Текст книги "Фрося. Часть 6 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
глава 7
Проводив Стаса, Фрося взялась мыть посуду после их не хитрого обеда с сыном. Не зря говорят, что горе сближает, так и Стас принял близко к душе пропажу младшего брата в Афганистане. А вот Андрей, изрядно удивил мать своей холодностью и более того, он кинулся на неё с нападками, обвиняя в эгоизме и глупости, за то, что она не воспользовалась возможностью, вывезти Сёмку в своё время из Советского Союза. Андрей, разговаривая из Польши по телефону с матерью, хлестал по её и так растерзанной душе больно ранящими словами, вспомнив и про себя несчастного, лишённого отцовского присутствия при его воспитании. Хорошо ещё, что Фрося нашлась и напомнила тому о его сыне, воспитывающемся вне его влияния. Связь с Андреем после того памятного разговора, практически прекратилась. А, произошёл этот крайне неприятный разговор почти три года назад, вскорости, как власти официально объявили об исчезновении Семёна на военных дорогах Афганистана. Фрося от Тани узнавала последние новости от среднего сына, потому что тот иногда звонил невестке, чтобы выяснить, что слышно о судьбе младшего брата. Из скупых слов Андрея, они знали, что он преподаёт в Варшавском университете иностранные языки, подженился, как он выразился, на состоятельной и уважаемой пани, у которой уже двое взрослых детей. Как он заявил Тане – материальное и моральное будущее он себе обеспечил и собирается в ближайшее лето навестить сестру в Израиле. Фрося вздохнула – трудно складываются её отношения с повзрослевшим Андреем, все их совместные попытки найти общий язык периодически терпят крах. Ей бы и в этот раз смолчать, так нет, напомнила тому о сыне, воспитывающемся без отца. Из печальных дум вырвали протяжные звонки телефона, свидетельствующие о международном значении и Фрося, вытирая на ходу кухонным полотенцем мокрые руки, побежала в прихожую. Мать услышала до боли в груди такой знакомый голос дочери.
– Мамочка, миленькая, здравствуй! Как ты, там моя хорошая? Я так вчера испереживалась, не застав тебя дома.
Прошло уже четыре года, как Аня стала периодически звонить Фросе, всё же с приходом к власти Михаила Горбачёва наступили между двумя странами, если не совсем мирные отношения, то, по крайней мере, вполне терпимые. Если бы не произошедшее с Семёном, то Фрося давно бы навестила дочь в Израиле, а так, не находила она в себе душевных сил, чтобы отправится на встречу с дочерью и отдых вдалеке от дома, а вдруг понадобится её присутствие и забота о младшем сыне после его вероятного возвращения домой.
– Мамочка, что ты молчишь?
– Анюточка, жду, когда ты мне дашь слово вставить, как была тараторкой, такой же и осталась.
– Ну, тоже скажешь, тараторка, я ведь уже вполне взрослая дама, мать двоих детей, а включая Риту, то и троих.
– Анюточка, что ты мне расскажешь нового, ведь не о своём статусе взрослой женщины ты позвонила сообщить мне.
Аня засмеялась.
– Нет, мамочка, конечно, нет. Предвосхищая твои вопросы обо мне и детях, скажу вкратце, у нас всё в порядке. Эфраимчик растёт хорошим, умненьким, но очень непослушным мальчиком. У меня, к сожалению, остаётся очень мало времени уделять его воспитанию, а Рива с Майклом балуют его отчаянно, но мне приходится с этим мириться. Рива после операции на сердце сейчас чувствует себя намного лучше и по-прежнему ждёт тебя с нетерпением в гости. Майка закончила службу в армии, думала вначале остаться на сверхсрочную службу, но в последний момент решила по-иному и в этом году поступает в университет, и сама понимаешь, что на медицинский факультет. Чтобы закончить тему о молодёжи, то сообщу, что у Риты недавно родился второй ребёнок, а Меир, наконец, скоро женится и его родители на седьмом небе от счастья.
– Анюточка, а как ты поживаешь, как складывается твоя семейная жизнь?
