Текст книги "Игры, в которые играют боги"

Автор книги: Оуэн Эбигейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Классный фокус. – Я поднимаю взгляд на Асклепия. – Спасибо.

От его глаз разбегаются морщинки ответной улыбки:

– Не надо больше падать животом на лестницы, юная леди.

– Ты об этом знал?

И сверкают в улыбке кривоватые зубы:

– Все боги, полубоги и прочие бессмертные создания следят за Тиглем. Победитель имеет обыкновение влиять на нас.

Надо было догадаться.

– Мы весь вечер наблюдали с интересом. – Асклепий переводит взгляд с Аида на меня.

Потрясающе. Я теперь звезда реалити-шоу для бессмертного мира. Вот прямо всегда этого хотела.

Асклепий смотрит на Аида строго, будто дедушка:

– Надо было позвать меня раньше.

Я выпрямляюсь. Кто-то смеет возражать Аиду? И не только… Он его отчитывает.

– О, ты мне нравишься.

Аид сжимает губы.

– Она мне не сказала.

Асклепий фыркает:

– Ты должен был понять. Ты же был там, когда она упала на ступени.

Не успевает Аид ответить, как Асклепий похлопывает меня по плечу:

– Я не смогу так делать, когда начнется первый Подвиг, дорогая. Любое магическое исцеление ждет только победителя каждого Подвига и тех поборников, что разделяют его добродетель.

Отлично. После Подвигов может быть нужно исцеление. А я – единственная из добродетели Выживания, так что, если я не выигрываю, меня не вылечат. Еще одна галочка в колонке «против Лайры».

Хватит уже вести этот список. Он угнетает.

– Удачи тебе. Хорошей игры. – И Асклепий пропадает так же быстро, как появился.

Аид все еще в режиме «грозовая туча», так что я поправляю водолазку, застегиваю разгрузку – теперь это гораздо удобнее – и разворачиваю табурет к островку, чтобы наконец-то доесть уже наверняка остывшую еду.

– В следующий раз говори, – произносит Аид.

– Ладно.

Мы оба замолкаем, но от него исходит слишком мрачная задумчивость, и от этого у меня сводит мышцы плеч.

– Ты знаешь, какое сегодня будет испытание? – спрашиваю я.

Аид качает головой:

– Знает только тот бог или богиня, кто его придумывает. Они не должны говорить об этом даже своим поборникам, хотя, я так понимаю, большинство из них обойдут этот запрет.

Мои челюсти замирают, но потом я доедаю кусок. Такими темпами я никогда не впихну в себя эту яичницу.

– А ты будешь придумывать Подвиг?

– Нет. Мне сообщили, что уже поздно. Надо было решить этот вопрос с даймонами год назад.

Потрясающе. Я буду не готова ко всем Подвигам до единого, и хотя бы один поборник будет иметь преимущество в каждом. Я прожевываю эту мысль с остатками завтрака.

Видимо, я слегка потерялась в своей голове, потому что вопрос Аида звучит как гром среди ясного неба:

– Что за человек был у тебя в комнате вчера ночью?

24

Поймана с поличным

Я не могу не поперхнуться и давлюсь яичницей, пытаясь как-то запить ее чаем. Когда наконец у меня получается нормально вдохнуть, я осторожно откладываю вилку.

– Ты ведь не обидел Буна?

– Нет. Он ушел невредимым и не зная о том, что я его заметил.

Ну, хвала богам за это. Но я не могу сейчас понять Аида, ведь у него самое нейтральное выражение лица.

– Он твой любовник? – спрашивает он скучающим голосом.

Я бы рассмеялась, если бы он не тыкал в больное место, которое, наверное, никогда не залечится.

– Разумеется, нет, – беспечно говорю я вместо этого.

Оказывается, боги могут чувствовать вину. Лишь на йоту, и это выражение пропадает с его лица так же быстро, как и появилось, но я замечаю.

– Это один из мастеров-воров в моем логове. Даже не друг. – Я умолкаю, потому что после вчерашней ночи я уже не уверена, что это так.

– Тогда зачем он был здесь?

Очень хороший вопрос. Если бы я знала.

– Принес мои вещи. Он помогал мне избегать кое-кого, когда ты выбрал меня, и видел, как я исчезла.

– Твой не-друг помогал тебе избегать – кого?

