Текст книги "Жизнь римских императриц. Картины из жизни римского общества"

Автор книги: Оскар Пио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– На двенадцать персон, – совершенно равнодушно отвечал повар.

– Как! – продолжал изумленный медик, – неужели восемь кабанов и вся эта масса провизии предназначены только на двенадцать человек?

– Да, но вы имейте в виду, что время для обеда не назначено: неизвестно, когда господин захочет кушать; приходится готовить обед каждый час из свежей провизии, – глубокомысленно заметил повар.

Изнеженный и развратный римлянин, конечно, и у себя на родине привык к излишествам, но влияние Клеопатры на него было неблаготворно, – она еще более развивала в нем все порочное. Любила ли красавица королева Антония или только преследовала свои тщеславные цели? Этот вопрос и по сие время не разрешен; но так или иначе утонченное кокетство Клеопатры поработило окончательно сердце Антония, и у ног своего кумира он забыл политику и весь мир. Неожиданные вести из Рима заставили его опомниться: он вынужден был расстаться с Клеопатрой и ехать в Италию, где по интригам его ревнивой жены Фульвии вспыхнула гражданская война – его союзник Октавий восстал на него. Первоначально, оскорбленная Фульвия хотела отмстить неверному мужу, предложив свою любовь Октавию, но последний, еще юноша, с насмешкой отверг эту любовь. Тогда Фульвия сосватала ему свою дочь от первого мужа, Клавдию. Октавий сначала взял ее в свой дом, потом отослал назад к матери и женился на Скрибонии, дочери Скрибония Либоне.

Никакими словами нельзя выразить гнева гордой Фульвии при этом страшном оскорблении. Она еще энергичнее стала интриговать против Октавия и своего мужа, которого она решила во что бы то ни стало вырвать из объятий ненавистной ей Клеопатры. При помощи своего зятя, Лучия Антония и его сторонников ей удалось это, как нельзя лучше. Гражданская война не замедлила возгореться. Октавий сделал распоряжение раздать солдатам за их труды итальянские земли. Помещики, владельцы земель, восстали против этого и подали жалобы в сенат; но так как последний не удовлетворил их законной просьбы, то они все стали отстаивать свои права с оружием в руках. Фульвия, воспользовавшись этим обстоятельством, предложила своему зятю, Лучию Антонию, стать во главе недовольных и лишить власти Октавия. Лучий, хотя и не отличался умом, но, следуя внушениям Фульвии, поднял народ и занял город Пренеста. Произошли битвы в Сабине и Умбрии; в этой войне Тиверий Клавдий Нерон, муж Ливии, пристал к противникам Октавия и был вынужден бежать в Сицилию вместе с женой и сыном Тиверием, тем самым Тиверием, который впоследствии был императором после Октавия. Неприятель преследовал беглецов по пятам, но они, избегая городов, после многих опасностей, наконец, прибыли в Сицилию, откуда и получили возможность отправиться в Грецию. Между тем Лучий Антоний, побежденный неприятелем, вынужден был сдаться, и Октавий триумфально, избавившись от врагов, вошел в Рим.

Фульвия с своими детьми убежала в Бриндизи, а оттуда уехала в Грецию и в Афинах встретила своего мужа Марка Антония. Свидание супругов не отличалось нежностью: Фульвия упрекала Антония за его связь с Клеопатрой, а последний говорил ей, что она была причиной гражданской войны; упреки шли crescendo, так что разгневанный Антоний ушел, не простившись с женой, которая в скором времени умерла в городе Сичионе.

