Текст книги "Ласковый огонь"

Автор книги: Оливия Трейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Парень громко засмеялся, демонстрируя белоснежные, крупные и безукоризненно ровные зубы. Он все больше напоминал Сильвии хищного зверя, который не намерен выпускать из своих лап желанную добычу.

– Улицы красных фонарей я знаю как свои пять пальцев, – продолжая дерзко улыбаться, признался он. – Но все тамошние девки мне надоели. Между прочим, там нет ни одной такой красотки, как ты. И меня сегодня вполне устроит красное платье, которое я сниму с тебя сразу же, как мы окажемся одни.

Сильвии стало не на шутку страшно. Она, конечно, понимала, что находится в людном месте, где можно в любой момент позвать охрану, но самоуверенность парня ставила ее в тупик. Почему он ведет себя так, будто ему здесь все позволено? А что, если он начнет угрожать ей? Ну, например, он является одним из главарей какой-то банды и в местном заведении все находится под его контролем? Все эти вопросы мгновенно пронеслись в голове насмерть перепуганной девушки, заставляя ее дрожать всем телом. Говорил же ей Фред, что без сопровождения не стоит уходить далеко от отеля. Словно почуяв ее неуверенность и страх, парень с силой вновь прижал ее к себе. Сильвия ощутила, как ходят ходуном от еле сдерживаемой страсти твердые как камень мускулы парня под ярко-желтой, расстегнутой едва ли не до пупа рубахой.

Он опустил ладони на ягодицы Сильвии, выразительно прижимая ее бедра к своим. И тут она с ужасом ощутила, что тверды не только мышцы парня, но и его буквально рвущаяся наружу из джинсов напряженная мужская плоть.

– Не вздумай кричать, детка! – тихо проговорил парень, глядя в округлившиеся от ужаса и отвращения глаза Сильвии. – Вся охрана – мои друзья. Они тебя просто не услышат, а я объясню всем, что ты моя девочка и мы слегка с тобой повздорили. Сейчас мы спустимся вниз – и ты поедешь со мной.

– Оставь меня! – воскликнула Сильвия, стараясь говорить как можно громче. Но голос ее предательски дрогнул. Она попыталась оттолкнуть наглеца, отчего ее черная лакированная сумочка упала на пол. Но вырваться так и не получилось. Ее глаза наполнились слезами отчаяния, а возглас утонул в громких звуках танго.

Но вдруг лицо ее ненавистного партнера побагровело, он как-то беспомощно ойкнул и стал тихо оседать на пол. Сильвия подняла глаза и поняла, что парень вмиг ослабил тиски своих объятий далеко не по собственной воле. Над ним склонялся светловолосый широкоплечий мужчина, чьим танцем со смуглой партнершей она мельком успела восхититься. Он каким-то причудливым способом завел руку парня за его спину так, что тот не мог больше сделать ни одного движения без того, чтобы не вскрикнуть от острой боли. Сильвия почувствовала, как ноги ее стали ватными, и бессильно опустилась на пол рядом со своей сиротливо валяющейся сумочкой.

Мужчина заставил парня подняться и в таком же положении, с завернутой назад рукой, повел его к выходу. Музыка вновь оборвалась, и в зале воцарилось молчание. Вскоре светловолосый гигант вернулся, но уже в одиночестве. Он помог Сильвии подняться, и лишь тогда она рассмотрела его лицо. За свою недолгую жизнь Сильвия не раз рисовала в своем воображении разные красочные картины, которые в представлении молоденькой девушки вписываются в понятие счастья. Но в этот самый момент она поняла, что все эти миражи ничто в сравнении в той радостью, которую она испытывала сейчас.

– Оскар! – закричала она не менее громко, чем тогда в аэропорту воскликнула Анна, увидевшая своего племянника. – Боже, как же я рада, что встретила вас! Этот бандит... он грозил увести меня с собой! Он сказал, что хочет провести со мной ночь и кричать бесполезно!..

– Сильвия, милая, успокойся, – взволнованно говорил Оскар, гладя ее по голове так, словно она была маленькой девочкой. – Я уже сдал этого негодяя на руки охране, и, полагаю, теперь дверь в это заведение будет для него закрыта.

