Текст книги "Личный ад мистера Уайта (ЛП)"

Автор книги: Освальд Хольмгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Личный ад мистера Уайта

6.7.2015

«– знаете, есть вещи, которые люди могут тебе простить, если ты убедишь их, что иначе поступить было нельзя. Но проблема состоит в том, что сам себя простить ты не сможешь. И будешь нести это бремя до самой гробовой доски».

ПРОЛОГ

Территория США, штат Мичиган.

Март – время, когда погода позволяет одеться легче и свободно гулять, не боясь простудиться. Но темноволосый паренек не изменил своей привычке и вышел на улицу в легком шарфе, повязанном на французский манер. Этот шарф ему подарила мама, а потому он был особенно дорог ему. Перекинув через плечо рюкзак, он шел вдоль набережной. Мальчик не спешил домой, потому что знал – отец сегодня не выезжал на работу, в офисе сгорел щиток. Он работал редактором в местной газете и с виду был интеллигентным человеком. Однако дома превращался в изверга, так что мальчик не горел желанием находиться рядом с ним. Но беспокойство за мать не позволяло ему оставлять ее наедине с отцом, а потому сегодня он торопился покинуть школу.

Живя тринадцать лет под одной крышей с отцом, мальчик не видел от него ничего хорошего, кроме того, что он срывался по каждому поводу и кричал на первого попавшегося. Обычно под горячую руку попадал сам сын, но вот только родитель не распускал руки на него, а выливал весь гнев на мать. Почему его злила малейшая неудача, мальчик так и не понял. Поначалу он боялся отца, избегал его, мать закрывала его дверь на ночь на ключ, а затем он делал это сам. Но становясь старше, сын обнаружил, что на место страху приходит ненависть. Поначалу он испугался, что становится похож на отца, но и это чувство вскоре прошло.

Небольшой двухэтажный домик без всяких гаражей и садов – единственная крупная вещь, которую позволили финансы семьи. Они не жили бедно, но и не разбрасывались деньгами. Сын рос в самых простых, чуть ли не аскетичных условиях, что воспитало в нем неприязнь ко всякого рода пустым тратам. Он не одевался дорого, не приезжал в школу на машине, не размахивал дорогим планшетом и не имел больших карманных денег, но это нисколько не задевало его, не заставляло чувствовать себя приниженно в окружении богатых однокашников. Говорят, если ребенок один в семье, он вырастет избалованным. Мальчик был единственным ребенком у своих родителей, но вот признаков избалованности на себе не обнаруживал. Да, мать окружала его максимальной заботой и всячески его поощряла, но в отличие от других детей, ее сын не воспринимал это как должное, а знал, что обязан в будущем отплатить ей в ответ.

Мальчик остановился у дверей и прислушался: из глубины дома доносился раздраженный голос, в котором он узнал отцовский. Без сомнения отец снова кричал на мать. Мальчик видел, как его мать переживала по этому поводу: она была впечатлительна, и такое обращение могло повлиять не лучшим образом на ее психическое здоровье. Мальчик сжал кулак так, что ногти сильно взрезались в кожу ладони и, поборов волну гнева, открыл дверь.

Голос стал громче и звучал откуда-то со второго этажа. Мальчик бросил рюкзак прямо на тумбочку в прихожей, разулся и скользнул по лестнице наверх. С каждой ступенькой возрастала волна его напряжения, но он пытался оставаться предельно спокойным, чтобы не испортить ситуацию.

– Если этот поганец не начнет учиться, как надо, я отправлю его в интернат!

Мальчик уже не первый раз слышал от отца подобные эпитеты в свой адрес. Определив, что голос доносится из спальни, он на цыпочках подошел к двери. Яркое солнце било в окно через легкие тюлевые занавески, отчего из-под закрытой двери можно было увидеть две тени, периодически менявшиеся местами.

– Он не может тянуть все сразу, разве ты не видишь? – заступалась за сына мать. – Достаточно тех успехов, которых он достиг в других предметах.

– И что он будет делать? Эти его игрушки не принесут никакого дохода – один такой же талантливый уже доигрался до того, что сидит теперь на помойке.

Отец семейства продолжал повышать голос, не считаясь с соседями и не подозревая, что его сын четко слышит каждый звук.

– Наш сын достаточно талантлив, чтобы добиться в будущем результатов.

– В таком случае пусть развивает свой талант в другом месте. Завтра он отправится в интернат.

