Текст книги "Игры, в которые играют боги"
Автор книги: Оуэн Эбигейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Его тревожный взгляд скользит мимо меня.
Выбор между тем, Гермес или Аид будет дышать нам в ухо? Нет, спасибо.
– Как насчет бара в городе? Или слишком людно?
Зак обдумывает это, потом кивает:
– Там наверху есть отдельные кабинеты.
– Пойдет. Я подожду тебя у ворот Гермеса, оттуда пойдем вместе. Около полудня? Заодно и пообедаем.
Его взгляд неожиданно становится острым от интереса, и на худом лице расплывается широкая улыбка:
– Конечно. Тогда до встречи.
Без предупреждения он подается вперед и обнимает меня, и это… правда славно. Я напрягаюсь, но потом расслабляюсь, немного прикрывая глаза и стараясь впитать это чувство, потому что до следующих объятий могут пройти годы. Зэй хорошо умеет обниматься: мило, достаточно крепко и не затягивая.
Когда он отстраняется, от его глаз расходятся веселые морщинки:
– Не привыкла обниматься?
Я смеюсь:
– Когда растешь в Ордене воров, такое не принято. – Я склоняю голову набок. – Но я удивлена, что ты привык.
– Мама.
А.
– Она уже мне нравится.
– Мне тоже.
Потом он слегка салютует мне, что я принимаю как намек уходить первой.
– Ты лучше лети за Амиром.
Глаза Зэя расширяются, как будто он об этом забыл, и он оглядывается на гору.
– Давай иди, – говорит он.
Зэй стоит и смотрит, как я прохожу через ворота и двор за ними. Я вхожу в дом и все еще гадаю, здесь ли Аид. Хмурюсь, когда понимаю, что на входных дверях нет замков. Учитывая, что боги и их поборники мной недовольны, это кажется… неразумным.
– Ау? – зову я. Мой голос отражается эхом. Вот блин, это место просто мавзолей.
Никто не отвечает.
Я прохожу на второй этаж, иду в свою спальню, но, поднимаясь по лестнице наверх, замечаю Аида.
Он стоит у огромного окна, выходящего во двор, из которого прекрасно видно дорогу, где я стояла с Зэем. Просто невероятно несправедливо, что его задница так хорошо выглядит в джинсах, в то время как он стоит в скованной позе, руки в карманах, и неприкрыто злится.
Опять.
Если он думает, что я тут стою, чтобы на меня орали после того, как я пережила очередной Подвиг, то может смело идти на хрен.
Я разворачиваюсь на пятках в сторону своей спальни.
– Зэй. Богами проклятый. Аридам? – Аид отчетливо произносит каждый слог, слова острые, как ножи, а тон как у палача, зачитывающего смертный приговор.
40
Последствия
Если я сейчас уйду, Аид разозлится еще больше, так что я поворачиваюсь лицом к нему, скрестив руки на груди, но с нарочито милой улыбкой:
– Ты что, только что ругнулся собой?
– Что? – Он все еще злобно пялится в окно, стоя спиной ко мне.
– «Богами проклятый». Ты ведь собой ругаешься.
Аид медленно поворачивается и пришпиливает меня взглядом, который мог бы пронзить дикого быка.
– Ты выбрала последыша в союзники. Даже не обсудив сперва со мной. У тебя – неожиданно и крайне неудобно – оказалось мягкое сердце. Да я сам проклят.
– Не называй его так. – Я взираю на него с нарочитым терпением. – И, судя по этой логике, ты выбрал меня, так что ты сам себя проклял.
Взгляд Аида становится кинжально острым:
– Так и есть.
– Рада, что мы в чем-то согласны. Я приму душ и вздремну…
Внезапно поведение Аида меняется. Совсем чуть-чуть, трудно даже заметить. Он все еще злится, но теперь мягче. Словно несущийся на тебя медведеь превратился в свернувшуюся кольцами змею.
– Значит, начинаем собирать коллекцию?
Я вздыхаю, как будто разбираюсь с бесячей кровососущей мошкой:
– Ну и что ты теперь имеешь в виду?
Глаза Аида сужаются, но я округляю свои и таращусь на него самым простодушным образом. Если он пытается настоять на своем, я не собираюсь ему помогать.
– Сперва твой вор-не-друг, – говорит он. – Теперь один из поборников. Падает к твоим ногам.
Падает к моим ногам? Мой смех окрашен горечью. Аид знает о моем проклятье.