– А он сказал мне, сказал мне... – заикаясь от волнения, продолжала Сильвия, – что вся местная охрана его друзья, что они просто не услышат моих криков.

– Он нагло врал. – Улыбка Оскара выражала снисходительность к слабости девушки и безграничное сочувствие одновременно. – Он просто понял, что ты очень неопытна и вообще новичок здесь. Такие типы, как правило, очень трусливы. Они любят демонстрировать свою силу лишь перед теми, кто откровенно слабее их физически. Видела бы ты, каким робким и покорным голосом он беседовал сейчас с охраной.

– Но он же действительно такой сильный, – недоуменно пробормотала Сильвия. – Как вам удалось так быстро его усмирить?

Оскар посмотрел на Сильвию с высоты своего роста столь снисходительно, что она вмиг поняла всю нелепость своего замечания. Оскар был выше выдворенного прочь парня по крайней мере на голову, а торс атлета, выразительно подчеркнутый белой футболкой, красноречиво говорил о том, что этот человек в трудную минуту сумеет за себя постоять.

– Пара приемов карате – и этот дикий зверь был обезврежен, несмотря на его явное физическое превосходство, – засмеялся Оскар, совсем по-мальчишески закидывая назад голову.

– Кстати, Сильвия, познакомься: это моя партнерша по танцам Лори, – добавил он, беря за руку ту самую смуглянку в белом платье, чьи отточенные движения Сильвия отметила еще в самом начале.

Лори приветливо улыбнулась Сильвии и протянула ей руку для пожатия. Сильвия почувствовала, как сердце ее слегка сжалось от непонятной досады. Лори была очень мила и вызывала лишь симпатию. Но кем она могла приходиться Оскару? Подругой, невестой, просто знакомой?

– Лори – жена моего коллеги Тома, словно угадывая мысли Сильвии, пояснил Оскар, делая широкий жест в сторону крепыша в очках.

Том улыбнулся так широко и радостно, что его широкое лицо вмиг преобразилось и стало невероятно привлекательным.

– А это моя ассистентка Нина, – беря за руку стройную блондинку, сказал Оскар. – Кабинетная работа настолько порой утомительна, что мы любим в свободное время дать работу мышцам. Все мы дружно сошлись на том, что танцы лучший вид отдыха для тех, кому постоянно приходится работать головой. Это местечко мы облюбовали давно.

Сильвия отметила, что Нина очень хороша собой. Нежно-розовая кожа и светлые волосы эффектно контрастировали с темно-карими, очень выразительными глазами.

Самообладание вернулось наконец к Сильвии, и она с улыбкой сказала:

– Ну, если танцы лучший способ освободить голову людям умственного труда, то тем, кто привык работать ногами, иногда не мешало бы для разнообразия включать голову.

При этих словах Оскар недоуменно поднял брови, и Сильвия пояснила:

– У себя на родине я учусь в школе танцев, то бишь работаю по большей части ногами. А голову бы мне не мешало задействовать, прежде чем одной отправляться сюда ночью. Ведь предупреждал же меня Фред, консьерж нашего отеля, что без сопровождения не следует путешествовать по увеселительным заведениям ночью.

Оскар стоял рядом с Сильвией посреди зала, вновь наполнившегося чарующей мелодией танго. Лори увлек танцевать какой-то пожилой господин, Том и Нина вновь увлеклись разучиванием танцевальных па.

Оскар склонился к уху Сильвии и произнес:

– Но счастьем видеть тебя здесь я обязан именно твоей прелестной легкомысленной головке. – Он нежно коснулся одной рукой талии девушки, бережно беря другой ее ладонь.