Антоний осадил Бриндизи. Октавий, не чувствовавший достаточно силы, поспешил примириться с врагом и между ними был заключен мир. Антоний оставшись вдовцом, женился на Октавии, сестре своего союзника, прелестной и добродетельной женщине, также вдове после смерти ее мужа, Кая Марцелла. Это благородное создание, редкий пример добродетельной жены и матери в те развращенные времена, сделалось жертвой политики, согласившись быть женой бездушного и жестокого солдата. Таким образом, Октавий и Антоний стали единственными владельцами обширной Римской территории. Антоний взял восток, от берегов Адриатики до реки Евфрата; Октавий сделался господином запада, взяв себе обе Галлии и Испанию до океана. Лепида, которого считали ничтожеством, оставили владеть Африкой; затем Антоний воевал против парфян, Октавий против Сеста Помпея. Таким образом многое изменилось, и два недавние врага соединились вместе и вошли торжественно в Рим. Тиверий Клавдий Нерон возвратился с своей женой Ливией. Последняя в эту эпоху была в полном расцвете своей необыкновенной красоты, быстрого ума и чрезвычайной грации. Октавий с первого же раза в нее влюбился. Ливия была очень тщеславна, – ей не нравилось скромное положение ее супруга, а потому Октавию было совсем не трудно заслужить взаимность красавицы, тем более, что он уже разочаровался в своей жене Скрибонии, которая отличалась ревностью.

В виду всего этого Октавий решил развестись с своей женой и жениться на Ливии. Но здесь выяснилось совершенно непредвиденное обстоятельство: Скрибония была беременна, а римский закон воспрещал развод супругов в это время; но могущественный Октавий, при помощи жрецов, сумел устранить это препятствие, – жена его была изгнана, и он соединился с Ливией. Во время свадебного пира произошел курьез: Скрибония сидела около Тиверия Клавдия Нерона, а Ливия – около Октавия, что было против существовавших правил этикета. Один маленький мальчик, сидевший за столом, задал очень наивный вопрос Скрибонии: почему она не сидит рядом с своим мужем Октавием. Все, конечно, улыбнулись и не ответили ребенку.

Вскоре Тиверий должен был жениться на Скрибонии, которая после трех месяцев родила сына.

Смерть Клеопатры.