– Ой, мамочка, не смеши, какая там семейная жизнь, когда я дома почти не бываю, вот только вчера прилетела из Штатов и сразу же позвонила тебе, а мужа не застала дома, у него учения и только через неделю заявится домой.
– Анютка, ты же была у меня такая домашняя девочка, что с тобой стало?
– Ай, не знаю мамочка, иногда мне так хочется бросить всё, упасть на диван и смотреть какой-нибудь глупый сериал, но не получается, жизнь вертит так, что отдышаться порой некогда. Мама, я через месяц с миссией Красного Креста отправляюсь в Афганистан...
У Фроси перехватило дыхание.
– Куда? Зачем? Анюточка, ты из-за Сёмки туда отправляешься?
– Да, я для этого и в Штаты моталась, меня так не хотели включать в эту экспедицию, но мы нажали на всё, что только можно было и, в конце концов, я добилась согласия от определённых инстанций, отправляюсь под вымышленным именем и под флагом другой страны. Мамочка, никаких больше вопросов, я и так тебе много сказала.
– Доченька, ведь это так опасно, я не выдержу, если ещё с тобой, что-нибудь плохое случится.
Фрося горько расплакалась, уткнувшись лицом в кухонное полотенце, которое всё время разговора с дочерью держала в руках.
– Мамочка, родненькая, не плачь, не плачь, я тебя умоляю, я найду его, чего бы мне это не стоило, я найду нашего Семечку, мы готовы любой выкуп заплатить, ты даже не представляешь, какие деньжища я собрала за эту поездку в Америке, с каким пониманием и сочувствием отнеслись к моему горю тамошние евреи, буквально все от миллионеров до бедноты готовы были пожертвовать деньги на его поиски и возможный выкуп.
– Анечка, доченька моя, найди мне моего Сёмочку, но умоляю, береги себя, береги себя, моя хорошая...
глава 8
После разговора с дочерью Фрося приняла твёрдое решение, пока не сообщать Тане о том, что Анютка собирается с миссией Красного Креста выехать в Афганистан, где займётся поисками следов Семёна. Не стоит тешить невестку новыми надеждами, она ведь и так, только ими живёт. Фанатичная вера в Сёмкино чудное возрождение и дети держат ещё её в этой жизни, а иначе трудно даже было представить, что могло произойти с молодой женщиной. В конце мая Фрося помогла Тане перебраться с детьми на дачу, побыла с ними два дня и уехала в Москву. Некогда было ей рассиживаться под цветущей яблоней и ковыряться на грядках, надо думать, как материально поддерживать многодетную семью, оставшуюся без кормильца. Пособие, которое выплачивало государство за пропавшего Сёмку, могло хватить в нынешних условиях только на манную кашу. Дел у Фроси, как говорится, было по горло – надо было в ближайшие выходные отправиться на толкучку, продать парочку платьев, сшитых Таней, а заодно и кое-что из баулов, которые она забрала у Насти, а также связаться с Аней, чтобы заказать у неё определённых материалов для работы невестки. Фрося не стала доверять телефону деловые переговоры с заместителем заведующего ЦУМа, а поехала вечером к ней домой. Аня была чрезвычайно удивлена, увидев на пороге своей квартиры Фросю.
– Фросенька, вот это сюрприз, заходи, заходи, не так часто теперь меня жалуют прежние хорошие знакомые.
– Здравствуй Аня, а, что так, в стране исчезли дефициты...
– В стране нет, а у меня да. Ты давно не заходила в наш ЦУМ, диву бы далась, пустые полки, сметают всё подряд, не могу понять, откуда у людей появились деньги.
– О, Аня, а я ведь к тебе пришла с заказами, у моей Танюхи скоро не с чего будет шить платья, а клиенток со своими материалами не так уж много.
– Фросенька, не смеши, кооперативы скупают всё на корню, похоже, я тебе уже не компаньон, сама подумываю, куда податься, ведь ещё немного и окажусь на голом окладе.
– А я-то думаю, чего ты перестала мне звонить, неужто с другими дела стала вершить.