– Это долгая история.

– И ты не хочешь мне рассказывать.

Что творится с его голосом? Я думала, что начинаю понимать варианты его интонаций и их смысл. Один взгляд показывает, что его лицо по-прежнему нейтрально. Но все равно голос звучит как-то не так.

– Не особо. Нет.

Я встаю и иду к раковине мыть тарелку и сковородку.

– Ты в него влюблена?

Я ставлю сковородку в раковину с негромким лязгом и поворачиваюсь к Аиду:

– Ты действительно бьешь в самую суть, так ведь?

Аид с легким интересом наклоняет голову:

– Так что же?

О преисподние, я правда не хочу об этом говорить.

– Это не важно. – Я поворачиваюсь к раковине.

За моей спиной повисает показательная пауза.

– Хорошо, если нет. Чем меньше волнений у тебя за спиной, тем лучше ты справишься в Тигле.

И это с хлопком возвращает меня к реальности, а я и не понимала, что упорхнула куда-то. Его голос звучал напряженно не потому, что ему было не все равно, что со мной происходит и как и что влияет на мою жизнь. Аиду важна только конечная цель, какой бы она ни была, а я – просто средство для ее достижения.

И будет умно об этом помнить.

За моей спиной раздается тихое диньканье.

– Твою мать, – тихо бормочет Аид.

Через секунду он тянет руку мимо меня и выключает воду, а потом разворачивает меня лицом к себе, и его серебристые глаза сдержанны и серьезны.

– Я думал, что у меня будет больше времени на твою подготовку. Сейчас начнется первый Подвиг.

Сердце пытается выскочить у меня из горла, явно готовое бросить все остальное мое тело, пораженное проклятьем. Я его сглатываю.

– Откуда ты знаешь?

Аид поднимает телефон с групповым чатом. У богов есть групповой чат. Серьезно?

– Мне только что сказал брат, – говорит он.

На экране секунду плавает имя Посейдона. У меня тут же включается мозг.

– Посейдон. Значит… вода? Океан?

Аид кивает.

Может, надо было надеть что-то водонепроницаемое.

– Какая у него там добродетель?

– Отвага.

Отвага?

– Значит, наверное, не шашки, – бормочу я себе под нос. А потом громче: – Чудовища?

– Не знаю. Во время последнего Тигля он заставил поборников встретиться со всеми их величайшими страхами одновременно. – Он сейчас не шутит и не дразнится, и это меня еще более нервирует.

Видимо, Аид это понимает, поскольку дарит мне ободряющую улыбку – чего наверняка не делал уже тысячу лет, настолько она деревянная, и ямочек не видно, и это нервирует меня еще сильнее. Аид пытается меня ободрить. Это плохо.

– У тебя есть все, что нужно? – спрашивает он.

Жемчужины. Зубы дракона. Набор отмычек Буна. Моя реликвия. Еще парочка инструментов. Все рассовано по карманам разгрузки. На мне два дара Аида – татуировки и поцелуй – как часть меня, внутри меня.

Я киваю.

– Хорошо. Не рискуй без нужды. Пусть этим занимаются другие поборники.

Вот сейчас? Сейчас он решает дать мне совет?!

– Береги тыл. Инстинкт выживания внедрен во всех нас, но особенно в смертных, ведь, как ты сама сказала, вы не перезагружаетесь. Это делает всех живых существ безжалостными, вне зависимости от их личности и поведения в иных условиях.

– Это я уже поняла, – бормочу я.

Его пальцы впиваются мне в руку.

– Используй дары, но только если должна. Лучше дать это сделать другим поборникам, а свои приберечь.

Я снова киваю. Почему-то инструкции, которыми он меня бомбардирует, меня успокаивают. Может, потому, что напоминают мне о годах обучения, когда Феликс забрасывал меня указаниями так быстро, что я едва поспевала. Это кажется… знакомым.

Я сосредоточиваюсь на словах Аида, на его голосе.

– Ничто и никогда не бывает таким, как кажется, при участии богов, – говорит он. – Сомневайся во всем.

– Ну, охренеть теперь.

Его губы изгибаются, хотя глаза остаются серьезными.

– А если я буду нужен, тебе нужно лишь добраться до меня.

Я хмурюсь:

– Ты там будешь? Тебе же нельзя вмешиваться. Правила.