Октавий не мог долго наслаждаться с своей красавицей Ливией, Сест, сын Помпея, угрожал на море. Октавий принужден был позаботиться о защите; между тем Антоний выступил против парфян, откуда и отправился, чтобы принять морское сражение. Ему не посчастливилось с первого же раза, – его флот был разбит близ Сицилии, и он должен был долго блуждать, чтоб найти себе кров. Ливия, оставшись в Риме, страшно беспокоилась, что счастье, сначала улыбавшееся Октавию, может измениться, тем более, что суеверные римляне в это время говорили о разных неблагоприятных предзнаменованиях, и, как нарочно, с ней самой случилась преоригинальная вещь. Один раз она поехала в свою деревню близ Рима и, гуляя, увидала орла, который нес в своих когтях курицу; спустившись на некоторое расстояние ниже, орел выпустил из своих когтей курицу прямо в руки Ливии; курица была жива и в клюве держала лавровую ветвь. Ливия принесла курицу домой и рассказала этот случай окружающим; все нашли, что подобное предзнаменование обещает великую и блестящую будущность Ливии. Курица была воспитана, принесла многочисленное потомство, а посаженная лавровая ветвь разрослась в большое дерево, служившее впоследствии своими ветвями коронацией триумфаторам. И действительно, события начинали улыбаться. Октавий восстановил флот и победил близ Мессины своих врагов. После этой победы Октавий решился окончательно избавиться от третьего союзника Лепида. Он был лишен всего и едва не подвергся смертной казни. Таким образом распорядителями Римской Империи остались только Октавий и Марк Антоний. Возвратившись в Рим, Октавий, после всевозможных почестей, воздаваемых ему, нашел на Форуме свою статую с следующим эпиграфом: «Цезарю, восстановителю мира на земле и на море». Щедро одарив деньгами солдат и народ, Октавий еще более стал популярен, в особенности среди плебеев, которые поднесли ему титул: di tribuno della plebe in perpetuo, что давало ему возможность получить впоследствии абсолютную власть. Хотя Октавий и Антоний снова заключили союз, но разрыв между ними был неизбежен, что и совершилось, как мы впоследствии увидим. Отправившись против парфян, Антоний желал одним ударом кончить войну для того, чтобы скорее обнять свою обожаемую Клеопатру. Это решение было причиной больших несчастий. В Армении, вместо того, чтобы дать отдых солдатам, Антоний шел форсированным маршем, оставляя повсюду необходимые военные машины. Таким образом осада Фрата не дала никаких хороших результатов: враги перешли в наступление, и Антоний должен был отбиваться, отступая, да, кроме того, наступили страшные холода, невозможность достать продовольствие, так что Антоний потерял 24 000 солдат в горах, сплошь покрытых снегом. Октавия, жена Антония, узнав о несчастье, которое постигло ее мужа, поспешила к нему на помощь. Она продала все свои драгоценности, сформировала 2000 солдат, прекрасно их вооружила и отправила к мужу; последний, вместо благодарности, грубо послал ей сказать, чтобы она не смела приезжать к нему и чтобы оставалась в Афинах. Оскорбленная женщина принуждена была возвратиться в Рим. Приехав в Египет, Антоний по-прежнему предался оргиям и банкетам, поглощавшим все сокровища востока. Безумие любовников доходило до колоссальных размеров. Для Клеопатры и Антония были сделаны два литых золотых трона. Антоний пожаловал Клеопатре титул королевы всех королей и объявил ее царицей Египта, Ливии, Челезирии и Кипра; детям Клеопатры он также роздал почетные титулы королей разных провинций востока. Сбросив римскую тогу, он облекся в пурпуровую мантию, вооружился скипетром и надел на голову корону. По улицам Александрии он часто устраивал торжественные шествия, переодевшись Бахусом, в компании с Клеопатрой, в костюме Изиды. Все эти поступки Антония, разумеется, с большими прибавлениями дошли до Рима; начали говорить, что Антоний решил перенести столицу империи в Александрию, а Рим отдать Клеопатре, и что будто бы последняя говорила, что она будет давать законы в Капитолии. Все эти слухи крайне оскорбляли гордых римлян, негодование было общее. Главное, что крайне раздражало римлян – это слух, будто Антоний хочет перенести на варварский Нил славу знаменитого Тибра. Вместе с негодованием римского народа против Антония росла слава Октавия, победителя народов Иллирии и Паннонии. О поступке Антония с его женой в Риме также узнали, и все, от мала до велика, были глубоко возмущены грубой неблагодарностью Антония против Октавии. Брат последней настаивал, чтобы сестра оставила дом мужа, но деликатная женщина не согласилась на это и умоляла брата не делать неприятностей Антонию; затем всем было известно, какой нежностью и попечением окружала Октавия своих детей и тех, которых Антоний оставил ей после первой своей жены, Фульвии. Эта благородная деликатность или, прямее, возвышенность души весьма понятно усиливала ненависть народа против Антония. Октавий публично в сенате осуждал Антония, утверждая, что последний позорит римское имя. Октавий и Антоний обменялись письмами весьма оскорбительного свойства; Октавий просил сенат лишить гражданства Антония и объявить войну Клеопатре, этой варварской королеве, которая угрожает Капитолию. Антоний, узнав обо всех этих событиях, начал энергично готовиться к войне при помощи сокровищ египетской королевы. Весь восток откликнулся на его призыв, за ним последовали вассалы: Киликия, Пафлагония, Каппадокия, Комажена, Фракия и Ливия. Меж тем Октавий не заручился ни одним союзом с иностранными владетелями, его силы были слабее в численном отношении, но солдаты римские были лучше вооружены, дисциплинированы и более практичны. Антоний собрал в Греции все свои силы. Октавий сосредоточил все в Бриндизи, потом переехав море, вошел в Амбракийский залив перед фронтом неприятеля. Первые столкновения для Октавия были удачны. Антоний конечно, не расставался с своей прелестной Клеопатрой, – она также находилась в лагере; но перебежчики из римского лагеря сумели внушить ему, будто Клеопатра хочет его отравить для того, чтобы одной господствовать в Египте и в Риме. Антоний всегда заставлял Клеопатру первой пробовать вино и кушанья; подобное недоверие Антония вызывало улыбку на губах Клеопатры. Во время одного из банкетов она вынула из своей головы цветок, опустила его в стопку с вином и поднесла Антонию; последний принял стопку, намереваясь выпить вино. Тогда Клеопатра, удерживая его руку, сказала: «Помни, если б я хотела от тебя отделаться, достаточно бы было, чтоб ты выпил глоток этого вина»; потом, обращаясь к одному из рабов, она приказала ему выпить вино, – несчастный повиновался и тотчас же упал мертвый. В лагере Антония происходил военный совет. Все командиры находили, что самое лучшее воевать на материке, так как их силы значительнее сил неприятеля. На совещаниях, само собою разумеется, присутствовала и Клеопатра, утверждавшая, напротив, что следует воевать на море для того, чтобы иметь возможность к отступлению. Мнение королевы было принято: враги встретились на море; произошла битва, решившая судьбу мира. В начале шансы сражающихся были совершенно одинаковы, нельзя было сказать с достоверностью, на чьей стороне будет победа; как вдруг шестьдесят египетских судов стали отступать, – то был маневр со стороны королевы, желавшей занять другую, более удобную позицию. К несчастью, Антоний не понял этого и, видя, что его обожаемая красавица уходит, бросился вслед за нею; произошел страшный беспорядок, которым Октавий поспешил воспользоваться. Флот Антония был разбит окончательно и сам он, видя полное поражение, заколол себя кинжалом. Клеопатра, в свою очередь, не желая отдаться в плен, приставила к груди змею и умерла от ее яда.

