Текст книги "Личный ад мистера Уайта (ЛП)"

Автор книги: Освальд Хольмгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 16. ВСЕГО ОДНА ШЕСТЕРЕНКА ОДНОГО МЕХАНИЗМА.

Столь удачное стечение обстоятельств настолько неправдоподобно теперь выглядело, что вызывало недоверие и подозрение. Риду казалось, что Уайт с Брассом что-то скрывают, если только они ничего не подстроили. Симпатия, которая зародилась в нем поначалу, теперь сменялась легкой неприязнью. Что-то в Уайте заставляло Рида раздражаться, ибо в абсолютную непричастность его комиссар переставал верить, даже если и Грейс после всего случившегося верить продолжала. Если о своих подозрениях Рид не преминул сообщить Эрлу, на что тот только лишь пожал плечами, не считая себя вправе осуждать Уайта и тем более разбираться в его личности, то Грейс он рассказывать что-либо не спешил. Уверенность Грейс в невиновности Уайта заставляло ее верить и в самого Уайта, добренького и хорошенького Уайта, спрятавшего свои хорошие качества под непроницаемой маской. И вряд ли что-либо могло поколебать в ней эту веру.

Теперь комиссар мог немного успокоиться, потому что был точно уверен, что ни Уайт, ни его новый дружок, которого он так внезапно кинулся спасать, не влезут никуда. Он не был благодарен Уайту за произошедшее. Пока он не получит неопровержимых доказательств, верить Уайту Рид не станет.

Как бы то ни было, а совету Уайта Рид все же последовал, ибо если он не лгал про маячок слежения, то имело смысл не отвозить автомобиль в участок. Пока эксперты осматривали машину, Рид стоял, грызя ногти. Отчего-то он жутко нервничал, хоть ничего особенного не происходило. А когда один из экспертов сообщил ему, что к автомобилю и вправду прикреплен датчик слежения, волнение комиссара еще больше усилилось. Ему лишь оставалось надеяться, что и про хозяина машины Уайт окажется прав.

Ближе к полудню облака на небе исчезли, и солнце начинало жарить, как огонь в печке. Чтобы совсем не сжариться в городской пустыне, комиссар залез в машину и, к своему великому счастью, обнаружил там кондиционер. Его напарник, оставшийся Риду в помощь, тоже не преминул воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств, совершенно не подозревая, что через несколько мгновений ему вновь придется вылезать наружу.

Комиссар, было, прикрыл глаза, начинавшие болеть от постоянной работы с документацией, как раздался стук в боковое стекло, и Рид обнаружил около двери машины довольно рослого мужчину, согнувшегося пополам, чтобы полностью увидеть салон и всех в нем сидящих. Ругнувшись про себя, Рид опустил стекло.

– Извините, но вы не могли бы объяснить, что вы делаете в моей машине? – спросил мужчина, пожевывая нижнюю губу.

– У вас есть документы на нее? – ответил вопросом на вопрос Рид.

Вместо ответа мужчина поднял ладонь, полез в задний карман охровых брюк и извлек оттуда целую кипу разных бумажек, карточек и книжечек. Перебирая все эти вещи как колоду карт, он довольно быстро нашел нужный документ, обернутый в цветастую обложку, и протянул его комиссару. Прочие вещи он вновь сунул в задний карман, даже не заботясь о том, что с ними станет после такого обращения.

Рид недовольно сжал губы и открыл книжечку, где оказались водительские права и даже документ, где говорилось о покупке Ниссана данным субъектом. Среди всех страничек напарник Рида усмотрел номер машины и неторопливо вышел, чтобы проверить его. Убедившись, что это та самая машина, полицейский снова залез в салон, и не думая больше покидать прохлады. Рид сложил документы, сунул их в нагрудный карман рубашки и вылез из автомобиля.

– Так, теперь вы и мои документы прикарманили? – недовольно проговорил мужчина. Он потер всю покрытую оспинами щеку и сунул руки в карманы, корча из себя недовольного.

Рид в свою очередь достал удостоверение и сунул мужчине под нос.

– Я комиссар Линфорд Рид, – произнес он торжественно, – и сейчас, мистер Рейслер, я попрошу вас проследовать со мной в участок для допроса.

