Текст книги "Похищенные часы счастья"

Автор книги: Оливия Уэдсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Он внимательно прочел одно из писем. Лицо его вспыхнуло, затем побледнело. Письмо было от поверенного, но не от его, а от поверенного леди Гермионы. В нем в точных официальных выражениях сообщалось, что его жена, леди Гермиона Картон, начала против него дело о разводе. Он взглянул на остальные письма и на одном из конвертов узнал почерк Гермионы. Вскрывая конверт, он от волнения порвал вложенное в него письмо. Да, это правда! Гермиона решила развестись и начала против него процесс. Она желала снова выйти замуж. Затем следовало несколько пустых замечаний относительно предписаний религии и стояла подпись «преданная вам...»

Он не мог отвести глаз от письма: ведь оно означало свободу, оно означало... чего только оно не означало! Осуществлялись все его желания: Ди будет его женой, его ждет блестящая карьера, высокое положение в обществе...

К нему шел старший швейцар.

– Лондон отвечает, сэр.

Он проводил Гюга в маленькую комнатку, где висел телефон, и закрыл за ним дверь.

Сейчас он расскажет все Ди; скажет, что нет больше препятствий к их браку!

Он поднял трубку.

– Это ты, Ди? – спросил он.

В телефоне слышался гул, он не мог разобрать слов и снова повторил имя Ди.

Наконец послышался ответ:

– С вами говорит миссис Банти, сэр. Миссис Картон уехала в тот же день, что и вы. Я думала, она отправилась следом за вами. Здесь получена целая кипа писем. Я не знала вашего адреса...

ГЛАВА XX

Ради счастья любимой

Было яркое солнечное утро, когда Гюг вернулся в Лондон. Он в последнюю минуту, уже на ходу, вскочил в почтовый поезд, уходивший из Кардифа. Как раз в ту минуту, когда Гюг давал распоряжение шоферу, в гостиницу явился агент по выборам и сообщил, что на следующий день назначен митинг шахтеров, которому придают очень большое значение.

– Я уезжаю в Лондон с почтовым поездом, – сказал Гюг решительно. Он даже не хотел выслушать потока жалоб, просьб, а затем проклятий, которыми разразился пришедший в отчаяние маленький уэльсец.

И вот он наконец в Лондоне после ужасной ночи, проведенной в страхе и в досаде на себя, на обязательства, временами даже на саму Ди.

Гюг обернулся, чтобы указать носильщику свои вещи, и в эту минуту кто-то тронул его за руку. Он быстро оглянулся – перед ним стоял лорд Гаррон.

Гюг тотчас же понял, что агент телеграфно известил Гаррона об его отъезде. Злоба вспыхнула в нем при мысли, что Гаррон опять хочет насиловать его волю; Гюг заранее угадал его планы. Он спросил хладнокровно:

– Алло, Гаррон, куда вы едете?

Тонкое лицо Гаррона было наполовину заслонено рукой, в которой он держал спичку, – он зажигал в эту минуту папиросу.

– Я еду туда, куда едете вы, мой друг, – сказал он мягко.

Кровь прилила к лицу Гюга, от злости он даже несколько потерял самообладание.

– Это очень любезно с ваше стороны, – сказал он с иронической вежливостью. – Я думаю, что носильщик уже нанял мне такси.

Гаррон слегка поднял брови, услышав, что Гюг назвал номер дома на Эдуардс-сквер. Он заглянул в лицо Гюга. Тот обернулся к нему:

– Может быть, в моем взгляде не отражается радость, разлитая в природе в это яркое солнечное утро? – спросил он Гаррона с горьким смехом. – Могу объяснить, почему у меня такой невеселый вид. Мы едем сейчас в дом, который я нанял для любимой женщины, но она оставила меня... – он снова горько улыбнулся. – Я думаю, вы приехали для того, чтобы постараться повлиять на меня. Но на сей раз вам это не удастся.

Лицо Гаррона подернулось гримасой.

– Я пришел напомнить вам, что честный человек, если дал слово, не может нарушить его, – сказал он холодно.

Гюг снова безрадостно рассмеялся.