Так кончился этот знаменитый роман, полный самых оригинальных приключений. Октавий остался один владетелем Рима и его всесветной территории. Он был признан главой республики с титулом императора. Сенат, оказав ему всевозможные почести, назвал его священным именем Августа. Супруга Октавия, Ливия, также удостоилась почестей: сенат поднес ей титул матери отечества (madre della patria) и назвал Августой. Поэты воспевали ее достоинства, и в честь ее были воздвигнуты храмы и алтари, как богине. Ливия имела безграничное влияние на своего мужа; наружно покоряясь ему вполне, в сущности она руководила всеми его поступками, даже помышлениями. Главной, преобладающей чертой ее характера было тщеславие, все остальное отходило на задний план. Чувство ревности, столь свойственное прекрасному полу, было ей неизвестно, – она легко извиняла маленькие неверности мужа и весьма благосклонно относилась к женщинам, которые ему нравились. Она всеми средствами старалась поддерживать общественную жизнь Рима: присутствовала на диспутах, посещала театры, скачки, народные игры. Все это льстило самолюбию гордых римлян и способствовало популярности императрицы Августы. Ее поведение, как женщины, было безупречно. Она терпеть не могла ипокритства и лицемерия. Когда несколько молодых людей осмелились показаться ей голыми и были приговорены к смерти, императрица даровала им жизнь, говоря, что голый мужчина производит такое же впечатление на воображение порядочной женщины, как статуя.