– На каком основании? – Рейслер отдал удостоверение. Раздражение сменилось беспокойством.

– Я задерживаю вас по подозрению в убийстве.

Рейслер начал заметно нервничать. Казалось, что еще мгновение, и он пустится бежать, но свои спасительные секунды он проиграл, как деньги в казино. Двое полицейских появились, словно из-под земли, и довольно быстро скрутили подозреваемого, бесцеремонно затолкав во внедорожник с полицейскими эмблемами и мигалкой. Рид оценил рвение, с которым Рейслер пытался вырваться, но очевидно было, что он не так хорошо подготовлен, чтобы бороться сразу с двумя полицейскими. И уж тем более Рейслер не подозревал, что будь на их месте другие законники, то, не раздумывая ни минуты, они пустили бы ему пулю в лоб, невзирая на то, что он главный подозреваемый.

– Отгони ее в участок, – приказал Рид своему напарнику, чем несказанно обрадовал его. Полицейский тут же залез в спасительный прохладный салон и, пропустив вперед внедорожник, последовал за ним.

Рид был доволен складывавшимся делом, но не посчитал себя вправе радоваться раньше времени – Уайту он по-прежнему не доверял. Поняв, что он все еще стоит на проезжей части, комиссар вернулся на тротуар и вызвал Эрла.

– Довез? – тут же спросил он, когда поднялась трубка.

– Без приключений, – подтвердил Эрл.

– Ну вот теперь вези обратно, наш горе-убийца объявился.

Рид отчетливо услышал тяжелый вздох в трубке, а затем гудки. Эрл, казалось, был готов растерзать комиссара за то, что тот взвалил на его плечи тяжелый труд собачки на побегушках. Вернее сказать, Эрл больше чувствовал себя макакой на привязи, которую заставляют носиться туда-обратно впустую, да еще и за это не погладят и не подкормят.

Чувство собственного достоинства возобладало в Эрле, и он разрешил Брассу, который только-только уселся за еду, не торопиться. Так же неторопливо он вывел Уайта с его товарищем на немного спавшую жару и на минимальных скоростях повез их к конторе. Увидев красное как помидор лицо комиссара, по всему виду которого можно было понять, что он крайне взбешен, Эрл изо всех сил попытался скрыть свое торжество, но довольная его физиономия не скрылась от Уайта, который вовсе не был склонен чему-либо радоваться. Его фарфоровое безжизненное лицо теперь стало крайне неприятным, видно было, что Уайт был взбешен не меньше комиссара, но что стало причиной этого бешенства, никто сказать не мог.

– Долго ковыряетесь, – бросил Рид, влезая в автомобиль. Он хотел кратко ввести всех в курс дела, но поймав полный ярости взгляд Уайта в зеркале заднего вида, тут же закрыл рот и не открывал его до самого конца поездки.

Попав в участок, неимоверно похожий на тот, где правил Даррелл, Уайт поник. Почти все камеры изолятора на первом этаже пустовали, отчего нагоняли еще большую тоску на него. Уайту казалось, что он попал на кладбище. На втором этаже уже не было так пусто: полицейские самых разных мастей перемещались по коридору по одному, по двое, а иногда целыми компаниями. Из некоторых кабинетов доносился смех, чего уж точно не ждал услышать Уайт. И так низкая оценка работы полиции теперь опустилась в его глазах ниже плинтуса. Рид провел Эрла и его подзащитных на очередную лестницу, вклинившуюся прямо посередине коридора. В этом участке ремонт не проводили давно, а вот участок Даррелла выглядел по сравнению с этим очень даже прилично. И даже ужасное состояние камер-одиночек можно было простить.

Допросная комната была видна из широкого оконца в комнате, где наблюдали и записывали все происходящее на противоположной стороне. Двое полицейских сидели в наушниках, а еще один, одетый в штатское (очевидно, это был один из экспертов), стоя наблюдал за процессом допроса. Уайт никогда не бывал в таких комнатах, но прекрасно знал, что тот, кого допрашивают, понятия не имеет о том, сколько человек за ним наблюдает: стекло только с одной стороны пропускало картинку. В комнате работали в темноте, лишь мониторы тускло освещали самую малость, а углы были черней, чем мазут. Рид отыскал два стула для Эрла и Брасса и усадил их в эти самые углы, будто не хотел, чтобы их увидели.