– Простите, мой дорогой Гаррон, что я вам прекословлю. Вы пришли, мне кажется, скорее для того, чтобы напомнить мне, что, если я вовремя не буду в Ланбене, чтобы выступить там перед шахтерами, то могу не считать себя больше протеже кабинета.

Такси остановилось у маленького домика на Эдуардс-сквер.

– Я вижу, что всякий дальнейший разговор между нами бесполезен, – колко заметил лорд Гаррон. Он наклонился к шоферу и назвал адрес своего клуба.

Но Гюг с решительным видом взял его под руку.

– Нет, войдите, пожалуйста, – сказал он странным голосом. – Я хочу с вами поговорить.

Гюг провел Гаррона в гостиную мимо миссис Банти, тщетно пытавшейся поделиться с Гюгом своими огорчениями, в ту комнату, где он провел с Ди последний, незабываемый вечер. Здесь он отпустил руку Гаррона и закрыл за собой дверь.

– Теперь, – сказал он, глядя на него блестящими глазами, – я хочу, чтобы вы ответили мне на один вопрос. Через кого постарались вы повлиять на ту женщину, которую я надеюсь вскоре назвать своей женой?

– Вы, должно быть, лишились рассудка, – отрезал Гаррон, дрожащим от сдержанного гнева голосом, – если можете допустить мысль о разрушении карьеры из-за этого увлечения, Вы не можете так поступить, слышите вы меня? У вас есть обязательства, и вы не можете нарушить их. Если мы потеряем Вест-Бертон – вы, один вы будете ответственны за это. Вы должны вернуться туда, должны исполнить...

– Я должен? В самом деле? – спросил Гюг. Его лицо пылало. – Вот что я отвечу вам на это: у меня в жизни есть сейчас только один долг – найти Диану. И вот что еще я хочу сказать вам, Гаррон: есть нечто в жизни, что дороже славы, дороже чести, дороже самой жизни, – и это любовь! Хотя, как большинство из нас, я думал, что знаю это. И только перед угрозой потери я понял, что для меня превыше всего должны быть интересы той, которая любит меня и любит больше, чем самое себя. Мы, мужчины, редко способны на такое чувство. Мы любим женщину, но вместе с тем не забываем и о себе самих, о нашей карьере, о нашем честолюбии, о наших делах. Женщина, которую я люблю, покинула меня потому, что боялась связать меня. Связать меня! А теперь вспомните, как я в первый раз оставил ее, уехав вместе с вами, а затем вскоре опять сделал это ради призрака власти. Вы говорите о том, чтобы жить для чести, для славы. Но это не настоящая жизнь. Нет! Клянусь вам, что я готов отказаться от славы и любых почестей ради одного прикосновения Дианы, ради одного ее взгляда! Теперь вы все знаете и можете всем это рассказать.

Он откинулся в кресле и взглянул на Гаррона. Несмотря на глубокую печаль, глаза его выражали восторг: он любил и знал ценность любви.

Гаррон подошел к дверям, затем оглянулся и посмотрел на Гюга. Лицо его было сейчас прекрасно: оно светилось силой, светилось глубокой верой в могущество любви. И бремя лет как будто свалилось с плеч Гаррона, он забыл на мгновение о политической борьбе – атмосфера романтизма, царившая, казалось, в этой комнате, коснулась и его...

Уже взявшись за ручку двери, Гаррон на секунду задержался и мягко сказал:

– Желаю вам счастья, Гюг!

Когда он ушел, в доме воцарилась страшная тишина. Гюг смотрел на комнату, с ее коврами, с ее старинным полированным столом, с широким диваном, где он еще так недавно сидел с Дианой. Эта тишина подчеркивала горькую истину, о которой он забыл во время своего горячего выступления в защиту любви. Но Диана ведь не могла его слышать, и он не знал, где ему искать ее.

Ради любви он отказался от требований внешнего мира, но... не было возлюбленной, ради которой он сделал это.

Гюг быстро вышел в переднюю и позвал миссис Банти. Ее рассказ не принес никаких особых подробностей.

– Приходила какая-то дама, после этого миссис Картон ушла и больше уже не возвращалась.