Двор императрицы Августы был замечателен роскошью, элегантностью и присутствием знаменитостей. В это время роскошь римлян перешла все границы; со всего мира в Рим стекались красавицы женщины, талантливые мужчины и посылались самые лучшие продукты отдаленнейших провинций. Римлянки украшали себя золотом и драгоценными камнями, буквально, от головы до ног: на груди каждой матроны красовалась цепь из чистого золота, усыпанная бриллиантами, в ушах были серьги также с драгоценными камнями, на руках – браслеты из золота, на обуви – жемчуг и бриллианты. Духи всех возможных сортов и видов были в большом употреблении; помада, ароматичные масла, различные эссенции употреблялись в ваннах ежедневно; душистой жидкостью вспрыскивали волосы, одежды и даже трупы умерших. Всю эту роскошь Риму доставляли его громадные территории. За несколько тысяч верст, с чрезвычайными затруднениями, присылались в Рим чудовищных размеров рыбы, дичь, сукна, материи и т. д. Из Греции, из Испании, из Азии, из Египта получались тончайшие вина; из Швеции – шубы, из Балтийских провинций – светлые косы блондинок, служившие шиньонами для прихотливых римлянок. Галлия доставляла особенно приготовленные ветчину и сосиски, Испания посылала тончайшее полотно необыкновенно белого цвета. Кроме вин, Греция снабжала Рим шерстяными материями всевозможных сортов и тончайшими одеждами, которыми украшалось тело красавицы-римлянки, обозначая ее роскошные формы. Египет посылал кедровую мебель, мрамор шел из Ливии и Нумидии. С востока пригоняли громадные партии рабов, между которыми было немало евнухов, служивших орудием разных гнусных интриг и т. д. Вся эта непомерная роскошь в конце концов, как мы знаем, была причиной гибели великой римской республики. Рим всегда устраивал праздники по случаю побед его легионов в какой-нибудь отдаленной стране. В этих празднествах участвовал весь народ без исключения и, конечно, римские матроны: они наполняли цирки, храмы, театры и т. д… В особенности победа, одержанная Тиверием над панонеянами и далматами, вызвала ряд празднеств. Сначала народ был приглашен в Капитолий, потом Ливия и Юлия пригласили всех женщин во дворец; затем пошли бесконечные празднества: спектакли в театрах, борьба атлетов, бой гладиаторов, троянские игры, скачки, охоты, в которых убивались сотни львов в состязании с слонами. Но, кроме народных празднеств, главные развлечения, поражавшие своей грандиозной роскошью, были сосредоточены в императорском дворце. Красавицы женщины, гениальные писатели, ораторы, артисты, художники, – все это окружало императорскую чету. Между женщинами, по красоте и роскоши нарядов, кроме Ливии и Юлии, жены и дочери императора, отличались, в особенности. Октавия, сестра Августа, и ее сыновья, оба носившие имя – Антоний. К ним следует присоединить Сервилию, Клавдию и Скрибонию, которые были когда-то женами Августа; Агриппину, дочь Юлии и Агриппа, Теренцию – жену Мецената, Ургулянию, фаворитку-фрейлину императрицы, Ортензию, знаменитую по своему красноречию, Варилию и многих других римских матрон. Мужской персонал был также замечателен; между ними следует отметить любимых министров императора – Мецената и Агриппу; первый из них был замечателен своим расположением к литераторам и артистам; что же касается до характера Мецената, то он был крайне неровен: порой министр выказывал замечательную энергию, порой относился ко всему апатично, иногда выказывал замечательную храбрость, а иногда был труслив. Его жена, Теренция, пользовалась особым расположением императора Августа и часто сопровождала его в путешествиях. Ливия знала эту связь мужа и хотя в душе ненавидела соперницу, но наружно всегда показывала ей расположение. Несчастный министр много страдал от капризов жены; об нем говорили, что он тысячу раз женился и ни одного раза не был мужем. Между другими персонажами двора следует отметить также Цинну, племянника Помпея Маньо, Мурэно, свояка Мецената, Гракха, потомка Корнелия, и Цицерона – сына знаменитого оратора. Надо знать, что император Август, помимо своих занятий политикой, любил окружать себя знаменитыми литераторами; в этом случае министр Меценат очень помогал ему. Сначала знаменитость приглашалась к министру в его прекрасный дом, стоявший среди садов Эквилино, оттуда литератор приглашался во дворец, где и был представляем императорской фамилии. Таким образом, много современных знаменитостей удостоилось быть при дворе. Виргилий в громадных залах Палатина читал песни «Энеиды» в присутствии императорской фамилии.

Виргилий читает Энеиду.

Гораций, великий знаток прекрасного, любитель женщин и вина, прославлял на все тоны добродетели императорской фамилии, великого министра Мецената и их фаворитов; в то же время он распевал священные гимны, нравственные оды, любовные женские арии и пикантные шуточки. Овидий пел о любви и сладострастии, рисовал характер великого города, объяснял искусство любить и способ соблазнять красавиц. Вообще, он был при дворе в моде, воспевая женщин, любовь и вино, и вместе с тем, очень искусно умел льстить императорской фамилии; за всё это Август и Ливия оказывали ему большую благосклонность. Впоследствии Овидий был выслан из Рима в ссылку. Причина этого обстоятельства покрыта мраком таинственности. Проперций и Тибулл распевали также сладчайшие стихи о любви и, как и другие, прославляли гениальность императора Августа. Вообще же, двор императора Августа и его супруги был замечателен, как средоточие современных талантов.