В прикосновениях этого сильного человека было столько бережности и почтения, что Сильвия вновь почувствовала себя легко и уверенно. Она засмеялась и тряхнула кудрями, принимая приглашение к танцу. Подняв голову, она теперь уже смело посмотрела в глаза Оскара. Пережитый только что стресс сделал вмиг то, чего порой трудно бывает добиться за месяцы и даже годы знакомства. Теперь она воспринимала Оскара как старого знакомого, настоящего друга, готового не задумываясь прийти на помощь в трудную минуту. Сильвия давно знала, что танго, как ни один другой танец, способен передать малейшие движения души. А выразить свои чувства движениями ей всегда удавалось куда лучше, чем словами. И сейчас каждым шагом и каждым поворотом головы ей хотелось сказать Оскару, как она признательна ему, как бесконечно доверяет. Ее гибкое тело отдалось во власть его рук, сила которых могла принести ей лишь спасение и радость... Ко всему прочему Оскар оказался превосходным танцором, который чувствовал малейшее настроение и желание партнерши. Он вел ее так, будто они танцевали в паре уже много лет. И, перед тем как мелодия оборвалась, Сильвия эффектно откинулась назад, оперевшись спиной на согнутую в колене ногу Оскара и выставив вперед свою точеную ножку, мелькнувшую в разрезе платья.

Вновь раздались аплодисменты, но на сей раз это было не восхищение посторонних, а искреннее одобрение настоящих друзей. Взявшись за руки, Сильвия и Оскар картинно поклонились. Оскар предложил Сильвии спуститься вниз, чтобы слегка перевести дух и глотнуть свежего воздуха.

Здесь, под открытым небом, происходящее приобретало несколько иной контекст. Все-таки музыка прекрасный посредник для сглаживания всякого рода неловкости и замешательств. Еще пять минут назад, кружась в объятиях Оскара в числе других пар, Сильвия чувствовала себя вполне свободно, но теперь, когда они были вдвоем, она вновь ощутила былое смущение.

– Ну вот, – проговорила она тихо, чтобы хоть как-то нарушить воцарившееся молчание, – Вновь я доставляю вам неприятности...

– А вот тут ты глубоко заблуждаешься, – глубоким баритоном произнес он, глядя на Сильвию с так смущавшей ее иронией. – Ты не захотела воспользоваться помощью психотерапевта, ты отклонила услуги экскурсовода... Я просто голову сломал, пытаясь найти хоть какой-то предлог для новой встречи с тобой. И тут такая удача...

– Что вы называете удачей?! – спросила Сильвия с деланым возмущением. – Уж не то ли, что этот наглец хотел затащить меня в свое логово? Ну конечно, своим освобождением я обязана исключительно вам, и теперь я, как говорится, ваша должница.

– Прости, Сильвия, – искренне воскликнул Оскар, приложив руку к груди. – Я считаю удачей нашу сегодняшнюю встречу. Перст судьбы я усматриваю в том, что теперь тебе просто не отвертеться от моего предложения.

Сильвия удивленно подняла брови и пристально посмотрела в глаза Оскара, сожалея о том, что ночное освещение не позволяет разглядеть их неповторимый цвет, так удививший ее во время их первой встречи.

– Дело в том, что Анхен мне все уши прожужжала, говоря о тебе, – пояснил Оскар. – Она удивительный человек. Если ей кто-то вдруг понравится, она хочет узнать об этом человеке как можно больше, подружиться с ним. Теперь такой вот ее избранницей стала ты. Вчера, например, она целый день пилила меня за то, что я так и не показал тебе город. И без толку ей было объяснять, что ты просто проигнорировала мое предложение. Она говорит, что я эгоистичный невежа, который бросил бедную девочку, то есть тебя, Сильвия, в чужом городе. Так вот, чтобы разубедить ее в этом, я приглашаю тебя навестить мою скромную обитель. Анна просто с ума сойдет от радости.

– Честно говоря, после того, что произошло сегодня, мне совсем не хочется коротать эту ночь в одиночестве, – задумчиво промолвила Сильвия. – Но будет ли удобно, если мы заявимся к вам среди ночи?

