайней мере, надежда жива.
Алесь с аппетитом кушал, а Фрося исподтишка рассматривала парня. В нём мало, что угадывалось от матери, наверное, больше было отцовского и к её удивлению, она находила в лице внука всё больше и больше своих черт – цвет глаз, волос, высокие скулы, разлёт бровей и даже губы и зубы были её.
– Баба Фрося, кушай, мясо остынет. Что находишь сходство с собой и даже аппетит потеряла? А мне дед всё время говорил, что я копия своей московской бабушки.
– А вот, Андрей, ни разу мне об этом не говорил, а ведь ты единственный из моих детей и внуков унаследовавший большинство из моих черт лица, в твоём отце кое-что есть от меня, но в основном он похож на твоего деда Алеся.
– Послушай баба Фрося, а ты можешь, как можно реже вспоминать о моём отце, упоминание о нём мне портит аппетит и настроение.
Боже мой, как мальчик похож характером на Андрея, только у её сына была слепая преданность к Алесю, а у внука с точностью наоборот, полное неприятие отца, а ведь оба воспитывались только матерями.
– Скажи, а посуду ты умеешь мыть?
– Умею, но не люблю.
– И я не люблю и готовить не люблю, но иногда приходится, и тебе придётся мыть за собой посуду, а иногда что-нибудь приготовить, яичницу пожарить или пельмени и сосиски сварить, договорились.
– А если я скажу – нет?
– То будешь голодным.
– И ты не будешь меня пилить?
– А зачем, голод не тётка, я же тебя не посылаю вагоны разгружать, а сварить готовые пельмени мой Сёмка и в семь лет мог, а тебе уже, слава богу, семнадцать.
Алесь ничего не ответил на последний выпад бабушки, но что-то обдумывал, это было видно по его серьёзному лицу.
– Послушай парень, я что-то не поняла по высказываниям твоей мамы, в какой институт ты собрался поступать.
– А мне всё равно, будь моя воля, так я бы лучше в ресторане на гитаре играл.
– Вот это да, так ты оказывается гитарист! А, где твоя тогда гитара?
– У меня была дома отечественная, но и её мать мне не дала с собой, велела голову не забивать ерундой.
– А ты хорошо играешь?
– Пацаны говорили, что достаточно прилично, я ведь в школьном ансамбле играл и меня были пригласили в группу, которая на танцах лабает. Вот тут маманечка и стала на дыбы и отправила меня к тебе на поселение, а может быть и на каторгу.
– Ну, помыть за собой посуду и застелить постель, это ещё не каторга, а вот предложение к тебе серьёзное у меня всё же есть.
– И в чём интересно оно состоит?
На Фросю смотрели насмешливые глаза внука. Она сразу не ответила, надо было самой, как следует обдумать то, что спонтанно возникло в её голове. Фрося стала возле раковины и начала мыть посуду.
– Что баб Фрось, сама испугалась своих мыслей, так я ведь ни на чём не настаиваю, успешно провалю вступительные экзамены и вернусь с понурым видом домой, пусть они там от злости хоть лопнут.
– А потом успешно пойдёшь в армию, а там такого хиляка быстро обломают, это тебе будет не пельмени готовые сварить.
– Опять начала воспитывать, а я, между прочим, кофе хочу.
– Так, вот и сделай, а мне чаю налей, а я пока посуду домою.
– Нет, определённо я к Макаренко попал, ты, наверное, часто смотришь «Путёвку в жизнь».
– Так умник, хоть ты и не любишь, когда упоминают твоего отца, но тот в твоём возрасте тоже подобные номера откалывал и, пошёл учиться не в тот вуз, куда мечтал поступить, но тут, правда, виноваты были коммунисты, не пустившие его туда из-за прошлого отца, а поступал он в институт иностранных языков, но, как видишь, он всё равно своего добился и занимается сейчас своим любимым делом.
Алесь шутовски захлопал в ладоши.
– Ах, ах, достойный пример для подражания, снимаю перед ним шляпу и золотыми буквами впишу этот факт в свою яркую биографию.