Однако, не смотря на все эти почести и блеск двора, самолюбие Ливии не было вполне удовлетворено. Ей хотелось сделать наследниками трона своих сыновей от первого брака. И этой цели стремились все действия тщеславной императрицы. Тиверий и Друз, сыновья Ливии и Тиверия Клавдия Нерона, ее первого мужа, были при дворе Августа. Ливия употребляла все старания, чтобы своим сыновьям доставить выдающиеся места в войске. Тиверий не отличался нравственными качествами: он был высокомерен, эгоистичен, тщеславен и крайне завистлив; кроме того, он был замечательно скрытен и жесток, вечно замышлял в своем уме что нибудь дурное против ближнего, затем был развратен и часто пьянствовал, так что в Риме его звали не Тиверий, а Биберий. Друз, его брат, напротив отличался своей порядочностью и добротою сердца. Его любовь к добродетели, среди общего разврата, была замечательна; супруга Друза, Антония, как нельзя более соответствовала своими возвышенными правилами мужу. Таковы были сыновья Ливии. Но Август предпочитал своего племянника, Марцелла, сына Октавии от первого брака ее с Марком Марцеллом. И действительно, это был юноша, в полном смысле слова, прекрасный: добрый, отзывчивый на все хорошее, честный и, ко всему этому, красавец собой; он был очень популярен среди римского народа. Император Август любил его, как сына, и для того, чтобы более привязать его к своему семейству, женил Марцелла на своей дочери Юлии, происходившей от его брака с Скрибонией. С этого момента, Марцелл сделался племянником императора и вместе тем его наследником. Церемония бракосочетания происходила в Риме с особенной торжественностью. При церемонии присутствовал Агриппа, и по случаю той церемонии был воздвигнут храм Юпитеру и ем богам, названный Пантеоном; это последнее обстоятельство сделало еще более торжественным бракосочетание. Для того, чтобы почтить дочь и племянника Августа, Агриппа не жалел никаких средств для народа: были устроены различные игры, скачки, спектакли и всякого рода развлечения; сенат и кавалеры участвовали в народном торжестве. Но, к несчастью, этот союз не был удачен для Марцелла, – Юлия не сошлась характером с своим супругом. Обладая страстной натурой, умом бойким и насмешливым, занимаясь иногда литературой и критикуя все, Юлия нередко нарушала римские обычаи; чересчур либеральная и не в меру откровенная, эта женщина не подходила под условия своего времени. Но, несмотря на все это, ее любили в Риме. Мужчинам нравилась веселая красавица Юлия и все находили ее прелестной. Но ее качества – ум, любезность и пр., затемнялись одним недостатком: как натура страстная, необузданная, она была склонна не к семейной жизни, а к разврату. Окруженная самой элегантной молодежью столицы, она свободно отдавалась тем, кто имел счастье обратить на себя ее внимание. Такое поведение Юлии, конечно, не могло осчастливить ее мужа.

Современные хроникеры рассказывают нам много эксцентричных поступков этой женщины. Один раз Юлия представилась императору в костюме чересчур декольтированном; Август ей заметил, что она этим оскорбляет чувство нравственности. На другой день Юлия представилась императору в самом скромном костюме. Отец обнял свою красавицу-дочь и прошептал ей на ухо, что сегодня она его мирит со вчерашним поступком. Юлия, несколько отшатнувшись, вскричала: «Сегодня я представляюсь отцу, а вчера я представлялась мужчине».