На его лицо ложится тень надменности.

– Я – бог смерти, а смерть не знает правил.

Я издаю неуверенный смешок.

– Наконец-то что-то позитивное в том, что ты – мой покровитель.

Спаси меня Олимп. Поверить не могу, что я это сказала. У меня расширяются глаза, но, наверное, Аид читает мои мысли, потому что накрывает мой загривок ладонью, притягивая к себе, и наши лица теперь совсем близко.

– Сосредоточься, Лайра, – говорит он.

Ну да. Сосредоточиться. Я киваю. Потом снова киваю:

– Ладно.

– Я не сказал «позови меня». Я сказал «доберись до меня». Есть разница. Ты поняла?

Еще одна загадочка. Класс.

Его черты искажает раздражение:

– Я не могу сказать больше.

– Я соображу. – Когда-нибудь. Может быть.

В моем теле зарождается забавное ощущение, как будто оно стало легче и с пузырьками, особенно ступни. Я опускаю взгляд и вижу, как они постепенно пропадают вместе с кожаными сапогами, и это ощущение ползет выше по ногам.

– Надеюсь, вода там хотя бы теплая, – бормочу я. Не знаю почему.

– Посмотри на меня, – приказывает Аид.

И я смотрю. Смотрю прямо в плавящиеся серые глаза, где клубятся эмоции, которые я сейчас не могу расшифровать.

Аид сжимает мне плечо:

– Что бы ни случилось, Лайра, запомни одну вещь.

Одну вещь? Он мне уже с десяток сказал.

– Какую?

– Я выбрал тебя не просто так. Ты сможешь.

Бог смерти выбрал меня. Избрал меня. Верит в меня. Несмотря на мое проклятье.

Ощущение добирается до подбородка, и образ Аида начинает меркнуть, пока я пропадаю. Его голос летит за мной в ничто:

– Ты сможешь, Лайра… потому что ты моя.

Часть 3. Да начнутся игры

Слабаки не побеждают, победители не сдаются.

Но те, кто умеет выживать, меняют ход игры.

25

Подвиг Посейдона

«Моя».

Последнее слово Аида преследует меня в пути через весь мир, который снова становится четким так же, как размывался, с ощущением пузырьков под кожей, но только сейчас мое тело тяжелеет.

И по нервам бьет холод, когда волна захлестывает меня с головой.

Она отходит, и я отплевываюсь, захлебнувшись; естественно, вода пипец ледяная.

Я пытаюсь стереть соленую воду с глаз, охваченных жжением, но руки рывком что-то останавливает. Затуманившимся взглядом я вижу, что мои запястья связаны и заведены наверх. Веревка прикреплена к верхушке толстого деревянного столба. Я вытираю воду с лица плечом, а потом промаргиваюсь, пока зрение не восстанавливается.

Вода и камни.

Пещера?

Я нахожусь в середине большой каверны, раскрытой в сторону океана с одной стороны, так что внутрь проникает солнечный свет. И составляют ее самые странные образования, какие я только видела. Передо мной коричневый камень в виде прямоугольных колонн – ряды идеальных вертикальных линий вплоть до изогнутого каменного потолка над головой. Там торчит что-то вроде перевернутых оснований этих колонн, и их как будто окунули в золотую краску, судя по блеску. Красивая зеленоватая вода накатывает и отходит, заставляя меня поднимать голову, чтобы не получить волной в лицо.

Меня бьет дрожь: тело пытается генерировать тепло. Сейчас август, так что теплее тут явно не бывает, а жизнь на берегу Тихого океана уже приучила меня к ледяной воде. Но нормальные люди в такую холодрыгу надевают гидрокостюмы. А я до сих пор в одежде поборницы, которая липнет к коже, но не дает тепла.

– Эй! – раздается мужской голос. – Где мы, во имя Верхнего мира?

– В пещере в океане, дурень, – отвечает на испанском отрывистый женский голос. – Тебе правда надо знать больше?

– И что это должен быть за долбаный Подвиг? – вопит кто-то еще.

А чего они вообще ожидали от богов? Шарад?

Черные крылья, мелькнувшие на маленьком клочке видимого мною неба, подсказывают, что даймоны рядом. А где же Посейдон? Или нам надо начинать самим и соображать по ходу?