– Я не отдам своего сына в интернат!

Отец схватил мать за запястье так, что она почувствовала резкую боль. Как озлобленный зверь, он сцепил зубы и сжал ее руку так сильно, что можно было представить, какой отек на запястье останется.

– А я не позволю тебе заступаться за этого засранца, – прошипел он ей на ухо. – Он это заслужил.

– Не трогай меня!

Он замахнулся, чтобы влепить жене пощечину, когда сзади на него набросились. Мужчина не мог увидеть лицо агрессора и начал терять равновесие из-за внезапного нападения. Горло ему сдавили изо всех сил, дышать становилось тяжелее. Кое-как устояв на ногах, он попытался схватить нападавшего, но в тот же миг почувствовал резкий холод и невыносимую боль в горле, как будто ему туда вонзили нож. Руки напавшего отпустили его, и отец упал лицом вперед. Под щекой он почувствовал жесткий ворс ковра, а через мгновение ворс покрыла теплая вязкая жидкость. В глазах начало темнеть и постепенно сознание его покинуло.

ГЛАВА 1. НЕОБЫЧНЫЙ КЛИЕНТ.

Территория США, штат Теннеси.

Маркус Даррелл был недоволен. За тридцать лет работы в полиции ему приходилось иметь дело с разного рода мерзостью, выслушивать нелестные слова как в свой адрес, так в адрес других, с ним находящихся, ловить грабителей и неудавшихся карманников. Получив звание шерифа и взяв под управление местный полицейский участок, Даррелл отнюдь не мечтал, что работать станет легче. Все так же мелькали перед глазами карманники, убийцы и прочие сомнительные персоны. Но вовсе не это возмущало офицера полиции. Уже пять лет он верховодит в участке, и все также этот участок напоминает проходной двор. Каждый день кого-то уведут, кого-то приведут, к кому-то придет родственник, друг, адвокат, кто-то еще. Молодой человек с покрытым сыпью лицом работает на участке дежурным и еле успевает водить посетителей к камерам.

Однако сегодняшний день разительно отличался от всех остальных. К одному из заключенных под стражу сегодня прислали адвоката. Она была весьма знаменитой персоной, поскольку стиль ее работы отличался от принятых негласных стандартов. Именно благодаря этому стилю она смогла добиться успеха в адвокатской среде. И Маркус Даррелл решил встретить ее лично. Не только потому, что она – знаменитость, но и потому, что ее будущий подзащитный не менее интересен.

Грейс Китон приехала в участок не одна – ее неизменный помощник Норманн Эрл как всегда нес планшет со всеми данными и коммуникатор, куда делал собственные заметки. Пройдя металлоискатели и пропуск, Китон и Эрл остановились около диспетчерской в ожидании шерифа. Участок совсем недавно пережил косметический ремонт, что, впрочем, не коснулось камер. Они как были «графскими развалинами», так и остались.

– Доброе утро!

Даррелл вылетел из диспетчерской так, будто ему было не пятьдесят три вовсе, а на двадцать лет меньше. В двери он не без труда протиснулся: сам он был достаточно тощим, но широкоплечий офицер занимал чуть ли не весь дверной проем и не давал пройти, хотя переговариваться по рации можно было и в другом месте.

– Маркус Даррелл, – шериф протянул костлявую руку и обменялся рукопожатиями с Китон и Эрлом. – Ваш клиент в самой последней камере.

Даррелл отдал указания дежурному и повел адвоката и ее помощника в конец коридора.

– Мистер Уайт очень странный персонаж, – пояснил шериф, пока они шли к камере. – Я понимаю, что он начинающий писатель и журналист и очень одарен в этой области, но разговаривает он прямо как в книжках. И это если разговаривает. Обычно он молчит, даже не обращает внимания на идиота в соседней камере, который постоянно его донимает.

– Донимает? – переспросила Китон, стараясь говорить как можно тише. – Что вы имеете в виду?

– Ну, он его постоянно дразнит, сыплет на него нецензурной лексикой. А тот хоть бы хны. Как будто и нет его в камере. Сядет и сидит, глядя в одну точку. Иногда просит принести ему чего-нибудь почитать в бумажном виде. Не переносит электронику.

– Не переносит вообще, или только чтение на электронных носителях?

– А черт его знает, – Даррелл остановился перед камерой номер пятнадцать и повысил голос: – У нас регламент – час в день, не больше. Но раз вы первый раз с ним будете общаться, я вам разрешу пробыть здесь дольше.