– Ты специально ведешь себя жестоко, раз я не посоветовалась с тобой насчет Зэя?
Если бы взгляды могли пронзать, я бы истекала кровью.
– Возможно, проклятье не такое, каким ты его считаешь. Похоже, ты им вполне нравишься.
– Это не так.
– Если ты этого не видишь, ты умышленно наивна.
– А если ты видишь, то у тебя галлюцинации. Один только союзник. Второй в лицо сказал мне, что мы просто друзья. Никто не падает к моим ногам. Это невозможно, и ты это знаешь.
Вообще-то, ближе всех к тому, чтобы доказать ложность моего проклятья, сам Аид. Учитывая вчерашний поцелуй. Хотя похоть и любовь – две очень разные вещи, доказательства этому я слишком часто видела дома. Я не совсем понимаю интерес остальных в одном без другого, но я смотрю на полную нижнюю губу Аида и начинаю соображать. По-хорошему, я до сих пор западаю на Буна, но из-за него я никогда не теряла контроль так, как из-за Аида. Это как разница между уютным огнем в пузатой печи и пожаром, что сжигает весь дом.
– Давай вернемся к твоему союзнику, – говорит Аид, к счастью не знающий о моих мыслях.
Жесткий взгляд, которым он меряет меня, заставил бы трепетать почти всех. Я только морщу нос:
– А что с Зэем? У нас соглашение.
Это казалось невозможным, но взгляд Аида становится еще жестче, глаза похожи на кремень.
– И ты ему поверила?
Теперь он называет меня простодушной и беспечной. Я поднимаю подбородок:
– Теперь – да.
В основном.
Аид говорит еще тише:
– Ему нельзя доверять. – Но его самоконтроль нарушают три отрывистых слова: – Чтоб тебя, Лайра.
Я не против, когда на меня вопят, но чтобы ругались? Нет. Я поднимаю бровь и скрещиваю руки:
– Не хочешь сменить тон?
Аид широкими шагами сокращает пространство между нами, и, я клянусь, от него черными щупальцами поднимается дымок.
– Нет, я не хочу менять свой гребаный тон.
Он не останавливается, но, несмотря на клубок нервов в животе, подсказывающий, что я зашла слишком далеко, я отказываюсь трусливо пятиться. Вот только приходится специально врастать ногами в пол, чтобы не убежать.
Аид резко тормозит в жалком шаге от меня, излучая тысячу оттенков раздражения.
– Ты станешь моей смертью, Лайра Керес.
– Почему? – спрашиваю я. У него сжимаются губы, и я поднимаю руки: – Это честный вопрос. Союз с Зэем сегодня сработал. Сработал.
– Тебе повезло.
Я фыркаю:
– Я выбрала верного союзника, Аид. А учитывая, как я росла, я знаю, что искать. Воры по природе и обучению недоверчивы, склонны к ударам в спину и вероломны. И одно то, что я не сверила это решение с твоим комитетом диктаторства, не значит, что я не поступила умно.
Аид пристально смотрит на меня, двигая челюстью, как будто пытается сообразить, что со мной делать. Я полагаю, такое с ним нечасто случается. Когда он наконец открывает рот, то говорит мягче:
– Лайра, клянусь, если ты не примешь все это всерьез…
– Если бы Зэй не отгадал ответ вовремя, мне бы пришлось карабкаться вниз. – Надеюсь, без накладок. Да, кстати. – Остальные…
– Все успешно преодолели самую скверную часть горы. Они до сих пор идут сюда. А упавший поборник выжил.
Я вздыхаю с облегчением:
– Амир.
– Его нельзя исцелить, поскольку его добродетель не Разум, но за ним присматривают.
Я киваю:
– Это хорошо…
Аид фыркает:
– Твое упрямое стремление спасти всех вокруг…
– Может, кроме Декса, – бормочу я.
– Что?
Что значит «что»? Или он не обращал внимания?
– Декс Сото. Поборник Афины. Замахнулся на меня моей же реликвией. Вчера пытался убить меня на дороге в город…
– Что он сделал? – Его голос нисходит до пламенных глубин.
Я не обращаю внимания.
– Он в моем списке «Спасать в последнюю очередь».
Аид пялится на меня с тем же неверием, какое мне обычно достается от Феликса и иногда от других заложников. Только в их случае это… унижает. А в случае Аида кажется, будто я выиграла какую-то мелочь.