Я подтягиваюсь на веревках, чтобы высунуться и посмотреть направо-налево.

Остальные поборники тоже здесь: свисают со своих столбов, выстроенных прямой линией на расстоянии трех-четырех метров друг от друга. Кто-то только просыпается. Несколько человек бьются, начиная паниковать. Справа от меня, легко опознаваемая по рыжим волосам и зеленому костюму, висит Нив, которая не паникует, но оглядывается, как и я. Она ловит мой взгляд и отправляет ответный, злобный. Естественно, меня привязали рядом с той поборницей, которую я уже разозлила.

Слева от меня, в направлении ко входу в пещеру, я узнаю единственную бритую голову в нашей группе – возможно, самую сексуальную бритую голову, что я видела в жизни. Это Декс Сото, чемпион Афины, одетый в бирюзовое, как и остальные представители добродетели Разума. Если память мне не изменяет, он с какого-то острова в Карибском бассейне.

Из шеренги за Дексом раздается крик, и я высовываюсь как можно дальше, да так, что плечи протестуют от вытягивания под таким углом.

Сердце запинается при виде того, как океан за границей пещеры начинает бурлить, как гейзер, извергая на поверхность пузыри и пену, пока в фонтане брызг не появляется Посейдон, вздымая трезубец к небу. За его спиной в воздух прыгают два дельфина, делают кульбит и снова ныряют в воду.

Он что, издевается? Правда думает, что нам не наплевать на грандиозный выход, нам, привязанным к столбам в ледяной воде?

Но, разумеется, эта показуха не для нас. А для бессмертных, которые так живо наблюдают за происходящим. Похоже, Посейдон – такой же шоумен, как и Зевс.

Вокруг бога вспухает волна, и он скользит на ней в пещеру, подплывая прямо ко мне, и вихрящаяся водяная колонна поднимает его выше. Видимо, я привязана по центру группы.

Посейдон явно в своей стихии: без брони, без рубашки, демонстрирующий соболино-черную кожу и впечатляющие мышцы… а его обтягивающие штаны, похожие на металлическую синюю рыбью чешую, мерцающую в воде, ничего не скрывают. На груди и руках у него татуировки, и я точно вижу жабры по бокам ребер. А темно-синие волосы, намокнув, чернеют в тон подстриженной бороде.

– Добро пожаловать в Фингалову пещеру!

Он говорит так, как будто мы в отпуске.

– Мы в Шотландии?

Вопрос Нив заставляет бога улыбнуться:

– Да, юная смертная. Остров Стаффа – одно из двух волшебных мест, находящихся напрямую через море друг от друга. Это разные концы моста, построенного ирландским великаном Финном Мак Кумалом, чтобы пройти в Шотландию и сразиться со своим тамошним соперником, Фингалом. Кельтские боги были настолько добры, что одолжили мне пещеру для этого Подвига.

Нив больше ничего не говорит, а вот я начинаю гадать. Этот пантеон я знаю не так хорошо, как свой. Фингалова пещера – это хорошо или плохо?

– Что касается первого Подвига, ваши путы… – Посейдон машет в нашу сторону, – не единственная ваша проблема. Испытание будет куда серьезней.

Его улыбка становится загадочно-самодовольной.

– Лимита времени нет. Победителем станет тот, кто первым найдет решение для главного испытания.

Он смотрит сверху вниз на нашу шеренгу, пока нас мотает туда-сюда на столбах волнами, а мы висим на веревках, как приманка.

Вода полупрозрачная, но дна не видно. Что там? Я пробегаюсь по списку всех морских созданий, которых любят вызывать греческие боги. Шелки? Сирены? Гидра – это уже чересчур, она слишком большая для этой пещеры.

По крайней мере, моя дрожь утихает: я привыкаю к воде.

Посейдон продолжает:

– Этот Подвиг испытает не только вашу отвагу, но и находчивость – и даже способность работать с теми, кто желает вам провала. Все те навыки, что понадобятся лидеру.

Почему во время Тигля надо доказывать именно лидерство? Смертный победитель никого не будет вести за собой. Этим займется его бог или богиня.

Улыбка Посейдона почти веселая, хотя я и не могу сказать, то ли он кровожаден, то ли просто невероятно горд тем, что заготовил для нас сегодня. Это первый Подвиг – так что же, он самый трудный? Или они будут становиться труднее с каждым разом?