– Ты мне сделал чай?
– Спешу уважаемая, на цырлах выполнить твой приказ, а иначе опять будешь сравнивать меня с моим героическим папанечкой.
Фрося поставила на стол печенье и подвинула к себе приготовленный внуком чай.
– Пей своё кофе и слушай моё предложение. Завтра, с тобой объездим институты и вместе подумаем какой из них тебе больше всего придётся по душе и, где хотят видеть в своих стенах знаменитого гитариста. Подашь документы и, надеюсь, успешно сдашь экзамены, а я тебе в подарок куплю фирменную импортную гитару.
– Смеёшься?
– Нет, плачу. Кончай тут разыгрывать из себя лихого бесшабашного парня, а лучше отвечай на поставленный тебе вопрос и предложение.
– Баб Фрось, ты знаешь, сколько стоит та гитара и, где ты её надыбаешь, ты, похоже, не знаешь о чём идёт речь.
– Алесь, об этом у тебя не должна болеть голова, ты реши перед собой поставленную задачу, а я свою решу, будь спок, как говорил мой Сёмка.
глава 12
Поздно вечером Фрося заглянула в спальню, где, лёжа на тахте, Алесь через наушники слушал музыку, при этом, пластинки, которые когда-то с таким увлечением собирал Сёмка. Бабушка подошла к внуку и тронула его за плечо:
– Алесь, учти, что рано утром поднимаемся и отправляемся налаживать твоё светлое будущее.
Парнишка с неохотой снял наушники.
– Ну, я, что дебильный, сказал же, к восьми выйду к завтраку.
И он демонстративно нахлобучил обратно на уши свои наушники. Фрося вышла из спальни внука. Вот чёрт, мне это надо на старости лет, одно дело возиться с малышом, а совсем другое, с великовозрастным балбесом, которого совершенно не знаю, каждый раз надо думать с какого бока к нему подойти. За завтраком они перекинулись только ничего не значившимися фразами, но, погрузившись в машину, Фрося всё же поинтересовалась:
– Алесь, давай не будем трепать друг другу нервы и всё же определимся, в каком направлении ты хочешь получить образование. Не кивай своей бестолковой головой, реши, в конце концов, чтобы потом не было на меня нареканий, что всунула тебя в непроходимое болото.
– Баба, а ты, правда, хочешь, чтобы я куда-нибудь поступил, ведь для тебя лучше, если провалюсь и освобожу от своего присутствия.
– Внук, а ты, правда, хочешь провалить и вернуться домой, а через год уйти в армию?
Парень закусил нижнюю губу, точно так, как это делала в минуты волнения Фрося.
– Если честно, то я не хочу возвращаться домой, да, и мне кажется, что моя маман этого ещё меньше хочет. Как она выразилась перед расставанием, что умывает руки, потому что бессильна перед моей тупостью. Бабуля постоянно заявляет, что я своими дикими наклонностями позорю её род, а у деда одна только идея, сплавить меня в мореходку, не смотря, на то, что эта романтика меня вовсе не прельщает.
– Ну, и к чему мы пришли, не техника, ни литература, ни экономика, ни другие науки тебя не интересуют, так какого чёрта надо лезть в вуз, занять место какого-нибудь будущего специалиста?
– Баба, я хочу стать музыкантом, ты хоть понимаешь это?
– Не одобряю, но понимаю, только не знаю, куда для этого надо соваться для обучения, у тебя хоть есть какие-то дипломы или звания, я в этом полная дура.
Алесь развернулся к Фросе:
– О, ты не просто крутая, ты хиповая бабушка – я окончил музыкальную школу по классу кларнет, свободно играю на саксофоне, как уже тебе говорил, играю на всех видах электрогитары, ну, и говорят, что неплохо пою.
– Так что, будем поступать в консерваторию?
Внук разразился хохотом:
– Бабуля, там такого факультета нет, но в музучилище можно, хоть на вокал, хоть на духовые, а лучше всего на струнные с упором на гитару.
– Так, чего ты мне дуришь голову, поехали.