– Теперь ты еще и списки составляешь? – медленно спрашивает он.
– Я всегда составляю списки.
– Например, кого спасать в последнюю очередь? А не кого не спасать совсем?
Я пожимаю плечами.
– Учти, что благословение Афины дало Дексу Сото предвидение, – говорит Аид. – Я начал подозревать это на прошлом испытании, когда он так быстро принялся карабкаться, но на сей раз он был одет и готов.
– Как и Рима.
Он пожимает плечами:
– Поверь мне. Декс получает информацию о Подвигах заранее. Но я не уверен, насколько заранее.
– У Ким Дэ-хёна был кулон, который светился, когда он задал мойрам вопрос, – добавляю я, раз уж мы составляем каталог угроз.
Аид кивает и говорит:
– Это не единственная твоя проблема. Думаю, тебе нужно добавить еще имена в твой список.
Мое сердце слегка запинается.
– Почему?
– Ты не видела лица поборников, когда Зэй уносил тебя по воздуху. Сегодня ты заработала больше врагов, чем у тебя уже было.
Что ж… О преисподние. Значит, именно сейчас мое проклятье начинает действовать по полной.
– А что мне было делать? Выплывать в одиночку в каждом Подвиге?
– У тебя есть я…
Дымный вихрь, похожий на торнадо, внезапно заполняет комнату за спиной Аида, а когда он рассеивается, то вместо него там стоит огромный черный пес с тремя головами. С тремя головами, полными гигантских бритвенно-острых зубов.
41
Питомец Аида
Я сглатываю крик, когда пес не нападает сразу же.
И хорошо, что здесь высокие потолки, потому что тварь высотой метра четыре с половиной в холке. Шкура гладкая и блестящая и подчеркивает каждый изгиб мускулистого тела. Черная шипастая броня, застегнутая под грудью, укрывает его шею и плечи, а также морды и головы. Все его уши стоят торчком, длинные, острые и настороженные.
– О боги, – шепчу я, переминаясь с ноги на ногу так, чтобы встать ближе к Аиду. – Это же…
– Цербер. – Голос Аида не звучит так уж довольно. – Что ты здесь делаешь, псина?
Я тыкаю Аида локтем:
– Не называй его псиной.
Он бросает на меня взгляд из разряда «а ну-ка, попробуй так еще раз».
– Он мой пес. Называю его как хочу.
Цербер рычит.
Я замираю.
– Он меня съест?
– Он рычит не на тебя, – цедит Аид сквозь зубы.
Я медленно моргаю, глядя на него.
– Он рычит на тебя? – Я не могу сдержать ухмылки. – Можно его погладить? Он потрясающий.
– Нет.
– Да, хорошенькая смертная. Тебе можно. – Голос мудрого старца звучит у меня в голове, как будто я стою в соборе, – ровный, как река, и такой глубокий, что дна никогда не найти.
Со мной говорит Цербер. В моей голове. Серьезно, день – лучше не бывает.
– Мы любим, когда нас гладят красивые дамы. – Похожий, но слегка другой голос – немножко выше и более нетерпеливый – раздается следующим. Я немедленно присваиваю этот голос голове слева, гигантский язык которой свешен на сторону, как у собак, высовывающихся из окна автомобиля.
– Разрешение получено, – говорит третий голос, более хриплый и грубый, и третья морда поднимается.
Я смотрю на пса. Три голоса. У каждой головы своя личность. Наверное, с моей стороны должны последовать сомнения и колебания, но здесь же Аид, так что серьезно, что может пойти не так? Я делаю шаг к Церберу, который наклоняет ко мне все три головы.
– Лайра. – Аид хватает меня за локоть. – Я же сказал…
– Он сказал: мне можно.
– Он сказал… – Аид переводит взгляд на Цербера. – Предатель.
– Почему предатель? – Я поднимаю брови.
– Он говорит только со мной. – Аид покачивается с пятки на носок. – И с Хароном.
Паромщиком, что перевозит души мертвых через реку Стикс за монеты. Этот маленький факт возвращает меня в реальность. Пока мы спорили, я на секунду забыла, кто такой Аид на самом деле. Царь Нижнего мира с чудовищем в качестве домашней зверушки и мрачный жнец у дверей.
– Цербер, скорее всего, чует меня на тебе, – говорит Аид.
Я хмурюсь:
– Чует тебя?