– О… – Посейдон издает смешок. Эта козлина реально ржет. – Вы, наверное, уже заметили температуру воды. Сейчас лето, так что она не убьет вас сразу же, но чем дольше вы будете в ней находиться, тем больше будет влияние на вас. Предлагаю поспешить.

Чтоб меня.

Тигель – и впрямь только игра для богов. Мы для них не настоящие, о нас не стоит волноваться. Для них это не жизнь и смерть, а просто забава.

Будь я проклята, если позволю им убить меня забавы ради. И других поборников тоже, если получится, даже тех, кто уже меня ненавидит. Никто из нас об этом не просил.

– Удачи всем вам. – Посейдон поворачивает голову и смотрит на свою поборницу, привязанную дальше в пещере. – Но особенно тебе, Исабель.

А потом бог снова ныряет в воду, и волна от его нырка накрывает меня с головой. Сейчас, по крайней мере, я это предвидела и смогла собраться. Когда я снова вытираю о плечи соленое лицо, Посейдона уже нет.

Наступает тишина: мы все перевариваем то, что он просто бросит нас тут, чтобы мы разбирались сами.

– Мы утонем, – кричит один из мужчин, которого я не вижу. – Вода поднимается.

Это триггерит еще пару человек, и эхо их сбивчивых высоких голосов отскакивает от стен пещеры.

Сердце танцует чечетку на моих ребрах, но даже заложник, оказавшийся никчемным клерком, кое-что впитывает во время обучения. Например, как справляться со страхом. Так что я закрываю глаза и думаю.

Одно понятно наверняка… К нам грядет что-то похуже, а если мы будем привязаны к столбам, нам не удастся встретить это «что-то» как надо.

26

Соображай

– Это не прилив. – Нив говорит это себе под нос, но я умудряюсь разобрать слова. Ее канадский акцент проявляется сильнее – возможно, из-за опасности. – Это отлив.

Я открываю глаза и обращаю внимание на воду. Она права. Уровень воды стал ниже, чем в момент нашего появления. А это значит, надо освобождаться быстрее. Сейчас вода держит часть моего веса.

Привязанная, я не могу дотянуться до разгрузки, так что перерезать веревку инструментами не представляется возможным.

Я ловлю боковым зрением движение слева: Декс умудрился перевернуться и карабкается на свой столб.

Зараза, а он быстро сообразил. Но надо бы последовать его примеру. У меня связаны запястья, но не ноги. Я качаюсь из стороны в сторону, подстраиваясь под набегающие волны, и явно со стороны похожа на то, чем и являюсь, – на извивающегося червяка на крючке, пытающегося с него слезть.

У меня уходит несколько попыток, но в итоге я зацепляю одну ногу вокруг столба, и веревка перекручивается. Подождав, пока вода отойдет, я закидываю и вторую ногу. Столбы, покрытые грубой корой, явно пробыли в воде не слишком долго: не скользко.

Отклонившись назад, я обхватываю ладонями веревку; она тонкая, но перчатки позволяют цепляться. Сжимая бедрами столб и перебирая руками, я начинаю ползти. Первые несколько рывков я пользуюсь инерцией накатывающих волн, которые меня подталкивают, но скоро поднимаюсь над линией прибоя, мокрая и тяжелая, таща раскисшее от воды тело по столбу наперекор кричащим мышцам.

Твою мать. В голове это было проще.

– Посмотрите на них! – орет кто-то неподалеку.

«На них»? Уголком глаза я вижу Нив, взбирающуюся по столбу, только куда круче, чем я: она подбирается к вершине. С другой стороны от меня Декс уже почти залез. Нив меня не удивила, она производит впечатление независимой женщины, пославшей на хрен весь мир. На самом деле Декс тоже: он высокий и худощавый, как волки зимой, когда они становятся злее.

– Как вы это сделали? – кричит кто-то другой.

– Повернись, работай ногами и цепляйся за веревку, – кричу я в ответ и слегка сползаю от этих усилий.

Потом ползу дальше, сосредоточившись только на том, что делаю. Руку над рукой, подтаскивать ноги, не соскальзывать…

– О боги, – рычит Нив слева от меня. – Хватит мычать, чтоб тебя.