– Мистер Уайт, сейчас я хочу от вас одного, – проговорил Рид Уайту на ухо, – чтобы вы зашли в комнату и внимательно оглядели задержанного. Если вы опознаете его, а он опознает вас, то следствие шагнет далеко вперед, понимаете?

Уайт ничего не ответил и лишь неопределенным жестом указал на дверь, желая как можно быстрей избавиться от компании Рида и его подручных. Комиссар провел Уайта во вторую половину допросной комнаты, но далеко не прошел, скрывая его своей спиной.

– Свидетель прибыл, – сказал он полицейскому, ведшему допрос.

– Давайте его сюда, – кивнул мужчина, протягивая руку. У Уайта сложилось впечатление, что он какая-то вещь, которую дергают в разные стороны и не знают, куда бы приткнуть. Лишь бы только не выбрасывать столь ценный экземпляр.

Рид взял Уайта за плечо и усадил его на стул напротив Рейслера, хоть необходимости в этом совершенно не было. Уж самостоятельно занять единственное свободное в комнате место он мог бы и сам. Прислонив трость к краю стола, Уайт сложил руки на груди и взглянул Рейслеру прямо в глаза.

– Мистер Уайт, вы узнаете в этом человеке того, кто прошлой ночью напал на вас? – спросил полицейский.

– Узнаю.

– А вы, мистер Рейслер, признаете то, что прошлой ночью напали на этого человека?

– Не могу отрицать, – ответил совершенно невозмутимым тоном Рейслер, будто был доволен сделанным делом.

– На каком основании вы пытались убить мистера Уайта?

– У меня было много оснований. Главное то, что мне этого не удалось сделать.

– Я это вижу, – с раздражением произнес полицейский. – Я хочу знать причины. Чем больше вы скажете, тем меньший срок вы получите.

– Мне приказали, я сделал.

– Кто вам приказал?

– Я не намерен этого говорить.

– Он уже час это повторяет, комиссар, – обратился полицейский к Риду. – Не знаю, что мне с ним делать.

– Отпечатки скажут все за него, – махнул рукой комиссар. – Да и не только отпечатки. Уайт больше не нужен?

– Я позову, как только закончу с ним, – указал на Рейслера полицейский.

Уайт с большим трудом поднялся на ноги и направился к дверям, заметно больше хромая, чем утром.

– Мог бы меня прикончить, – услышал он за спиной голос Рейслера. – Тогда бы мне не пришлось из-за тебя гнить в тюрьме.

– Я полагаю, тебе там скучно не будет, – ответил Уайт, не оборачиваясь. – Тебе же не впервой.

– Передавай привет сестренке.

Уайт поспешил выйти из комнаты, захлопнув дверь перед самым носом у Рида.

ГЛАВА 17. СЛИШКОМ МНОГО ПЕРЦА НА ОДНО БЛЮДО.

– Леонард Рейслер, две тысячи двадцать седьмого года рождения, уроженец штата Нью-Йорк. Имеет несколько судимостей, в том числе за разбой, грабеж, убийство, изнасилование, хранение наркотических средств и так далее. Родился в неблагополучной семье, в возрасте шестнадцати лет был усыновлен супружеской парой из Кентукки, перебравшейся с дочерью и сыном в Нью-Йорк за два года до усыновления. Не окончил технический колледж, и в высшее учебное заведение не попал. В семнадцать лет был впервые осужден за убийство, но получил срок вдвое меньший положенного, так как был признан невменяемым. По выходу из колонии стал употреблять и развозить наркотики, за что был опять арестован, но просидел меньше полугода и был отправлен в клинику из-за ухудшения здоровья. Потом была череда новых судимостей, последняя закончилась тем, что его освободили под подписку о невыезде. Три года назад устроился грузчиком в «Колберт Индастриз», а через год покойный Вуд МакИччин повысил его до курьера.