– Мой дар. – Его взгляд падает на мои губы, и бог с тем же успехом мог провести по ним подушечкой большого пальца.
О. Точно. Это. Я чуть не поднимаю руку и не касаюсь пощипывающих губ, но умудряюсь остановиться. Аид смотрит.
– Я говорю с ней потому, что я ей нравлюсь, – кажется, говорит правая голова, потому что она наклоняется вперед.
– Она назвала меня потрясающим. Я никому никогда не нравлюсь, кроме тебя, – это башка с высунутым языком.
Ворчливая голова ничего не говорит – видимо, она самая молчаливая из троицы.
– Ну да, с ее инстинктом самосохранения явно что-то сильно не так, – говорит Аид. – Ее тянет к опасности.
– Прекрати. – Я притворно прихорашиваюсь. – Я из-за тебя покраснею.
Я подхожу к Церберу, который шлепается на брюхо.
Я мысленно даю имена его головам. Цер – та, которая главная, будет как будто «сэр», Бер – ворчливая, похожая на Борея и такая же суровая, и Рус – для дурашливой: ей просто пойдет. Церберус – так его называют на латыни.
Я тянусь и чешу его за ухом той головы, которую считаю дурашливой, – слева.
– О боги, ты такой мягкий!
– А чего ты ожидала? Кожаной чешуи? – Язык Руса вываливается из пасти в собачьей ухмылке, а его дыхание пахнет серой.
Я бросаю взгляд на Аида, который наблюдает за нами с отрешенным раздражением, и не могу сдержать смех.
– О боги.
– Что еще? – Тон у него сухой, как трут.
– Сходство просто необыкновенное. – Я перевожу взгляд между ними, поглаживая подбородок и притворяясь, что изучаю их, как произведения искусства. – С такой хмурой физиономией ты мог бы сойти за одну из голов Цербера. Вы практически четверняшки.
– Очень смешно, – цедит Аид.
Цер кладет морду на лапы.
– Забудь. Я гораздо симпатичнее.
Выражение на лице Аида становится еще более кислым, и я снова смеюсь:
– Точно.
Бог смерти взирает на своего адского пса.
– Посмотрим, кто получит лишнюю корову перед сном.
Я корчу рожу.
– Ты ешь коров перед сном? – спрашиваю я Цербера.
– А ты нет? – все три разом.
– А они мертвы, когда ты…
– А разве это было бы весело? – фыркает Бер.
Я поднимаю руку:
– Не хочу знать.
– Не волнуйся, – говорит Цер. – Это хищные коровы, они могут сопротивляться.
Я даже не знаю, что сказать на это.
– Наверное, у всех свои привычки.
Еще один лающий смешок окатывает меня серным дыханием.
– Можно мы ее оставим? – спрашивает Рус у Аида.
В груди у меня вспыхивает маленький огонек. Это ощущение, когда тебя принимают?
– Совершенно точно нет. Я не буду знать ни дня покоя, – отвечает Аид. – У тебя была причина явиться сюда, псина?
Цербер выдыхает всеми тремя головами, потом изящно поднимается на лапы, возвышаясь надо мной. Я едва достаю ему до плеча.
– В тебе нуждаются, – говорят все три головы со стереоэффектом.
Я перевожу взгляд с одной на другую. «Нуждаются»?
Аид поджимает губы. Это не раздражение, как секунду назад, и даже не гнев, как было, когда я вошла в дом. Это…
Что это?
Это не может быть вина. Я уверена, что боги не испытывают вины. Особенно этот.
Аид бросает на меня взгляд, который я не могу истолковать.
– Я скоро вернусь, – говорит он.
Цербер кивает, Рус еще раз обнюхивает меня, а потом адский пес исчезает так же, как и появился, – в облаке дыма.
Я не должна спрашивать. Это не мое дело.
Я спрашиваю:
– Не Исабель?
– Нет.
– Тогда кто…
– Тебе стоит одеться.
Очевидно, что он не хочет говорить мне, но это только распаляет мой интерес.
– Но это важно?
– Да, – коротко и холодно.
– Хорошо… – Я медленно разворачиваюсь на пятках.
– Меня не будет здесь, когда ты пойдешь наружу.
Я колеблюсь, прежде чем бросить взгляд назад.
– Я догадалась.
Ноль реакции.
– Нам надо поговорить, когда я вернусь, разработать стратегию, как лучше действовать дальше.