– Фросенька, к сожалению, у нас только и были деловые отношения, ведь ты не поддерживала нашу связь с Андрейкой, а теперь нет больше той связи и, как компаньонка я не представляю для тебя больше интереса.
– Прости Аня, надо было всё же предварительно поговорить с тобой по телефону, надеюсь, мы с Настей не остались тебе должны...
– Послушай меня Фрося, я ведь знаю, что ты всегда меня недолюбливала, но это нам не мешало поддерживать деловые связи, у меня нет к тебе никаких претензий и надеюсь, что и ты не будешь поминать меня лихом. Скажу тебе всё же напоследок, потому что так получилось, что мне некому сердце открыть – мне очень нравился твой сын и, возможно, если бы ты относилась ко мне более благосклонно, Андрей бы не уехал в свою зачуханную Польшу. Я уже разменяла шестой десяток, есть у меня хорошая квартира, в квартире и за душой кое-что водится, но счастья, обыкновенного женского счастья, как не было, так и нет. Не познала я радости материнства, настоящей любви мужчины, а пользовалась только тем, что останется у мужиков после других баб. Честно тебе скажу, сколько тебя знаю, столько тебе завидовала, ты не в пример мне, имела всё, хотя сейчас, как и я, осталась у разбитого корыта, но ещё и с головной болью. Я не буду тебя Фросенька, задерживать, ступай с миром, ни одной из нас не нужны сочувствия, и последнее, если мне только удастся, я покину эту страну и не важно мне, где кину якорь, но я своё счастье ещё поймаю.
Весь этот разговор происходил в прихожей. Фрося порывалась давно уже уйти, но не хотелось обижать женщину, которая может впервые в жизни так откровенно исповедовалась.
– Аня, мы и правда, никогда с тобой не были подругами, но и зла я тебе никогда не желала, очень хорошо, что у нас нет оснований друг друга хаять, а Андрейка мой с ранней юности очень мало прислушивался к мнению матери. Пусть тебе улыбнётся в жизни счастье, о котором ты мечтаешь, я ведь так и не поняла, в чём оно у тебя состоит.
И с этими словами Фрося вышла за порог. Возвращаясь домой, Фрося поносила себя всякими словами, ведь Настя её предупреждала, что Аня в последнее время очень сухо с ней разговаривала и по всем приметам, потеряла интерес к их сотрудничеству. Кто знает, может она говорит правду или часть правды, но в любом случае, становится худо, без дополнительных источников дохода Танюхе не выжить. Поздно вечером раздался телефонный звонок, которого Фрося никак не ожидала, в трубке она услышала голос бывшей невестки, звонила Настя из Питера.
– Ефросинья Станиславовна, добрый вечер!
– Настя, какая неожиданность, надеюсь с Алесиком всё в порядке?
– Я и не сомневалась, что мой звонок явится для вас полной неожиданностью, но позвонила Вам не для того, чтобы шокировать своим голосом, а именно из-за Алесика, хотя спешу Вас успокоить, и сообщить, что он жив, здоров и выглядит очень даже неплохо.
– Настя, я не хочу играть в отгадалки, у меня и без того, голова пухнет от проблем, если ты позвонила передать что-нибудь Андрею, то излагай, хотя у меня с ним связи практически нет.
– Нет, наш любящий папочка уже больше года не тревожил нас своими звонками, не говоря уже о визитах, можно подумать, что весь груз ответственности за ребёнка должна нести я одна или мои родители, а ведь у мальчика есть ещё одна бабушка, которая толком не знает, как выглядит её внук.
– Фу, Настя, ты меня уже достала своими колкостями и недомолвками, прибереги их для кого-нибудь другого, а сейчас я хочу услышать конкретную причину твоего звонка.
– Ефросинья Станиславовна, Алесь в этом году оканчивает школу, в июне сдаёт экзамены и думаю, что уже в июле приедет к вам в Москву поступать в какой-нибудь престижный вуз...
– Не поняла, а, что в Питере таких нет?