– Спасибо, мистер Даррелл.

Шериф кивнул и, постояв несколько секунд, двинулся к следующей камере. Достав ключи из нагрудного кармана рубашки, он открыл решетку, которая ответила жалобным писком, отдавшимся эхом по всему коридору.

– Эй, привет, ребятки, – прозвучал за их спинами хриплый голос из камеры напротив. Опираясь на прутья решетки, там стоял коренастый мужчина с бритой головой и тупо пялился на прибывших.

– Заткнись Арми, – прогремел Даррелл, – не то лишу тебя обеда.

Оскал мужчины сразу же куда-то пропал, и он отошел от решетки.

– Вот этот вот – мучитель Уайта, – пояснил Даррелл. Шериф жестом пригласил Китон и Эрла проходить.

Грейс бросила взгляд в сторону камеры Арми и зашла внутрь. Даррелл захлопнул решетку и отдал ключи дежурному с лицом в сыпи. В самом углу камеры на койке сидел молодой человек, подогнув под себя правую ногу. Он в упор смотрел на пришедших, но его взгляд, как и лицо, не выражал эмоций.

– Мистер Уайт, я Грейс Китон, ваш адвокат, – Грейс подошла к Уайту и протянула ему руку. Тот немедленно поднялся на ноги и обменялся с ней рукопожатием. Ростом он был выше Грейс на голову, а безжизненные глаза имели потрясающий яркий оттенок. Зеленый и карий. Редкое явление.

– Приятно познакомиться, – в мягком голосе Уайта звучала некоторая теплота.

– Норманн Эрл, – представился напарник Грейс.

Уайт обменялся рукопожатием и с ним, а затем мягко опустился на свое место, но сел уже прямо. Грейс опустила обшарпанную деревянную доску, крепившуюся к стене камеры цепями и служившую для сна, и присела напротив Уайта. Эрл достал коммуникатор и сел рядом, внимательно изучая взглядом камеру и ее обитателя.

– Я знаком с вашим методом работы, – сказал Уайт, не дав Грейс начать говорить первой. – Год назад я писал о вас статью.

– Вот как? – Грейс воззрилась на него с неподдельным любопытством.

– Да, – подтвердил Уайт, не понимая ее удивления. – В университете, где я учусь, в качестве практики дают задания вроде написания статей. Тема свободна, вот я и решил написать о вас. Я досконально изучил все документы по вашей работе, которые доступны в сети, и занял колонку в Нью-Йоркской газете.

– Интересно было бы почитать.

– Если посетите наш штат, то непременно сможете достать тот давнишний выпуск. Вне зоны карантина вы газеты не найдете. Но вернемся к делу. Я не дал вам начать, прошу меня извинить.

– Ничего страшного, – вздохнула Грейс. Уайт и впрямь оказался интересной личностью. – Я изучила материалы вашего дела. Вы обвиняетесь в убийстве главы корпорации, специализирующейся на разработке защитных устройств и программного обеспечения. Корпорация раскинула сети на весь восток бывших штатов, в том числе и на штат, в котором вы проживаете.

– Леонард Фрайз. Вы его имеете в виду?

– Именно. Вы знакомы с ним?

– Лично? Едва ли. У нас был с ним один-единственный телефонный разговор, в результате которого я оказался здесь, в Теннеси.

– Вы должны были встретиться, я так понимаю?

– Да, все так.

– С этим мы разберемся позже, – произнесла Грейс и бросила взгляд на Эрла, что-то яростно набиравшего на коммуникаторе. – Вы знаете, каким образом я попала к вам?

– Нет, я понятия не имею, кто предложил вам мной заняться, – Уайт наклонился чуть вперед, и его глаза блеснули. – У меня здесь нет знакомых, которые могли бы мне помочь.

– А родственники?

– Мои родители умерли много лет назад, а единственный родственник по боковой линии – моя тетя, находится сейчас в Европе.

– Однако нашелся человек, который решил вам помочь. Виктор Детройт. Это он позвонил нам в контору и попросил помочь вам. Не поясните?

– Виктор? – теперь была очередь Уайта удивляться. – Недооценил я его.

– Кто он?

– Он мой хороший друг. А еще сын владельца корпорации Детройт, создающей гаджеты и устройства, которые расходятся с успехом по всей карантинной зоне. Даже стена, отделяющая центр Нью-Йорк сити от внешнего мира, сплошь облеплена камерами этой корпорации.