– Не волнуйся, – говорю я ему. – Мы с Зэем встречаемся за обедом и обсудим стратегию. Я со всем разберусь.
– Хрена с два.
Я не дожидаюсь его следующих слов и захлопываю дверь моей спальни прямо перед носом бога смерти.
Часть 4. Держи врагов ближе
Я столько раз терпела неудачу, что не преуспеть сейчас статистически невозможно.
42
Я уже потеряла союзника?
Приняв ванну и одевшись, я беру разгрузку и накидываю на плечи, а потом выхожу из спальни. Видимо, Аид ушел, пока я мылась. Я пытаюсь не замечать, как стало тихо и одиноко в доме без его колоссального присутствия.
По дороге к лестнице я замечаю открытую дверь, которая всегда была закрыта, и мой шаг замедляется.
Я тихо вхожу в узкую комнату – почти гардеробную. Комната полностью выкрашена в красный, и там есть только одна вещь. Ну… много маленьких вещиц, но все они складываются в единый ансамбль.
Алтарь.
Мягкий солнечный свет льется из окна над головой, заполняя пространство и выделяя сам алтарь. Мое сердце мало-помалу сжимается, превращаясь в тупую боль за ребрами, пока я рассматриваю детали. Естественно, я уже видела алтари для ушедших близких, вот только не такие.
Он цветистый. Букетами поверх букетов громоздятся нарциссы: в основном бодрые желтые и яркие белые, но также с вкраплением фиолетовых, оранжевых и красных. Они окружают факел, вздымающийся из центра стола из черного обсидиана. В основании факела – блестящий череп, а от пламени глубокого красного оттенка летят искры.
Два гранатовых дерева по сторонам изгибаются, чтобы коснуться друг друга над алтарем, будто возлюбленные, которые сплелись в объятьях. Ветви усеяны темно-зелеными листьями и большими красными и спелыми плодами с характерной звездочкой снизу.
Персефона.
Этот алтарь для нее.
Она умерла уже довольно давно. Сто лет назад минимум. Хотя, я так полагаю, для Аида это не так много. Но чтобы такой алтарь стоял здесь, учитывая его редкие визиты… Видимо, он до сих пор глубоко скорбит.
Внезапно мне кажется, что я вторгаюсь в нечто настолько личное, настолько священное, что мне вообще не стоило останавливать на этом взгляд.
Я кланяюсь алтарю, молча извиняясь перед почившей богиней весны и царицей Нижнего мира, а потом пячусь и тихо закрываю за собой дверь.
Но образ этого алтаря и знание о его существовании кажутся гирями, которые я повесила себе на сердце. Они тянут меня к земле всю дорогу до ворот дома Гермеса, где я должна встретиться с Зэем.
Но его тут нет, так что я жду, поглядывая на часы. Я пришла вовремя. А он не похож на типов, которые привыкли опаздывать. Может, мне зайти внутрь? Вот только если я столкнусь с Гермесом, то сделаю хуже Зэю.
Я переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь привести в порядок мысли. И даже подумываю послать за ним одну из моих татуировок. А потом ворота открываются, но выходит не Зэй. Сатир с мятно-зеленым мехом на козлиных ногах и пурпурными копытами и рогами выдает мне записку и без единого слова возвращается внутрь.
Записка от Зэя. Простая фраза.
«Встречаемся за храмом Гермеса. ~ З.»
Опасения Аида начинают казаться правдивыми. Если Зэю нужно скрываться и посылать записки, это плохой знак. Он ведь должен быть в безопасности в доме Гермеса, верно?
Я торопливо иду по дороге, часто оглядываясь через плечо, как сбежавшая заключенная. Особенно осторожно я пробираюсь по главной улице и расслабляюсь, только добравшись до храма.
Но Зэя там тоже нет.
Я издаю свист, служащий сигналом «выходи», а потом вспоминаю, что он не из моих коллег-заложников и его не опознает. Но справа от меня раздается шуршание, и появляется голова.
– О боги, Зэй! – Я умудряюсь не повысить голос, но он все равно машет мне, призывая к тишине, а потом заглядывает мне за спину, за дерево.
– За тобой кто-нибудь шел? – шепчет он.
– Вроде бы нет, но разве ты…
– Ты уверена?
Я вздергиваю бровь:
– Насколько могу. Что происходит?
Он снова оглядывается, и его темные глаза полны опаски; а потом выходит из-за кустов, где прятался. Парень выглядит просто ужасно.