– Конечно, есть, но мы решили, что для него и нас будет лучше, если он будет учиться и жить в Москве.
– Так, Настя, ты, как была вся выкрученная, так и осталась, попробую тебя раскрутить – ты хочешь, чтобы Алесь приехал в Москву и пожил у меня, чтобы я, совершенно не зная парня, взяла на себя весь груз ответственности за его судьбу на свою шею, и при этом, не задумываешься, что мне уже под семьдесят, что на моих руках практически находится невестка с детьми пропавшего в Афганистане сына, что я себя чувствую не совсем здоровой, а главное, ты и не спрашиваешь моего желания, а ставишь перед фактом.
– Ефросинья Станиславовна, в основном Вы всё правильно изложили, но хочу Вам напомнить, что моим родителям уже за семьдесят и они тоже не совсем здоровы и живут в эти трудные времена на одну пенсию, ведь мама никогда не работала. Довожу до Вашего сведенья, что у меня, как и у Вашего сына, тоже может быть личная жизнь и ничего от Вас особо не отвалится, если возьмёте под своё крыло уже взрослого парня, который не во что не ставит свою мать и дедушку с бабушкой.
– Послушай Настя, у меня от нашего разговора уже начался рвотный рефлекс, я и чужим людям всегда готова прийти на помощь, а тут вопрос касается моего родного внука, но ты могла бы свою просьбу или желание довести до меня в другом ключе, а не предъявлять ко мне необоснованные претензии. Если мальчик хочет, пусть приезжает, комната для него стоит наготове, голодным не будет, но разносолов не обещаю, сама их не ем. Воспитанием семнадцатилетнего подростка я заниматься не буду, но и полного непослушания не потерплю. Ближе к его приезду созвонись вновь со мной, а пока, будь здорова.
Фрося в сердцах бросила трубку на аппарат. Не было печали, своих детей толком не воспитывала, а тут явится великовозрастный балбес, от которого, похоже, кровью харкают мамочка и бабуля с дедулей.
Глава 9
Определённо, жизнь в последние годы встала на дыбы, как норовистая лошадка, но до сих пор удавалось её как-то укрощать, но события, произошедшие за последние две недели, просто ошеломляли своей непредсказуемостью. Надёжная и верная подруга Настя вдруг резко отпрянула в сторону, нет, она не предала, но с приходом из тюрьмы её озлобленного на всех и всё мужа в корне поменяли их отношения. Настя по телефону вся излилась в извинениях за произошедшее во дворе её дома и даже благодарила Фросю, заверяя, что её Митька после взбучки, устроенной подругой намного поутих и больше волю своим рукам не даёт. В ближайшее воскресенье они даже договорились встретиться на толкучке и попробовать что-нибудь продать из запасов, оставшихся у них от прежней деловой связи с Аней. Фрося отлично отдавала себе отчёт, что этот товар позволит им какое-то время продержаться на плаву, но грядущее виделось в мрачном свете, уповать только на будущие заказы Тани не представлялось перспективным, собственных материалов нет, а обеднение народа уже не скрыть на улицах Москвы, где стали появляться попрошайки. У Валеры дела тоже явно идут на спад, на базарах становится всё больше импортного товара, скоро на его самопалы никто и смотреть не будет. Да, и с его запоями не за горами, доведёт себя до больницы, а может и того хуже, в чём ему успешно поможет его ненаглядная Галочка. Так, надо первым делом отправить Танюху с детьми в Крым к Олегу с Викой, пусть побудет какое-то время вдалеке от этих проблем, а она пока разберётся со своим подарочком, даже представить было трудно, какое исчадие ада предстанет пред её ясные очи. Делать нечего, не может она отказать родному внуку. Непроизвольно улыбнулась, может своим поступком заслужит амнистию и доброе расположение от среднего сына. В воскресенье рано утром Фрося подхватила Настю на автобусной остановке, ехать за ней в деревню не хотелось, не то, что было страшно, а просто повторения той мерзкой сцены совсем не прельщало, да, и Настя не настаивала, похоже, дорога в дом подруги была уже заказана. К концу дня баулы малость похудели, но в первую очередь Фрося радовалась тому, что удалось продать два сшитых Таней платья, хотя и не за ту цену, на которую они рассчитывали, базар ломился от товара. Обе подруги не находили общего языка, пропало то доверительное отношение, что было между ними раньше, потому что каждая не могла откровенно высказаться о том, что накипело на сердце. Фрося походила по толкучке, купила малому Сёмке парочку летних хлопчатобумажных костюмчиков, шортики и маячку для Лены, джинсы для Анжелы и всё, что она сегодня наторговала легко потратила на одёжки детям. Пока везла Настю на автобусную остановку, та пожаловалась:
– Знаешь господарушка моя, не нужна я тебе теперь на базаре, сама управишься с остатками товара, нового то, как я поняла уже не предвидится, а у меня денег нет, Санька не собирается возвращать нахапанное и, мне видимо, придётся опять заняться самогоночкой.