– Это будет более чем удобно, так как Анна обычно не спит почти до самого утра, – ответил Оскар. – Сказывается смена часовых поясов. Бедняжка попросила меня выдать ей диски со старыми фильмами и смотрит их часами в своей комнате. Это и «Голубой ангел» с Марлен Дитрих, и «Дама с камелиями» с несравненной Гретой Гарбо, и «Унесенные ветром». Она переживает так, будто смотрит впервые, хотя знает наизусть практически каждую реплику героев. Смотрит, пьет чай и поливает горькими слезами вазочку с миндальным печеньем, которую держит на коленях. Когда я спросил ее, что трогает ее особенно, она сказала, что обожает Марлен, так как она напоминает ей покойную Габи, то есть мою мать.

Оскар на мгновение замолчал, и Сильвии показалось, что легкая тень пробежала по его лицу.

– Решено, мы едем к Анне, – словно желая успокоить его, поспешно сказала Сильвия.

Оскар радостно улыбнулся и, взяв ее за руку, повел к припаркованному неподалеку, уже знакомому ей синему «фольксвагену».

8

Сильвия сидела на переднем сиденье рядом с Оскаром. Странно, но теперь в закрытом пространстве, рядом с мужчиной, которого она едва знала, душу ее переполняло ощущение полного умиротворения и покоя. Проносившиеся мимо светящиеся витрины, рекламные вывески, уличные фонари сливались в разноцветные пляшущие световые полосы. Она вдруг подумала, что хотела бы удержать в своей душе это необъяснимое ощущение как можно дольше. Словно почувствовав ее настроение, Оскар слегка коснулся ее руки и сказал:

– Сильвия, сейчас мне вдруг показалось, что мы с тобой существуем вне времени и пространства. Наверное, я мог бы ехать так, рядом с тобой, и год, и два, не зная ни сна, ни усталости...

Сильвия не успела ничего ответить, так как в эту самую минуту из ее сумочки послышалась трель сотового телефона. Разумеется, это была Марта. Сильвия сразу поняла, что забыла позвонить ей. В этот день, насыщенный неожиданными приключениями и новыми впечатлениями, словно блокировалась привычная невидимая связь между матерью и дочерью. Ведь обычно Сильвия помнила о беспокойной натуре Марты, каким-то седьмым чувством улавливала ее волнение и в определенное время набирала знакомый номер.

– Детка, ну наконец-то! – услышала она встревоженный голос матери. – Где ты была все это время? Я трижды звонила тебе, но ты не брала трубку. Мы с папой совсем извелись, переживая за тебя.

Сильвия сразу поняла, что скорее всего мать звонила как раз тогда, когда она была на танцполе. И ей из-за громко звучащей музыки было просто ничего не слышно. Однако рассказать правду было решительно невозможно. Если Марта узнает, что ее дочь была одна в ночном увеселительном заведении, ее бурное воображение так дополнит картину всякими ужасами, что она лишится сна на все время пребывания Сильвии в Австралии. А уж если бы она узнала про натиск наглого аборигена, то можно не сомневаться, что на следующий же день супруги Кемаль вылетели бы в Сидней.

– Ой, мам, извини! – промолвила Сильвия, имитируя зевоту. – Сегодня я была на пляже и так много плавала, что ужасно устала. Придя в отель, я заснула так крепко, что просто не слышала твоих звонков.

– В другой раз, прежде чем заснуть, обязательно вспомни, что твоя мать волнуется за тебя, – уже более сдержанно произнесла Марта. – И еще хочу тебе сообщить, что сегодня к нам в дом приходил Ульрих. Отец встретил его более чем холодно. А мне, честно говоря, было даже жаль этого человека. В нем не было заметно и тени былой самоуверенности. Он уверял, что проходил курс лечения в психиатрической клинике, куда угодил от переживаний за тебя. И еще он спрашивал о тебе. Он говорил, что готов отправиться за тобой на край света. Где бы ты ни была...

– Надеюсь, вы ничего ему не сказали?! – вскричала Сильвия, прерывая материнские излияния.

– Конечно нет, детка, – заверила дочь Марта. – Ты можешь отдыхать совершенно спокойно. И помни о том, что я очень тебя люблю.

– Я тебя тоже, – эхом отозвалась Сильвия, прежде чем нажать на отбой.