Часто, в сопровождении мачехи, Юлия посещала бой гладиаторов, где ее тотчас же окружала толпа самых разнохарактерных поклонников. Это последнее обстоятельство крайне шокировало Ливию и она часто жаловалась мужу на поведение его дочери. Август раз написал письмо Юлии, но она ответила сарказмом. Кроме горя, которое причиняло Марцеллу поведение красавицы жены, он еще имел другую заботу: его сильно беспокоило расположение императора к Агриппе. Август заметил это чувство в своем любимце и удалил Агриппу от двора, назначив его губернатором в Сирию. Однако, Марцелл недолго наслаждался своим триумфом. Командуя флотом в Бойя, он простудился, заболел и умер 24-х лет от роду. В народе ходили слухи, что в этой преждевременной смерти молодого человека отчасти виновата императрица Ливия, ненавидевшая его, как объявленного наследника императора Августа, что служило препятствием для достижения власти собственным детям Ливии. Весь Рим оплакивал преждевременную кончину Марцелла; поэты воспевали достоинства умершего народного любимца; Август также горько плакал, а Октавия, мать Марцелла, была положительно неутешна; либералы также очень горевали, – они, при помощи Марцелла, хотели восстановить старые республиканские порядки. Молодая вдова, Юлия, первое время, ради приличия, соблюдала известные правила траура, потом снова отдалась своим обычным развлечениям.

Между тем общественное спокойствие время от времени нарушалось политическими заговорами. Либералы не могли переносить мира, купленного ценою абсолютизма: они решили убить Августа и провозгласить республику. Во главе заговора стоял Корнелий Цинна, племянник великого Помпея; к нему пристали весьма многие почетные граждане Рима. Этот заговор мог иметь роковые последствия для Августа, если бы его не предупредил один из заговорщиков. Император был в нерешимости – наказать или помиловать бунтовщиков. В нервом случае, прибегая к строгим мерам, он мог возбудить еще большую ненависть против себя и вызвать самые отчаянные поступки; помилование же заговорщиков могло счесться за слабость с его стороны. Такие мысли смущали Августа, – он потерял спокойствие, положительно не зная, что ему делать. Императрица Ливия пришла на помощь к к своему августейшему супругу. «Прости их, – говорила она мужу, – прости не ради милосердия и доброты твоего сердца, а прямо для твоих политических целей: ты увидишь, какой эффект произведет твой великодушный поступок. Верь мне, – продолжала умная женщина, – нет врага, которого бы нельзя было обезоружить великодушием». Август последовал советам своей жены, пригласил к себе главного заговорщика, Корнелия Цинну, и рассказал ему все подробности плана заговора, причем упрекал его в неблагодарности, припоминая все, что он для него сделал, и после того, как Цинна признался императору в своих преступных намерениях, Август, вместо того, чтобы тотчас же велеть арестовать и казнить Цинну и его единомышленников, объявил им всем прощение; мало того – император выдал Цинне аттестат в благонадежности и торжественно обещал назначить его на будущий год консулом. Умная императрица Ливия не ошиблась. Великодушный поступок Августа произвел эффект чрезвычайный и был причиною самых благоприятных последствий. Цинна, пораженный добротой Августа, совершенно преобразился: из врага сделался самым верным и преданным ему другом. На остальных заговорщиков великодушный поступок императора произвел то же впечатление, и с тех пор в Риме уже ни одного раза не было заговора против жизни императора Августа. Это событие значительно усилило влияние Ливии на ее мужа. Как умная женщина и любящая мать, она хотела воспользоваться обстоятельствами, чтобы прочистить дорогу к трону своему сыну Тиверию, – со смертью Марцелла главное препятствие устранялось само собою.

Между тем Агриппа, снова призванный, приехал в Рим ко двору и вскоре приобрел не только расположение, но и дружбу императора, который стал относиться к нему, как к своему лучшему другу, и, желая более привязать его к себе, предложил Агриппе жениться на Юлии, вдове Марцелла. Агриппа был женат на сестре императора, дочери Октавии, тоже Марцелле; но Август, ставивший пользу государства выше всего, посоветовал Агриппе развестись с женой и обвенчаться с Юлией; Агриппа исполнил этот совет и женился на вдове Юлии. От этого брака произошли три сына – Кай, Лючий и Агриппа Постум и две дочери – Юлия и Агриппина.