– Самый заурядный субъект, – заключил Рид, когда его напарник закончил раппорт. – Что же, если его вину докажут, то он сядет еще так лет на двадцать за два убийства, подельничество и покушение на убийство.

– Кстати, при обыске в его машине обнаружили холодное оружие – американский танто, которым предположительно убили Фрайза. И за два убийства его не осудят, только за одно. Ведь когда МакИччин был убит, Рейслер лежал без сознания, по показаниям ваших же свидетелей.

– Значит, нужно найти только его сообщницу. Мистер Уайт, вы сказали Рейслеру, что ему не впервой попадать за решетку, – обратился Рид к Уайту, угрюмо глядящему на его затылок. – Откуда вы знали, что он уже сидел? И потом: что он имел в виду, когда просил передать привет какой-то сестренке? Вы с ним знакомы?

– Да, я знаком с ним, – произнес Уайт, немного помолчав. Он дождался, когда Рид соизволит повернуться к нему лицом и добавил: – он мой брат.

В допросной комнате, где полчаса назад Уайт в который раз рассказывал все, что имело место быть прошлой ночью, воцарилась звонкая тишина. Все взоры обратились на Уайта, заставив его жутко пожалеть о том, что он вообще ввязался в это дело. Чтобы как-то разрядить обстановку, он продолжил:

– Мы оба приемные дети в семье, сейчас я живу там же, где и шесть лет назад – в доме родителей со своей сестрой. Мы давно уже не видели Лео. Он самый старший из нас – на четыре года старше моего, хоть мы и выглядим на один возраст. Я уже шесть лет не слышал о нем ничего – с тех пор, как его забрали в колонию.

– Угораздило же вас так встретиться! – воскликнул комиссар.

– Я не хочу больше об этом говорить. Тем более что ни моя, ни его биография никак не помогут делу.

Рид был недоволен резкой сменой Уайта, но принуждать его к продолжению разговора не решился. Он попросил Эрла отвезти Уайта и Брасса обратно к Грейс, вспоминая о том, что клятвенно пообещал достать Уайта до вечера.

На этот раз Эрл не стал сидеть с ними двоими у Грейс, полагая, что теперь Уайту уже не приспичит куда-либо уходить. Был уже седьмой час, а это значило, что его с Ридом миссия выполнена, и Грейс по приезду домой обнаружит Уайта и Брасса на месте. Пусть и не целыми и невредимыми, но живыми.

Захлопнув за Эрлом дверь, Уайт швырнул свою трость на диван и проковылял к комнате, которую из доброты своей душевной отдала ему Грейс. Он уселся прямо на пол, вытянув больную ногу, и принялся копаться в сумке. Брасс нашел себе маленький крутящийся стульчик на колесиках и примостился рядом с Уайтом, наблюдая за всеми его телодвижениями. Наконец, Уайт отыскал на самом дне квадратный конверт с синей печатью в виде огромной буквы А, окаймленной широкой круглой полосой и пересеченной прямоугольником, куда было вписано «Протокол». Уайт бережно разгладил конверт и прилепил обратно на остатки клея отстающий уголок. Поводив большими пальцами по бумаги, он перевернул конверт. На лицевой стороне вновь красовалась печать протокольной зоны и подпись от руки: «Мастеру Леонарду от дяди Макса».

– Этот конверт раньше принадлежал Рейслеру? – спросил Брасс, глядя на красиво выведенную подпись, под которой были пропечатаны данные адресата и получателя.

– Это моя вещь, – отрезал Уайт, засунув конверт во внутренний карман пиджака.

– Но ведь Рейслера зовут Леонард! – не унимался Брасс, обеспокоенный плохим настроение приятеля.

– Да, зовут. Я надеялся, что больше никогда мне не придется вспоминать своего прошлого, – Уайт затолкал все вещи обратно в сумку, не заботясь о сохранности их внешнего вида. – Понимаешь, я за свои двадцать четыре года прожил такую жизнь, как будто мне уже сто лет стукнуло. Я не хотел ничего вспоминать, потому что мало в моей жизни было хорошего, а меня опять окунают с головой в эту яму… Есть хочешь?