Я резко обрываю горловой звук. Серьезно, мне нужно снова контролировать эту привычку. Наконец-то добравшись до цели, я не могу понять, как умоститься, чтобы сесть на плоской верхушке. А силы заканчиваются быстро.

Я заставляю себя сосредоточиться. Запястья до сих пор связаны. Теперь я могу посмотреть на узлы и вижу, что зубами их не развязать. Мне нужна моя реликвия, чтобы освободиться, но она в кармане, а карман на молнии.

Я не смогу ее достать.

Я теряю хватку и соскальзываю по столбу где-то на метр, но умудряюсь удержаться.

«Думай, чтоб тебя».

По обе стороны от меня Нив и Декс, у которых вряд ли есть ножи, стараются удержаться на вершине своих столбов. Декс подтянулся настолько, чтобы лечь на живот. Нив тяжело дышит, брови сведены, вид угрюмый и ожесточенный. Еще несколько человек тоже лезут наверх.

Моя реликвия – ответ. Я это знаю. Но как мне…

Я хрюкаю, когда идея бьет меня прямо между глаз. Это охренеть как рискованно, и, если повезет, у меня будет только один шанс, но я вижу только этот – единственный – вариант.

Вцепившись в столб трясущимися бедрами, я поднимаю связанные руки над головой и начинаю тянуть разгрузку наверх. С ней задирается водолазка. Не раз и не два мои ноги скользят, мне приходится делать перерыв и цепляться. Наконец у меня получается снять разгрузку рывком.

Мне бы, конечно, передохнуть, но мои ноги превратились в желе, и я скольжу еще больше. Работая как можно быстрее, я умудряюсь расстегнуть задний карман и вытащить реликвию. Сперва режу веревку, которая соединяет мои запястья со столбом. Ноги не выдерживают, и я плюхаюсь в воду, роняя разгрузку. Все еще сжимая в руках оружие, я беспомощно смотрю, как жилет тонет, пока не зацепляется за скопление небольших камней где-то на глубине пары метров.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо».

Глотнув воздуха, я ложусь на воду всем своим дрожащим телом и неловко срубаю веревки с запястий как можно быстрее, только чтобы не порезаться. Веревка нетолстая, так что освобождаюсь я быстро. Тело дрожит от холода. Мне нужно выбраться из воды, пока я еще могу, – как и нам всем. Я снова ныряю и плыву к разгрузке, затем рывками надеваю ее, пока судорожно устремляюсь к поверхности.

– Не лезьте дальше! – кричу я остальным. – Я подплыву и освобожу вас.

– Не верьте ей, – рычит Нив. – Она выпотрошит нас этим топором.

– Она уже однажды помогла нам, – кричит Майке в ответ; брызги морской воды прилепили ей челку к лицу. – Мы все получили свои дары благодаря ей.

Что-то падает в воду со столба, который находится ближе ко входу в пещеру. Я успеваю услышать, как Ким Дэ-хён – первый поборник-мужчина Артемиды за… наверное, всю ее жизнь – ругается на набитый рюкзак, уходящий под воду.

Отстой. Надеюсь, он до него доберется.

Брыкаясь, чтобы остаться на плаву при очередной волне, я кричу Дексу:

– Решать тебе. Спускайся к воде, если нужна моя помощь.

Декс спускается. Это займет какое-то время, так что я плыву мимо столба Нив к Тринике Кейн, поборнице Гефеста… одной из представительниц добродетели Отваги. Она единственная, кроме меня, поборница из США, кажется, откуда-то с юга.

Темные волнистые волосы занавешивают ей лицо, но между прядей на меня смотрят ее проницательные глаза.

– Ты меня выпотрошишь, как она сказала?

Триника мне уже нравится. Никакой ерунды, сплошная практичность.

– Нет. Но мне нужно влезть на твой столб и добраться до рук, так что мы друг до друга дотронемся. Не кусай меня, ладно?

Она кивает.

Я стараюсь не дергать и не опираться на нее, иначе это больше повредит ее ладоням и запястьям. И умудряюсь забраться по столбу, чтобы ее срезать. Триника с плеском падает и выныривает с кашлем и дикими глазами.

– Мне нужны руки!

Я падаю в воду и освобождаю ее запястья как можно скорее, а она хватается за столб.

– Давай к стене, – указываю я.