– Как я понял, ты единственная дочь, – задумчиво проговорил Оскар, ставший невольным свидетелем разговора. – Любимая девочка, окруженная материнской гиперопекой. С одной стороны, ты очень смела, так как убеждена, что весь мир добр к тебе. С другой – таким, как ты, труднее восстанавливаться после неожиданных ударов судьбы. Ведь у тех, кто сталкивается с трудностями с детства, вырабатывается определенный иммунитет, которого у тебя быть не может.

Сильвия удивленно посмотрела на Оскара. Но он смотрел вперед, на дорогу. Поэтому ей трудно было угадать выражение его липа. Лишь его четкий, идеально очерченный профиль выделялся на фоне синевы оконного стекла. Стараясь придать своим интонациям как можно больше иронии, она спросила:

– Похоже, вы уже начали психотерапевтический сеанс? Или, возможно, вы обладаете даром телепатии?

– Сильвия, можно тебя попросить об одном маленьком одолжении... – Оскар слегка наклонился в ее сторону. – Ты не могла бы не называть меня на «вы». Когда ты обращаешься ко мне столь почтительно, я чувствую себя либо ужасным невежей, так как сам говорю тебе «ты», либо ощущаю себя безнадежно старым рядом с тобой. А насчет психотерапии и телепатии... Не надо обладать никаким особым даром, чтобы понять суть твоих отношений с родителями. Ты ведь сейчас соврала матери не потому, что для тебя это естественно, а для того, чтобы ее успокоить. Так волнуются и мучают детей своей опекой только безумные матери, в смысле безумно любящие. А для того, чтобы понять, что на самом деле ты человек искренний, добрый и в то же время очень доверчивый, не способный на ложь и предательство, мне достаточно было взглянуть в твои глаза. Еще тогда, а аэропорту.

Сильвия на секунду замялась.

– Вы... то есть ты... говоришь так, будто речь идет о каких-то давних событиях. А это ведь было всего два дня назад.

– Может быть, ты сейчас удивишься, но мне и впрямь кажется, что мы знакомы с тобой очень давно. Возможно, несколько лет, а может и веков. Я посмотрел на тебя впервые и начал мучительно ломать голову над вопросом о том, где мы могли видеться раньше. Когда случаются подобные вещи, невольно начинаешь верить в реинкарнацию.

– Возможно, это ощущение было просто следствием удара головами? – стараясь скрыть смущение, съязвила Сильвия.

И оба они не сговариваясь принялись хохотать. Сильвия смеясь откидывала назад голову, потряхивая кудрями и прижимая ладонь к груди с той стороны, где бьется сердце. Оскар мельком поглядывал на нее, любуясь ее длинными ресницами, отбрасывающими на щеки голубоватые тени. По детской привычке Сильвия время от времени подносила руку к смеющимся полураскрытым губам.

9

– Вот мы и приехали. – Оскар остановил машину возле подъезда многоэтажного дома.

Когда они в сверкающем просторном лифте поднимались наверх, Сильвии казалось, что время тянется бесконечно долго. Совсем еще недавно, в машине, она чувствовала себя легко и свободно, а теперь вновь испытывала неловкость. Через мгновение она поняла причину такой метаморфозы. Дело в том, что там, в салоне своего «фольксвагена», Оскар вынужден был наблюдать за дорогой. При всем желании он не мог сосредоточить все внимание на ее персоне. А теперь они были вдвоем в ярко освещенном замкнутом пространстве, и он смотрел в ее лицо с выражением восхищения и странной покорности. Это было удивительно и трогательно, особенно если принять во внимание его высокий рост и атлетическое телосложение. Как могло быть, что человек, в котором ощущались недюжинная сила и уверенность, мог испытывать робость перед ней, хрупкой и беззащитной девушкой? Это будоражило кровь, давало ощущение непонятной власти над голубоглазым гигантом и в то же время вызывало ответное замешательство...

