Текст книги "Сердцу не прикажешь"

Автор книги: Оливия Бэкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Джулия окунула в воду локоть.

– Иди ко мне, моя рыбка, – сказала она, принимая из рук Майкла дочку. – Водичка те-е-е-е-плая.

Быстро раздев Лулу, Джулия посадила ее в ванночку. Малышка заулыбалась и, радостно гулькая, стала бить по воде ладошками.

– Пожалуйста, подайте мыло, – попросила его Джулия, беря в руки махровую рукавичку. – Так люблю купать мою девочку!

Подавая мыло, Майкл поймал себя на мысли, что у него давно не было так покойно на душе. Рядом женщина. Купает своего ребенка. Господи! Как много упущено в жизни милого, приятного.

– Хотите попробовать? – улыбнулась Джулия, намыливая рукавичку.

Майкл раздумывал не больше секунды. Подошел и стал осторожно водить рукавичкой по спинке, грудке, плечикам маленькой Лулу. Девочка засмеялась. Джулия тоже. Он взглянул на нее и замер. Желание нахлынуло на него с прежней силой.

Джулия мгновенно погасила улыбку.

– А теперь я сама, – сказала она сухо. Когда его пальцы случайно коснулись ее руки, она опустила глаза и потом уже старалась на него не смотреть.

Майкл стоял, по-прежнему, рядом, а ее сердце билось, как у влюбленной девчонки. Джулия чувствовала, что и он взволнован.

Ополоснув Лулу из кувшина теплой водой, она подала ему ее, а он, раскинув на руках махровую простыню, осторожно завернул малышку.

– Ну вот, теперь можно и баиньки, – проворковала Джулия, унося в спальню драгоценный сверток.

Их взгляды снова встретились на какую-то долю секунды. Джулия лихорадочно думала, как поступить – то ли сказать ему, чтобы уходил, то ли пусть остается. Совершенно определенно она знала лишь одно: если он и дальше будет молчать, она не выдержит и даст волю чувствам. Ей так хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Что делает с женщиной одиночество, грустно подумала она. Или здесь что-то другое? Лишь посмотрит на него, и сразу в ногах слабость! Уж лучше бы сказал ей очередную колкость, подвела она итог своим мыслям.

Какое-то время Джулия стояла у детской кроватки.

– Спи, моя кисонька, – прошептала она.

– Ма-ма-ма… – пролепетала Лулу, закрывая глазки. – Б-у-у-у… – вздохнула она и засопела.

Джулия повернулась и увидела, что Майкл стоит неподвижно и смотрит на нее. Он заглянул ей в глаза, и в душе ее воцарилось смятение. Его взгляд опалил ее, будто молния – одинокое деревце. Пламя, полыхающее в глубине его темно-карих глаз, обещало грозу. Еще одна такая вспышка, мелькнула мысль, и она, Джулия, сгорит, обратится в пепел!

Она прошла мимо него в кухню. Он, не сказав ни слова, последовал за ней. Верхний свет, к счастью, был не очень ярким: они оба стояли в спасительной тени и молчали.

В ее глазах читалось смятение. Не доверяет ему, подумал он, обожглась однажды и теперь опасается. А он? Собственно, что такого сделал он, чтобы разубедить ее, заставить поверить? Ни-че-го! Что ж, все объяснимо – она боится пускать его в свою жизнь. И бесполезно что-либо объяснять! Да и незачем. В жизни имеют значение лишь поступки. Слова – пустое.

Громко тикали «кошачьи» ходики, напоминая ему о разрушительных «талантах» миссис О'Брайен. Ах, женщины, с разудалой решимостью, вообще, рушат и крушат, что ни попадя!

– Кофе хотите? Или чего-нибудь другое? – спросила она, хотя более всего желала знать, о чем он думает.

«Чего-нибудь другое.» Именно это он бы предпочел! Может, даже чуточку больше того, что Джулия Харди намерена ему предложить.

– Нет, – ответил он, хотя ему очень хотелось сказать «да». – Завтра рано вставать. С утра нужно быть на строительной площадке. Пожалуй, пойду к себе. И Питер там один!

Да, конечно, он измотан, подумала Джулия. Глаза усталые, плечи опущены, весь какой-то понурый. Целый день на работе, а вечером еще этот переезд. Похоже, преднамеренно перегружает себя работой, чтобы не думать о том, что его гнетет. Интересно, что же все-таки не дает покоя Майклу Джойсу?