– А, что, ты маман мою не боишься, ведь она, как узнает, желчью изойдёт.
– Я не боюсь, а ты?
– Вони не люблю, но ей ведь не обязательно знать, куда я поступил, как ты думаешь?
– Алесик, я врать очень не люблю, но так и быть, тебя покрою, мне не привыкать врагов среди близких наживать, всем хорошей не будешь.
Уже к полудню бабушка с внуком довольные собой, возвращались домой, первого августа начнутся вступительные экзамены, а пока предстоит месяц подготовки, которые Алесь пожелал провести в Москве.
– Алесик, я ничего не имею против, но ты собираешься готовиться или будешь дурака валять?
– Конечно, буду готовиться, с музыкальной грамотой у меня проблем нет, с вокалом тоже, распоюсь, когда тебя дома не будет, а к сочинению и математике поднапрягусь, это ведь не профилирующие предметы, и хочу тебя заверить, что я не полный дебил.
– Так, я понимаю, что все проблемы мы уже решили?
– Не совсем, у меня под рукой нет никакого музыкального инструмента.
– Так, тебе надо приобрести ту гитару, что ты мне говорил?
Алесь засмеялся.
– Нет, мы же договорились, что её ты мне купишь, когда я поступлю, правда, речь тогда шла об институте.
– Послушай мой дорогой внук, не темни, поясни, что тебе надо, а потом будем думать, я же тебе уже говорила, что в этой области полная дура.
– До поступления мне бы хватило вполне самой простенькой ионики, а нет, то простой акустической гитары.
– Так, зайдём в кафе пообедаем, а потом полазим по музыкальным магазинам.
В магазинах их ожидало полное разочарование, кроме советской гитары Брянского завода, которую Алесь назвал доской, ничего подходящего не было.
– Алесик, не печалься, в воскресенье пойду на толкучку и куплю тебе точно импортную гитару, я там видела, что продают, а домой вернёмся, позвоню своему другу, он в этих делах больше моего точно понимает и подскажет, где добыть тот инструмент, о котором ты мне говорил.
Не откладывая на после, Фрося позвонила Карпеке, на этот раз он сам поднял трубку.
– Привет Валерочка! Как твои дела, разобрался со своими бандитами?
– Фросенька, привет! Рад тебя услышать, разобрался, разобрался, послушал тебя, а куда тут денешься, пошептался с остальными ребятами из кооперативов, все теперь платят, накрыли нас надёжно.
– Валерочка, ты лепи свои сапожки, но думай о будущем, скоро они никому не нужны будут, помяни моё слово, границы становятся всё прозрачнее, кто будет покупать твои самопалы, когда на рынке появится импортная обувь – итальянские, испанские, финские и других западных стран сапоги, туфли и прочая обувь и вещи.
– Фрося, ты можешь мне что-нибудь посоветовать?
– К сожалению, нет, хотя, я бы лично, стала бы оптом скупать товар у поляков и перепродавать в розницу.
– Нет, подруга, это не по мне, буду пока лепить свои сапожки.
– Лепи, лепи, а мне подскажи, где можно купить фирменные электрогитары, электроорганы.
– Фроська, ты чего очумела, на кой это тебе сдалось, Аллу Пугачёву решила сместить с Олимпа?
Карпека от души веселился.
– А микрофоны фирменные тебе не надо?
– Подожди, сейчас спрошу...
И через минуту:
– Надо Валера, надо, два микрофона с подвижными стойками...
– Объяснишь или принимать, как есть?
– Валерочка, ко мне приехал семнадцатилетний внук из Питера, утверждает, что он классный музыкант. Так вот, мы поступаем с ним в музыкальное училище, покупаем пока что-нибудь попроще для подготовки к экзаменам, а если он поступит, то обещала купить ему навороченную электрогитару, поспрашай пока у своих знакомых, хорошо?
– Хорошо, подъезжай ко мне на работу на следующей неделе.