– Стена? – переспросил Эрл. – Для чего она?

– Я уже сказал. Она отделяет центр города от остальных территорий. Там укрывается правительство протокола А.

– Интересно, – задумчиво пробормотал Эрл, записывая что-то в коммуникатор.

– Ничего нет интересного, – Уайт скептически посмотрел на Эрла и перевел взгляд на Грейс. – Живя здесь на юге, вы не знаете ничего, кроме того, что сообщается в новостях. Вы знаете, что север бывших штатов огражден колючей проволокой по всему периметру границы, вы знаете, что эта зона называется карантинной, вы знаете, что без специального документа на эту территорию не попасть. Но почему эту зону так называют, почему она ограждена, вы не знаете. Вы также не знаете, что существует запретная зона Нью-Йорк сити, и вообще, почему штаты разделились так и перестали существовать как федерация.

– Потому что субъекты сами захотели отделиться? – предположил Эрл.

– Это не первопричина. То, что сорок один штат тридцать лет назад изъявил желание отделиться, знают даже заключенные ваших тюрем строгого режима. О том, почему все это произошло, говорить можно бесконечно, а понять едва ли можно, да и сил нет разбираться. Мы отклонились, должен заметить.

– Вы так резко меняете тему, – вмешалась Грейс, – что я не успеваю следить за полетом вашей мысли. Мы говорили о вашем друге, мистере Детройте. Мне бы хотелось понять, как он узнал о том, что вас заключили под стражу.

– Я понятия не имею, как ему удалось узнать, – пожал плечами Уайт. – Могу сказать одно: когда я приехал сюда, он был вместе со мной. Виктору часто приходится разъезжать за материалами для научной работы. И в этот раз получилось так: в силу того, что Фрайз обитает в этой местности, а Виктор еще неделю назад планировал поездку в Теннеси, мы с ним оказались попутчиками. Виктор знал, куда я еду и зачем. О том, как он мог узнать, что я здесь, могу только лишь догадываться.

– Хорошо. Ну а почему он обратился именно ко мне?

– Привезти адвоката из карантинной зоны – процесс весьма трудный. Здесь Виктор никого не знает, за исключением пары человек. Поскольку он, как и многие в зоне, читал мою статью и даже был свидетелем создания этой колонки, он, вероятно, и решил обратиться к вам. Другого объяснения я не вижу.

Грейс кивнула. В кармане Эрла завибрировал телефон, и ему пришлось звать дежурного, чтобы тот выпустил его из камеры. Оставшись наедине с Уайтом, Грейс некоторое время изучала его внешность. Уайт был худ, но не так, как Даррелл. Тюремная одежда свисала с него, как балдахин, усиливая эффект. Уайт держал себя спокойно, ни одна конечность не производила ни малейшего движения. Грейс могла вывести пока только один вывод: либо Уайт действительно невиновен, и знает, что сможет это доказать, либо он очень хороший актер.

Понять, что за начинка в этом человеке было проблематично: у Уайта было лицо игрока в покер – ни одной эмоции, никаких чувств. Грейс решила, что пойдет окольными путями. Понять, что это за человек, можно было из его речи.

– Скажите, – начала Грейс после недолгого молчания. – Вы помните, с чего мы начали разговор?

– Разумеется, – откликнулся Уайт. По-прежнему ничего в его лице не цепляло. Превосходная выдержка для столь молодого человека.

– Давайте вернемся к началу. Меня интересует Фрайз. Каков был предмет встречи?

– Как вы верно подметили в начале разговора, Фрайз руководит корпорацией, занимающейся защитными устройствами. Я иногда экспериментирую с электроникой, пытаюсь сконструировать новые модификации уже существующих устройств. Я решил поработать над дешифратором и столкнулся с неприятной проблемой. Чтобы ее решить, мне нужен был защитный модуль. Нужный мне образец производится исключительно в корпорации Фрайза, но на карантинную зону последняя его модель не распространяется – ее попросту нет на рынках сбыта. И здесь мне помог отец Виктора: он переговорил с Фрайзом, и уже на следующий день я связался с ним лично и смог договориться о покупке модуля последнего образца, еще даже не вышедшего на широкий рынок, и даже не находившийся в планах покупки предпринимателей нашей зоны. Причем за цену вдвое меньшую, чем его реальная стоимость. Мы договорились о встрече, и позавчера я должен был забрать у Фрайза этот модуль.