– А я, пожалуй, с удовольствием выпью чаю, – произнесла она, понимая, что необходимо хоть чем-то занять руки. Налив в чайник воды, поставила его на плиту. – Обожаю посидеть на балконе с чашкой чая. Когда была в положении, всегда так делала. Понимаете, сидела часами и все думала, думала. Так и вошло в привычку.

Она сказала это без всякой задней мысли, не задумываясь, обязательно ли ему знать такие подробности. Так случалось всегда, когда мысли были сосредоточены на чем-то другом, более важном. Весь вечер Джулия размышляла о том, как сложатся ее отношения с Майклом и вообще вся ее дальнейшая жизнь.

– А когда почините кресло-качалку, будет и вовсе славно, – добавила она тихо.

– Джулия, – прозвучал за спиной его голос.

Она его не узнала и резко обернулась. Лицо Майкла было так близко, что она смогла распознать в его глазах тот самый надрыв, что изменил до неузнаваемости тембр его голоса.

– Ничего я не хочу! Ни кофе, ни чаю, – сказал Майкл хриплым шепотом.

Обняв ее за плечи, он притянул ее к себе.

– Я тоже, – успела она пролепетать, прежде чем он наклонил голову и жадно впился губами в ее губы.

Какое блаженство! В сущности, с первой же их встречи она мечтала, что бы он обнял ее, поцеловал. Радуйся и наслаждайся! Джулия прижалась к нему, обвив его за шею руками.

Он целовал ее нежно и страстно. На секунду оторвался от ее трепещущих губ, перевел дыхание и снова с жадностью приник к ее рту, как путник, измученный жаждой, – к источнику. Его руки гладили ее спину, талию, осторожно скользили по розовому шелку ее блузки. Когда же его ладони слегка сжали ее грудь, она замерла, почувствовав, что согласна на все, лишь бы он не уходил.

– Джулия, – выдохнул он со стоном. – Джулия!

Она ждала еще слов, но он лишь покрывал ее лицо поцелуями, и только его руки сказали ей то, что он не отважился вымолвить.

Она желанна! Он хочет ее! Да, да, да! Джулия ликовала. Разве иначе осмелился бы он ласкать ее так, как ласкал сейчас?

И вот она уже сама покрывала поцелуями его лицо, выпирающие скулы, небритый подбородок. И уже она сама застонала, когда он, отбросив прядь ее белокурых волос, приник горячим, влажным ртом к ее шее, чуть ниже уха. Колючая щетина царапала кожу, но это еще больше возбуждало ее. Запах мужского тела сводил ее с ума. Сама того не ожидая, Джулия вдруг ослабела и безвольно приникла к нему, когда его ладони спустились вниз и стали гладить ее бедра.

И вдруг, ни с того, ни с сего, слезы полились из ее глаз.

Майкл мгновенно отстранил ее от себя и, сведя брови на переносице, внимательно посмотрел ей в глаза.

Она поняла, что плачет, только тогда, когда он смахнул мизинцем слезинки с ее щек. С трудом, сдерживая дыхание, он спросил хрипло:

– Что с тобой?

– Не знаю, – ответила она.

Она и в самом деле не понимала, почему слезы струились по ее щекам.

– Пожалуй, я пойду, – прошептал он. – Думаю, мне пора.

Как известно, сказать – легче, чем сделать. Он опять притянул ее к себе. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Прошла минута, может две, а потом он поцеловал ее, отстранил от себя и направился к двери. А она не сводила с него заплаканных глаз. Ну почему он уходит?!

– Майкл… – не выдержала Джулия.

В ее голосе прозвучала то ли тоска, то ли мольба, и он сразу же обернулся. Она смотрела на него и молчала.

Останься, не уходи, прочитал он мольбу в ее глазах. Однако минута, когда этот страстный призыв был к месту, миновала. Она это понимала. И он тоже.

– Все хорошо, Джулия, все нормально, – тихо произнес он, смущенно улыбнувшись, хотя его глаза оставались серьезными. – Не все так просто. Ну и попали же мы с тобой в переплет, – произнес он с печалью в голосе.