Брасс был сбит с толку такой резкой сменой темы, но естественные потребности активировались быстрей, чем мозг сумел отреагировать, и Брасс вместо дальнейших вопросов просто кивнул.

Уайт не без усилий поднялся на ноги и затолкал свою сумку в стенной шкаф-купе. Он думать забыл про свою трость, так бесцеремонно брошенную на диван, но Брасс решил, что ей там не место и пристроил около обеденного стола, надеясь, что она еще пригодится новому хозяину. Сам он, привыкши питаться по кафе и ресторанам, уселся рядом с уайтовской тростью, чтобы не мешать Уайту колдовать над продуктами, и принялся наблюдать за его действиями.

Надо сказать, Уайт оказался хорошим кулинаром. В холодильнике находилось огромное количество разнообразных наименований продуктов, но не было ни секунды, чтобы Освальд встал перед полками, не зная, что выбрать. Он быстро вытащил несколько продуктов с разных полок, будто это был его холодильник, а не Грейс, взгромоздил эту кучу на руки как младенца и ногой закрыл дверь. Не успел Брасс удивиться такой сноровке, как Уайт продолжил его удивлять, уже взявшись за нож и прочую посуду. Его движения оказались настолько точны и быстры, что Брасс, знай он про «бойцовский» талант Уайта, ни на секунду не засомневался бы в его мастерстве в обращении с холодным оружием.

Страдать от голода Брассу долго не пришлось, ибо Уайт позаботился о скорости готовки. Навалив несчастному курьеру кусков мяса, для себя он ограничился лишь несколькими ложечками овощного салата и стаканом апельсинового сока. Жалобным взглядом Брасс оглядел тарелку Уайта и решил, что тот наверняка сидит на какой-нибудь диете, чтобы поддерживать себя в форме, а мясо ест только в обед.

Одинокая и безрадостная трапеза в компании молчаливого и до крайности странного Уайта закончилась в тот момент, когда в противоположном конце дома послышался звук открывающихся замков. Уайт поглядел на наручные часы, ослабив немного ремешок на них, и удовлетворенно кивнул, как будто ожидал поезда.

– Хозяева уже вернулись, – произнес он торжественно. – Лекс, встреть мисс Китон, а то моя нога не простит мне, если я вздумаю прыгать туда-обратно.

Брасс тут же бросил вилку в тарелку, заставив ее звенеть хлеще десяти церковных колоколов, и бросился к двери, которая уже открывалась. Увидев совершенно незнакомое сияющее лицо Брасса, Грейс изрядно удивилась, но тут же поняла, что это, должно быть, новый приятель Уайта, и немного успокоилась. Брасс засуетился вокруг нее, сыпля бессвязными предложениями, которые в состоянии понять был только Уайт, закрыл за ней дверь и с не лишенной торжественности, которой заразился от Уайта, фразой «Мы вернулись!» забрал у Грейс ее сумку.

– Я решил накрыть и для вас, – произнес Уайт, когда Грейс освободилась от обуви и прошла к столу. – Вы выглядите очень утомленной.

– Спасибо, Освальд, – ответила Грейс, устало плюхнувшись на отодвинутый Брассом стул. – Моя работа сама по себе утомительна, но вы ведь знаете, что последнее время изматывает меня больше всего, верно?

Уайт наклонил голову набок и улыбнулся, поняв ее намек.

– Прошу меня извинить, если принес вам неудобства…

– О, еще какие неудобства! Я-то думала, что вы человек ответственный.

– Вы еще многого обо мне не знаете, Грейс. И будет лучше, если и не узнаете.

Грейс вперилась в него испытующим взглядом, недовольная его тоном. Последнее время Уайт стал неприятно ее удивлять.

– Прошу, Грейс, поешьте, еда и так уже остыла.

Грейс тяжело вздохнула и провела рукой по волосам. Уайт сидел так, будто ничего и не произошло, но весь его вид, очевидно, являлся лишь частью того костюмированного шоу, что он здесь устроил.