– Но вы так и не получили его.

– Как видите.

Грейс перевела взгляд за решетку, ища глазами напарника.

– Очевидно, ваш коллега не может оперативно завершить разговор, раз его до сих пор нет, – произнес Уайт, проследив ее взгляд.

– Норманн обычно с клиентами беседует, – пояснила Грейс, встречаясь с собеседником глазами. – Наверно, сейчас очередной позвонил. Лучше поясните мне вот что: вы же журналист, на что вам электроника?

– Это мое, так сказать, побочное хобби. Я некоторое время посещал курсы и достиг определенных успехов в этой области. В конце концов, одно другому не мешает, не так ли?

– Да…

У решетки появился Эрл, сжимавший в кулаке телефон. Протерев лоб платком, он протараторил:

– Там новый клиент звонит, уже ждет в конторе. Ты едешь, или мне самому с ним разбираться?

– Поговори с ним сам, – ответила Грейс, протягивая напарнику оставленный им на койке планшет. – Я подъеду позже.

Эрл кивнул, сунул платок и телефон во внутренний карман пиджака и понесся по коридору, размахивая планшетом из стороны в сторону и топоча как стадо слонов.

– Вы оказались правы, – сказал Уайт.

– А, да, – словно бы очнулась Грейс, оторвавшись от созерцания пейзажей участка. – Норм давно помогает мне с клиентами. Но давайте вернемся к нашему разговору. Вы должны были встретиться с Фрайзом лично, без посредников, я правильно поняла?

– Да, правильно.

– Он сам указал вам место?

– Он сказал, что будет удобнее встретиться в его офисе, в кабинете. Я согласился.

– Хорошо. А где теперь модуль?

– У сына Фрайза. Надеюсь, что смогу его забрать, когда выйду на свободу. Если это, конечно, произойдет.

Трещина в его идеальном образе. Уайт все же не был уверен в себе на все сто процентов.

– Ротт, – сказала Грейс, – окружной прокурор нашего штата, славится тем, что досконально копается в деле, пытаясь выудить любую зацепку, позволяющую подорвать положение обвиняемого. Мне доводилось неоднократно защищать клиентов, выступая против него, я знаю его алгоритм ведения дела и могу противостоять ему. Мне важно, чтобы и вы посодействовали мне, чтобы мы с вами вышли сухими из воды. Если вы действительно не убивали Фрайза, в чем ваш друг Виктор уверен.

– Он часто руководствуется древним инстинктом доверия к ближнему. Но это ведь вовсе не значит, что он ошибается.

Грейс внимательно посмотрела на Уайта, чьи разноцветные глаза поблескивали в полумраке камеры. Она отметила в голове еще одну особенность Уайта: он мастер игры слов. Он может не выражаться прямо, но смысл сказанного всегда, в конечном счете, сводится к изначальной идее того, что он подразумевал под этими словами. Лжет он или нет, но актерское мастерство в нем все же присутствует.

– Я поняла вас. Наша следующая встреча состоится завтра в то же время. Я хочу, чтобы вы продумали всю ситуацию и завтра изложили ваши соображения насчет доказательств вашей невиновности.

– Обещаю, завтра я вас изрядно удивлю, – заверил Уайт. – Но я хочу вам сразу сказать кое-что, пока вы не ушли. Вы выслушаете меня?

– Да.

– Вам уже сообщили причину смерти Фрайза?

– Ножевое ранение в живот. Он скончался на месте.

– Верно. Я никогда не держал в руках огнестрельного оружия, но владею оружием холодным. Это может быть доказано тем, что я проходил курсы самообороны еще в подростковом возрасте, когда тетя забрала меня и увезла в Кентукки. Факт не в мою пользу.

– Согласна, – проговорила Грейс, – но мы, думаю, с этим разберемся.

Вечно жующий дежурный лениво открыл решетку, выпуская Грейс. Уже находясь около диспетчерской она слышала голос соседа Уайта напротив, который не преминул воспользоваться моментом и поплеваться в сторону собрата по несчастью.

ГЛАВА 2. С ЧЕГО ЖЕ НАЧАТЬ?