Она хотела, было, подойти к нему, но отчужденное выражение, появившееся на его лице, удержало ее на месте.

– У меня… тоже была… маленькая дочка, – вздохнул он, с трудом подбирая и выговаривая слова. – И я любил сидеть с ней на балконе, раскачиваясь в кресле-качалке. Особенно по ночам, когда она, просыпаясь, начинала плакать.

Майкл замолчал, но Джулия почувствовал, что еще не все сказано, и не ошиблась.

– Наверное, поэтому у нас с тобой все так сложно. Мне постоянно приходится сражаться со своим прошлым.

Когда он ушел, она долго смотрела на дверь. Почему в жизни все так запутано? Знать бы, какие страдания пришлось ему пережить?

Она легла в постель, но еще долго не могла заснуть.

6

Ближе к утру пошел дождь и разбудил ее. Джулия встала, чтобы закрыть окно. Постояла, с наслаждением вдыхая свежий воздух, и только после этого прикрыла створки. Зная, что теперь ни за что не уснет, ложиться не стала. Накинув халат, она пошла на кухню.

Захотела набрать в чайник воды, но вспомнила, что он и так полный. До чаю ли ей вчера было? Она задумалась. Вспомнила, как Майкл смотрел на нее, когда уходил. Задержись он, подойди, обними, она бы точно не устояла! Говорил, что все не так просто. Ну и что? Несмотря на сложности в их отношениях, вчера могло бы многое проясниться, если бы… если бы он остался. А может, и нет. Возможно, ничего бы и не было. Скорее всего. Разве он ее любит? Вряд ли. Чистая физиология? Похоже, что так. Нет, она такие отношения не приемлет, ей это не нужно! Джулия в сотый раз убеждала себя в том, в чем сама не была уверена. Между прочим, если хотела бы заманить его в постель, могла бы среди ночи выйти в холл и позвать его, подумала она. В конце концов, взрослые же люди! Однако видит Бог, она совсем не в восторге от такого соседства.

Верно говорят, что жизнь прожить – не поле перейти! Джулия тяжело вздохнула. Оказывается, у него тоже была маленькая дочка. Она задумалась, хотя и так полночи смотрела в потолок, сбитая с толку этой новостью. Может, поэтому Майкл проявляет такое внимание к Лулу? Потерял ребенка и теперь страдает? А она, видите ли, не проявляет к дочери должного внимания. Подумать только! Опекун выискался. Джулия вздрогнула. Нет, тут что-то не то! Майкл, которого она, кажется, уже успела узнать, вряд ли пойдет на то, чтобы предъявлять какие-то, – пусть даже родственные! – права на ее дочку. А может, он все же способен и на такое?

Джулия натянула джинсы, надела бирюзовую кофточку и села к столу, намереваясь за утренним кофе еще раз все хорошенько обдумать.

Когда кто-то постучал в дверь, она сразу каким-то внутренним чутьем поняла, что это Майкл, и когда открыла дверь, на пороге действительно стоял он.

– Извини, что так рано. Не найдется ли молока? Совсем вчера упустил из виду.

Жестом она пригласила его в комнату. Однако оба в ту же секунду о молоке и думать забыли. Глаза Майкла горели каким-то странным огнем, а взгляд обжигал, словно раскаленные угли, слегка подернутые пеплом.

– Вчера, перед тем как уйти… – начал он нерешительно.

Джулия смотрела на него и думала о том, что больше всего на свете ей хочется, чтобы он ее обнял. Но он вдруг нахмурился и уставился в пол.

– Пустяки, – заметила она. – Я все понимаю. Вообще не нужно лишних слов.

– Но я же должен поговорить, – возразил он и, подойдя к столу, сел на табуретку, но потом вскочил и начал мерить шагами ее маленькую кухню.

Джулия, видя, что он переживает, и, понимая, что говорить ему нелегко, подошла к раковине и стала мыть сначала тарелку, потом какую-то чашку. Пусть считает, что она не заметила его угнетенного состояния.

– Это было бесконечное укачивание, – сказал он, ни с того ни с сего, и зачем-то стал теребить серебристую эмблему на дверце холодильника.

Совсем, как она, подумала Джулия. Нервничает, не знает, чем руки занять.