– Что с тобой случилось, во имя Нижнего мира? – тихо вопрошаю я.
Он корчит рожу, которая должна, наверное, отображать отвращение к себе, но за отеками это сложно понять.
– У меня жуткая аллергия на… ну… фактически, можно сказать, на землю.
– И ты решил в ней спрятаться?
– Я скажу, когда мы доберемся туда, где я могу не умереть.
Кошмар. Справедливо.
– Так что будешь делать?
– Забирайся ко мне на спину. У меня идея.
Я кривлю губы, оглядывая Зэя с ног до головы. Забраться к нему на спину? А он меня удержит – в таком-то состоянии?
– Все будет нормально, – говорит он слегка отрывисто. – Залезай.
Я пожимаю плечами. Он знает свои пределы.
Зэй крякает, когда я запрыгиваю к нему на спину, и слегка спотыкается, ощущая весь мой вес, но не падает. А потом мы взмываем в воздух: не просто парим над землей, а набираем высоту. Зэй огибает горы, оставаясь над вершинами вздымающихся сосен и держась ближе к скалам – наверное, чтобы нас не увидели. Ветер со свистом проносится мимо, путая мне волосы: мы летим быстрее прежнего. Зэй еще лучше стал обращаться с сандалиями.
Я не знаю, куда мы летим, пока не соображаю, что мы поднялись на самый верх, почти к вершине одной из гор. Именно тогда Зэй закладывает вираж, и перед нами возникает огромный и впечатляющий главный храм Олимпа, устремившийся в небеса в своей сияющей беломраморной славе.
С такого расстояния головы Зевса, Посейдона и Аида с их разноцветными водопадами кажутся еще больше, чем я думала. Они вырезаны так искусно, что я все равно что смотрю на хмурого Аида, когда он привычно заполняет собой все мое пространство.
Мы летим сюда? В храм?
И верно, Зэй опускает нас на тропу, ведущую к нему.
– На землях этого храма не действуют никакие силы, даже у богов и богинь, – объясняет он. Сандалии Гермеса исчезают. Он просто этого пожелал, что ли? – Это единственное место на Олимпе, где запрещено насилие. Даже если Декс и остальные найдут нас здесь, они не смогут нам навредить.
Не уверена насчет «не смогут», но на подъем сюда у них уйдет какое-то время. Так что я пользуюсь возможностью и смотрю вверх. И вверх. И вверх.
Сам по себе храм… Серьезно, у меня слов нет.
Храм Зевса в Сан-Франциско, довольно впечатляющий, похож на крохотное пламя свечи по сравнению с лесным пожаром этого храма. Крышу поддерживает минимум сотня высоких каннелированных коринфских колонн, два ряда их заполняют все пространство. На вершине треугольной крыши встает на дыбы распростерший крылья пегас. Водосточные желоба в виде львиных голов охраняют четыре угла, и статуи даймонов маячат по обе стороны прохода во внутреннее святилище.
Все вместе дополняет ошеломляющее ощущение, насколько я мала в великом замысле мироздания.
– Мы идем внутрь? – спрашиваю я.
– Там нельзя говорить, – говорит Зэй. – Боги услышат.
А мы обсуждаем стратегию, так что я понимаю. Но не могу ничего поделать: мои плечи слегка опускаются.
Зэй направляется к ступеням, врезанным в склон горы, и к тому, что похоже на смотровую площадку прямо над тремя водопадами. Поднимающийся туман покрывает нас прохладным сиянием, а рядом приглушенно ревет вода.
– Тут нас никому не подслушать. – Зэй повышает голос до крика, а потом начинает кашлять.
Он ведет меня к скамье, стоящей спинкой к краю водопада.
– Что случилось? – спрашиваю я, садясь. – Почему ты не подошел ко мне?
Зэй корчит гримасу:
– Декс.
У меня округляются глаза:
– Он тебя обидел?
Зэй качает головой, но выдерживает мой взгляд.
– Нет. Сделал кое-что похуже.
43
Союзы
Я лихорадочно осматриваю Зэя на предмет повреждений, но, помимо жестокой аллергии, он кажется невредимым.
– Что может быть хуже смерти? – спрашиваю я, а потом мне становится неловко от такого вопроса – нападки на Аида.
Зэй пожимает плечами, смотрит себе под ноги и пинает камушек.