В воскресенье Фрося везла внуку с толкучки новенькую чехословацкую гитару «Кремону» – сказали, что в магазине она стоит сорок пять рублей, ей она досталась за семьдесят, плюс кожаный чехол за десятку. Фрося зашла в квартиру и с порога крикнула:
– Алесь, принимай первый подарок, оцени.
Парень вышел из своей спальни, спустил молнию чехла и присвистнул.
– Баба Фрося, это уже совсем неплохо, спасибо.
– Ну, ладно, успокоил, а то ехала и волновалась, что купила какое-нибудь дерьмо.
Алесь пропустил её слова и прошептал:
– Там маман моя сидит, тебя дожидается.
глава 13
Фрося закусила губу – ага, доверяй, но проверяй. Нет, она не страшилась встречи с бывшей невесткой, хоть та ей была крайне неприятна, но делать нечего в её квартире находится гость, хоть и не желательный. Фрося зашла в зал и встретилась глазами с Настей, сидевшей в напряжённой позе в одном из кресел. При виде бывшей свекрови та поднялась на ноги и сделала два шага на встречу.
– Ефросинья Станиславовна, здравствуйте! Понимаю Ваше удивление, но я рада, что пренебрегла всем и явилась, чтобы спасти ситуацию.
– Здравствуй, Анастасия! Тебе было проще не отпускать ко мне Алеся и тогда, не надо было бы спасать сложившуюся ситуацию, не выпуская её из своих рук.
– Но от Вас, ничего особо не требовалось, просто подать документы в МГУ или МВТУ, а я приезжаю и, что обнаруживаю, сидит мой оболтус и штудирует сольфеджио.
– Анастасия, я не поняла слово, которое ты произнесла, но ты попросила проследить за его поступлением, я и проследила, документы поданы в вуз, в который он желал поступить, а в какой ты хотела его определить, ты до моего сведения не довела.
– Ефросинья Станиславовна, ведь он получил от нас чёткие инструкции.
– А ты на меня голос не поднимай, это твой сын, с ним сама и разбирайся.
Обе женщины впились взглядами друг в друга – Фрося не видела свою невестку почитай со дня их свадьбы с Андреем. Она, не то, что постарела, но как-то увяла, хотя по-прежнему была худенькой, с гладким лицом, но глаза потухли и тонкие губы капризно опустились к низу, делая лицо злым и неприятным.
– Простите, Вы, не стоите того, чтобы я на Вас тратила свои нервы и время. В какой-то момент подумала, что возьмёте на себя то, что сами не додали внуку, да и за папашу его попробуете реабилитироваться, ведь он за последние пять лет полностью отдалился от своего сына, по которому до того слёзы крокодильи проливал.
– Ты всё сказала? А, если всё, то можешь собирать манатки и катиться из моей хаты, а оправдываться мне перед тобой не в чем. У меня душа болит о пропавшем моём сыночке, а свои проблемы, будь добра, решай сама, парень, слава богу, жив и здоров, а куда ему поступать и кем стать не мне решать, а ему самому.
– Ах, самому... Ничего не скажешь, хорошая бабушка, своих детей, небось, всех по высоким местам распихала, а моему единственному сыну роль музыкантика в ресторане определила.
Фрося стиснула губы и прошептала:
– Уйди Анастасия, мне не хочется спорить с тобой и что-то доказывать, повторяю, мне есть без тебя, о чём и о ком думать.
– Вы, как были базарной бабой, ею и остались, а вместо того, чтобы думать о будущем своего внука, пытаетесь меня разжалобить своими страданиями о давно погибшем бестолковом сыне, который сам искал на свою голову приключений и нашёл гибель...
Фрося не успела ответить на последние злые беспощадные слова бывшей невестки, в зал ворвался Алесь.
– Мама, как ты смеешь такое говорить, мне за тебя стыдно, я уже собрал свою сумку и чемодан, можем отправляться на вокзал.
Он подошёл к Фросе и крепко её обнял.
– Прости бабуля, я рад, что по-настоящему познакомился с тобой, ты натуральная, а они все там в Питере гнилые, я к тебе ещё приеду.