Норманн Эрл прекрасно понимал, какой сложный и интересный случай достался Грейс. И он понимал, что этот случай ее заинтересует и за дело Грейс возьмется. Руководствуясь этими мотивами, Эрл мучился с новым клиентом целый час, убеждая, что делить имущество с женой ему может помочь и другой адвокат. Клиент, однако, даже не думал отступать, будучи убежден, что разрешить проблему может только Грейс Китон – мастер адвокатского дела. Набив мозоль на языке, Эрлу все же удалось спровадить клиента из кабинета. Но и в холле конторы тот даже не думал оставлять Эрла в покое, пока глава этой самой конторы – Сандерс Гранди – не вышел разбираться сам. Эрл порой завидовал умению этого человека убеждать.

Сандерс Гранди пользовался уважением в конторе не только потому, что был акулой адвокатского мира, но и потому что ставил себя таким образом, что и подобраться к нему было невозможно. Коллеги, однако, нашли лазейку и любили над боссом подшучивать. Дело было в том, что Гранди имел итальянские корни по материнской линии, отчего у него был несильно заметный акцент в своем, казалось бы, безупречном английском. Некоторые особо веселые коллеги передразнивали Гранди, пытаясь скопировать его своеобразную манеру речи. И чаще всего они так делали, когда слышали голос босса, от которого тряслись стены и тот, на кого его ярость обрушивалась. Гранди прекрасно знал, что такая шутка ходит в их конторе, да и не только в ней, но не придирался из-за такой мелочи. В конце концов, коллеги его очень любили и никогда в работе не подводили, чего ему вполне хватало.

Грейс особенно нравился этот человек, но иногда, когда работа была особенно трудоемкой, она пыталась его избегать, чтобы не отвлекаться от дела. А Гранди умел ее отвлечь, за что так ей нравился. Дождавшись, пока он исчезнет в кабинете, затолкнув по дороге несчастного клиента к одному из сотрудников, Грейс скользнула в кабинет. Эрл, как всегда редко отрывавшийся от коммуникатора, сидел теперь с круглыми, как блюдца, глазами на месте Грейс и махал руками, тараторя невесть что. Грейс быстро закончила эту тираду, подняв ладонь и призывая этим жестом к молчанию.

– Я тебя поняла, – сказала она, садясь на стул напротив. – Я очень благодарна тебе и Сандерсу, за то, что избавили меня от этого ужаса. Лучше теперь успокойся и скажи мне, что ты накопал у экспертов. Ты же был у них вчера?

– Конечно! – возмущенно воскликнул Эрл. – Проторчал там полдня, а ты еще и сомневаешься!

– Ближе к делу.

– Патологоанатом сообщил, что у Фрайза колотая рана. Нанесена контактным клинковым оружием. Возможно, это американский танто, если судить по характеру раны. Секретарша сообщила, что Фрайз как раз-таки имел небольшую коллекцию холодного оружия, которая, впрочем, на поверхности не лежит. Она у него в кабинете, под каким-то полотном средневековым. Там стоит пароль, на дверце панели, в которой эти ножи попрятаны, а система защиты управляется с компьютера, который кто-то вырубил. Секретарша не знает, был танто в коллекции или нет. Члены семьи Фрайза вообще не в курсе, что у их папочки такие опасные увлечения, так что от них ничего не добьешься. Оружия, естественно не нашли. Следов борьбы тоже не обнаружили, так что убийцу Фрайз впустил сам. У Фрайза было четыре посетителя, но все они ушли еще до того, как он был убит. Предположение, что убить его мог кто-то из сотрудников офиса, отвергли: просмотрели камеры видеонаблюдения – никто вообще не поднимался к Фрайзу в четыре часа. А камеры развешаны везде: в коридорах, на лестницах, даже в лифтах.

– Только в кабинете они не работали.

– А вот снаружи кабинета работают. Посмотрели их – опять убедились, что последний посетитель действительно был последним: в четыре появился Уайт. Но Фрайз был убит несколькими минутами раньше, чем в кабинет попал Уайт, может, кто-то нашел такую лазейку, через которую свободно прошел туда-обратно, ничем себя не обнаружив. Ротт зацепился за то, что именно Уайт нашел труп, и что больше никого близко не было, и теперь тянет лямку. В принципе, патологоанатом думает, что Уайт едва ли мог убить Фрайза. Время расходится, если конечно Уайт не пошел обходными путями, чтобы спокойно прикончить Фрайза и вернуться к двери кабинета, мелькая под камерами.

– Думаешь, все-таки Уайт убил его?