– Настюха, а я и не буду даже тебя отговаривать от этого, ведь водка в стране сейчас в большом дефиците, у меня вон соседка начала гнать, показывала аппарат, чудо техники – молочный бидон литров, наверное, на сорок, шланг резиновый от него подведён к специальному охладителю, а через него вода холодная проходит, текущая из крана, а внутри змеевик из медной трубки. Вот, бражка в бидоне кипит, пар хлещет в шланг, в холодильнике охлаждается и течёт чистая водочка. Вот, только воняет в хате, даже на площадке запах чувствуется.
– О, надо и мне такое у себя устроить, а то я по старинушке с тазиком маюсь.
– Устрой, устрой, только много ли у тебя дойдёт до покупателя с твоим красавчиком...
– Фрось, Митька уже парочку дней не пьёт, ведь у него после тюрьмы кишки болят, он даже стал мне уже и по дому что-то помогать делать.
– Ну, я рада за вас, будешь в Москве, заходи, а я к тебе уже не ходок.
Обе подруги понимали, что прежних отношений у них уже не будет и облегчённо вздохнули, когда подъехали к автобусной остановке, трудно было им общаться, когда за душой оставалось столько недосказанного. Вернувшись с толкучки домой, позвонила в Крым, трубку поднял Олег.
– Фросенька, как я рад тебя вновь услышать. Мы так часто с Викой вспоминаем тебя и то, что ты для нас сделала. Мы так счастливы, живя в этом райском уголке. Я тебе расскажу такое, во что ты даже можешь не поверить – Вика начала рисовать красками и как! Я устроил ей в помещениях, где раньше жили постояльцы, студию, сам делаю классные рамки и выношу её картины на набережную и их покупают. Ты, можешь в такое поверить?
– Могу Олежка, могу, если бы не верила, то и не пыталась бы, поднимать Вику на ноги и возиться с приобретением вашего райского уголка и, поверь мне, Вика заслуживает своего счастья, ведь сколько ей бедовой пришлось выстрадать в этой жизни.
– Фросенька, может быть ты уже созрела, чтобы приехать к нам на какое-то время, мы постараемся устроить для тебя классный отдых.
– Нет, у меня не получается, жду внука к себе из Питера, а вот Таню с детками хочу отправить к вам, она после исчезновения Семёна, вся извелась, на тень свою стала похожа.
– Фросенька, какие могут быть вопросы, только заранее сообщите и комната для них будет подготовлена. У нас вот-вот черешня и вишня пойдёт, клубничка поспевает, а Вике какая будет радость с детьми повозиться.
– Спасибо Олежка, а я боялась, что ты мне под какой-нибудь отговоркой откажешь.
– Как ты могла такое подумать, ведь этот дом наполовину твой...
Фрося засмеялась.
– Ну, вот уже и наполовину, а недавно мне весь обещали, правда, в следующей жизни, ведь я вас с Викой значительно старше.
– Фросенька, ну, зачем ты смеёшься, мы же говорили о твоих наследниках.
– Ну-ну, вот Танюха будет у вас гостить, можешь и оформить на неё дом, лучше наследницы у меня нет.