Переступив порог квартиры, Сильвия восхитилась вкусом и простотой, с которыми она была оформлена. В просторном холле все было выдержано в пастельных тонах. Это совсем не было похоже на то, к чему Сильвия привыкла дома. К примеру. Марта обожала старину и старалась покупать мебель, имитирующую стиль давно ушедших эпох. Тяжелые шторы, инкрустации, прелестные фарфоровые безделушки, над которыми нередко подтрунивал ее отец... Здесь же все было выполнено в стиле хайтек. Светло-серый диван с подушками разной величины и формы строгими очертаниями напомнил Сильвии стоящий на рейде корабль. Журнальный столик из прозрачного стекла представлял собой два разных по величине круга, непостижимым образом скрепленных между собой двумя металлическими полукольцами, служившими ножками. Две противоположные стены были бежевыми, две другие – синими. Торшер и вовсе был похож на штурвал, укрепленный на высокой подставке. На синей стене расположился огромный домашний кинотеатр. В комнате не было ровным счетом ничего лишнего и в то же время пространство не казалось пустым и холодным. Словом, все было продумано до мелочей.

– Теперь, Сильвия, ты будешь знать, как выглядит логово старого холостяка, – с улыбкой сказал Оскар.

– Ну, я бы не назвала это логовом, – мило улыбнулась она. – Скорее апартаменты для полной релаксации уставшего после трудового дня психотерапевта.

– Оскар, с кем это ты там разговариваешь?! – раздался откуда-то издалека уже знакомый Сильвии голос. И в эту минуту невысокая, полная фигура Анны показалась на пороге. Ее розовый пеньюар, щедро украшенный рюшами, ниспадал до самых пят. Теперь, когда на ней не было широкополой шляпы, она еще больше напоминала состарившуюся девочку, круглое лицо которой обрамляли трогательные соломенного цвета кудряшки.

На пару секунд воцарилось мертвое молчание. Анна старательно всматривалась в лицо Сильвии, словно все еще не узнавая ее. Потом она картинно прижала руку к груди и воскликнула:

– Сильвия, детка, неужели это действительно вы?! Глазам своим не верю! Неужели этот несносный мальчишка все же смог уговорить вас прийти к нам в гости? Он все уверял меня, что вы избегаете встречи с нами! А на самом деле, скорее всего, просто не нашел нужных слов для того, чтобы вы навестили свою старую знакомую.

Анна распахнула объятия и бросилась навстречу гостье. Сильвия с радостью обняла ее. И когда она целовала пухлую щеку экзальтированной пожилой особы, ей показалось, что она опять же встретила свою старую и добрую подругу.

Сильвия объяснила Анне, что встретила Оскара совсем случайно, отметив при этом, что он стал для нее настоящим спасителем.

– Анхен, полагаю, нам надо отметить нашу встречу, – весело проговорил Оскар. – Мы будем ужинать на лоджии.

– Мой мальчик, скоро уже впору будет подумать о завтраке, – засмеялась Анна. – Знаете, Сильвия, я сама никак не могу привыкнуть к местному времени. Смотрю фильмы почти до самого утра, зато, когда рассветет, могу проспать несколько часов подряд как убитая. Вот и сейчас посмотрела старый итальянский фильм «Утраченные грезы». Наплакалась всласть. Все же раньше, несмотря ни на что, кинематограф был намного сильнее. Раньше на первом месте были чувства, а сейчас – технические эффекты. А какие красивые актеры были тогда! И заметьте, без всякого силикона и пластических операций. Все только натуральное. Сильвана Пампанини, Джина Лоллобриджида, Элизабет Тейлор, Мерилин Монро! Осиные талии, высокая грудь, роскошные волосы... Ну, скажите, видели ли вы среди нынешних актрис таких женщин? Ну хотя бы отдаленно напоминающих этих красавиц? – Неожиданно Анна умолкла и порывисто схватила Сильвию за руку. Сначала она притянула ее к себе, потом отдалила на некоторое расстояние, пристально вглядываясь при этом в ее лицо. – Боже! – громко воскликнула она. – Но этого же не может быть. Как же вы на нее похожи. Те же черные кудри при светлых глазах, те же губы...

– На кого я похожа? – недоуменно спросила Сильвия, смущенно улыбаясь.