Алесь ухватил мать за руку и повёл в прихожую. Фрося их не провожала, а только вздрогнула, когда за ними хлопнула входная дверь. Виски сдавила жуткая боль, сердце суматошно колотилось в груди, она зашла на кухню и напилась холодной воды. Затем, заглянула в комнату, где ещё несколько минут назад находился Алесь – в глаза сразу бросилась новая гитара, лежащая на тахте, так и не расчехлённая, а на столе, раскрытая книга с какими-то непонятными значками, по всей видимости, та, о которой говорила Настя. Вот и всё, как стремительно появился в её жизни Алесь, так и исчез, а парень, похоже, хороший, ведь за несколько дней проведённых вместе они уже слегка притёрлись друг к другу. Через два дня, как и обещала, она заехала в кооператив к Карпеке. Тот сидел над лапой, на которую было натянуто голенище будущего сапога и приторачивал к нему подошву с изящным каблуком.
– А, Фрося, присаживайся, сейчас две минуточки и буду свободен.
Она присела на стул, стоящий напротив и осмотрела убогое помещение и его хозяина. Валера явно сдавал, похудел, щёки ввалились, некогда шикарная тёмно-русая шевелюра густо покрылась сединой, понуро опущенные плечи ежеминутно вздрагивали в нервном тике, это уже был не тот блестящий заведующий сапожной мастерской, который ногами открывал любые двери.
– Что Фросенька, так внимательно изучаешь мою наружность, похеровел?
– Сам знаешь, зачем тебе мои комментарии.
– Так и в твоём облике не видно особого блеска... рассказывай пикантные подробности, на кой хрен тебе сдались те музыкальные инструменты, любопытно всё же.
– Ах, Валерочка, а уже не нужны.
И она поведала ему короткую историю, появления внука, про не лёгкую притирку с ним, а затем, как в её дом ворвалась бывшая невестка и со скандалом увезла своего взрослого парнишку обратно в Питер.
– Фросенька, в таких случаях говорят, «баба с возу, коню легче», но что-то мне подсказывает, что ты глубоко переживаешь о случившемся, похоже, парнишка запал в твою душу.
– Запал Валера, запал, но ещё думаю, что он нужен был мне, как глоток свежего воздуха, чтобы отвлечь от постоянных тяжёлых мыслей о Сёмке.
– Фросенька, а тебе не кажется, что уже пора чем-нибудь заняться, сколько можно жить, жалея себя, постоянно царапая рану, её этим не излечишь.
– Валерочка, Валерочка, я эту рану не царапаю, она меня царапает, а точнее, рвёт душу на куски. Ты говоришь, что мне надо чем-то заняться, так я и сама знаю, что надо, но ни к чему душа не лежит. Вот, на днях была на толкучке, что-то по мелочам продала из старых запасов, купила, не пригодившуюся гитару, но нет больше в душе подъёма и, если честно, в новой жизни я, как и ты, не могу найти своего места, наверное, наше время прошло, сегодня совсем другие подходы и размахи.
– Зря ты Фросенька, ставишь на себе крест, тебе бы лёгкий толчок и многих бы ещё за пояс запихнула, а вот мне хана.
– Ты о чём?
– Ах, подружка, остался я без кола и двора, Галка после работы на стройке превратилась в примитивную бабищу. Я же тебе не рассказывал, а бывает возвращаюсь домой, а там на кухне сидят её забыулдыги с прежней работы на стройке и пьют горькую.
– А ты, что?
– Что я... а ничего, сажусь и пью вместе с ними, а куда мне деться, на улицу ведь не пойдёшь, а своего угла я лишился, вот какая картина.
– Валера, чем я могу тебе помочь, ты же знаешь, я для тебя всё сделаю, что в моих силах.
Карпека не весело засмеялся.
– Усынови меня и поедем с тобой в Израиль.
– Валер, о каком Израиле может идти речь, жду Сёмку и Танюха находится под моим крылом.
– Ах, Фрося, это я так шучу не весело. Вот, закончу последнюю пару сапог с прицелом на новый сезон и начну лепить босоножки и буду ждать пока моя сучара от своих забулдыг оторвётся.