– Дама? – переспросил Гюг. Он тотчас же подошел к телефону и вызвал Виолетту.

– Когда ты в последний раз видела Диану? – спросил он ее.

Голос Виолетты, только что радостно приветствовавший его, сразу упал.

– Я сейчас приеду к тебе, – сказал Гюг.

Он застал ее в будуаре.

– Мне кажется, это сильно упростит дело, – начал он резко, – если я прежде всего сообщу тебе, что покончил со своей политической карьерой, когда узнал, что Диана оставила меня. Если ты приложила к этому руку, лучше всего откровенно скажи мне. Я полагаю, ты сделала это из страха перед общественным мнением. Но теперь этот страх отнюдь не уменьшится, потому что если мне не удастся немедленно найти Диану, я прибегну к помощи полиции.

– Ты – безумец, если решил отказаться от выпавшего на твою долю успеха!

– Я сейчас не хочу думать ни о чем, кроме того, чтобы найти Диану. И если ты собираешься мне помочь, то немедленно рассказывай все, в противном случае я ухожу. Знай это!

На глазах Виолетты показались слезы ярости и обиды.

– Я не знаю, где сейчас Диана, – начала она глухим голосом, – а если бы и знала, то ради нее самой не открыла бы тебе этого. Да, я скажу тебе всю правду. Всю свою жизнь ты думал только о себе. Когда ты захотел Диану, ты взял ее, несмотря на то, что она была настоящим ребенком. О, конечно, она любила тебя. Я вполне отдаю должное твоему обаянию. У меня было много случаев видеть его результаты, я лишний раз убедилась в этом, когда была у Дианы. Она достаточно сильно любила тебя для того, чтобы желать тебе успеха и победы. Ты не любил ее и шел своей дорогой, ты знал, что не можешь жениться на ней...

– Ошибаешься! – перебил Гюг. – Гермиона дает мне развод, и как только я буду свободен, я тотчас женюсь на Диане. Должен признать, что во многом ты совершенно права, – продолжал он медленно, – но ты упустила из виду главное: я люблю Диану не меньше, чем она любит меня.

Он подошел к Виолетте:

– Помоги мне! Обещай, если мне удастся найти Диану, смотреть за ней, пока я смогу назвать ее своей женой.

Что-то в напряженном лице Гюга, страдальческое выражение его глаз, в которых Виолетта привыкла видеть веселую насмешку и презрение ко всем превратностям жизни, тронуло ее сердце.

– Я помогу тебе, Гюг, – проговорила она.

В течение последней недели Гюг использовал все средства для того, чтобы найти Диану. Но к концу недели он был так же далек от цели, как и в первый день своего приезда.

Он прочел без всякого энтузиазма, что его партия одержала победу в Вест-Бертоне, и он был выбран в парламент.

Гюг отбросил газету и в ту же минуту забыл об этом. Он ждал в клубе телефонного звонка из Скотланд-Ярда, где ему незадолго до того сказали, что они, кажется, напали на след. Однако в течение всей недели ему неоднократно говорили то же самое, и сейчас у него уже оставалось мало надежды.

Он вышел из клуба и велел шоферу ехать домой, но потом передумал и поехал на Эдуардс-сквер.

Маленькие комнаты были полны свежих цветов: он распорядился ежедневно присылать их; дом имел совсем жилой вид.

Гюг сел на широкий диван и вспомнил, как уже сотни раз вспоминал в течение этой недели, о последнем вечере, проведенном с Ди. Она сидела, крепко прижавшись к нему, и они, смеясь, курили одну папиросу.

Сейчас, сидя в одиночестве в полутемной комнате, Гюг спрашивал себя: почему так устроена человеческая натура, почему не может мужчина любить и не испытывать при этом других, противоречащих любви желаний или пресыщенности? И внезапно осознал это: потому, что он любил Диану только для себя, а не для нее самой. Любовь для него означала собственное удовольствие, а не исполнение ее желаний. Он понял, что любовь его, несмотря на всю ее силу, была крайне эгоистична. Диана знала это, она показала ему, что значит настоящая любовь. А он оставил ее ради открывшейся перед ним возможности приобрести положение и власть...