– На нее, на Сильвану Пампанини, – уже совсем убежденно сказала Анна. – Это актриса, которая исполняет главную роль в «Утраченных грезах». Необыкновенная красавица. Потом мы посмотрим этот фильм вместе – и вы сами убедитесь. А в этом алом платье вы, деточка, могли бы сейчас затмить всех современных кинозвезд. Даже ваши имена – Сильвия и Сильвана – так созвучны. И, наверное, это совсем не случайно.

– Анхен, ты окончательно смутила бедную Сильвию, – сказал Оскар, желая немного утихомирить свою старую тетушку. – Наверное, Сильвия и так устала оттого, что на нее все обращают внимание и постоянно твердят о ее красоте. Давайте же наконец выйдем на воздух и выпьем чаю...

– Можно и чего-нибудь покрепче, – подмигнула племяннику Анна, беря Сильвию за руку и увлекая ее на лоджию.

И вновь Сильвия невольно ахнула от восхищения. Стены просторной лоджии, напоминавшей скорее террасу, были увиты какими-то диковинными растениями. Посредине стоял круглый изящный стол, вокруг которого расположились стулья, выдержанные в том же, как видно любимом Оскаром, стиле.

Но еще больше Сильвию восхитила дивная панорама, открывавшаяся взору с высоты восемнадцатого этажа. Отсюда виден был залив, по которому плавно скользили ярко освещенные суда. Среди них выделялась большая яхта, сверкавшая разноцветными огнями, которые отражались в темной как деготь воде.

– Дамы, прошу вас к столу, – послышался мягкий баритон Оскара, появившегося на пороге. В руках он держал большой поднос, уставленный едой. Здесь была и холодная телятина, и свежие помидоры, и плоды манго. – Не обессудьте за скромный ужин, – улыбнулся он. – Придется довольствоваться тем, что нашлось в холодильнике. Я ведь не знал, что сегодня у нас будут гости. Иначе сам приготовил бы что-то необычное.

– Знаете, Сильвия, мальчик живет один и поэтому научился великолепно готовить, – пояснила Анна. – В день моего приезда он угостил меня совершенно божественным суфле из авокадо.

Оскар вновь удалился и вскоре вернулся с бутылкой красного вина и фужерами.

Вино оказалось великолепным, оно слегка ударило Сильвии в голову и в то же время придало ей некоторой смелости. Лоджия была ярко освещена, и теперь она могла беспрепятственно и прямо смотреть в небесно-голубые глаза Оскара. Благо рядом была Анна, которая заполняла своей беспечной болтовней все паузы. Глаза же Оскара и Сильвии вели между собой безмолвный диалог. Ей казалось, что чем дольше она погружается в бездонную глубину его глаз, тем сильнее бьется ее сердце, которое совсем еще недавно она считала умершим для сильных чувств.

– Сильвия, ты совсем ничего не ешь, – вдруг сказал Оскар, кладя на ее тарелку кусок мяса и разрезанный пополам помидор. – Если ты будешь продолжать в том же духе, тебя просто унесет ветром, когда мы отправимся на пляж.

Только тут Сильвия почувствовала, насколько сильно проголодалась, и принялась орудовать ножом и вилкой, весело отправляя в рот один кусок за другим.

– Вы не поверите, но я никогда не ела так много, как здесь, в Австралии, – прокомментировала она, разделываясь с сочным помидором, который показался ей необыкновенно сладким. – Я ведь должна следить за каждой лишней калорией, иначе просто не смогу танцевать.

– Судя по тому как ты отплясывала сегодня на танцполе, полнота тебе не грозит, – засмеялся Оскар. – От такого огня все калории сгорят в момент.

– Габи тоже прекрасно танцевала, – вдруг, вмиг погрустнев, молвила Анна. – Да-да, мать Оскара тоже в свое время училась в школе танцев, а потом обучалась актерскому мастерству. Она была прекрасной актрисой, но ее приглашали только на роли второго плана. Я не могла понять причины. Ведь внешне она была так похожа на Марлен Дитрих. Те же скулы, огромные глаза, тяжелые веки. И вот наконец ей предложили настоящую роль, и бедняжка готовилась отправиться на съемки в Париж...