– Как только моя Шенна просыпалась и начинала плакать, я брал ее на руки и укачивал. Все ночи напролет! То болел животик, то резались зубки, и я без конца баюкал ее.

Майкл тяжело вздохнул, а у Джулии сжалось сердце. Бедняга! Она-то хорошо знает, что это такое, когда ребенку нездоровится.

– Шенна, по сути, и явилась причиной краха нашего брачного союза, – продолжал он и опять стал ходить по кухне из угла в угол. – Ингрид, моя жена, этого ребенка с самого начала не хотела.

– Как это! И даже когда родила, не хотела? – спросила Джулия, хотя вопросы задавать не собиралась.

Майкл кивнул.

– Она с трудом переносила первую беременность, вынашивая Питера. А вторая досталась ей еще тяжелее. Последние три месяца она практически провела в постели. А Ингрид принадлежит к тому типу женщин, которым дома никогда не сидится. – Он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной. – Я и познакомился с ней на вечеринке. Она была в центре внимания и все время заразительно смеялась. Вообще-то, положа руку на сердце, этим она меня и покорила. Без компаний, развлечений она просто жить не могла, но, к великому сожалению, я понял это слишком поздно, когда мы уже были женаты. Работал я, как правило, вдали от дома, возвращался с работы поздно, усталый. Одним словом, сопровождать ее на вечеринки и приемы мог крайне редко, следовательно, не вписывался в ее светскую жизнь. Понимаешь?

– Я-то понимаю! Но ведь и она должна была понимать, что ради детей приходится многим жертвовать, – заметила Джулия, подумав, что любая нормальная женщина откажется ради семьи от любых танцулек и что дети, вообще, меняют уклад всей жизни.

Майкл молчал. Джулия медленно вытерла руки полотенцем и обернулась. Его лицо было искажено гримасой боли.

– Когда меня не было дома, а я частенько задерживался на объекте, Ингрид брала детей с собой, – сказал Майкл срывающимся голосом. – Она оставляла их в машине, а сама веселилась до упаду.

– Господи! – прошептала Джулия в ужасе.

– Однажды вечером я освободился довольно рано и сразу же помчался домой. Приезжаю. Ее нет. Детей тоже. Я прочесал город вдоль и поперек. – Он потер виски, как бы стараясь стереть из памяти это воспоминание. – И, наконец, нашел машину у какого-то загородного клуба на окраине города. Дети были заперты. В тот вечер было что-то около пяти градусов тепла. Питер и до этого был простужен, а после у него начался тяжелейший бронхит.

Майкл судорожно глотал воздух. Он смотрел, не мигая, в одну точку, а когда перевел взгляд на Джулию, она оцепенела. В глазах этого сильного мужчины стояли слезы.

– Я ворвался в клуб и вытащил оттуда Ингрид за волосы, – сказал он хриплым голосом. – Удивляюсь, как я тогда ее не убил. В общем, как только оформил бумаги, мы разошлись.

Джулия почувствовала, что это еще не конец его истории. Лицо Майкла менялось на глазах: глаза лихорадочно блестели, рот вытянулся в тонкую, бескровную линию. Взяв с полки карандаш, которым Джулия делала пометки в своей приходно-расходной тетрадке, он вертел его, рассматривал, словно в грифеле была заключена разгадка его неудавшейся женитьбы.

– Ровно через две недели после развода Ингрид поехала в бар, прихватив Шенну, и снова заперла ребенка в машине. Суд, кстати, временно оставил девочку у нее до принятия окончательного решения. А Шенна, надо сказать, была такая непоседа! За ней постоянно нужен был глаз да глаз. – Он немного помолчал. – В полиции потом мне сообщили, что случилось… Мотор был невыключенным. Она играла, дергала ручки и случайно сняла машину с ручки тормоза. Машина покатилась вниз по улице и, разогнавшись под уклон, на перекрестке проскочила на красный… В нее врезалась другая машина. Шенна разбила голову о приборную доску. Она умерла в больнице часа два спустя. Питер был тогда совсем маленький, но я чувствую, он помнит сестренку и скучает. Недаром он с таким удовольствием возится с твоей Луизой.

Тишину нарушил странный звук, будто что-то щелкнуло. Джулия вздрогнула. Майкл тяжело вздохнул и положил на полку обломки карандаша. Рука его дрожала.