– Декс упал, пока слезал с горы, и сильно поцарапался. Но поскольку я выиграл, всем поборникам Разума даровали исцеление, так что сперва он пошел к Асклепию. Рима тащила его обратно к дому. – Он вздыхает. – Она предупредила меня, что Декс ужасно злится, что я не только решил не объединяться с другими поборниками Разума, но и вступил в союз именно с тобой.
– Ты боишься, что Декс может навредить и тебе. – Я произношу это не как вопрос.
– О нет, – говорит Зэй. – Декс всегда был сам за себя. Но теперь он уговорил Риму выгнать меня из нашего общего дома.
Я хмурюсь:
– У вас общий дом?
Он смущенно смотрит на меня:
– Конечно. Для каждой группы поборников по добродетели есть дом.
А. Но не для меня, потому что Аид.
Охренительно хорошо, что я привыкла быть отщепенкой, а то бы у меня уже комплекс развился.
– Я полагала, ты живешь у Гермеса. – Твою мать. Он живет с Дексом? – Надо было раньше сказать.
И теперь я понимаю. Он потерял потенциальную новую семью, когда Декс его выгнал. Я сглатываю комок, появившийся у меня в горле. Я ведь всегда хотела только найти свое место, свою семью, так что в полной мере понимаю, почему для Зэя это может быть хуже смерти.
Я опускаю взгляд на колени, сплетая пальцы.
– Прости, Зэй. – И поднимаю взгляд на него: – Если ты не хочешь быть моим союзником…
– Прекрати, – мягко говорит он. – Союз с тобой принес мне пару модных ботинок. – Он толкает меня в плечо своим. – И потом, я учитывал эту вероятность, когда делал свой выбор.
Я с усилием улыбаюсь:
– Ну конечно.
– Я найду другое жилье. Может, Гермес поможет. – Он ерзает на месте. – Хотя он тоже не в восторге.
Учитывая возможную реакцию Аида, если бы меня вышибли из команды, – могу представить.
– Можешь пожить у меня.
Зэй выпрямляется так быстро, что я удивлена, как у него не хрустнул позвоночник.
– У Аида? Не думаю.
– Он тебя не тронет.
Понятия не имею, с чего я так в этом уверена.
А вот Зэй явно уверен не настолько:
– Он бог смерти, Лайра.
– Но меня все еще не покарали, – отмечаю я.
– Это верно. – Я его явно не убедила. – Но живой ему нужна ты, а не я.
Резонно.
– А если он пообещает тебе защиту, пока ты в его доме? Как тебе такое?
Я стараюсь не вздрогнуть от собственных слов. Сплошное нарушение эдикта Аида «не соглашайся ни на что, не поговорив со мной».
– Может быть, – говорит Зэй, все еще в сомнениях.
Я киваю, не желая давить. Одна проблема решена. Типа. Аид будет счастлив услышать об этом, когда вернется домой.
– Ты спрашивал Риму, почему она в союзе с Дексом? Я понимаю, он тоже из Разума, как и вы двое, но все-таки…
Я осекаюсь от гримасы Зэя.
– Она не в союзе с ним, – медленно говорит он. – Она против тебя.
44
Когда скверные воры забывают о своей клятой работе
Рима против меня.
Я твердо намерена не позволить этому на меня влиять. У меня было много практики, чтобы не париться, когда я не нравлюсь другим, когда меня считают странной, активно пытаются избегать или просто забывают о моем существовании. Не могу сказать, что вся эта практика сильно помогает.
До сих пор больно.
– Меня? – спрашиваю я. – А Риме-то я что сделала?
Притворяться, что я не проклята и не знаю в точности, что происходит, – вот как я всегда имела дело с заложниками. Зэй другой. Союзник. Возможно, мне стоит ему рассказать. В конце концов, если это значит, что он теряет союзников, – он имеет право знать.
Зэй качает головой:
– Она скорее против твоего бога-покровителя.
Я так привыкла быть нелюбимой – спасибо, Зевс! – что не сразу догоняю, что в этот раз проблема не во мне.
– Она не хочет, чтобы Аид стал царем богов. – Зэй на секунду умолкает, как будто не уверен, стоит ли рассказывать дальше. – Кажется, она… в ужасе от этой мысли. Побледнела, затряслась, все бормотала, что ты собираешься выиграть и что это будет конец для всех нас.
Я фыркаю:
– И какие этому доказательства? В прошлый раз победил ты.
– Благодаря тебе, – настаивает Зэй с упрямым лицом, накрывая мою руку, лежащую на скамье, своей.