глава 14
К сожалению, Фрося ничем не могла помочь другу, жизнь Валеры явно дала трещину и с каждым днём она расширялась. Печально было осознавать, что и себе она тоже не могла украсить существование, а по другому её жизнь сегодня назвать было нельзя. За неделю до конца июля позвонила Таня и сообщила, что возвращается в Москву. На расспросы свекрови о столь раннем прекращении отпуска, ответила уклончиво, но решительно отвергла предложение Фроси, хотя бы ради детей, задержаться ещё недели на две. В аэропорту малый Сёмка, как увидел бабушку, буквально влетел в её объятия:
– Бабулечка, бабулечка, я купался в море, собирал ракушки, тебе тоже привёз много, такие красивые, дома покажу, мама их в чемодан спрятала, а ещё я научился мырять и под водой плавать, а Анжелка топила Ленку, вот только мама мало плавала, всё сидела на берегу и плакала.
Фрося поверх головы, сидящего на руках внука, посмотрела осуждающим взглядом на невестку и покачала головой.
– Танюха, расскажи, что там наплакала, ведь ты должна была набраться сил, не шутка с тремя детьми в городе справляться. Мне было легче, мои в огороде копошились и с соседскими детьми играли, а главное, у меня был такой классный воспитатель, что я беды не знала...
– Про какого воспитателя ты мне мама толкуешь, первый раз слышу, и Сёма ничего не говорил?
– Так Сёмы тогда ещё в помине не было, а старших трёх детей мне помог на ноги поставить дядя Андрея ксёндз Вальдемар.
– Ксёндз?
– Танюха, самый настоящий, ты даже представить не можешь, как он мне помог.
– Мама Фрося, я представить не могу, чтобы я без тебя делала.
И слёзы потекли по щекам молодой женщины.
– Танюха, девочка моя, ну, чего ты всё плачешь и плачешь, я из-за тебя скоро в соляной столб превращусь. Пожалей деток, при них хоть не плачь.
По дороге из аэропорта Таня рассказала Фросе, какой дивный дом у Олега с Викой и, как славно они их принимали.
– Танюха, а, как они выглядят, чем занимаются?
– Хорошо выглядят, правда, Олег значительно постарел по сравнению с тем, как я его видела шесть лет назад. Мама Фрося, с какой любовью о тебе говорит Вика, какие она красивые картины пишет, одну я тебе везу в чемодане в подарок.
– Танюшка, а ребёночка они уже взяли к себе?
– Что ты, эта такая длинная и сложная история – они ведь уже в возрасте, оба пенсионеры, там столько нужно пройти формальностей, но твои друзья не опускают руки, время сама знаешь какое, появляется всё больше бедных людей, а с ними брошенных детей.
– Если честно, то я их не совсем понимаю, заботились бы друг о друге и наслаждались жизнью. Дети вырастают и вылетают из родительского гнезда, в которое подчас и носу не кажут, если бы не ты, то куковать мне на старости лет одной. Да, и тебя только судьба ко мне привязала.
Сидящая на пассажирском сиденье Таня, развернулась всем телом к Фросе.
– Да, да, да, привязала и если бы не было тебя, то не знаю, как я бы смогла устоять под натиском навалившихся на меня горестей и трудностей. У твоих старших детей был ксёндз, у Сёмы бабушка Клара, а у меня ты, понимаешь ты и только ты.
Фрося оторвала одну руку от руля и смахнула набежавшие слёзы.
– Танюха, твоя слезливость передаётся мне, а я не имею права раскисать, и ты постарайся пореже доводить меня до слёз. Посмотри, какая вокруг сумасшедшая обстановка – магазины полностью опустели, все торгуют и не понятно, кто это всё покупает, развелось столько бандитов и пьяниц, что скоро страшно будет на улицу выйти. Кто мы с тобой?! Две бабы, замордованные горем, которым пока удаётся барахтаться в этом бурном море жизни, а рядом ломаются некогда такие сильные люди, как Валерий Иванович, Аня из ЦУМа и даже Настю скрутил в бараний рог, вернувшийся из тюрьмы муженёк.