Джулии хотелось сесть. Она ощущала слабость в ногах, и ее била нервная дрожь. Она не перебивала, чувствуя, что он хочет выговориться. Понимала Джулия и то, что Майкл не относится к той категории людей, которые любят плакаться в жилетку. Скорее всего, он впервые рассказывал посторонним о своей беде, решила она, и именно ей. Невозможно жить с такой тяжестью на душе, и хорошо, что он доверился ей, размышляла Джулия. Все-таки станет хоть немного легче! Вот, оказывается, какую трагедию пережил Майкл! Бедный!

Она медленно пересекла кухню. Молча подошла к нему. Он смотрел на нее с такой болью. Она потянулась к нему, подняла руку и нежно коснулась ладонью его небритой щеки.

Майкл вздрогнул, как бы освобождаясь от кошмарного сна, а потом обнял Джулию и прижал к себе.

– Ах, бедный, бедный Майкл! – Джулия ласково теребила рукой его темные волосы, шептала на ухо слова утешения.

– Никогда и никому об этом не рассказывал, хотя прошло уже порядочно времени, – произнес он, наконец, хриплым голосом.

– Знаю, – прошептала она. – Я все понимаю.

– Если бы ты только могла представить, как тяжко иногда бывает на душе! – выдохнул он со стоном. Отстранив ее, внимательно посмотрел в глаза. – Возможно, я кажусь жестким человеком, но на самом деле я просто боюсь показаться навязчивым.

Она взяла его за руку.

– О чем ты говоришь? То, что пережил ты, не каждый вынесет.

– Ты не поняла меня. После того, что случилось, я очень изменился. Живу так, как считаю нужным, играю по своим правилам и стараюсь избегать того, что может причинить мне боль.

Да, она действительно не поняла его, подумала Джулия, впрочем, и сейчас не улавливает, что он имеет в виду.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Если бы я был на твоем месте, то старался бы держаться от такого, как я, подальше. Так что ты ведешь себя абсолютно правильно. Может, считаешь меня чересчур грубым? Да, я не люблю, когда меня гладят против шерсти, да и по шерсти – не особенно. Сам никому ничего не должен и от других ничего не требую.

– Твои правила игры стары как мир. Что в них нового? – тихо спросила Джулия.

– Ничего нового, пожалуй, ты права. Просто хочу, чтобы ты знала, вот и все.

Майкл разжал, было, объятия, потом как бы передумал, и Джулия вновь прильнула к нему. В этот момент кто-то постучал в дверь.

– Пит, должно быть, – произнес он тихо.

На пороге стояла Ванесса. Она смутилась, когда за спиной Джулии увидела Майкла.

– Я проходила мимо… – начала она, вспыхнув до корней волос.

– А я как раз собираюсь уходить, – промолвил Майкл.

Проходя мимо Джулии, он кинул на нее многозначительный взгляд и кивнул на прощание Ванессе. Ни он, ни Джулия так и не вспомнили про молоко, за которым он приходил.

– Ничего себе! – пробормотала Ванесса, когда за ним закрылась дверь. – Здесь что, пожар был, или мне это только кажется?

– Майкл Джойс только что изложил по пунктам свой кодекс жизни, – ответила Джулия, стараясь казаться веселой.

Кодекс жизни. Чепуха это все! Она сразу поняла, для чего он это сказал. Испугался, что она прикипит к нему, вот и придумывает эти отговорки. Грубый он, видите ли…

– А что это ты здесь делаешь в такую рань? – решила она сменить тему.

– Была по делам в твоем районе и подумала, не завести ли тебе конспекты лекций. Я их напечатала, – ответила Ванесса. – Встала рано, решила испечь булочки с корицей на завтрак. Потом пробежка трусцой, как обычно. Я тебе не говорила, что теперь у меня новый комплекс упражнений? Представляешь, каждый день по пять километров по пересеченной местности. – Ванесса бросила взгляд на кофейник. – Кофейком не угостишь? Выпью чашку и буду готова для тебя горы свернуть.

– Пока без надобности, – хмыкнула Джулия.

Через пять минут перед подругой стояла чашка с дымящимся кофе. Отхлебнув, Ванесса зажмурилась от удовольствия.

– Отличный кофе, крепкий, – похвалила она. Потом уставилась на Джулию, помолчала и, как бы невзначай, спросила – Ну и что происходит с Майклом?