В моей голове шепотком проносятся насмешки Аида над тем, как Зэй упал к моим ногам. Притворяясь, будто просто меняю позу, я поворачиваюсь вбок, чтобы взглянуть ему в лицо, и разрываю прикосновение.
– Ладно. Давай поговорим о стратегии. Я подумала: раз мы уже ломаем ряды добродетелей, может, нам будет полезно заиметь хотя бы по одному поборнику из оставшихся трех.
Зэй кивает и суживает глаза, явно подключая к работе свой большой мозг.
– Нив и Дэ – оба из Силы и, похоже, сегодня работали с Дексом. Насчет Сэмюэла не знаю, а остальных я не видел, так что не в курсе, есть у них крепкие союзы по добродетелям или нет.
– Я тоже.
– Но у поборников Отваги минус один. Может, начнем с одного из них?
– С которого? – спрашиваю я.
– Ну… Амир явно силен и отважен, но слишком юн и незрел. А еще бывает высокомерен.
Видимо, не только я была очень внимательна.
– И мы до сих пор не знаем, насколько он пострадал от сегодняшнего падения, – добавляет Зэй.
Не хочу, чтобы это было фактором при выборе союзников… но это так.
– Триника кажется умной, умелой и спокойной в разгар кризиса. Но она чуть постарше и, возможно, не так сильна, как остальные, – говорит Зэй. – Она директриса школы, ты знала? Для подростков.
Я поднимаю брови:
– Похоже, она со многим может справиться. Может, подойдем к обоим вместе? Так им не придется выбирать: мы или они.
– Может сработать, – медленно произносит Зэй.
– Не хочешь?..
– Смотрите-ка, что мы нашли, – раздается насмешливый голос слева от нас.
Мы с Зэем синхронно поворачиваем головы и спрыгиваем со скамейки; наши взгляды сталкиваются со свирепым взглядом Декса, и он не один. Римы с ним нет, зато есть Нив. Как и Дэ-хён и… Сэмюэл. Вот и ответ. Сила и Разум работают в команде.
После того как Сэмюэл помог мне во время первого Подвига и мы отлично работали вместе, это бьет по сердцу больнее, чем я бы хотела признать, и мне приходится отвернуться.
И тогда ошибка, которую мы с Зэем совершили, становится вызывающе очевидной.
Никаких. Сраных. Сил. Включая сандалии, которые могли бы унести нас отсюда.
Феликса бы хватил апоплексический удар, если бы он увидел, как хреново я просчитала несколько путей отхода.
– Почему ты такой ублюдок, Декс? – насмешливо говорю я в ответ, пытаясь не показать, как сильно я сейчас трясусь.
– Ничего личного, Лайра, – говорит Сэмюэл, но старается не встречаться со мной взглядом. – Аид будет худшим царем богов в истории историй. У всех нас дома семьи, которые мы должны защищать, и мы не можем позволить тебе играть, а уж тем более победить.
Они все еще стоят на ступеньках. Мы сумеем свалить, прежде чем нас догонят?
Я хватаю Зэя за руку и тяну его к перилам на краю площадки. И говорю так, чтобы за ревом воды услышал только он:
– Придется прыгать.
– Прыгать? – У него расширяются глаза. – Мы не можем. Сандалий нет. – Он трясет головой. – И потом, здесь нам все равно не смогут навредить.
– Мы в меньшинстве и по численности, и по оружию. Дексу и Сэмюэлу даже помощь не понадобится. Они стащат нас с храмовых земель и убьют.
– Это насилие.
– Ты правда хочешь проверять эту гипотезу? – Я заглядываю за край. – Если держаться друг за друга, твои сандалии должны довольно скоро сработать, так?
– Наверное…
– Другие идеи есть?
– Ты хочешь жить, Аридам? Меняй сторону, – говорит Декс, шагая вперед.
– Видишь? – Они почти дошли до нас. У нас в лучшем случае несколько секунд. – Зэй, давай!
Его лицо твердеет.
– Прыгаем.
Мы оба забираемся на перила и балансируем там.
– Что сегодня за день падений с гор? – бормочу я себе под нос.
Зэй крепко держит меня за руку.
– Давай!
В этот прыжок вложены надежда и целая уйма доверия. Мне даже кажется, что мы на секунду зависаем в воздухе, прежде чем рухнуть, и мой желудок подпрыгивает к горлу.