– Фрося, ты нас прости, но мы с Викой решили усыновить ребёночка.
– Олежка, я рада за вас, а о наследстве ты поднял вопрос, а не я, и не будем больше мусолить эту тему. Всё, привет Вике, как только решим вопрос с датой приезда к вам Тани, я позвоню.
– Фрося, Фрося, а, что слышно про твоего сына, пропавшего в Афганистане?
– Пока ничего, до свиданья.
Фрося, положив трубку, усмехнулась: нет, это был не разговор друзей, а каких-то малознакомых людей или дальних родственников, а ведь с этим мужчиной ещё пять-шесть лет назад, они делили пылкую радость любви. Вдруг она осознала, что уже готова встретиться с Викой и Олегом, с лёгкостью сможет смотреть им в глаза, обсуждать всякие аспекты жизни, а главное, делить с ними их радости. Если бы не приезд к ней внука, то скорей всего, поехала бы вместе с Таней и детьми отдыхать к морю. Боже мой, как её душа и тело нуждались в отдыхе.
глава 10
После долгих уговоров Фросе, наконец-то, удалось уговорить Таню поехать с детьми отдохнуть в Крым.
– Мама, ну, скажи, как я буду там прохлаждаться возле моря, когда мой Сёмочка сидит где-нибудь в горах Афганистана в сырой яме, в плену у дикарей.
– Танюша, а тем, что ты изведёшь себя до полного истощения и превратишься в швабру, на которую Сёмке и посмотреть будет страшно, не говоря уже о том, чтобы приголубить.
– Мама, ты специально так говоришь, чтобы я поехала, а я даже представить себе не могу, он вернётся, а меня нет, разгуливает его жёнушка по Крыму, купается в море, загорает и нет ей дела то того, как маялся в жутком плену её муженёк.
– Танюшка, миленькая моя девочка, да, поезжай ты и не думай об этом, нам ведь сразу сообщат, что его обнаружили и я тут же дам тебе знать, ты сто раз успеешь вернуться к его приезду.
В середине июня Фрося отвезла на аэродром невестку с детьми и самолёт Москва – Симферополь унёс их к благодатному южному солнышку. В последний день этого же месяца позвонила бывшая невестка Настя и сообщила Фросе о времени прибытия поезда, в котором должен завтра явиться к бабушке внук. Фрося с самого утра наварила куриного бульона, запекла в духовке телячью грудинку и к нужному времени отправилась на вокзал. Она стояла на шумном многолюдном перроне и высматривала среди сходящих с поезда своего внука, ужасаясь мысленно тому, что боялась не узнать в многоликой толпе Алеся, ведь в последний раз видела его в шестилетнем возрасте. Фрося вздрогнула, когда чья-то рука легла ей на плечо, она развернулась.
– Простите, я не ошибаюсь, вы моя бабушка?
Перед Фросей стоял высокий худой парень со светлыми вьющимися волосами, на неё смотрели сверкающие сапфировые колодца, абсолютно такие же глаза, как у бабушки.
– Алесь?!
Не то вопросительно, не то утверждающе промолвила растерявшаяся Фрося.
– Ну, а кто же ещё, хотя знаю, что я ваш не единственный внук.
Фрося взяла в свои крепкие ладони скуластое лицо парня, наклонила его голову и поцеловала в обе щёки попеременно несколько раз.
– Здравствуй Алесик, я твоя бабушка, поэтому убери из своего обращения чужое слово Вы, и пойдём отсюда, у нас ещё будет много времени получше познакомиться друг с другом, давай твой чемодан, а то ещё сломаешься, вон какой худосочный.
Фрося подхватила стоящий возле ног парня увесистый чемодан и пошла к выходу в город. Алесь на своих циркулях-ногах шёл, казалось бы, не спеша рядом с ней, на плече его висела разбухшая дорожная сумка, в другой он нёс кассетный японский магнитофон. Они подошли к стоянке, где стояла машина Фроси, парень присвистнул:
– А мне сказали, что бабушка у меня хиповая, думал у неё крутая тачка, мерс какой-нибудь, а тут видавший виды жигули.