Триника кивает, и я двигаюсь от столба к столбу, пропустив поборницу Аполлона Риму Патель – нейрохирурга мирового класса, ставшего приманкой для рыб, – которая уже освободилась. Дальше я добираюсь до Зэя, который хотя бы уселся на верху столба, хотя, судя по дрожащему виду, это отняло у него все физические силы. Он отмахивается от меня:

– Пока я в безопасности. Помоги остальным.

Когда я добираюсь до Исабель, мне становится сложнее, ведь вода все еще уходит. Слишком быстро. Это не обычный отлив.

Исабель бормочет литанию испанских проклятий сквозь клацающие зубы – про холодную воду, богов-садистов и какого хрена она тут вообще забыла. Нам точно нужно стать подругами. Освободившись, она отбрасывает с лица длинные светлые волосы и завязывает их в узел на макушке, барахтаясь в воде.

– У тебя есть еще что-нибудь режущее?

Какой-то миг я колеблюсь, и она это видит. Поэтому поясняет:

– Вдвоем получится быстрее.

Она права.

– У меня есть это. – Я достаю кусачки из другого кармана и протягиваю ей.

Мы обе плывем как можно быстрее к другим поборникам мимо того места, где была привязана я. Я уже вижу, что Сэмюэл Себина, поборник Зевса, сам порвал веревку – похоже, своими силами. Он помогает Майке по другую сторону от Декса. А сам Декс спустился вниз, но уровень воды так понизился, что его руки и запястья сейчас явно болят.

– Скорее, – стонет он.

– Держись.

Я слышу его кряхтение.

– Как будто у меня есть выбор.

Веревка натянута под его весом, поэтому лопается от первого удара. Я плюхаюсь за Дексом в воду и разрезаю веревку на запястьях. А он размытым движением выхватывает у меня топор.

27

Упреждающие камни

Я не успеваю отреагировать. Декс пытается меня рубануть, но его относит волной, и лезвие до меня не дотягивается.

Я отплываю назад с колотящимся сердцем, разрывая дистанцию еще больше.

– Мудацкий ход.

– Прости, но я намерен победить.

Ставлю мысленную заметку держаться от Декса подальше.

– А я намерена не умереть, – говорю я ему. – Забирай свою победу.

– Ну конечно. – Он помахивает в воздухе моей реликвией. – Но за это спасибо.

Он мощными гребками уплывает от меня ко входу в пещеру. Что? Он собирается доплыть до берега отсюда?

Его похороны…

Жемчужины. Я сунула в карман разгрузки все шесть. И могу смыться отсюда, если захочу. Аид придет за мной в Нижний мир, если я окажусь там.

«Нет. Только на крайний случай».

– Там слова! – Триника показывает вперед, взобравшись на карниз.

И верно, опускающаяся вода обнажила слова на английском, глубоко врезанные в стены пещеры. Сперва их едва видно над уровнем воды, но она уходит достаточно быстро, чтобы вскоре их можно было разобрать целиком. И когда я их читаю, мои внутренности скручиваются от ужаса.

ЕСЛИ УВИДИШЬ ЭТИ СЛОВА, ПЛАЧЬ.

Это плохо. Это очень плохо.

Быстрый взгляд подсказывает, что почти все уже освободились. Исабель помогает поборнице Афродиты спуститься со столба, но Зэй еще сидит наверху. А я не могу разрезать его путы.

– Исабель! – кричу я. – Декс забрал мой топор. Помоги Зэю, когда закончишь.

Она поднимает голову, отвлекаясь от своего занятия, и машет в знак подтверждения, так что я начинаю плыть коротким путем прочь от вырезанного на камнях предупреждения к Тринике и нескольким остальным поборникам, забравшимся на карниз.

Я уже почти у стены, когда у Нив, смотрящей на надпись поверх моей головы, расширяются глаза. Похоже, Триника видит то же самое, поскольку, судя по губам, говорит: «Вот хрень» – а потом машет и кричит всем нам:

– Прочь из воды! Прочь из воды!

Если я чему-то и научилась в этой жизни, так это не колебаться, когда кто-то криком приказывает тебе бежать. И я плыву изо всех сил, а сердце колотится так, будто хочет проломить ребра, пока я разрезаю телом воду, но понимаю, что недостаточно быстра, ведь мышцы сводит от холода. Я жду, что в любую секунду кто-нибудь схватит меня за ноги и утянет под воду.