Сильвия отложила вилку и посмотрела в лицо Оскару. Ей вдруг показалось, что его глаза утратили цвет, став более темными и непередаваемо грустными. Словно теперь кто-то незримый присыпал их серым пеплом, сквозь который уже не могут проскользнуть озорные искорки...

Анна же, погруженная исключительно в свои грустные воспоминания, продолжала:

– На эту роль претендовала еще одна актриса, которая всегда конкурировала с моей сестрой. Она была вне себя от ярости и всем говорила, что Габи дали роль за то, что она стала любовницей режиссера. Это была гнусная ложь, но моя сестричка все равно была на седьмом небе от счастья. Накануне того рокового дня Марго – так звали соперницу Габи – неожиданно пришла к нам в дом и сказала, что хочет помириться с ней. Хотя, если уж на то пошло, Габи никогда с ней и не ссорилась, она была очень добрым и хорошим человеком. Коварная интриганка изобразила искреннюю радость и сказала, будто поняла, что новая роль словно создана для моей сестры. На прощание они обнялись, и Габи сказала, что совсем не держит на Марго зла за те нелепые вещи, которые та о ней говорила. А наутро мы с Оскаром попрощались с Габи. Она села в наш старый черный «форд», который обычно стоял во дворе дома. Никогда не забуду этот проклятый драндулет, в который моя сестричка села после того, как поцеловала меня и своего мальчика. Словом, словом... – Анна громко всхлипнула и поднесла к глазам кружевной платок, извлеченный из кармана пеньюара.

– Словом, как Сильвия, наверное, уже поняла, Габи Берген погибла в автокатастрофе, – жестко подытожил Оскар. – Что-то случилось с передним колесом, хотя, как выяснилось, накануне водитель тщательно проверял машину. Габи почему-то отказалась ехать на поезде и хотела весь путь до Парижа преодолеть на этой злосчастной машине. Но они только успели выехать из Франкфурта – где мы тогда жили – на автобан, как машину стало заносить, а потом она перевернулась. Короче, выжил только водитель. А роль в итоге досталась Марго.

– Я до сих пор уверена, что аварию подстроила эта мерзавка! – твердо сказала Анна. – Недаром ведь она подозрительно долго вертелась во дворе, якобы собирая семена понравившихся ей цветов. Думаю, она просто проколола шину...

– Успокойся, Анхен, – сказал Оскар, кладя свою широкую ладонь на плечо тетушки, – если ничего нельзя доказать, не стоит бередить душу.

Казалось, к Оскару вернулось его былое самообладание, но Сильвия заметила, что его рука, лежащая на пухлом плече тетушки, слегка дрожит.

– Что-то я совсем расклеилась... – Анна хлюпнула носом, – пойду-ка в свою комнату. Мне надо принять успокоительные капли и наконец поспать. Судя по тому что глаза мои слипаются, скоро начнет светать. А ты, мой мальчик, отведи Сильвию в комнату для гостей и проследи, чтобы она устроилась поудобней.

– Есть, мой генерал. – Оскар уже совсем бодро сделал рукой «под козырек».

Молодые люди остались вдвоем. По молчаливому согласию они подошли к бортику лоджии, отделявшему ее от бескрайнего ночного пространства.

Оскар попросил у Сильвии разрешения закурить и, получив согласие, достал сигарету.

– Я курю крайне редко, – словно оправдываясь, пояснил он, – и лишь в случаях крайнего волнения. Анхен вновь разбередила мою старую рану. Но если она сама может, как она выражается, поплакать всласть, то мне остаются лишь сигареты.

– Давай выключим свет, – неожиданно для себя самой предложила Сильвия. – Так лучше видна панорама города.

Она немного схитрила, так как хотела избавиться от освещения вовсе не из желания полюбоваться прекрасными видами. Просто в ее душе шевельнулось настоящее сострадание к этому сильному мужчине, ставшему вмиг таким беспомощным от воспоминаний о безвременно ушедшей матери. Она интуитивно почувствовала, что в темноте Оскару будет легче скрыть свое волнение и минутную слабость, которую мужчины не любят демонстрировать перед представительницами прекрасного пола. Оскар отошел к двери и щелкнул выключателем.