ГЛАВА XXI

Промедление

– Когда же мы повенчаемся? – спросил Филь.

Он сидел у ног Дианы, положив голову к ней на колени. Они поехали на прогулку в лес за город. Была суббота – день отдыха Филя.

– Когда хотите, – ответила она.

– Через неделю? – мягко спросил Филь, не спуская с нее полных обожания глаз.

– Через неделю, – согласилась Ди.

Филь стал описывать их будущий дом, их будущую обстановку. Затем остановился и звонко, по-мальчишески, воскликнул:

– Представьте себе только, вы – моя жена!

Краска залила лицо и шею Ди, на глаза навернулись слезы. Как мало времени прошло с тех пор, как Гюг называл ее «моя жена» и поцелуями запечатлевал на ее губах эти слова...

Она вдруг поняла, что не может выйти замуж за Филя, что даже мысль об этом ей нестерпима.

– Филь, – начала она.

Он быстро повернулся к ней.

– Вы устали? Я надоел вам своей болтовней? Вы хотите вернуться домой? Мы сейчас поедем. Подождите, я подниму вас, мне это доставляет такое удовольствие!

И слова, которые Ди собиралась сказать, замерли у нее на устах. Как могла она сказать ему, что ей страшна самая мысль выйти за него замуж, когда все его помыслы были заняты ею одной?

«Мне кажется, я самый неблагородный человек на свете», – в отчаянии думала она, вернувшись вечером домой. Даже нежный поцелуй, с которым Филь пожелал ей спокойной ночи, заставил ее всю содрогнуться, хотя она сознавала всю скромность его поведения, всю непритязательность его любви. Он просил только об одном: позволить ему любить ее и служить ей. Он простил ей то, что редко прощает мужчина, и никогда даже не упоминал об ее прошлой жизни.

Ди с трудом подняла руки и откинула со лба волосы. Лицо ее горело, несмотря на то, что она вся дрожала от холода. «Ах, если бы я могла заболеть и хоть на время забыть обо всем», – пронеслось у нее в голове.

Тянулись часы, и Ди почувствовала, что желание ее исполнилось. Острая боль прогнала из головы все мысли. Она с трудом добралась до квартиры хозяйки и позвала ее.

– Я надеюсь, у вас нет ничего инфекционного, – сказала испуганно миссис Джерри, прикладывая к ее ногам горячую грелку.

Врач, приглашенный Филем, объявил:

– Грипп и притом очень тяжелый!

– Итак, вашу свадьбу придется отложить на некоторое время, – сказала Филиппу миссис Джерри.

– Да, – печально подтвердил Филь.

Он машинально исполнял свои обязанности по службе, а во время перерыва на завтрак спешил домой, чтобы принести Ди фрукты или какое-нибудь лакомство, которое, он надеялся, она съест.

В одну из ночей Филь сидел у постели больной. Ди лежала очень тихо. Выло еще не поздно.

Филь сидел, не спуская с нее глаз, держал ее руку, лежавшую на голубом стеганом одеяле.

Вдруг раздался резкий звонок в передней.

Филь нахмурился, затем на цыпочках вышел из комнаты. На пороге стоял незнакомый мужчина.

– Здесь живет мисс Лестер, мисс Диана Лестер? – спросил он вежливо.

– Она вам нужна? Мисс Лестер серьезно больна и не может никого видеть, – ответил тихо Филь.

– Больна? – протянул мужчина. – Вот в чем дело, – сказал он с таинственным видом, – мне поручено разыскать молодую леди.

Он взглянул на Филя и подмигнул ему.

– Любовное дело. Мистер Гюг Картон, большая величина в политическом мире, собирается развестись с женой, и нам поручено разыскать мисс Лестер. Она не имеет никакого отношения к разводу, вы понимаете, ничего подобного – он хочет жениться на молодой леди. Мои товарищи рассказывали, что она была с мистером Картоном в Ницце...