Фрося определяла в багажник чемодан и сумку, не отвечая на реплику внука, очень не хотелось с первых же минут создать между ними отчуждённую атмосферу, но и молчать было нельзя, похоже, с этим парнем надо было сразу расставить акценты, а иначе потом с ним не сладишь.
– Занимай Алесь, своё пассажирское место, я же не знала, что такая важная персона ко мне явится, надо было предупредить, тогда бы я у Горбачёва бронированный лимузин одолжила.
Парень засмеялся.
– Я про личное авто говорю, в котором меня бабушка будет возить на занятия в институт.
Фрося аккуратно вывернула со стоянки и выехала на запруженную машинами дорогу.
– Алесик, я не буду твоим личным шофёром и домохозяйкой, в прислугах никогда не числилась, если не считать того короткого времени, когда была примерно в твоём возрасте и тоже приехала на проживание к родственникам. От тебя не требую ухаживать за мной, но себя будь добр обслуживать самостоятельно, некогда мне тебе сопли вытирать.
Парень резко развернулся в сторону бабушки.
– Бабуля, ты Макаренко в юбке, меня, что в исправительный детский дом определили?
– Об этом, мой дорогой внучек, тебе надо было у своей мамочки спросить, а меня поставили перед фактом, и я не нашла в себе моральных сил отказать в просьбе, а точнее, в требовании.
– Да, и, правда, крутая, а я думал, что маман и дедуля преувеличивают.
– Как говорил когда-то мой сын Сёмка, крутыми бывают только вареные яйца, а я пожилая женщина, повидавшая многое в жизни, в которой самостоятельно пробила себе дорогу к тому, кем являюсь сегодня.
– А ты, что бабуля, член верховного совета СССР?
– Нет, но мой старший сын является, а средний преподаёт в Варшавском университете, дочь член разных академий наук, ну, а младший сын тоже был подающий большие надежды молодой учёный.
На последние слова бабушки Алесь не отреагировал, он демонстративно отвернулся и смотрел в окно. Фрося не была обескуражена, что-то подобное она ожидала обнаружить в поведении совершенно не знакомого ею парня. Зайдя в квартиру, Алесь хмыкнул:
– Фатера ништяк, но до нашей в Питере далеко не дотягивает, простенько у тебя, ни картин, ни антиквариата – совковая модель среднестатистического жилища.
– Ну, куда мне до уровня твоей бабушки с маминой стороны, не голубых кровей чай, я баба деревенская, наверное, наслышан
– Наслышан, наслышан, чуть что, мне тыкали моим крестьянским происхождением, можно подумать, я сам себе отца подбирал.
– Так, мой дорогой внук, вот твоя комната, где ты будешь спать, заниматься и слушать музыку, судя, по твоему навороченному аппарату, ты охоч до неё, но сразу предупреждаю, громкой не потерплю, будешь ошалевать, выкину магнитофон в окно.
– Ну, не успел ещё порог переступить, а ты уже начинаешь меня строить, я тоже этого не потерплю.
– И, что ты сделаешь?
Алесь мрачным взглядом смотрел на улыбающееся лицо бабушки, но ничего не ответил на её реплику, а перевёл разговор на другое. Он подошёл к стоящему на полочке проигрывателю, осмотрел его, перелистал внушительную коллекцию пластинок и присвистнул:
– Не хило тут заправляли. Это твоё, можно мне пользоваться?
– Нет, не моё, эта комната и всё находящееся в ней пропавшего в Афганистане моего младшего сына, твоего дяди, можешь пользоваться здесь всем, но аккуратно, иначе отдам это богатство его старшей дочери, Анжелке уже четырнадцать лет и тоже начинает интересоваться этими обезьяньими воплями.
– Старушка, ты мало чем отличаешься от черепов в Питере.
– Ещё раз услышу подобное обращение, врежу по морде, а сейчас раскладывай вещи в шкаф, прими душ и будем обедать.