Каждый раз, поднимая голову для вдоха и проверки, плыву ли я самым коротким путем к карнизу, где ждут поборники, я вижу, как их лица становятся все бледнее и искажаются от ужаса и шока. Я бьюсь о камни и пытаюсь вскарабкаться наверх, но, в отличие от деревянных столбов, они скользкие.

– Давай. Давай. Давай, – бормочу я себе, шаря руками в попытке найти место, любое место, чтобы подтянуться, когда внезапно передо мной появляется большая ладонь. Мозг случайным образом выхватывает подробности – длинные, сужающиеся к кончикам пальцы, – а потом меня хватают за запястье.

Я смотрю прямо в полночного цвета глаза, сощуренные в улыбке.

– Я тебя держу, – глубоким голосом говорит Сэмюэл (по-английски, но с акцентом, и мне не разобрать с каким), а потом вытаскивает меня из воды одной рукой, как очень мокрое перышко.

Я с облегчением поздравляю себя, когда ноги касаются земли, но потом Сэмюэл кричит:

– Берегись!

И валит меня наземь, обхватывая сильными руками и принимая на себя удар от падения на камни.

Это не помогает одолеть ужас, который охватывает меня при виде твари, соскальзывающей обратно в воду в нескольких сантиметрах от места, где мы только что стояли.

28

Боги любят чудовищ

Я отдергиваю ноги от края.

– Откуда взялась эта тварь, во имя Аида?!

– Похоже, под словами на камнях лежат яйца. – Сэмюэл отпускает меня, и мы оба встаем на ноги.

Ну конечно. Я перевожу взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть черно-красный стручок размером с мой кулак, наполовину погруженный в воду и прилипший к стене пещеры, как ракушка, под вырезанными буквами. Вода набегает, потом отходит, и из яйца вылупляется чудовище. Мелкое. Куда меньше, чем то, которое на нас напало.

Рядом взрослая версия кошмарной твари вырывается на поверхность, а потом снова ныряет, так что я могу рассмотреть ее получше. Тварь черная с красным по краям, формой напоминает морского конька, только размером с маленького пони, и все колыхающиеся части ее тела – это отростки, похожие на листья, как ярко окрашенные водоросли. А вместо милой лошадиной мордочки у нее длинная и узкая пасть с зазубренными зубами, которые явно предназначены для того, чтобы отдирать плоть от кости. Морской дракон-крокодил?

Рябь на воде подсказывает, что тварь плывет прямо к Исабель, которая все еще пытается взобраться на столб к Зэю.

Я открываю рот, чтобы ее предупредить, но Сэмюэл меня опережает.

– Исабель, сзади! – грохочет он.

Она поворачивается как раз вовремя: чудовище встает на дыбы и бросается на нее, щелкая зубами. Исабель отмахивается кусачками, которые я ей дала, и тварь скулит и падает в воду. Но не сваливает. Она плывет вокруг столба, пока Исабель лихорадочно лезет наверх. Загнанная на дерево добыча.

Раздается тошнотворный хлопок, и очередное мелкое морское чудовище вырывается из яйца и падает в воду. Теперь их три. Что еще хуже, уровень воды снижается. Я вижу под ней очертания еще минимум девяти яиц.

Что… по одному на каждого из нас? Что заставляет их вылупляться?

Помимо рева морской воды и криков и воплей поборников я улавливаю рядом странный чавкающий звук. За нашими спинами капает вода. Но не с потолка: капли материализуются в воздухе, в паре метров над каменным полом.

У меня по коже ползут мурашки. Откуда берутся капли?

Сэмюэл выбрасывает вперед руку, как будто решает побить воздух, но через один удар сердца перед нами из ниоткуда появляется Декс, а рядом с ним на землю с лязгом падает металлический шлем. Сэмюэл хватает Декса за запястье и выдергивает из его руки мой топор. Не глядя отдает мне реликвию, а сам отталкивает Декса на полметра.

– Значит, не смог отсюда выплыть?

– Там невидимая стена, – говорит Декс. – Она нас не выпустит.

Ухмылка на лице Сэмюэла говорит обо всем. Он считает Декса немножко трусом. Я – нет. Он просто пытается выжить, как и остальные.