– Мама, а что, за это время ты не добыла для меня материалов для работы?
У Тани сквозь загар, приобретённый под Крымским солнышком, побледнело от волнения лицо.
– В том то и дело, что нет, Аня отказалась с нами сотрудничать, сославшись на отсутствие этих материалов. Может и правда, а может быть, она просто больше в нас не нуждается.
– И, что я буду делать?
– Воспитывать деток, выполнять подвернувшиеся заказы, другого пока ничего не вижу.
– Мама, может быть мне надо выйти куда-нибудь на работу?
– Танюха, не смеши, ты что, на швейную фабрику пойдёшь, так три платья в месяц пошьёшь и ту зарплату отобьёшь, нет, ерунда, занимайся пока лучше детками и домом, а на наши нужды буду продавать остатки товара, а дальше, у меня есть ещё немного денег в запасе, кое-что из украшений, которые поляки покупают по хорошей цене и, наконец, если прижмёт, продадим одну из наших машин, не пропадём.
Фрося видела, что Таня мало удовлетворилась её раскладкой, но ничем пока большим успокоить её не могла, потому что другого сама не видела. Через три дня вместе с Таней и детьми выехала на дачу. В городе оставаться не было смысла, а на их приусадебном участке созрели огурцы и помидоры и прочие овощи, на плодовых деревьях поспевали яблоки, груши и сливы. В этой жизни надо было ещё плотней подходить к заготовкам на зиму, без них скоро ещё трудней будет выживать в новых не простых условиях разваливающейся страны. Июль был в разгаре, ливневые дожди сменялись жаркими денёчками, и Фрося в сопровождении детей ходила в лес по грибы и ягоды, купалась сними в пруду, возилась на огороде и заставляла потухшую невестку помогать ей солить, мариновать и закатывать банки с компотами, вареньем, грибами и овощами. За три дня до конца июля душа Фроси потянулась в Москву, да, и по любому, надо было пополнить запасы продуктов и устроить постирушку в цивилизованных условиях с горячей водой и стиральной машиной. Не успела она ещё как следует развести стирку, как от дел оторвал её телефонный звонок. С удивлением она узнала голос Алеся.
– Баба Фрося, привет! Ты, наверное, уже и не ожидала услышать мой голос, а вот, он я...
– Алесик, не поверишь, но мне кажется ожидала или чувствовала, что ты должен позвонить, так нестерпимо потянуло домой, ведь только час назад вернулась с дачи в свою квартиру.
– Я уже три дня тебе наяриваю, хотел уже на свой страх и риск, поехать в неизвестность, время ведь поджимает.
– Ты о чём?
Хотя Фрося уже догадывалась обо всём. Алесь радостно рассмеялся.
– Баба, я их победил, а точнее, им не было куда деваться, мои документы ведь остались в московском музыкальном училище, а я за ними отказался ехать наотрез, как и поступать в другой любой вуз.
– Ну, и что?
– А ничего, питерским бабе с дедом на меня наплевать, они полностью погружены в свои болячки, а маман махнула рукой, ведь, как она говорит, ей уже пора устраивать свою жизнь, а не рвать нервы с перезрелым и дебильным подростком.
– Алесик, а ты не подумал, что я могу не согласиться принять тебя, маманьке твоей не хочется рвать свои нервы с тобой, а у меня, что, они железные?
Телефонная трубка несколько секунд молчала, на другом конце провода слышалось прерывистое дыхание, похоже, парень был огорошен.
– Баба Фрося, но пару неделек я могу у тебя пожить, перекантуюсь пока будут идти приёмные экзамены, а если поступлю, то переберусь в общежитие.
– Алесик, ты помнишь про условия совместного проживания, которые я тебе обрисовала в первый же день твоего приезда ко мне, если ты с ними смиришься, то я согласна принять тебя и на долгий срок.
– Бабуля, я ведь уже говорил, что ты самая хиповая бабушка, я согласен, буду мыть посуду за собой, заправлять кровать и кушать пельмени.