– А в чем, собственно, дело? Что ты имеешь в виду? – спросила Джулия, изобразив на лице полнейшее непонимание.

– Имею в виду ваши отношения. Что у вас?

Джулия помешала ложечкой кофе.

– Понятия не имею.

– Странно! В общем-то, не мое это дело. Просто не хочу, чтобы ты страдала, вот и все.

– Я ценю твое участие, поверь мне! – Почувствовав, что Ванесса что-то не договаривает, Джулия спросила ее в лоб: – Что случилось? Давай выкладывай.

Девушка вздохнула.

– Был у меня разговор с кузиной. Ее зовут Фрида. Помнишь, я про нее тебе говорила?

Известная любительница копаться в грязном белье, подумала Джулия, а вслух сказала:

– Ну и что?

– Тебе известно, что у Майкла Джойса была дочь?

Джулия кивнула.

– Известно! Девочка погибла в результате несчастного случая. Он мне рассказывал.

– Все рассказал?

– А почему тебя это так интересует? – спросила Джулия. Ее вдруг неожиданно охватил озноб.

– А потому что после гибели девочки этот мужчина затаскал свою бывшую жену по судам и, наконец, лишил ее материнских прав на сына. Это он тебе говорил?

Джулия передернула плечами.

– Нет, не говорил. Но это нормально, после того, что случилось, – бросила она.

– Представляешь, нанял мощного адвоката. Есть один такой. Зовут Генри Пауэр. Дока в бракоразводных процессах и всяких дел по опеке. Так вот, этот адвокат смешал жену Майкла с грязью. Это мне все Фрида рассказала. Может, и не совсем уж смешал, но угрожал так, что она, бедная, конечно же, отказалась от прав на сына. – Ванесса отхлебнула кофе. – Ничего себе, да? Фрида сказала еще, что с этим Джойсом надо держать ухо востро. Я считаю, что тебе это следует знать. Смотри в оба!

Джулия кивнула.

– Так и сделаю! Спасибо, дорогая.

Ванесса допила кофе и пошла к двери.

– Осторожней с ним, Джулия! – обернулась она. – Ну ладно, побегу. Знаешь, бег трусцой благотворно влияет на мой сон.

Ну что ж, Майкл предупредил ее о своем нелегком характере, но она все равно ему не верит! Джулия потерла виски, повторив машинально его жест. Все дело в том, что она уже влюбилась в этого мужчину, и ей ничто не поможет, подвела молодая женщина итог своим мыслям.

Возвращаясь, домой вечером, уставшая и раздраженная, она поднималась по лестнице, прилагая невероятные усилия, чтобы удержать равновесие. В одной руке – Лулу, в другой – сумка с учебниками и пакет с продуктами. Белокурые локоны прилипли ко лбу, мокрые от дождя. Ну и денек!

– Привет! – раздался с верхней площадки такой знакомый голос Майкла. – Помощь не требуется?

– Не требуется, – ответила она сухо. – Я уже давно привыкла рассчитывать только на себя, – добавила она, прижимая к себе Лулу, пытающуюся дернуть ее за волосы.

Майкл в два прыжка оказался рядом. Забрав сумку и пакет, он поднялся следом, а потом, молча, наблюдал, как она доставала ключи и отпирала дверь.

Бросив на него мимолетный взгляд, Джулия моментально отметила, как ладно сидят на нем джинсы в обтяжку и как ему идет черная рубашка с короткими рукавами. Ей сразу же стало жарко.

Когда они вошли в квартиру, она будто воды в рот набрала. Интересно, как он будет себя вести, что скажет? Может, он теперь жалеет, что утром чересчур разоткровенничался?

Положив на кухонный стол сумку и пакет, он принял у нее Луизу, надумавшую вдруг сменить веселье на горькие слезы. Прижав девочку к себе, он поглаживал ее по спинке, стараясь успокоить, что-то нашептывал и все ходил с ней взад-вперед по кухне.

Джулия сидела на стуле и молча смотрела на него как завороженная.

– Ну и как прошел день? – спросила она тихо, после того как он посадил, уже успокоившуюся, девочку в высокий стульчик.

– Неплохо, – ответил он мягко. – Правда, дождь лил как из ведра, поэтому пришлось заняться технической документацией.