Филь стоял в тени, при этих словах он отодвинулся еще дальше. Теперь он все знал, и острая злоба, словно пламя, вспыхнула в нем. В голове молниеносно пронесся целый вихрь мыслей. «Этот человек – его зовут Картон – будет свободен, и Ди...»

– Мне жаль разочаровывать вас, – сказал он, делая шаг вперед, – но мисс Лестер... уже вышла за меня замуж.

Филь увидел, как молодой человек раскрыл рот от изумления, затем присвистнул и поспешно вышел. Филь закрыл дверь и поднялся наверх. Раздался голос Ди; он вошел в ее комнату.

Глаза Ди, блестевшие, как звезды, были устремлены на него.

– Гюг, – позвала она, и ее слабый, охрипший голос был полон нежности. – Гюг!

Она простерла руки навстречу Филю, он колебался мгновение, нахмурившись, кусая губы, потом быстро подошел к ней. Руки Ди обвились вокруг его шеи.

– Я знала, что ты вернешься, – проговорила она, прижавшись к нему лицом.

Он почувствовал, как бешено бьется ее сердце. Она вся трепетала от восторга, слезы счастья выступили на ее глазах.

– Я знала, что ты не изменишь мне, – еле слышно продолжала она. – Я знала, что ты придешь... – Ди подняла голову и заглянула ему в глаза:

– Поклянись мне, что никогда не изменишь, – повторила она настойчиво. – Поцелуй меня и поклянись мне в этом.

Он в отчаянии смотрел на нее, слова Ди, как острый нож, вонзались в сердце. Он склонил голову и коснулся ее губ.

– Клянусь, я никогда не изменю тебе, – сказал он.

На рассвете Диана пришла в себя и узнала Филя, сидящего у ее изголовья.

Она слабо улыбнулась ему и прошептала:

– Вы, должно быть, смертельно устали?

Филь взглянул на нее, взял ее руку и поднес к губам.

– Я никогда не устану служить вам, – сказал он.

И тогда она произнесла слова, которые на всю жизнь запечатлелись в его памяти:

– Никогда никто не любил меня так, как вы.

Она улыбнулась ему и тихо уснула.

Ди еще спала, когда Филь ушел на службу.

– Передайте Диане, когда она проснется, что я сегодня днем не смогу прийти к ней, – сказал он миссис Джерри.

Во время перерыва на завтрак Филь попросил освободить его на лишние полчаса. Он подошел к телефону и разыскал в справочнике нужный ему адрес. Затем сел в автобус, идущий в сторону Пиккадилли.

Перед дверью квартиры Гюга Филь в нерешительности остановился. От него зависела сейчас возможность счастья, единственного счастья в его жизни. Если он войдет... все будет кончено.

– Я не могу жениться на Ди, пока она всего не узнает, – от этой мысли не было спасения...

Гюг принял его в гостиной.

Они взглянули друг на друга. Филь увидел полные печали глаза, которые опустились под его взглядом. Он не мог не отдать дань красоте возлюбленного Ди.

Затем он заговорил:

– Я сказал неправду, Ди еще не вышла за меня замуж. Она больна.

Филь схватился за спинку стула.

– Она обещала выйти за меня, – продолжал он. – Я... я... настолько люблю ее, что мне не было дела до ее прошлого. Я просто хотел заботиться о ней. Но вас она любит и... и так как я люблю ее, я пришел к вам.

Гюг схватил его руку своей крепкой, как сталь, рукой.

– Слушайте! – вскричал он. – Вы совершили сейчас самый благородный поступок, о котором я когда-либо слышал! Клянусь, я никогда этого не забуду. Где она живет? Где Ди?

Ди все еще спала.

Гюг встал перед ней на колени и прижался лицом к ее руке.

Она проснулась от этого прикосновения. Изумление, отразившееся в ее взгляде, мгновенно сменилось светом глубокой радости.

– Прости меня! – сказал Гюг. Его глаза были полны слез.

Она нежным, материнским движением прижала его щеку к своей:

– Простить тебя? – повторила она. – Мне нечего тебе прощать. Я люблю тебя!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

[1] Герой сказки английского писателя Джеймса Барри – мальчик, который всегда оставался ребенком.