– Очень многое на него указывает. Нашли документ, где черным по белому прописано, что он проходил в четырнадцать курсы по самообороне, а еще учился владеть холодным оружием и достиг впечатляющих успехов. Одно это может говорить против него, за что наверняка Ротт также зацепится. В принципе уже все, что можно было содрать с офиса – содрали. Никаких посторонних отпечатков нет. Только отпечатки секретаря, сотрудников, уборщика и самого Фрайза. И Уайта: на ручке двери, на самой двери.

– И все?

– Он не дурак, ничего лишнего не лапал. Даже самого тела не касался, если действительно не убивал. Кстати о холодном оружии: я встретился с бывшим тренером Уайта, он подтвердил, что года четыре назад Уайт обучался у него.

– И как он характеризует нашего подопечного?

– Спокоен, хладнокровен. Владеет оружием профессионально, даже более чем.

– Более чем?

Эрл на мгновение замялся.

– Ну… тренер говорит, что Уайт может уложить даже вооруженного огнестрельным. Да и вообще, он сказал, что с Уайтом шутки плохи – в его руках любой предмет может стать смертельным оружием.

– А ведь на вид про него такого и не скажешь, – задумчиво произнесла Грейс. – Помощник Ротта уже беседовал с тренером?

– Да, вломился сразу после меня.

– И что?

– Он спрашивал тоже самое, но тренер не стал особо распространяться. Просто сказал, что Уайт у него обучался, что неплохо, подчеркну – неплохо, владеет холодным оружием и кое-какими навыками самообороны. И все. Очевидно, решил помочь своему бывшему ученику, хотя сомневаюсь, что его показания облегчат участь Уайта.

– Ладно. Нужно отправиться в офис и опросить всех, кто есть. Ротт уже постарался, так что для нас путь свободен. Нужно постараться что-нибудь узнать, что помогло бы нам вытянуть Уайта. А завтра уже поговорю с ним самим, он обещал мне что-то рассказать.

Эрл облегченно откинулся на спинку кресла и отдышался. Когда он начинал много и без остановки говорить, то очень скоро чувствовал недостаток воздуха, что чувствовалось в его голосе.

В офисе Фрайза гостей уже не ждали, да и, видимо, забыли, что сбор доказательств – дело нелегкое и длительное. Секретарше, очевидно, досталось больше всех, да это и неудивительно – основной информацией владела именно она, жаль только, что не знала, кто убийца. Эрл пытался выудить из нее все, что можно было, и добился неплохих результатов. Она препроводила его к охраннику, который сообщил несколько интересных деталей: на одном из этажей имелась слепая зона, куда время от времени заходил и Уайт. Что он там делал? Уайт приехал в тот момент, когда у Фрайза был его последний посетитель, и секретарша предложила ему подождать в холле. Уайт просидел с полчаса на диване, после чего поднялся на лифте на восемнадцатый этаж, где последние двадцать минут ждал на диванчике под дверью кабинета Фрайза. Уайт оказался неусидчив и часто вставал, чтобы пройтись туда-сюда, и в этот-то момент он и пропадал из поля зрения охраны. Впрочем, пропадал он всего три раза, но на последний его не было видно три минуты. И только тогда он снова показался под камерами, прошел к дивану, откуда через пять минут зашел к Фрайзу.

Эрл попросил сделать для себя копии записей с камер. За те три минуты, что Уайта не было видно, он вполне мог пройти как-то в кабинет и убить Фрайза. Наверняка Ротт намерен был использовать этот факт против Уайта, а потому Эрл пометил себе в списке дел спросить его об этой небольшой отлучке. Но почему в офисе у Фрайза допустили такую досадную оплошность, которая стоила хозяину жизни, и именно на восемнадцатом этаже оказалась слепая зона? И если охрана прекрасно знала об этой слепой зоне, почему ее не устранили? Эрл получил ответ достаточно простой, но не давший ему ничего: Фрайз сам распорядился оставить это слепое пятно, но не пояснил, для чего, и никто не решился спрашивать. Очевидно, Фрайз имел репутацию человека, не раскрывающего свои секреты ни перед кем. Про наводящую страх сущность Эрл верил столько же, сколько в единорогов и Санту.

Но поход в офис не дал положительно ничего. Понять, за что нужно цепляться, можно было, только услышав рассказ самого Уайта. А уж правдив он или нет, предстояло разобраться много позже. С дисками записей и скудными показаниями свидетелей, Эрл отправился домой, чтобы завтра утром получить порцию головомойки от Великой и Ужасной Грейс Китон, никогда не проигрывавшей Ротту.