– Ну, что еще?

– Да, какой-то болван приложил меня стальной скобой.

– Больно было? – спросила Джулия с неподдельным испугом, и когда он, отрицательно покачав головой, перехватил ее взгляд, она зачем-то встала, потом опять села.

Он смотрел на нее лукаво и одновременно ласково. Она почувствовала, как у нее слегка закружилась голова, а усталости – как не бывало. Видимо, думает, что я готова броситься ему на шею, подумала Джулия и немедленно прибегла к обычной женской уловке – стала говорить о своем, стараясь не встретиться с ним взглядом.

– А у меня был совершенно невозможный день, – вздохнула она, глядя в окно. – Какой-то лихач промчался рядом с тротуаром и обрызгал меня с ног до головы. А когда садилась в свою машину, зацепила чулок. А потом сломался шейкер в магазине. Я как раз готовила молочный коктейль. А в колледже я чуть, вообще, со стыда не сгорела. Представляешь, фронтальный опрос по истории и, именно, по той главе, в которую я даже не заглядывала. В результате получила «удовлетворительно» с минусом.

– «Удовлетворительно» с минусом, – улыбнувшись, повторил он после небольшой паузы. – Я поражен. Не заглядывая в книжку, суметь избежать «неуда» – это гениально!

Он в упор глядел на нее, и она нахмурилась.

– Ладно, переживем и это, – сказала она бодрым голосом.

– Тогда я приглашаю тебя поужинать, чтобы помочь пережить «это», – неожиданно выпалил он.

Майкл выжидательно смотрел на нее, пытаясь понять, о чем она думает. Не выдержав его взгляда, она опустила глаза и стала водить мизинцем по клеенке. Горячая волна желания захлестнула вдруг его. Вот сейчас бы броситься к ней, сжать в объятиях, покрыть поцелуями ее такое милое лицо! Что делать? Пугал ее утром, наплел с три короба про свой ужасный характер. Зачем? Она ему нужна, о чем еще говорить.

Джулия опять взглянула в окно:

– А дождь не унимается! Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.

– Решено. Я начну готовить ужин.

– Ты же устал, – возразила она.

– Пустяки! – заверил он ее. – Питер мне поможет. Кроме того, я задолжал тебе пару ужинов, – добавил он шутливо, подумав, что она отказывается всего лишь потому, что боится остаться с ним наедине.

Увидев, как она с облегчением вздохнула, он решил, что был прав.

– Хорошо, – сказала Джулия. – Я собиралась пожарить на ужин бифштексы, а ты наверняка сумеешь приготовить из них что-нибудь оригинальное, праздничное. – Господи! О чем это она? Вот сидит он перед ней, такой красивый и мужественный, и не подозревает, что одно его присутствие для нее уже праздник. – Майкл, только, пожалуйста, что-нибудь попроще, без выкрутасов! – пошла она на попятную.

– Будет сделано!

Возможно, для Майкла ужин был – проще не придумаешь, а для нее – настоящий пир. Из бифштексов он приготовил превосходное мясо по-бургундски, и пока оно тушилось на медленном огне, они с Питером соорудили необыкновенный салат из кочанного салата, артишоков, маринованных шампиньонов, чеснока и оливкового масла. Булочки с хрустящей корочкой, груши и яблоки на десерт, Питер принес из ближайшей лавки, когда все было готово.

– Слов нет, одни эмоции, – улыбнулась Джулия, когда все заняли места за столом, накрытым белоснежной скатертью.

Майкл подвинул стульчик с восседавшей в нем Лулу поближе к Джулии.

Наполнив ее бокал красным сухим вином, он отставил бутылку в сторону, затем налил Питеру яблочный сок.

– А ты, Майкл, что будешь пить ты?

– Мои вкусы довольно примитивные – я люблю пиво.

– А я вчера как раз купила пару бутылок. – Джулия встала и достала пиво из холодильника.

Майкл взглянул на этикетку и одобрительно присвистнул.

– Я, конечно, уже поняла, что ты превосходно готовишь, но это блюдо превзошло все мои ожидания, – сказала она, попробовав мясо. – Это – нечто! Не помню, когда последний раз ела такое вкусное блюдо. Кажется, съем все!