Когда трапеза была закончена, Уайт в который раз принял на себя роль заботливого хозяина и, аккуратно собрав всю посуду, отправил ее мыться в посудомоечную машину. Закончив работу, Уайт вернулся за стол, стараясь при этом не хромать, но все же его хромота не ушла от внимания Грейс. Уайт, то ли с настоящей, то ли с наигранной заботой поглядел на Брасса и похлопал его по плечу:

– Иди отдохни. Нам с Грейс предстоит серьезный разговор, а тебе сейчас лишняя нагрузка ни к чему.

Немного удивленный и вместе с тем благодарный Брасс поднялся из-за стола и, извиняющимся взглядом поглядев на Грейс, поспешил в комнату Уайта. Грейс продолжала смотреть на Уайта во все глаза, с подозрением относясь к его внезапной заботливости.

– Что вы смотрите на меня так, Грейс? – спросил Уайт после недолгого молчания. – Я умею быть чутким, хоть и не похожу на добродушного человека.

– Вы совсем не знаете этого человека, – проговорила Грейс, склонившись над поверхностью стола, – но доверились ему без раздумий.

– Это он доверился мне. Что в том странного? Он зацепился за меня, как за последнюю надежду, поэтому и доверяет мне. Я ведь доверился вам, зная вас всего несколько дней.

– Если бы вы доверились мне, то не стали бы без предупреждения влезать, куда не следует. Разве вам не понятно, что тот, кто заварил эту кашу, не успокоится, пока не уничтожит вас. Вы хотите загубить двадцать последующих лет в тюрьме, чтобы потом выйти оттуда с избитыми душой и телом?

– Мои душа и тело уже кровоточат, Грейс. Но вы же не отдадите меня полиции?

– Освальд, я не смогу защитить вас, если вы будете продолжать ваш цирк.

Уайту не нашлось что ответить. Он сидел, глядя в красивые понимающие и обеспокоенные глаза Грейс, и молчал, заставляя Грейс еще больше нервничать.

– Вы должны мне помочь, Грейс, – наконец произнес он.

– Я и пытаюсь это сделать…

– Помочь убежать от своего прошлого, – перебил он ее. – Я клянусь, что больше никуда не сунусь без вашего ведома, но и вы поклянитесь, что не бросите меня.

– Я не понимаю.

– Рид сказал вам, что одного подозреваемого задержали? – вдруг спросил Уайт, выпрямляясь.

– Он рассказал мне все. И про ваш ночной поход тоже. Я знаю, вы смогли найти одного из виновников, но Ротт еще тянет лямку с вами. Мне откровенно страшно за вас, Освальд.

– Дело в том, что этот подозреваемый – мой брат.

Грейс сидела, как громом пораженная. Она не ждала ничего хорошего от этого дела, но не предполагала, что все так обернется.

– Не думайте, что я его жалею, – тем временем продолжал Уайт. – Мы не ладили с ним с самого детства. Он мне не родной, я ему тоже. Мы все друг другу в семье были чужими, но он был дальше всех. Он был убийца, наркоман. Он ненавидел меня смертной ненавистью, а когда родителей не бывало дома, постоянно бил меня, один раз пытался убить. Он считал, что из-за меня в семье его не любят. А вчера он пытался меня убить уже по другой причине.

– Вы его боитесь?

– Я боюсь своего прошлого, Грейс. В моем детстве было столько боли, что я был счастлив забыть все, что со мной происходило. Теперь, когда я снова встретил своего брата, меня начало мучать мое прошлое. Мне снятся кошмары, память сдавливает меня как прессом. Я истощен и не знаю, что делать. Я сделался каким-то психом, честное слово!

Уайт замолчал, глядя Грейс в глаза. Она живо себе представила маленького Освальда, задыхающегося в собственной постели, и ее передернуло. Уайт не был похож на человека, которого было просто запугать, но воспоминание, в особенности плохие, всегда были худшим врагом человеку, против них не было средств борьбы, в том числе и у Уайта.

– Что я должна сделать?

– Просто доведите дело до конца, чтобы я смог отсюда убраться.

Грейс положила руку на сжатый кулак Уайта, пытаясь его как-то приободрить. Уайт улыбнулся какой-то вымученной улыбкой и поднялся из-за стола. Взяв свою трость, оставленную Брассом около стола, Уайт прошествовал в комнату, оставив Грейс в компании своих мрачных мыслей.