Агриппа был чересчур стар для молодой страстной Юлии, соблазнительная красота которой была в полном расцвете; следовательно, этот брак, также как и предшествовавший, не мог быть особенно счастлив и образумить Юлию, призвав ее к семейному очагу. Молодая женщина, напротив, сочетавшись браком с Агриппой, более чем когда-нибудь ринулась в мир наслаждений и кокетничала, беспрестанно меняя любовников. Юлия не имела обыкновения никому отказывать в сочувствии. Среди целой толпы обожателей Юлии лишь один Гракх пользовался ее особенным вниманием, – он был молод, красив собой, прекрасно воспитан и изящен; остальные, как Квинт Криспиний, который под маской добродетели скрывал испорченную душу, Юлий Антоний, Сципион, Апий Клавдий и другие многие личности, не отличавшиеся ни происхождением, ни талантами, были не более, как прихотью кокетливой красавицы. Подобное поведение Юлии, конечно, не могло быть тайной для двора тем более, что сама красавица Юлия рассказывала обо всех своих похождениях, осмеивая любовников. Вскоре Агриппа умер и Юлия снова стала вдовою; разумеется, она нисколько не изменила своего поведения. Между тем, ее отец начал думать, чтобы дать ей третьего мужа, и внимание императора остановилось на Тиверие, сыне Ливии. Молодой человек уже зарекомендовал себя с прекрасной стороны, как военный, и после смерти Агриппы никто лучше Тиверия не мог помогать Августу в управления государством. Мысль Августа встретила полное сочувствие со стороны его жены Ливии, желавшей приблизить своего сына к трону. Тиверий был женат на Агриппине и глубоко презирал Юлию за ее развратное поведение, но, в виду советов матери, а отчасти и своего собственного самолюбия, он развелся с Агриппиной и женился на дочери Августа. Юлия, в свою очередь, терпеть не могла Тиверия и согласилась быть его женой только в виду политических целей своего отца. И этот союз, конечно, не мог быть счастлив: антипатия, которую питали супруги друг к другу, перешла, наконец, в обоюдную ненависть, и вскоре, после смерти одного из их детей, они расстались окончательно. В эту эпоху развратное поведение Юлии начало переходит всякие границы, ее поведение было настолько грязно, что об нем историк даже распространяться считает неудобным. Юлию ничто не могло образумить – ни женский стыд, ни ее высокое положение, ни гнев императора Августа, – она была неисправима.

Тиверий не смел формально развестись с женой, боясь навлечь на себя гнев императора Августа; но, чтобы не быть свидетелем своего собственного позора, он придумал единственное средство – удалиться из Рима. В этом добровольном изгнании он провел семь лет, развлекая себя философскими прениями в Роди. Между тем, недостойное поведение Юлии шло crescendo, и она со своими любовниками дошла до крайних пределов. Август, наконец, потерял терпение. Назначен был суд над виновными, которых обвинили в оскорблении величества. Семпроний Гракх был отправлен на остров Черчина, Африканского моря, где был убит по приказанию Тиверия; Криспиний и Клавдий были осуждены на изгнание; Юлий Антоний, один из знаменитых любовников Юлии, сам себя убил, чтобы избегнуть суда. Юлия, дочь Августа, также была осуждена: ее сослали на остров Пандатария (ныне Вентотене), и ей было запрещено принимать кого бы то ни было. Тиверий в Роди узнал все эти новости и был очень доволен, что император Август, наконец, наказал свою недостойную дочь. Но по странным, трудно объяснимым обстоятельствам, Тиверий, несмотря на свою ненависть к жене, написал к императору Августу письмо, в котором умолял его величество помиловать Юлию и простить ей ее увлечения молодости. Римский народ, очень любивший Юлию, также подал просьбу императору простить жену Тиверия. Но ни то, ни другое ходатайство не увенчалось успехом: император Август был неумолим и объявил, что скорее вода будет в хорошей гармонии с огнем, чем Юлия возвратится в отечество.