– Меньше слов, больше дела, – усмехнулся Майкл, явно польщенный ее комплиментом.

Питер, как всегда, к кулинарным изыскам отца отнесся сдержанно, и Джулия, предусмотрительно, поставила перед ним чашку чая и положила рогалик с земляничным вареньем.

После ужина мужчины дружно мыли посуду, а Джулия укладывала спать Лулу.

– Папа, – услышала она, – я никогда раньше не замечал, чтобы ты надевал фартук.

– А это не фартук, а посудное полотенце. Джулия беспокоилась, как бы я не испачкал соусом по-бургундски свои джинсы.

– А-а-а, – протянул Питер. – Понятно! Полотенце, а здорово смахивает на фартук.

Убрав в шкаф тарелки, он включил транзисторный приемник. Покрутил ручки, и кухня наполнилась звуками разудалого рок-н-ролла. Майкл вытер руки о полотенце, повязанное вокруг талии, скрестил на груди руки и сказал:

– А теперь, сынок, заруби себе на носу, что младшим по званию не положено делать замечания старшим чинам. Фартук ли, полотенце ли – какая тебе разница? Смотри, получишь наряд вне очереди. А сейчас приказываю поискать другую радиостанцию, ибо рок-н-ролл и посуда – вещи несовместимые. Ясно?

– Слушаюсь, сэр! – щелкнул каблуками мальчик, и на его лице расплылась улыбка.

– Вот теперь совсем другое дело! – заметил Майкл, когда оркестр заиграл спокойный блюз.

Джулия замерла. Какая чудесная музыка! По стеклу барабанит дождь, дочка мирно посапывает в кроватке. Настоящая семейная идиллия.

– А вот и я! – сказала она, появляясь на кухне.

– А вот и мы! – воскликнул Майкл, вытягиваясь по стойке «смирно». – Докладываю: посуда вымыта, и полный порядок. Бокал вина?

– Только если совсем немножко, – улыбнулась Джулия, угадав женским чутьем, что у него отличное настроение.

Майкл, буквально, пожирал ее глазами. Как ей идет бирюзовый цвет! Впрочем, она и в простеньком халатике смотрится королевой. Волосы – чистое золото, глаза – бездонные синие озера. Драгоценная женщина! Разве нет? А фигура!

Майкл был благодарен Джулии за ее чуткость, великодушие и сердечность, проявленные по отношению к нему утром. Целый день он помнил, как она подошла к нему и обняла. Милая, славная. Воистину, кто сам страдал, только тот и способен сострадать другому! Разве не так? Так!

– Папа, я тебе не говорил, что мой приятель Дик пригласил меня на день рождения? – голос Питера вернул его к действительности.

– Нет, не говорил, – отозвался Майкл. – Это какой Дик? Тот, который берет уроки танцев?

– Ну да! Его мама считает, будто, не уметь танцевать, все равно, что чавкать за столом. Накупила пластинок, будет нам их заводить. Дик сказал, что она велела пригласить девчонок и что мы должны будем с ними танцевать. Вот смеху-то будет, правда?

– Не нравится – можешь отказаться. Или ты все-таки принял приглашение?

– Принял. Куда денешься? У отца Дика классная площадка для мини-гольфа, поэтому придется вытерпеть все эти танцульки!

Майкл засмеялся, а Питер пожал плечами и принял скорбный вид.

– Папа… А ты умеешь танцевать?

– Умею, а в чем проблема?

– Знаешь, есть одна девчонка… Элис… – Питер робко глянул на Джулию и откашлялся. – Если все-таки придется танцевать, то…

– Не мешало бы отличиться перед ней, – улыбнулся Майкл. – Я тебя правильно понял?

– Правильно!

– Тогда не теряй времени и проси Джулию тебе помочь. Думаю, она сможет научить тебя танцевать. Если согласится, успех на балу тебе обеспечен.

Питер с надеждой взглянул на молодую женщину.

– Вы научите меня? А я постараюсь не наступать вам на ноги.

– Сочту за честь, – ответила она шутливо. Джулия чувствовала себя ужасно уставшей, но славному мальчугану отказать в его просьбе было невозможно. Она поднялась со стула, подошла к нему и подала руку. Питер смутился, а она, как заправский учитель танцев, показав, как положено вести даму в танце, улыбнулась и подмигнула ему.